Академия [Основание] (№1) - Прелюдия к Основанию [Прелюдия к Академии]

– По одной, простой причине: мы этого не желаем! Однако, я продолжу. Две Сестры, которым мы полностью доверяем, были посланы к вам. Им было поручено сойтись с вами, и попытаться выяснить цель вашего посещения. И, как принято говорить у вас, поиграть с вами. Разумеется, мы не предполагали, что игра зайдет так далеко, – он улыбался, но улыбка была жесткой.

Властелин Солнца продолжил:

– Дождевая Капля Сорок Пятая отправилась с соплеменницей Венабили в магазины, но ничего подозрительного не произошло. Разумеется, мне представили подробнейший доклад обо всем. Дождевая Капля Сорок Третья показала тебе соплеменник Селдон, наши микрофермы. Скорее всего, у тебя возникли подозрения из-за смелости Сестры, решившейся пойти с тобой наедине… Этого мы не знаем, но ты не мог не знать: что позволено Брату – недопустимо для соплеменника! И, все-таки, ты вынудил Сестру уступить твоему желанию. Это не прошло бесследно для нее. Наконец, ты потребовал Книгу… Предоставив нашу реликвию тебе по первому требованию, Сестра рисковала быть разоблаченной. Именно поэтому она притворилась, что ты должен сперва удовлетворить ее желание.

Самоотверженность бедняжки не будет забыта! Итак, соплеменник, я утверждаю, что Книга находится у тебя. Верни ее!

Селдон упорно молчал. Протянутая рука Властелина Солнца повисла в воздухе.

– Будет лучше, если ты вернешь ее добровольно!

Селдон вынул книгу. Старик быстро пролистнул ее, словно проверяя сохранность, чуть слышно вздохнул и заявил:

– Ее придется подобающим образом уничтожить… Жаль! Однако, продолжим. После того, как ты получил ее в свое распоряжение, мы, разумеется, не удивились твоему желанию посетить Сакраториум. Мы постоянно наблюдали за вами. Если ты помнишь, я предупреждал, что внешнее сходство с нами не избавит вас от узнавания. На Микогене присутствует считанное число соплеменников, занимающихся бизнесом и, как правило, весь день они проводят в служебных помещениях. Итак, вас не только замечали, но и безошибочно узнавали. Пожилой Брат подробно рассказал вам о библиотеке и о Сакраториуме. Он же предупредил вас и о существующих запретах. Вас это не остановило. Мы не хотели причинять вам зла. Вас заметили в магазине, обратил на вас внимание и библиотекарь.

Брат, с которым вы разговаривали в зале, заподозрил в вас соплеменников… И вот – вы здесь! Подводя итог, скажу – вы пришли сюда по своей воле: нам не удалось остановить вас, вами руководило ваше собственное желание… Я снова задаю единственный вопрос: почему?

На этот раз заговорила Дорс. В ее голосе была едва сдерживаемая ярость. Она бросила тяжелый взгляд на старика.

– Ответ снова будет прежним, микогенец! Мы – ученые. Нами движет желание получить знания. Да! Вы не звали нас сюда, но ведь вы и не помешали нам, не остановили! А это было легко сделать! Более того, мы добрались до этой комнаты удивительно легко – вы почти помогли нам! Разве мы причинили какой-то вред вашему Миру? Вашему зданию, этой комнате, или этому… – она показала рукой на робота. – Этой мертвой груде металла! Теперь мы знаем, что она мертвая, и это единственное знание, которым мы теперь располагаем. К сожалению, мы надеялись на большее и разочарованы… И теперь, когда мы знаем об этом, единственное, что нам остается – покинуть это здание. Если вы хотите – мы покинем и Микоген!

На лице старика появилась страдальческая гримаса. Когда Дорс закончила, он обратился к Селдону:

– Этот робот, которого ты видишь – символ для нас. Символ всего, что мы потеряли и до сих пор не имеем, вот уже тысячи лет… Но мы не забыли. Мы верим, что наступит тог день, когда мы вернемся туда! Этот робот – единственное, что осталось у нас от прекрасного прошлого… Да, он мертв – для нас мертв, но для твоей женщины… он всего лишь «груда металла». Ты разделяешь ее мнение, соплеменник Селдон?

Селдон постарался объяснить:

– Мы принадлежим обществу, которое не связывает себя… так тесно с тысячелетним прошлым. Мы даже не знаем, что нас связывает с нашим древним Миром. Мы живем настоящим. Мы воспринимаем это настоящее, как результат всего прошлого опыта поколений. Разумеется, мы понимаем умом ваши чувства. Понимаем, что может означать для вас этот символ. У нас один взгляд на это, у вас – другой. Для нас ваш робот – мертвая груда металла.

– А теперь, – повторила Дорс, – мы уходим!

– Вы не уйдете. Придя сюда, вы совершили преступление. Вы совершили преступление с нашей точки зрения, – его губы искривились в жесткой ухмылке, но это наша территория, и на ней мы даем определение поступкам. Ваш поступок заслуживает смерти!

Не веря своим ушам, Дорс уточнила:

– Вы собираетесь расстрелять нас?!

Жесткая гримаса сменилась презрительной миной. Теперь старец обращался только к Селдону:

– За кого ты нас принимаешь, соплеменник Селдон? Наша культура такая же древняя, как и твоя; такая же многообразная, цивилизованная и гуманная. Я не вооружен.

Вы будете испытаны. Если вас признают виновными – будете казнены по закону: быстро и безболезненно! Если попытаетесь уйти сейчас – не стану препятствовать! Помните об одном – там, внизу, много Братьев. Значительно больше, чем когда вы входили. Они возмущены вашим поступком. С вами расправятся; я уже не смогу остановить их! В нашей истории бывали случаи, когда соплеменники погибали от рук разъяренной толпы – уверяю вас – это не самая легкая смерть и, разумеется, не самая безболезненная!

– Нас предупреждал Открытое Небо Второй, – сказала Дорс и саркастически добавила: – Это не делает чести вашей многообразной, цивилизованной и гуманной культуре.

– Толпой людей иногда управляют страсти, соплеменник Селдон, – парировал Властелин Солнца. – Даже если это противно их гуманному началу. И это справедливо для любой культуры. Твоя женщина, если она историк, должна знать об этом!

– Давайте рассуждать здраво, – предложил Селдон. – Вы облачены властью здесь, на Микогене, но вы не можете распоряжаться нашей жизнью – мы из Внешнего Мира! Мы принадлежим Империи и подчиняемся ее законам. Власть Императора – выше официальной власти в секторах.

Старик мрачно заметил:

– Это правило записано на бумаге, на голографических экранах, но не больше! Мы говорим не об этом. У Высшего Старейшины есть право вершить суд, не все зависит от воли Императора!

– Согласен. Но лишь в том случае, когда речь идет о ваших подданных! Другое дело – выходцы из Внешнего Мира.

– Это утверждение сомнительно. Соплеменник Хьюммен доставил вас сюда как беглецов. Насколько мы понимаем, вы скрываетесь от законных властей Империи. Станет ли он гневаться, если мы выполним эту работу за них?

– Разумеется! – доказывал Селдон. – Даже если мы преступники, он, и только он вправе казнить или миловать нас. Позволить вам сделать это – означало бы нанести урон императорскому могуществу и авторитету. Император не может допустить подобного прецедента. Неважно, в какой степени он нуждается в продуктах, выращиваемых на ваших фермах. Восстановление попранной прерогативы – важнее! Неужели вы хотите, чтобы были уничтожены ваши фермы, разрушен Сакраториум, осквернены Сестры? Подумайте, Властелин Солнца!

Старик снова холодно улыбнулся.

– Ты прав. И, кажется, я нашел отличный выход. После суда мы передадим вас императорским властям. Они будут благодарны нам за предоставленную возможность покарать преступников. Вас устраивает такой вариант?

Селдон и Дорс молча переглянулись.

Властелин Солнца заметил:

– Я вижу, что вы отдаете предпочтение второму варианту… Однако, у меня сложилось впечатление, что он не намного превосходит первый!

– Вы совершенно правы, – прозвучал новый голос. – Поэтому есть смысл поискать третий вариант!

Глава 59

Дорс первая узнала вошедшего. Может быть потому, что надеялась на его появление.

– Хьюммен! – воскликнула она. – Какое счастье, что ты отыскал нас. Я мечтала о твоем появлении с того момента, когда поняла, что не смогу защитить Хари от… – она широко развела руки, – «этого».

Улыбка Хьюммена была сдержанной, она не нарушила привычной суровости его лица.

Четтер выглядел немного утомленным…

– Дорогая моя, я всегда готов к подобным происшествиям, но не всегда удается успеть вовремя. Когда я оказался в секторе, мне пришлось добывать хитон, красную перевязь, не говоря уже о наголовнике. Если бы я смог, то положил бы этому конец раньше! Надеюсь, что не совсем опоздал?!

Властелин Солнца оправился от болезненного шока. Он овладел голосом и спокойно и величаво поинтересовался:

– Как ты попал сюда, соплеменник Хьюммен?

– Верховный Старейшина, – это было нелегко! Но, как любит говорить соплеменница Венабили, я очень влиятельный человек! К счастью, горожане еще не забыли, кто я и что сделал для Микогена! Кроме того, вы забыли, что я являюсь почетным Братом.

– Я ничего не забыл. Но даже самые великие заслуги не могут извинить того, что произошло. В самое сердце Микогена прорвались соплеменник и соплеменница. Большего преступления не бывает! Мы – не беспамятные, ваши заслуги будут учтены… Но это распространяется только на тебя. Эти двое должны умереть, либо попасть в руки Императора.

– Но ведь я тоже здесь, или это не вина?!

– Для тебя, персонально, как для почетного Брата я… могу… посмотреть на это снисходительно…

– Вы рассчитываете на награду Императора? На какие-нибудь уступки с его стороны? Может быть вы уже договорились с ним или с шефом Императорской Ставки Эдо Демерзелем?

– Это не повод для обсуждения!

– Восхитительно! Ладно, я не стану спрашивать – что вам обещал Император, вряд ли он пообещал много… В наше убогое время – что он может вам предложить?! Позвольте мне сделать предложение. Эта пара объяснила вам; что они – ученые?

– Они объяснили…

– Они – настоящие ученые! Они не солгали. Историк и математик. Они пытаются объединить свои знания и способности и алгоритмизировать историю. Сложную комбинацию двух наук они называют психоисторией.

– Я ничего не знаю об этой науке, и не желаю знать! Ни одно из учений соплеменников не представляет для нас ни малейшей ценности!

– И все-таки, – убеждал старика Хьюммен. – Советую вам дослушать!

Хьюммену потребовалось всего пятнадцать минут для сжатого изложения возможностей организации естественных законов общества (а у него была удивительная способность выделять суть проблемы) таким образом, чтобы получить возможность предвидеть, предсказывать ход событий с заранее определенной вероятностью. Когда он закончил. Властелин Солнца Четырнадцатый, слушавший с каменным выражением лица, вымолвил:

– Обыкновенная спекуляция – вот мой ответ!

Селдон едва сдержался. И когда он уже собирался возразить, рука Хьюммена деликатно, но твердо опустилась на его колено.

Заговорил Хьюммен:

– Вполне возможно. Верховный Старейшина, но Император думает иначе. Нам не следует обсуждать точку зрения Императора и его первого приближенного – Демерзеля. Они очень хотят заполучить этих двух ученых. Из-за этого мы и пытались спрятать их. Мне не верится в то, что вы захотите сделать черную работу за Демерзеля.

– Они совершили преступление… – начал старик.

– Да! Мы знаем. Верховный Старейшина, но их поступок расценивается как преступление только потому, что таково ваше желание.

– Их поступок задел нашу Веру, наши чувства…

– А теперь, представьте себе, какой урон будет нанесен психоистории, если эта наука попадет в хищные лапы Демерзеля. Безусловно, я допускаю, что психоистория может оказаться бесполезной… Но, допустим, хоть на одно мгновение, что это – не так, и что она попала в распоряжение Императора…

Тогда предвидение будущего станет реальностью. В руки Императора попадет мощнейший инструмент, которым воспользуются лишь для укрепления безграничной личной власти.

– И?

– У вас есть сомнения в том, что официальные структуры Трантора будут стремиться к еще большей централизации власти? Задумайтесь над тем, что уже сейчас огромное количество Миров, известных человечеству, является лишь придатком Империи. Они не распоряжаются собой. Пока еще тенденции к децентрализации есть. Пусть слабые, но все-таки… Даже здесь, на Транторе, ваш сектор – отличное, доказательство этому! Вы, как Верховный Старейшина, управляете сектором, и Империя не вмешивается в этот процесс. При этом, Микоген не исключение! Как долго это продлится, если человеку, подобному Демерзелю, представится возможность предвидения будущего и влияния на ход истории?

– Недоказанные умозаключения… – произнес Властелин Солнца Четырнадцатый. – Однако, они вызывают известные опасения…

– С другой стороны, если этим двоим ученым удастся завершить работу? Вы скажете: маловероятно, но вряд ли они забудут о том, что именно вы оказали им помощь. Скорее всего, они смогут сделать таким образом, что бы предвидение будущего обеспечит полную самостоятельность Микогену, возврат к Потерянному Миру. А если эти двое забудут вашу доброту, обещаю вам, что я им напомню.

– Хорошо… – начал старик.

– Продолжим! – перебил его Хьюммен. – Нетрудно догадаться, что сейчас творится в вашей душе… Из всех соплеменников меньше всего я бы доверял Демерзелю. Даже если шансы психоистории малы (я должен быть предельно откровенен с вами, иначе я бы потерял уважение к самому себе) они, все-таки, не равны нулю. И если это приблизит вас к мечте о Потерянном Мире, что может быть для вас важнее этого?! Теперь послушайте дальше – я дал вам обещание, а мое слово – не пустой звук! Взвесьте все сказанное! Выбирайте между единственным шансом и полной безнадежностью.

Наступила гнетущая тишина. Потом заговорил старик:

– Не знаю, как это у тебя получается, соплеменник Хьюммен, но при каждой нашей встрече тебе удается заставить меня делать то, чего я не хочу делать!

– Я хоть раз подвел вас, Верховный Старейшина?

– Но никогда прежде шансы не были так малы!

– Зато, в случае успеха, огромный выигрыш! Одно компенсирует другое.

Властелин Солнца кивнул головой.

– Ты прав! Забирай этих двоих и увези их из Микогена. У меня единственная просьба – они не должны больше попадаться мне на глаза, пока не завершат работу. Надеюсь, что я до этого не доживу!

– Как знать. Верховный Старейшина! Ваш народ терпеливо ждал около двенадцати тысяч лет. Что в сравнении с этим временем – какие-нибудь пара сотен лет?

– Если бы моя воля – я бы не стал ждать и одного мгновения. Но мой народ будет ждать столько, сколько потребуется, – он величественно поднялся и сказал: – Я очищу путь! Забирай их и уходи!

Глава 60

И снова они двигались по туннелю. Однажды Селдон и Хьюммен совершили подобную поездку, когда бежали из Императорского сектора в Стрилинговский Университет. Туннель был другой. Теперь они покидали Микоген и направлялись…

Селдон не знал – куда. Лицо Хьюммена было словно высечено из гранита и не располагало к расспросам. Хьюммен занял одно из двух передних кресел, справа от него оставалось свободное место. Селдон и Дорс расположились на двух задних.

Селдон улыбнулся Дорс, которая выглядела подавленной.

– Как хорошо опять надеть нормальную одежду, верно?

– Знаешь, после того что мы пережили, – она говорила очень искренне и убежденно, – я никогда не смогу надеть хитон или наголовник… Мне кажется, что я не смогу без отвращения смотреть на лысых…

Вопрос, который не решался задать Селдон, задала Дорс:

– Четтер, – в ее голосе звучала обида и раздражение, – почему ты не объясняешь – куда мы направляемся?!

Он повернул голову и мрачно посмотрел на обоих:

– В одно место, – и, не без издевки, добавил: – где вам не удастся попасть в беду. Правда, я сомневаюсь, что такое место существует!

Дорс сразу же начала каяться в грехах:

– Ты прав, Четтер! Моя вина… Тогда, в Университете и здесь, на Микогене… И хоть в этот раз я была вместе с ним… Надо было отговорить, не пускать…

– Я слишком упрям! – тепло вступился Селдон. – Дорс не виновата.

Хьюммен не пытался упрекать. Он просто сказал:

– Насколько я понял, ты просто хотел увидеть робота. Почему? Можешь мне объяснить?

Селдон почувствовал как краснеет.

– Я ошибся, Хьюммен. Рассчитывал увидеть совсем другое. Если бы я только знал – что находится в «орлином гнезде»… Я бы никогда не решился на риск. Это полное фиаско…

– А что же ты рассчитывал увидеть, Селдон? Пожалуйста, объясни мне! Нам предстоит долгое путешествие, времени хватит.

– Дело в том, Хьюммен, что у меня появилась идея… Если бы существовал робот-гуманоид, действующий не одно тысячелетие, и если бы он находился в Сакраториуме… Робота мы увидели, но он был металлический, мертвый – просто символ. Если бы я это знал…

– Ну, если бы мы все знали – не было бы нужды задаваться вопросами и искать на них ответы. А где ты взял информацию о человекоподобных роботах? Понятно, что никто из микогенцев не мог сказать о них, значит, источник один – их Книга! Верно?

– Да.

– А как тебе удалось ее заполучить?

Селдон помолчал, потом буркнул:

– Это такая постыдная история…

– Меня не легко смутить, Селдон. Рассказывай!

И когда Селдон поведал о своем злосчастном приключении, лицо Хьюммена просветлело от едва заметной улыбки. Он начал выговаривать Селдону:

– А тебе не пришло в голову, что все это подстроено? Ни одна Сестра никогда бы не решилась на такой поступок… если бы не приказ!

Селдон нахмурился и резко возразил:

– Знаешь, все это не так очевидно, как тебе кажется… Люди часто совершают странные поступки! Тебе легко издеваться теперь. А тогда ни у Дорс, ни у меня не было достаточной информации. Если ты не хочешь, чтобы я замолчал, постарайся меня избавить от насмешек!

– Согласен, старина! Я воздержусь от замечаний. Да, кстати, надеюсь, что книга не у тебя?

– Нет, конечно. Властелин Солнца забрал ее.

– Как много ты успел прочитать?

– Небольшую часть – времени не хватило! Это колоссальная книга, и… наискучнейшая!

– Я знаю! Думаю, что я прочел больше тебя. Она не только скучная – все, что в ней написано – сплошная выдумка. Весьма одностороннее изложение представлений официального микогенского общества об истории, лишенное здравого смысла и логики. Пожалуй, она лучше, чем что-либо, дезинформирует соплеменников об истинном положении вещей. Что именно о роботах заинтересовало тебя?

– Я уже говорил. Они упоминают человекообразных роботов. Роботов, которые внешне не отличаются от людей.

– Сколько их было? – спросил Хьюммен.

– Там не говорилось. Во всяком случае, я не дошел до этого места. Может быть, всего несколько экземпляров, но об одном из них в Книге упоминается как о «Ренегате». Мне показалось, что это имя носит отрицательное значение. Правда, я не знаю значения слова.

– Почему ты мне не рассказал об этом, – удивилась Дорс. – Если бы ты поделился, я могла бы объяснить. Это очень древнее слово, оно означает предательство. Древние были подвержены страхам в связи с этим словом. Предатель, так или иначе, стыдился своих поступков, ренегат же гордился предательством.

Хьюммен пытался возразить:

– Я восхищен твоими знаниями древних языков, Дорс, но если Ренегат действительно существует, если это гуманоид, то совершенно очевидно, что Старейшины не стали бы помещать в своем святилище предателя, – врага!

Селдон признался:

– Я не знал значения слова, но понял из книги, что «Ренегат» ассоциируется у микогенцев с предателем. Я решил, что они содержат его как свидетельство своего триумфа!

– Было ли какое-нибудь указание в книге на то, что Ренегат был повергнут?

– Нет… Возможно, я пропустил это место…

– Вряд ли! Любая победа микогенцев смакуется от страницы к странице!

– Кроме того, я встретил еще одно упоминание о Ренегате, – не без внутреннего колебания признался Селдон, – только не уверен, что правильно понял…

– Я же говорю, – перебил Хьюммен, – книга бестолковая!

– И все-таки, мне показалось, что они убеждены в способности Ренегата улавливать человеческие эмоции… перехватывать их.

– Любой более-менее выдающийся политик может обладать этим свойством, – пожав плечами, возразил Хьюммен. – Это называется – харизма, когда срабатывает.

Селдон вздохнул.

– Хотелось бы верить, что речь шла именно об этом… Кажется, я бы многое отдал за то, чтобы, отыскать этого древнего гуманоида и задать ему ряд вопросов.

– Для чего? – спросил Хьюммен.

– Для того, чтобы лучше понять изначальное галактическое общество, состоящее из нескольких Миров. На примере такой миниатюрной Галактики можно было бы попытаться вывести законы психоистории…

– А ты уверен в том, что получил бы достоверную информацию? Спустя тысячи лет, можно ли доверять памяти робота? За это время объем его памяти мог разрушиться…

– Верно! – неожиданно вступила в разговор Дорс. – Примерно то же, что происходит с компьютерными записями, помнишь, я тебе говорила? С течением времени ячейки его памяти могли переполниться, разрушиться, информация – затереться… Ты можешь извлечь информацию какой угодно давности, но чем древнее она – тем менее достоверна; неважно, о чем идет речь!

Хьюммен кивнул.

– Это основополагающий принцип информатики!

– Нельзя ли предположить, – задумчиво произнес Селдон, – что часть информации, самой важной, может быть защищена? Если мы имеем дело с очень большими объемами, то чем больше объем, тем надежнее защищаются отдельные его части?

– Ключ к пониманию – слово «отдельные». То, что могло быть описано (иными словами – сохранено) в Книге может не представлять для тебя ни малейшего научного интереса. И, наоборот, туда не вошла информация, которая необходима тебе. Аналогично и с памятью робота.

Селдон разочарованно развел руками:

– За что бы я ни хватался в поисках ответа, все пути приводят в тупик… Стоит ли продолжать, в таком случае…

– Сейчас все может казаться безнадежным, – Хьюммен говорил совершенно безразличным тоном, – но вот появляется гениальный человек, которого выдвигает само время, и все меняется. Тебе необходимо время! Кажется, мы подъезжаем к стоянке. Давайте-ка выйдем и перекусим.

После обеда (показавшегося после Микогена весьма посредственным), Селдон признался:

– Ты кажется, считаешь меня тем самым гением, которого выдвинуло время! А вдруг я не тот человек?

Хьюммен согласился:

– Все может быть! Но я не знаю другого. Альтернативы нет! Следовательно, я могу надеяться только на тебя!

Селдон печально вздохнул.

– Знаешь, меня это начинает все больше и больше захватывать…

Паровые штольни

Амариль, Юго – …математик, второй после Хари Селдона, внесший значительный вклад в детальную разработку психоистории. Именно он…

Однако условия, в которых прошла его молодость, еще более драматичны, чем его судьба как ученого. Рожденный в семье низшего сословия, в одном из секторов древнего Трантора – Дахле, он был обречен на прозябание.

Счастливый случай, познакомивший двух математиков, позволил ему…

Галактическая энциклопедия.

Глава 61

Император Галактики чувствовал себя истощенным – психически истощенным.

Его губы устали от бесконечных благосклонных улыбок, которые он был обязан выдавливать из себя через определенные промежутки времени. Ему ломило шею от нескончаемых поворотов головы, когда он вынужден был изображать заинтересованность то в одном собеседнике, то в другом. Его уши болели от бесчисленных излияний, которые он обязан был выслушивать. Все его тело ныло от невероятно большого числа вставаний, необходимых для приветствия и протягивания руки навстречу входящим гостям. Все это составляло его постоянные обязанности при встрече Мэров, Вице-королей и Министров, их жен, мужей со всех частей Трантора и, что было еще хуже, из всех уголков Галактики. Тысячи гостей, все в разнообразных одеждах – от витиевато-украшенных до диковинных. Он должен был воспринимать резавшее слух бесконечное разнообразие акцентов, трудно переносимое из-за желания говоривших – следовать изысканным традициям Галактической Вселенной. Самым отвратительным было то, что Императору надлежало помнить содержание огромного числа обязательств, условностей, соглашений – часто с трудом разбирая услышанное. Весь церемониал был запротоколирован – все взгляды… жесты… При этом Демерзель неусыпно следил, чтобы все неуклонно соблюдалось.

Да – это участь всех Императоров. Разумеется, все это было предписано первому человеку нации не без его одобрения и согласия. Демерзель, разумеется, сказал бы, что у него обо всех гостях все записано и зафиксировано. Возможно, возможно…

Счастливчик – этот Демерзель! Император не мог покинуть Дворец и то пространство, которое относилось к его резиденции. Демерзель же мог отправиться в любую точку Галактики. Император был всегда на виду, всегда окружен свитой, его обступали бесчисленные визитеры: просто влиятельные или особо влиятельные. Демерзель оставался незамеченным, он никогда не позволял себе появляться на землях Дворца. Он был неслышен, невидим (поэтому вдвойне опасен). Если можно так сказать, Император, облеченный безграничной властью и привилегиями, оставался «внутренним» человеком. Демерзель же – человеком «внешним», не отмеченным ни титулом, ни наградами, но, фактически, всемогущим. Это забавляло Императора.

Иногда он размышлял над тем, что может наступить такой момент, когда без предупреждения, без объявления своих намерений – он арестует Демерзеля, посадит его в тюрьму, сошлет в ссылку, подвергнет пытке или просто – уничтожит. И вот тогда, после этого многовекового добровольного заточения он будет избавлен от этих изнурительных приемов, этикета, условностей… Он понимал, что вряд ли удастся сохранить власть в Галактике, даже на самом Транторе, но уж здесь – на территории Дворца и окрестностей – у него будет подлинная полная власть! Мечты проходили, и он понимал их бесполезность. Демерзель служил его отцу, и Клеон не мог вспомнить случая, когда бы тот обходился без его помощи. Демерзель знал все, умел всем распорядиться, умел все сделать. Более того, когда что-нибудь случалось – именно Демерзель отвечал за все, во всем был виноват. Император был недосягаем для критики, ему нечего было бояться – кроме дворцового переворота и покушения со стороны соседей и близких. И именно Демерзель мог предотвратить и эту, единственную, опасность. От мысли, что он останется без Демерзеля, Императора пробрала дрожь. Разумеется, были императоры, правящие лично, у них были бездарные премьеры и министры, занимающие престижные должности, но они как-то управлялись… Клеон не мог. Он нуждался в Демерзеле. Теперь ему казалось странным: как он мог, еще минуту назад, мечтать об избавлении от этого человека. Это было невозможно, исключено… И неважно, насколько изобретательно он, Клеон, все обставит – Демерзель узнает, почувствует… Клеон умрет раньше.

Может быть даже, Демерзель займет его трон. А может быть, начнет служить новому Императору… Или, все-таки, искушение – самому сесть на трон – окажется сильнее? Нет… Никогда! У него слишком много врагов…

Если Демерзель попытается распространить свою власть на весь Мир – удача и везение покинут его. Клеон был уверен в этом. Он чувствовал, что это неоспоримо.

И это означало, что пока Клеон принимал правила игры – он был в безопасности:

Демерзель будет верно служить, не пытаясь удовлетворить собственные амбиции. В эту минуту появился сам Демерзель. Одет он был настолько строго и просто, что Клеон невольно смутился из-за великолепия и роскоши собственного платья. Причем, это чувство не возникало у Владыки наедине с собой, только в присутствии Демерзеля.

– Демерзель, – признался Император Галактики, – я устал!

– Церемониал обременителен, Сир, – пробормотал Демерзель.

– Тогда зачем я должен подвергать себя этой муке каждый вечер?

– Не каждый, но довольно часто. Это дает возможность подданным видеть Вас, и быть замеченными Вашим Величеством. Все это позволяет сохранять спокойствие в Империи.

– Империя сохраняет спокойствие под давлением власти, – мрачно заметил Клеон. – Полагаю, что пришло время управлять улыбкой, медалями и наградами!

– Совершенно справедливо! Если все это обеспечивает равновесие в Империи – нельзя пренебрегать и подобными способами. Ваше царствование проходит спокойно, Ваше Величество.

– Ты – знаешь почему! Потому что ты – на моей стороне. Моя заслуга лишь в том, что я способен оценить твою незаменимость. – Он лукаво взглянул на Демерзеля. – Мой сын не годится в преемники. Он не слишком одарен. Что, если я сделаю тебя своим наследником?

Демерзель холодно возразил:

– Сир, это невозможно! Я никогда не смогу посягнуть на трон и на права законного наследника. Кроме того, если я огорчил Ваше Величество – прикажите наказать меня. Император, я полагаю, что ничто не заслуживает большего наказания, чем посягательство на императорскую власть!

Клеон расхохотался.

– Такая высокая оценка значения трона, Демерзель, исключает любую мысль о наказании… Давай поговорим о чем-нибудь! Скоро я отправлюсь ко сну, но, пока я еще не готов к спальной церемонии – давай поболтаем!

– О чем, Сир?

– О чем-нибудь… Хоть об этом… математике, придумавшем психоисторию, ты помнишь… Сегодня за обедом я вспомнил про него. Вот интересно: что, если психоисторический анализ подскажет способ оставаться императором и обходиться без церемоний?

– Все-таки, я полагаю, Сир, что даже самый умный психоисторик не сможет вообразить подобного!

– Тогда расскажи мне последние новости про него. Он все еще среди этих лысых микогенцев? Ведь ты обещал мне, что уберешь его оттуда.