15. Арест заговорщика

Бейли почувствовал приближение Йист-тауна по специфическому запаху, который усиливался с каждой минутой. Он не был ему противен, как некоторым, Джесси, например. Пожалуй, он даже нравился ему. Стоило запаху сырых дрожжей донестись до него, как алхимия чувств отбрасывала его более чем на тридцать лет назад. Ему снова было десять, и он гостил у дяди Бориса, работавшего на дрожжевой ферме. У дяди Бориса дома всегда был небольшой запас дрожжевых сладостей: мелкое печенье, конфеты со сладкой текучей начинкой и другие, твёрдые, – фигурки собачек и кошек. Несмотря на свой возраст, он понимал, что у дяди Бориса они не для того, чтобы раздавать бесплатно, и всегда потихоньку уплетал сласти, повернувшись ко всем спиной.

От этого они казались ещё вкусней.

Бедный дядя Борис! Он погиб от несчастного случая. Мальчику так и не рассказали, как это случилось, и он горько плакал, ибо решил, что дядю арестовали за то, что он уносил дрожжи с фабрики. Он боялся, что его тоже арестуют и накажут. Много лет спустя он внимательно просмотрел полицейский архив и узнал правду. Дядя Борис попал под гусеницы транспортёра. Так буднично развеялся этот миф.

И всё же при малейшем запахе дрожжей он неизменно возникал у него в голове, пусть на самое короткое мгновение.

Йист-таун – Дрожжевой город… Официально в Нью-Йорке нет района с таким названием. Его не найдёшь ни в справочнике, ни на карте. То, что горожане зовут его Йист-тауном, в почтовом ведомстве числится как округи Нью-Арк, Нью-Брунсвик и Трентон. Большая часть этого огромного пространства, за исключением нескольких жилых секторов, занята многоэтажными дрожжевыми фермами, где растут и размножаются сотни разнообразных дрожжевых культур.

Здесь трудится пятая часть населения города. Столько же народу работает в смежных отраслях.

Горы древесины и сырой целлюлозы, которые поступают из дремучих лесов Аллеген и перерабатываются в громадных чанах с кислотой в глюкозу; тысячи тонн селитры и фосфатов, необходимых для процесса; бесчисленные контейнеры с органическими веществами из химических лабораторий – всё это нужно, чтобы получить только один продукт – дрожжи, как можно больше дрожжей. Без них шесть из восьми миллиардов землян через год страдали бы от голода.

Бейли похолодел от этой мысли. Такая возможность существовала и три дня назад, но подобная мысль так просто не пришла бы ему в голову.

Машина выскочила из туннеля на окраины Нью-Арка. Вид малонаселённых улиц, с обеих сторон сжатых слепыми блоками дрожжевых ферм, не радовали глаз.

– Который час, Дэниел? – спросил Бейли.

– Шестнадцать часов пять минут, – ответил Р. Дэниел.

– Если он в дневной смене, мы его застанем.

Бейли поставил машину в проёме одной из стен и выключил двигатель.

– Так это и есть «Нью-Йорк Йист», Илайдж? – спросил робот.

– Да. Часть её.

Они пошли по коридору между двумя рядами служебных помещений и оказались лицом к лицу с улыбающейся секретаршей.

– Кого вы хотели бы увидеть? – вежливо спросила она.

Бейли показал ей удостоверение.

– Полиция, – пояснил он. – У вас в «Нью-Йорк Йист» должен работать некий Фрэнсис Клусарр.

– Одну минутку. Я проверю. – Девушка была явно обеспокоена.

Она нажала кнопку селектора, под которой значилось «Отдел кадров», и, хотя губы её двигались, артикулируя какие-то слова, вслух она их не произносила.

Бейли не впервые встречался с ларингофоном, который преобразовывал в слова малозаметные движения гортани.

– Говорите вслух, пожалуйста. Мне нужно вас слышать.

– …и говорит, что он из полиции, сэр, – тотчас же донеслось до него.

Появился смуглый, хорошо одетый человек. У него были небольшие усики и редеющая шевелюра. Приятно улыбаясь, человек представился:

– Я – Прескотт из отдела кадров. Чем могу быть вам полезен, инспектор?

Бейли холодно посмотрел на него, и улыбка его стала напряжённой.

– Мне бы не хотелось волновать рабочих, – извиняющимся тоном произнёс Прескотт, – они не очень-то жалуют полицию.

– Ничего не поделаешь, – остановил его Бейли. – Клусарр сейчас работает?

– Да, инспектор.

– В таком случае, дайте мне поводок. И если Клусарра не окажется на месте, нам придётся разговаривать при других обстоятельствах.

Прескотту стало не до улыбок. Он пробормотал:

– Сию минуту, инспектор.

«Поводок» был настроен на вторую секцию отдела ЦГ. Бейли понятия не имел о значении этих слов, да его это и не интересовало. Он знал, что «поводок» приведёт его туда, куда нужно. Это оригинальный маленький аппарат легко помещается в ладони и обладает способностью быстро нагреваться или охлаждаться в зависимости от того, идёте вы в правильном направлении или отклоняетесь от него. Чем ближе вы к цели, тем теплее становится «поводок».

Для новичка «поводок» с его едва заметными колебаниями температуры почти бесполезен: горожане же все, за малым исключением, прекрасно справляются с ним. Испокон веков дети увлекаются игрой в прятки с игрушечными «поводками» в коридорах школьного горизонта. («Поводок, поводок, приведи в уголок». «Горячо, горячей. Поводок всех умней».) Издавна привыкший им пользоваться, Бейли без труда нашёл правильный путь среди лабиринта каких-то громоздких сооружений. Когда через несколько минут он оказался в большой, ярко освещённой комнате, «поводок» нагрелся до предела.

– Фрэнсис Клусарр здесь? – спросил Бейли у ближайшего у нему работнику.

Тот кивком головы показал ему на человека в другом конце комнаты, который встал со своего места и начал снимать с себя передник. Он был среднего роста, с молодым, хотя и в глубоких морщинах лицом и начинающими седеть волосами. У него были большие узловатые руки, которые он не торопясь вытирал селлетексовым полотенцем.

– Я Фрэнсис Клусарр, – сказал он.

Бейли бросил взгляд на Р. Дэниела. Робот кивнул.

– О'кей, – сказал Бейли. – Где мы сможем поговорить?

– Место-то найдётся, – медленно ответил Клусарр, – да вот только смена у меня кончается. Может быть, завтра?

– От сегодня до завтра пройдёт слишком много времени. Давайте лучше сейчас, – возразил Бейли и протянул ему своё удостоверение.

Руки Клусарра не дрогнули, он продолжал методично вытирать палец за пальцем.

– Не знаю, как у вас в полиции, – холодно сказал он, – но здесь нам дают на еду три четверти часа, и ни минуты больше. С 17:00 до 17:45. Не хочешь, не ешь совсем.

– Не беспокойтесь, – настаивал Бейли. – Я попрошу, чтобы вам принесли сюда.

– Так, так, – невесело сказал Клусарр. – Прямо как аристократу или полицейскому чину. А что ещё? Может, отдельную ванну примем?

– Отвечайте на вопросы, Клусарр, – сухо ответил Бейли, – а шуточки приберегите для своей подружки. Так куда мы пойдём?

– Если хотите, пошли в весовую. Вас это устраивает? Только мне не о чём с вами говорить.

Весовая представляла собой квадратную, снежно-белую комнату, с лучшей, чем в соседнем зале, вентиляцией. Вдоль стен под стеклянными колпаками стояли ряды тонких электронных весов с электронными манипуляторами. В колледже Бейли пользовался более простыми моделями. На одной из них, которую Бейли узнал, можно взвесить даже миллиард атомов.

– Мне кажется, здесь нам не помешают, – заметил Клусарр, когда они вошли в комнату.

Бейли что-то буркнул в ответил и повернулся к Р. Дэниелу.

– Пожалуйста, пойдите и распорядитесь насчёт обеда. И подождите снаружи, пока его не принесут.

Когда Р. Дэниел вышел он обратился к Клусарру:

– Вы химик по профессии?

– С вашего позволения, я зимолог.

– Разве это не одно и то же?

Клусарр высокомерно взглянул на него.

– Химики только и возятся со своими вонючими реактивами, а от нас, зимологов, зависит жизнь нескольких миллиардов людей. Я – специалист по дрожжевым культурам.

– Ну, ладно, ладно, – согласился Бейли.

Но Клусарра нельзя было остановить:

– Эта лаборатория обслуживает всю компанию «Нью-Йорк Йист». Каждый час, каждый день мы, как проклятые, выращиваем для неё сотни дрожжевых штаммов. Мы исследуем и изменяем из питательные свойства. Мы следим за их ростом. Мы меняем их генетику, создаём новые штаммы, размножаем их, выделяем нужные нам свойства, а потом снова скрещиваем их.

Когда несколько лет назад в Нью-Йорке началась появляться масса клубники, это была не клубника, парень. То была особая сахаристая дрожжевая культура естественного клубничного цвета с ничтожной добавкой ароматических веществ. И мы создали её здесь, в этой комнате.

Двадцать лет назад Saccharomyces olei Benedictae был всего лишь бесполезным штаммом с мерзким привкусом сала. Он до сих пор отдаёт салом, но содержание в нём жира увеличено с 15 до 87 процентов. Если сегодня вы пользовались экспрессом, то знайте, что вся его смазка – это S.O.Benedictae, штамм АГ-7. Создан здесь, в этой самой комнате… Так что я не химик, а зимолог.

Бейли невольно отступил перед бурным натиском собеседника.

– Где вы были вчера вечером между шестью и восемью? – резко спросил он.

Клусарр пожал плечами.

– Прогуливался. Я люблю погулять немного после обеда.

– Вы были гостях или ходили в субэтерикс?

– Нет. Просто гулял.

Бейли поджал губы. Посещение субэтерикса можно было бы проверить по отметке на абонементе Клусарра; встреча же с друзьями повлекла бы за собой очную ставку.

– Значит, вас никто не видел?

– Может быть, кто-нибудь и видел, не знаю. Во всяком случае, знакомые мне не попадались.

– А чем вы занимались накануне вечером?

– Тем же самым.

– Значит, вы не можете представить себе алиби?

– Соверши я преступление, инспектор, я бы позаботился о нём. Для чего мне алиби?

Бейли промолчал. Он заглянул в свою записную книжку.

– Вы уже однажды привлекались к суду. За подстрекательство к бунту.

– Ну и что? Меня толкнул какой-то робот, а я сделал ему подножку. Это, по-вашему, подстрекательство?

– Суд пришёл именно к такому выводу. Вас признали виновным и оштрафовали.

– Ну и дело с концом. Или вы хотите оштрафовать меня снова?

– Два дня назад у обувного магазина в Бронксе чуть было не вспыхнул бунт. Вас там видели.

– Кто?

Бейли оставил этот вопрос без ответа.

– В то время у вас был перерыв на ужин. Вы ужинали позавчера вечером?

Клусарр замялся, затем покачал головой.

– Расстройство желудка. Бывает иногда из-за дрожжей. Даже если давно имеешь с ними дело.

– Вчера вечером начались беспорядки в Уильямсбурге, и вас там видели тоже.

– Кто?

– Вы отрицаете, что были в обоих местах?

– Мне просто нечего отрицать. Скажите мне, где точно всё это происходило и кто говорит, что видел меня?

Бейли не сводил глаз с зимолога.

– Не прикидывайтесь, вы знаете, о чём речь. Мне думается, вы один из руководителей тайной медиевистской организации.

– Я не могу запретить вам думать, инспектор. Но это не может служить доказательством, что вам, вероятно, тоже известно, – сказал Клусарр насмешливо.

– Вероятно, – ответил Бейли с каменным выражение лица. – Но я заставлю вас признаться. И я сделаю это сию же минуту.

Бейли подошёл к двери и выглянул наружу. Неподалёку неподвижно стоял Р. Дэниел.

– Принесли ужин Клусарра?

– Ещё нет.

– Внесите его. Хорошо, Дэниел?

Спустя несколько минут в комнате показался Р. Дэниел с металлическим, разделённым на секции подносом в руках.

– Поставьте его перед мистером Клусарром, Дэниел, – приказал Бейли.

Он сел на табурет у стены, закинул ногу за ногу и слегка покачивал кончиком ботинка. Он заметил, как Клусарр резко отстранился от робота, когда тот наклонился, чтобы поставить поднос на табурет возле зимолога.

– Мистер Клусарр, – сказал Бейли, – познакомьтесь с моим помощником Дэниелом Оливо.

Р. Дэниел протянул руку со словами:

– Здравствуйте, Фрэнсис.

Клусарр не сказал ни слова. Он и не попытался пожать протянутую ему руку. Р. Дэниел же не опускал её, и лицо Клусарра стало краснеть.

– Вы невежливы, мистер Клусарр, – мягко заметил Бейли. – Или вы считаете зазорным пожать руку полицейскому?

Клусарр пробормотал:

– Простите, но я голоден.

Он вытянул складную вилку и сел, не сводя глаз с подноса.

– Дэниел, мне кажется, наш друг обижен на ваше холодное обращение, – продолжал Бейли. – Вы ведь на него не сердитесь, не так ли?

– Конечно, нет, Илайдж, – сказал Р. Дэниел.

– Тогда докажите это на деле. Обнимите его за плечи.

– С удовольствием, – сказал Р. Дэниел и сделал шаг вперёд.

Клусарр положил вилку:

– В чём дело? Что здесь происходит?

Нисколько не обескураженный этим, Р. Дэниел попытался дотронуться до его плеча.

Клусарр отшатнулся от него, бросив в сторону руку Р. Дэниела.

– Какого чёрта, не прикасайтесь ко мне!

Он вскочил на ноги, задев при этом табурет, и поднос с едой с грохотом повалился на пол.

Бейли коротко кивнул Р. Дэниелу, и тот снова попытался приблизиться к отступавшему от него зимологу. Бейли встал перед дверью.

– Уберите от меня эту гадость! – завопил Клусарр.

– Ну как вам не совестно! – невозмутимо сказал Бейли. – Ведь это человек – мой напарник.

– Какой он человек! Это проклятый робот! – закричал пронзительно Клусарр.

– Отойдите от него, Дэниел, – тотчас же приказал Бейли.

Р. Дэниел молча стал у двери позади Бейли, напротив которого, сжав кулаки, стоял возбуждённый Клусарр.

– Отлично, умник, – сказал Бейли. – Почему вы решили, что Дэниел робот?

– Каждому видно!

– Предоставим это решать судьбе. Тем временем мы отправим вас в полицию. Нам нужно выяснить, как вы узнали, что он робот. И многое другое, мистер, многое другое. Дэниел, пойдите свяжитесь с комиссаром. Он должен быть дома. Попросите его сейчас же прибыть в управление. Скажите, что мы задержали одного парня, которого надо немедленно допросить.

– Что вами движет, Клусарр? – спросил Бейли, когда Р. Дэниел вышел из комнаты.

– Я требую адвоката.

– Вы его получите. А пока лучше расскажите, к чему вы, медиевисты, стремитесь.

Клусарр отвернулся, храня решительное молчание.

– Да, нам известно все и о вас, и о вашей организации. Я не беру вас на пушку. Мне просто самому хочется услышать, что же вам, медиевистам, нужно?

– Назад к Земле, – сдавленным голосом сказал Клусарр. – Просто, не так ли?

– Просто на словах, – возразил Бейли. – Труднее в деле. Сумеет ли Земля прокормить восемь миллиардов ртов?

– Разве я сказал, что это произойдёт в один день? Или за год? Или же за сотню лет? Шаг за шагом, мистер полисмен. Неважно, сколько времени это займёт, пусть только нас выпустят из пещер, в которых мы живём. Пусть нам дадут выйти на свежий воздух…

– А вам самому доводилось побывать там хоть раз?

Клусарр съёжился.

– Ладно, меня уж не переделаешь. Но дети-то ещё не испорчены. Каждый день новые рождаются. Выпустите их наружу, чёрт возьми! Пусть у них будет простор, и воздух, и солнце. А если нужно, мы готовы постепенно сократить население.

– Другими словами, назад, в невозможное прошлое, да? – Бейли сам не понимал, почему спорит, и лишь ощущал какое-то лихорадочное возбуждение. – Разве нет пути вперёд? Зачем сокращать население? Ведь его можно вывезти на другие планеты. «Назад к природе»! Хорошо. Но к природе других планет! Осваивайте их!

Клусарр хрипло рассмеялся:

– Для чего? Чтобы появились новые Внешние Миры? Чтобы стало больше космонитов?

– Ничего подобного. Внешние Миры основаны людьми, не знавшими стальных городов, землянами, которые были индивидуалистами и материалистами. Этими качествами они обладали в избытке. Мы же довели да абсурда нашу зависимость друг от друга, нашу модернизацию. Соединение того и другого на новой основе может привести к появлению совершенно необычной цивилизации, не похожей ни на древнюю Землю, ни на Внешние Миры. Что-то новое и хорошее.

Бейли сознавал, что, как попугай, повторяет доводы доктора Фастольфа, однако слова лились у него сами собой, будто он давным-давно обдумал все это.

– Глупости! – воскликнул Клусарр. – Какой дурак согласится оставить обжитое место ради пустых миров?

– Согласятся многие. И вовсе они не дураки. Им помогут роботы.

– Никогда! – снова вспыхнул Клусарр. – Роботы – ни за что на свете.

– Почему, ради всего святого? Я тоже их не люблю, но жизнь мне дороже всяких предрассудков, – убеждал Бейли. – Почему мы боимся роботов? Все дело, скажу я вам, в нашем комплексе неполноценности. Мы все чувствуем себя ниже космонитов и ненавидим это чувство. А нам нужно хоть в чём-то кого-то превосходить, и нас бесит, что мы не можем позволить себе это даже в отношении роботов. Нам кажется, что они лучше нас, только это неверно. Вот в чём ирония, чёрт возьми!

Бейли испытывал необычайное возбуждение.

– Возьмите этого Дэниела, с которым я пробыл больше двух дней, – продолжал он. – Он выше меня ростом, сильнее и интереснее, чем я. В общем, похож на космонита. У него память лучше, и знает он больше моего. Ему не нужно ни спать, ни есть. Его не тревожат ни болезни, ни паника, ни любовь, ни чувство вины.

Но всё-таки он – машина. Я могу сделать с ним всё, что захочу. Как с этими микровесами. Вот я ударил по ним, и они не могут дать мне сдачи. Не сделает этого и Дэниел. Я могу заставить его прикончить себя бластером, и он подчинится.

Нельзя построить робота, который мог хотя бы сравниться с человеком в том, что нам дороже всего. Мы не можем наделить робота чувством прекрасного, сознанием эстетических и религиозных ценностей. Его позитронный мозг не в силах ни на йоту оторваться от совершенного практицизма.

Мы не можем сделать такого робота, чёрт его побери, не можем! И не сможем до тех пор, пока сами до конца не разберёмся, отчего тикает наш собственный мозг. Пока существуют непонятные науке явления. Что такое красота, любовь, доброта, искусство, наконец? Мы вечно топчемся на грани неизведанного и пытаемся понять то, что недоступно пониманию. Именно это и делает нас людьми!

Мозг же робота мыслит законченными категориями. Он рассчитывается до последнего десятичного знака и имеет конец. Создать иной мозг пока невозможно. Так чего же боитесь, чёрт побери! Робот может принять обличье человека, быть красивым, как бог, но он не больше человек, чем кусок дерева. Неужто вы не понимаете этого?

Клусарр попытался несколько раз прервать поток красноречия детектива, но безуспешно. А теперь, когда Бейли замолчал, он тихо сказал:

– Полицейский превратился в философа. Ну и дела…

В комнату вошёл Р. Дэниел.

Бейли хмуро взглянул на него, отчасти потому, что ещё не совсем остыл, отчасти из-за новой волны раздражения.

– Почему вы задержались? – спросил он.

– Я разыскивал комиссара Эндерби, Илайдж. Оказалось, что он до сих пор находится в Управлении у себя в кабинете.

Бейли взглянул на часы.

– Как так? Почему?

– Там произошли неприятности. В Полицейском управлении обнаружен труп.

– Не может быть! Ради бога, чей?

– Рассыльного Р. Сэмми.

Бейли помолчал, а потом со злостью заметил:

– Вы, кажется, сказали «Труп»?

– Извините, обнаружен робот с полностью деактивированным мозгом, – поправился Р. Дэниел.

Клусарр неожиданно разразился смехом. Бейли повернулся к нему и мрачно предупредил:

– Держите язык за зубами. Слышите?

Он подчёркнутым движением отстегнул ремешок бластера. Клусарр хранил полное молчание.

– Ну и что такого? – обернулся Бейли к роботу. – Р. Сэмми отдал концы. Велика важность.

– Комиссар Эндерби не сказал этого прямо, Илайдж, но у меня создалось впечатление, что комиссар считает, что кто-то умышленно деактивировал мозг Р. Сэмми.

И так как Бейли не отозвался на это сообщение, Р. Дэниел добавил серьёзно:

– Или, если хотите, убил его.

16. Мотивы преступления

Бейли расстегнул ремешок бластера, но не отнимал руки от приклада.

– Идите к выходу «Б» семнадцатой улицы, – приказал он Клусарру.

– Я так и не поел, – пожаловался Клусарр.

– Не надо было швырять еду на пол, – нетерпеливо отозвался Бейли.

– Но мне положен обед.

– В тюрьме вас накормят. А если разок и не поедите, то с голоду не помрёте. Ну, пошли!

Все трое стали молча пробираться по запутанным коридорам здания «Нью-Йорк Йист». Клусарр вышагивал впереди, за ним следовал Бейли; замыкал шествие Р. Дэниел.

После того как Бейли и Р. Дэниел отметились в приёмной, а Клусарр оформил увольнительную и попросил прибрать весовую, они вышли наружу к машине Бейли. И тут Клусарр неожиданно остановился, шагнул к Р. Дэниелу и, развернувшись, едва не влепил роботу сильнейшую пощёчину.

– Какого чёрта! – Бейли рванулся к Клусарру и крепко обхватил его.

Клусарр не оказывал никакого сопротивления.

– Всё в порядке. Я не убегу. Просто хотел проверить ваши слова. – Он насмешливо улыбался.

Р. Дэниел увернулся от удара, и хотя рука Клусарра всё же задела его по щеке, следов пощёчины на ней не было видно. Он спокойно посмотрел Клусарру прямо в глаза.

– Вы поступили опрометчиво, Фрэнсис, – заметил он. – Если бы я не отклонился, вы бы могли повредить себе руку. Во всяком случае, я сожалею, что причинил вам боль.

Клусарр рассмеялся.

– Садитесь в машину, Клусарр. И вы тоже, Дэниел. Сядьте рядом с ним на заднее сиденье, да смотрите, чтобы он не шелохнулся. Даже если это будет стоить ему сломанной руки. Это – приказ.

– А как же Первый Закон? – издевался Клусарр.

– У Дэниела хватит сил и сноровки вовремя остановить вас, не причинив вреда. Впрочем, если бы при этом он покалечил вас немного, это пошло бы вам на пользу.

Бейли сел за руль, и машина начала набирать скорость. Упругий ветер растрепал волосы Бейли и Клусарра; гладкая же причёска Р. Дэниела не пострадала.

– Мистер Клусарр, почему вы боитесь роботов? Из опасения потерять работу? – негромким голосом спросил Р. Дэниел.

Бейли не мог обернуться, чтобы увидеть выражение лица Клусарра, но был уверен, что на нём должно быть написано крайнее отвращение и что Клусарр сидит в напряжённой позе, отодвинувшись как можно дальше от Р. Дэниела.