Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Человек, небо, космос

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Бабийчук Александр / Человек, небо, космос - Чтение (стр. 14)
Автор: Бабийчук Александр
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


      Разработку медицинских требований к системам жизнеобеспечения космонавта возглавил А. М. Генин. В его группу входили авиаврачи А. Д. Серяпин, М. Ф. Фомин, А. Г. Фомин, Л. А. Мохов и другие.
      Исследованиями устойчивости человека к тепловым нагрузкам занялись Е. Я. Шепелев и Л. Г. Головкин. Испытания систем катапультирования осуществляли С. А. Гозулов, В. А. Дегтярев. В. Волошин. Вопросы бортового питания разрабатывали Г. А. Арутюнов, П. П. Лобзин, Р. В. Кудрова, И. Г. Попов. Параметры искусственной атмосферы стали предметом изучения Д. И. Иванова, В. Б. Малкина, И. П. Чернякова и других.
      Было ясно, что во время космического полета человек столкнется с воздействием различных неблагоприятных факторов внешней среды: пониженным барометрическим и парциальным давлением кислорода в атмосфере кабины, перепадами температуры, космической и солнечной радиацией, метеорной опасностью. Выведение корабля на орбиту сопряжено с влиянием на организм ускорений, хотя и кратковременных. Совершенно открытым оставался вопрос, как себя будет чувствовать космонавт в условиях длительной гиподинамии и невесомости, а затем при возвращении к земным условиям существования. Как с точки зрения психологической перенесет длительное одиночество и изоляцию от внешнего мира? Огромную сложность представляли проблемы поддержания в кабине корабля определенной температуры, влажности и чистоты воздуха, удаления продуктов жизнедеятельности человека и т. д.
      В июле 1959 года большой группой ученых из числа специалистов в области авиационной и космической медицины Академии медицинских наук СССР, представителей конструкторских бюро и ряда ПИИ был составлен первый общий план отбора и подготовки космонавтов.
      Предусматривалось провести в авиационных частях предварительный отбор летчиков — кандидатов в космонавты и затем организовать их углубленное клинико-физиологическое обследование.
      В августе начала создаваться лабораторная и материально-техническая база, необходимая для подготовки будущих космонавтов. Это было зарождение нынешнего Центра подготовки космонавтов (ЦПК). Первым его начальником назначили Евгения Анатольевича Карпова, опытного врача, участника Великой Отечественной войны.
      Е. А. Карпов проделал огромную работу по подбору и комплектованию штата ЦПК, изысканию необходимого оборудования, улучшению проектов строительства специальных зданий. ЦПК создавался в живописной местности под Москвой.
      Отобрали кандидатов в космонавты. После медицинского обследования летчиков осталась группа из двадцати человек.
      Я видел этих молодых жизнерадостных, крепких людей. По возрасту и должности старшим из них был тридцатипятилетний командир эскадрильи Павел Беляев. На два года моложе его — инженер-капитан Владимир Комаров. Его ровесник капитан Павел Попович имел наиболее солидную летную подготовку: он летал на истребителе МиГ-19 (другие товарищи — на истребителях МиГ-15 и МиГ-17). Старшим лейтенантам Валерию Быковскому, Юрию Гагарину и лейтенанту Алексею Леонову шел двадцать шестой год, старшему лейтенанту Герману Титову — двадцать пятый. В возрасте двадцати пяти — тридцати лет были и остальные кандидаты. Они горели желанием заняться новым, поистине небывалым делом. Об их оптимизме и задоре свидетельствовала остроумная, наполненная юмористическими рисунками стенгазета «Шприц» (потом я узнал, что ее выпускал Леонов).
      В состав специальной медицинской комиссии вошли видные клиницисты и научные работники: А. А. Вишневский. Н. С. Молчанов, М. М. Филиппов, К. Ф. Бородин, А. Г. Кузнецов, К. Ф. Канарейкин, Г. Л. Комендантов, А. С. Усанов, В. И. Яздовский, Е. А. Карпов, Н. Н. Гуровский и другие.
      Комиссия со всей внимательностью, я бы сказал, дотошностью и придирчивостью, рассмотрела результаты обследования кандидатов и пришла к выводу, что эту группу летчиков можно допустить к специальному обучению и тренировкам.
      В начале 1960 года руководителем космонавтов стал Каманин Николай Петрович. Один из первых Героев Советского Союза, участник экспедиции по спасению челюскинцев. Он являлся высоким авторитетом для летчиков-космонавтов. Командир штурмовой авиационной дивизии, а затем штурмового авиационного корпуса в годы Великой Отечественной войны, в послевоенное время он окончил Военную академию Генерального штаба, находился на ответственных командных должностях. Энергичный, инициативный, прекрасный организатор и воспитатель, он сделал чрезвычайно много для отечественной космонавтики. Занимаясь вопросами медицинского обеспечения космонавтов, я проработал с ним до 1971 года.
      Центр подготовки космонавтов, ныне всем известный Звездный, стал расти не по дням, а по часам. Усилиями ученых, инженеров, врачей, преподавателей различных дисциплин вскоре были созданы условия для занятий кандидатов в космонавты.
      Перед началом учебы группа была представлена главкому ВВС Главному маршалу авиации К. А. Вершинину. Константин Андреевич побеседовал с каждым летчиком, предупредил, что программа подготовки, разработанная Академией наук, очень сложна, занятия будут трудными, требующими дисциплины. Летчики заверили Главного маршала авиации, что оправдают доверие.
      В ЦПК собрался исключительно удачный коллектив руководителей и наставников: начальник Центра — Е. А. Карпов, В. А. Ковалев, Н. Ф. Пикирясон, Е. Е. Целикин, А. И. Сусоев, Г. Г. Масленников. Из разных медицинских учреждений туда перешли работать специалисты: Г. Ф. Хлебников, Н. X. Ешанов (физиологическая оптика), А. А. Лебедев (вопросы теплообмена и гигиены), И. М. Аржанов (отоларинголог), М. Н. Мокров (хирург), В. А. Батуренко (окулист-хирург), А. С. Антощенко (испытание гигиенических средств, скафандров, средств спасения, в частности плавучих костюмов), Н. В. Кузнецов (невропатолог, начальник клинической лаборатории), А. С. Красовский (биохимик), А. В. Никитин (терапевт, прикрепленный к группе космонавтов для постоянного медицинского контроля), А. В. Береговкин и другие товарищи.
      Вскоре состоялась первая встреча будущих космонавтов и некоторых работников ЦПК с Главным конструктором ракетно-космическпх систем Героем Социалистического Труда академиком С. П. Королевым. На ней присутствовали также Н. П. Каманин, Е. А. Карпов, Н. Н. Гуровский, В. И. Яздовский и я.
      Мы вошли в конструкторское бюро. Стены просторного конференц-зала были увешаны схемами и эскизами космического корабля, его техническими характеристиками.
      Впервые я увидел Главного конструктора. Он был плотный, широкоплечий, широколицый, с живыми карими глазами. Голову держал чуть наклоненной вперед, и поэтому иногда казалось, что он смотрит исподлобья. Я слышал о его крутом характере, вспыльчивости. Но лицо Сергея Павловича было освещено мягкой улыбкой, выражало доброту и интерес к будущим испытателям его творений.
      Мне запомнилось его рукопожатие — короткое, сильное, дружеское.
      Королев сразу же покорил всех своей простотой. С молодыми летчиками разговаривал как с равными. Но при этом внимательно вглядывался в их лица, как бы изучал, хотел уяснить для себя: те ли это люди, которые ему нужны.
      Несколькими шутливыми фразами разрядив естественное напряжение своих гостей, Главный конструктор заговорил о космическом корабле и о том, как планируется осуществить первый в истории полет человека за пределы земной атмосферы.
      — Сначала мы ставим скромную цель: полетит только один человек на трехсоткилометровую орбиту и только с первой космической скоростью. Полетит кто-то из вас. — Королев обвел взглядом летчиков.
      Некоторые участники этой встречи впоследствии рассказывали: они заметили, что Главный конструктор еще тогда особенно часто останавливал взгляд на Юрии Гагарине и беседовал с ним дольше, чем с другими. Может быть, это так и было. Мне лично это не бросилось в глаза и не запомнилось. Хороши собой были все, подтянутые, со смелыми одухотворенными лицами, молодые люди в летной форме. Королеву они явно понравились.
      Главный конструктор повел всех в огромный, просторный цех завода, где готовились отдельные узлы космического корабля. Предварительно мы надели белые халаты.
      После объяснений Сергеем Павловичем механизма посадки космонавта после полета — на этом он останавливался подробно — все с особым интересом осмотрели кресло корабля. На высоте семи тысяч метров оно должно катапультироваться, а на высоте четырех тысяч метров отделиться от космонавта. Последний продолжит спуск на парашюте. Спускаемый аппарат тоже приземлится на парашюте.
      Кресло, снабженное ракетными двигателями, всех удовлетворило. Оно было еще не полностью собрано. Инженеры продемонстрировали его примерку к кораблю.
      Минут на десять Королев поручил сопровождать группу будущих космонавтов одному из своих помощников. Заговорил с Карповым, Каманиным и Яздовским о ЦПК. Попросил развертывать шире и форсировать все работы там. Пообещал вскоре посетить ЦПК.
      Когда мы покидали КБ, С. П. Королев подарил каждому участнику встречи копию вымпела, доставленного советской автоматической станцией на Луну в сентябре 1959 года.
      Я бережно храню этот подарок как воспоминание о первом знакомстве с замечательным человеком.
      В медико-биологической подготовке космонавтов большое внимание уделялось состоянию вестибулярного аппарата и его тренировке. Изучались вестибулярные реакции, возникающие при действии на тренируемых лиц одновременно угловых, прямолинейных ускорений и так называемых ускорений Кориолиса.
      Важным являлось изучение психофизиологических особенностей каждого космонавта в целях более полного определения его возможностей в профессиональной деятельности.
      Нечего говорить о том, что огромное количество времени отводилось физической подготовке. В практическую учебу входили тренировки в космическом корабле, на центрифуге, в термокамере, в полетах на специально оборудованных самолетах и т. д.
      Я часто ездил в ЦПК и имел возможность наблюдать за подготовкой космонавтов. Мне рассказывали о приезде в ЦПК С. П. Королева, о новых встречах космонавтов с ним.
      По службе главным моим делом оставалось улучшение медицинского обеспечения авиационных частей и соединений. В то время как раз был широко и остро поставлен вопрос об обязанностях и методах работы авиационного врача.
      Во второй половине 1959 года на страницах газеты «Советская авиация» появилась статья генерал-майора авиации В. Платова «Авиационный врач и полеты». Она вызвала дискуссию. Газета напечатала много писем читателей. Редакция обратилась ко мне с просьбой подвести итоги обсуждения.
      Я выступил со статьей «Все новое, полезное — в практику авиационного врача». Постарался четко и ясно изложить свои взгляды на задачи авиаврача и медицинской службы ВВС в целом.
      Авиационный врач должен в совершенстве владеть новейшими методами диагностики и лечения, изучения функциональных особенностей органов и всего организма, иметь достаточную подготовку по авиационной физиологии, гигиене и авиационной психологии, вопросам физической культуры и т. д. Ему необходимо также знать основы авиационной техники и специального снаряжения, используемого летным составом, особенности различных видов полетов и требования к ним с точки зрения медицинского обеспечения. Непременным условием успешной деятельности врача является постоянный контроль и систематическое наблюдение за состоянием здоровья летного состава.
      Я высказал свое глубокое убеждение в том, что врач должен сам принимать участие в высотных испытаниях авиационной техники с целью изучения переносимости членами экипажа перепадов барометрического давления, влияния понижения парциального давления кислорода, тех затруднений, с которыми встречается летчик или штурман в ходе боевой учебы. Без этого он не может предусмотреть профилактические меры, определить в каждом конкретном случае рациональную нагрузку тому или иному авиатору. Участие врача необходимо при разработке распорядка дня, организации и осуществлении контроля за режимом питания и отдыха личного состава, гигиенического состояния рабочих мест и т. п.
      Неизмеримо возросла роль авиаврача в повышении уровня знаний летного состава по авиационной медицине. Хорошая подготовка авиаторов в этой области — залог безаварийного проведения полетов.
      Я согласился с предложением автора одной из статей, полковника медицинской службы С. Камшалюка, о необходимости проведения предполетного медицинского контроля в два этапа: накануне летного дня и в день полетов. Безусловно, решение вопроса о необходимом объеме медицинского контроля как накануне, так и в день полетов в каждом отдельном случае должно предоставляться врачу, а не командиру части или подразделения.
      Затрагивая вопрос о взаимоотношениях командира и врача, я указывал, что врач не всегда привлекается к разбору предпосылок к летным происшествиям. Призывал политработников, партийные и комсомольские организации воспитывать у летного состава нетерпимость к нарушениям предполетного режима, распространять передовой опыт лучших офицеров медицинской службы. Ответственность за медицинское обеспечение полетов, как известно, возлагается на самого командира. Следовательно, он обязан всегда считаться с мнением врача, тем более в решении о допуске летчика к полету, организации предполетного режима, проведении оздоровительных мероприятий.
      То, что излагал в статье, я и старался проводить в жизнь: повышать профессиональную подготовку медицинского состава авиационных частей, теснее и действеннее увязывать работу медслужбы с боевой учебой войск. Меня твердо поддерживал заместитель главнокомандующего ВВС по боевой подготовке генерал Ф. А. Агальцов. Это облегчало мою работу, позволяло не отступать от требований.

Глава десятая
Летчики штурмуют космос

      Подготовка первой группы космонавтов была закончена к марту 1961 года. Специальная комиссия, в которую входили и врачи, приняла от них зачеты.
      В марте космонавты первый раз посетили Байконур. Они увидели космодром, построенный в неоглядной, плоской, как стол, степи. С него уже стартовал ряд космических кораблей.
      19 августа 1960 года в космосе побывали собачки Белка и Стрелка. Вместе с ними были сорок мышей, две крысы, насекомые, растения. Они совершили семнадцать с половиной витков вокруг Земли. Контейнер с животными и кабина на своих парашютах благополучно приземлились в районе Орска.
      1 декабря 1960 года на околоземную орбиту вышел очередной, третий, корабль-спутник с собачками Пчелкой и Мушкой. На Землю он не вернулся: во время спуска изменил траекторию и при входе в плотные слои атмосферы прекратил свое существование.
      Чрезвычайно огорченный этой неудачей, С. П. Королев распорядился сообщить о ней космонавтам. Он хотел напомнить им, что полной гарантии безопасности полета в космос быть не может. Космонавты встретились с Главным конструктором. Они сказали ему, что в авиации и на освоенных самолетах бывают происшествия. Никто из них не отказывается сделать первый шаг в космос. Выйдет из строя автоматика — они сумеют посадить корабль с помощью ручного управления. Главного конструктора тронули их слова.
      19 февраля 1961 года с космодрома запустили межпланетную станцию на Венеру. 9 марта — на один виток вокруг Земли — корабль с собакой Чернушкой, морскими свинками, мышами, лягушками. Их полет и спуск были удачными.
      В присутствии космонавтов 25 марта был совершен запуск корабля с собакой Звездочкой, также на один виток.
      Величественное зрелище подъема гигантской ракеты произвело на космонавтов огромное впечатление. После их возвращения с космодрома я приехал в ЦПК и, помню, спросил П. И. Беляева:
      — Наверное, и смотреть-то страшновато? Он ответил с улыбкой:
      — Нет, товарищ генерал, но это просто потрясает. Такая мощь!
      В ЦПК космонавты пробыли всего несколько дней. 2 апреля им предстояло снова лететь в Байконур. Близился исторический час запуска первого космического корабля с человеком на борту.
      30 или 31 марта я докладывал главнокомандующему ВВС по ряду служебных вопросов, а потом рассказал и о последних медицинских обследованиях группы космонавтов. Перед этим он подписал мой рапорт о краткосрочном, в счет очередного, отпуске.
      — Кто же из них полетит? — блестя глазами, с оживлением спросил К. А. Вершинин. Назвать фамилию первого, кто поднимется в космос, должна была Государственная комиссия уже в Байконуре. — Президиум Верховного Совета учредил новое персональное звание — «Летчик-космонавт СССР», — продолжал Главный маршал авиации. — Желаю счастливого полета в Байконур! — пожал мне на прощание руку.
      В ночь на 2 апреля в Москве и Подмосковье выпал снег. Казалось, снова вернулась зима.
      На рассвете с подмосковного аэродрома взлетело несколько самолетов. Взяли курс на юго-восток.
      В салоне одного из самолетов находились трое космонавтов, Н. П. Каманин, Е. А. Карпов, один из главных конструкторов, несколько инженеров и врачей. Не смолкали разговоры, шутки, смех.
      Байконур обрадовал нас солнцем и теплом. Сердечной была встреча, организованная С. П. Королевым.
      Тут же на аэродроме Сергей Павлович назвал ориентировочный срок пуска корабля. Поинтересовался у Каманина, чем будут заниматься космонавты в оставшиеся дни.
      — Тренировками, — ответил Николай Петрович.
      — Правильно, — одобрил Главный конструктор. — Нужно, чтобы они повторили порядок ручного спуска, не забыли связь, еще и еще поработали в скафандре.
      На космодроме день для космонавтов начинался с физзарядки. Вместе с ними занимались и мы с Николаем Петровичем Каманиным. Сам отличный спортсмен, он задавал тон, бегал, прыгал, играл в бадминтон. Потом все отправлялись на завтрак. После этого наступали часы тренировок. Они заканчивались занятиями по физической подготовке, которые проводились по специально разработанной программе.
      Однако Сергей Павлович Королев не позволял чересчур перегружать космонавтов. Вызвав к себе Евгения Анатольевича Карпова, он сказал ему:
      — Не разрешайте слишком усердствовать ни тем, кто учит, ни тем, кто учится. Вы, врачи, ратуете за то, чтобы в полет летчик уходил в наилучшей форме. Вот и действуйте, пожалуйста, как нужно. Благо теперь здесь царит ваша, медицинская власть.
      Карпов передал свой разговор с Главным конструктором Каманину.
      8 апреля утром состоялось заседание Государственной комиссии по пуску космического корабля «Восток» с человеком на борту. В работе участвовали конструкторы, академики — среди них М. В. Келдыш, видные специалисты-ракетчики, авиационные врачи. Рассмотрели и утвердили задание на космический полет. Заслушали доклады о готовности средств поиска космонавта и корабля после приземления.
      В тот же день прошло совещание. Решали вопрос — кто полетит? Н. П. Каманину были даны полномочия назвать старшего лейтенанта Гагарина Юрия Алексеевича, а его дублером старшего лейтенанта Титова Германа Степановича. Комиссия единогласно одобрила этих кандидатов.
      На следующий день Н. П. Каманин объявил космонавтам решение комиссии. Гагарин был очень обрадован. Титов крепко обнял его и пожелал успеха.
      10 апреля в 11.00 состоялась встреча членов Государственной комиссии, ученых, конструкторов с группой космонавтов. Это было официальное представление командира корабля и его дублера тем, кто готовил полет.
      Первым выступил Сергей Павлович Королев.
      — Дорогие товарищи, — сказал он, — не прошло и четырех лет с момента запуска первого искусственного путника Земли, а мы уже готовы к первому полету человека в космос. Первым полетит Гагарин. За ним и другие в недалеком будущем, даже в этом году…
      Главный конструктор с большой сердечностью пожелал Юрию Гагарину успешного полета.
      Вечером прошло торжественное заседание Государственной комиссии. Стрекотали киноаппараты, все выступления записывались на магнитофонную ленту. Сергей Павлович Королев доложил о готовности корабля к пуску. Фиксируется решение комиссии: «Утвердить предложение… о производстве первого в мире полета космического корабля «Восток» с космонавтом на борту 12 апреля 1961 года». По докладу Каманина принимается второе решение: утвердить первым космонавтом Ю. А. Гагарина, запасным — Г. С. Титова…
      11 апреля. До старта корабля — сутки. Ракета, сжатая со всех сторон металлическими конструкциями, высится на пусковой площадке. Над степью безоблачное синее небо. Здесь, в Байконуре, почти триста дней в году чистое небо.
      В 13.00 на стартовой площадке — встреча Ю. Гагарина со стартовой службой. Юрий горячо поблагодарил присутствующих за их труд, заверил, что сделает все от него зависящее, чтобы полет космического корабля явился триумфом нашей страны, строящей коммунизм. Его открытое мужественное лицо, обаятельная улыбка, спокойствие, с каким он держался, вызывали восхищение.
      Конечно, это правда, что облик Ю. А. Гагарина в какой-то степени предопределил то, что он стал космонавтом номер один. Он наиболее соответствовал общему представлению о том, каким должен увидеть мир первого советского космонавта.
      Но выбор его для первого полета, разумеется, был продиктован гораздо более глубокими соображениями. Все шесть космонавтов, отобранные для первого полета, были подготовлены отлично. Но они разнились по психофизиологическому складу, опыту летной работы и т. д. С. П. Королев смотрел далеко вперед. Так, например, Комарова и Беляева он с самого начала «придерживал» как командиров будущих многоместных кораблей. С каждым новым одиночным полетом также должны были усложняться задачи, возрастать объем работы на орбите.
      Е. А. Карпов в официальном документе так характеризовал космонавтов по результатам тренировок на учебном космическом корабле (УКК):
      « Ю. А. Гагарин.Отличался быстрым и в то же время обстоятельным выполнением упражнений, четкими и лаконичными докладами, самокритичностью и глубиной анализа.
       Г. С. Титов.Для него характерна быстрая гибкая работа на фоне эмоционального творческого анализа собственных действии, с образными сравнениями и объективными самооценками в инициативных докладах.
       А. Г. Николаев.Проявлял высокую дисциплинированность, сосредоточенность и аккуратность в работе. Ему не свойственна торопливость или необдуманность действий. Спокойная работа у него сопровождается немногословным, содержательным докладом. Перерывы в тренировках мало отражались на устойчивости его навыков.
       В. Ф. Быковский.Обладает высокой стойкостью автоматизации навыков, быстрым и в то же время высокоэкономным характером действий, острой наблюдательностью. На тренировках выступает профессиональная летная обстоятельность, навыки высокоустойчивы…» Ю. А. Гагарин наиболее подходил на роль лидера. После встречи со стартовиками Юрий Гагарин, Герман Титов и другие космонавты отправились на обед. Для Юрия и его дублера он был не «земным», а «космическим».
      Задолго до этого дня специалисты разработали большой ассортимент различных блюд в виде паштетов, пюре, соусов, которые помещались в специальные тубы весом 160 граммов каждая.
      Юрия и Германа двое суток назад перевели на облегченное питание, такое, что давало минимальное образование шлаков в кишечнике. Сейчас на обед они получили Щавелевое пюре с мясом, мясной паштет и шоколадный соус. Выдавив содержимое тубы в рот, оба, смеясь, восклицали: «Вкусно!»
      Потом их провели в маленький, стоявший отдельно домик. Космонавты должны были как следует отдохнуть. С этой минуты допуск к ним был ограничен. Навещать их могли только С. П. Королев, Н. П. Каманин, Е. А. Карпов, В. И. Яздовский, врач А. В. Никитин и я.
      Владимир Иванович Яздовский, один из пионеров и активнейших организаторов медико-биологического обеспечения полетов живых существ в космос, вложил много труда и в подготовку космических полетов человека, Здесь, на космодроме, его помощниками были врачи Л. Г. Головкин, И. А. Акулиничев, А. Р. Котовская.
      Андрей Викторович Никитин был прикреплен к космонавтам с начала работы ЦПК. Космонавты сдружились с умным, общительным, хотя и строгим врачом.
      Заглянув к космонавтам, Сергей Павлович Королев произнес ставшую знаменитой фразу:
      — Через пять лет можно будет по профсоюзной путевке летать в космос.
      Космонавты рассмеялись.
      Королев, чрезвычайно занятый, быстро ушел. Юрий и Герман, проводив его взглядом, одновременно вздохнули и покачали головой. Наверное, собственные переживания казались Юрию ничтожно маленькими в сравнении с грузом ответственности Главного конструктора.
      Мы не надоедали космонавтам вопросами о самочувствии. Настроение у Гагарина было прекрасное, несколько озорное.
      Вечером мы пришли укрепить Юрию Алексеевичу датчики для записи физиологических функций организма. Этой процедурой занялся И. А. Акулиничев. Дело долгое, займет больше часа. Чтобы Юрий Алексеевич не заскучал, лежа на кушетке, Николай Петрович Каманин включил магнитофон. Лента содержала запись песен и музыки.
      Артериальное давление у Юрия Алексеевича было 115 на 60, пульс 64, температура 36,6.
      Мы уточнили с космонавтами распорядок следующего дня: подъем в 5.30, затем физзарядка, туалет, завтрак, медицинский осмотр, надевание скафандра, проверка его, выезд на старт… Все было расписано по минутам.
      Вновь пришел С. П. Королев. Посидел минут пять, пожелал космонавтам спокойной ночи. Мы тоже пожелали спокойной ночи Юрию и Герману и покинули домик. В соседней с космонавтами комнате остался один А. В. Никитин.
      Наверное, никто из специалистов, готовивших полет, в эту ночь не спал.
      В свете прожекторов и электрических огней космодром казался каким-то гигантским заводом, продолжавшим трудиться и ночью. Параллелепипед окруженной конструкциями ракеты возносился далеко в черное небо, держа на своей вершине красные огни.
      В три часа утра начались заключительные проверки на стартовой площадке и командных пунктах. Наконец часовая стрелка медленно приблизилась к цифре «пять». Мы разошлись по своим комнатам, быстро оделись и вновь собрались в холле. Лица у всех были взволнованные.
      Юрий Гагарин проснулся бодрым. Он спал хорошо. С удовольствием приступил к физзарядке. Последний медицинский осмотр показал, что температура тела, кровяное давление, пульс космонавта в пределах обычной нормы.
      После завтрака Гагарин на автомашине был доставлен в специальное помещение, где началось надевание скафандра.
      Приехал Королев. Потом Юрий Алексеевич говорил, что в это утро впервые увидел Сергея Павловича озабоченным и усталым. Пока Королев негромко давал Гагарину какие-то советы, все, отойдя в сторону, молчали.
      Вскоре подошла минута отъезда на стартовую площадку.
      Гагарин и Титов сели в специально оборудованный автобус. В нем же разместились Н. П. Каманин, П. Попович, В. Быковский. Машина медленно тронулась.
      Автобус остановился недалеко от ракеты. Юрию и Герману помогли выйти. Космонавтов встречали члены Государственной комиссии. Поднеся руку к гермошлему, Юрий доложил:
      — Товарищ Председатель Государственной комиссии, летчик-космонавт старший лейтенант Гагарин к полету на первом в мире космическом корабле-спутнике «Восток» готов!
      После рапорта Гагарина я обратил внимание на Королева. Каким он мне запомнился в те минуты? Человеком с огромным самообладанием. Ничто в его лице не показывало переживаний, волнения. Стоял прямо, чуть опустив по привычке голову. Потом подошел, спокойно, по-отечески обнял Юрия. Недолгий негромкий разговор между Главным конструктором и космонавтом, и вот мы услышали слова:
      — Пора, Юра!
      Стоя на площадке, с которой лифт должен был поднять его к космическому кораблю, Гагарин помахал нам рукой.
      С момента посадки Ю. А. Гагарина в корабль с ним поддерживалась двусторонняя радиосвязь.
      До пуска ракеты оставалось еще немало времени, но все провожавшие удалились со стартовой площадки. Я с группой товарищей, обеспечивавших подготовку полета, отправился туда, откуда наблюдали за пуском.
      Ракета медленно начала освобождаться от окружавших ее устройств. Пуск первого в мире космического корабля с человеком на борту был произведен в 9 часов 07 минут по московскому времени.
      Тогда по телеметрии мы могли получить лишь ограниченные данные о состоянии космонавта. На землю поступала запись электрокардиограммы и пневмограммы. Поэтому большое значение имел личный доклад космонавта о самочувствии.
      Во время полета корабля переговоры с Юрием Алексеевичем по радиотелефону вели С. П. Королев, Н. П. Каманин, космонавты капитан П. Р. Попович и старший лейтенант А. А. Леонов, а также представители Центра управления полетом на пунктах связи.
      Перед стартом частота пульса у Гагарина была 66 ударов в минуту, частота дыхания — 24. В момент выведения корабля на орбиту пульс возрос до 140–158, а частота дыхания составляла 20–26. На десятой минуте невесомости частота пульса составляла 97, количество дыханий в минуту — 22.
      В 10 часов 30 минут включилась тормозная двигательная установка и корабль пошел на спуск. В 10 часов 55 минут Юрий Алексеевич Гагарин приземлился близ деревни Смеловка, недалеко от Саратова.
      На участке спуска под воздействием перегрузок было отмечено некоторое учащение его дыхания. При входе в плотные слои атмосферы оно стало более редким — около 16 в минуту. Через три часа после приземления частота пульса составляла 68, дыхания — 20 в минуту, что соответствовало обычному состоянию Ю. А. Гагарина.
      Как только на космодроме было получено сообщение о благополучном завершении полета, началось форменное столпотворение. Мы, толпившиеся у репродукторов, стали выкрикивать слова восторга, радости и гордости за наш народ, Коммунистическую партию, гений наших ученых, инженеров и рабочих. Поток людей хлынул туда, где находился Главный конструктор. Его буквально вытащили из помещения пульта управления, подхватили на руки и начали подбрасывать в воздух…
      Полет Ю. А. Гагарина позволил сделать вывод большого научного значения о практической возможности освоения человеком космоса. Космонавт нормально перенес перегрузки при выходе корабля на орбиту и возвращении на Землю.
      Полет подтвердил правильность научных и технических решений, заложенных в конструкцию корабля, надежность ракетно-космического комплекса. Выдержала экзамен и разработанная советскими врачами система отбора, подготовки и тренировки космонавтов к орбитальным полетам.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18