Все эти мысли молнией пронеслись у него в голове, однако он так и не сумел найти ключ к этой загадке. Единственное, что он усвоил себе четко перстень, Тутмос, его брат и рабыня. Следовательно, перстень царицы попал в руки рабыни через этих братьев. Но каким образом? Неужели царица...
      - Ты что молчишь, Эйе? - спросил Тутанхамон, подходя к окну.
      Надо всех опередить, подумал Эйе. Опередить во что бы то ни стало.
      - Мой фараон, - осторожно начал он, - со вчерашнего дня в Фивах происходят странные явления. Кто-то теряет свою невесту, кто-то находит чужой перстень. Я и сам теряюсь в догадках. Может с исчезновением этой рабыни связана и эта находка? - говоря это, он извлек из кармана украшение царицы.
      Тутанхамон обернулся. На столе красовался алмазный перстень царицы Нефертити.
      - Где ты его нашел? - удивился фараон, разглядывая находку.
      - Странно, мне очень странно... Неудобно как-то и говорить. - Эйе смущенно отвел глаза.
      - Да говори же, - нетерпеливо приказал фараон.
      - У дома Тутмоса.
      Тутанхамон резко поднял голову, и Эйе показалось, что судьбы ворковавших вчера вечером любовников уже предрешена.
      - Ты думаешь... - грозно начал Небхепрура, сверля глазами верховного жреца.
      - Ты позволишь сказать правду? - отчаянно вдруг вскричал Эйе.
      Тутанхамон, тяжело дыша, прислонился к стене.
      - Говори, - зловеще прошептал он.
      - Я давно подозревал, что они... Одним словом, найдя вчера вечером этот драгоценный камень, я решил незамедлительно передать его владелице. Я направился к ней, но не дошел до нее. Они сидели рядом у фонтанчика и о чем-то шептались. Поэтому я вернулся назад. Решил вначале доложить тебе.
      - Молодец, - прохрипел Небхепрура. - Молодец. Перстень царицы в доме Тутмоса! Значит, она там была!
      - Может, по вопросу строительства её дома? - подлил масла в огонь Эйе.
      Тутанхамон метнул в него уничтожающий взгляд, который ничего хорошего не сулил ни Нефертити, Ни Тутмосу.
      - Ты лучше меня знаешь законы права. Какая кара ожидает вступившего в прелюбодеяние?
      - Его до смерти забивают палками или бросают в воду.
      Тутанхамон хлопнул в ладоши. В дверях показался слуга.
      - Передай стражникам найти и привести ко мне Тутмоса. Живо!
      Слуга поклонился и исчез.
      Тутанхамон свирепо посмотрел на Эйе. Тот вздрогнул.
      - А женщину, развратно себя ведущую?
      Эйе опустил голову.
      - Говори, я приказываю!
      - Ее сажают на кол, мой повелитель.
      Тутанхамон подошел к столу и стукнул по нему кулаком.
      - Царица в объятиях подчиненного? Я переверну Фивы, уничтожу Тутмоса. Какой негодяй. А царица? Каково? А перстень? Ей подарил этот перстень её покойный муж, а она его беспечно роняет в доме любовника!
      - А, может, не обронила? Может, подарила?
      Тутанхамон в бешенстве пнул ногой золотой трон.
      - Это ещё хуже! Я велю укоротить ей руки!
      Шумно распахнулась дверь, и четыре стражника ввели испугавшегося не на шутку Тутмоса.
      - Прочь!!! - вскричал фараон блюстителям порядка. И когда они вышли, обратился к Тутмосу, тыча ему под нос перстень Нефертити. - Узнаешь?
      Тутмос виновато опустил голову.
      - Узнаешь?! - нетерпеливо взревел Тутанхамон.
      - Да, мой повелитель.
      - Как он попал к тебе? Я спрашиваю, как он попал к тебе?
      Тутмос молчал. Говорить было бессмысленно. Правда навлекла бы беду на царицу, а лжи не поверят.
      - Говорит же, неблагодарное отродье... - Тутанхамон кипел от негодования. Похоже, Эйе прав. Тутмос связан с царицей любовными узами.
      - Где ты был вчера вечером? И с кем? - не унимался фараон.
      Последние слова заставили вздрогнуть Тутмоса. Он понял, что отпираться бесполезно. Упав на колени, он принялся целовать пол у ног фараона.
      - Пощади, правитель, пощади! - взмолился он и горько зарыдал.
      - Стража! - вскричал фараон. - Казнить его палками. Немедленно!
      Вошедшие, схватив его за руки и ноги, поволокли вон.
      Эйе, еле дыша, подошел к фараону.
      - Мой фараон, твое честолюбие оценит бог Амон. Да продлит он твою жизнь на веки вечные, ниспослав тебе здоровья и силы для общего блага могущественного Египта. Нефертити мать твоей жены. Будь снисходителен к ней.
      Тутанхамон резко повернулся. Глаза его были налиты кровью и странно блестели. Приглядевшись, Эйе заметил слезы.
      - Какой пример она может показать своим дочерям? А?! Молчишь? А моему народу? Нет, справедливость должна быть везде и во всем. - Он снова хлопнул в ладоши.
      Вошел слуга, поклонился и выжидательно посмотрел на хозяина.
      Тутанхамон молчал.
      Эйе поклонился.
      - Разреши принять тех двоих.
      Фараон махнул рукой - не до тебя, мол. Эйе вышел и направился к себе.
      - Найти мою жену, - приказал фараон.
      Эйе важно прошел мимо поджидавших его Собекмоса и Уны.
      - Господин! - хором взмолились они.
      - Сейчас, сейчас. - Он даже не взглянул в сторону мужчин и быстро вошел к себе. Темнокожий слуга молча поклонился и вопросительно уставился на хозяина.
      - Холодное козье молоко, - приказал Эйе.
      Прохладная влага придала ему уверенности в правоте своих поступков и решимости в будущем. Немного придя в себя от страха, пережитого у Небхепруры, Эйе понял - путь к славе и власти усеян несправедливостями, которые надо безжалостно преодолевать. Политик не должен знать жалости, иначе он не политик. Очень важна цель, а не средства её достижения. Вот Тутмос. Он получил свое. А за что? Любовь? Хм... Придворный вельможа не может и не имеет права любить. Верховный зодчий и начальник скульпторов все Египта. Полюбил - вот и расплата. Эйе вздохнул. Все-таки жаль беднягу. Лишился жизни на тридцать пятом году жизни! Это средство, подумал Эйе, а цель ещё далека. Несправедливость, по его глубокому убеждению, насилие, жестокость, беспощадность - вот главные моральные качества правителя целого государства. Без них он не продержится у власти. Все были такие, подумал Эйе, на том и власть держится. И до нас и после нас. При любых условиях жизни народ и правитель должны быть непремиримыми соперниками. Есть из общего котла они никогда не смогут. А Небхепрура вздумал пойти против навечно установленных правил. Мясо им, а кости нам. Этот его шаг дорого обойдется ему, как в свое время дорого обошелся Эхнатону, а затем Сменхкару. Небхепрура поправил положение, но ввел новшество. Как могут государственные чиновники питаться одними костями, в то время как простые немху, это оборванное, грязное стадо двуногих животных, употребляют жирное мясо? Абсурд! Но ничего... Потерпим ещё немного! Против течения плывет только безумец, против ветра плюет только дурак.
      Вошел слуга и вновь вопросительно уставился на хозяина.
      - Ладно, зови, - понял он принял озабоченный вид.
      Собекмос и Уна молча поклонились.
      - Чем могу быть полезен? - деловито осведомился Эйе, внимательно разглядев вошедших.
      - У меня пропала рабыня.
      - Это моя невеста, - жестко поддержал Уна.
      - А что я могу поделать?
      - Мы просим разыскать её.
      Эйе пожал плечами. Исчезновение рабыни, которой он насильно овладел, мало интересовало его.
      - Когда ты её видел в последний раз? - обратился он к Собекмосу.
      - Вчера утром, господин.
      - А ты?
      Уна промолчал. Не хотелось говорить правду при хозяине Истерим.
      - А ты? - повторил свой вопрос Эйе.
      - Несколько дней назад. Точно не помню.
      Эйе неодобрительно покачал головой.
      - Хорош жених. Даже не помнит, когда в последний раз виделся с любимой. У тебя есть жена и взрослые члены семьи? - обратился он к Собексмосу.
      - Только жена. Ребенок слишком мал.
      - Приведи её. Я должен допросить. Я пока приступлю к поискам. Идите.
      Просители благодарно поклонились и вышли. Вошел слуга.
      - Отряду охранной службы приступить к розыскам. Тщательно обследовать весь город. - Он помолчал, потом горько добавил. - Возможно, она покончила с собой. Особое внимание уделить прибрежной полосе реки. Выяснить по городу, не было ли вчера каких-нибудь несчастных случаев. Ступай, да поживей.
      Слуга исчез.
      Анхеспаамон, закрыла лицо руками и горько зарыдала.
      - Не могу поверить... Не могу... Как она могла?
      Тутанхамон стоял у окна, прислонившись к нему. Ему было жаль супругу, которая только что узнала о недостойном поведении своей матери.
      - И я не могу, однако, это именно так.
      - Она опозорила весь наш род, - всхлипывала Анхеспаамон. - Боже, как я несчастна, как я несчастна!
      Небхепрура был невозмутим. Перстень, найденный Эйе, слишком наглядная улика. Кроме того, Эйе вчера своими глазами видел их вместе у её дома. Свидание, думал Тутанхамон, должно было состояться именно у него, а не у нее. Потому что он живет один, а царица окружена многочисленной свитой, рабами и рабынями.
      - Я должен её наказать, - твердо заявил Небхепрура. - Этого требует закон, преступить который я не имею права.
      Анхеспаамон умолкла, подняла голову.
      - Поступай как считаешь нужным. Хоть и мать она мне, но закон есть закон. Отныне у меня нет такой недостойной матери.
      Небхепрура порывисто подошел к ней, взял её за руки.
      - Я знал, что ты любишь и понимаешь меня. Прости.
      - Полсердца, которое принадлежало моей матери, теперь тоже будет принадлежать тебе.
      Фараон отошел от жены и хлопнул в ладоши.
      Вошел слуга, поклонился.
      - Царицу Нефертити.
      - Может, мне уйти? Неприятно слушать оправдания матери.
      - Останься. Я хочу, чтоб ты сама убедилась.
      Анхеспаамон нерешительно подошла к мужу.
      - Какое наказание ожидает царицу?
      - В лучшем случае ей отрубят руки.
      Супруга фараона вздрогнула, пошатнулась от жестокости, ожидавшей её мать.
      - А в худшем? - не совладав с собою, спросила она.
      - Видишь ли... Поскольку у неё нет мужа, она свободная женщина. Но это не давало ей права...
      - Замолчи, - сделав гримасу, прервала она.
      - А в худшем случае её бросят в воду(.
      Дверь шумно распахнулась, и в зал влетела разъяренная Нефертити. Глаза её метали молнии.
      - За что ты казнил Тутмоса, Небхепрура?
      Тутанхамон сделал над собой усилие, чтоб не нагрубить ей в присутствии жены.
      - Прелюбодеяние жестоко наказывается.
      - Но я любила его, и мы решили пожениться, - вскричала царица.
      - Надо было предупредить об этом. - Фараон пытался сдерживать себя.
      Анхеспаамон подошла к царице, плюнула ей в лицо.
      - Ты больше не мать мне. Развратница!
      Глаза Нефертити расширились от ужаса, негодования, затем она сникла в безысходной горечи. Она молчала, готовая провалиться сквозь землю. И вдруг, упав на пол, она громко зарыдала.
      - Нет его... Его уже нет. Ты слышишь? Проклятый Амон, его уже нет, нет, нет!.. Почему я живу? Пожалей меня, Ра, возьми к себе!
      Тутанхамон сделал знак слуге. Тот понял. Поспешно вышел и вернулся со служанкой царицы. Та бросилась к своей хозяйке.
      Госпожа... госпожа, возьми себя в руки... Госпожа, здесь мужчины... Здесь посторонние. Воды! Воды! - Она обернулась к слуге. Тот бросился к двери и через минуту принес целый кувшин.
      Через некоторое время, уже несколько оправившись, Нефертити сидела на тахте. Уставившись в одну точку, она молчала и была безразлична ко всему и ко всем. Покорилась обрушившемуся на неё бесчестью.
      - Я возвращаю тебе твой перстень, царица. Будь верна хотя бы ему. Небхепрура выставил на стол находку Эйе.
      Нефертити нехотя взглянула на перстень, затем вскочила, как ужаленная.
      - Откуда он у тебя?
      - Его нашли у дома того человека, душа которого уже на небесах.
      Нефертити промолчала. Она вспомнила тот день, тот замечательный день в Куше, когда она подарила его. И Тутмоса, влюблено порхающего возле нее.
      - Отправьте меня к нему, - тихо попросила она.
      - Кольцо было забыто в доме? Или подарено? - мрачно спросил Небхепрура.
      - Я подарила его. - Она подняла глаза и свирепо огляделась по сторонам. - О-о, как я вас всех ненавижу!
      Тутанхамон сделал жест. Слуга понимающе кивнул и вышел из зала.
      - Подарить подарок покойного мужа... любовь... мужчине, постороннему мужчине, - поправился Небхепрура. - За это укорачивают руки.
      - Я ненавижу, ненавижу всех, вас всех!!! - истошно закричала она.
      Вошли стражники и обступили царицу. Она брезгливо дернулась, встала.
      - Прочь! Пойду сама. - Смерив Небхепруру уничтожающим взглядом, она смачно сплюнула и вышла. Стражники обернулись к Тутанхамону.
      - Выселить в Карнак. Нет, стойте! Лучше в Ахет-Атон, где столько лет она прожила с мужем. Выделить дом, рабов и рабынь. Все.
      Служанка Нефертити громко запричитала. Анхеспаамон, закрыв лицо руками, не говоря ни слова, выбежала из залы. Стражники поспешили за преступницей.
      Вошел Упнефер и почтительно поклонился.
      - Чего тебе? - недовольно спросил фараон, взволнованно шагавший из угла в угол.
      - Мой фараон, да будешь ты жив и здоров, цел и невредим. Я пришел к тебе с просьбой.
      - Выкладывай.
      - Я пришел за твоим благословением. Позволь мне жениться на Меритамон и стать твоим родственником.
      Небхепрура недобро усмехнулся.
      - Стать родственником? Неплохо сказано. Что же, можно. Только ты женишься на ней, а не на мне. Учти это. Теперь иди, мне некогда.
      Упнефер странно заморгал глазами, однако сразу повиновался.
      Весть о кончине рабыни Истерим, труп которой извлекли из реки служители охранного отряда, привела Эйе в уныние. Он глубоко переживал утрату красивой рабыни. Тогда, в тот день, он даже подумал о том, что хорошо бы выкупить её. Да он и предлагал ей выкуп. Он даже хотел ввести её в жречество. А она, она... Бедная рабыня, Увял цветок, который должен был бы цвести под опытным наблюдением верховного жреца. Смуглая красавица, впервые уступив, покончила с собой.
      Эйе со свойственным ему жизненным опытом прекрасно понимал, отчего рабыня решилась на этот крайний шаг. Но он также с достоинством для себя мысленно отвергал эту причину самоубийства. Жизнь рабыни оборвалась не из-за него, утешал он себя, а из-за безнадежности создавшегося вокруг неё положения. Ей нечем было выкупить себя, а её жених очень беден. Где ему взять пятьсот кедетов( золота?
      Глядя на озадаченные лица мужчин - Собекмоса и Уны, он вдруг пришел к выводу - кто-то должен понести наказание за смерть этой красивой смуглой рабыни. Вспомнив те минуты блаженства, которые она ему доставила два дня назад, он помрачнел. Истерим больше не придет к нему. От этой мысли родилась ненависть, внезапно обрушившаяся на Собекмоса, жена которого тоже была здесь и стояла у дверей.
      - Эй, - сердито позвал он её, - поди сюда!
      Женщина молча повиновалась.
      - Как тебя зовут? - грозно спросил Эйе.
      - Хедеткаш, - испуганно проговорила она.
      - Это твой муж?
      Хедеткаш утвердительно кивнула.
      - Ты была дома в тот злополучный день?
      - Да, господин.
      - А твой муж?
      - Его не было целый день. Он был в своей мастерской.
      Эйе гадко усмехнулся.
      - А откуда ты знаешь, что он целый день был в мастерской? Ну, ладно. Допустим, он был в мастерской. А она? Рабыня? Уходила в тот день куда-нибудь?
      - Она никуда без моего разрешения не уходила. Но в тот день за ней пришли какие-то люди.
      - Что за люди? - насупился Эйе.
      - Они ничего не сказали, господин. Грубо вошли во двор и велели ей следовать за ними.
      - Эйе торжествующе повернулся к Уне.
      - Я так и знал. Я так и знал! - Он повернулся к Собекмосу и угрожающе произнес: - Ух, преступник.
      Собекмос сделал шаг вперед, побелев, как полотно.
      - Заткнись! - заорал Эйе.
      Уна растерянно переводил взгляд то на одного, то на другого.
      - Ничего не понимаю.
      - Сейчас поймешь, - пообещал Эйе и снова обратился к Собекмосу. - За что ты убил её, негодяй?
      - Я не убивал ее! - отчаянно воскликнул Собекмос. - Я не убивал ее!
      - Тогда, значит, он - повернулся Эйе к Уне. Но это ведь нереально. За что жених должен убивать свою невесту? За что? В Фивах только два человека могли её убить - или ты или он. Жених, думаю, отпадает. Ему это было незачем. Тем более, что он её в тот день даже не видел? Так?
      Уна, что-то хотевший возразить, осекся.
      - Так, - грустно согласился он.
      - Как показала твоя жена, пришли какие-то люди и забрали её. Интересно, кто их подослал? Ясно одно - их подослал человек, знающий рабыню и захотевший с ней поразвлечься. Как ты думаешь, Уна? Логично?
      - Вполне.
      - А знает её только хозяин, который и подослал своих людей.
      - Но я никого не подсылал!
      - Кто же тогда? Может быть, я? - Эйе сделал круглые глаза.
      - И не ты, тише ответил Собекмос.
      - Подлый шакал, - набросилась на мужа Хедеткаш, - думаешь, я не видела, как ты подглядывал за ней, когда она купалась? Чтоб ты ослеп!
      - Так он ещё и подглядывал? - обрадовался Эйе. Ревность жены в данном случае была на руку.
      - Еще как, - приободрилась Хедеткаш. - Все время подглядывал на эту грязную рабыню, а на меня не обращал внимания.
      - Ты понял, Уна? - обратился Эйе. - Она ему давно нравилась, и он искал случая, чтоб соблазнить её. Случай не представился, так как жена, заподозрив перемену мужа, не оставляла их вдвоем. Кроме того, она не могла отлучиться из дому ещё из-за малыша. Тогда он выманивает её из дому, подослав своих людей. Попытка соблазна видимо не удалась, так как сердцем владел ты. И вот тогда этот мерзавец, обезумев от вожделения, насилует её. Боясь огласки, он душит её, а потом создает видимость самоубийства. Думаю, так оно и было.
      Неподвижно сидевший до сих пор Уна мгновенно вскочил и сильным ударом в челюсть свалил с ног Собекмоса. Женщина испуганно завизжала. Через минуту вошли стражники.
      - Заключить его под стражу, - приказал Эйе.
      Стражники подошли к Собекмосу.
      - Я не убивал, - упал на колени Собекмос.
      - Проверим, - пообещал Эйе. - Может, он? - Он показал на Уну. - Тогда отвечать придется ему. Но он, - Эйе повернулся к стражникам, - как вы видите, родной брат нашего покойного Тутмоса, мир праху его, из благородной семьи. К тому же жених красивой девушки. Нет, - он обернулся к Собекмосу, настоящий убийца ты. Ты - животное, которое ради своей скотской похоти, ради минутной услады способно погубить жизнь ни в чем не повинной девушки. Увести его!
      С самого утра Небхепрура был в дурном расположении духа. Напряжение последних дней сказывалось на настроении - оно было подавленным. Самоубийство рабыни, казнь Тутмоса, изгнание Нефертити. Вдобавок, вынесения приговора ожидал и какой-то несчастный немху, заподозренный в убийстве. Последовательность событий воспринималась молодым фараоном как угроза. Нутром он чувствовал - не к добру все это. Тем не менее он готовился к выступлению против Сирии, оснащал свои дружины оружием и щитами, которых не хватало.
      Щитов настоящих было слишком мало. Бронза, этот редкий металл, производилась в Куше и стоила очень дорого. В Египет её завозили редкие купцы и перепродавали втридорога. Здесь её раскупали ремесленники, большинство которых изготавливали мотыги, кирки, лопаты, словом, орудия для подсобного и сельского хозяйства. Только отдельные ремесленники по заказам немногих вельмож позволяли себе такую роскошь.
      Сирийская армия была хорошо вооружена и каждый её воин имел в своем распоряжении прекрасный бронзовый щит.
      Небхепрура заметно мрачнел, вспоминая об этом. Гарантия личной безопасности дружинника была ничтожна мала. Поэтому в этой войне, думал он, решающее слово должно быть за лучниками. Однако он все же выделил около четырехсот дебенов - почти половину государственной казны - на приобретение бронзовых щитов.
      Царица Нефертити, едва не скончавшись от потрясения, жила уже в Ахет-Атоне, где наместник выделил ей особняк и рабов. Тутанхамон глубоко переживал случившееся и почувствовал себя виноватым перед супругой. Анхеспаамон, в свою очередь, сама избегала частых встреч с мужем. Позор за поступок матери, как тень, неумолимо преследовал её.
      Тутанхамон поднял глаза. В дверях стоял слуга, спешивший что-то доложить.
      - Прибыл царь Куша, - поклонился он.
      - Проси его. - Общение с человеком, которого нечасто видишь, иногда благотворно действует на состояние души.
      Вошел кушский царь, поклонился.
      - Да будешь ты жив и здоров, цел и невредим, о великий повелитель Небхепрура. Пусть сохранит тебя Амон для могущественного Египта и для его верных рабов, - воскликнул прибывший.
      - Рад тебя видеть, царь. - Небхепрура в знак уважения и приветствия чуть склонил голову. - Как ты доехал?
      - Когда твой гонец прибыл ко мне, повелел спешно готовиться и, не задерживаясь, примчался к тебе. Рад услужить тебе, Небхепрура. - Он вновь поклонился.
      - Я доволен тобой, царь. И мне нужна твоя помощь. Завтра я выступаю против Сирии. Рассчитываю на десять твоих дружин. Поможешь?
      - Но у меня их всего восемь.
      Тутанхамон испытующе поглядел на царя Куша. Похоже, не обманывает.
      - Хорошо. Одну - охрану Куша. Остальные послезавтра в полдень должны быть под Карнаком, куда подойду я. Помнишь равнину, где провел свое последнее сражение Сменхкар?
      - Помню, великий Небхепрура.
      - Кстати, - Тутанхамон встал и взволнованно стал прохаживаться. - Мне нужны щиты. Не деревянные, а настоящие, бронзовые. И, чем больше, тем лучше.
      - Сколько у тебя дружин?
      - Тридцать восемь. Двадцать дружин составили добровольцы. Всего пятьдесят восемь.
      Кушский царь восхищенно присвистнул.
      - Дорогой Небхепрура, ты пользуешься глубокой симпатией у своих подданных. Двадцать добровольных дружин - это здорово.
      - Итак, договорились? - поднялся Небхепрура.
      - Иначе и быть не могло, - поклонился гость.
      - Передохни и возвращайся. Время не терпит.
      - Слушаю и повинуюсь. - Кушский царь попрощался и вышел.
      Небхепрура вызвал слугу и дал ему поручение найти личного советника. Через несколько минут Маи появился перед фараоном.
      - Почтенный Маи, я редко обращаюсь с просьбой такого рода, но мне нужна поддержка. Я так расстроен случаем с Нефертити. Что ожидает меня в этом походе? Слава или бесчестье?
      В его голосе ощущалась тревога, в глазах стояла невыразимая грусть.
      Маи улыбнулся. Этот молодой фараон, почти юноша, временами впадает в сентиментальность. Однако эта слабость вовсе не мешает тем сводам справедливых законов, которые он сам же провозглашает.
      - Мой фараон, - ответил он, - я обращался к пифии и вот что она изрекла. Великого Небхепруру ожидает блестящая, во веки веков немеркнущая слава, сказочные богатства. Почитающий богов щедро вознаграждается ими. Ты обретешь бессмертие в этом походе.
      Тутанхамон обиженно посмотрел на советника - льстит или говорит действительно то, что слышал.
      - Уважаемый Маи, ты же знаешь, как я далек от тщеславия, - грустно проговорил он. - Ты единственный, к кому я отношусь с глубокой симпатией. Не льсти мне.
      Маи широко улыбнулся и качнул головой.
      - Ошибаешься, мой фараон. Я сказал то, что слышал. Ни больше, ни меньше... - Он запнулся.
      - Договаривай, - встрепенулся фараон.
      - Нет, я уже кончил, - раздумчиво произнес он, - только будь осторожен. Не доверяй особо Эйе, он лицемерен. - Маи умолчал о последнем предсказании пифии, согласно которому после победного триумфа Египет ожидают черные дни.
      - Иди, Маи, иди. - Необъяснимая тоска овладевала фараоном все больше и больше. Он желал оставаться один.
      Маи удалился.
      Центральная городская площадь Фив была запружена многотысячной толпой. Собравшиеся ожидали конца казни. Некоторые женщины украдкой вытирали слезы, слыша стоны истязаемого. Мужчины, хмуро молчавшие, с ненавистью смотрели на двоих палачей, поочередно взмахивавших длинными палками с бронзовыми наконечниками. Впрочем, не все наблюдатели сострадали несчастному.
      - Так ему, так ему...
      - Насильник проклятый...
      - Убивать, конечно, не стоило...
      - Закон есть закон...
      - Смерть развратнику...
      Вездесущие босоногие мальчишки шныряли то тут, то там. Любопытств сильнее страха смерти.
      - Он уже умер, - воскликнул кто-то в толпе.
      Толпа забурлила.
      - Где? Где?..
      - Не может быть...
      Грязные заросший мальчуган лет восьми-девяти давно уже наблюдал за пожилым уэбом, из-за пояса которого заманчиво выпирал краешек небольшого кошелька. Искушение было велико, и, переборов страх перед возможным наказанием, мальчуган нерешительно приблизился к его владельцу. Выждав удобный момент и воспользовавшись суматохой, он страшно закричал и, больно ткнув уэба кулачком, другой рукой виртуозно извлек намозоливший глаз кошелек.
      - Ты что? - побагровел от возмущения тот.
      - Больно же, - застонал мальчик, показывая ноги.
      - Да пошел ты! - разозлился мужчина и подскочил, надеясь дать ему пинка. Однако мальчуган предусмотрел и эту возможность и, ловко увернувшись, задал стрекача. Тучный уэб смачно проклял оборванца и, довольный, похлопал себя по поясу. Выражение лица его тут же изменилось. Лихорадочно ощупав себя, он убедился, что нет главного.
      - Держите вора! - истошно завопил он. - Украл! Ограбил! - Он бросился в ту сторону, куда убежал мальчик.
      - Тридцать четыре, - опуская палку, считал палач.
      - Тридцать пять, - ударил второй.
      Минуты через три мальчик был найден. Пожилой уэб нанес ему несколько страшных ударов, отчего у малыша носом пошла кровь.
      - Я покажу тебе! - остервенело лупя воришку, не унимался он.
      Люди вокруг, наблюдавшие эту сцену, равнодушно молчали. Одним было жаль мальчика, другим - уэба.
      - Сорок два, - остановился палач и наклонился над преступником. - Он уже не дышит.
      Толпа ахнула и замерла.
      - Сорок три, - поднял было палку второй, но первый остановил его.
      - Он уже мертв.
      - А мне-то что, - проговорил второй и ударил казненного. - Нужно пятьдесят, значит пятьдесят.
      - Тьфу! - презрительно сплюнул первый и отошел в сторону.
      - Сорок четыре, сорок пять, - продолжал второй палач, работая уже за двоих.
      Внезапно послышался конский топот и через некоторое время показался небольшой отряд личных телохранителей фараона.
      - Разойдись! Разойдись! - нервно выкрикивали они, очищая путь.
      Вскоре появилась процессия дюжих рабов, несших на плечах крытые ярким шелком носилки. Тутанхамон приподнял занавес и велел остановиться. Носилки опустились. Молодой фараон вышел. Толпа, как по команде, попадала ниц.
      - Что здесь происходит? - спросил он.
      Первым поднялся пожилой уэб, подвергшийся ограблению.
      Держа за руку мальчугана, все лицо которого было измазано кровью, он быстро засеменил к повелителю.
      - Мой фараон, - торжественно объявил он, - вот это преступник, вор. Его надо судить.
      - И что он сделал? - поинтересовался фараон.
      - Украл мой кошелек.
      Тутанхамон оглядел мальчика, однако промолчал.
      - Чем ты занимаешься? - спросил он уэба.
      - Мой дед и мой отец были мясниками. Глядя на них, я тоже стал мясником.
      - Умница. Это ты его так разукрасил?
      - Я.
      - За своеволие я могу наказать тебя. Покажи кошелек.
      Тот повиновался.
      - Сколько там? - спросил Небхепрура.
      - Двадцать три золотом и тридцать два серебром.
      - Отдай все мальчику, - сказал фараон и отвернулся. Взгляд его упал на помост, где свершилась казнь.
      Уэб недоуменно хлопал глазами, нелепо держа в руке свой кошелек. Один из телохранителей фараона дал ему пинка.
      - Ты что, оглох? А ну отдай.
      Пожилой уэб испуганно всучил сой кошелек мальчику, затем поспешно заковылял прочь.
      - Кто? - спросил фараон, подходя к палачам.
      - Насильник и убийца, - четко отвечал второй.
      - Кто утвердил приговор?
      - Сам верховный жрец.
      Фараон осмотрел бездыханное, окровавленное тело бедного Собекмоса.
      - Труп передай семье.
      - Но... - попытался возразить второй палач.
      - Молчать!
      - Повинуюсь.
      Толпа одобрительно загудела. Откуда-то вынырнула Хедеткаш и бросилась в ноги Тутанхамону, заливаясь горючими слезами.
      - Мой повелитель, - умоляла она, - я не верю в злодеяние мужа. Произошла роковая ошибка, жертвой которой пал он.
      - Кто этим занимался?
      - Верховный жрец.
      Тутанхамон мгновенно переменился в лице. И разбирал это дело Эйе, и смертный приговор вынес Эйе.
      - Если вернусь из похода, займусь сам.
      Женщина упала вновь и принялась целовать землю под его ногами. Фараон порывисто вскочил в паланкин, процессия тронулась.
      Попрощавшись с фараоном, кушский царь направился к Эйе. Слуга преградил ему путь.
      - Господин занят, - пояснил он в ответ на недоуменный взгляд гостя.
      Царю пришлось подождать.
      У Эйе в это время находились начальник столовой Ипи и начальник слуг Упнефер, выслушивающие последние наставления перед походом. Упнеферу, в частности, предписывалось обеспечение людьми. Ипи - продовольствие. Обсуждали и новый указ Небхепруры, который, к всеобщему одобрению, затушевывал предыдущий. Как-то на днях фараон сам отказался от бульона и потребовал мяса. Его в царской кухне не оказалось, поэтому Ипи пришлось съездить на рынок. После этого Тутанхамон поправил свое новшество - и мясо и кости отныне стали употреблять все - и простолюдины и придворные сановники.
      Наконец Эйе встал. Встали и подчиненные.
      - Ипи, ты свободен, а ты останься.
      Когда Ипи вышел, плотно прикрыв за собой дверь, Эйе улыбнулся Упнеферу, нетерпеливо порывающемуся выйти.
      - Поздравляю тебя. Меритамон интересная женщина.
      Упнефер слегка покраснел и отвел глаза.
      - Что ты? - удивился Эйе.
      - Она вчера сказала, что зря за меня вышла замуж.