ГЛАВА 3

СОКРОВИЩНИЦА ЛЕГИОНЕРОВ, ИЛИ МАВЗОЛЕЙ ПАВШИХ

Мавзолейная дверь была разбита на множество разновеликих фрагментов наподобие известной Семену нерусской игры “паззл”: кусочки входной головоломки темнели на стене мавзолея словно приклеенные к ней осколки черного стекла.

Было тех осколков ровно двадцать пять штук, Семен не поленился их сосчитать, прежде чем приступил к делу, все фрагменты двери оказались разбросаны по обратной стороне мавзолея, противоположной тому месту, где Шепель сейчас собирал свою трубчатую пентаграмму.

– Как будто кувалдой по двери стукнули, – заметил Семен, еле-еле прикасаясь подушечкой пальца к одному из осколков. – Стеклянная такая дверь была, непрочная... Ну-ка – Черный фрагментик, размером с ладонь, легко скользнул по стене, следуя за указательным пальцем Семена, – Отлично. – Семен отошел на шаг и, что-то прикидывая в уме, оглядел россыпь чернильных осколков. – Принцип ясен: надо сложить кусочки вместе, тогда мы и получим то, что получим.

Надеюсь, что дверь, а не суровую надпись “Выхода нет”.

– Входа, – учительским тоном поправил Семена медальон – Выход, это когда выходят. А вход – это когда входят. Понятно?

– Не может быть! – притворно изумился Семен, подходя к стене поближе. – А я и не знал. Ты, Map, в нашем метро не был. – Семен принялся деловито передвигать черные осколки, подгоняя их друг к другу – Там на станциях когда-то таблички с такими надписями висели... Много народу, начитавшись тех надписей, под колеса побросалось. От жизненной безысходности. Нет, мол, выхода, и точка. Сняли потом те таблички, чтобы людей зря не губить. Сообразили.

– А-а, – понимающе протянул Map. – письменное эхо, колдовство через беззвучное чтение... Знаю, встречался с такой магией, было дело. Попали мы как-то с одним из моих очередных хозяев, Урикоч Шмыгой, в Эбонитовый Мир – надо было спереть у тамошнего погодного шамана Дождевую Книгу. Между прочим, заказал ту книжку тоже шаман, но из другого Мира, он там министром по мелиорации работал... Заказал и строго-настрого предупредил – в книгу ни в коем случае не заглядывать!

Вот мой хозяин и отправился дождевую книженцию тырить. А надо сказать, что Урик отродясь ни читать, ни писать не умел...

Семен кивал, слушая рассказ Мара, и продолжал состыковывать фрагменты, изредка отходя от стены подальше и любуясь своей работой: все же получалась дверь, а не что-либо другое. Не запрещающая надпись.

Дверь была уже собрана более чем наполовину (верхняя ее часть) и своим обозначившимся контуром определенно напоминала Семену то ли веретено, то ли кошачий зрачок... Занятная такая дверь получалась. Не стандартная

–.. и, значит, пока Урик с книгой добрался до заказчика, то штаны на нем уже начали дымиться. Снизу, от ботинок до колен. Хорошо, что обувка добротная была. – Map хихикнул. – Ботиночки-то арестантские, крепкие, они у Шмыги еще с последнего срока в Исправительном Мире остались! Им сносу не было. В Исправительном Мире у начальства принцип железный: арестанта дешевле обуть один раз, но качественно, чем много раз, но абы как... Эк я скаламбурил, – изумился медальон, – ай да я!.. M-м, сбился... О чем это я говорил? А, вспомнил – о молниях, бьющих из земли. Так вот: молнии трещат, штаны дымятся, обувь постепенно обугливается... Кошмар, одним словом. Ну, отдал хозяин книжку заказчику, а сам рыдает и просит мол, хрен с ней, с оплатой, только молнии убери!

Шаман-министр посмеялся, рукой эдак над Дождевой Книгой поводил, словно пыль с нее стер, и вес, не стало молний. А после спросил “Что, в книгу заглядывал?” – добродушно так спросил, без злости. Ну а Урику куда деваться? “Да, – говорит, – чуть-чуть, как же без того... Глянул на обратном пути под обложку, из любопытства. Тут оно вес и началось”.

В общем, оказалось, что на первой странице было написано одноразовое, но мощное проклятье типа: “Кто книгу сопрет, того молния убьет!”

А так как мой хозяин читать совершенно не умел, то его лишь пощипало теми молниями. Но пощипало чувствительно. Эффект письменного эха, стало быть, – так шаман Урику сказал. Ему, шаману, виднее...

Кстати, после того случая мой хозяин всем своим друзьям-книгочеям настоятельно рекомендовал разучиться читать. Мол, один вред от той грамоты в нашей работе! Дескать, был бы он грамотным, так однозначно сгорел бы от молнии к едрене фене, вякнуть бы не успел. Впрочем, Урик все же потом сгорел, даже я спасти его не смог, не зарядил меня Шмыга вовремя нужными противопожарными заклинаниями... хорошо, что сам я не расплавился! Но это случилось гораздо позже и вовсе не от молнии, а от драконьего плевка.

Это, помнится, произошло, когда Урик Шмыга, гуляя по имперскому зоопарку, поспорил спьяну со своим корешем, тоже вором, что сможет попасть камнем в драконьи яйца с первого раза. Уточняю: яйца были не те, из которых могли вылупиться дракончики, а те, которые у дракона-самца между...

– А почему молнии снизу-то били? – не удержался от вопроса Семен, присоединяя очередной кусочек черноты к почти собранной двери. – Молнии из земли... Странно.

– Ничего странного. – Map расхохотался в полный голос. – Он же книжку вверх ногами держал, когда под обложку заглядывал!

– Понятно, – сказал Семен, медленно перетаскивая пальцем последний фрагмент головоломки к нужному месту. – Map, готовься. Сейчас откроется, – и, поставив кусочек на место, сразу отпрыгнул в сторону. На всякий случаи

Ничего не произошло – не покачнулась земля, не взревели трубы, не высунулась из входа зубастая пасть, из открытого мавзолея даже сквознячком не потянуло.

Семен медленно, останавливаясь на каждом шагу и чутко прислушиваясь к любым звукам, направился к входу.

– Думаю, сообщать Шепелю о том, что мавзолей открыт, пока не стоит, – негромко сказал Map. – Действуем по плану: зашел, увидел, покумекал.

– Разумеется, – шепотом ответил Семен. – Только так и никак иначе.

Окончательным вариант входного проема напоминал своей формой лезвие грузинского кинжала, направленного острием вверх прямой низкий порог и плавно смыкающиеся над головой под острым углом высокие боковины входа вызвали у Семена именно такую ассоциацию: проем был настолько узок, что человек солидной комплекции, пожалуй, мог бы в нем и застрять.

– Пошли, да? – полуутвердительно спросил медальон

– Слушай, а вдруг там есть блокировка против перемещений, как в гостинице? – предположил Семен, нерешительно топчась перед входом. – А если вход закроется, что тогда делать? Map, у меня плохие предчувствия.

– Ну, если как в гостинице, тогда ничего, пробьемся, – уверенно сказал Map. – Гостиничная блокировка для меня не проблема! Такое колдовство лишь для стандартных жетонов непреодолимо.. Ты вот что – ты давай поменьше каркай да побольше действуй! Решил входить – входи, чего заранее убиваться-то... Там видно будет. Кстати о “видно будет” – свет зажечь? У меня есть фонарное заклинание. Яркое!

– Включай, – вздохнул Семен и, на всякий случай выставив вперед руки, решительно шагнул в чернильную темноту.

Внутри мавзолея было светло, как в солнечный день. Семен, настроившийся на темноту, невольно вскинул ладони к глазам и огляделся по сторонам сквозь щелку между пальцами.

Бестеневое освещение давали стены и потолок – свет был как будто солнечный, с легкой желтизной. И не такой уж яркий, это Семену лишь показалось посте разноцветных уличных сумерек.

Перед Семеном находилась блестящая металлическая конструкция, похожая на скелет какой-нибудь дозорной башни стальные диски-ярусы – все без ограждения – были нанизаны на толстенную, тоже стальную, ось-трубу. Нанизаны с равными промежутками, где-то в рост человека, ярусы, начиная со второго и выше, были плотно уставлены в один слой большими серыми коробками. На первом, нижнем ярусе коробок не было: там имелся лишь длинный стол, наружным кольцом обхватывающий весь ярус. Стол, разумеется, тоже был металлический тусклая бронзовая столешница поддерживалась частоколом тонких бронзовых ножек; на столе лежало множество разных предметов, каких именно – Семен не стал разглядывать. Успеется.

– Широкая винтовая лесенка без перил, обвивая, стальную ось башни, как медицинская змея ножку бокала, проходила сквозь все лиски, то и дело ныряя в широкие отверстия входов на ярусы; башенная конструкция была высокой, аккурат до светящегося потолка мавзолея.

Возле нижних ступенек лесенки, на чугунном столике-грибке, стоял хрустальный ларь размером с приличный телевизор. Стенки и крышка ларя были покрыты многочисленными хрустальными каплям и – подтекам и, и потому разглядеть, что находится у него внутри, не представлялось возможным. Впрочем, Семен и без того знал, что там лежит.

– Похоже, моя подсветка здесь не требуется, – верно решил Map, и в зале мавзолея сразу стало чуточку темнее. То ли от этого, то ли от того, что глаза у него уже привыкли к мавзолейному освещению, но Семен за ненадобностью перестал прикрывать лицо ладонями.

– Да, а как там вход? – спохватился он и обернулся.

Входа не было. Чернильные осколки вернулись на свои прежние места, и сделать с ними что-либо изнутри было невозможно: фрагменты колдовского “паззла” остались снаружи. А изнутри их закрывала прозрачная пленка, твердая как камень – Семен потыкал в нее пальцем для пробы, но безрезультатно – пленка осталась целой. Или это было очень сильное колдовство, или Семен попросту делал с ней что-то не то и не так. – Эх, заборонили-таки демоны, – с досадой воскликнул Семен, – наглухо заборонили! И крест животворящий не поможет...

– Демоны? – всполошился Map. – Где? Семен, прижмись к стене и укажи мне цель! Сейчас я их в пыль, в зубной порошок... – Медальон тонко зажужжал, словно заряжающаяся фотовспышка.

– Отставить в порошок. – Семен невесело усмехнулся. – Пошутил я. Кино одно вспомнил. – Жужжание стало понемногу утихать.

– Ты так больше не шути, – слегка задыхаясь, потребовал Map. – Заклинание больно сильное, его назад запаковывать целое дело! – Внутри медальона что-то сухо щелкнуло, и наступила тишина.

– Ладно, пойдем посмотрим для начала, что здесь хранится. – Семен миновал хрустальный ларь, даже не взглянув в его сторону. – Начнем с верхних этажей. – И он бодро зашагал по гулким ступенькам.

Мавзолей все же оказался именно мавзолеем: серые ящики были не чем иным, как урнами с прахом. Гробами. О чем сообщали выгравированные на них именные пояснения: Map был немного знаком с древними письменами и потому мог делать более или менее внятный перевод.

– Легионер такой-то, – бубнил медальон, едва Семен останавливался возле очередного ящичка, – пал смертью храбрых при защите города такого-то... а этот легионер пал смертью героя при взятии того же города... хм, у них у обоих даты смерти совпадают! Любопытно... А вот этот пал, геройски спасая принцессу такую-то... что за принцесса, понятия не имею... а этот...

– Лално, не надрывайся. – Семен махнут рукой. – Все они тут павшие, все герои. Наемные. Пошли-ка лучше на первый ярус. Там, кажись, будет поинтереснее.

И без излишней суеты он принялся спускаться вниз, держась поближе к стальной оси башенки: это легионеры могли позволять себе убиваться почем зря, работа у них была такая, а вот Семену жить нравилось. И в серый именной ящик он пока не торопился.

На столе первого яруса было разложено множество любопытных предметов – вещи сохранились на удивление неплохо, хотя чувствовалось, что ими всеми когда-то пользовались, и пользовались в сражениях: на многих предметах были глубокие царапины, подпалины или вмятины Скорее всего, эти вещички когда-то принадлежали тем, кто нынче лежал на верхних ярусах. Легионерам-контрактникам. Профессионалам.

Семен медленно шел вдоль изогнутого стола, держа руки за спиной, чтобы ненароком не зацепить рукавом какую-нибудь вещицу и тем самым случайно ее не включить; шел, то и дело останавливаясь и внимательно разглядывая очередной экспонат посмертной выставки, стараясь догадаться, для чего мог служить тот или иной предмет.

Ну, предположим, с кинжалами и мечами все было более-менее понятно: оружие как оружие, пусть и с некими особыми магическими возможностями, но привычное, можно сказать – понятное. А вот как можно было объяснить, предположим, небольшую кожаную мухобойку с серебряной витой ручкой, лежавшую возле коллекции крылатых метательных ножей?

Кожаная хлопалка на витой ручке была густо покрыта черно-багровыми пятнами, глянцево блестевшими, словно сырая киноварь; багровые пятна были усеяны крупными белыми точками. Ну вылитый мухомор на серебряной ножке! Только плоский

Семен нагнулся, чтобы рассмотреть мухобойку поближе и тут же с воплем отпрянул от нее: белые точки оказались налипшими на кожаный квадрат хлопалки полураздавленными скелетами. Человеческими скелетами. Микроскопическими.

– А, легендарная хлопушка Оттерега! – обрадовался Map. – Как же, слышал, слышал... Одним махом сотню врагов побивахом. Вон она, оказывается, где находится! Значит, и герой Оттерег где-то поблизости должен быть. В одном из ящиков наверху, несомненно. – Медальон тяжело вздохнул. – Вот так, елки-палки, и проходит мирская слава... Тебя, рано или поздно, в ящик засунут, а твои ценные шмотки на общий стол выложат, для всенародного осмотра. В назидание, так сказать. Эх-хе-хе...

– Ого! – обрадовался Семен. – Выходит, ты и с легендарным оружием знаком? Чего ж ты раньше молчат-то?

– Так ведь ты меня о нем никогда раньше и не спрашивал, – несколько удивленно ответил Map. – Да и чего о том оружии было говорить легендарное, оно и есть легендарное! То есть все о нем знают, но никто его не видел. Оружие, пропавшее без вести.

– Я – не все, – отрезал Семен – Ничего я об этом легендарном оружии не знаю. Слыхом не слыхивал. Оно небось родом из разных Миров и попало сюда вместе с их покойными владельцами... хотел бы я знать, кто о них так позаботился? В общем, если что из вещей опознаешь, сразу рассказывай. Договорились?

– Конечно, – охотно согласился Map. – Я много легенд знаю! Вот, например, видишь шлем? Золотой, с наушниками? Это чародейный шлем дальновидения. Никакая магическая преграда ему нипочем, все видит и слышит! Так, во всяком случае, говорится в легенде о чокнутом великане Додо. Суть легенды вот в чем жил-был в Выгребном Мире кровожадный великан Додо, который еще в детстве сошел с ума, увидев свое отражение в луже.

– Вон тот, что ли? – Семен прошел вдоль стола и с трудом приподнял блестящий шлем, отдаленно напоминающий мотоциклетный, шлем дальновидения был сделан из чистого золота и для длительного ношения не предназначался – очень уж он был тяжелый.

По бокам шлема имелись серебряные выпуклые улитки, направленные раструбами вперед, на лицевой стороне шлема присутствовали откидные, на манер забрала, непрозрачные очки из толстого мутного стекла.

– Попробовать, что ли? – с сомнением спросил Семен, взвешивая шлем на руках. – Килограмм десять будет. И как они его носили?

– Попробуй, – оживился Map. – Самое время узнать, что наш друг-археолог делает. Небось сидит в пентаграмме, по уши в защитной магии, и тебя выкликивает. Он же не знает, что ты уже здесь!

– Эт-точно. Выкликивает.

Семен усмехнулся и, повернувшись лицом к. стене, противоположной той, где был исчезнувший вход, надел шлем на голову. В тот же миг у него перехватило дыхание от неожиданности он как будто снова оказался на улице: желтый мавзолейный свет превратился в сочное наружное многоцветье. Шлем усиливал изображение, самостоятельно регулируя по необходимости и яркость, и четкость: видно было все как на экране хорошего монитора – от ближней трещинки на выступе-основании мавзолея до камушка на вершине самой дальней скалы. Стоило лишь навести взгляд на что-либо, как шлем сам подбирал нужное увеличение.

Одновременно Семен услышал множество звуков: глухой грозовой рокот, видимо, где-то далеко шла гроза, шорох осыпающихся со скал камней; шелест ветра в вышине и – голос. Голос звучал четко, каждое слово можно было различить без труда: это говорил профессор Шепель. Отдавал кому-то распоряжения.

–... сразу, когда он снимет защиту. Я буду работать с этой точки, вы – с двух остальных. То есть берем ликвидируемого в треугольник. Стрелять аккуратно, особенно если он будет на первом ярусе! Мне нисколько не хочется, чтобы шкатулка случайно открылась... а вам оно тем более не нужно. В случае сопротивления я применю жезлы быстрой смерти, но это, разумеется, крайняя мера, могут быть ненужные разрушения ценного антиквариата. Потому повторяю еще раз: стрелять точно и без промедления!

Семен чуть повернул голову, выискивая взглядом Шепеля. И сразу нашел его.

Шепель инструктировал чужих. Альфу и бету.

Инструктаж проходил возле раскладной пентаграммы; за пентаграммой, поодаль, переливаясь отблесками разноцветных небесных огней, стояла зеркальная прыгалка чужих.

Альфа, низкорослый человечек в плотно обтягивающем фигуру серебристом скафандре, слушал инструктаж невнимательно, иногда невпопад согласно кивая большой лысой головой, в основном альфа разглядывал зажатую в его руках светящуюся трубку, поворачивая ее то так, то эдак. То ли чужой ее впервые видел, то ли знал инструктаж назубок и развлекался с оружием, чтобы не помереть со скуки... Бета, в отличие от своей разумной половины, внимал профессору с открытым ртом. Вернее, с открытой пастью, полной стальных зубов-клыков: чужой-бета – высокий, массивный, покрытый черной длинной шерстью, с красными треугольными глазами, – больше походил на животное, чем на разумное существо; он мог бы служить наглядным пособием на конференции по вопросу “Снежный человек: миф или реальность?” Но, в отличие от мифического снежного человека, бета был реальностью. Причем неприятной. И вооруженной – такая же, как и у альфы, светящаяся трубка была заткнута у него за широкий пояс, составлявший всю его одежду.

– Скажите, Шепель, – небрежно сунув трубку себе под мышку, свистящим голосом спросил профессора чужой-альфа, прервав затянувшийся инструктаж, – вы уверены, что ликвидируемый находится внутри объекта? – Альфа немного заикался.

– Уверен. – Археолог похлопал себя по карману. – Ваша машинка показала. Я заранее разложил вокруг мавзолея стеклянные глаза, те, что вы мне дали... Вошел он, вошел! Но пока не вышел. Там он! Внутри.

– Эт-то хорошо, – одобрил карлик. – Мышеловка захлопнулась. Изнутри д-дверь никак не открывается, в документах об этом особо указывалось... Б-блокировка там мощная, никаким транспортным заклинанием не пробьешь! Так что осталось лишь н-немного подождать, когда он иглу сломает... Кстати, Шепель, вы кого живой отмычкой наняли-то? Одноразовой.

– А. – Шепель махнул рукой, – некого вора Симеона. Из молодых да ранних! Вы просили вскрыть мавзолей поскорее, вот и пришлось искать умельца на стороне... Я о Симеоне через имперский сыскной отдел узнал. Обычный молодой недоумок-видящий, ничего особенного! Кроме, разумеется, умения взламывать защитную магию вручную – это, конечно, уникально... В досье чего только про того Симеона не было написано! И такой он, и эдакий... Разносторонний. Даже написали, что он якобы вашу прыгалку из Безопасного Мира угнал, х-ха! Им не отчеты писать надо, имперским сыскарям, а книжки. Сказочные.

– Д-дурак вы, Шепель, – мрачно изрек лысый чужой и в раздражении сплюнул на землю. – Нужно было сначала со мной посоветоваться. С-симеон, надо же... Наши люди уже имели с ним д-дело: один из них до сих пир памятником самому себе стоит. И прыгалку он, кстати, на самом деле угнал, если так можно сказать. А после у-ухитрился с нее сойти. С прыгалки, которая была в автономном полете! Учтите, если операция сорвется по в-вашей вине, то у вас будут крупные неприятности! Очень крупные. Во всяком случае, обещанную в уплату персональную п-прыгалку вы уж точно не получите – Сказав это, чужой повернулся и пошел прочь, прямой как палка, со светящейся трубкой под мышкой. Пошел к своему назначенному месту. Согласно инструктажу.

Бета молча развернулся на месте и тоже потрусил к мавзолею, но в другую сторону: теперь мавзолей мог простреливаться с трех точек. Как и было запланировано.

– Эй-эй, а в чем, собственно, дело? Чего заранее паниковать-то? – недоуменно крикнул Шепель вслед карлику, но ответа не получил. Пожав плечами, профессор подошел к своей раскладной пентаграмме и с рассеянным видом принялся бесцельно подправлять лучи носком унта. Но, видимо, думал он вовсе не о пентаграмме – шлем донес до Семена невнятное злое бормотание.

– ...твою мать, пугать меня вздумал, недомерок чертов... в гробу я тебя видал!

Семен с трудом снял с головы тяжелый шлем. Смотреть больше было не на что и незачем, ситуация и так была предельно ясна.

– Map, у нас неприятности. – Семен положил шлем на стол. – Ты был прав. Меня там снаружи команда самодельных киллеров поджидает: профессор и двое чужих. Один с жезлами, двое с трубками. Как только сниму защиту, так нам сразу начнут делать быстрый капут

– Более подробно, пожалуйста, – невозмутимо попросил медальон. – Если можно, дословно.

– Можно и дословно, – сказал Семен, потирая макушку (шлемом надавило), и пересказал Мару все, что слышал. Подробно, в лицах

– Тэк-с, – сказал медальон, внимательно выслушав рассказ Семена. – Ну-у, пока ничего страшного не произошло и не произойдет... мы же защиту снимать прямо сейчас не собираемся! Ты вот что – ты шкатулку ту найди. Посмотреть охота, чего в ней такого особенного. Ну и браслет воровской поищи, зря, что ли, в эту банку залезли... А я пока подумаю, как нам быть. – Map надолго умолк.

Семен пошел вдоль стола, пропуская мимо все, что хотя бы отдаленно не напоминало коробку: деревянные шипастые булавы и витые хрустальные трубки-браслеты; стопки остро заточенных медных дисков; изящно сделанные бумеранги и кое-как высеченную из камня растопыренную человеческую пятерню с тщательно отполированными ногтями, нечто, отдаленно напоминающее помятую механическую кофемолку с длинной кривой ручкой (“Ею что, по черепу кому-то стучали?” – мимоходом подумал Семен); тряпичную куклу с воткнутой в живот вязальной спицей; маленькую черную шкатулку...

– Нашел! – Семен остановился как вкопанный – Map, гляди. Тут что-то на крышке написано. Выгравировано.

Шкатулку накрывал стеклянный колпак, Семен не стал его снимать – сквозь чистое стекло и так все было хорошо видно.

Черная шкатулка казалась совершенно безопасной: в таких пожилые домохозяйки хранят или пуговицы россыпью, или не особо нужные лекарства. Чем та коробочка настолько приглянулась чужим, что они готовы были отдать за нее прыгалку, тем более новую, Семен понять не мог.

Стремительные письмена на крышке загадку не проясняли: легкая вязь букв Семену была непонятна.

– Что у нас тут? – деловито спросил Map. – Шкатулка? М-да, действительно, она самая... Прямоугольная. Э-э... Черная.

– Я и сам вижу, что не помойное ведро – Семен ткнул пальцем в сторону надписи. – Написано на ней что?

– Написано... – медальон в затруднении кашлянул. – Тут, понимаешь, несколько вариантов перевода... не знаю, который из них вернее.

– А ты мне их все скажи, – посоветовал Семен, – авось разберусь. Из какой, кстати, легенды коробка?

– Нету такой легенды, – подумав, сообщил Map. – Отсутствует. Может, некому было те легенды рассказывать? После открывания шкатулки.

Итак, варианты перевода: “Легкая смерть”, “То, что гасит жизнь.” и... м-м... пожалуй, это будет вернее: “Абсолютное оружие”. Да, точно, – “Абсолютное оружие”!

– Приплыли, – хрипло сказал Семен. – Дальше некуда. Придет от Шекли называется