Михаил Бабкин

Повестка

Леониду Яковлевичу Дидруку до чертиков надоела демократия. Не то чтобы совсем, в полном своем понимании, а только ее материальные последствия – на предмет денег и покушать.

Понять Дидрука было можно. Всю свою жизнь он прослужил прапорщиком в армии, где все было ясно и понятно, кроме неуставных взаимоотношений. Зарплату давали вовремя, одевали, обували. Да и политикой мозги не засоряли. Она всегда была одна и та же: мы – хорошие, они – плохие. И никаких полутонов. По увольнении на пенсию он получил однокомнатную квартирку в центре города – Леонид Яковлевич был холост, – нормальную пенсию и полную жизненную свободу, то есть узаконенное право бездельничать и пить вино в рабочее время. И тут на тебе – демократия навалилась!

«Друзья по вермуту» после двух-трех совместных бутылок пытались объяснить ему, как теперь стало здорово: по телику то каратэ с мордобоем, то народные скандалы с забастовками; про политиков любому вся подноготная известна, баб голых тоже показывают. Развлечение! Опять же – вино в магазинах и ларьках круглосуточно. А что «мерседесы» опять в этом году подорожали на тысячу баксов, так плюнуть и забыть – трамваи пока ходят, когда электричество есть. Дидрук с ними упорно не соглашался, поэтому «друзья по вермуту» иногда били Леонида Яковлевича из-за идейных разногласий, хотя и пили за его счет. В общем, демократию отстаивали.

Сегодня Леонид Яковлевич был в особенно плохом настроении, грустный какой-то был. Газету из ящика украли, бутылки в магазине не приняли, пришлось грузчикам по дешевке сдавать. По радио передали, что Ленина в землю вскоре закопают, а Мавзолей по кусочкам иностранцам за валюту продавать будут. На сувениры. Дидрук как это услышал, так весь больным сделался. И решил – баста! Пора с этим кончать. Купил вермута, колбасы, три международных конверта и кучу марок. Зашел напоследок к «друзьям», попрощаться:

– Прощайте! – так и сказал он им, – может, более и не свидимся.

Те, конечно, перепугались, отговаривать его стали: не вешайся, мол, грешно это, попы отпевать не станут. Плюнь на обиды, не со зла ведь били, а так, для воспитания.

Отмахнулся от них Леонид Яковлевич, закручинился от людской глупости и домой пошел. Даже «на посошок» не выпил. Вот еще, вешаться! Как сами свою алкашную жизнь кончают, так и от других такого же ждут. Дудки!

В прихожей Дидрук смахнул с пальто и шапки снег, разделся, оглядел себя в зеркало – плотный, коренастый, рост средний, усы мокрые, – обтер лицо рукавом свитера и поспешил на кухню.