Глава 4

СТАЦИОНАРНАЯ ЛАТЕНТНО-ИОННАЯ МАГИЧЕСКАЯ ПРЕГРАДА

Ресторан был небольшой, чистенький и уютный, без броской внешней рекламы: на фасаде султанского дворца имелась лишь крупная, сделанная арабской вязью броская надпись «Покушаем?», с громадной буквой "О", стилизованной под круглую дверь. Вот в эту букву Семён и зашёл.

Зал был почти пуст – из дюжины столиков было занято всего два, да и те, судя по количеству пустых тарелок на них, должны были скоро освободиться. Семён хотел было присесть за один из незанятых столов, поближе к выходу, но не успел: из-за расписной ширмы, отделяющей общий зал от кухни, выбежал чем-то взволнованный толстяк в не застёгнутом, наспех наброшенным поверх делового костюма праздничном красном халате. Мелко семеня и испуганно улыбаясь, толстяк подбежал к Семёну Владимировичу и, предано заглядывая ему в глаза, зашептал торопливой скороговоркой:

– Что же вы в общем зале... Вам же не сюда, не можно вам здесь, со всеми так запросто... вернее им с вами... Я, как владелец ресторана, как верноподданный гражданин... Что про меня подумают! Что власть не уважаю подумают, ежели... Никоим образом, ни-ни, – и, ласково подхватив Семёна под локоток, настойчиво потащил его за ширму; у толстяка оказалась железная хватка и Семён не стал сопротивляться. Тем более что и медальон молчал, не давая никаких советов. Видимо, тоже растерялся.

За ширмой оказалась вовсе не кухня, а тяжёлая дубовая дверь. Без надписей, но с блестящей латунной биркой в виде короны.

– Ведь вы при исполнении, – многозначительно произнёс владелец ресторана, отворяя дверь, – мало ли что... Сюда, будьте любезны! – и чуть ли не втолкнул Семёна в комнату. – Приятного аппетита, – вежливо пожелал толстяк напоследок, – кушайте на здоровье, – и тихонько закрыл за Семёном дверь. Было слышно, как он с той стороны шумно переводит дух и старательно похлопывает ладонями. Словно грязь с них стряхивает.

В комнате, ярко освещённой широким потолочным окном, был всего лишь один посетитель, лысый и мордастый здоровяк в сером штатском костюме; мордастый что-то аппетитно жевал, сидя за большим квадратным столом. Стол был всего один на весь зал, но зато какой! Прямоугольный и здоровенный, на шести витых ножках, перламутровый и инкрустированный мелкими самоцветными камушками, помпезный до невозможности. Сидя за таким столом хорошо было подписывать указы о награждениях. Или о казнях. Или вести международные переговоры. Но никак не есть.

Однако за столом именно ели. Вернее, ел – этот самый единственный посетитель. Лысый.

– Присаживайтесь, уважаемый, – лысый приветственно помахал зажатой в руке куриной ножкой, – здесь все свои. Что, напугали хозяина? Ох и любите вы эффектные появления, что и говорить. Нда-а... Впрочем, имперская служба безопасности так и должна действовать – не только эффективно, но и эффектно. Вы, я так понимаю, только со службы, раз в парадном? Ну и что там, во дворце, новенького? Ладно, ладно, шучу я. Не нужны мне ваши тайны, – мордастый добродушно рассмеялся. – Скажете ещё что-нибудь не то, секретное, у вас там везде одни секреты, и придётся вам тогда меня арестовывать. Для неразглашения и выяснения личности, так сказать. А мне после обеда ходить в ваше ведомство ох как не охота. Лень... Вы курицу закажите, – посоветовал разговорчивый здоровяк, – хорошая сегодня курица. В меру зажарена. И грибы советую, под сметанным соусом. Вас, кстати, как зовут? Меня – Бартон, – лысый посетитель не дожидаясь ответа, вынул из кармана платок, обтер лицо. – Фу, ну и жара. Вы пивка возьмите, холодненького... Или, если желаете, винца можно. Я бы тоже выпил, но расходы, расходы... Платят нам не то что вам, – пожаловался он, потупив в стол глаза, – маловато платят, – и выжидательно замолк, уставясь на чисто обглоданную ножку, словно впервые её увидел.

Семён Владимирович намёк понял.

– Зовут меня Семён, – представился он, садясь за стол, – и если вы не против, давайте я вас вином угощу.

– Не против, – поспешно ответил Бартон, роняя косточку в тарелку. – Давайте.

– Курицу, грибов под соусом и вина! – требовательно сказал Семён в воздух, – ну и что там ещё на закуску... Салат какой-нибудь. И пива.

– Креветочный салат, – быстро добавил Бартон, – а пиво из подвала. Тёмное пиво.

– Тёмное, – согласился Семён. – А как же.

Поверхность стола на миг покрылась белым туманом: пустые тарелки, объедки и крошки бесследно исчезли, сменившись свежей сервировкой и заказанными блюдами. Причём блюдами в двойном экземпляре – даже куриц было две. И два графина с пивом. И две больших бутылки вина. Похоже, здесь очень уважали имперскую службу безопасности.

– Вот это дело, – радостно сказал Бартон, – это по-нашему. Это с уважением. Ну-с, дражайший Симеон, будем здоровы! – и ловко откупорил бутылку, стукнув по донышку ладонью.

– Пиво не пей, – подал голос медальон, – крепкое оно. С ног свалит, особенно если с вином его замешаешь. Лучше вообще ничего не пей. И поменьше говори. Непонятная ситуация...

– Стаканчик-то не повредит, – мудро заметил Семён, – что же это я, всухую курицу харчить буду?

– Кто сказал – всухую? – возмутился Бартон, бережно разливая вино по глубоким хрустальным бокалам. – Я такую глупость не говорил. Это же форменное преступление, есть курицу без вина! Тем более без пива. За такое однозначно казнить надо. Как за извращение основ мироздания... Я, видите ли, второй окружной дознаватель, – пояснил Бартон, осторожно поднимая полный бокал и разглядывая вино на просвет, – по нечётным работаю. Выходной я сегодня... А мне такое вино не подают, – с завистью пробормотал лысый дознаватель, – вот что значит служба безопасности... Да, так вот – повидал я, значит, за годы своей работы всякого народу и вот что понял: ежели кто ни вина, ни пива не пьёт, в хорошей компании посидеть не любит, то всё – конченый он человек. Мой клиент! Подследственный материал. Ты любого непьющего копни, обязательно какая-нибудь крамола у него за душой найдётся. Обязательно! Мироизвращение какое-нибудь. Те же слимперы, мать их... – и лихо выпил, словно тост сказал. Да ещё пивом запился.

Семён лишь пригубил вино и принялся за курицу, то и дело поддакивая разгулявшемуся дознавателю: Бартону собеседник явно не требовался – ему был нужен слушатель. И бутылка.

Если бы Семён – или Симеон, как его упорно называл быстро пьянеющий мордастый собутыльник – был бы на самом деле офицером службы имперской безопасности, то он должен был арестовать болтливого собеседника по крайней мере уже раз пять. За крамолу и подрывные речи. Потому что за то время, пока пустела первая бутыль и второй графин, от Бартона досталось всем – в первую очередь государю-императору за его мягкотелость и недальновидность, во вторую – императрице за шашни с кардиналом, после – кардиналу за политические интриги с жрецами-слимперами и чужими, с которыми...

Тут Бартон на миг протрезвел, с ужасом взглянул на Семёна, обозвал его с испугу коллегой и тут же пояснил, что эти подрывные речи вовсе не его личное мнение, а чистосердечные признания государственных преступников, им с пристрастием допрошенных, кои признания в протоколах дословно отображёны и по инстанциям, соответственно приказу, переданы. После чего выпил подряд два бокала вина – от неловкости ситуации наверное, – и, придя в чувства, то есть окосев напрочь, предложил немедля ехать к девочкам. А потом уснул, откинувшись на спинку стула.

– И что мне теперь с ним делать? – с неприязнью глядя на спящего дознавателя, спросил Семён Владимирович, – может, хозяина позвать?

– Не надо, – сказал Мар, – и так проспится. А сделать надо вот что: у него на шее, под одеждой, должен быть медальон. По виду такой же как я. Вытащи его и приложи ко мне.

– Зачем это? – поинтересовался Семён, шаря за пазухой у спящего окружного дознавателя. – Для чего? Да, есть медальон... Ну-ка, – он крепко прижал один металлический кругляш к другому. Дознавательский медальон тут же стал заметно холоднее, а Мар – теплее.

– Всё, – доложил Мар, – можно уходить. Быстро-быстро. Заплатить только не забудь.

Семён кинул на стол пару фиолетовых купюр из пачки, оставшейся от уплаты за гостиницу – те растворились в воздухе, не долетев до столешницы. Напрасно подождав сдачу, Семён махнул на неё рукой и вышел из ресторана на улицу.

– Теперь прикид надо сменить, – посоветовал медальон, – засветились мы в нём. Да и разгуливать по улицам в парадной форме службы безопасности – это уже верх наглости! Хм, в моё время вообще никакой такой имперской службы не было, – озадаченно сказал Мар. – Во всяком случае официально. Сколько изменений за какие-то десять лет, надо же...

Зайдя в ближайшую подворотню, Семён напряг всю свою фантазию и за пару секунд изменился до неузнаваемости, прикид получился что надо: выглаженные стрелкой брючки, короткая дутая курточка, рубашка с отложным воротником, и всё странной зелёно-серой расцветки. Пятнами. Туфли и те были зелёными, как из крокодильей кожи.

– Ну ты даёшь, – только и сказал Мар, – натуральный огородник из Зелёного Мира. Там тоже такие расцветки любят.

– А я не модельер, – огрызнулся Семён, – как умею, так и творю.

– Ну-ну, – хихикнул медальон, – творец он. Слушай, создатель, надо бы нам на некоторое время укрыться. На дно лечь, понимаешь о чём я толкую? Нужно мне во всём, что здесь творится, хорошенько разобраться. Чужие, среди бела дня нападающие на офицера безопасности... сплетни о кардинале... Определённо чувствую – что-то изменилось за эти годы! И крепко изменилось. В худшую сторону.

– Печёнкой чувствуешь? – беззлобно подзадорил Семён Мара.

– В этот раз – селезёнкой, – парировал медальон. – В гостиницу возвращаться не будем, незачем два раза подряд в одном и том же месте ночевать. Двинем-ка мы на окраину, там, думаю, найдём что-нибудь подходящее. Какой-нибудь запечатанный дом. Главное, чтобы в нём линия связи сохранилась, а уж подключиться к ней я и сам сумею. Или ты поможешь.

– Интернет, да? – поинтересовался Семён, – всемирная информационная сеть?

– Хорошее название, – одобрил Мар. – Верное. Ты туда – интер? А тебе в ответ – нет! Вот-вот, что-то типа того. Типа информационной сети. Но не всемирная: подумаешь, новости одного мира, кому они интересны, кроме местных жителей. Выше бери – вседисковая!

– Ну да, – глубокомысленно покивал Семён, – галактические сплетни. И впрямь, интересно.

– Сам ты галактический, – снисходительно рассмеялся Мар. – Говорю тебе – вседисковые! Новости и сплетни. Темнота ты необразованная, хоть и Настройщик. Хоть и с обратной стороны. Ладно, поехали в частную зону, – на миг в глазах у Семёна потемнело и он оказался совершенно в другом месте. Не на центральном проспекте.

Нарядные одноэтажные дома, утопающие в зелени, стояли вдоль тихой неширокой улицы. Обычные дома, без архитектурных заморочек и приятные взгляду. Не шокирующие.

– Иди и на дома внимательно смотри, – посоветовал медальон. – Если увидишь что необычное, сразу мне сообщай. Наверняка хоть какой-нибудь из них да под сигнализацией. Значит, пустой. Значит, будем вселяться.

Семён пошёл по сонной улочке, вслух удивляясь тому, как она вообще может существовать в таком бойком мире, как Перекрёсток.

– Спальный район, – коротко пояснил Мар, услышав сенины высказывания. – Причём очень большой. Мы сейчас в центре находимся, на окраинах дома повыше будут, помногоэтажнее. А здесь самые богатенькие живут! Ты не смотри, что дома с виду неказистые, это они лишь снаружи так себе. Для скромности. Если во внутрь попадём, тогда увидишь какие они на самом деле. Я-то уж знаю.

– Увижу, – согласился Семён. – Ты мне вот что лучше объясни, пока я нужный дом ищу – что ты сделал с медальоном того дознавателя, а? И откуда ты вообще знал о его медальоне – что, рыбак рыбака видит издалека? Он что, тоже вор с прикрытием? Однако слишком много воров развелось! Конкуренты, блин.

– Хорошая пословица, – отметил Мар, – никогда такой не слышал. Надо запомнить. А насчёт дознавательского жетона... Так это же типовой государственный знак с обязательным разовым комплектом необходимых заклинаний. У всех служащих имеется. Примитивное устройство. Заодно, между прочим, это и удостоверение личности. Зря, что ли, я такой вид имею? Тут, братец, моим изготовителем всё продумано было! До мелочей.

Каждый имперский служащий имеет такой жетон. Как только на службу поступает, так сразу его и получает. Для служебного использования. В случае крайней необходимости.

Правда, некоторые из моих бывших владельцев поговаривали, что такие жетончики имеют и обратную – в переносном смысле – сторону: при их помощи якобы можно запросто найти любого его носителя, где бы он не находился, хочет он того или нет. И мигом доставить его в имперскую канцелярию. А ещё говорили, что эти даровые амулеты при необходимости могут стать и убийцами, уничтожая впавших в немилость имперских чиновников. Или без афиши, в мгновения ока, забросить таких бедолаг в какой-нибудь несуществующий Мир, где нет ни магии, ни общего языка... Ну это уже, конечно, враки, – категорически заявил Мар, – как можно попасть в нечто несуществующее?

– Думаю, что можно, – задумчиво сказал Семён. – Так всё-таки, что ты с чужим медальоном сделал?

– Как что? – удивился Мар. – Ясное дело, что. Перекачал его заклинания к себе. Я ведь почти пустой, чтобы ты знал. Последний хозяин меня вообще не подзаряжал, а вот пользовался мной вовсю! Напряжёнка у меня с заклинаниями, понимаешь. Которое для путешествия в другие миры так вообще закончилось... В дознавательском жетоне магии не густо было, да и слабенькая уже – с такими-то гастрономическими запросами как у этого проглота, и чтобы он не попользовался казённым волшебством в своё удовольствие! Ничего, вино жрать и без заклинаний можно, – злорадно добавил медальон.

– Нехорошо ты поступил, – вяло запротестовал Семён, – не этично.

– Этично, не этично, – возмутился Мар, – какая ещё, к чертям собачьим, может быть этика в моей специальности! Не заложено в меня такое, чтобы дуракам их глупость прощать. А то сам бы давно дураком стал, – успокаиваясь, подытожил медальон. – Этичность с воровством – две вещи несовместные. Усёк?

– Ладно, проехали, – миролюбиво сказал Семён. – И то верно – с волками жить – по-волчьи выть. Никуда не денешься.

– Да ты просто кладезь премудрости, – обрадовался Мар, – так и сыпешь интересными высказываниями. А ну-ка, расскажи ещё чего-нибудь, – и заинтересованно умолк.

Семён бродил по тихим улицам, с любопытством рассматривал дома и вполголоса декламировал себе под нос пословицы и поговорки. Редкие встречные прохожие с почтением посматривали в его сторону – поэты и сумасшедшие на Перекрёстке охранялись законом. Как редкость.

Нужный дом отыскался, когда уже завечерело. Семён сразу обратил на него внимание, едва свернул на очередную улицу – уж больно тот выделялся среди соседних аккуратных домиков с подстриженными газончиками под окнами: дом был высокий, старый и тёмный от времени. Неухоженный газон перед домом зарос высокой травой и сорняками; окна были затянуты снаружи чёрной блестящей материей с белыми, местами смывшимися от дождей непонятными знаками, похожими на те, которые Семён видел когда-то на стенах в Хранилище. Но эти надписи были вполне очевидные, заметные для любого прохожего. А вот едва различимая клетка из голубых лучей, окружавшая тёмный дом, вряд ли была видна хоть кому-нибудь. Кроме Семёна, разумеется.

– Похоже, дом необитаем, – сделал вывод медальон, когда Семён сообщил ему о невидимой клетке, – только охрана здесь какая-то странная. Весь дом обнесли, перестраховщики. Обычно сигнализация ставится только на двери и окна. На крышу иногда тоже ставится. Но что бы вот так, на целый дом... Будем брать, – решил Мар. – То есть вселяться. С новосельем нас! – и добавил, вспомнив одну из сениных присказок:

– Гость в доме – радость в доме. Ну, пошли радовать хозяев, – и бодро засвистел какой-то лихой мотивчик.

– Ты глянь, он ещё и свистеть умеет, – удивился Семён, продираясь сквозь заросли в обход дома, – какой разносторонний.

– Не разносторонний, а талантливый, – поправил Семёна польщённый Мар. – Ты ещё не слышал, как я пою! Хочешь, продемонстрирую?

– Не надо, – поспешно ответил Семён, – не время.

– И то верно, – согласился медальон и затих.

Дом был надёжно закрыт клетью со всех сторон – голубые прутья частой сеткой блокировали чёрный ход с его задней стороны, куда Семён и направился в первую очередь: негоже ломиться в охраняемый дом с парадного входа. Могут и увидеть.

– А вот мы их сейчас, – уверенно сказал Семён Владимирович, пытаясь деловито закатить рукава, но вредный костюм не позволил ему это сделать, попросту убрав рукава вообще, – сетка, говорите? Ну-ну, – и, примерясь, попытался ухватиться за один из прутьев. Навроде того, как он однажды за коричневый взгляд хватался. И тут случилось неожиданное – его долбануло с такой силой, что он отлетел в близкие кусты, где и лежал с минуту, охая и причитая.

– Вот видишь, – сочувственно сказал Мар, когда Семён несколько пришёл в себя, – непростое это дело, охрану ломать. С наскоку не всегда выходит. Тебе ещё повезло, что не убило! Как видишь, не всегда можно голыми руками за мощные заклинания хвататься, – посетовал Мар. – Учиться тебе надо. А потом уже за серьёзные дела приниматься. Да вот некогда и не у кого. Жаль... Оклёмался? Давай теперь подумаем, что сделать можно. – Мар на секунду запнулся. – Знаешь, а сдаётся мне, что вовсе это не охранная сигнализация. Слишком уж она серьёзная для такого простого дела. Даже чересчур.

– А что же тогда оно такое? – Семён, кряхтя, встал на ноги.

– Больше похоже на глухой заслон, – авторитетно заявил медальон. – Наподобие таких, какие иногда ставят на специальных охраняемых объектах. В магохранилищах, например. Или на военных складах. Помню, вскрывали мы один склад... Слушай, так может, это и есть магохранилище? – спохватился Мар. – Частное. Слыхал я о таких случаях. Тогда нам тем более в этот дом попасть нужно. Придумывай поскорее, как это сделать, – заторопил медальон Семёна, – страсть как хочется частное хранилище увидеть. Там заклинаний небось валом! Вот уж укомплектуюсь, на сто лет вперёд.

– Э-э, – в затруднении протянул Семён, – насчёт склада, который вы вскрывали... Как вы тогда управились?

– А никак, – любезно ответил медальон. – Пришибло тогда моего владельца. Вот как тебя, только насмерть. Аж дымился бедняга! Весь обуглился... Меня после его помощник носить стал. Тоже потом погиб, но это была уже совсем другая история. Смешная и поучительная. Значит, пошёл он как-то...

– Заткнись, – приказал Семён. – Накаркаешь.

Мар заткнулся.

Семён подошёл к голубым прутьям, внимательно их оглядел. Потом задумался – и зелёный наряд на нём вдруг трансформировался, превратившись во что-то, похожее на водолазный скафандр. Резиновый. С перчатками.

– Ты меня колдовством, – угрожающе сказал Семён решётке, – а я тебя – естеством. Как говорилось в одном детском фильме. – И смело схватился за прутья. Мар ахнул, но ничего не произошло: Семён, шёпотом ругаясь, стал с силой отжимать прутья в разные стороны, освобождая себе проход к двери. Через минуту всё было закончено.

– Надо же, электрическое волшебство изобрели, – усмехнулся Семён Владимирович, проходя к затянутой паутиной двери, – додумались, умники, – превратил резиновый скафандр в туристический костюм с комплектом привычных кроссовок, и толкнул дверь.

Перед Семёном был чистенький коридорчик, освещённый дежурным потолочным плафоном. Прикрыв за собой дверь, Семён с опаской пошёл по коридору – всё-таки у него ещё не было опыта по вторжению в чужие дома, и он на каждом шагу ожидал какого-нибудь подвоха. Ловушку для нежданных гостей.

Дальше был холл. Широкий, устланный багрово-красным ковром, с диванчиками вдоль стен; окна, закрытые снаружи чёрной материей, света практически не давали, но освещения было более чем достаточно – многорожковая хрустальная люстра под высоким потолком сияла ровным и очень белым светом. Ярко, как осветительная ракета.

С одной стороны из холла тянулась вверх широкая лестница с низкими мраморными ступенями, ведущая на второй этаж; по бокам лестницы, в углублениях, были две резные двери с маленькими табличками – таблички тускнели красным тревожным светом. Как фотографические фонари.

С противоположной от лестницы стороны была дверь выхода – над ней сверху, прямо на стене, так и было написано: «Выход». Буквы были хоть и серебряными, но расплывчатыми и какими-то косыми, словно написанными второпях. Сама дверь была крест-накрест заколочена толстыми длинными досками. Изнутри заколочена.

– Нехорошее какое-то место, – поёжился Семён. – Вон, дверь забита. И свет везде горит. Словно ждут нас.

– Ерунда, – отмахнулся медальон, – света он испугался! Забыли выключить и всё. А дверь для надёжности заколотили, от таких как мы. Пошли на второй этаж. Чувствую я, что дом просто переполнен магией. У меня специальная настройка на неё имеется, – похвастался Мар. – Так она показывает, что на втором этаже интереснее всего будет. Наверное, там самые крутые заклинания хранятся. В сейфе. Ты сейфы вскрывать умеешь? Ах да... Ничего, я подскажу. Пошли, – и медальон нетерпеливо закачался на цепочке.

Семён потоптался на месте.

– Всё равно мне здесь не нравится, – упрямо повторил он. – Пошли лучше отсюда. Я другой дом подыщу, не такой жуткий. У меня всё внутри холодеет... не пойму, от чего, но тоска берёт... Страшно мне!

– Тогда тем более всё осмотреть надо, – сурово сказал Мар. – Со страхом надо бороться! Если не найдёшь его причины сейчас, то тогда всю жизнь пустых домов бояться будешь. Так говорил мой бывший хозяин-метиец, когда своего помощника работе обучал. А он был дока в вопросах психологии, мой бывший хозяин. Его потом помощник и задушил, – совсем не кстати добавил Мар. – Воспитал на свою голову.

Семён сглотнул, передёрнул плечами и пошёл к лестнице.

– Эти дома особые, – бодрым голосом продолжал рассказывать Мар, – в них сколько хочешь скрытых этажей и подвалов может быть. Можно себе позволить такую роскошь, когда денег навалом! Хотя я в этом никакого смысла не вижу, но некоторым нравится превращать свои дома в многомерный лабиринт. Помню, мы неделю как-то шлялись по такому дому. Хорошо что тот мой хозяин, забыл как его звали, позаботился заранее – запаковал в меня еду и воду. Ну, заклинания пищевые...

– А они у тебя остались, те заклинания? – шёпотом спросил Семён, поднимаясь по лестнице.

– Не-а, – также бодро ответил медальон, – последнюю воду ты в Хранилище выпил. Да ерунда это! Выживем.

– Не проще ли было снять где-нибудь дом на недельку, – раздражённо пробормотал Семён, подходя к двери на следующем этаже, – с линией связи. Денег-то у нас невпроворот.

– А как же кодекс вора с прикрытием? – запротестовал Мар, – а острые ощущения, в конце концов?!

Семён открыл дверь.

– Ёма-ё, – дрожащим голосом сказал медальон, – а вот и острые ощущения. Доболтался...

Семён сначала ничего не увидел, слишком резок был переход от яркого медицинского света к полумраку, но чуть погодя глаза у него привыкли. И он тоже увидел...

Зал был высок настолько, что потолок его терялся в темноте; казалось, что стены, свободно задрапированные чёрной, такой же как и на окнах, материей, бесшумно и медленно колышутся под непрерывным ледяным сквознячком; резкий оранжевый свет, идущий от пола, переливался на мягких стенах невнятными отражёнными разводами.