– Ну теперь у тебя, кажется, есть все данные? Фледдер придвинул к себе листки с записями.
      – Господин Элле Хукстра, – начал читать он, – шкипер с «Трех братьев», – сообщил, что он наткнулся на что-то в Северо-голландском канале – вблизи Пюрмеренда. Он сразу же дал знать об этом охране шлюза, а та в свою очередь известила полицию. По требованию полиции двое водолазов спустились под воду и обнаружили в реке автомобиль Розалинды ван Эвертсоорд. Пожарные подняли его на поверхность.
      – Автомобиль без пассажиров?
      – Да, – кивнул Фледдер. – Обе дверцы были открыты. Водолазы предполагают такую возможность: тело Розалинды ван Эвертсоорд потоками воды из-за проходящих по реке пароходов как бы «вымыло» из кабины и теперь оно покоится где-то на дне канала.
      Де Кок взъерошил волосы.
      – Автомобиль поврежден?
      – Вы хотите сказать, он мог упасть в реку в результате автокатастрофы?
      – Вот именно! Фледдер покачал головой.
      – Нет. Обнаружены незначительные повреждения, но полиция почти уверена, что они нанесены лопастями судна, которое наткнулось на машину в реке.
      – И никаких деталей, свидетельствующих об аварии?
      – Нет. Никаких следов сильного торможения… словом, ничего. На том месте, откуда, по предположениям полицейских, машина упала в воду, обычно идет погрузка и разгрузка судов.
      – А свидетели?
      Фледдер снова покачал головой.
      – Нет. Никаких свидетелей… Не было ни одного сообщения от проезжавших мимо водителей, которые заметили бы, если б было что-то подозрительное.
      – Странно…
      Фледдер пожал плечами.
      – А я ничего странного не нахожу. У нас чуть ли не каждый день машины падают в какой-нибудь канал, в городе всюду вода, так что тут нет ничего удивительного. – Он помолчал. – Я думаю, через день-два в реке всплывет тело Розалинды ван Эвертсоорд, и нам придется аннулировать наш телекс.
      Де Кок прищурившись взглянул на него.
      – И преспокойно закрыть это дело, не так ли? Фледдер кивнул.
      – А что нам расследовать, если эта женщина просто возвращалась в Пюрмеренд на своем «гадком утенке» и нечаянно свалилась в канал?
      – Средь бела дня?
      Фледдер раздраженно поморщился.
      – Может, вечером или ночью… Откуда я знаю! Во всяком случае, я уверен: в истории исчезновения Розалинды ван Эвертсоорд, рассказанной Рихардом Недерваудом, нет ни малейшей частицы правды, и больница Южного Креста не имеет к этому делу никакого отношения.
      Де Кок выпятил нижнюю губу.
      – Я бы не торопился с заключениями.
      – Почему?
      Лицо седого инспектора стало очень серьезным.
      – Видишь ли, – задумчиво сказал он, – тело молодой женщины еще не найдено…
      Двое следователей не спеша шли от Вармусстраат и Ланге Низел к Форбюргвалу, где в это время дня было необычно многолюдно: перед порнотеатриками выстроились очереди мужчин, возле витрин секс-магазина остановились две хихикающие подружки. Де Кок толкнул Фледдера в бок.
      – Ты сообщил Недервауду, что в Северо-голландском канале обнаружена машина Розочки?
      Молодой помощник инспектора покачал головой.
      – А почему?
      Фледдер покраснел и отвел взгляд в сторону.
      – Наверное, потому что вы полностью верите этому молодому человеку, а я нет! – с вызовом сказал он. – Мне лично совершенно ясно, что этот милый юноша имеет прямое отношение к «подводному плаванью» Розочки и ее машины.
      Де Кок удивленно уставился на него.
      – Вот как?! – воскликнул он. – А я-то думал, что ты хочешь закрыть это дело…
      Фледдер глубоко вздохнул.
      – Я много думал, после того как была обнаружена машина Розочки в Северо-голландском канале, и пришел к выводу, что вы правы, Де Кок: все это очень странно. Розалинда ван Эвертсоорд давно живет в Пюрмеренде и должна была прекрасно ориентироваться в городе. – Молодой следователь остановился посреди набережной. – Подумайте, для чего Рихарду Недервауду понадобилось рассказывать нам эту дурацкую историю про то, как исчезла Розочка? Почему он старательно наводит нас на больницу Южного Креста?
      – Потому что там он ее видел в последний раз… Фледдер покачал головой и зашагал дальше.
      – Глупости! Это просто отвлекающий маневр!
      – Отвлекающий… от чего?
      – От него самого!
      Де Кок сдвинул шляпу на затылок.
      – Не понимаю…
      Вытянув вперед указательный палец, Фледдер дотронулся до кончика собственного носа.
      – Представьте себе следующую ситуацию: Рихарду Недервауду стало известно, что Розочка хочет от него избавиться, что она нашла себе другого… – Он широко улыбнулся. – Для такого «настоящего мужчины», как этот Рихард, сие означало катастрофу!
      – И что же из этого следует? Фледдер снова остановился.
      – А вот что: этот верзила просто не мог перенести ее измену, не мог даже мысли допустить, что он должен отдать свою Розочку другому!
      Де Кок с изумлением посмотрел на молодого человека.
      – Ты хочешь сказать, что «подводное плаванье» Розочки – вовсе не несчастный случай?
      Фледдер проглотил слюну.
      – Да, я уверен: это убийство!
      В конце Аудекерксплейн они перешли через мостик и нырнули в кафе «Лоутье», хозяина которого из-за его узкой впалой груди прозвали Тощим Лоутье. Он сердечно приветствовал обоих посетителей. Тощий Лоутье считал инспектора Де Кока своим личным другом, тот факт, что Де Кок являлся стражем порядка, ничуть не смущал его и не мешал их многолетней дружбе.
      – Добро пожаловать! – Сияющий Лоутье вышел им навстречу из-за своей стойки. – Добро пожаловать в мою забегаловку!
      – Да будет тебе! – остановил его насмешливо улыбнувшийся Де Кок. – Ты счастливый человек, Лоутье, у тебя собственная крыша над головой!
      Инспектор с трудом взобрался на высокий табурет перед стойкой бара – на свое постоянное место, откуда открывался хороший обзор и весь зал был как на ладони.
      Фледдер немедленно примостился рядышком.
      – Лоутье вытер руки о грязноватый жилет.
      – Сколько лет, сколько зим! – радостно бормотал он, оглядывая обоих приятелей. – Я вижу, вас никогда не мучает жажда… Или так много работы, что даже некогда заглянуть к старине Лоутье и пропустить стаканчик?
      Де Кок улыбнулся.
      – Преступники отдыха не знают, значит и у нас каникул не бывает! – почти пропел он. – Раньше люди крали, потому что были бедны, а сейчас крадут от жадности: сколько им ни дай, все мало, и они хотят иметь еще больше. Такие вот дела…
      Хозяин кафе с озабоченным видом заглянул ему в лицо.
      – А ты что такой мрачный, Де Кок?
      – Да я не мрачный, Лу, просто я подумал: в прежние времена моя мать не всегда могла дать мне на завтрак кусок хлеба, как ни старалась… у моей доброй матушки его просто не хватало. – Он помолчал, задумчиво глядя перед собой. – Но сейчас-то, когда у людей все есть, что заставляет их красть?
      Тощий Лоутье, как бы прислушиваясь, наклонил голову.
      – Значит, у тебя все-таки какие-то неприятности?
      Старый инспектор только отмахнулся.
      – Налей-ка мне лучше своего фирменного пойла… – устало сказал он вместо ответа.
      Лоутье стремительно нырнул под стойку бара и извлек оттуда бутылку французского коньяка. Осторожно поставив ее на стойку, он нежно погладил этикетку с золотой надписью: «Наполеон».
      Де Кок просиял. Он был иногда не прочь пропустить стаканчик хорошего коньяка. Инспектору очень нравилась сама эта церемония: хозяин кафе самолично торжественно наполнял золотистым напитком круглые бокалы, предварительно согретые на спиртовке, затем бутылка снова исчезала под стойкой – до следующего раза.
      – Я чувствую, ты занят каким-то необычным и очень нелегким расследованием, Де Кок…
      – Почему ты так решил?
      Тощий Лоутье неопределенно улыбнулся.
      – По тебе это сразу видно, – сказал он. – У тебя, когда попадается заковыристое дело, всегда становится такой отсутствующий вид и взгляд прямо отрешенный…
      Де Кок рассмеялся и полез во внутренний карман пиджака. Вытащив оттуда фотографию Розалинды ван Эвертсоорд, он положил ее на стойку перед Лоутье.
      – Знаешь ее?
      Лоутье наклонился, разглядывая фотографию.
      – Ты считаешь, я должен ее знать? Де Кок ухмыльнулся.
      – Да нет. Честно говоря, Лоутье, я не думал, что ты ее знаешь. По-моему, она не из тех женщин, что крутятся в этом квартале.
      Хозяин кафе продолжал внимательно изучать снимок.
      – Ты ищешь эту женщину?
      – Да.
      – А что с ней случилось?
      – Она… исчезла… Возможно, лежит сейчас на дне Северо-голландского канала. Там нашли ее автомобиль. Но ее друг уверяет, что она странным образом исчезла в больнице Южного Креста.
      Мышиная мордочка Тощего Лоутье болезненно сморщилась.
      – В больнице Южного Креста? – переспросил он. Де Кок кивнул.
      – Так, по крайней мере, уверяет ее друг.
      – Подумать только, точно такая же история… Де Кок недоуменно уставился на него.
      – Какая еще история?
      Тощий Лоутье всплеснул руками.
      – Помнишь Бертуса из Утрехта?
      – Ну?
      – Там несколько дней назад точно так же исчезла девушка.
      Выйдя из кафе, Де Кок и Фледдер направились в сторону Ахтербюргвала. На улицах стало намного больше народа, чем час назад. Ближе к вечеру секс-бизнес явно набирал силу.
      Фледдер, молча шагавший рядом с инспектором, время от времени с озабоченным видом поглядывал на Де Кока, но тот невозмутимо шел посреди тротуара в своей съехавшей на затылок старой шляпе.
      – Этого не может быть! – нарушил наконец молчание Фледдер.
      – Чего не может быть?
      – Да я про эту девушку Бертуса из Утрехта.
      – Ты не веришь, что она тоже исчезла в больнице Южного Креста?
      – Но это же сущая чушь! – Фледдер с трудом сдерживал раздражение. – Как можно в это поверить, у наших больниц незапятнанная репутация!
      Де Кок нетерпеливо дернул плечом.
      – Nil nobis absurdum – ничему не удивляйся.
      – Что вы хотите этим сказать?
      – А то, что следователь должен быть готов к любым неожиданностям.
      – Вы знаете этого Бертуса из Утрехта? Де Кок ухмыльнулся.
      – Он что же, страдает такими же навязчивыми идеями, как этот странный молодой человек? – допытывался Фледдер.
      Старый сыщик сдвинул шляпу на затылок.
      – Бертус из Утрехта – типичный сутенер. Однако этот сутенер относится к своим подопечным с отеческой заботой.
      – Неужто встречаются такие? – Встречаются!
      – У этого типа не все в порядке с головой? Де Кок засмеялся.
      – Ну нет, с головой все в абсолютном порядке. Всякий раз, когда наши пути пересекались, этот ловкач обводил меня вокруг пальца. Были случаи, когда я вот-вот готов был ухватить его, но он выскальзывал из сетей в последнюю минуту.
      – А в чем он подозревался?
      – Укрывательство… торговля краденым… и вообще всем, что приносит деньги: например, антиквариат… произведения искусства. Вообще-то он живет на доходы от проституции, но, насколько мне известно, ни одна из женщин ни разу на него не донесла.
      – Может, из страха?
      Де Кок решительно замотал головой.
      – Нет. У девиц не было причин на него жаловаться, он обходился с ними очень хорошо… Я же говорю: он по-отечески опекал их.
      Некоторое время они шагали молча. Перешли через мостик к Ауде Кенигстейг и свернули направо, на Форбюргвал. Де Кок остановился перед зеленой лакированной дверью и позвонил.
      – Что нам здесь понадобилось? – удивился Фледдер.
      – Это резиденция Бертуса из Утрехта, – пояснил Де Кок.
      Инспектор с улыбкой разглядывал мужчину, представшего перед ними. На Бертусе был красный бархатный халат, расшитый золотым шнуром, на волосатой груди блестела золотая цепочка с медальоном.
      Бертус провел их в комнату, где тяжело опустился в кресло и устремил глаза к потолку.
      – Вы пришли меня арестовать?
      Де Кок покачал головой и, пододвинув к себе кожаный пуф, сел без приглашения напротив хозяина дома.
      – Нет, мы просто решили нанести тебе дружественный визит, – сказал он.
      Бертус скорчил ироническую гримасу.
      – Не могу похвастаться, что полицейские часто балуют меня своими дружественными визитами! – буркнул он.
      Де Кок не отреагировал на это замечание и продолжал внимательно разглядывать старого сутенера. Судя по всему, он остался вполне доволен его видом: чуть округлившееся лицо, седые вьющиеся волосы, настороженный взгляд светло-голубых глаз… Инспектор представил хозяину дома своего помощника:
      – Мы с моим коллегой расследуем дело об исчезновении одной молодой женщины, – сказал он.
      – А какое это имеет отношение ко мне?
      – Никакого… – Де Кок добродушно улыбнулся. – Во всяком случае, насколько мне известно… Несколько дней назад в больнице Южного Креста исчезла молодая женщина, а сегодня на дне канала обнаружили ее автомобиль… пустой. – Он задумчиво пощипал нижнюю губу. – Насколько мне помнится, с тобой произошел точно такой же случай. Говорят, что одна… э-э… твоя знакомая тоже испарилась в больнице Южного Креста?
      Бертус кивнул.
      – Аннетье, – сказал он. – Ее звали Аннетье Схеепстра. – Он откинулся назад, отчего еще больше открылась его волосатая грудь. – Послушайте, – продолжал Бертус, – только поймите меня правильно: я не уверен, что она пропала именно в больнице Южного Креста. Могу сказать только, что с той поры я ее больше не видел.
      – А ты был тогда с ней? – спросил Де Кок, ткнув в его сторону пальцем.
      – Когда именно?
      – Ну в больнице, когда она исчезла?
      Словно желая защититься, Бертус выставил перед собой ладони.
      – Потише, не так быстро… Если вы не будете торопить меня, я вам выложу все, что знаю. Аннетье Схеепстра некоторое время работала здесь у меня, на Валах. Славная девчонка и очень старательная, но легкомысленная, как бабочка, порхала с места на место, и на нее никогда нельзя было положиться. То исчезнет на несколько дней, то снова появится. В конце концов она подружилась с одним парнем… знаете, из этих самовлюбленных спортивных молодцов, которые денно и нощно заботятся о своем здоровье. Она жила с ним на квартире в Пюрмеренде. Ах да зачем я все это вам рассказываю? Можно подумать, у меня нет других забот! Аннетье… вы знаете этих девиц, которые не в силах выдержать обыкновенную жизнь… Де Кок понимающе кивнул.
      – Но ты тем не менее не выпускал ее из поля зрения?
      Бертус покачал головой.
      – Да нет… Зачем? Не хватало мне еще бегать за каждой сумасбродной девчонкой! Просто дня два назад Аннетье позвонила мне и сказала: «Бен, мне нужно съездить в Амстердам, в больницу… поедешь со мной?»
      – Ну и что же ты?
      – Сначала я даже перепугался: «Боже мой, девочка, что с тобой? Ты больна? Тебе предстоит операция?» Она ответила, что ничего серьезного, просто она почувствовала какой-то упадок сил и пошла к врачу, а тот выписал ей направление в больницу Южного Креста.
      Де Кок нетерпеливо перебил его:
      – И ты поехал с ней? Бертус кивнул.
      – Конечно. Нельзя же было бросить этого ребенка в беде! Я встретил ее на Центральном вокзале, когда она сошла с поезда, и мы с ней на такси отправились в больницу Южного Креста. Пока я расплачивался с водителем, Аннетье показала свое направление в регистратуре, и минут через десять за ней пришла медсестра.
      Де Кок внимательно слушал его.
      – Ты хорошо запомнил эту медсестру?
      – В смысле – не подойдет ли она для моего дельца?
      – Да нет! Ты помнишь, как она выглядела? Ну, можешь описать ее внешность?
      Бертус вскинул брови.
      – Я даже не посмотрел в ее сторону. Эти больничные девицы все похожи одна на другую, как две капли воды.
      – И что же было дальше? Бертус беспомощно развел руками.
      – А дальше… ничего. Я как дурак полтора часа прождал в приемной. Потом мне это надоело, и я ушел из больницы. Дошел до трамвайной остановки, вскочил в трамвай, поехал до Центрального вокзала, а оттуда – домой.
      – А Аннетье?
      Бертус из Утрехта пожал плечами.
      – Больше я ее не видел. Де Кок насупил брови.
      – Неужели ты даже не поинтересовался, куда она девалась?
      Бертус покачал головой.
      – Терпеть не могу эти больницы! Никогда там не лежал и, надеюсь, не буду. Меня тошнит от одного только тамошнего запаха и от этих мужиков в белых халатах.
      – И ты не попытался заявить в полицию об ее исчезновении? – продолжал настаивать Де Кок.
      Бертус ухмыльнулся.
      – Да объявится рано или поздно эта вертихвостка! Вынырнет откуда-нибудь и снова придет проситься ко мне на работу.
      Де Кок сурово взглянул на него.
      – Аннетье показывала тебе свое направление от врача?
      – Да, я его видел.
      Де Кок не сводил с него напряженного взгляда.
      – А ты не помнишь, какой доктор его выписал?
      – Конечно, помню. Аннетье этот доктор очень понравился, она заявила, что он очень тонкий и понимающий мужчина.
      – Как его звали?
      – Ян ван Акен.

      Де Кок, покачиваясь с носков на пятки, смотрел в окно. На тротуаре шумной Вармусстраат какой-то пьянчужка горланил душещипательную песню о загубленной любви.
      Немало часов провел он вот так, стоя перед окном, в мучительных поисках ответа на многочисленные вопросы, возникавшие в процессе расследования. «Всего три дня, – подумал он, – осталось до начала „Сейл Амстердам“. Три дня до того, как грациозные парусники заполнят гавань… И за эти три дня ему необходимо раскрутить до конца это дело с исчезновением женщин. Хватит ли ему этих трех дней, с тревогой спрашивал он себя, сумеет ли он уложиться в этот срок… Фледдер прервал его мысли:
      – Вы сегодня утром, насколько я понимаю, ездили в Пюрмеренд, к доктору Ван Акену?
      Де Кок повернул к нему голову.
      – Да, я отыскал его врачебный кабинет на Хедерсфлейтстраат.
      – Ну и что он за человек? Старый сыщик пожал плечами.
      – Обыкновенный доктор… в накрахмаленном белом халате, со своим неразлучным стетоскопом. Я не заметил ничего подозрительного. – Он задумался. – Видишь ли, врачи и преступление… если верить литературе, не очень естественное сочетание. Однако кое-что в поведении этого доктора заставляет задуматься… – Инспектор снова помолчал и нахмурившись спросил: – Впрочем, как я понимаю, тебя это дело не слишком интересует?
      – Ну почему же? – Фледдер поднялся из-за стола и тоже подошел к окну. – Мне это очень интересно! После того как в канале нашли автомобиль Розалинды ван Эвертсоорд, я понял, что с этой женщиной и в самом деле случилась какая-то беда. Более того, я думаю, и Аннетье Схеепстра сейчас находится в опасности. Хорошо, что она приехала в Амстердам на поезде, в противном случае я бы не удивился, если б и ее нашли вместе с машиной на дне Северо-голландского канала. – Молодой следователь, все больше распаляясь, возбужденно размахивал руками. – Однако не верю всей этой абсурдной галиматье, сочиненной Рихардом Недерваудом или Бертусом из Утрехта.
      – Почему?
      Фледдер замотал головой.
      – Послушайте, Де Кок, у нас, в Нидерландах, люди еще ни разу не исчезали в больницах! – Он усмехнулся. – Даже в психиатрических!
      Де Кок искоса взглянул на него.
      – А тебе не кажется, что доктор Ван Акен все-таки имеет к этому делу какое-то отношение?
      Лицо молодого следователя выразило крайнее недоумение.
      – Вот послушай: обе женщины – и Розочка, и Аннетье – живут в Пюрмеренде, у обеих один и тот же домашний доктор, хотя, конечно, возможно простое совпадение… – Де Кок тяжело вздохнул. – Странность заключается в том, что доктор Ван Акен решительно отрицает, что направил Розалинду ван Эвертсоорд в амстердамскую больницу Южного Креста – вот что не дает мне покоя. Если бы он не уверял, что… Фледдер не дал ему договорить.
      – Нам необходимо выяснить еще одно обстоятельство…
      – Какое?
      – Надо спросить доктора Ван Акена, знает ли он Аннетье Схеепстра… посылал ли он ее в больницу Южного Креста. Если он порядочный человек, а не лгун, он не станет этого отрицать.
      – Да, но порой и среди порядочных людей встречаются лжецы.
      Фледдер поджал губы.
      – В данном случае у нас имеется свидетель… человек, который собственными глазами видел направление врача.
      – Ты говоришь о Бертусе из Утрехта?
      – Да.
      Де Кок поднял глаза и посмотрел на стенные часы. Было почти одиннадцать.
      – Хочешь поехать со мной в Пюрмеренд? Фледдер кивнул.
      – Но помните, Де Кок, у нас остается очень мало времени! – Он лукаво улыбнулся. – Вы же не захотите снова пропустить «Сейл Амстердам»?
      – Знаешь, Дик, – растроганным тоном произнес Де Кок, – бывают моменты, когда я тебя люблю… ну прямо как сына!
      Фледдер из последних сил гнал старенький полицейский «фольксваген» по Яаагвег. Мотор рычал и захлебывался. Де Кок наблюдал за своим молодым помощником со смешанным чувством страха и восхищения.
      – По два раза в день гонять в Пюрмеренд – это не для моих старых костей! – недовольно брюзжал он, усаживаясь поудобнее на своем сиденье.
      Фледдер рассмеялся.
      – Если бы вы догадались сегодня утром взять за горло этого Ван Акена, еще одна поездка нам не понадобилась бы.
      – Что я должен был сделать, по-твоему? Избить его? Выкручивать ему руки? Поджарить на костре? – Де Кок усмехнулся. – Видел бы ты, как этот доктор категорически заявил, что Розалинда ван Эвертсоорд не его пациентка и что он никогда не направлял ее в больницу Южного Креста!
      – И вы ему поверили…
      Лицо Де Кока страдальчески сморщилось, он заерзал на сиденье.
      – Если предположить, – тщательно выбирая слова, сказал он, – что доктор Ван Акен солгал… хотя именно он направил Розочку в больницу Южного Креста, тогда спросим себя: зачем ему понадобилась эта ложь? Признаюсь, я не нахожу ответа на этот вопрос. Просто не могу себе представить, какой смысл был этому доктору скрывать правду.
      – А если мы объявим доктору Ван Акену, что Бертус держал в руках его направление?
      – Боюсь, что это ничего не даст.
      Фледдер недоверчиво покосился на инспектора.
      – Думаете, он и на этот раз скажет, что Аннетье Схеепстра не его пациентка и что он не посылал ее в амстердамскую больницу?
      – Скорее всего так и будет!
      – Но это же невозможно! – воскликнул Фледдер. – И это… очень странно…
      Де Кок вяло кивнул.
      – Да и вся история очень странная… – Инспектор погладил затылок. Если главный врач больницы Южного Креста господин Ван Беммелен сдержит свое слово и пришлет нам список дежуривших в тот день сотрудников, мы организуем еще один сеанс.
      – Что за сеанс? – спросил Фледдер.
      – Устроим для этого доктора Ван Акена «очную ставку». Мы привезем в больницу Рихарда Недервауда и соберем всех, кто дежурил в больнице в то утро, когда исчезла Розалинда ван Эвертсоорд.
      – И чего мы этим добьемся?
      – Рихард Недервауд покажет нам медсестру, которая увела Розочку.
      – И вы решитесь провести этот эксперимент в больнице?
      Де Кок кивнул.
      – Если ты прав, – сказал он спокойно, – и больница Южного Креста не имеет никакого отношения к исчезновению обеих женщин, наша «очная ставка» подтвердит это.
      Фледдер упрямо покачал головой.
      – Для этого не требуется никакого эксперимента, – проворчал он. – Совершенно бессмысленная и бесполезная затея. Не понимаю, зачем вам все это понадобилось. – Он замолчал и сердито уставился на дорогу. – А что вы решили по поводу Бертуса? – спросил он наконец.
      Де Кок улыбнулся.
      – Вряд ли мы можем рассчитывать на его помощь, – сказал он. – Исчезновение Аннетье Схеепстра его ничуть не волнует. Для своего дела он в любую минуту может заполучить столько женщин, сколько ему заблагорассудится. Кроме того, как ты помнишь, этот тип испытывает непреодолимое отвращение к больницам. Несколько лет назад Бертуса зверски избили его конкуренты, но даже и тогда он отказался лечь в больницу. Я помню, когда его нашли лежащим на земле в глухом переулке, первое, что он произнес: «Только не в больницу… я скорее умру, чем позволю себя туда увезти».
      Фледдер снизил скорость: они приближались к Пюрмеренду.
      – Куда нам теперь? – Он повернулся к инспектору.
      Де Кок вынул из нагрудного кармана пиджака скомканную бумажку и развернул ее.
      – Насколько мне известно, доктор Ван Акен живет на улице Капрейнсвег, но будет лучше, если мы сначала отправимся в его врачебный кабинет.
      – На Хедерсфлейтстраат?
      – Да.
      – А мы застанем его там… в такой час?
      – Я на это и не рассчитываю, – ответил Де Кок. – Но как я понял, его милая и очень предупредительная ассистентка живет в том же доме, этажом ниже. Мы узнаем у нее, где можно найти доктора Ван Акена.
      Полицейский «фольксваген» медленно покатил вдоль квартала Веермолен с его красивыми домами, освещенными ярким солнцем, и остановился возле массивного серого здания. Отсюда они пешком прошли на Хедерсфлейтстраат. У дверей висела доска с объявлением о приемных часах доктора Ван Акена. Де Кок позвонил. Дверь отворилась, и на пороге появилась очаровательная молодая женщина в белой блузке с пышными рукавами и плотно облегающих фигуру джинсах. Она вопросительно смотрела на двоих незнакомых мужчин.
      Де Кок приподнял шляпу.
      – Вы меня не помните? Я наведывался к вам сегодня утром.
      Она слегка наклонила голову.
      – Если не ошибаюсь, вы инспектор полиции из Амстердама?
      – Совершенно верно, – улыбнулся Де Кок. – Дело в том, что у нас появились новые факты и мы хотели бы еще раз повидать доктора Ван Акена.
      Молодая женщина покачала головой.
      – Это невозможно.
      – Почему?
      – Он уехал.
      – Уехал? – удивился Де Кок.
      – Сегодня днем… улетел, – подтвердила она.
      – Куда?
      – В Шри Ланка, на три недели.
      Всю дорогу до Амстердама Де Кок и Фледдер подавленно молчали. Этот неожиданный отъезд доктора в далекую страну поразил обоих. Для большей уверенности они заехали на квартиру к доктору, но на их звонки никто не ответил. Дома явно не было никого.
      – Уехал на три недели! – проворчал Де Кок. – Не могу же я отложить расследование на целых три недели! – Он ухмыльнулся. – И потом у меня никакой уверенности, что комиссар не придумает за это время какое-нибудь новое задание для нас!
      Фледдер не ответил и только еще крепче вцепился в баранку.
      – Вы верите, Де Кок, тому, что сказала ассистентка доктора? – мрачно спросил он инспектора.
      – Ты имеешь в виду, верю ли я, что у доктора Ван Акена в результате тяжелой перегрузки действительно расшатались нервы и ему срочно потребовалось отдохнуть?
      – Да. – Молодой следователь иронически улыбнулся. – И именно поэтому доктор быстренько собрал чемоданы и умчался на три недели на край света! – Фледдер покачал головой. – Верится с трудом. Такое путешествие требует длительных приготовлений.
      А тут… так сразу… По-моему, доктор попросту сбежал! Де Кок поднял левое плечо.
      – Сбежал… от кого? Фледдер махнул рукой.
      – От нас… От правосудия… Испугался ареста. После вашего утреннего посещения он смекнул, что вы начинаете раскручивать эту историю.
      Старый сыщик сдвинул на затылок шляпу и поднял глаза к потолку.
      – Какую историю?
      – Историю с исчезнувшими женщинами, – пояснил Фледдер.
      На лбу у Де Кока обозначились резкие складки.
      – Интересно, откуда ты взял, что он испугался ареста?
      Молодой следователь ответил не сразу.
      – Я это только предполагаю, – сказал он, – и пока еще не знаю, с какой стороны подступиться к делу…
      Де Кок рассмеялся.
      – Когда ты так уверенно заявил, что доктор испугался ареста, я подумал, что у тебя уже в руках доказательства его преступления.
      – Да нет, я просто перебирал всевозможные мотивы его бегства, – примирительно сказал Фледдер. – Вот и все. Пока мы с вами еще не докопались, какое отношение имеет доктор Ван Акен к исчезновению двух женщин, но его поспешное бегство наводит на мысль, что тут дело нечисто.
      – Я вижу, ты занимаешься самым настоящим вишфюл-финкингом! – заметил Де Кок.
      – А это еще что за штука?
      Старый следователь всем телом повернулся к Фледдеру.
      – Попробую изложить, – миролюбиво сказал он. – Постольку поскольку у тебя недостаточно улик, а ты непременно хочешь доказать причастность доктора Ван Акена к исчезновению двух женщин, ты подгоняешь все под свою схему и старательно подбираешь факты, которые подтвердили бы твою гипотезу. Вот что такое вишфюл-финкинг. Самое постыдное дело для следователя… – Он помолчал и провел рукой по небритому подбородку, ощупывая пальцами колючую щетину. – Каждый человек переживает такие периоды в своей жизни, – продолжал инспектор, – когда ему хочется уйти от всех сложностей и сменить обстановку. Почему не допустить, что доктор Ван Акен и в самом деле смертельно устал и близок к нервному срыву? Мы же знаем, что он действительно очень много работает…
      Фледдер упрямо стиснул зубы, так что на скулах натянулась кожа и запылали розовые пятна.
      – Я уверен, что это бегство!
      Де Кок откинулся на спинку сиденья и промолчал.
      Фледдер поставил машину на деревянном помосте позади полицейского управления, и они отправились на Вармусстраат.
      Народу здесь заметно поубавилось. Из кафе на Ланге Низел доносилась громкая музыка. Де Кок и Фледдер вошли в полицейское управление, и когда проходили мимо стойки дежурного, бригадир Ян Кустерс, оторвавшись от регистрационной книги, коротко бросил:
      – Наверху вас ждут.
      Де Кок приблизился к нему и взглянул через стойку на ручные часы бригадира.
      – Так поздно? – удивился он.
      – Этот тип пришел около часа назад и спросил вас. По-моему, он немного не в себе.
      – Что за тип?
      – Какой-то молодой человек. Сказал, что убита проститутка э-э… кажется, ее звали Аннетье Схеепстра.
      – Что?!
      – И еще он сказал, что ему известно, из-за чего ее убили… – флегматично добавил Ян Кустерс.

      Как только Де Кок и Фледдер поднялись на второй этаж, со скамейки навстречу им поспешно встал молодой человек. Инспектор окинул его внимательным взглядом с ног до головы. На вид юноше было не больше двадцати. Короткая шея, атлетическая крепкая фигура с широкими плечами и узкими бедрами – все говорило о том, что этот молодец не один год занимался спортом.