– Тогда правильно голодаешь, – одобрительно заметил следователь. – Голодовка, говорят, панацея от многих болячек…

– А ты что, – усмехнулся Стахов, – доктор Айболит?

– Ладно. – Следователь зевнул. – Говорить с тобой – только время терять. Подписывать, конечно, ничего не будешь?

– Когда освобождаюсь, – буркнул Олег, – тогда и ставлю подпись.

– Как арестовали? – Валентина недоуменно посмотрела на мать.

– Как арестовывают, – поджала губы мать. – За руки – и в «воронок».

Ему, супостату, там и место.

– Подожди, мама, но как…

– Когда тебя в больницу забрала «скорая», – так же ворчливо проговорила мать, – соседи мне позвонили. Я приехала в больницу, и, как увидела тебя, с сердцем плохо стало. Мне тама укол делали. Ну и заявление написала. Мол, требую найти преступника, который мою дочь изнасиловал. А ты, значит, в бессознательном состоянии все Олега упоминала. И жалобно так: «Не надо, Олег».

Вот милиция и арестовала этого супостата. Ну ему-то тюрьма – дом родной.

– Да ты что! – воскликнула Валентина. – Не он это. Олег просто ушел от меня. Мама, – попросила она, – ты сейчас же поезжай в милицию, и пусть сюда кто-нибудь приедет. Я хочу заявление сделать.

– Так кто же тебя тогда, – всплеснула мать руками, – коли Олег невиновен? Ведь все думают…

– Не Олег это, – раздраженно прервала ее Валентина. – Я знаю кто.

– Так, так, – держа у уха телефонную трубку, кивнул Гобин. Покачал головой, вздохнул. – Кто у нее? – Выслушав ответ, снова вздохнул. – Спасибо, – бросил он и, не прощаясь, положил трубку. – Да, – побарабанил пальцами по крышке стола. Затем взял сотовый телефон и набрал номер. Услышав ответ, требовательно сказал:

– Ко мне. Быстро. – Положил телефон. Задумался.

– К вам посетитель, – раздался голос из селектора.

– Я занят, – хмуро ответил он.

– Вы куда? – услышал он голос секретарши, и дверь тут же распахнулась.

– Я говорила. – Секретарша, виновато улыбаясь, развела руками.

– Добрый день, – приветствовал Гобина Викинг в легком белом пиджаке..

– Здравствуйте, – хмуро кивнул Гобин. Секретарша закрыла дверь.

– Я не задержу вас. – Улыбаясь, Викинг сел перед столом, достал из нагрудного кармана листок бумаги и положил на стол. – Мы хотели бы знать, кто управлял «КамАЗом» с указанным номером восемнадцатого числа.

Гобин взял листок.

– Ну, знаете, – он пожал плечами, – так сразу и не вспомнишь. А что случилось?

– Вы поройтесь в закромах своей памяти, – посоветовал Викинг, – вспомните водителя «КамАЗа». И позвоните. – Он аккуратно положил листок перед Гобиным. – До свидания. – Поднявшись, Викинг снова улыбнулся. – Не говорю «прощайте», потому что мы с вами еще увидимся. Как будет проходить следующая встреча, зависит от вас. Извините, что оторвал от дел, но у каждого своя работа. Спасибо и до свидания. – Викинг быстро вышел.

– Каков нахал! – запоздало возмутился Яков Юрьевич. Взял листок с записанным номером, нахмурился. Открыл сейф, достал толстую папку. – Так… – найдя накладную, вздохнул. Немного подумав, нажал кнопку вызова.

– Вызывали? – Через несколько секунд в кабинет заглянула секретарша.

– Рудаков уехал? – спросил Яков Юрьевич.

– Так еще вчера, – кивнула она. – Он вечером…

– Все, – махнул он рукой, – свободна. Секретарша хотела выйти.

– Привет деловым-бизнесменам-коммерсантам – от тебя, Юрьич. – Не давая ей выйти, в дверях встал круглолицый здоровяк в темных очках.

– Иди, Зинаида, – поторопил женщину Гобин.

Здоровяк оседлал стул, положил на спинку сильные руки и не мигая уставился на Гобина.

– Терпеть не могу, – буркнул тот, – когда меня, будто теща будущего зятя, рассматривают.

– От тебя какой-то деловой вышел, – сказал здоровяк. – На «мерсе»

«шестисотом» прикатил. Если по поводу его, то цена…

– Вот что, Русый, – выдохнул Гобин, – давненько мы с тобой не общались.

Надеюсь, добро ты помнишь?

– Как не помнить. – Скрипнув стулом, тот повел могучими плечами. – Но надеюсь, и ты не запамятовал, что я тебе тоже…

– Ты за то и получал неплохо, – заметил Яков Юрьевич. – Давай ближе к телу, – поморщился Русый, – то бишь к делу. Чего надо?

– Разумеется, – сидя на заднем сиденье «мерседеса», кивнул Викинг. – Думаю, он понял. – Вслушавшись в голос в сотовом телефоне, нахмурился. – Думаю, позвонит, – кивнул он.

– Последнее время, Викинг, – раздраженно ответил мужчина, – ты слишком много стал думать. Нужно работать! Ты за это получаешь деньги. Думать – это привилегия умных. Вечером перезвони. Если не будет результата, займись этим сам.

– Хорошо, – улыбнулся Викинг. Отключив телефон, немного подумал. – Ну что же, – пробормотал он, – придется задержаться в этом милом городе.

– Добрый день, – входя в палату, поздоровался молодой мужчина в штатском. – Как вы себя чувствуете? – осторожно подвинув стул к кровати, на которой лежала Валентина, сочувственно спросил он.

– Нормально, – кусая губы, хмуро ответила женщина. Он внимательно посмотрел на нее. Отметив в глазах волнение, на мгновение прищурился.

– Я следователь прокуратуры Себостьянов Василий…

– Что нужно? – перебила его Валентина.

– Что с вами, Валентина Андреевна? – снова внимательно посмотрел ей в глаза следователь.

– Уходите! – крикнула она. В палату быстро вошла миловидная женщина средних лет в белом халате.

– Извините, – обратилась она к Себостьянову, – но больной нужен покой.

– Я следователь. А ее мать, – заезжала…

Себостьянов кивнул на Резкову – Повторяю, – уже настойчиво сказала женщина в халате, – больной нужен покой. Никаких посещений, кроме матери. И тем более – разговоров о случившемся, – понизив голос, добавила она.

– Извините. – Он встал. – А кто вы?

– Лечащий врач Резковой – Раиса Борисовна Либертович.

– Очень приятно, – буркнул следователь. – Но понимаете, мать Валентины Андреевны час назад была у нас. Она сказала, что дочь хочет говорить с кем-нибудь из работников…

– Поймите, – раздраженно сказала Раиса Борисовна, – Валентина перенесла не только физическую боль. Она душевно травмирована. Человек, который…

– Рано вы сделали вывод, – коротко усмехнулся Себостьянов.

Либертович хотела что-то сказать, но ее опередил нервный голос Валентины:

– Прекратите! Ради всего святого! Стахов не насиловал меня! Когда это случилось, его не было! Мы с ним сильно поругались, и я его выгнала. Он не виноват! Кто были эти… – Не договорив, заплакала. Либертович наклонилась над рыдающей в подушку Резковой и громко позвала:

– Сестра!

Следователь вышел. Мимо него в дверь палаты пробежала полная медсестра.

– Странно, – пробормотал он. – Мать говорила другое. Правда, тогда Резкова не была в отдельной комфортабельной палате. Извините, – обратился он к молодой веснушчатой девушке в белом халате, катившей медицинскую тележку, – сколько стоит лечение в этой, – он кивнул на дверь, – палате?

– Вам в ней не лежать, – окинув его оценивающим взглядом, фыркнула она.

– Я это понял сразу, – улыбнулся он.

Толкая тележку перед собой, девушка двинулась дальше.

– Девушка, – догнав ее, Себостьянов пошел рядом, вы не знаете, к Резковой, когда ее переводили в эту палату, никто не приходил?

– Ревнивый муж? – смеясь, взглянула она на него.

– Вернее, брат, – серьезно проговорил он. – И беспокоюсь о здоровье своей сестры. Вы знаете, что с ней произошло?

– Об этом, – вздохнула девушка, – все говорят. Тут милиция приходила, – шепотом, словно боясь, что ее кто-то услышит, продолжила она. – Преступника, говорят, задержали. Только какой преступник Стахов, – она махнула рукой. – Мы и то знаем, что не он это. А милиция и насильники эти – почитай, одна компания.

– Это почему же вы так плохо о нашей милиции думаете? – поинтересовался следователь.

– Так это все знают, – ответила девушка. – Кого сейчас берут в милицию-то? Тех, кто…

– Значит, к ней милиция приходила… Давно?

– Они у нее в палате были, вместе с Раисой Борисовной. А потом ее сразу перевели в отдельную палату.

– Литкова! – раздался сзади резкий голос Либертович. Девушка, испуганно ойкнув, побежала к ней. Себостьянов криво улыбнулся и неторопливо пошел следом.

– О чем ты с ним говорила? – быстро, не спуская глаз с подходившего следователя, спросила Либертович явно испуганную медсестру.

– Он просто клеиться начал, – соврала та. – А парень…

– Так как, красавица, – громко спросил Себостьянов, – пойдем в ресторан?

– У вас в прокуратуре все донжуаны? – насмешливо спросила Либертович.

– Мужчина и в прокуратуре остается мужчиной, – улыбнулся Себостьянов. – И ничто человеческое ему не чуждо. В расширенных глазах медсестры плеснулся страх.

– К тому же вовсе не обязательно кричать о том, что я из прокуратуры.

Сейчас отношение к органам у большинства негативное. Так что вы, можно сказать…

– Иди, – взглянула на медсестру Либертович. Та, бросив на следователя благодарный взгляд, вернулась к тележке.

– Почему Резкову перевели в другую палату? – спросил Себостьянов. – Насколько я знаю, эти палаты, – он обвел рукой, указывая на четыре двери, – так сказать, элитарные. Если проще, – следователь улыбнулся, – то очень дорогие.

Резкова же не является…

– Занимайтесь своей работой, – улыбнулась Раиса Борисовна, – а нам позвольте выполнять свою. Наши профессии сходны. И вы и мы стоим на страже жизни и здоровья людей. А сейчас извините, я на работе. Как, впрочем, и вы.

Если вам так необходимо переговорить с Резковой, это можно сделать через несколько дней, впрочем, как только это будет возможно, – явно издеваясь, закончила она, – я вам немедленно позвоню.

– Буду премного благодарен, – поклонился Себостьянов.

– Ты? – отступив на шаг, спросила Элеонора.

– Здравствуй, Элен, – улыбнулся Викинг.

– Добрый день, Альфред, – насмешливо поклонилась она.

– Ну вот, – с сожалением проговорил он, – сколько лет не виделись, а вместо…

– И ты смеешь говорить об этом! – вспылила она. – Ведь ты так неожиданно пропал, что…

– Поверь, милая, на это были веские причины. Иногда судьба бывает безжалостной и бьет очень и очень сильно.

– Настолько сильно, – сердито взглянула на него она, что ты не приехал на похороны матери. А через полгода без тебя похоронили и отца.

– Я уже сказал, на то были очень веские причины. А ты изменилась, раньше ты, говоря о родителях, называла их папа и мама.

– Тогда они были живыми, – сказала Элеонора.

– Ты разрешишь войти? – спросил он. – Или…

– Заходи.

Викинг шагнул в прихожую.

– Это тебе. – Он протянул Элеоноре большой пакет. – И это. – Он поставил к ногам Элеоноры небольшую корзинку с розами. Посмотрев на цветы, она молча покачала головой. – Я слышал, у тебя есть дочь, – сказал Викинг.

Элеонора посмотрела на большую коробку в его руках.

– От кого же ты это слышал? – удивилась она.

– Земля слухами полнится, – неопределенно ответил он и отдал коробку. – Надеюсь, девочке понравится.

– Ты зачем приехал? – держа коробку, спросила она.

– Дела привели в Воронеж, – ответил Викинг. – И эти же дела требуют, чтобы я задержался здесь на неопределенное время. И я подумал: может быть, Элен…

– Вот в чем дело, тебе просто нужно где-то пожить.

– Ты догадлива, – кивнул он. – Но, как я понял, я приехал зря. Ты замужем?

– Была, – вздохнула Элеонора. – Но это не имеет никакого значения. Ты можешь остаться.

– Телефоном пользоваться можно? – спросил он и, не дав ей ответить, улыбнулся. – Извини. Просто привычка проверять, есть телефон или нет.

– Странная у тебя привычка, – покачала она головой.

– Наверное, – легко согласился Викинг. – И не одна. Я вообще сильно изменился. Наверное, годы. Старость, она…

– Ты старше меня на два года, – вспомнила Элеонора. – Выходит…

– Баба в сорок пять, – засмеялся он, – ягодка опять. Про мужчин этого не говорят. Да, где дочь?

– Завтра приедет, – ответила Элеонора, – так что увидишь. Надеюсь, завтра ты не уедешь?

– Я тоже на это надеюсь, – серьезно проговорил Викинг.

Вот так-то, – весело проговорил Олег. Пересчитав деньги, удивленно хмыкнул:

– Странно. Все целы.

– Топай, – хмуро посоветовал ему старший сержант, а то…

– Все, начальник, – усмехнулся Олег, – угрозы засунь в карман. Салют. – Вскинув руку, шагнул к выходу.

– Доиграешься, Страх, – буркнул дежурный капитан.

– Это смотря во что играть, – задержавшись на мгновение, бросил Олег. – И немаловажно – как, – многозначительно добавил он.

– Иди, умник, – презрительно улыбнулся старший сержант. Олег хотел еще что-то сказать, но сдержался и вышел.

– Так. – Остановившись у подъезда, достал сигареты. – Наверное, нужно Вальку навестить. Хотя нет, – тут же передумал он, – у нее сейчас настроение не то. Да и мне это не в жилу. Это Хват. – Перекатая желваки, прикурил. – Наводить разбор с ним – себе дороже выйдет. С Валькой расстался. Так что все побоку.

Правда, бабок осталось не так уж и много. Куда же двинуть? К Колобку? Он сейчас не примет. – Олег усмехнулся. – Так куда же?

– Эй, – услышал он голос. Повернувшись, увидел стоявшего с бутылкой пива Колобка. – Чего замер? – спросил тот. – От радости окаменел?

– Ты? – удивился Олег.

– Потопали. – Колобок протянул ему бутылку. – А то товарищи из ментовки узрят.

– Как узнал? – идя за ним и открывая бутылку, спросил Олег.

– Себостьянов позвонил, – буркнул Колобок. Подойдя к машине, открыл дверцу. – За телками поедем?

– Знаешь, – усаживаясь, криво улыбнулся Стахов, – сейчас никакого желания нет. Хочется пожрать да бухнуть. Может, потом…

– Тогда едем, а то потом придется по улицам мотаться.

– Имей в виду, – предостерег его Олег, – я уже на подсосе. Можно сказать, накатом иду.

– Понятно, – кивнул Колобок. – Мы с тобой неплохо загуляли. Но у меня сейчас бабки имеются. Одна работенка подвернулась.

– Тогда вперед, за женской половиной.

– Крученый ты стал, – заводя машину, сказал Колобок, – как поросячий член.

– Вот это да! – поразился Олег. – Игорек культурно-вежливым стал. Даже в поговорках не матерится.

– Хорош тебе, – тронув «Москвич», покосился на него Колобок.

– Что про Вальку слышно? – немного помолчав, решился спросить Олег.

– Хором ее отодрали, – зло сообщил Колобок. Притормаживая, повернулся к приятелю. – Ты разбор хочешь устроить?

– Не до того, – ответил Олег. – А ты что, – он посмотрел на Колобка, – знаешь, с кого спросить можно?

– В то, что ты Вальку с кем-то отодрал, никто и не верит. А вот кто ее на самом деле сделал… – Не договорив, пожал плечами.

– Мне эти разборы сейчас, – негромко проговорил Олег, – как собаке пятая нога.

– Так-то оно так, – не согласился Игорь, – но все-таки ты с Валькой…

– Хорош тебе! – не выдержал Олег. Бросив на него быстрый взгляд, Колобок счел за лучшее промолчать.