Люк колодца звякнул об асфальт. Металлические скобы скрипнули под тяжестью спускающегося человека.
      Отступать было поздно. Максим прижался к трубе и закрыл глаза. Вот и все. Вычислили.
      - А-а, шайтан! Вот ты где прячешься! - в певучем восточном голосе слышалось ликование. - Мирча-джан, лом давай! Сичас я его!
      - Унде есте лом? - недоуменно произнесли наверху.
      - Ай, чурка нерусский! Железный палка давай, да?
      Наверху загремело, что-то со звоном обрушилось в колодец.
      - Лови, домнул Карим. - флегматично сказали сверху.
      - Пилят! Кто так дает?! Чуть башка не попал!
      - Ой, мэй! Очень сильно извини!
      - Когда вылезу, очень сильно извиню! - пообещал человек в колодце и засопел, позвякивая железом.
      Максим приоткрыл один глаз, еще не веря счастью. Это были не шутеры.
 
       7
 
      Битая "девятка" Светланы Юрьевны приткнулась у обочины в лесочке, не доехав сотни метров до поселкового шлагбаума. Нанимательница никогда не приезжала к Андрею домой, даже в клубном ресторанчике они встречались очень редко. Обычно Леня отвозил его в какой-нибудь неприметный кабачок, или просто на лесную поляну, где и велись важные разговоры.
      Но сейчас, едва приоткрыв дверцу с тонированным стеклом, Андрей услышал:
      - Поживее, поживее, времени в обрез!
      Из темноты салона стрельнули искрами учительские очки с золотыми дужками. Андрей, как всегда, почувствовал себя учеником, вызванным на педсовет.
      - Что за синяки под глазами? - строго спросила Светлана Юрьевна. - Пил?
      - Так, чуть-чуть,- машинально соврал Андрей, стыдясь той необъяснимой робости, которую нанимательница внушала даже смертникам-шутерам. - Я ведь, кажется, на больничном?
      - Кончился твой больничный, - Светлана Юрьевна положила ему на колени продолговатый конверт. - Есть работа.
      Пальцы Андрея дрогнули, коснувшись фотографий в конверте. Господи, пронеси! Только бы не она...
      На снимках ничем не примечательный бородатый бомж занимался вполне обычными нищенскими делами. Андрей незаметно перевел дух.
      - Что скажешь? - нетерпеливо спросила Светлана Юрьевна.
      - Мне бы денег...
      - Это за что еще? - недоуменно вздернутая бровь нанимательницы напоминала вопросительный знак из прописи для первого класса. - Коломенское дело ты благополучно провалил, а за остальные, насколько я помню, мы полностью рассчитались!
      - За дом надо вносить, долги набежали, то-се...
      - Ты мне голову не морочь! Скажи - берешься за работу?
      - Вообще-то я еще не форме, нога побаливает... Может, в другой раз?
      Светлана Юрьевна прищурилась на него поверх очков.
      - Да, что с тобой, Механик? Завязать решил?
      - Вроде того... - Андрей бессмысленно перебирал фотографии.
      Всем был бы хорош этот бомж, если бы не слишком прямая спина, и не чересчур внимательный взгляд, цепко зыркающий по сторонам...
      - Это Галкин, что ли?
      Светлана Юрьевна звонко шлепнула себя по ляжкам.
      - Узнал?! Механичек ты мой! - она восторженно пихнула его в плечо. - Что ж ты разнюнился?! Рано тебе на покой! С таким-то талантом! - она растроганно протерла очки подолом юбки. - Тем более, ты же знаешь, в нашем деле "покой" - от слова "покойник"!
      Глаза ее сияли весельем и любовью. Мать родная, ни дать, ни взять.
      - Ну, хватит, хватит, - сказала она, водружая очки на нос. - Будут тебе деньги, будет и свисток! Купишь Зойке колье с брильянтами, как она хочет!
      Андрей застыл.
      - А вы разве знакомы?
      - Ну, как же! Лучшие подруги! Она о тебе мно-ого рассказывала! Забросил, говорит, ее, налево стал похаживать! Ты смотри, поосторожнее с цыпочками, пока общественность не вмешалась. Семья - это святое!- Светлана Юрьевна щебетала вполне беззаботно, но глаза ее внимательно следили за реакцией Андрея.
      Он стиснул зубы, всеми силами пытаясь сдержать паническую дрожь. Юлька! Пушистый комочек! Неужели они знают?!
      - Хорошо,- деловито сказал он, складывая фотографии в конверт. - Я согласен.
      - Вот и славненько! - расплылась Светлана Юрьевна. - А за дом ты не беспокойся. Я скажу, чтобы тебя больше не тревожили. До окончания дела. Только ты уж поторопись, все уже в поле...
 
       8
      Водосток завершался круглым отверстием почти на уровне воды, отчего по стенам гуляли зыбкие блики, совсем как в стволе дробовика, нацеленного на противоположный берег Москвы-реки. Максим подобрался к самому срезу ствола и осторожно выглянул наружу. Нефтяная пленка, густо усеянная мусором, лениво колыхалась у ног. По набережной на том берегу проносились автомобили, на них равнодушно взирал золотой глаз Новодевичьей колокольни. По крышам зданий уже занимались разноцветные пожары рекламы.
      Максим оглядел окрестности трубы. Если ухватиться за торчащую неподалеку арматурину, вставить ногу в расщелину между плитами облицовки и дотянуться до парапета, вполне можно выбраться наверх. Этот путь ему уже приходилось проделывать раньше, при подготовке маршрута. Но торопиться некуда. Здесь он чувствовал себя в относительной безопасности. Вряд ли шутерам придет в голову повторить весь его путь по теплотрассам и водостокам. Там десятки разветвлений и малозаметных боковых проходов, в любой из которых он вполне мог нырнуть.
      Среди охотников есть, конечно, профессиональные диггеры, но никто из них не может похвастаться собачьим чутьем. А настоящую собаку пустить ползком по стекловате невозможно. Не пойдет-с.
      Максим торопливо распустил завязки балахона и с облегчением зажурчал, любуясь на закат. Гребаные сантехники, подумал он. Часа три промурыжили, чуть пузырь не лопнул! Его передернуло от удовольствия. Теперь можно и покурить. Много ли человеку надо для счастья? Особняки, лимузины... Да идут они в жопу! А вот так, сладко затянуться, отлив на зорьку, полежать, упершись спиной в надежную стену - не в этом ли исконный первобытный кайф?
      От сигареты сладко закружилась голова, ноги, затекшие во время лежания в трубе, отозвались мурашками. Ну, ладно, лениво подумал Максим, а дальше-то что? Пару ночей можно будет отлеживаться в котельной - место укромное, незасвеченное - а потом все равно придется искать жилье, зима не за горами. Деньгами бы разжиться... Пираты неплохо платят за новые записи, да только где их делать? К Филимону не сунешься, его пасут, совсем разорили парня. А новых искать - хлопотно, не ровен час нарвешься на разработчика. Вот дожили, блин! Герыч на каждом углу продается, а тон-студию снять труднее, чем построить публичный дом на Красной площади! Нет, братцы, с шоу-бизнесом пора кончать, нужен ловкий нетривиальный ход.
      - Спрятаться надо так, дорогие россияне, - произнес он голосом Бориса Николаевича,- чтоб ни одна, понимаешь ты, собака не нашла!
      Серебристая Ельцинская трель укатилась в трубу и отозвалась там, в черной глубине, звонкой металлической нотой. Что-то мелко затопотало по мягкому грунту, приближаясь.
      Крысы, мужественно подумал Максим.
      Нет, не крысы, возразила пупырчатая граната, подкатываясь к ногам Максима.
      И все-таки он успел. Взрыв застал его в прыжке. К счастью, он не просто бросился в воду, а ухватился за спасительную арматурину, торчащую сбоку от среза трубы. Больно обожгло бок, ударило по ушам, в голове что-то лопнуло, но он не разжал пальцы. Жив. Все-таки жив. Нога сама нашла расщелину в плитах, толкнула тело вверх, рука ухватилась за край парапета, и через мгновение он уже был наверху.
      Глаза по-прежнему ничего не видели - то ли полопались к чертовой матери, то ли были залиты кровью из рассеченного лба - но ноги уже несли его прочь от реки.
      Стремительно налетел визг тормозов. Максим шарахнулся в сторону, воющая масса ударила его вскользь, отшвырнула в кусты и со скрежетом остановилась. Посыпалось стекло.
      Максим перевернулся на живот и быстро пополз вдоль бесконечно длинного бетонного забора. Впрочем, возможно, это был всего лишь бордюр тротуара...
 
       9
 
      Нет, Светлана Юрьевна, не провалил я коломенское дело. Хрен бы кто догадался искать подпольную студию в подвалах Вознесения в Коломенском. Это я ее нашел. И охранную систему тоже я отключил.
      Андрей на секунду прикрыл глаза, пережидая красный сигнал светофора, и сейчас же увидел всю разноцветную схему сигнализации, въевшуюся в мозг за те два месяца, что он потратил на ее разгадку. Кодовые замки, датчики движения, магнитные контуры, сканеры сетчатки и на каждом шагу - двери-ловушки, газовые форсунки, высоковольтные разрядники и даже противопехотные мины, по тревоге встающие на боевой взвод...
      Едва загорелся желтый, Андрей врубил передачу, от души газанул и первым сорвался с перекрестка. Хорошо, что пробки отошли в прошлое вместе с шикарными автомобилями. Нынче народ ездит скромнее, на "шестерочках", "девяточках", а кто и на "Москвиче". Говорят, их снова стали выпускать, причем, сразу в облупленном виде. Крутизна нынче в моде только на кладбище.
      Справа потянулись стриженые поля, спускающиеся к Борисовским прудам.
      Шустрик. Вот кого он недооценил тогда в Коломенском. Живой охраны в студии не было, Филимон никому не доверял, целиком полагаясь на технику, в которую вбухал миллионы. Из-за этого и Андрей сосредоточился, в основном, на охранной системе, забыв, что порой неплохо бы и просто оглядеться по сторонам. Все детекторы обманул, все невидимые лучи перешагнул, все коды подобрал, наконец, вогнал отвертку в контакты сверхсекретного распределителя, временно отключив всю систему целиком... а Шустрика-то и проглядел...
      Там, в конце коридора, было всего две двери - налево и направо. Абсолютно одинаковые. Обе вели в павильоны звукозаписи. Но в каком из них старушка Фриске в муках рожала очередной шедевр, не знал даже Андрей. Через тяжелую звуконепроницаемую дверь хрен чего услышишь. Наудачу Андрей рванул левую.
      На автоматическом пульте тихо ползали бегунки, а за стеклом, в профиль, стояла худосочная девица в огромных наушниках, закрывающих половину лица. Поначалу Андрею показалось, что перед ним долгожданная мишень, но тут девица обернулась, и он понял, что ошибся. На него смотрели большие карие, чуть удивленные глаза семнадцатилетней девчонки.
      А, чтоб тебя, подумал Андрей, отступая к выходу. Уходили драгоценные секунды. Он изо всех сил толкнул дверь, и вдруг обнаружил, что она заперта снаружи наспех продетым сквозь обе ручки железным прутком. Оставалось только узенькая щель. Сквозь нее Андрей увидел, что противоположная дверь распахнута, оттуда послышалась длинная автоматная очередь, звон стекла, слабый крик, тут же оборвавшийся. По вспышкам фотокамеры Андрей понял, что внутри работает шутер, спешно документирующий факт поражения мишени. Через минуту он появился в проеме, неторопливо зачехляя фотоаппарат.
      - Шустрик, мать твою! - закричал Андрей, прижав губы к дверной щели. - Открой дверь, сволочь! Не выйдешь ведь сам, там ловушка!
      - Рассказывай,- ухмыльнулся Шустрик. - На дешевый понт меня не возьмешь! Счастливо оставаться! - он прошлепал по коридору драными кедами и исчез.
      - Что там произошло? - раздался девичий голос за спиной у Андрея. - Вы кто?
      - Служба безопасности! - бросил он, не оглядываясь и продолжая осматривать дверь.
      Ему удалось выбить из гнезд приросшие шпингалеты второй створки, щель стала шире. Просунув в нее ладонь, Андрей сантиметр за сантиметром сдвигал металлический пруток в сторону. В голове, между тем, продолжал работать неумолимый счетчик, вычитая секунды из времени, оставшегося до того момента, когда включится резервный контур охранной системы. Пруток оказался очень длинным, это был пожарный багор. И все же, когда дверь распахнулась, у Андрея оставалось надежда. Он сломя голову бросился к выходу из студии, опрокидывая по дороге офисные кресла, шкафы с деталями и бумагами.
      И не успел.
      Тяжелый металлический занавес рухнул, подмяв его под себя. Укрытые в стенах форсунки выплюнули белые клубы слезоточивого газа...
 
      Сразу за Братеевским мостом Андрей свернул направо, чтобы объехать развалины на месте двух изящных розовых высоток, стоявших здесь совсем недавно. В одной из них, говорят, прятался Павлиашвили, но Васька Мидянин по кличке Голем не знал, в какой именно, и, на всякий случай, развалил обе.
      Светофоры на Мячковском бульваре еще не починили, машин было совсем мало. Андрею удалось проскочить бульвар на полной скорости и убедиться, глядя в зеркало заднего вида, что за ним никто не следует. Доверяет пока Светлана Юрьевна. На всякий случай Андрей еще немного покружил по кварталам в районе Братиславской и приткнул машину в неприметном дворике на задах замороженной новостройки. Он позвонил Юле из автомата, дождался третьего гудка и повесил трубку. Контрольный звонок. Теперь пешком до Марьинского парка и там еще пара кругов с обязательным посещением небольших магазинчиков, понатыканных в каждом доме. Основным их достоинством был не ассортимент продуктов, а запасной выход...
      Андрей открыл дверь своим ключом и прислушался. В ванной шумела вода. Юлька могла часами мокнуть в солях и травах, которых он накупил ей целую сумку. Андрей шагнул в квартиру и тщательно запер дверь на все замки и цепочку.
      Юлька выпорхнула из ванной, на ходу заматываясь в банное полотенце.
      - Привет! - она повисла у него на шее, теплая, пахнущая морем и солнцем в одном флаконе, ничуть не заботясь тем, что полотенце вот-вот соскользнет на пол.
      Он закрыл глаза, осторожно касаясь губами ее мокрых волос.
      - Цепочку опять не накинула?
      - Я же знала, что это ты! - она легонько куснула его за мочку уха. - Пойдем в ванную?
      Руки Андрея помимо воли скользнули вдоль ложбинки на ее спине. Полотенце все-таки упало.
      - Я соскучилась,- прошептала Юлька, прижимаясь.
      - Подожди, - Андрей открыл глаза и сейчас же поверх ее головы увидел стоящую на кухонном столе вазу с персиками. - Это еще что такое?! Ты на улицу выходила?
      - Никто не видел! Я в очках и косынке. Такая клуша, смотреть страшно! Только до магазина и обратно! Ну, не сердись!
      Эх ты, птенчик желторотый.
      - Все-таки я тебя когда-нибудь выпорю!
      - Правда?! - глаза Юльки засветились азартом. - Давай прямо сейчас! Хочешь, я принесу ремень? В зубах!
      Она выскользнула у него из рук и метнулась в комнату. Голая, окрашенная закатным лучом в цвет персика из кухонной вазы. Хлопнула дверца шкафа, послышалось Юлькино пение. Она тут еще и поет! Андрей мысленно застонал.
      - Ты одевайся давай! - сказал он. - Мы уезжаем!
      В комнате повисла тишина. Из-за двери высунулась Юлькина голова.
      - Как уезжаем? Куда?
      - По дороге все объясню. Собирайся быстрее.
      - Меня выследили? - подбородок ее дрогнул.
      - Еще не ясно, - Андрею не хотелось пугать ее раньше времени.
      - Хорошо. Я сейчас.
      Она прикрыла дверь и застучала ящиками шкафов.
      Андрей прошел на кухню, осторожно отодвинул край занавески и выглянул во двор. Машин не прибавилось, никто не курил в подворотне и не чинил антенну на крыше дома напротив. Будем считать, что все спокойно.
      Юлька деловито сновала из комнаты в ванную и обратно, собирая вещи. Все-таки, она молодец, подумал Андрей. Умеет, когда надо, взять себя в руки и обойтись без истерики. Запаникуй она тогда, в студии, и лежал бы ты сейчас, Механик, на том же Котляковском кладбище в секторе неопознанных трупов. И поминали бы тебя братья-шутеры кружкой пива...
      ...Впервые в жизни он чувствовал себя совершенно беспомощным. Оглушенный, ослепленный, прижатый к полу неподъемной тяжестью рухнувшего на него занавеса, набранного из стальных пластин, он корчился, захлебываясь кашлем, и не ждал помощи. Но она пришла - тощая фигура с лицом, замотанным тряпкой, которая потом оказалось концертным платьем. Ни черта это платье не помогало. Она кашляла точно так же, как он, но продолжала лупить пожарным багром в пол возле занавеса, чтобы приподнять его и высвободить ноги Андрея.
      - Подожди, не так... - просипел Андрей. - Подставь что-нибудь... Рычаг нужен.
      Она бросила багор и осмотрелась. Мало что было видно в слоях сизого тумана, стелящегося по полу, но она метнулась куда-то в угол и безошибочно нашла то, что надо - тяжелую станину от студийной камеры. К счастью, станина была на роликах. Девчонка подкатила ее вплотную к занавесу, сверху пристроила багор и повисла на нем всем телом. Андрей вскрикнул от боли в перебитой ноге, когда занавес чуть-чуть приподнялся. Может быть, всего на сантиметр, но этого хватило, чтобы вытащить ногу. Газ быстро уходил в щель под занавесом.
      - Молодец, девочка, - простонал Андрей, с трудом поднимаясь на одно колено. - А ну, давай теперь вместе.
      Им удалось приподнять занавес сантиметров на тридцать и подсунуть под него край станины. Андрей сбросил куртку, лег на спину и, отталкиваясь здоровой ногой, стал протискиваться в щель. Девчонка помогала ему изо всех сил. Оказавшись по другую сторону занавеса, он поднялся во весь рост. Каждое движение вызывало нестерпимую боль, но кое-как ковылять он все-таки мог. Может быть, не успеют перехватить...
      - А меня? - раздался вдруг из-под занавеса жалобный голосок.
      Девчонка вылезла наполовину и тянула к Андрею руки.
      - Попа застряла,- пояснила она.
      - Ты-то куда? - простонал Андрей. - Сиди там, жди милицию. Тебя выпустят.
      Девчонка упорно продолжала извиваться под занавесом.
      - Нельзя мне в милицию. Меня узнают!
      Она сорвала с головы ненужную уже тряпку и сквозь слезы жалобно посмотрела на Андрея. И тут он вспомнил. Стопка компакт-дисков на полке у дочери, и один, всегда лежащий сверху, на обложке которого эти большие карие глаза под стриженой челкой...
      Андрей, шипя от боли, наклонился и, ухватив ее за руку, вытащил наружу.
      - Спасибо! - девчонка поднялась на ноги, отряхнула джинсы.
      - Юля Перепелкина? - он вглядывался в ее перепачканное лицо.
      - Перепелкина, Перепелкина! - отмахнулась она. - Давайте я вам идти помогу...
      Вдвоем они довольно быстро выбрались из подвала и успели укрыться в Дьяконовском лесу до приезда милиции, не особо торопившейся на место происшествия, когда в деле могли быть замешаны шутеры...
 
      Андрей в последний раз окинул двор внимательным взглядом и отошел от окна. Юлька стояла в прихожей, одетая по-походному, в темных очках, бейсболке с длинным козырьком и с дорожной сумкой на плече.
      - Я готова. Можем ехать.
 
       10
 
      Рубик, скотина, спугнул мишень! Диггер долбанный, ни себе, ни людям! Уж если сумел выследить по трубам, так и бери наверняка, чего гранаты-то кидать! Канализатор вонючий! Зря только катер из-за него гоняли!
      Шустрик перекинул ногу через парапет и спрыгнул на тротуар.
      - Шеф! А мне что делать? - крикнул снизу рулевой.
      - Вдоль набережной ходи, туда-сюда. Если что подозрительное увидишь - радируй! Но смотри, спугнешь - яйца оторву! Прикинься плавучим рестораном и сам ничего не предпринимай!
      Он отошел от парапета и остановился у разбитой "Волги", из которой его загонщики вытаскивали перепуганного водителя. Рядом, сидя на бордюре, раскачивался из стороны в сторону бледный Рубик. Из уха у него текла кровь.
      - Били, что ли? - спросил Шустрик загонщиков.
      - Этого? Нет, еще, - загонщик встряхнул водителя. - Да стой ты, как следует!
      - А того? - Шустрик кивнул на Рубика.
      - А того и бить не надо, - хохотнул загонщик. - Гранатой его контузило.
      Шустрик подошел к Рубику и тихонько ткнул его носком ботинка.
      - Что, бомбист, отбомбился?
      Рубик поднял на него выкаченные, как у вареного судака, глаза.
      - Больно, бля-я-а, - пропел он, держась за голову.
      - Не будешь в трубу с гранатой лазить. Ты бы с ней еще в мусорном баке заперся!
      Он вернулся к водителю.
      - Ну, чего говорит?
      - Уполз, говорит, а куда - не знает, - загонщик поправил на водителе галстук и душевно посоветовал: - Ты, вспомни, браток. У нас времени мало, а у тебя совсем нет.
      Водитель посерел лицом.
      - Ка... кажется, вдоль забора он полз, туда! - он махнул рукой. - Я думал - пьяный...
      - Полз - это хорошо, - сказал Шустрик. - Полз - это не бежал. Сильно ты его зацепил?
      - Да какое там! - водитель прижал руки к груди. - Чуть-чуть, вскользь, сам больше испугался! Я ж как его увидел - сразу по тормозам, а дорога мокрая, занесло...
      - Тут кровь! - крикнул от забора один из загонщиков, - а дальше - дыра! Похоже, в промзону ушел!
      - Быстро за ним! - скомандовал Шустрик.
      - А с этим что делать? - загонщик по-прежнему держал водителя за воротник.
      - Ребята, я же ничего никому... - залепетал тот. - Как бог свят!
      Он торопливо закрестился на колокольню Новодевичьего монастыря.
      - Да брось ты его, - Шустрик шагнул через кусты и направился к забору.
      Позади раздался приглушенный всплеск.
      - Бросил! - отчитался догнавший Шустрика загонщик.
      Ну, что за идиоты! Шустрик покачал головой. Понаберут борцов классического стиля, одно слово - загонщик. Ни ума, ни нюха, только вид страхолюдный.
      - Лезь в дыру! - приказал он. - Обшарьте с ребятами всю территорию, а я здесь побуду.
      Загонщик, кроша плечами бетон, скрылся в проломе.
      Уж больно просто, подумал Шустрик. Промзона хоть и большая, а толком там не спрячешься. Да и собаки...
      Из-за забора послышался заливистый лай и короткая очередь "Стечкина" с глушителем.
      Нет, не полезет туда наш Макс, не такой он дурак. Шустрик повернулся и быстро пошел в противоположную сторону - к берегу Сетуни, впадавшей в Москву-реку неподалеку, за мостом третьего кольца.
      Он оказался прав. На топком берегу речушки обнаружился обгорелый балахон, попахивающий канализацией, пропитанная кровью тряпка и обрывки гигиенического пакета. Вероятно, тут мишень делала себе перевязку, а затем перешла реку вброд. Искать следы на том берегу - до утра провозиться можно. Да это и ни к чему, подумал Шустрик. Есть только одно место, куда он мог податься, но подойти туда нужно тихо, без своры дуболомов.
      Он вернулся к мосту через Сетунь и трусцой, сберегая дыхание, побежал вверх по Мосфильмовской.
 
       11
 
      Нахимовский проспект был почти пуст, и Андрей немного приободрился. Он все подбавлял газку, не забывая поглядывать в зеркало. Слежки не было. Если и имелись у Светланы Юрьевны какие-то подозрения на его счет, проверить их сейчас она бы не смогла - все силы брошены в погоню за главным призом.
      Андрей даже начал напевать тихонько себе под нос: "Кончилось лето, и снова мы улетаем на юг"...
      - Это "Скворцы"? - насторожилась Юлька.
      - Угу. Собственную песню не узнала?
      - Ну, в твоем исполнении это не так просто.
      Андрей улыбнулся.
      - Я же не Юля Перепелкина! Так, подвываю потихоньку.
      - А мне почему не разрешаешь?
      - Именно поэтому. Тебя по голосу узнать легче, чем по фотографии.
      Юлька насупилась.
      Бедная птаха, подумал Андрей.
      - Но это только в квартире,- сказал он. - Здесь-то, пожалуйста, пой!
      - Я так не хочу. Я хочу для людей!
      - А я кто?
      - А ты медведь-акробат! Сам себе на ухо наступил! Кстати, откуда ты знаешь эту песню?
      - Дочка ее любила.
      - Дочка? - Юлька хлопнула ресницами. - Ты мне ничего о ней не рассказывал. Взрослая?
      - Не очень. Ей было двенадцать лет, - Андрей сосредоточенно смотрел на дорогу.
      - Почему было?
      Андрей молчал. Как ей объяснишь, что двенадцатилетнюю девчонку растоптали фанатки Мумий-Тролля, ломившиеся к сцене в надежде заполучить хотя бы пуговицу с рубашки Ильи Лагутенко? Секс-символ гундосый. Ну, да бог ему судья, покойнику...
      - У тебя были фанаты? - спросил он.
      - Фанаты - мразь! - не задумываясь, ответила Юлька. - Ненавижу! - она вдруг повернулась к нему. - А почему ты спросил? Это как-то связано с твоей дочерью?
      Андрей покачал головой.
      - Не обращай внимания.
      Юлька продолжала вглядываться в его лицо.
      - Из-за этого ты и в шутеры пошел... - тихо произнесла она.
      - Дурак был, вот и пошел.
      Они надолго замолчали. Андрей вел машину, вцепившись в руль побелевшими пальцами, Юлька, закурив сигарету, смотрела в окно.
      Когда скособоченный осколок здания Университета остался позади, Андрей свернул направо.
      - А куда это мы едем? - в Юлькином голосе мелькнуло беспокойство.
      - Сейчас увидишь, - Андрей свернул в переулок. - Почти приехали.
      - Это что - Мосфильм?! - Юлька большими испуганными глазами смотрела на громоздящиеся за забором закопченные глыбы железобетона.
      - Ага, - Андрей остановил машину.
      - С ума сошел? Лучше уж сразу на кладбище!
      - На кладбище посетители, - Андрей вглядывался в развалины. - А здесь - никого.
      - Еще бы! После Атаки Клоунов доброму человеку делать тут нечего! Жуть пробирает! - Юлька передернула плечами.
      - Вот потому-то вас здесь и не ищут.
      - А другого варианта нет? - она посмотрела на него с робкой надеждой.
      - Не бойся, это всего на пару дней. За это время я что-нибудь подыщу.
      - Ты оставишь меня здесь одну? - она поежилась. - А вдруг они придут?
      - Кто?
      - Мертвые...
      - Не беспокойся. Их всех откопали и запротоколировали. Посиди здесь, я скоро.
      Он вышел из машины и, бесшумно ступая по битому кирпичу, направился к расщелине в откосе выползшего далеко на дорогу Михалковского бастиона.
      Когда-то эта крепость, сооруженная вокруг мосфильмовских павильонов, считалась совершенно неприступной. Остатки актерской гильдии выстроили ее для защиты от шутеров. Куртины и равелины крепости были под завязку напичканы электроникой, при малейшей угрозе с земли и воздуха приводившей в действие артиллерию. Редкой вороне удавалось подлететь к Мосфильму ближе, чем на полкилометра, да и та улетала восвояси, попахивая жареным.
      Некоторое время киношникам и в самом деле удавалось отсиживаться за стенами, они даже возобновили производство фильмов в павильонах, укрытых сетью лазерных сканеров. Подвела, как всегда, привычка. Если обнаглевший Ещенко плевал в окошко через шесть с половиной секунд после того, как выбрасывал бычок, то Шахназаров с друзьями повадились каждый год двадцать седьмого августа отмечать День Кино.
      Однажды тройные, цельнокатаной стали, ворота Мосфильма слегка приоткрылись, пропуская пеструю компанию клоунов-аниматоров или, выражаясь по-старому, массовиков-затейников. Разумеется, компания была тщательно просвечена и обыскана, проверена по родственникам до седьмого колена и характеристикам с места работы.
      Праздник удался на славу. Клоуны превзошли самих себя. Над крепостью взлетали сияющие фонтаны фейерверков, из динамиков лилась музыка, слышать которую могла вся страна, наблюдавшая за праздником звезд в прямой телевизионной трансляции. И даже жемчужную шапку вакуумного взрыва в первый момент все приняли за очередной залп салюта. Только когда в воздух стали взлетать железобетонные глыбы, вырванные из бастионов и равелинов, и над Воробьевыми горами повис дымный гриб тошнотворно-багрового цвета, стало ясно, что праздник пошел по новому сценарию. Миллионы зрителей прильнули к экранам. В этот день рейтинг телекомпании, ведущей трансляцию, подскочил на небывалую высоту. Ради такого успеха можно было примириться с гибелью нескольких операторов и потерей дорогостоящей техники.
      Клоуны-массовики и впрямь оказались затейниками. В момент взрыва никого из них уже не было на территории Мосфильма. Они вернулись позже и тщательно задокументировали добытые трофеи.
      Андрей тогда еще не был Механиком, но и он не без интереса смотрел по телевизору бесконечные повторы репортажей о самом интересном событии года, снятом с разных ракурсов. С тех пор двадцать седьмое августа отмечалось в России не менее широко, чем одиннадцатое сентября в США, и получило расхожее название День Атаки Клоунов...
 
      Андрей шел через развалины знакомым маршрутом, ныряя в щели под плитами, огибая воронки с оплавленными краями на месте блиндажей, взорванных собственным боезапасом, и отваливая в узких проходах камни, им же самим здесь положенные. Он направлялся к подвалу бывшего костюмерного цеха, где в свое время обнаружил пару уцелевших и вполне пригодных для временного укрытия комнат. Они могли пригодиться ему на случай провала какой-нибудь операции, когда охрана чудом выжившей звезды рыщет по всему городу, отрабатывая свои дармоедские зарплаты. При успешных операциях ничего такого не было - какой смысл делать работу, за которую уже некому платить? Андрей еще ни разу не пользовался укрытием по прямому назначению, что не мешало ему сделать там запас воды и пищи, провести свет от мощной аккумуляторной батареи и вообще устроиться не без удобств. Ничего с Юлькой не сделается, пару дней потерпит!
      Он вдруг замер. Где-то в стороне посыпалась бетонная крошка. Собака? Ворона? Нет. Внезапно обострившимся чутьем Андрей уловил присутствие человека. Так всегда с ним бывало во время охоты. То ли едва уловимый запах, то ли сотрясение почвы под ногами - что-то ясно говорило ему, что человек рядом.
      Избегая резких движений, Андрей переместился под прикрытие стены, утонул в сумрачной тени. Пистолет уже был в руке. Шорох повторился, но теперь совсем в другом месте. Осторожно идет, подумал Андрей, не лошок. Надо бы на него посмотреть. Остатки лестничного пролета вели к верхнему срезу стены, и Андрей рискнул. Он быстро поднялся по ступенькам, на мгновение высунул голову и сейчас же спрятался. Будь мгновение хоть чуть длиннее, его мозги украсили бы собой серый бетон стены. Пуля хлестко ударила в плиту над головой, осыпав волосы колючими крошками. Но Андрей, несмотря на сумерки, успел увидеть то, что хотел.
      Шустрик! Клепаный болт! Тебя-то чего принесло? Неужто по мою душу?
      И тут совсем неподалеку от себя он увидел метнувшуюся из развалин тощую фигуру с забинтованной головой.
      Мать моя! Да ведь это мишень! Андрей машинально вскинул пистолет и прицелился. Тьфу, блин! Что это я?!