61

 
      Император Галактики чувствовал себя истощенным – психически истощенным. Его губы устали от бесконечных благосклонных улыбок, которые он был обязан выдавливать из себя через определенные промежутки времени. Ему ломило шею от нескончаемых поворотов головы, когда он вынужден был изображать заинтересованность то в одном собеседнике, то в другом. Его уши болели от бесчисленных излияний, которые он обязан был выслушивать. Все его тело ныло от невероятно большого числа вставаний, необходимых для приветствия и протягивания руки навстречу входящим гостям. Все это составляло его постоянные обязанности при встрече Мэров, Вице-королей и Министров, их жен, мужей со всех частей Трантора и, что было еще хуже, из всех уголков Галактики. Тысячи гостей, все в разнообразных одеждах – от витиевато-украшенных до диковинных. Он должен был воспринимать резавшее слух бесконечное разнообразие акцентов, трудно переносимое из-за желания говоривших – следовать изысканным традициям Галактической Вселенной. Самым отвратительным было то, что Императору надлежало помнить содержание огромного числа обязательств, условностей, соглашений – часто с трудом разбирая услышанное. Весь церемониал был запротоколирован – все взгляды… жесты… При этом Демерзел неусыпно следил, чтобы все неуклонно соблюдалось. Да – это участь всех Императоров. Разумеется, все это было предписано первому человеку нации не без его одобрения и согласия. Демерзел, разумеется, сказал бы, что у него обо всех гостях все записано и зафиксировано. Возможно, возможно… Счастливчик – этот Демерзел! Император не мог покинуть Дворец и то пространство, которое относилось к его резиденции. Демерзел же мог отправиться в любую точку Галактики. Император был всегда на виду, всегда окружен свитой, его обступали бесчисленные визитеры: просто влиятельные или особо влиятельные. Демерзел оставался незамеченным, он никогда не позволял себе появляться на землях Дворца. Он был неслышен, невидим (поэтому –вдвойне опасен). Если можно так сказать, Император, облеченный безграничной властью и привилегиями, оставался «внутренним» человеком. Демерзел же – человеком «внешним», не отмеченным ни титулом, ни наградами, но, фактически, всемогущим. Это забавляло Императора. Иногда он размышлял над тем, что может наступить такой момент, когда без предупреждения, без объявления своих намерений – он арестует Демерзела, посадит его в тюрьму, сошлет в ссылку, подвергнет пытке или просто – уничтожит. И вот тогда, после этого многовекового добровольного заточения он будет избавлен от этих изнурительных приемов, этикета, условностей… Он понимал, что вряд ли удастся сохранить власть в Галактике, даже на самом Транторе, но уж здесь – на территории Дворца и окрестностей – у него будет подлинная полная власть! Мечты проходили, и он понимал их бесполезность. Демерзел служил его отцу, и Клеон не мог вспомнить случая, когда бы тот обходился без его помощи. Демерзел знал все, умел всем распорядиться, умел все сделать. Более того, когда что-нибудь случалось – именно Демерзел отвечал за все, во всем был виноват. Император был недосягаем для критики, ему нечего было бояться – кроме дворцового переворота и покушения со стороны соседей и близких. И именно Демерзел мог предотвратить и эту, единственную, опасность. От мысли, что он останется без Демерзела, Императора пробрала дрожь. Разумеется, были императоры, правящие лично, у них были бездарные премьеры и министры, занимающие престижные должности, но они как-то управлялись… Клеон не мог. Он нуждался в Демерзеле. Теперь ему казалось странным: как он мог, еще минуту назад, мечтать об избавлении от этого человека. Это было невозможно, исключено… И неважно, насколько изобретательно он, Клеон, все обставит – Демерзел узнает, почувствует… Клеон умрет раньше. Может быть даже, Демерзел займет его трон. А может быть, начнет служить новому Императору… Или, все-таки, искушение – самому сесть на трон – окажется сильнее? Нет… Никогда! У него слишком много врагов… Если Демерзел попытается распространить свою власть на весь Мир – удача и везение покинут его. Клеон был уверен в этом. Он чувствовал, что это неоспоримо. И это означало, что пока Клеон принимал правила игры – он был в безопасности: Демерзел будет верно служить, не пытаясь удовлетворить собственные амбиции. В эту минуту появился сам Демерзел. Одет он был настолько строго и просто, что Клеон невольно смутился из-за великолепия и роскоши собственного платья. Причем, это чувство не возникало у Владыки наедине с собой, только в присутствии Демерзела.
      – Демерзел, – признался Император Галактики, – я устал!
      – Церемониал обременителен, Сир, – пробормотал Демерзел.
      – Тогда зачем я должен подвергать себя этой муке каждый вечер?
      – Не каждый, но довольно часто. Это дает возможность подданным видеть Вас, и быть замеченными Вашим Величеством. Все это позволяет сохранять спокойствие в Империи.
      – Империя сохраняет спокойствие под Давлением власти, – мрачно заметил Клеон. – Полагаю, что пришло время управлять улыбкой, медалями и наградами!
      – Совершенно справедливо! Если все это обеспечивает равновесие в Империи – нельзя пренебрегать и подобными способами. Ваше царствование проходит спокойно, Ваше Величество.
      – Ты – знаешь почему! Потому что ты – на моей стороне. Моя заслуга лишь в том, что я способен оценить твою незаменимость. – Он лукаво взглянул на Демерзела.
      – Мой сын не годится в преемники. Он не слишком одарен. Что, если я сделаю тебя своим наследником? Демерзел холодно возразил:
      – Сир, это невозможно! Я никогда не смогу посягнуть на трон и на права законного наследника. Кроме того, если я огорчил Ваше Величество – прикажите наказать меня. Император, я полагаю, что ничто не заслуживает большего наказания, чем посягательство на императорскую власть! Клеон расхохотался.
      – Такая высокая оценка значения трона, Демерзел, исключает любую мысль о наказании… Давай поговорим о чем-нибудь! Скоро я отправлюсь ко сну, но, пока я еще не готов к спальной церемонии – давай поболтаем!
      – О чем, Сир?
      – О чем-нибудь… Хоть об этом… математике, придумавшем психоисторию, ты помнишь… Сегодня за обедом я вспомнил про него. Вот интересно: что, если психоисторический анализ подскажет способ оставаться императором и обходиться без церемоний?
      – Все-таки, я полагаю, Сир, что даже самый умный психоисторик не сможет вообразить подобного!
      – Тогда расскажи мне последние новости про него. Он все еще среди этих лысых майкогенцев? Ведь ты обещал мне, что уберешь его оттуда.
      – Да, верно. Ваше Величество, – обещал. Кое-что в этом направлении мне удалось.
      Однако, должен признаться, я потерпел неудачу…
      – Неудачу?! – Император позволил себе нахмуриться. – Я недоволен!
      – О, нет. Сир! Я планировал вынудить его на незаконный поступок, за совершение которого должно было последовать наказание на Майкогене. В этом случае, он был бы вынужден апеллировать к Императору и оказался бы в наших руках.
      Достаточно было одного поступка – серьезного для майкогенцев – и совершенно безобидного с нашей точки зрения. Мне удалось скрыть свою роль в предприятии.
      Это была тонкая игра,Сир!
      – Не сомневаюсь, – согласился Клеон, – но ты потерпел неудачу. Неужели Мэр Майкогена…
      – Его называют Верховным Старейшиной, Сир.
      – Никогда не мог запомнить титулы! Так, что же? Этот Верховный Старейшина отказался помочь?
      – Напротив, Сир. Он согласился, и математик Селдон довольно скоро попался в ловушку.
      – В чем же дело?
      – Ему позволили покинуть Сектор…
      – Почему? – Клеон почти негодовал.
      – Я не уверен, Сир, но предполагаю, что кто-то предложил более высокую цену.
      – Кто? МэрВии?!
      – Возможно, Сир, но я не уверен. Вия находится под неусыпным контролем. Если бы они заполучили математика, я бы знал об этом. Недовольство сошло с лица Императора. Теперь он был в ярости.
      – Демерзел! Очень плохо! Я недоволен! Подобные оплошности наводят меня на мысль о том, что ты перестал соответствовать занимаемому при дворе положению! Какие же меры мы предпримем против Майкогена? Они оказали сопротивление императорской воле! Дермезел низко поклонился, признавая гнев Владыки, но твердым тоном возразил:
      – Выступать сейчас против Майкогена, Сир – это безумие! Большая ошибка. Раскол к которому она приведет – на руку Вие.
      – Но мы же должны предпринять что-то?!
      – Возможно, и нет, Сир. Все не так плохо, как кажется.
      – Не понимаю тебя…
      – Должно быть, Вы помните, Ваше Величество, что математик сомневался в прикладном значении своей теории?
      – Разумеется, я помню, но это ничего не меняет.
      – Возможно, и так. Но если ему удастся все-таки найти практическое применение своим выкладкам, мы выиграем больше, Сир! А в том, что математик прилагает вполне определенные усилия к этому – я абсолютно уверен. Его странное поведение на Майкогене, как я понял, было результатом этих попыток. В таком случае – для нас полезнее предоставить его самому себе. Иначе мы можем воздвигнуть препятствия на пути его продвиженияк цели.
      – Согласен! Но только в том случае, если Вия не опередит нас.
      – Этого не произойдет. Ваше Величество, я позабочусь об этом.
      – Так же, как ты позаботился о его выдаче нам?!
      – Ошибок больше не будет, Сир, – холодно заверил Демерзел. Император многообещающе проговорил:
      – Демерзел, лучше бы тебе выполнить обещание. Я не намерен впредь прощать промахи! – Потом жалобным голосом добавил: – Боюсь, что сегодняшняя ночь будет бессонной…
 

62

 
      Джират Тисалвер с Дахла был невысоким. Его макушка едва доставала до носа Селдона. Но он не испытывал неловкости из-за этого. У него были приятные, выразительные черты. Очаровательная улыбка, густые черные усы и пушистые черные кудри. Вместе с женой и дочерью-подростком он занимал небольшую квартирку из нескольких комнат, очень чистенькую, но совершенно не обставленную. При первой встрече он заявил:
      – Господин Селдон и госпожа Венабили, я не смогу предоставить вам тех удобств, к которым вы привыкли. Никакой роскоши! Дахл вообще очень беден. Ну, а мы с женой не из высшего сословья.
      – Тем больше наша признательность, – вежливо ответил Селдон.
      – Не стоит благодарности, мистер Селдон. Мистер Хьюммен позаботился о щедром вознаграждении. Это существенное подспорье для нашего скромного бюджета. И с кредитками вы не испытаете трудностей. Селдон вспомнил последние слова Хьюммена:
      – Это уже третье место, которое я выбрал для твоего убежища. Первые два были, практически, недосягаемы для императорских властей, но находились под наблюдением, потому что пребывание там было логичным. Новое место – отличается! Бедный уголок Трантора, непримечательный, но и плохо защищенный!
      Вполне вероятно, что ни Демерзел ни Император не предполагают, что ты можешь находиться там. Ты обещаешь мне, что постараешься избегать осложнений?
      – Я постараюсь, Четтер, – несколько подавлено пообещал Селдон. – Ты, наверное, думаешь, что я только и делаю, что гоняюсь за приключениями. Поверь, я лишь ищу возможные пути разгадки головоломки!
      – Я прекрасно понимаю, – согласился Хыоммен. – Твоя любознательность уже привела тебя на Внешнюю Окраину в Стрилинговском Секторе; в «орлиное гнездо» на Майкогене. Остается только гадать, что может произойти на Дахле… Что же касается Вас, доктор Венабили, я не сомневаюсь в вашем желании уберечь Селдона, но нужно быть более внимательной. Вы должны четко представлять, что он – самая важная фигура на Транторе… в Галактике. Не забывайте об осторожности!
      – Я, как и прежде, буду делать все возможное, – Дорс была задета.
      – А что касается семьи, которая приютит вас, у них есть причуды, но они очень хорошие люди. Я уже имел с ними дело, раньше. Постарайтесь не причинять им хлопот. Тисалвер не производил впечатления человека, обремененного чьим-то присутствием. Он был явно доволен своими новыми жильцами и не скрывал своего расположения. Причем, это было искренне и вовсе не связано с наличием у гостей кредиток. Он никогда не покидал пределов Дахла, и мог часами слушать рассказы Селдона и Дорс. И его жена, вечно улыбающаяся и приветливая, и их дочь, с засунутым в рот пальцем и любопытно заглядывающая в щель их комнаты, – все семейство с нетерпением ждало все новых и новых рассказов. Обычно семья собиралась после обеда и ждала, когда же Селдон и Дорс начнут новую историю. Пища, кстати, была сытной, и, даже после изысканной майкогенской кухни, вполне сносной. «Стол» представлял собой длинную полку закрепленную на одной из стен, а есть было принято, стоя. Весьма деликатные расспросы Селдона внесли ясность этот вопрос: на Дахле такой обычай существовал повсеместно. Конечно, как объяснила госпожа Тисалвер, высшие правительственные служащие могли себе позволить общепринятые удобства – кресла, например (она называла их «полками для тела») – но среди низкого сословья такое было не принято. И, чем больше они осуждали роскошь во всех ее проявлениях, тем с большим интересом и восторгом впитывали рассказы о матрацах на ножках, кушетках и гардеробах и, особенно, о всевозможных столах. С огромным любопытством семейство восприняло описание майкогенских обычаев. При этом Джират, самодовольно поглаживая кудри, всем своим видом дал понять, что скорее согласился бы на выхолащивание, чем на депиляцию. Госпожа Тисалвер с возмущением отнеслась к раболепствованию Сестер и решительно отказалась поверить, что такое возможно. Больше же всего их заинтересовали рассказы об Императорском Дворце. И когда после расспросов выяснилось, что Селдон видел и разговаривал с самим Императором, удивлению семьи не было предела. Они какое-то время приходили в себя, прежде, чем решились продолжить расспросы об этой встрече, а Седдон поймал себя на том, что не может удовлетворить их любопытство. Он почти ничего не запомнил – ни в парке, ни в апартаментах. Все это огорчило милое семейство, и они пытались начать расспросы снова и снова. И уже чего они совсем не могли понять, так это того, что Дорс никогда не бывала в Императорском саду. Их страшно поразило, что Император разговаривал и общался, как обыкновенный человек. Тисалверам все это показалось немыслимым. На третий день Селдон почувствовал, что больше не в силах выносить их любопытство. Во-первых, он очень радовался своему временному безделью, во всяком случае днем, и возможности изучать фильмокниги, которые рекомендовала ему Дорс. Тисалверы любезно предоставили в его распоряжение домашний компьютер, для просмотра книг. Однако маленькую девочку такое положение вещей явно огорчало: ее выставляли в соседнюю комнату и заставляли заниматься домашней работой.
      – Ничего не помогает, – жаловался Селдон, когда они с Дорс остались наедине. – Я вижу твое преклонение перед историей, но для меня история представляется бесконечной чередой деталей. Это просто ворох величиной с гору, нет – с Галактику, дат… Я не могу их систематизировать!
      – Осмелюсь напомнить, – ответила Дорс, – что должно быть, было время, когда люди просто не знали, как устроено звездное небо. Только спустя некоторое время они окрыли структуру Галактики.
      – Я убежден, что на это ушли не недели, а жизни нескольких поколений! Прежде, чем были открыты основополагающие законы физики – эта наука была лишь цепью несвязанных наблюдений… Что ты скажешь о Тисалверах?
      – А что я могу сказать?! По-моему, очень симпатичные люди…
      – Но они ужасно любопытны!
      – Это так естественно…
      – Ты думаешь – это простое любопытство? Они как-то уж особенно заинтересовались моей встречей с Императором. Дорс осталась равнодушной к его подозрениям.
      – Ну и что! Все очень естественно… Тебе бы не было интересно, окажись ты на их месте?
      – Просто я начинаю нервничать…
      – Хьюммен поместил нас в эту семью…
      – Хьюммен тоже иногда ошибается. Он отвез меня в Университет и меня заманили на Внешнюю Окраину; доверился Властелину Солнца, а тот чуть было не казнил нас обоих… Ты же знаешь не хуже меня. Уже дважды… Честно говоря, мне надоело их любопытство!
      – Тогда задвигай стол, Хари! Тебя интересует Дахл?
      – Конечно. Что ты знаешь об этом секторе?
      – Практически – ничего. Дахл – один из семисот секторов, а я на Транторе чуть более двух лет.
      – Точно! А всего существует двадцать пять миллионов Миров, и я занимаюсь своей теорией чуть больше двух месяцев. Больше всего мне хочется оказаться на Геликоне и вернуться к своей любимой теме – математической модели турбулентных процессов, это тема моей диссертации, и забыть о своей гипотезе, что она может быть применена к человеческому сообществу… Вечером он напустился на Тисалвера:
      – Вы ничего не рассказывали о себе. Кто вы по профессии? Чем занимаетесь?
      – Я? – Тисалвер положил ладонь на грудь, прикрытую простой белой рубашкой типа распашонки, под которой больше ничего не было. Это была типичная мужская одежда на Дахле. – Так… ничего особенного. Работаю на местной головизионной станции – ведущим. Скучная работа, но заработок есть.
      – Это престижная работа! – дополнила мужа госпожа Тисалвер. – Это означает, что ему не приходится спускаться в паровые штольни!
      – Паровые штольни?! – Дорс приподняла светлые брови, стараясь выглядеть кокетливо-светской.
      – Мы этим и знамениты, – объяснил Тисалвер. – Сорокабиллионное население Трантора нуждается в энергии, а мы, на Дахле, производим ее! Селдон был озадачен.
      – Разве Трантор не снабжается от солнечных орбитальных станций?
      – Частично – да, – ответил Тисалвер. – Кроме, того используется и энергия островных атомных станций, и плазменные генераторы, и ветряные станции Внешней Окраины, но половина, – при этом он поднял вверх указательный палец и стал очень серьезным,-половина всей энергии производится у нас, в паровых штольнях. Они встречаются повсеместно, но Дахл исключительно богат ими. Вы, что – серьезно, ничего не знали об этом? Сидите и смотрите на меня?! Дорс поспешно объяснила:
      – Вы же знаете – мы из Внешнего Мира.(У нее чуть не вырвалось – «соплеменники», но она вовремя спохватилась), – А особенно доктор Селдон. Он всего несколько месяцев Транторе.
      – Правда? – переспросила госпожа Тисалвер. Она была чуть пониже мужа, пухленькая,но не толстая. Густые черные волосы женщины были уложены на затылке в красивый узел и хорошо оттеняли темные выразительные глаза. На вид ей, как и мужу, было около тридцати. (После Майкогена Дорс все время ловила себя на том, что удивлена бойкостью женщины, так смело участвующей в разговоре. «Как, все-таки, быстро привыкаешь к определенному стереотипу поведения… Надо будет поделиться этим соображением с Селдоном»,-подумала она).
      – Да, да! – сказала она вслух. – Доктор Селдон с Геликона. Госпожа Тисалвер мгновенно поинтересовалась: