— Ну вот, — подмигнул водителю молодой крепкий бородач, — теперь посмотрим, кто хозяином будет. А то разворовывают все, карманы себе набивают, а на работяг хрен забили. И государству ничего. Я считаю, что все природное — нефть, газ и электричество — должно быть государственным. И лес тоже. А у нас все уходит в карманы разных там банкиров и олигархов. Сейчас вон этого прижали, Ходорковского, нефтяного магната, он налоги не заплатил. На миллионы тянет. А все шум подняли: бизнес душат!.. Да какой, к черту, бизнес…
      — А ты чего радуешься? — покосился на него водитель. — Думаешь, что-то изменится? Да черта с два, — вздохнул он. — Так и будем лес финнам да шведам отгружать.
      — Хренушки! — весело возразил бородач. — Вот они, видишь, — он вытащил из потертой хозяйственной сумки картонную папку, — документики. Договоры и счета, сколько они леса отправили, куда и на какую сумму. Сейчас в прокуратуру, и пусть с ними разбираются, а мы посмотрим, чем все это кончится…
      — Да сунут тому же прокурору в карман, и все по-прежнему останется. А документы эти…
      — От этих не отвертятся. Тут документально все подтверждено. Мне прислали их. Так что теперь…
      Неожиданно вздрогнув, бородач завалился на водителя.
      — В чем дело? — дернулся тот.
      «Нива», вильнув, остановилась у обочины.
      — Ты чего? — Водитель попытался оттолкнуть бородача и почувствовал на руках кровь. Замер. Его голова дернулась влево. На правом виске было видно входное отверстие пули. К машине бежал человек в камуфляже с закрытым маской лицом, со снайперской винтовкой. Подбежав, открыл дверцу со стороны водителя и выдернул его. Откинув сиденье, без видимых усилий положил труп водителя назад. Затем сел за руль. Винтовку положил на труп водителя. Завел машину.
 
      — Уехал Лапин. — Один из троих обрубавших ветви лесорубов положил топор. — В Вологду поехал. А вам-то он на кой хрен сдался?
      — У него брат умер, — ответил мужчина в джинсах и синей рубашке.
      — Так в курсе мы, — кивнул лесоруб. — Лапин на похороны не поехал, потому как болел. И бумаги какие-то ему от брата пришли. А зачем все-таки он вам понадобился?
      — Значит, бумаги были? — быстро спросил молодой мужчина в темных очках.
      — Ага, — кивнул лесоруб. — Вам, видать, бумаги нужны, а не Лапин. А братана его хлопнули или как? — криво улыбаясь, поинтересовался он. — Видать, что-то не поделили бизнесмены хреновы. — Он взглянул на своих товарищей.
      Те засмеялись.
      — Да уж чего смешного, — сказал, подходя, седобородый мужчина, — когда убивают. Время сейчас, видно, такое звериное настало… — Он осуждающе посмотрел на лесорубов. — Людей хороших убивают, а остальные посмеиваются.
      — Да уж не больно он и хорош был, — проговорил лесоруб с шестом-толкачом. — Тоже больше о себе думал, чем…
      — Славка все-таки и нам прилично отстегивал, — не согласился первый лесоруб. — Видать, за это его и кончили. Помнишь, сколько раз Славка на своих компаньонов с кулаками кидался? Они же норовили себе побольше…
      — Хватит, мужики, — остановил их седобородый. — Видите, как уши навострили, — кивнул он на мужчину в темных очках и сидевшего за мускулистым водителем худого старика. — Отсутствует Лапин, — сказал он им. — Чего вы тут стоите-то?
      — Вот что, мужички, — усмехнулся мужчина в очках. — Дело, конечно, ваше, но мой вам совет: попридержите языки, а то ведь и укоротить могут.
      — Ты никак пугать нас удумал? — качнул головой седобородый.
      Один из лесорубов коротко свистнул. К ним со всех сторон стали быстро подходить люди. У некоторых в руках были топоры, у троих — багры, двое шли с двустволками. Распахнувший дверь водитель хотел выйти из машины, но, увидев окружавших джип рабочих, замер.
      — Поехали! — коротко бросил пожилой.
 
      Рука в кожаной перчатке сунула папку в сумку и поставила сумку на переднее сиденье «уазика». Убийца открыл дверцу «Нивы», вдавил педаль тормоза, положил на нее большой плоский камень и снял машину с ручного тормоза. Захлопнув дверцу, через открытое окно палкой столкнул камень с педали. «Нива» медленно двинулась по пологому склону. Набирая скорость, доехала до обрыва и плюхнулась в болотную жижу. Минут через пятнадцать машина затонула.
 
      — Надо мужиков этих на место ставить, — зло сказал сидевшему рядом пожилому мужчина в темных очках.
      — Не тебе решать, — осадил его тот. — Знай свое место. А вот то, что бумаги у Лапина, усложняет дело. Неясно, что это за бумаги, но они есть, и их следует найти. Позвонил бы Илья раньше, все бы давно было решено.
 
      — Обещал приехать, — посмотрев на часы, сказал невысокий плотный капитан милиции. — Я не знаю, что у него там за документы, но он говорил — что-то важное.
      — И где же он? — недовольно спросил сидевший за столом мужчина в прокурорском мундире. — Ждать дольше у меня времени нет. Если твой Лапин приедет, посмотри, что у него за документы. Если что-то действительно стоящее, позвони. А мне пора. — Прокурор встал.
      Капитан витиевато выругался и покачал головой:
      — Не мог Толик не приехать. Что-то случилось. У него брата убили, зарезали в подъезде десять дней назад. Он с одной фирмой работал. Те и лес продают, и мебель сами изготовляют по шведской технологии. А Толик говорит, что брата убили из-за того, что он махинации компаньонов знал. Милиция утверждает, что это была пьяная драка. Тех, кто убил Лапина, взяли. А Толик уверен, что брата убрали компаньоны. И обещал привезти какие-то документы.
      — И где же он? В общем, вот что, Сысоев, если приедет…
      — Понял, — кивнул милиционер и посмотрел на часы. — Что-то произошло, — пробормотал он. — Я ведь предлагал заехать за ним. А он свое твердил: договорись с каким-нибудь честным следователем из прокуратуры, а бумаги будут. Надо позвонить, узнать, что случилось.
 
      — Профукали мы, — недовольно говорил в сотовый пожилой. — Какого хрена ты раньше не звонил? Как у него оказались все эти ксивы? Как ты это прозевал?
      — Он мне звонил вчера, — быстро отозвался нервный мужской голос, — и сказал, что теперь мы все сядем на скамью подсудимых и будем лес пилить сами. И добавил, что мы не откупимся, поскольку у него на руках документы и счета. А этого мы как раз и опасались. Налоговая полиция начнет, а кончится дело…
      — Ясненько. В общем, Анатолия на делянке нет. Укатил, говорят. И скорее всего в город. У меня среди работяг стукачок имеется, он и шепнул мне, что к Анатолию участковый частенько заныривает. А ментяра этот, Сысой, та еще псина. Он много братвы попрятал и не боится ни хрена. Но его подставили со взяткой. Думали, вышибут Сысоя, но хрен. Участковым поставили, вроде как временно. Он, пес поганый, начал шерстить по-черному. Много наших погорело. И убрать его пытались. Но он как заговоренный, пес легавый. А тут бабки клевые маем и вроде не пачкаемся ни в чем. В общем, скорее всего Толька к Сысою и покатил. Раньше бы звякнул ты, и все было бы путем. Да и сейчас не вечер, сделаем что-нибудь.
      — Очень на это надеемся, — отозвался абонент. — Вы, Леонид Игнатьевич…
      — Хорош тебе, — недовольно остановил его пожилой, — кончили базар. — Он отключил телефон. — Если в натуре Пашка к Сысою нырнет, то будем маять неприятности. Но тогда Сысоем придется заняться всерьез. Вызовем профессионального киллера, а то наши бакланы не могут грамотно в этом направлении работать.
      — Я же предлагал нанять, — покачал головой мужчина в темных очках. — И…
      — Закрой пасть, Шустрый, — недовольно перебил его Леонид Игнатьевич. — Звякни Каштану, пусть соберет наших. Надо перетереть, что делать.
      Шустрый пошел к стоявшему на столике телефону.
      — И вот еще что, — проговорил Леонид Игнатьевич, — надо выяснить насчет Сысоя. Если Толька нырял к нему, придется делать мусора по-быстрому и у него дома прошмонать хорошенько и бумаги взять.
 
      «Наверняка что-то случилось, — думал Сысоев. — Он бы давно приехал. Скорее всего убили и бумаги забрали. — Он вздохнул. — Поехал он с Горюновым на „Ниве“. Надо проверить по постам ГИБДД».
 
      — Понятно, — кивнул полный мужчина в халате, вытирая полотенцем мокрые волосы. — И когда я могу получить?… — слушая абонента, усмехнулся. — Это несерьезно. В общем, давай так — ты привозишь товар мне, а я сразу отдаю тебе всю сумму. Годится? — Выслушав ответ, поморщился. — До чего же ты недоверчив! — Он снова стал слушать. — Ладно, согласен. Но все же предупреждаю — никаких попыток шантажа. Больше потеряешь, чем приобретешь.
      Отключив сотовый, довольно улыбнулся.
      — Ну вот, — прошептал он. — Теперь, надеюсь, все у меня получится.
      — Гриша, — в комнату заглянула блондинка, — я купила все, что ты просил.
      — Отлично! — улыбнулся он. — Вовремя. Я как раз получил приятную новость. Так что давай, Инна, неси все сюда. Это стоит отметить, — подмигнул он ей. — Я все-таки возьму за горло этих гиен. Теперь-то они никуда не денутся и отдадут мое. Точнее, наше, — улыбаясь, поправил он себя. — Анютка пришла?
      — У нее занятия до пяти, — ответила Инна.
      — Вот что… с Анюткой будут ходить двое моих. И не спорь, — увидев, что жена хочет возразить, добавил он. — Надеюсь, ты понимаешь, с кем мы имеем дело?
      — А может, не надо? — Инна печально вздохнула.
      — Я не намерен дарить то, что принадлежит мне. А сейчас у меня есть реальный шанс получить если не все, то большую часть того, с чего когда-то начал твой отец. Помнишь, он перед смертью вызвал меня к себе, и мы с ним долго говорили… Петр Сергеевич умолял меня все вернуть. И я сделаю это. Просто долго искал стопроцентную возможность. Воевать с ними мне было никак нельзя, меня уничтожили бы. Мне Петр Сергеевич тогда и подсказал: «Ты, зятек, наблюдай за ними. Они обязательно где-то промашку дадут, тогда и прижимай их и спуску не давай. Конечно, могут попытаться и убрать тебя, но уж будь внимателен…» Сейчас у меня есть шанс, и я воспользуюсь им. Другого уже не будет. Я и так потратил немало денег, так что теперь своего не упущу. А Анютке объясни, что сейчас время такое, мы будем чувствовать себя гораздо спокойнее, если она будет не одна. Ведь бьют по самому дорогому. А ребенок — что может быть дороже?…
      — Но ты ведь понимаешь, — сдержанно заговорила Инна, — что если они что-то задумают, то твои двое громил ничего не смогут поделать. И я не прощу тебе, если…
      — Все будет нормально! — Муж поцеловал ее. — Мои парни не так уж просты.
      — Я тебя предупредила, Ировский, — вздохнула Инна. — И если с Анютой что-то случится из-за твоих дел, я тебя сама пристрелю.
      — Молодец ты у меня! — Григорий улыбнулся.
 
      — Ну вот, — молодая шатенка облегченно вздохнула, — начало положено. Теперь-то я их всех буду на поводке держать.
      Налив в фужер вина, она сделала несколько маленьких глотков. Закурила. Посмотрела на лежавший перед ней на столе сотовый.
      — Надо будет обратиться к Лео, — сказала она. — У него есть бандюки. А то что-то страшно мне, уж больно неожиданно все началось. Телефонный звонок и вопрос: киллера заказывали? Я даже растерялась и отключила телефон. Он позвонил снова, сказал: беру недорого, аванс сразу. И отключился. Я потом вспомнила, что говорила про киллера в кафе. Там сидели трое. Я стала им звонить и осторожно говорить о моем желании нанять киллера. Спустя некоторое время мне позвонила женщина. Она сказала, что киллер имеется. Я рискнула и согласилась, даже не зная, от кого исходит это предложение. Правда, до сих пор боюсь.
      — Зато, похоже, уже все получилось, — усмехнулась сидевшая на диване крепкая женщина. — Ты, видно, неверно поняла. Кто-то наверняка знал о твоем стремлении убить бывшего мужа и сделал это, а тебя поставил перед фактом. Ведь было известно, что ты ненавидишь Славку. Но я почему-то была уверена, что в первую очередь ты разделаешься с…
      — Нет, — перебила шатенка, — она должна жить. Сейчас она стала нищей, — усмехнувшись, торжествующе проговорила она. — И это настоящая месть. Ты бы, Ангелина, видела ее лицо, когда она узнала, что у нас со Славкой есть дочь и что все отписано ей. Ради этого я все и делала. А теперь…
      — Но ты, Милка, получила деньги только с двух счетов, — перебила ее Ангелина. — Все остальное…
      — Уйдет его компаньонам, — подытожила Мила. — А у меня пятнадцать процентов акций в мебельном производстве. И лес — около пяти. Конечно, Славка имел гораздо больше, но я решила не ссориться с его компаньонами.
      — Они догадываются, кто убрал Славку?
      — А мне все равно, пусть думают что хотят. Главное, я свое получила и оставила эту сучку нищей.
 
      — И что теперь? — недовольно посмотрел на стоявшего около двери молодого мужчину полный лысый человек. — Все было у Лапина, он вел все дела. А теперь мы остались, мягко говоря…
      — Все останется так же, — негромко заверил тот. — Только доля ваша будет несколько больше.
      — Сколько получила его бывшая?
      — Пятнадцать процентов от производства и от лесопромысла около пяти.
      — На кой хрен ей дали это? Обошлась бы. А бабе нынешней?
      — Ничего. Все было завещано дочери от первого брака.
      — Значит, все получила Милка, — пробормотал лысый. — Да ладно, не убудет у нас. Но кто мог убить Славку? Наверняка подозревают в первую очередь нас. И знаешь, у меня по этому поводу тоже имеется подозрение. Нужно все хорошенько проверить, а то как бы мне не оказаться следующим. Хотя, может, эти хреновы уголовнички Славку и шлепнули. Зачем они понадобились? Тоже мне крыша, мать их в печенку.
      — Знаете, Константин Федорович, — вздохнул молодой, — в этом промысле воры в законе…
      — Да брось ты, Эдик! — отмахнулся тот. — Сейчас самая надежная крыша — милиция или ФСБ. А договориться с ними нетрудно. Конечно, если дело не отдает чистой уголовщиной или, не дай Бог, спонсорством террористов. А ведь многие в Чечню немалые деньги вкладывали. Вот и Березовский яркий тому пример, да и…
      — Не нужно о политике, Константин Федорович, — осмелился остановить его Эдуард. — Насчет убийства Лапина вы правы. Я тоже думал об этом. Его убивать вроде не за что, но я вспомнил его младшего брата Анатолия. Он ведь сразу был против вывоза леса и постоянно поднимал тему оплаты труда лесорубов.
      — Дело-то как раз в этом, — проворчал Константин Федорович. — Вроде Славик какие-то бумаги против нас держал. Говорил — скоро вас за горло возьму, никуда вы не денетесь. Конечно, может, это пустой разговор был. Однако кто его знает, вполне вероятно, он кое-что припрятал. Но если договоры и счета заинтересуют налоговиков, тогда наши дела будут интересны и прокуратуре. А этого очень не хотелось бы допустить. В общем, я надеюсь, что Вячеслав только говорил, а на самом деле ничего подобного не собирался предпринимать.
      Прозвучал вызов сотового.
      — Слушаю! — Константин Федорович взял сотовый.
      — Киллера заказывали? — услышал он.
      — Что? — нахмурился Константин Федорович. — Какого черта? Что за шутки, черт бы вас подрал!
      Раздались короткие гудки.
      — Чертовщина какая-то, — удивленно пробормотал он. — Ну и шуточки!..
      — Что такое? — спросил Эдуард.
      — Да ерунда. Спросили — киллера заказывали?
      — Какого киллера? — не понял Эдуард.
      — Да я ж говорю, чертовщина какая-то.
      И снова раздался вызов сотового.
      — Ну! — схватив трубку, закричал Константин Федорович. — Я тебя…
      — Ты чего, Повар, — услышал он насмешливый голос, — не доел, что ли?
      — Макарыч, — нахмурился он, — это ты?
      — А ты еще какого-то звонка ждешь?
      — Да тут только что звонил какой-то юморист, спросил: киллера заказывали? Вот я и подумал…
      — Так мне минут десять назад тоже звонили, так же спросили. Это что же за шутник?
      — Да и мне хотелось бы знать. Странно… Мне такие предложения не нравятся. Уж не милиция ли нас провоцирует?
      — Да перестань ты, на такое они еще не способны. А вот этого шутника найти следовало бы. Значит, и ты получил вопросик?… Ну ладно, мои ребята проверят, откуда был звонок. Сам знаешь, сейчас с этим делом легко. Ну а если…
      — Если выйдут на этого шутника, — не дал договорить ему Повар, — сразу мне сообщи. Да и у остальных надо бы узнать.
      — А тебя-то почему вдруг за остальных волнение обуяло? Каждый сам по себе. К тому же ты уверен, что это не их шуточки? Как тебе такой вариант?
      — Вообще-то ты верно говоришь, — подумав, согласился Повар. — Но если что-то узнаешь, сразу мне сообщи. Уж больно мне хочется этого шутника за язык подергать.
 
      — Да. — Плотная женщина с короткой стрижкой поднесла к уху сотовый телефон.
      — Киллера заказывали? — спросили ее.
      — Это не ко мне, — спокойно ответила она. — Мужа нет дома. Перезвоните через час или полтора. — Послышались гудки отбоя. — Идиот! — отключив телефон, недовольно проговорила она. — А если нас в связи с убийством Лапина прослушивают?
      — Елизавета Юрьевна, — в комнату вошла молодая женщина в ажурном белом передничке, — что готовить на ужин?
      — Вечером нас не будет. Так что, Даша, можете отдыхать. Но в шесть утра вы должны встретить Анну, мою сестру. Когда она отдохнет, пусть едет на дачу.
      — Ильи Степановича тоже не будет?
      — Не знаю и знать не желаю. Зачем ты спрашиваешь? Ведь знаешь, что мы разводимся!
      — Извините, — испуганно пробормотала Дарья.
      — Никогда больше не вспоминай при мне о нем, — резко заявила Елизавета Юрьевна. В глазах Дарьи мелькнула усмешка. — И вот еще что… передай Степанову, чтобы больше сюда по его делам не звонили. Не забудешь?
      — Конечно, нет.

* * *

      — Погоди-ка, — непонимающе посмотрел на лысого молодого мужчину коренастый пожилой человек. — Прямо так и спросил — киллера заказывали?
      — Да, — кивнул тот. — Звонок по сотовому. Я, признаться, обалдел и не знал, что ответить. А он телефон отключил. Голос совершенно незнакомый, да и не шутят так.
      — Во дела! Ты, случаем, дорогу никому не перешел?
      — Да я вообще никуда не суюсь, поэтому и пришел к вам. Неспроста это…
      — Понятное дело. Здесь намек какой-то… Киллера заказывали? — повторил он. — То есть, получается, кого-то убирать надо, а может, тебе предупреждение. Но тогда, выходит, это всех нас касается. Надо найти этого типа. Надеюсь, ты номер, с которого звонили, узнал?
      — Как-то растерялся я и, откровенно говоря, испугался.
      — Без страха только в дурдоме живут. А найти этого шутника надобно. И я найду.
 
      — Из уличного автомата, — сказал невысокий длинноволосый парень. — Да я сразу был уверен, что никто не будет звонить с домашнего телефона.
      — Успокоил, — недовольно проговорил Повар. — Как же вычислить этого юмориста?
      — Хрен его знает, — пожал плечами длинноволосый. — Может, еще раз звякнет с мобильного?
      — Вот что, Огурец, — Повар посмотрел на стоявшего у двери крепкого парня, — усиль охрану. И чтобы все точки, откуда можно выстрелить, были под контролем. Ясно?
      — Ладно, — пережевывая жевательную резинку, кивнул тот.
      — Да не чавкай, как верблюд! — закричал Повар.
      — Ладно!.. — выходя, усмехнулся Огурец.
 
      Крестик снайперского прицела скользнул по двум дверям подъезда многоэтажного здания, потом стал медленно спускаться по широким ступеням.
      — Двенадцать, — прошептал снайпер. Так же медленно стал опускать винтовку ниже. — До машин восемь метров. Охрана идет по бокам. Впереди может быть только старший. Успею. Но придется для верности в хозяина две всаживать. А если подфартит, и двумя на обоих обойдусь. Пора, господа, платить по счетам.
 
      — Что? — спросил рослый молодой мужчина. — Чтоб по моим делам не звонили? Но…
      — Я вам, Михаил Васильевич, сказала только то, — ответила Даша, — что просила передать Елизавета Юрьевна.
      — Понятно, — кивнул тот. — Хотя, если честно, вообще-то я ничего не понял. Ей что, звонил кто-то по моим делам?
      — Не знаю. Когда она уезжала, то велела сказать вам…
      — Ладно. Сейчас я кое-что положу в сейф и поеду к ней. Илья здесь еще появляется?
      — Был позавчера. Я сегодня спросила…
      — Можешь не продолжать, — рассмеялся Михаил. — Она спустила на тебя свору собак. Точнее, спустила бы, если бы у нее эта самая свора была.
      — Знаете, — горничная вздохнула, — лучше бы у нее была эта самая свора.
      — Прими добрый совет — никогда и никому не говори об этом, иначе можешь пожалеть. Это серьезно. Я сделаю вид, что от тебя ничего не слышал. Есть вещи, о которых даже говорить с кем-то уже опасно. Надеюсь, ты меня поняла?
      — Спасибо. Вы такой… — Даша помолчала мгновение. — Не понимаю, что вы можете иметь общего…
      — Перестань, Дашка! — рассмеялся Михаил. — Не драматизируй! Если я тебе нравлюсь или ты просто решила поправить свои финансовые дела за мой счет, я готов. Конечно, при условии, что о нашем романе не прознает твоя хозяйка. А то…
      — Да как вы смеете? — возмущенно перебила его Даша и вышла.
      «Или умна, — мысленно отметил Михаил, — или действительно честна. Потому что не продолжила. Обычно в таких случаях набивающие себе цену шлюхи продолжают негодовать. А она хорошенькая… Приодеть ее, и вполне можно на прием к королевской чете. Надо будет заняться ею поплотнее. Конечно, сначала придется решить проблему с ее хозяйкой. — Михаил взглянул на часы. — Пора ехать. Но сначала бумаги… — Взяв дипломат, он вошел в комнату, сунул в сейф два ключа, набрал код. Потом вывел три буквы и открыл дверцу. Через узкую щель ведущей в соседнюю комнату двери на него внимательно смотрела Даша.
 
      Ствол винтовки медленно высунулся из-за шторы приоткрытого окна. Замер. Раздался короткий щелчок.
 
      — Наконец-то явился! Где ты был? — отступив, проговорила Елизавета.
      — Лиза, — недовольно сказал вошедший Михаил, — я же просил не зацикливаться на моих делах. Мое — это мое. Если же ты будешь по-прежнему лезть в мои дела, то ничего у нас с тобой не получится. И кстати, что за странная просьба, переданная мне…
      — А ты не считаешь странным, что мне позвонил киллер, которого ты…
      — Постой, какой киллер? О чем ты?
      — Я поднимаю трубку и слышу мужской голос: киллера заказывали? А ты…
      — Ты это серьезно? — изумленно перебил он.
      — А ты думаешь, я шучу?
      — Что-то не пойму я, о чем ты?… — пристально глядя ей в глаза, процедил Михаил.
      — Я повторяю: меня спросили — киллера заказывали?
      — Вот это новость! — хмыкнул Михаил, недоверчиво глядя на нее.
      — Я тебе серьезно говорю!
      — Погоди… А почему ты решила, что это для меня?
      — А для кого же? Ведь ты говорил как-то…
      — Вот что! — Михаил схватил ее за плечи и встряхнул. — Ты это серьезно или…
      Она сильно оттолкнула его обеими руками. Он сделал два шага назад.
      — Уходи! — Елизавета махнула рукой на дверь.
      — Прости, — вздохнул он. — Но я ничего не понимаю. Или это чья-то глупая шутка, или сообщение для Ильи. Я ничего про это не знаю. Чертовщина какая-то! Может, это тебе предупреждение от Ильи? Ведь ты у него запросто можешь отхватить весьма приличный кусок. Кстати, адвокат говорит, что, вполне возможно, тебе отойдет вся жилплощадь, то есть и дача, и загородный…
      — Да это он и сам отдает, — вздохнула Елизавета. — Я хотела бы мебельный салон получить и часть акций лесодобычи. А он говорит, что сначала мне гроб закажет.
      — Вот видишь! — обрадовался Михаил. — Значит, это от него тебе предупреждение.
      — Он ничего мне не сделает, не посмеет. Он уверен, что я не смогу заставить его отдать мне часть акций.
      — Хрен чего он тебе отдаст! Скорее всего он и сделал это предупреждение. Мне кажется, не стоит испытывать судьбу, а то ведь шикарный гроб не признак благополучия.
      — Звонок был не от него. Я думала, что ты…
      — Перестань! Я к этому не имею ни малейшего отношения. И вообще подобные звонки не в моем стиле. Все думают, что я хотел бы убрать Илью, как и он меня. Хотя у меня для этого причин больше. В случае моей смерти он не получит материальной выгоды. Ну, может быть, моральное удовлетворение: хлопнул любовника бывшей жены. Однако мне кажется, Илья не настолько глуп, чтобы совершить подобное. Тогда как я в случае его смерти урву порядочный кусок, который достанется его бывшей жене и чаду.
      — Кстати, — вздохнула Елизавета, — мы как-то не говорили об этом… Но у меня есть сын. Надеюсь…
      — Погоди, ты к чему это?
      — Как к чему? Ведь ты сказал, что мы с тобой распишемся. А Саша — мой сын, поэтому, разумеется…
      — Конечно, — не дослушав, кивнул он. — И что дальше-то?
      — Надеюсь, ты будешь ему хорошим отцом…
      — Что касается этого, то тут есть проблема. Ему уже двенадцать, он знает настоящего отца и наверняка будет с ним встречаться. Но я постараюсь быть ему другом, — пообещал Михаил.
 
      — Где Илья Степанович? — раздраженно спросил вошедшего длинноволосого парня коренастый пожилой мужчина. — Какого черта он…
      — Уехал в Вологду, — не дал закончить ему тот, — вместе с адвокатами. Как я слышал, хочет прибрать все себе. Акции Лапина сейчас ничьи, а у Ильи Степановича вроде как имеются какие-то бумаги, которые подтверждают, что он имеет право на эти акции.
      — Хитер бобер! — усмехнулся пожилой. — Неужели думает, что умнее всех? Вот что, как только вернется, я должен знать, где он находится и что делает. Ясно?
      — Понял, — кивнул парень. — Мне Рыжик говорил, что они завтра вернутся.
      — Значит, Илюша решил воспользоваться ситуацией, — пробормотал пожилой. — Ну что ж, не думаю, что это понравится остальным. Лапина убрали, а сейчас начнут убирать друг друга. Я давно этого ждал, поэтому и не ввязывался в дележку. Как только возникло совместное мебельное производство и продукция начала пользоваться спросом, я понял, что надо ждать раздела. И знал, что скоро кто-то погибнет. Вот оно и началось… Я должен знать об Илье все, — повторил он.
      — Я помню, — кивнул парень.
 
      — Настя, — вздохнула седоволосая пожилая женщина, — где ты постоянно пропадаешь? Уже час ночи. А ты…
      — Извини, мама, — тихо ответила та, — меня попросили задержаться, я и осталась. Сейчас с деньгами у нас очень плохо. А Толику нужно одежду купить, да и игрушки тоже.
      — Но ты угробишь себя, — покачала головой мать. — А…
      — Нам нужны деньги, — перебила ее дочь. — Ты же знаешь, что у нас забрали все.
      — Господи, — прошептала мать, — неужели ничего нельзя сделать? Ведь есть суд, есть…
      — Ничего нет! — воскликнула Настя. — Разве ты не поняла?! Ты живешь еще тем временем, когда такое было бы невозможно. А сейчас… — Не договорив, она всхлипнула.
      — Да… Вот не послушала ты меня, вышла замуж за Вячеслава, и смотри, что теперь выходит. Почему он не сказал, что у него дочь имеется?
      — Мама, ведь я на четвертом месяце была, когда мы свадьбу сыграли. А о дочери он и не говорил. Узнала я об этом от его сестры Гальки. Стала Славку упрекать, а он хохочет: детей у меня по России знаешь сколько? А жена одна — ты, самая любимая.
      — Так что же он, супостат этакий, ничего не оставил самой любимой и собственному сыну? Вот ты и оказалась у разбитого корыта. Как еще квартиру-то не забрали?… Хотя это что-то вроде общежития по обстановке — две кровати и стол. Ну, комод старый, который мы тебе с отцом привезли…
      — Папа как? — спросила Настя.
      — Да как, — махнула рукой мать, — злится. Поезжай, говорит, к нашей бизнес-леди. Мы когда прознали, что муженек твой из новых русских, ну отец тебя и стал так называть…
      — А сама бы ты не поехала? — Настя поцеловала мать.
      — Ну как не поехала бы… Ведь мы с отцом волнуемся, как ты сейчас тут одна с Толей, вот и решили, что надо побыть с тобой. Ведь домой ты ехать не хочешь…
      — Что я в деревне делать буду? Никакой работы там сейчас нет. Ну пойду я учительницей. Да и то навряд ли. Учителей сейчас хватает. Конечно, не те, какие нужны, но все-таки деньги… А Толю я вытяну.
      — Отец так и говорил — не поедет Настена назад. Из-за сына не поедет. В общем, мы тебе каждый месяц будем высылать по тысяче рублей. Ну и мясо, картошку, остальные овощи. А почему ты в учительницы не идешь? Ведь закончила институт.
      — Сначала Слава не дал работать. А теперь не берут. Я пробовала. Правда, к сентябрю вроде обещали место, но кто знает… Хорошо еще, в ларьке работа нашлась.
      — Отец все боялся — Настена, наверное, и работать отучилась.
      — Не отучилась. — Горькая улыбка скользнула по Настиным губам. — И слава тебе Господи, — перекрестилась она.
      „Видать, тяжело тебе, доченька, — мысленно обратилась к ней мать, — раз креститься начала. В Бога верят, когда уже совсем худо“. А вслух спросила:
      — Толик, наверное, отца-то часто поминает?
      — Да я бы не сказала… Славка ведь не очень-то сына вниманием баловал. Игрушки, бывало, дарил. И то нечасто. Только деньги давал.
      — А в милиции что говорят? Найдут этих извергов или нет?
      — Не знаю. Хотя их и искать не надо. Они как жили, так и живут по-прежнему. На похороны явились, и все. Денег, правда, дали — две тысячи евро. И на том спасибо. Убили, но денег дали! — со злостью сказала Настя.
      — Перестань, дочка, — заволновалась мать. — Ты откуда знаешь, что…
      — Славка говорил, — перебила дочь, — что прекратит все их дела, связанные с криминалом. Ну, с уголовщиной, — увидев непонимающий взгляд матери, пояснила она. — Вот и убили его.
      — Ты наверняка не знаешь и не говори, а то накликаешь беду. Пожалей хоть сына. Мы с отцом, ежели с тобой что случится, долго не протянем. И кому он нужен будет?
      — Поэтому и молчу. И давай, мама, об этом больше не говорить.
      — Найди себе мужика хорошего, путного. Ведь ты молодая, красивая… да и сын твой для нормального мужика не помеха. А Славка твой, прости Господи, — мать перекрестилась, — непутевым мужиком был. Ведь даже не обмолвился, что у него дитё имеется. И чего бы не сказать?
      — Не знаю, — чуть слышно отозвалась дочь.
      — А уж баба эта, его бывшая, ох и стервоза, чуть не кинулась на тебя. А точно…
      — Точно! — видимо, догадавшись, какой последует вопрос, сердито воскликнула Настя. — Мама, давай не будем об этом. Я устала и хочу спать.
      — Помоги тебе Господь, — перекрестившись, вздохнула мать.