- Чего это вдруг?
      - Говорит, ты женился на мне потому, что хочешь упрочить свое положение.
      - Женщины глупы, - махнул рукой Эйе. - А она тебя любит?
      - По-моему даже больше, чем я её, - похвастался Упнефер, и глаза его засверкали недобрым светом.
      - Отлично. Женщина должна любить больше. Это её святой долг. Любить и ждать - главные заповеди.
      Вошел слуга и низко поклонился.
      - Уже полчаса дожидается царь Куша.
      - Куша? - оживился Эйе. - Что же ты не впустил его?
      - Господин, ты же сам велел никого не впускать.
      - Хорошо, пригласи его.
      Упнефер поднялся.
      - Мой господин, ты знаешь, как я люблю и глубоко уважаю тебя. Поэтому считаю своим долгом предупредить.
      Эйе напрягся.
      - Я случайно подслушал разговор двух сестер, Анхеспаамон и Меритамон. Речь шла о тебе. И, насколько я правильно понял, вернувшись из похода, Тутанхамон начнет проверку твоих подсчетов. Что-то ещё было сказано о какой-то рабыне, о какой-то казни.
      - Молодец, - не сдержался Эйе и в знак признательности порывисто обнял его. - Ты просто молодец! Ты мне друг, а друзей я никогда не забываю.
      Вошел кушский царь и приветливо поклонился. Эйе заторопился навстречу.
      - Рад тебя видеть, дорогой царь.
      Упнефер вопросительно взглянул на Эйе.
      - Иди, Упнефер, иди. Потом договорим.
      - Кто это? - спросил кушский царь после ухода Упнефера.
      - Способный малый, который очень стремится к власти.
      - К власти? К власти стремятся, по-моему, все. Разве не так?
      Эйе был в приподнятом расположении духа. Как все удачно складывается! Как хорошо, что он узнал эту новость, ведь приезд Тутанхамона не сулил ему ничего хорошего. Теперь вот перед ним расселся человек, ненавидящий так же, как и он, фараона Египта. Слава Амону, подумал он, теперь уж недолго.
      - Ошибаешься, дорогой царь, - истерично рассмеялся он. Мне, вот, к примеру, власть не нужна. Я прожил жизнь так, как я хочу. И не жалею об этом. А к власти никогда не стремился.
      - Если он покорит Сирию, то станет одним из самых богатых фараонов в истории Египта, - недовольно перевел тему разговора царь. - Плевать на власть, если у неё какой-то вздорный мальчишка. Я говорю прямо - я не могу более ему подчиняться. Задушил бы его вот этими руками, - он ожесточенно потряс кулаками.
      - И я такого же мнения. Что ты предлагаешь?
      - Убрать.
      - Но как?
      Кушский царь извлек из-за пазухи маленький мешочек с желтым порошком.
      - Вот, - прошептал он, воровато озираясь. - Вот как.
      Эйе принял мешочек, понюхал его.
      - Приятно пахнет.
      - И убирает приятно, - зло усмехнулся царь. - Несколько дней в постели, затем - вечный покой. Нужен человек, который бы отважился на такое мероприятие.
      - Человека я найду, - уверил Эйе.
      - Как мы договоримся? - многозначительно посмотрел царь.
      Верховный жрец не сразу понял его.
      - Я подпишу независимость Куша, и ты перестанешь выплачивать мне дань. Тебя это устроит?
      - Вполне. Небхепрура разорил меня. Это правда, что он изгнал Нефертити?
      Эйе тяжко вздохнул при имени царицы.
      - Да, мой друг. А любовника её казнил.
      Кушский царь ехидно улыбнулся.
      - Какой позор. А что царевна?
      - И она отвернулась от матери. И её сестра.
      - А ты? - не удержался царь.
      Эйе сердито вскинул брови.
      - О чем ты?
      Гость не ответил. Равнодушно оглядев комнату Эйе, он лениво зевнул и встал, собираясь уходить.
      - Мне пора. Итак, договорились?
      Эйе пытливо глянул на него.
      Кушский царь был почти ровесник ему, однако высокий рост, привлекательные черты лица, мягкие, изысканные манеры, свойственные людям более молодого поколения, делали его гораздо моложе своих лет. Пользуется успехом у женщин, завистливо подумал Эйе. Рабыня Истрим не артачилась бы с ним. И Нефертити, наверное, не устояла бы. И вновь, уже в который раз за свою жизнь, воспоминание о царице затуманило ему голову, захлестнуло волной отчаяния к ней и ненависти к мужчинам, выглядевшим внешне интереснее него.
      - Договорились, - вслух произнес он и мысленно проклял его. - В случае победы над Сирией возвращайся сюда. Будь рядом, так мне спокойнее.
      - Повинуюсь, друг мой. - Царь вежливо поклонился и вышел.
      Четвертый день первого месяца Всходов( был жарче обычного. Вчера лил редкий здесь проливной дождь, поэтому грязь чавкала под ногами дружинников Небхепруры. Несколько дней назад они покинули Карнак, где, встретились с воинами кушского царя. Последний выполнил свое обещание - около трех тысяч бронзовых щитов пополнили снаряжение египтян.
      Шествие замыкали вооруженные до зубов колесничие. Впереди шли лучники, за ними следовали копьеносцы, за копьеносцами двигалась армия. Сам фараон и его свита под охраной личных телохранителей находились в центре колонны благодаря настойчивым просьбам Эйе.
      - Подходим к Мегиддо! - доложили Тутанхамону.
      Он выехал из колонны и обернулся.
      - Подтянуться.
      Это слово эхом прокатилось по следовавшим за ним войскам. Вскоре армия подтянулась под натиском наступавших с тыла колесниц, несколько приободрилась. Обычно за приказом подтянуться следовал приказ стоять.
      - Стой! - приказал фараон и поскакал вперед. За ним устремились четверо телохранителей.
      - Заместителя войска лучников ко мне!
      Вперед вышел немолодой мужчина с колчаном стрел, висевшим на ремне через плечо.
      - Слушаю мой фараон.
      - Что это за крепость? - спросил фараон, указывая вперед.
      - Крепость Чару, мой фараон. Это крепость - ворота Сирии. За нею самый опасный город этой страны. И если мы его возьмем, считай, Сирия в наших руках.
      - Что за город?
      - Город Кадеш.
      Тутанхамон нахмурился. Он слышал про этот город, который зорко охранялся и днем и ночью. Его тесть Амехотеп IV, когда-то выступил здесь, однако ушел пораженный. Вероятно, здесь добывают и плавят золото, догадался фараон.
      - Что это за местность?
      - Мы на подступах к Мегиддо, мой фараон.
      - Спешиться! - последовал приказ. - Привал.
      Отдохнув часа два и распорядившись о выдаче вина, Тутанхамон решил выступить с краткой речью перед штурмом крепости.
      Хлопнув в ладоши, он знаком приказал удалиться музыкантам и танцовщицам. Эйе, кушский царь, Упнефер, Маи находились здесь же, в шатре. Фараон встал. Его примеру последовали остальные.
      Упнефер, всех заместителей войска ко мне. Армии построиться, приказал Небхепрура.
      Барабанный бой и литавры возвестили о начале сбора. Тутанхамон в сопровождении заместителей войска и личных телохранителей объехал колонну и стал в центре.
      - Дорогие соотечественники. Сегодня нам предстоит тяжелый бой с вечными врагами наших предков - сирийцами. Мы бы не пошли на них, если бы не узнали об их коварных планах. Не далее, чем месяц назад мне донесли, что сирийцы готовятся выступить против нас. Они возмечтали захватить Египет, предать забвению города и села, обратить в рабство нас самих, надругаться над нашими матерями, женами, сестрами. Поэтому я предпринял решение опередить врага, выступить первым и нанести ему сокрушительный удар. Как вы считаете, прав ли я?
      Гул одобрительных возгласов прокатился по колонне.
      - Я знаю, - продолжал Тутанхамон, - вы меня поддерживаете. Потому что вы, египтяне, самый мужественны народ в мире. По воле Ра в нас течет красная кровь, сладкая для друзей и горькая для врагов. Так повелось, что мы от рождения терпеливы ко всякого рода несправедливостям, глотаем их, как горькие снадобья. Мы молчим и терпим до определенной черты, до часа испытания. Но когда настанет этот час, ничто в мире не сможет остановить нашего египтянина. Обезумев от постоянного унижения, он бросается вперед и рушит все на своем пути, пока не достигнет желаемой цели. И он прав, ибо им руководит справедливое чувство возмездия за нанесенные оскорбления. Горе тому, кто унижает целый народ и, в первую очередь, нас, египтян.
      Во имя справедливости я послал гонца в Сирию с предупреждением. Мы не нападаем на них врасплох, мы дали им возможность подготовиться к сражению. Сегодня мы должны положить конец их притязаниям на наши земли. И, наконец, заверяю - каждого египетского воина ожидает слава на Родине. Так будем же беспощадны к врагам наших предков.
      Громогласно "ура", бурные одобрительные возгласы слились со звуками барабанного боя и литавров и сотрясли воздух. Слава Небхепруре, скандировали египтяне, слава Египту. Фараон поднял руку.
      - Стойте!
      Издалека стремительно приближался всадник на гнедом скакуне. Подскакав к правителю, он лихо соскочил с коня и, отвесив поклон, испуганно отчеканил:
      - Они выступают, мой фараон. Они уже давно готовы к этому сражению.
      Эйе, стоявший рядом с Тутанхамоном, нагнулся к нему.
      - Они твердо были уверены в том, что мы попытаемся отомстить за прошлое поражение.
      Тутанхамон жестом отпустил гонца и повернулся к заместителям войска.
      - Какую тактику ведения боя предлагаете вы?
      Вперед вышел седеющий военачальник.
      - Мой фараон, я участвовал в том позорном походе на Сирию при Эхнатоне. Их ударная сила - копьеносцы, которых они в то время разместили по флангам. В центре находились колесничие, выстроенные острым треугольником. Они и вклинились молниеносно тогда в наши ряды и поселили панику. Наши растерялись и были атакованы копьеносцами. Потом за дело взялись лучники и перестреляли наших, как куропаток.
      Кушский царь, кашлянув, обратил на себя внимание.
      - Я предлагаю, - начал он, - выстроиться нам именно так, как выстроились тогда они.
      - Мне кажется, начинать надо лучниками, - мрачно предложил фараон.
      - И это неплохо, - не осмелился возразить военачальник.
      - Фланги укрепить лучниками, а центр предоставить копьеносцам. А впрочем, тебе виднее.
      Воин покорно поклонился и встал в строй.
      - Идут, - тревожно возвестил кто-то.
      Все разом повернулись к крепости.
      Сирийцы шли молча, в шахматном порядке, глядя прямо перед собой. Впереди на белом коне, в сопровождении личной охраны, ехал царь. Это был крепкий мужчина лет сорока, полный решимости и самоотверженности.
      - Приготовиться, - скомандовал Небхепрура.
      Египтяне заняли исходные позиции согласно решению фараона.
      Противник приближался.
      Выступление без сопроводительной музыки должно было психологически воздействовать на врага, посеять в нем неуверенность в своих силах. Это незамысловатый прием был известен Небхепруре по рассказам участников предыдущего похода.
      Сирийцы остановились у небольшого косогора. Царь и его свита взобрались на него и выжидательно уставились на египтян.
      Неписаное правило выступления - прошел первый, так и начинай первым.
      Небхепрура пристально вгляделся. Конь нетерпеливо топтался под ним, натягивая поводья, словно рвался в бой. Эйе едва заметно кивнул. Фараон поднял руку и, переждав несколько секунд, опустил её.
      - Вперед, - воскликнул он и первым ринулся в атаку.
      Небхепрура дрался ожесточенно и рьяно, орудуя мечом в правой руке и копьем в левой. Телохранители прикрывали его, не спуская глаз с отважного фараона, за которым след в след сражался кушский царь. Теплая красная жижа словно приклеила руки к оружию. Разгоряченный, повелитель Египта не замечал этого, нанося вправо и влево смертоносные удары. Вот подскочил лихой сириец и метнул в фараона копье. Небхепрура вовремя увернулся. Копье, миновав юного правителя, вонзилось в грудь кушского царя. Тот громко охнул и начал сползать вниз. Тутанхамон обернулся. Кушский царь корчился в предсмертных судорогах. Вражеское копье плотно сидело в его груди. Война есть война. Жертвы на ней неизбежны.
      Эйе зорко наблюдал за ходом кровопролитного боя. Он стоял все там же, на небольшом холмике в окружении немногочисленного отряда лучников.
      Наконец фараон обернулся и подал знак. Эйе понял. Обратил свой взор к начальнику лучников. Поймав его взгляд, верховный жрец вытянул вперед руку, означавшую направление удара. Лучники вступили в битву.
      Свист спущенной тетивы слился со стонами пораженных сирийцев. Копьеносцы Тутанхамона теснили, прижимали противника назад, к крепости.
      Странно приподнявшись в седле, на мгновение застыл один из личных телохранителей фараона. Затем неуклюже замахал руками и рухнул на землю мертвый, насквозь проткнутый стрелой.
      Неожиданно под фараоном захромала лошадь. Сделала несколько шагов и упала, придавив ногу седока. Фараон вскрикну от боли. На помощь стремительно подскочили двое телохранителей и помогли ему высвободиться. Воин, помогший ему встать, упал в объятия фараона от вонзившегося в шею копья. Кровь брызнула в лицо Тутанхамону. Он бережно опустил на землю умирающего и в следующую минуту вскочил на его коня.
      Солнце склонялось к закату. Вся равнина, на которой шла вот уже несколько часов схватка, была усеяна телами погибших.
      Верховный жрец велел одному из охранников спешно разыскать и привести Ипи, который после наказания исполнял в этом походе обязанности войскового повара. Слуга помчался к длинному царскому обозу, расположенному в самом центре египетских дружин. Эйе устало зевнул и оглядел поле брани.
      Тутанхамон почувствовал усталость. Кроме того, неприятно липли пальцы рук. Неожиданно развернувшись к подбежавшему сзади сирийцу, он метнул копье. Сириец однако оказался не из робкого десятка и вовремя подставил щит. Фараон сделал вид, что готовится нанести удар мечом. Нападавший ждал именно этого. Но Тутанхамон, подпустив врага, вдруг резко ударил его ногой по лицу, Сирией взвыл от боли и, уронив оружие, закрыл лицо руками. Тутанхамон поднял было меч, но в следующую минуту отказался от своего намерения. Сирией был совсем ещё мальчик и очень был похож на юного вора с площади.
      Ипи подскакал к Эйе, поклонился.
      - Бой подходил к концу. Дружинники и мы очень устали и хотим есть. У тебя все готово?
      Поклонившись ещё раз, Ипи отрапортовал:
      - Да, мой господин. У меня все готово.
      - И для нас? - Эйе многозначительно посмотрел ему в глаза.
      - И для вас, мой господин, - понял его повар.
      - Молодец, Ипи. Сразу по приезде в Фивы буду просить фараона о твоем назначении на старое место.
      Ипи благодарно кивнул.
      - Да сохранит тебя Амон, мой господин! Что-то не вижу я царя Куша.
      - Он мертв, Ипи! Мертв!
      - Мир праху его. - Ипи был потрясен известием.
      - Кстати, - Эйе поманил его пальцем. Ипи подошел ближе.
      - Так, говоришь, все готово? - тише спросил жрец.
      - Все, все, мой господин. И порошок всыпал.
      - Кто-нибудь видел? - строже спросил Эйе.
      Ипи уверенно покачал головой.
      - Поклянись.
      - Клянусь твоей головой и молоком моей матери.
      Эйе, внимательно оглядев слугу с ног до головы, задумчиво прищурился. Все задуманное им шло как нельзя лучше.
      - Заслужи его милость, - прошептал он. - Возьми меч и дерись рядом с ним. Так, чтобы он видел.
      - Повинуюсь, мой господин. - Ипи взобрался на коня, поскакал к обозу. Подвесил короткий кинжал к поясу, взял щит и меч. Через несколько минут Эйе видел его уже в самой гуще сражения, там, где неистово бился сам фараон.
      Эйе попросил лук у стоявших рядом.
      - Хоть издали поупражняюсь в стрельбе, - ответил он на недоуменные взгляды своих охранников. Отъехав немного в сторону, он стал искать Ипи.
      - Ко мне, дружина! - воскликнул фараон, видя, что его обстиупают. Египтяне бросились на выручку правителя. Ипи подскочил одним из первых и, не успев сразить даже одного противника, упал. Изо рта его густо пошла кровь, глаза были расширены от ужаса. Стрела неприятеля вонзилась ему в горло, и он конвульсивно дергался, бессмысленно разводя руками, то сжимая, то разжимая кулаки.
      Забыв об опасности, Небхепрура наклонился над ним. Несчастный умирал мученической смертью.
      - Прости, Ипи.
      Ипи приподнялся, желая что-то сообщить, но в самый последний момент закрыл глаза и упал бездыханный.
      Эйе опустил лук и, довольный, подскакал к своей свите.
      - Ну как? - хмуро спросил его Маи. - Сразил ты хоть одного врага?
      - О, да, - Эйе передал лук и колчан со стрелами. - Конечно, я сразил только одного. Одна стрела - и нет одного противника. - Он вздохнул. Когда-то я был метким стрелком. Эх, годы, годы...
      Фараон примчался на взмыленном жеребце. Руки, плащ, лицо - все у него было в крови. Он спрыгнул и повалился на землю.
      - Останови сражение, Эйе. Я устал и хочу есть. И пошли гонца к царю Сирии. Я хочу с ним сразиться. Если он убьет меня, вы уйдете побежденными.
      Эйе распорядился.
      Заиграли литавры. Сирийцы отошли к крепости, египтяне вернулись в распоряжение лагеря.
      Когда фараон вошел в свой шатер, яства уже были готовы. Слуга поставил перед ним его золотую миску, в которой ещё дымилось поджаренное мясо. Эйе, как и было ему положено, сел рядом.
      Тутанхамон ел с аппетитом, запивал холодной родниковой водой. Впечатление от проведенного им боя переполняло его, распирало сознанием собственного достоинства и личной отваги. Уроки фехтования, которые проводил с ним покойный тесть, не пропали даром и сегодня сослужили ему службу.
      - Мясо что-то сладкое, - рассеянно пробубнил он, вспоминая юного сирийца, пощаженного им. Мужественные глаза этого противника поразили его своей храбростью, решимостью погибнуть не попросив пощады.
      - Специальный соус Ипи, да будет земля ему пухом. - Эйе сделал вид, что поглощен едой и воспринимает её как самую обыденную - Эх, бедный Ипи, притворно вздохнул Эйе и принялся вновь за еду.
      Маи, сидевший справа от фараона, тяжко вздохнул.
      В шатер вошел слуга и поклонился. Фараон поднял голову.
      - Прибыл посланник Сирии.
      - Пусть войдет.
      Вошедший почтительно склонил голову.
      - Мой царь готов сразиться с тобой, о владыка Египта.
      Небхепрура поднял голову.
      - И принял условие?
      - Принял, господин. Победитель беспрепятственно вступает на территорию враждебной страны и овладевает ею.
      - Хорошо, - ответил Небхепрура. - Можешь идти.
      Прибывший отвесил поклон и удалился.
      Эйе кончил есть и напряженно размышлял. Поединок никак не устраивал его. С гибелью Небхепруры Египет становился подвластным Сирии. Но ничего, успокоился он, даже если он умрет, я попробую договориться с царем Сирии.
      ... Два всадника стояли друг против друга на небольшом расстоянии. Недолго стучала барабанная дробь, затем стихла. Оба врага разъехались в разные стороны и повернулись друг к другу вновь. Многотысячное войско замерло. Наступила напряженная тишина.
      Небхепрура подхлестнул коня, отчего тот заржал, встав на дыбы, затем стремительно рванулся вперед. Пришпорив свою лошадь, сирийский царь поскакал навстречу.
      Первый удар Тутанхамон пришелся на подставленный щит сирийца. Не теряя времени и не давая египтянину опомниться, он нанес сокрушающий ответный удар, от которого Тутанхамон еле успел увернуться. Снова разъехавшись, оба во всех опор помчались друг на друга.
      Сирийский царь выставил копье, которое неминуемо должно было поразить на скаку либо седока, либо лошадь. Тутманхамон сделал то же самое, но, приблизившись, довольно резко взял в сторону. Сирийский царь, не встретив сопротивления, чуть не вывалился из седла. Тутанхамон благополучно ускакал прочь.
      Громогласный гул одобрительных возгласов прокатился по рядам египетских дружин. Ловкость и смекалка фараона приятно удивил их.
      Сириец злобно заскрежетал зубами и выхватил в бешенстве меч. Тутанхамон, окрыленный поддержкой своих, смело бросился в атаку.
      Завязался жестокий бой. Удары мечей высекли искры, которые хорошо были видны в наступивших сумерках. В каждый размах сириец словно вкладывал самого себя, наносил мощные удары, от которых только и защищался Тутанхамон. Враг не давал юному фараону опомниться и перейти в наступление. Очень скоро Небхепрура понял - надо изматывать. Сириец свирепел на глазах. Так может выйти из себя игрок, проигрывающий слабому сопернику.
      Небхепрура вдруг почувствовал, что у него онемели пальцы. В висках гулко отдавались удары. От напряжения заныла голова. Внезапно сирийский царь взял в сторону, и Тутанхамон, не встретив преграды, упал на землю, не выпуская из руки меча. Видимо, не ожидавший такого оборота событий, сириец удивленно уставился на упавшего с коня фараона, позабыв воспользоваться этим падением. Тутанхамон не стал обращать внимания на ушибленное колено, ловко вскочил и хотел было бросится к коню. Растерявшийся на мгновение сириец сразу же пришел в себя и поднял руку с копьем в надежде раз и навсегда пригвоздить неприятеля к земле. Пеший фараон покорно замер, но в последний момент легко отвел мечом острие копья. Сириец не удержался и рухнул на землю, прямо к ногам Небхепруры. Последний, не мешкая, всадил в упавшего меч.
      Восторженные крики в честь победителя сотрясали воздух. Эйн, который равнодушно наблюдал за единоборством, отчего-то обрадовался тоже. Маи заплакал от умиления.
      Сирийцы уныло повернули назад и вскоре при свете вспыхнувших факелов у крепостных стен египтяне увидели только что вывешенный белый флаг.
      Крепость Чару, ворота Сирии, была взята.
      Только подойдя гораздо ближе, можно было определить, что крепостные ворота Чару были обиты массивным листовым золотом, которое ярко сверкало под лучами утреннего солнца. Невольно зажмурившись от великолепия, египтяне пришли в неописуемый восторг. Они вошли в крепость и к полудню достигли города Кадеша, расположившегося на живописном берегу быстрой реки Оронт. Здесь решено было сделать привал и вызвать правителя Кадеша для переговоров о налогообложении.
      Египтяне разбили лагерь на побережье, возвели шатры, разожгли костры. Маи всюду и неотлучно следовал за Небхепрурой, рассказывая ему об обычаях и традициях сирийского народа, его способностях и недостатках. Эйе не переставал удивляться всему увиденному здесь, в Сирии. Его поражали манеры и амбиции этого народа, который, как ему показалось, ведет себя гордо, с достоинством, независимо. Удивляла также чистота, царившая на улицах города, строгость местных женщин, осведомленных уже о падении Сирии. Всюду ощущались роскошь и изобилие. Нередко он видел золоченые входные двери дворов, принадлежавших, вероятно, знатным горожанам Кадеша.
      Внезапно он и сопровождавшая его свита остановилась. Перед ними величественно возвышался красивый храм, купол которого был покрыт золотом. Рамы в многочисленных окнах храма также были инкрустированы этим благородным металлом. Потоптавшись немного, они спешились и вошли в него.
      Толстый, благообразный, небольшого роста жрец, почтительно и с достоинством наклонив голову в знак приветствия, торжественно и молча провел их в центральное помещение храма. Эйе и его люди ахнули при виде столь богатого убранства этого помещения.
      Пол его был покрыт гладким белым алебастром. Словно его только что вычистили. Крутые стены в полумраке поблескивали золотым отливом и высвечивали в центре огромную золотую статую человека-быка с распростертыми крыльями - сирийского бога, которому здесь поклонялись. Глаза статуи были инкрустированы лазуритом и казались живыми. Здесь, очевидно, не нужны были факелы - блестящий белый пол освещал и в сумерках. Не в силах что-либо выговорить, Эйе только развел руками, восхищаясь увиденным. Даже самый дорогой храм у нас в Фивах выглядит жалким и убогим по сравнению с этим, подумал он и жестом пригласил свиту следовать за ним. Они вышли из храма и направились в лагерь.
      Тутанхамон отдыхал. Слуга доложил - у фараона внезапно разболелась голова, и он лег спать, даже не пообедав. Эйе отправился к Маи, подсчитывающему потери.
      - Ты даже не можешь себе представить, чем мы овладели, - жадно блестя глазами, выпалил он, входя в шатер.
      Маи недовольно поднял голову.
      - А, это ты, Эйе... Садись, садись.
      Эйе с удовольствием плюхнулся на подушку.
      - Кругом золото, одно только золото. Мы взяли золотой город.
      Маи снисходительно улыбнулся.
      - А ты не знал, что Сирия добывает золото? Имеет свои месторождения.
      - Не знал, ну конечно не знал, - радовался Эйе. Мысль о возврате Египта в былую золотую эпоху до реформы Эхнатона приятно кружила ему голову, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном.
      Маи тронул его за рукав. Эйе моментально слетел с небес и глянул на Маи. Тот показался ему расстроенным.
      - Что-нибудь случилось? - встревожился Эйе.
      Маи грустно опустил голову.
      - Фараон приболел. Головная боль, тошнота. Не мог даже есть.
      Эйе притворно вздохнул и безнадежно развел руками.
      - Простуда в это время года неизбежна. Днем жарко, вечерами холодно. Даже не знаешь, как одеться. Думаю, ничего страшного. Отлежится и пройдет.
      - Пусть сжалится Амон, - почти взмолился Маи.
      Эйе прикусил губу. Вот оно что. Действие порошка не замедлило сказаться. Покойный царь был прав. Несколько дней, и Тутанхамона не станет. Не станет этого мальчика Небхепруры, всюду оскорблявшего его, Эйе. Унижающего его, Эйе. О, Амон, подумал про себя верховный жрец, помоги мне и Египту, которым не может управлять этот молодой фараон. После смерти Небхепруры я должен взять власть в свои руки. Должен избавить расшатавшуюся от свободолюбия страну. А выйдет ли она замуж за меня? - вспомнил Эйе про Анхеспаамон и тяжело вздохнул.
      По неписаному, но ставшему традицией закону, престолонаследие в Египте шло по женской линии. Фараон не имел права завещать трон своему сыну. Только дочери, точнее, зятю, женившемуся на его дочери. И именно во имя будущего страны фараон обязан был иметь дочь. Если же она не рождалась царицей, владыке Египта разрешалась женитьба на женщине не знатного происхождения.
      Эйе прекрасно понимал, что после кончины Небхепруры Анхеспаамон не скоро придет в себя. Молодые подвержены бурным страстям - и в радости и в горе. Кроме того, пятнадцатилетняя царица слишком благоразумно воспитана и не посмеет возразить старшему во имя главной политической цели - поддержки могущества Египта. Не беда, что я старик, а она слишком молода. В политике возможны все меры для достижения поставленной перед собой цели. Кроме меня просто некому, меня с детства знают Анхеспаамон и Меритамон, две царевны. Доверяют мне, как родному отцу. Отец? - мысленно улыбнулся Эйе и предвкушении заерзал на подушке.
      Анхеспаамон как две капли воды была похожа на свою мать, божественную царицу Нефертити.
      Итак, Упнефекр, который только что женился на Меритамон, отпадает, так как боги Египта не приемлют молодых фараонов. Первое свидетельство тому Сменхкар, вторым - по милости всевышнего - будет Небхепрура. Анхеспаамон я должен убедить в необходимости моего назначения, подумал Эйе.
      - Что ты умолк? - спросил Маи, складывая глиняные и пока ещё не выжженные таблички с письменами. - О чем думаешь?
      - О фараоне, - задумчиво ответил Эйе и взглянул на Маи.
      Сдержанные, уравновешенный советник фараона всегда раздражал Эйе своими медлительными манерами и неприятными маленькими глазами. Слишком долго засиделся он во дворце, подумал Эйе.
      - Однако, до сих пор нет известий от повелителя этого города.
      Эйе удивился.
      - Почему?
      - Не знаю. Небхепрура вызвал его. И как видишь, его пока нет. Меня это настораживает.
      - Надо усилить охрану, - встревожился Эйе. - И разбудить Небхепруру. Он встал, но в это время в шатер заглянул сам фараон. При виде его Маи приподнялся и почтительно склонил голову.
      - Да ниспошлет тебе Ра здоровья во имя Египта, - поклонился Эйе, скользнув по нему взглядом. Небхепрура показался ему вполне здоровым и таким, каким бывал всегда.
      - Я рад тебя видеть, Эйе, - фараон дружески похлопал его по плечу и уселся. Вид его был сосредоточенным, казалось, он что-то переживает, о чем-то беспокоится. - Мне кажется, - обратился он к Маи, - нас водят за нос, чтобы выиграть время. Гибель сирийского царя - это ещё не победа над Сирией. Где правитель Кадеша?
      - Его пока нет.
      - Вот видишь! Усилить охрану вокруг лагеря. Послать гонца к хозяину города. Я разнесу его в пух и прах, если мне окажут здесь сопротивление.
      Маи вышел поручить приказ.
      - Как ты себя чувствуешь, мой фараон? - осторожно осведомился Эйе.
      Тутанхамон, размышлявший о создавшемся положении, понял вопрос не сразу.
      - А-а, - рассеянно начал он, - все прошло. Меня страшно мутило, и я подумал, что чем-то прогневал богиню Мут(
      - Я подумал о том же, - согласно закивал жрец.
      В шатер влетел перепуганный Упнефер и, не отдышавшись даже, выпалил скороговоркой:
      - Мой фараон, со стороны города к нам движутся отряды кадешских войск. С верховья этой проклятой реки Оронт сюда плывут бесчисленные ладьи, до отказа забитые дружинами.
      Тутанхамон в мгновение ока вскочил на ноги.
      - Трубить сбор! Лучникам занять исходные позиции! Оборону укрепить копьеносцами! Колесницу - в укрытие!
      Почти сразу заиграли литавры, застучала барабанная дробь. Дружинники Небхепруры, свежие и отдохнувшие, поджидали приближавшегося противника. Однако не доезжая на расстояние выстрела из лука, сирийские ладьи остановились.
      Фараон обратил свой взор на наступавших из города. Как и при битве у Чару, они шли без сопровождающей музыки. Шли шеренгой, молча, четко запечатлевая шаг, словно шли не на смерть, а демонстрировали свое могущество.
      - Коварство сирийцев подобно коварству гиксосов((, - воскликнул Небхепрура и обнажил свой меч. - В бой!
      Мощная лавина египетских войск стремительно ринулась в атаку.
      Заскрежетали щиты от сильных ударов, завязались ожесточенные бои, послышались первые стоны раненых и умирающих.
      - Упнефер! - скомандовал Тутанхамон.
      Тот сразу подскакал к фараону и замер в ожидании приказа.
      - Возьми человек сто лучников и поднимись к верховью реки, к ладьям. Не давай им высадиться. Если хоть один сириец доберется сюда вплавь, я своими руками прикончу тебя! Выполняй!
      Сражение длилось до заката солнца. Поле боя было превращено в кровавое месиво. Невозможно было определить потери свои и противника. Сирийцы дрались упорно, до последнего дыхания. В вечернем воздухе царил хаос из криков, ругани, стонов, звона металла.