Глава 1

Я нечаянно…

В замке волшебника Олафа было очень холодно. Выбитые взрывной волной окна-витражи разноцветными льдинками усыпали черный мрамор пола магического кабинета. Волшебное зеркало, в котором Олаф провел когда-то в заточении без малого пятьсот лет, лежало опрокинутым в центре золотой пентаграммы; красная настенная драпировка была содрана со стен взрывом и теперь валялась на полу грязными комьями. И вообще казалось, будто в замке затеяли глобальный ремонт – для начала, естественно, развалив и разломав все, что только можно. Даже вся мебель куда-то исчезла… Хотя это как раз и не удивляло – живая волшебная мебель, скорее всего, сама о себе позаботилась, когда стали взрываться невидимые стены Закрытого королевства: судя по всему, столы и шкафы попрятались в лестничной шахте, внутри скалы, на которой стоял замок.

– Однако! – Тимка недовольно поежился и, согреваясь, обхватил себя руками. – Ну и холодина у вас тут, волшебник Олаф! И сквозняк жуткий. Вот возьму и как простужусь!

– Ты это брось, – Боня Хозяйственный, хрустя стеклянным крошевом, подошел к выбитому окну, осторожно выглянул в него. – Отличный вид, – повернувшись к друзьям, похвалил Хозяйственный волшебника, – со знанием дела замок поставлен. Одно только плохо: и впрямь без стекол холодновато. И ветер бешеный. Как в горах. У вас есть фанерка окно заколотить, пока новые стекла не поставят? А то Тим действительно простыть может.

– Фанерка! – возмущенно фыркнул Олаф. – Новые стекла! Тут, можно сказать, весь мир на кусочки разваливается, а они окно ремонтировать затеяли, – но, взглянув на дрожащего от промозглого сквозняка Тимку, ругаться передумал. – А насчет ветра – мы же в горах и находимся, – пробурчал волшебник, обводя ведьминым посохом вокруг себя, – странно было бы, если бы не дул… Ага, есть!

Стеклянное месиво исчезло с пола – витражи, новехонькие, без трещинок и сколов, снова стояли на своих местах, заливая разноцветными лучами рабочий кабинет волшебника. Кроваво-красная драпировка с нарисованными по ней большими серебряными иероглифами повисла на стенах; чудесное зеркало плавно взлетело с пола и встало на витые ножки радом с пентаграммой. Пол вновь сиял чистотой, гладкий, как полированный черный лед.

– Кр-расота! – вдруг подала голос Нига. – Вот теперь порядочек. Чисто, как в читальном зале после хорошей уборки, – волшебная книжка наполовину высунулась из кармана походной куртки Олафа и явно собиралась обстоятельно поболтать о пользе чистоты. И, как всегда, не вовремя. – Между прочим, чистота – залог здоровья…

– Тихо там! – сердито прикрикнул волшебник и поглубже засунул Нигу в карман. Книжка ойкнула и обиженно замолчала.

– Присесть бы, – попросил Хозяйственный, переминаясь с ноги на ногу, – сил уже нету пешком стоять. И Тим тоже устал.

– Это можно, – кивнул Олаф и неожиданно, сунув два пальца в рот, свистнул с такой силой, что у Тимки зазвенело в ушах.

– Это… зачем это? – Хозяйственный ожесточенно стал ковыряться в ухе пальцем. – Оглохнуть можно! Неужели нельзя по-тихому, по-волшебному? Прошептать заклинание там или чего другое тайное промурлыкать.

– Так надо, – усмехнулся Олаф.

Далекий дробный топот донесся до Тимки, как будто по замку из зала в зал скакал табун резвых лошадей. Вот топот стал ближе, и в кабинет, весело стуча деревянными ножками по мрамору пола, влетели пара дубовых шкафов, десяток стульев и громадный стол странной шестиугольной формы. Шкафы быстро, по– военному четко выстроились вдоль стены; стол, обойдя Тимку стороной, замер у пентаграммы, напротив зеркала. Стулья, цокая ножками, деловито заняли свои места вокруг стола. Последним в зал вошло кресло с высокой спинкой – вошло с важным видом, по-хозяйски неторопливо.

– Ко мне! – Олаф нетерпеливо хлопнул себя по ноге ладонью. – Место! – Кресло, взбрыкнув задними ножками, мигом подскочило к волшебнику и услужливо застыло рядом с ним.

Тимка подумал, что если бы у кресла был хвостик, то этот хвостик сейчас мотался бы, как заводной, – очень уж оно своим поведением напоминало псину, соскучившуюся по любимому хозяину.

– Ну-с, присаживайтесь, – Олаф устало сел в мягкое кресло, положил на стол перед собой красный хрустальный посох. – Будем считать, что совет по спасению нашего мира открыт. Для начала позвольте…

– Давайте для начала поедим, – невежливо перебил его Тимка, с неудовольствием оглядывая пустой стол, – я и не помню, когда в последний раз ел. По-моему, это было давным-давно, в проклятом Змеей мире. Еще до того, как мы в Драконий храм вернулись. Вечность тому назад!

– И то дело, – охотно подтвердил Хозяйственный, нетерпеливо подкручивая свои рыжие усы, – у меня в животе волки воют. Штук двадцать. Целая стая!

– Ах да, действительно, – Олаф смущенно улыбнулся, – что же это я так… Негостеприимно как-то получается. – Волшебник щелкнул пальцами и пробормотал короткое заклинание.

На столе возникла всякая всячина: были там и разные печеные пирожки-закуски, и салаты, и что-то мясное, и еще много чего было. Посреди стола, на специальной высокой горке из серебряных блюд, лежали всяческие пирожные. Можно сказать, это была целая гора пирожных! Какой-то Эльбрус из сладостей.

– Вот это дело! – Боня азартно потер ладони и, пододвинув ногой стул поближе к столу, решительно принялся за еду. Тимка не отставал от товарища – мальчик только и делал, что жевал и глотал, жевал и глотал, почти без разбору. Что под руку попадется.

– Эк изголодались-то, – поразился Олаф, изумленно наблюдая за быстро пустеющим столом, – и как они меня самого еще не слопали под горячую руку, не понимаю… Ладно, пока вы едите, я позову сюда дракошу Каника и Шута. Раз я назначил совет – значит, надо, чтобы все здесь были, – волшебник вылез из уютного кресла, подошел к магическому зеркалу и, сложив ладони рупором, громко крикнул в стекло, словно в открытое окно:

– Каник! А ну-ка, дракон, бегом ко мне! Очень важный вопрос решать будем. Ать-два, одна лапа здесь, другая там!

С минуту было тихо – Тимка даже подумал, что дракона в его пещере нет и Олаф зря так надрывается, как вдруг из-за зеркала донесся далекий заспанный голос Каника:

– Тортиком угостишь? А то я, понимаешь, чай пить собрался, а сахар и пироги у меня, оказывается, закончились. Ежели угостишь, то приду. А если нет, тогда и лапой не пошевелю. Со мной понимаешь сезонная космедуляция приключилась.

– Косме… Чего там у тебя приключилось? – не на шутку всполошился волшебник и даже голову в зеркало засунул. – Это что, болезнь такая? – гулко донеслось из зеркала, словно Олаф в бочку говорил. – Заразная, да? Э-э, да ты, миленький, здоров, как я погляжу! Космепуляцию какую-то придумал, надо же, а сам просто лентяйничает. А ну слезай с кровати и иди сюда. Кстати, обязательно захвати с собой «всегляд», тот самый, что я тебе подарил. И чай с собой бери. Будет тебе и сахар, и торт будет, все будет! Только приходи, – волшебник отошел от зеркала, недоуменно развел руками:

– Вот лентяище! Можно подумать, я его заставляю пешком от своей пещеры к моему дворцу топать, а не волшебным путем прийти. – Олаф сел в кресло, чуток подумал, затем взял со стола посох и несильно стукнул им в пол:

– А подать мне сюда Шута, живо! И чтобы никаких космопуляций!

Тимка чуть не поперхнулся пирожным: откуда-то сверху, из потолка, внезапно вывалился Шут – резиновый надувной человечек, старый тимкин знакомый – и с ошалелым видом плавно спланировал прямиком на пирожную горку, аккурат на самую ее вершину.

– Гляньте-ка, – с невозмутимым видом сказал Хозяйственный, беря с тарелки очередной пирожок, – какое оригинальное резиновое кушанье объявилось. А ну слезай с продуктов, нечего харч ногами топтать! Я его, может, еще есть буду.

– Я не нарочно, – Шут неловко спрыгнул на пол, – это Олаф меня…

– Ать-два! – громогласно донеслось от зеркала, – ать-два, шагом марш, левой, левой, раз-два-три, – и из магического стекла, как сквозь зеркальную дымку, вывалился фиолетовый и очень лохматый дракон Каник. Громко выкрикивая военные команды и весело топая совершенно не в такт, он бодро подошел к столу, поставил на свободное место принесенные с собой большой хрустальный шар на подставке и ведерную кружку заваренного чая. После чего мимоходом сунул себе в пасть горсть пирожных, сколько в лапу влезло, и, плюхнувшись под окно в разноцветный солнечный квадрат, шумно зачавкал.

– Каник, твои манеры меня иногда просто убивают! – возмутился Олаф. – Даже «здрасте» не сказал, а сразу туда же, за еду.

– Здрасте, – прожевав, сообщил дракон. – Не обращайте на меня внимания. У меня, понимаешь, период драконьей космической медитации начался. Космедуляция то есть.

– Это как? – деловито поинтересовался Тим, старательно слизывая крем с пальцев. – Ты что, йогом стал? Я слышал, йоги только и делают, что медитируют. Как правило, стоя на голове. Ты тоже сейчас на голову встанешь?

– На голову? – Каник задумался. – Нет, не получится. Больно у меня живот большой! Перевесит, – дракон с сожалением оглядел себя. – А мысль, конечно, интересная. Вот закончится космедуляция, тогда может быть. Бегать буду, похудею. А пока что мне все неохота, ходить неохота, лежать неохота, стоять не интересно. Даже спать – и то лень. Одно слово – драконья медитация! Вам не понять.

– У меня в детстве, значит, все время космедуляция была, – грустно сказал Хозяйственный, сочувственно глядя на Каника, – а я и не знал. Она, гадость такая, особенно обострялась, когда мне домашние задания надо было делать. Но должен сказать, папик мой иногда эту космедуляцию неплохо лечил – ремнем, знаешь ли. Может, мы тебя сейчас тоже полечим?

– Не надо! – Каник резво вскочил с пола и отбежал от Хозяйственного подальше в сторону. – Никаких ремней! Все, я уже здоров. Почти, – после чего, погрозив Боне лапой, развалился под другим окном.

– Тихо! – Олаф нетерпеливо постучал ложкой по столу. – Хватит болтать. Итак, все в сборе. Для начала Хозяйственный нам расскажет, что случилось с ним и Тимкой в том мире, куда они ходили за ведьминым посохом, а потом будем решать, как нам быть дальше.

– А что случилось-то? – Шут, пристроившись за спинкой кресла, в котором сидел волшебник, с подозрением оглядел гостей. – Из-за чего шум?

– Великая Змея и Белый Дракон на воле, – охотно пояснил Тимка, – разломали Драконий храм, развалили волшебные стены вокруг королевства и теперь колбасят друг дружку почем зря. Ну и всех остальных тоже, за компанию.

– Мама! – сказал Шут и попытался упасть в обморок, но у него ничего не получилось, очень уж он был легкий.

– Ух ты! – Каник открыл глаза и сел, сложив нижние лапы под себя кренделем. – Ух ты! – повторил он, вытаращив глаза на Тимку. – Белый Дракон на свободе! Чудеса.

– Если бы только Дракон, – с досадой воскликнул волшебник, – так ведь и Змея тоже! Ладно, Боня, давай рассказывай.

И Хозяйственный приступил к повествованию. Тимка, оседлав стул задом наперед и положив подбородок на спинку, внимательно слушал Боню и как будто по-новому переживал все свои приключения.

Освободив волшебника Олафа из зазеркального плена, Тим и Боня отправились на поиски магического посоха ведьмы Лурды – очень вредной тетки, которая и упекла когда-то Олафа в зеркало. Дело в том, что ведьмины помощники, «пальцы», унесли ее посох в чужой мир, решив стать там могущественными волшебниками. При этом «пальцы» взломали запретную дверь в подземном Драконьем храме и тем самым нарушили усыпительное заклятие, которое тысячи лет держало в плену двух могучих врагов: Великую Змею и Белого Дракона.

В свое время Великая Змея, очень злая и могущественная чародейка, похозяйничала в том мире, куда удрали «пальцы». Однако тамошние жители дали серьезный отпор Змее и ее воинам, выгнали их прочь! Но перед уходом Змея прокляла непокорный мир, наложила на него заклятие искажения. И победа обернулась поражением – все жители превратились в таких чудовищ, что змеиные солдаты по сравнению с ними выглядели добрыми и милыми увальнями.

Тимка и Боня повстречали в исковерканном мире карлика Ворчу, который составил им компанию в нелегком путешествии и неоднократно странным волшебным образом выручал друзей из самых разных переделок. Впрочем, Хозяйственный тоже ухитрился стать волшебным существом: он случайно нашел оборотневский браслет и смог запросто превращаться в кого угодно, хоть в тигра, хоть в орла. Хоть в кита.

Когда отряд плыл к острову колдунов, Тимка выудил из моря ларец с необычным кинжалом. Как оказалось потом, кинжал некогда принадлежал самой Великой Змее и мог снять проклятие с этого заколдованного мира!

В конце концов посох был найден: Тимка похитил его из подземной сокровищницы пародуйного Червя. А карлик Ворча оказался духом этого посоха, его магической силой! И все было бы хорошо, если бы один из «пальцев» не напал на Боню, когда отряд собирался вернуться домой. В драке Хозяйственный лишился чудесного браслета, а Тимка заколол мерзкого «пальца» найденным в море кинжалом. И тем самым снял с испоганенного мира колдовское проклятие! Правда, кинжал после этого растаял, но на память Тимке от него остались вышитые золотом ножны.

К сожалению, отряд чуть-чуть не успел со своим возвращением в Драконий храм, опоздал на самую малость! Увы, этого хватило, чтобы Змея и Дракон ожили. Храм перестал существовать, а волшебный хромовый глаз, множество веков усыплявший колдовских зверей, был уничтожен. От него остался только зрачок – плоский холодный камень, похожий на веретено. Черное и очень мертвое веретено…

Олаф, дослушав бонин рассказ, достал из кармана тяжелый каменный зрачок и небрежно бросил его на стол. Зрачок брякнулся в тарелку из-под пирожков, и волшебник, поморщась, легким движением руки убрал со стола всю посуду и угощения. На матовой столешнице остались лишь хрустальный шар «всегляда», драконья кружка и сам камень, твердый и неживой.

– Можете полюбоваться, – волшебник с сердитым видом скрестил руки на груди, – я его и так, и эдак проверял – нет в нем никакой магической силы! Камень как камень. И как он змею столько лет усыплял? Не понимаю.

Тимка потянулся через стол, взял холодный зрачок в руки и принялся с любопытством его разглядывать. В это время Хозяйственный, солидно откашлявшись, произнес:

– Я думаю, что этот камушек теперь ни в жизнь не заработает. Он, наверное, действовал, только лишь когда внутри волшебного глаза был. Так сказать, в комплексе магических элементов, составлявших универсальную колдовскую конструкцию усыпительного назначения.

У Каника от услышанного отвисла челюсть и дыбом встала шерсть; дракон шумно задышал и восхищенно уставился на Хозяйственного. Олаф секунду-другую смотрел на Боню остановившимся взглядом, а затем звонко расхохотался, в восторге хлопая себя ладонями по коленям.

– Я что-то не так сказал? – смутился Бонифаций и покраснел.

– Все так, – волшебник с трудом сдержал смех. – Это ты здорово выдал! Очень по существу. Как там… «комплекс усыпительного назначения»… ха-ха-ха! Ой, уморил!

– Хозяйственный, – проникновенно заговорила Нига, шелестя внутри себя страницами, – я всегда знала, что вы начитанный и жутко образованный человек. Вам школьные учебники надо было писать, а не за всякими дурацкими посохами гоняться. Вы все очень внятно излагаете. По-научному.

– Да ну вас, – Боня расстроенно махнул рукой, – я лучше пока помолчу. Умнее буду выглядеть.

– Эх-хе, – вздохнул волшебник, вынул из кармана платок и промокнул глаза. – Все нормально, Бонифаций, не переживай. Это я от неожиданности так… э-э… развеселился. А в общем-то ты прав. Возможно, камень и проявит себя как-нибудь при случае, возможно…

Теперь поговорим о другом – о том, как справиться со Змеей. Разумеется, Белый Дракон ей сейчас задает трепку, но в одиночку он со Змеюкой не справится. И мое волшебство, боюсь, Белому тоже не сильно поможет – не владею я боевой магией! Надо, чтобы к охоте за Змеей подключился кто-то, сведущий в разрушительном чародействе. Думаю, нужно обратиться за помощью к горным драконам. Вернее, к главе драконьего племени, правителю Изеру.

– Дельная мысль, – согласился Хозяйственный, – значит, прямо сейчас и двинем? Я готов. Колдуйте.

– Нет уж, не так быстро, – Олаф погрозил ему пальцем, – надо сначала продумать, как их найти, да как правильно к ним обратиться. А то еще съедят по нечаянности, с них станется.

– Драконы людей не едят, – назидательно изрек Каник, – сказки это. Я разве вас ем?

– Так это ж ты, – волшебник повернулся к дракону, – можно сказать, одомашненный. А в пору моей юности вольные горные драконы иногда не брезговали… э-э… и людей кушать.

– Они, наверное, с большого голода хулиганили, – вздохнул Каник, – с голодухи какую только гадость не съешь.

– Эт-точно, – Боня согласно покивал головой, – а потом маешься от несварения желудка. Ладно, хватит о грустном. Давайте, Олаф, прикинем, что нам необходимо взять с собой в поход, да как драконов уговаривать будем.

И тут Хозяйственный с волшебником затеяли длинный деловой разговор. Тимка вскоре перестал их слушать и чуть было не заскучал, но вовремя вспомнил о таинственном зрачке, который все еще держал в руках.

Камень заметно нагрелся в тимкиных ладонях – Тимка мельком глянул на него и, не веря себе, поднес каменное веретено поближе к глазам: со зрачком творилось что-то непонятное. Камень перестал быть черным! Скорее, сейчас он напоминал стеклянную плоскую флягу странной формы, куда непонятно зачем напустили густого светящегося дыма – полупрозрачный зрачок сиял ровным перламутровым заревом. С одного конца веретено стало ощутимо теплее, а с другого – холоднее. Да и светилось оно как-то неравномерно: теплый край зрачка был гораздо ярче холодного, словно там включилась маленькая лампочка.

– Класс! – восторженно выдохнул Тимка, так и сяк вертя в руках оживший камень. – Вот так сюрприз. Олаф, Боня, смотрите, что случилось!

Но волшебник и Хозяйственный были слишком увлечены разговором и не обратили на мальчика никакого внимания. Боня лишь нетерпеливо махнул рукой – отстань, мол, не до тебя. И Тим отстал. А так как делать все равно было нечего, Тим принялся ломать голову, для чего можно приспособить перламутровый камень. Не орехи же им колоть! Раз вещица волшебная, решил Тимка, значит, надо выяснить, чего она может. Провести эксперимент, стало быть… А потом поставить Боню и Олафа перед фактом – он, Тимка, мало того что оживил камушек, так еще и без посторонней помощи разобрался в том, как он работает. И тогда все просто обалдеют. Точно – обалдеют! Напрочь.

Недолго думая Тим прицелился светящимся концом камня в окно и… ничего не случилось. Тогда мальчик направил камень на дракона, лежавшего под окном: Каник в ответ лишь улыбнулся Тимке, показав острые зубы. И ничего с драконом не случилось.

– Может, к камню какое специальное заклинание надобно? – с сомнением предположил Тимка. – Нет, похоже, без помощи волшебника не обойтись. Олаф! Олаф!!

– Да? – Волшебник наконец обратил внимание на мальчика.

– Вот у меня чего есть, – загадочным голосом сказал Тим и протянул руку с камнем к волшебнику. Скользкий зрачок вдруг поплыл в тимкиной потной ладони, норовя выскользнуть, и Тимка невольно сжал камень в кулаке, резко и сильно. Рука дернулась в сторону, словно мальчик выстрелил из невидимого пистолета.

– Ну-ка, что у те… – Олаф собрался было встать из кресла, опираясь на магический посох, как вдруг замер, умолкнув на полуслове: волшебник – весь и разом – покрылся стеклянно поблескивающей пленкой.

– А? Что такое? – Хозяйственный испуганно посмотрел на застывшего, сверкающего ледяным отблеском Олафа, на сияющий камень в руке у Тимки и все понял. – Ты чего сделал, колдун-недоучка! – грозно крикнул Боня, подбежав к мальчику и вырвав у него из руки опасный зрачок. – Ты хоть соображаешь, что натворил?

– Соображаю, – мрачно ответил мальчик. – Похоже, я только что заколдовал Олафа.

– Вы чего там шумите? – донесся от окна голос Каника. Дракон неспешно встал на лапы и подошел к столу. – У нас какие-то проблемы?

– Проблемы! – с истеричными нотками в голосе воскликнул Хозяйственный, возбужденно тыча пальцем в сторону замершего Олафа. – Ха, это еще слабо сказано. Смотри, чего наш вредитель учудил – он самого волшебника заколдовал! Вместе с посохом и заклинательной книгой в кармане!

– Эге, да он не только Олафа остеклил, – уныло заметил Каник, заглядывая за спинку кресла волшебника, – он еще и Шута таким же сделал. Хрустальным, – и дракон горестно покачал головой.

– Я нечаянно… – буркнул Тимка. А что еще он мог сказать?

Глава 2

«Всеглядный» полет

– Надо же, как крепко держит! – Хозяйственный, кряхтя, в который раз попытался выдернуть рубиновый посох из руки волшебника. – Похоже, намертво примерзло… Может, кипятком на палку полить? Осторожненько.

– Ага, – поддакнул Тимка, для пущей безопасности держась от Бони подальше, – ты еще предложи ее газовой сваркой разогреть! Осторожненько, до полного расплавления.

– Заваркой? – не понял мальчика дракон. – Ну ежели очень надо, так я мигом чайку накипячу. А как лучше, с сахаром или без? Или, может, кофейком попробовать?

– Вы, знатоки! – Хозяйственный бросил бестолково дергать посох и обернулся к друзьям, уперев руки в бока. Усы у него воинственно встали торчком, в глазах сверкали молнии. – Помолчали бы лучше! Один, видите ли, великим колдуном себя возомнил, другой только о чае и может думать. Вы лучше бы чего дельного предложили, чем дурака валять!

– Знаешь что, – Тимка нерешительно шагнул поближе к Хозяйственному и показал пальцем на камень, который Боня впопыхах уронил под стол, – попробуй теперь ты этим зрачком поработать. Вдруг у тебя он не усыпительным будет, а разбудительным?

Хозяйственный молча поднял камень, осмотрел его со всех сторон.

– Где у него кнопка? – не глядя на Тимку, сердито спросил Боня. – На что надо нажать, чтобы сработало?

– Ты зрачок в руках погрей, – торопливо стал объяснять мальчик, – а когда он светиться начнет, направь каменюку на Олафа и сильно сожми, тогда и сработает. Может быть.

– Понятно, – Боня укрыл зрачок в ладонях и стал терпеливо ждать. Минут через пять Хозяйственный обнаружил, что камень не только не нагрелся и не засветился, а вроде бы стал даже еще холоднее и чернее. И даже через полчаса согревания камень все также оставался ледяным. А через час Боня выронил морозный зрачок из онемевших рук и, стуча зубами от холода, погнал дракона срочно заваривать чай.

– Не такое оно простое дело, волшебные камни отогревать, – глубокомысленно заметил Тим, подбирая зрачок с пола. – Это вам не пирожки лопать или дракона за чаем гонять! Тут творчески надо, с умом.

– Т-тоже мне т-творец, – пробормотал Хозяйственный, усиленно растирая руки и притоптывая на месте, будто только с мороза пришел, – умный какой нашелся! Д-давай, сделай хоть ч-что-нибудь, н-не стой столбом.

– Фокус! – крикнул Тим, несильно сжав зрачок в руке. – Покус! – и показал оторопевшему Бонифацию светящийся камень.

– Ну и ну, – Хозяйственный даже заикаться перестал, – ого! Действительно, заработало. Так чего ты ждешь? Давай, пробуй!

И Тим попробовал. Камень исправно стрелял чем-то невидимым – тимкину руку то и дело швыряло отдачей в сторону, пришлось даже прижать кулак со зрачком к животу – а Олаф как сидел в кресле без признаков жизни, так и продолжал сидеть. Более того, он, похоже, вовсе не расколдовывался, а скорее наоборот, все сильнее и сильнее заколдовывался! Потому что если раньше волшебник всего лишь поблескивал чем-то вроде покрывшего его тонкого слоя стекла, то теперь Олаф словно сидел внутри глыбы прозрачнейшего горного хрусталя – прочно, монументально и недосягаемо. Но это был не хрусталь: Боня попробовал поковырять глыбу столовым ножом – нож легко вошел в прозрачную массу, да там и остался. Вытащить его назад Хозяйственный не смог.

– Все, хватит, – наконец не выдержал Каник, с тревогой наблюдавший за тимкиными магическими экспериментами, – кончайте Олафа консервировать! Сколько можно над человеком издеваться. Вы его так сейчас уделали, как и сама Лурда не смогла бы!

– Да уж, – неохотно согласился Боня, – далеко ведьме до тимкиных талантов. Он у нас мальчик хоть и неколдучий, заклинаниям неподвластный, но вредное волшебство у него на удивление хорошо получается. Профессионально, – и Хозяйственный с огорченным видом плюхнулся на стул, демонстративно отвернувшись от Тимки.

– Кстати, – Тим хлопнул себя по лбу ладонью, – Лурда! Она же здесь, рядом! Как я про нее забыл? Надо у ведьмы совета спросить, – и мальчик скорым шагом направился к большой, почти метр на метр, картине, одиноко висевшей на стене возле дальнего окна.

– Она тебе насоветует, – пренебрежительно хмыкнул Боня, но встал и пошел за Тимкой.

Когда-то король Бегий, один из прежних правителей Закрытого королевства, подарил Олафу картину. Не ахти какое произведение, так себе полотно, но ценность картины была в том, что Бегий сам написал ее. В знак особого уважения к волшебнику.

Спустя много лет Олаф нашел новое применение для ценного подарка: он заключил в него проштрафившихся ведьму Лурду и коварного Торсуна, последнего правителя Королевства.

Тимка и Боня одновременно остановились перед картиной. Тим внимательно вгляделся в королевское произведение: на обрамленном золотым багетом холсте был изображен королевский бильярдный зал с широченным игральным столом посреди и с роскошной вычурной мебелью вдоль стен. Раньше, когда Тимка впервые увидел картину, на ней царили порядок и какое-то торжественное спокойствие. Нынче все выглядело иначе: пол был завален пустыми консервными банками, грязными тряпками, обрывками бумажек. С бильярдного стола кто-то сорвал зеленое сукно и старательно разодрал его на лоскутки. У шкафов были отодраны все дверцы, а у стульев не хватало ножек. Вообще создавалось такое впечатление, что в нарисованном зале похозяйничала веселая стая чокнутых обезьян. Бабуинов, например. Или горилл.

– От души постарались, – оценил увиденное Хозяйственный, – со знанием дела ломали! С чувством. – Боня повернулся к мальчику:

– И у этих ненормальных ты хочешь просить помощи?

– Может, это они нарочно, – предположил Тим, – чтобы Олафу досадить, в знак протеста.

– С них станется, – поморщился Хозяйственный, – что-что, а насвинячить эта парочка горазда. Хоть в знак протеста, хоть просто так. Давай, вызывай ведьму!

Тимка осторожно постучал пальцем по обрамлению картины:

– Уважаемая Лурда! Отзовитесь, пожалуйста.

Тим и Боня подождали минуту, но на картине ничего не изменилось – никто не появился по тимкиному зову.

– Эх, Тим, не умеешь ты с ведьмами правильно обращаться. – Хозяйственный отодвинул мальчика в сторону от картины, сложил руки на груди, нахмурился и, топнув ногой, зычно крикнул:

– Лурда, ведьма вредная! А ну-ка появись немедленно, не то мы твою картину вверх ногами перевернем! Или что другое с ней интересное учудим.

– Из рогатки расстреляем, – тут же подсказал Тимка, – из скорострельной. Прямой наводкой.

– Тихо! – Боня сердито глянул на мальчика. – Не мешай работать… Гляди-ка! Подействовало.

Внутри картины началось шевеление: то ли сильный ветер подул, то ли короткое землетрясение – вернее, картинотрясение – случилось, но мусор на полу зала вдруг закрутился в вихре и вылетел в открытое нарисованное окно. Стол поехал в сторону, уперся в разбитые шкафы, а на освободившемся месте возникла ведьма.

Выглядела Лурда нынче несколько странно: в зеленом парчовом платье с высоким стоячим воротником, в темно-зеленых сапожках, с маленькой золотой короной на седой пышной прическе – она скорее походила на какую-нибудь добрую фею весеннего леса, чем на былую зловредную чародейку. В руке Лурда держала короткий изумрудный жезл, уменьшенную копию своего прежнего рубинового посоха.

– Интересно, зачем она такая травяная? – шепотом спросил Тимка.

– Кто ж ее знает, – тоже шепотом ответил Боня, – небось в тюбике с зеленой краской ночевала. С нее станется.

– Кто звал? – ведьма, близоруко щурясь, подошла ближе к невидимой границе, отделявшей ее рисованный мир от мира Бони и Тимки. – А-а, – вглядевшись, разочарованно протянула Лурда, – наши бравые охотнички за ведьмами… Я думала, кто посолидней будет. Чего надо?

Хозяйственный открыл было рот, чтобы всего лишь дипломатично поинтересоваться, где живут драконы, – о случившейся с волшебником беде он и не собирался говорить, – как Тимка выпалил скороговоркой:

– Змея с Драконом на свободе, а я нечаянно Олафа в хрустальную глыбу заколдовал, и нам очень нужна ваша помощь. Скажите, где живут горные драконы?

Боня закрыл рот и с кислым видом покосился на мальчика. Все, что не надо было говорить, было уже сказано.

– На свободе? И Змея и Дракон? – Лурда изумленно задрала брови. – Олафа заколдовал? – ведьма задумчиво потерла жезлом щеку, звонко расхохоталась. – Право слово, молодцы, одобряю! Значит, конец теперь Закрытому королевству – ведь Олаф теперь вам не подмога… А после зверята и остальные королевства угробят, а заодно и всех бесполезных людишек, что в тех королевствах проживают… И вас угробят. И Олафа! Хм, славно… Что ж, в добрый час! Знаете что – ничего я вам не скажу. Ладно, я пошла, – ведьма подмигнула опешившему Тимке и величаво взмахнула жезлом.

– Эй, погоди, – встрепенулся Хозяйственный, – как это «я пошла»? Куда пошла? Стой, кому говорю! Уходить она собралась, деловая… Ты сначала головой своей подумай – если звери все-все уничтожат, так они и дворец этот, и картину вместе с тобой не пожалеют!

– Дурачье вы. И Олаф ваш не умнее оказался, – ведьма зло скривила губы. – Вы думаете, что наказали меня, когда в картину засунули? Не-ет, все очень даже не так оказалось. Эта картина, между прочим, вмещает целый мир! Свой, особенный мир. Ведь там, – Лурда кивнула в сторону нарисованного окна, куда вылетел мусор, – идет настоящая серьезная жизнь. А сама картина – всего лишь дверца из вашей реальности в другую. И каждая, повторяю, каждая картина, когда бы и где бы она не была нарисована, – это всегда новый, неповторимый мир, со своими законами и со своей жизнью. Где-то там, – ведьма небрежно ткнула жезлом назад через плечо, – они все неощутимо соприкасаются друг с дружкой.

Что мне ваши мелочные дела и ваш неблагодарный мир! Когда-нибудь я найду то самое необходимое заклинание, которое сможет открыть мне переход в любую из этих нарисованных реальностей! Выберу себе мир по собственному вкусу и буду там править. Вот только пусть мой новый посох немного подрастет, – ведьма ласково погладила изумрудный жезл, – силенок наберет. А там посмотрим.

– З-зараза, – в сердцах ругнулся Хозяйственный. – Вот я сейчас эту художественную дверцу вместе с тобой со стены как сорву! И сапогами по ней, сапогами!

– Хоть сожги – мне все равно ничего не будет. Этот мир теперь неуничтожим, – равнодушно ответила Лурда, взмахнула жезлом и исчезла.

– Вот так, – крякнул Боня и тоскливо посмотрел на Тимку. – Что скажешь?

– А что тут говорить, – Тим пожал плечами, – пошли чай пить. Каник расстарался, целый самовар кипятка из своей пещеры приволок. Пошли, – мальчик потянул Хозяйственного за руку к столу.

Пили чай молча и грустно, не глядя друг на дружку. Точно только что с похорон вернулись. Да оно к тому и близко было – ведь пока они тут чаи гоняют, где-то Змея и Дракон наверняка ведут свой бесконечный волшебный бой, громя мимоходом целые города.

– Знаете что, – наконец сказал Тимка, поставив пустую кружку на стол, – давайте, раз никто ничего дельного предложить не может, хоть во «всегляд» посмотрим. Авось чего интересного увидим!

– Верно, – оживился Бонифаций. – И то дело. Ну-ка, дракон, включай свою штуковину. – Хозяйственный вынул из кармана белый носовой платок, подтянул к себе хрустальный шар на подставке и тщательно протер его. – Чего это хрусталина у тебя такая грязная? – Боня брезгливо оглядел ставший серым платок.

– В кофе недавно уронил, – коротко пояснил дракон, делая лапами непонятные пассы над хрустальным шаром, – в сладкий. И забыл облизать.

– Ага, – сказал Хозяйственный, подумала и незаметно выбросил платок под стол.

Внутри шара беспорядочно замелькали неясные тени. Наконец изображение установилось, стало ярким и сочным. Тимка присмотрелся: в шаре, маленькие, но поразительно реальные сидели за столом и Боня, и Каник, и он сам.

– Точка отправления, понимаешь, – тихо пояснил дракон. – Куда глядеть будем? В какую сторону? Только предупреждаю – у меня в пещере «всегляд» не очень-то всеглядил. До горизонта только.

– Мы же в башне, на верхотуре, – Тимка осторожно дотронулся до холодного шара пальцем, – он теперь куда дальше видеть должен… Ух ты, какое изображение! Цветное, резкое, ясное. Прямо «Сони» какое-то!

– Сони в постелях лежат, а мы спать пока не будем. – Хозяйственный отодвинул тимкину руку от шара. – Не цапай, сломаешь. Каник, а как насчет звука?

– Звука нет, – с сожалением развел лапами дракон, – не научил меня Олаф звуки из «всегляда» добывать. Сказал, мол, довольно с тебя и просмотра.

– Ну ладно, – Боня поудобнее устроился на стуле, закинул ногу на ногу. – Рули машинку. Поехали!

– Куда рулить? – деловито поинтересовался дракон.

– Давай по кругу, – приказал Хозяйственный, – и понемногу удаляйся от башни. Тогда больше увидим.

– Правильно, – одобрил Тимка, – но только не очень быстро. А то у меня в глазах рябить будет. Я в компьютерные игры и то стараюсь помедленнее играть. А тут «всеглядный» полет!

Каник угукнул и щелкнул по шару когтем; шар принялся плавно вращаться на подставке. Внутри хрустального шара замелькали картинки: вот замок Олафа на высокой скале (вид со всех сторон); вот горы, охраняющие долину с замком; равнина, где когда-то хозяйничал охранный колдовской дождь; болото с жуткими «заморочками»…

– Стоп, – Хозяйственный резко подался к изображению. Дракон тут же коснулся когтем подставки шара, и тот остановился.

Перед ними была столица Королевства. Вернее, под ними – «всегляд» показывал город сверху, с высоты птичьего полета: город был пуст. Нигде не было видно ни одного человека. Вездесущие кошки – и те исчезли!

– Вон оно как, – угрюмо пробормотал себе под нос Боня, – всех разогнали, зверюки… Ладно, полетели дальше.

А дальше пошли леса, маленькие безлюдные поселочки… Мелькнул и скрылся в деревьях сгоревший замок рыцаря Бронса; чуть погодя пронеслась мимо гора с пещерой, где жил Каник. Потом потянулись приграничные пустоши. И наконец в шаре высветились места, где прежде находились невидимые волшебные стены.

В свое время эти стены защищали Закрытое королевство от возможного нападения каких-нибудь коварных врагов. Теперь стен не было, а были вместо них широкие и глубокие рвы, заполненные мутной водой.

– Плакала наша защита, – грустно вздохнул Хозяйственный, – приходи, завоевывай кто хочет.

– Не переживай, – успокоил его Тимка, – может, и завоевывать больше некому будет.

– Это еще страшнее, – убежденно сказал Бонифаций и мрачно умолк.

Едва только волшебный взгляд миновал бывшие границы Королевства, как с изображением начало твориться что-то неладное: оно становилось то слишком ярким, то тускнело до невидимости; цвет пропал полностью. Наконец изображение исчезло вовсе.

– Приехали, – сообщил Каник, – дальше не видно, сплошные помехи.

– Напряжение село, – авторитетно сказал Тимка. – Или контакты забарахлили. Да у тебя шар, наверное, дефективный! Ты по нему кружкой постучи как следует, он и заработает.

– Ты лучше себя по голове кружкой постучи, – возмутился дракон, – по дефективной! Надо же, по волшебному шару стучать удумал, понимаешь, – Каник на всякий случай отодвинул шар подальше от Тимки.

Хозяйственный, не вникая в перепалку между драконом и мальчиком, сосредоточенно думал о чем-то своем, по привычке теребя усы. Придя к какому-то решению, он встал со стула; Тимка и Каник, враз умолкнув, уставились на Боню.

– Значит, так, – веско сказал Хозяйственный, для убедительности поставив ногу на стул, – слушайте мое королевское решение! Помощи ждать неоткуда, потому мы сами найдем драконью гору и уговорим царя драконов нам помочь. Потом разобьем в пух и прах Змею и с победой вернемся домой. Вот таким образом. – Боня оглядел притихших друзей. – Вопросы есть?

– Никаких, – Тимка в восторге застучал кулаками по столу, – отличное решение! Всю жизнь мечтал на колдовских змей поохотиться. А мы из чего убивать Змею будем – из пушки или из гранатомета? Давай ее бомбами закидаем! Или лучше ракетой застрелим, межконтинентальной. Атомной.

– Ну с Тимкой все ясно, – усмехнулся Хозяйственный, – ему бы только повоевать. А ты, Каник? Пойдешь с нами?

– Ох-хо, – дракон задумчиво почесал лапой темечко, аккурат между вислыми ушами, помолчал. – Нет, пожалуй, не пойду, – Каник виновато отвел взгляд в сторону от Хозяйственного.

– Почему? – поразился Боня, даже ногу со стула снял.

– Видишь ли, – запинаясь и с трудом подбирая нужные слова, принялся объяснять дракон, – я бы и рад. Да. Несомненно. Но дело в том, понимаешь, что кто-то должен остаться здесь! Для охраны и догляда. Негоже Олафа в таком состоянии одного бросать, мало ли что с ним может приключиться… Опять же замок бесхозным станет. А в нем столько ценностей и магических вещей по всяким тайникам запрятано, что любой негодник с удовольствием весь замок по камушкам разберет, лишь бы ими завладеть. Да и Лурда в картине… Мало ли что она, понимаешь, вам наговорила! А сама, может быть, ждет не дождется когда все отсюда уйдут, чтобы из картины каким-нибудь окаянным способом выбраться и снова начать бедокурить. Нет, нельзя мне уходить, – Каник помотал головой, – никак нельзя. К тому же мой старый дедушка в моей пещере… Вы о нем и забыли небось. А кто его кормить будет?

– Ладно, – неожиданно легко согласился с драконом Бонифаций, – уговорил. Тогда я назначаю тебя замковым сторожем с выгонятельно-кусательными обязанностями. Смотри зорко во «всегляд» днем и ночью, чтобы ни один грабитель в замок не влез! А Лурда из картины не вылезла.

– Слушаюсь! – дракон с готовностью вскочил и застыл по стойке «смирно», приложив лапу к оттопыренному мохнатому уху. – Так точно! Будет исполнено. Рад стараться!

– Никогда не слышал про цепных военных драконов, которые охраняли бы не золото, а пустой дворец с заколдованным в нем волшебником, – пробормотал Тимка.

– …И данной мне королевской властью присваиваю тебе на время боевых действий воинское звание капитан, – Хозяйственный на миг запнулся, решительно рубанул воздух рукой. – Да чего там мелочиться – генерал! Генерал-дракон высшей армейской категории, с обязательным ношением бриллиантовой звезды на атласной перевязи. Звезду с перевязью возьмешь у меня в сейфе, во дворце, когда время свободное будет. Ключ от сейфа под ковриком. Все, генерал, свободен!

– Со звездой – это, однако, перебор, – осуждающе заметил Тимка, когда дракон от избытка чувств грохнулся в обморок. – Эк ты его из рядовых да сразу в генералы! Такое не каждый человек выдержит, что уж говорить о всяких чувствительных драконах. – Тим потянул Бонифация за рукав. – Что нам теперь с Каником делать?

– Ничего страшного, – Хозяйственный, очень довольный собой, гордо посмотрел на мальчика, – от счастья не умирают. Очнется.

– Верно, – во весь рот зевнул Тимка, – поспит и очнется. Все правильно.

Тим неожиданно почувствовал, что смертельно устал. И то сказать – сколько всего, за один день случилось! Он и сам, как дракон, готов был сейчас свалиться прямо здесь, на пол, и уснуть.

– Эге, да ты же на ходу спишь! – вдруг заметил Хозяйственный. – А ну-ка давай иди к себе в комнату и немедленно ложись спать. Слышишь – немедленно! Помнишь, где она?

– Помню, – ответил Тимка и вяло побрел по коридору в глубь замка.

– А я пока с генералом побуду, – сказал Бонифаций, садясь на пол, – надо же ему будет объяснить, когда он проснется, как правильно носить перевязь со звездой. А то еще по простоте своей что-нибудь не так сде… – Хозяйственный не договорил, привалился к теплому генеральскому боку и громко захрапел.

Глава 3

Ведьмин сундук и секретный склад

Тимка проснулся рано – в открытое окно еще были видны бледные звезды, и солнце пока не встало над окружающими замок горами. Так как никто не заставлял Тимку немедленно умыться и почистить зубы, не стоял у него над душой, то Тим взял и умылся. И зубы почистил. Не умываться приятно, лишь когда от тебя требуют того умывания в приказном порядке! А когда не требуют – что ж, можно и ополоснуться.

На столике возле кровати Тимка нашел оставленные им на хранение волшебнику драконий стаканчик и скакулий кинжал, Олаф заботливо положил их на самое видное место.

Драконий стаканчик, вырезанный из целого куска фиолетового хрусталя, когда-то – казалось, давным-давно! – подарил Тимке дракон Каник. Этот необычный стакан волшебным образом был связан с точно таким же стаканчиком, который имелся у самого Каника. Через эти стаканчики можно было не только переговариваться, но и передавать какие-нибудь мелкие предметы, что не раз помогало Тимке выбраться из затруднительных ситуаций. Смертельно затруднительных.

Скакулий кинжал был сделан из жала ядовитого скакула, весьма опасной двухголовой змеюки. Эту змею Тим лично убил секирой, разрубив пополам, и тем спас от скакульей угрозы целый поселок! Благодарные жители сделали из жал скакула пару кинжалов и подарили их Тимке и Боне. Такой кинжал был незаменимым оружием против колдовской нежити: убивал ее на раз! Или на два, но – убивал.

Тимка сунул стаканчик в карман курточки, а кинжал повесил себе на пояс. С противоположной стороны от скакульего кинжала на поясе у Тимки висели пустые ножны от Змеиного кинжала. К сожалению, прозрачный кинжал Великой Змеи расплавился, когда мальчик снял проклятие с далекого, закрытого одной из волшебных дверей, мира. А потертые старенькие ножны, с вышитым на них золотыми нитками изображением Змеи, остались Тимке на память. Тим недолго думая всунул в пустые «змеиные» ножны чародейный камень-зрачок – камень вошел в них так удачно, словно ножны были сшиты специально для него.

– Отлично, – Тим, нарочно хмуря брови для устрашения, осмотрел себя в зеркале – обычном, не волшебном. С двумя кинжалами на поясе он выглядел весьма внушительно! Для полного счастья не хватало лишь густых усов, бурки, папахи и горячего коня под седлом: вылитый джигит был бы. Тимка рассмеялся, вышел из комнаты и направился в рабочий кабинет волшебника.

Хозяйственный, сложив руки за спиной, стоял у окна-витража и разглядывал восход солнца через разноцветные стекла. Каник, вытянувшись во фрунт, охранял статую волшебника: в одной лапе дракон держал тяжелый двуручный меч, казавшийся в той здоровенной лапе игрушечной сабелькой, а в другой у Каника была любимая ведерная кружка, из которой он изредка, пока Хозяйственный не видел, то и дело прихлебывал чай. В общем, службу нес.

На голове у дракона была парадная генеральская треуголка, посаженная между ушей на манер солдатской пилотки; через грудь наискось протянулась широкая алая лента. На ленте, в районе пупка, весело искрилась бриллиантами тяжелая золотая звезда, больше похожая на пузатую многолучевую снежинку. Похоже, Каник успел-таки наведаться во дворец к наградному сейфу.

– Доброе утро, кормилец! – радостно поприветствовал Хозяйственный мальчика, с живостью поворачиваясь к нему навстречу. – Заждались мы тебя!

– А в чем дело? – Тимка подмигнул дракону и похлопал себя растопыренной пятерней по животу, намекая на орден.

– Вот именно, – кивнул Боня, – пора завтракать. А здесь хоть шаром покати! Ни корочки тебе, ни огрызочка. Давай, доставай свою знаменитую записную книжку с рабочими заклинаниями! Кушать будем.

– А… э… – Тимка покраснел. – Я ее потерял. Когда в озере купался, тогда и потерял. В Драконьем храме. Вместе с фонариком.

У Хозяйственного вытянулось лицо.

– Как же теперь? – мученическим голосом спросил он. – У Олафа ведь никаких запасов нету, даже консервов. Он же все магией из воздуха доставал! И у меня, как нарочно, из дворца все сбежали – и министры, и повара. Всю еду с собой унесли, негодники! Я проверил, когда Каника под утро орденом награждал.

Дракон, услышав свое имя, оживился:

– Осмелюсь доложить, – отрапортовал Каник, старательно пряча кружку за спиной, – в углу, за драпировкой… во-он там… есть вход в потайную кладовочку. В ней Олаф всякое магическое старье хранит. Кажется, вроде была там и скатерть-самобранка… я бы вам свою отдал, да она у меня заговоренная – только мне, понимаешь, и подчиняется.

– Самобранка! – встрепенулся Боня. – Скатерочка! Так чего же мы стоим и печалимся? – с этими словами Хозяйственный подошел к стене и в указанном драконом месте решительно сорвал со стены драпировку.

В стене обнаружилась высокая железная дверь, расписанная красками точь-в-точь под каменную кладку. Даже камушки были прорисованы. Если бы не подсказка дракона, вряд ли Хозяйственный нашел бы ее так быстро.

– Отлично! – Бонифаций дернул за утопленную в дверь ручку, но дверь не открылась.

– Заколдованная, – понимающе сказал Тимка, – фигушки просто так откроешь. Динамитом надо ее рвануть! Как в кино про ограбление.

– Дина… – Хозяйственный умолк. Дернул ручку еще раз и повернулся к дракону:

– Каник! Приказываю выбить дверь! Под мою личную ответственность.

Дракон положил меч на пол, поставил рядом кружку и подошел к двери. Сунув в замочную скважину коготь мизинца, Каник слегка пощекотал им замок изнутри: в замке звонко щелкнуло, и дверь приоткрылась.

– Олаф от нее частенько ключ теряет, – пояснил Каник, – вот мне и приходится иногда… Вместо ключа, понимаешь.

– Очень хорошо, – похвалил дракона Хозяйственный, – буду теперь знать, что ты и по замкам специалист. Умелец ты наш! – Боня повернулся к Тимке и насмешливо передразнил его:

– Заколдована! Дурамотом взрывать! Тю, – и вошел в кладовую. Тимка смущенно хихикнул и последовал за ним.

В кладовке было светло. Под потолком ровным белым огнем сияла круглая лампа, освещая ряды стеллажей вдоль стен; возле входа стояла небольшая лесенка-стремянка. В глубине комнатки темной горой высился здоровенный сундук, больше похожий на пассажирский вагон, чем на ящик для хранения вещей. По бокам сундука поблескивали гладкие латунные ручки.

– Смотри, ничего не трогай, – предупредил Хозяйственный мальчика, – волшебные штучки-дрючки очень опасны, если не знаешь, как с ними грамотно обращаться. Ищи только скатерть.

– Ладно. – Тимка пошел вдоль стеллажей, внимательно разглядывая предметы, аккуратно разложенные по полкам. Было здесь множество «штучек-дрючек», как их назвал Боня, совершенно непонятного назначения: какие-то разноцветные стеклянные бутыли с изогнутыми запаянными горлышками, полные то ли дыма, то ли тумана; закрученные в замысловатые узлы серебряные и золотые прутики; корявый черный пень с неровным спилом, в который зачем-то густо понабивали длинные медные гвозди; здоровенный плоский бублик с маком, высохший до твердости мореного дуба; штук двадцать маленьких оловянных обезьянок с дубинками в лапах. Отдельно, занимая целую полку, лежали разные жутковатые маски – вырезанные из коры, вылепленные из глины, просто на скорую руку склеенные из бумаги. Тимка улыбнулся, представив себе на миг, как Олаф в такой маске в потемках пугает ведьму Лурду, а та верещит со страха и отмахивается от волшебника посохом.

– Караул! На помощь! – чуть ли не под ухом у Тимки истошно заорал Хозяйственный. – Спасите!

Тимка обернулся и чуть не упал от неожиданности – Бонифаций, суча ногами и размахивая руками, висел под потолком вниз головой. Распахнутая куртка занавесом колыхалась под Хозяйственным, подметая пол; сапоги оставляли черные полосы на белом потолке. Лицо у Бони покраснело от прилива крови.

– Что случилось? – Тим схватил Хозяйственного за куртку и дернул его вниз – Боня запрыгал в воздухе, как поплавок, громко стукаясь подошвами о потолок.

– Часы, – прохрипел Хозяйственный, – переверни песочные часы! – и с трудом показал пальцем на соседний стеллаж. Тимка рванулся к полке, на которой стояли большие песочные часы. Тонкая струйка белого песка уже насыпала в нижней половинке часов маленькую горку: она странно походила на лицо Хозяйственного. Только усы были белые.

– Оп! – Тим перевернул часы, песок ссыпался обратно, Хозяйственный грузно упал на пол.

– Вот же хреновина, – сказал Боня, становясь на ноги. – Дурацкие часы, ей-ей…

– А ведь кто-то предупреждал – ничего здесь не трогать! – ехидно заметил Тимка.

– Подумаешь, – фыркнул Хозяйственный, – может, я это нарочно сделал. Чтобы тебе, неслуху, на примере показать, как не надо с волшебными вещами обращаться.

– Очень наглядно получилось, – серьезно покивал Тимка, – главное – убедительно.

– Эт-точно, – согласился Боня и пошел дальше вдоль стеллажей. Скатерти они так и не нашли, хотя несколько раз просмотрели все полки, от самой нижней до самой верхней.

– Видать, не судьба нам самобраночкой разжиться, – грустно подвел итог Хозяйственный, направляясь к выходу из кладовки, – будем, стало быть, голодать. И худеть.

Тимка тоже собрался было уходить. Он напоследок окинул взглядом стеллажи, таинственный сундук… И тут его осенило:

– Боня, а сундучок? Мы же в нем не посмотрели.

– Верно! – Хозяйственный на ходу развернулся и быстрым шагом прошел к сундуку. – Надо бы его под лампу подтащить, – озабоченно сказал Боня, берясь за ручку, – темно здесь, как у Каника в желудке. Давай помогай! Он, наверное, страсть какой тяжелый.

Однако сундук на удивление легко стронулся с места и заскользил по полу, стоило только Хозяйственному потянуть его за толстую латунную ручку. Тимка из любопытства присел на корточки, чтобы посмотреть – не на колесиках ли сундучок? И с удивлением обнаружил, что днище ящика вовсе не касалось пола – сундуковый вагончик плыл по воздуху.

– Славно, – Хозяйственный пыхтя подтянул вагончик под лампу, с натугой откинул незапертую крышку. Тимка, встав на цыпочки, заглянул в пыльное нутро сундука. Первым, что ему бросилось в глаза, был большой лист плотной бумаги, приколотый кнопкой к стенке. Лист покрывали крупные корявые буквы – мальчик без труда узнал пляшущий почерк Шута.

– Ну-ка, ну-ка, – Боня выдернул кнопку и взял лист в руки. – Э-э, знакомые закорючки! Тэк-с, что у нас тут… Да это список!

Тимка деловито подтащил к сундуку стремянку и залез на верхнюю ступеньку – чтобы удобнее было смотреть. Но едва он нагнулся над пыльной темнотой, как стремянка накренилась и мальчик свалился в сундук. Облако пыли взметнулось к потолку, и Тим отчаянно расчихался.

– Это ты молодец, – одобрил Хозяйственный, отмахиваясь от пыли списком, – только я хотел попросить тебя залезть внутрь, а ты уже там! Полезная инициатива. Но чересчур грязная и чихательная.

Тимка протер глаза и обнаружил, что сидит на куче всяческого старья.

– Хлам какой-то, – сообщил он Боне, щупая под собой вещички, – утильсырье. Зачем оно Олафу?

– Не скажи, – Хозяйственный наклонился над сундуком. – Знаешь, что это? Вещички Лурды. Помнишь, Шут собирал их по всему замку? Так это они. Хоть и хлам, зато волшебный. – Боня поднес список к глазам:

– Что у нас тут имеется? Вот, например: «Рог носорога магический, непонятного предназначения». Интересно, кто такой носорог? Козел какой-то, наверное. Та-ак, дальше… «Тапок летательный, на левую ногу… кувшин дождевой… громобойный веник… нож-саморез…» – голос Хозяйственного становился все глуше, переходя в малопонятное бубнение. Тимка ради интереса покопался в тряпках и выудил из них здоровенный тапок – тот действительно был на левую ногу, но не на обычную, а на великанскую!

– Так, – бодро сказал Боня, заглядывая в сундук, – судя по списку, почти все вещи здесь – непонятного предназначения. Следовательно, пользоваться ими мы не можем. Иначе будет как с песочными часами, хе-хе. А вот на кой-какие штуковинки даются довольно подробные инструкции. Давай, Тимка, ищи: тапок летательный…

– На левую ногу. Есть! – Тимка протянул Хозяйственному тапок.

– Хорошо, – Боня уткнулся носом в список:

– Веревка защитная, один моток… есть… перчатка-прихватка непрожигаемая… есть… скатерть-самобранка!

Тимка нашел и скатерть. Правда, она была изрядно подпорчена, можно сказать – почти уничтожена. Потому что кто-то старательно отрезал ровно половину скатерти, пройдясь ножницами поперек нее. И превратилась скатерть-самобранка в большую салфетку. Салфетку-самобранку.

– Все? – Тим передал Боне скатерку.

– Вроде все. Вылезай, – Хозяйственный опять принялся читать список: не пропустил ли чего? Тимка, прежде чем вылезти, еще разок переворошил рухлядь – вдруг какая ценная безделушка попадется, на память. На память попался лишь блестящий стальной свисток, похожий на маленькую морскую раковину. Как сказал бы Хозяйственный, «свирестелка магическая непонятного назначения». Впрочем, Тимка и не задумывался, для чего эта раковинка нужна. Свисток – он и есть свисток, ничего особенного.

Сундук Бонифаций отволок на место, потом отряхнул Тимку от пыли – мальчик опять расчихался – и, собрав волшебные вещи в охапку, вместе с Тимкой покинул кладовку.

– Удачно сходили? – полюбопытствовал Каник, когда Тимка запер за собой дверь. – Скатерть нашли?

– Нашли, нашли, – отмахнулся Боня, – ровно половину скатерти и нашли. Вторую враги украли. Ну-с, давайте попробуем ее в действии, – Хозяйственный расстелил скатерку на столе.

– Какое заклинание сказать-то нужно? – вполголоса, чтобы не помешать Боне, спросил Тимка у дракона. Тот отрицательно помотал головой:

– Понятия не имею.

– Простое заклинание, – вмешался Хозяйственный. Он, оказывается, все слышал. – Подать мне походный королевский обед! И немедленно, – Боня трижды стукнул костяшкой согнутого пальца по скатерти.

Скатерка подернулась дымкой, и через мгновение оказалась заставленной одноразовыми картонными тарелочками с салатами, бутербродами с колбасой и сыром, со свежими помидорами и огурцами. Там и сям стояли вскрытые баночки с консервированной в масле и томате рыбой. Венчал все это великолепие закопченный мятый чайник с круто заваренным в нем чаем: видимо, Хозяйственный именно так и представлял себе походную королевскую трапезу. В одном только была загвоздка – все угощение состояло из половинок.

На половинках тарелок лежали половинки бутербродов; разрезанные пополам помидоры соседствовали с обрезками огурцов. В половинках консервных банок плавали половинные от нормального размера дольки рыб а в половинке чайника, словно разрубленного от крышки до дна, плескался наполовину сладкий чай и странным образом не выливался из боковой дыры. Половинки аккуратно разрезанных вдоль ложек и вилок стояли в половинке стакана, тоже словно бы разрезанного вдоль.

– Однако, – опешил Боня.

– Половина скатерти, чего ж ты хотел, – Тимка взял бутербродик, осторожно укусил его. – Вкусно!

– Ладно, сойдет, – Хозяйственный повертел в руке узкую вилку, бросил ее на стол и плеснул себе чайку в полстакана. – Но кружки, вилки и ложки придется брать свои, с этими только намучаешься… Итак, обедаем и – ко мне во дворец! Надо будет собраться в дорогу. Со склада и начнем!..

Переход из замка Олафа во дворец Бонифация сквозь местные волшебные зеркала Тимку не впечатлил. В отличие от ошеломительного зазеркального пути, неудачно проложенного когда-то волшебником из своего кабинета в тимкин мир, здешнее Зазеркалье было унылым и напоминало коротенький тусклый коридорчик. Пара шагов – и ты уже в другом месте. И никаких острых ощущений. Тоска.

Во дворце не было ни души, повсюду стояла гнетущая тишина. Лишь эхо от шагов гулко отдавалось под высокими сводами залов, да тихонько позвякивали на сквозняке хрустальные висюльки люстр.

– Удрали. Все как есть удрали, – сердито бормотал Хозяйственный, по пути открывая встречные двери и мельком осматривая пустые комнаты и залы. – Бросили своего короля на съедение чудовищам! Выкручивайся, мол, как знаешь… Ох и подданные у меня, ох и министры!

– Боня, но они же не знали, что ты у волшебника в замке, – попытался остудить его гнев Тимка, – они наверняка решили, что тебя уже съели. И с чистой совестью разбежались прятаться кто куда.

– Хорошее объяснение, – угрюмо согласился Хозяйственный, – но все равно обидно. Хоть бы один дежурный министр остался! На всякий пожарный случай.

На королевском складе, которым Боня когда-то заведовал, царил жуткий беспорядок – видимо удирающие подданные и министры в спешке хватали подряд все, что под руку попало. Перешагивая через разбросанные свертки, пакеты и рулоны, обходя перевернутые ящики, Хозяйственный уверенно вел Тимку известным только ему путем. Все-таки недаром Боня много лет проработал на складе: он знал его, как свой собственный карман, – где что лежит и как это «что» найти.

– Пришли. – Хозяйственный открыл малозаметную серую дверь за высоченным, покрытым пылью и паутиной, фанерным коробом.

– Галоши для солдат, – стукнув по коробу ладонью, пояснил Боня в ответ на тимкин вопросительный взгляд. – Уже лет пять лежат невостребованными. И то – зачем солдатам галоши? Но зато дверцу мою надежно за собой прячут. Я здесь давным-давно свой секретный складик организовал. Представляешь, склад на складе! Вот умора, – Хозяйственный перешагнул порог, Тимка последовал за ним.

В отличие от главного складского зала здесь был полный порядок. Вдоль стен стояли разнообразные ящики с аккуратно наклеенными на них бирками; в глубине комнаты под жестяным козырьком от стены к стене тянулась железная штанга. На штанге висели самые разные одежды – от робы грузчика до парадного министерского фрака. Особое место в секретном складике занимало оружие: в широком стальном шкафу, за дверью-решеткой, оно было по-хозяйски развешано на крючьях и даже приковано к ним цепями. Были здесь сабли и секиры, были арбалеты и булавы… да много чего было! Тимка сразу так и прилип к шкафу, в уме примеряя на себя всю эту амуницию.

– Эгей, Тим! Бросай железки разглядывать, – нетерпеливо крикнул от штанги с одеждой Бонифаций, – мы пришли сюда вовсе не за ними. Иди-ка сюда и переодевайся, а то мы в этих наших походных костюмах очень даже приметные. Надо, чтобы мы выглядели, как все – не очень броско и не выделялись в толпе. Если, конечно, нынче хоть где-нибудь толпа отыщется… Как насчет бродячего мастера и подмастерья? Ну а потом, может быть, и оружие для тебя подберем, раз тебе скакульего кинжала мало.

– Арбалет хочу! – возбужденно заявил Тимка на ходу. – Саблю хочу! И кольчугу тоже!

– Все сразу? – усомнился Хозяйственный. – Не потянешь. Тяжелые они.

– Тогда хотя бы арбалет, – неохотно согласился Тимка, – но самый дальнобойный! С разрывными стрелами.

– Переодевайся, арбалетчик, – Боня, посмеиваясь в усы, подтолкнул Тимку к развешанной одежде.

– Слушай, а для чего тебе эта секретная кладовая нужна? – спросил Тим, выбирая подходящую куртку. – Ты что, тайком в кладовщика играешь, когда королем быть надоедает, да? Молодость вспоминаешь?

– Охота была! – рассмеялся Хозяйственный. – Нет, Тим, тут другое дело. Когда я еще заведовал этим складом, у нас был очень строгий и вредный Королевский Ревизор, который частенько проводил внезапные ревизии. И разговор у него с такими, как я, был простой: не хватает, предположим, на складе каких вещей по списку – в тюрьму! А если переизбыток – лишнее что-нибудь найдет, не записанное в ведомостях и накладных, – тоже в тюрьму! На всякий случай. Вот я и приноровился всякие излишки сюда прятать. А если чего вдруг на складе не хватало, отсюда и пополнял. Ясно?

– У-у, какой ты хитрый, – уважительно сказал Тимка, – я бы и не догадался такую полезную комнатку устроить.

– Поработал бы с мое, еще хитрее стал бы, – усмехнулся Бонифаций. – Ну как, готов?

– Порядок, – Тимка оглядел себя, Боню. Одетые в серые неброские куртки и штаны, в прочных легких ботинках и круглых шапочках – они были очень даже похожи на бродячих ремесленников, которых Тимка частенько встречал на улицах Столицы и дорогах Закрытого королевства.

– Вот теперь нас точно никто не узнает. Особенно меня, короля, – удовлетворенно заметил Боня. – Мы теперь совсем неприметные! Обычный мастер с подмастерьем…

– Рыжий конопатый мастер, – согласился с ним Тимка, – очень-очень неприметный! Невидимый.

– Ерунда, – Хозяйственный невозмутимо пригладил усы, – сейчас пойдем к архивариусу Штоту и все уладим. У него много всякой химии есть! Перекрашусь, и вся недолга.

– Ты думаешь, он здесь? – удивился Тимка.

– А куда Штот от своих книжек денется, – Боня пошел к выходу. – Тут хоть сто Великих Змей в небе будут кувыркаться, он все равно от книг никуда не уйдет. Для него книги – все!

– А арбалетик, – заканючил Тимка, догоняя Хозяйственного, – а разрывные стрелы?

– Во-первых, бродячие мастера путешествуют без армейского оружия, – Боня вытолкал Тимку из секретной комнаты и плотно закрыл за собой дверь, – а во-вторых – у тебя же волшебный зрачок есть! Это посерьезней любого арбалета будет.

– И то верное – успокоился Тимка и, насвистывая что-то веселое, пошел следом за Хозяйственным.

Глава 4

Старый знакомый

– Минуточку! – Хозяйственный, проходя мимо дворцового волшебного зеркала, вдруг остановился. – А вещички Лурды? Я же рюкзачок с ее барахлом в замке Олафа забыл! Это все дракон виноват – заболтал меня перед уходом. Дай, говорит, скатерочку, я себе впрок пирожных да конфет наколдую, к чаю. Вот, доколдовался. Чуть сами без самобранки не остались. – Бонифаций осмотрелся, ткнул пальцем в сторону глубокого кресла напротив зеркала:

– Посиди здесь и никуда не уходи. Я мигом! – и торопливо нырнул в зеркальную гладь.

Тимка сел в кресло. Оно оказалось страшно неудобным, ноги у мальчика высоко задрались, и все ценности, переложенные из карманов старых брюк в новые, с дробным стуком высыпались на черную кожу сиденья.

– Посидишь тут, как же. – Тимка с недовольным видом вылез из кресла и принялся распихивать свое добро назад по карманам: два золотых даллера – здешние монеты; серебристый камушек из мира, где похозяйничала Змея и откуда они с Боней недавно вернулись; штук пять конфет со стола волшебника; стальной свисток в виде речной ракушка.

– Ах да, свисток! – обрадовался находке Тимка. – Я же его ни разу не проверил. Самое время посвистеть! – Мальчик опасливо оглянулся на зеркало – не вылезает ли из него вернувшийся Бонифаций? Но Хозяйственного пока не наблюдалось, и, значит, никто не мог помешать Тимке опробовать волшебную свистульку в действии.

Тим осторожно прижал холодный свисток к губам и легонько, еле-еле, дунул в него. Слабая замирающая трель вырвалась из стальной ракушки, эхом отдалась под высоким потолком зала. Тимка быстро огляделся – чего он тут наколдовал? Что-то ведь должно было произойти, не зря же свисток лежал в ведьмином барахле! Но ничего не случилось. Все так же стояли вдоль стен широкие диваны и неудобные кресла, так же светило сквозь мозаику цветных окон-витражей предзакатное солнце, так же позванивали на ветерке хрустальные подвески люстр.

Тимка недоверчиво осмотрел свисток и, набрав полную грудь воздуха, со всей мочи дунул в него. Вот теперь ракушка уж свистнула так свистнула! У Тимки даже уши заложило.