Тревиз мгновение помедлил.

– Это будет не дипломатично, мистер Кендрей. Могу я поговорить с вашим непосредственным начальником?

– Вы, конечно, можете, но вряд ли вы увидитесь с ним немедленно.

– Я уверен, что он придет сразу же, когда поймет, что будет говорить с чиновником Основания.

– Пожалуй, – сказал Кендрей, – но между нами говоря, это только ухудшит положение дел. Мы не часть территории метрополии Основания, как вам должно быть известно. Мы присоединились как союзная планета и воспринимаем это серьезно. Люди беспокоятся, как бы не превратиться в марионеток Основания – я использую всего лишь ходовое выражение, поймите – и демонстративно держат дистанцию между Кампореллоном и Основанием, выказывая свою независимость.

Мой начальник заработает в глазах планеты больше очков, если будет противостоять предоставлению особых льгот чиновнику Основания.

Тревиз помрачнел.

– А вы, тоже?

Кендрей покачал головой.

– Я вне политики, сэр. Никто ни за что эти очки не начислит. Я буду счастлив, если мне хотя бы выплатят жалование. И хотя я не могу ничего получить, я могу быть разжалован, и очень даже просто.

– Принимая во внимание мой пост, знаете ли, я смогу позаботиться о вас.

– Нет, сэр. Извините, если это звучит дерзко, но я не думаю, что вы это можете. И, сэр, я смущен, говоря это, но пожалуйста, не предлагайте мне ничего ценного. Известны примеры, когда чиновники принимали подобные предложения, и хороши же они были, когда все это раскрывалось.

– Я и не думал давать вам взятку. Я только подумал, что Мэр Терминуса может сделать с вами, если вы помешаете моей миссии.

– Советник, я в совершенной безопасности до тех пор, пока скрываюсь за сводом правил. Если члены Президиума Кампореллона получат какое-либо внушение от Основания, это их забота, а не моя. Но если это может помочь, сэр, я могу пропустить на корабле вас и доктора Пилората. Если вы оставите мисс Блисс на внешней станции, мы задержим ее здесь на некоторое время и отошлем на поверхность Кампореллона, как только прибудет дубликат ее бумаг. Если ее документы не смогут быть получены по какой-либо причине, мы пошлем ее назад, на ее мир, с коммерческим транспортом. Боюсь, впрочем, что в этом случае кому-нибудь придется оплатить ей дорогу.

Тревиз заметил, как отреагировал на это Пилорат, и сказал:

– Мистер Кендрей, могу я поговорить с вами с глазу на глаз в рубке?

– Хорошо, но я не могу слишком долго оставаться на борту, иначе возникнут вопросы.

– Это не займет много времени, – заверил Тревиз.

Войдя в рубку, Тревиз демонстративно закрыл поплотнее дверь, а затем сказал тихим голосом:

– Я бывал во многих местах, но нигде не встречал таких суровых требований по соблюдению выполнения мельчайших подробностей правил иммиграции, особенно для людей Основания и чиновников Основания.

– Но юная леди не из Основания.

– Даже если и так.

– Эти вещи имеют свой ритм. У нас произошло несколько скандалов, и, в настоящее время, все ужесточилось. Если вы вернетесь через год, вы, вероятно, не встретите никаких затруднений, но сейчас я ничего не могу с этим поделать.

– Попытайтесь, мистер Кендрей, – сказал Тревиз, его голос стал гораздо мягче. – Я согласен положиться на вашу милость и поговорить как мужчина с мужчиной. Пилорат и я выполняем эту миссию уже довольно давно. Он и я. Только он и я. Мы добрые друзья, но одиночество сказывается, если вы меня понимаете. Некоторое время назад Пилорат отыскал эту маленькую леди. Не буду говорить вам, что произошло, но мы решили взять ее с собой. Это поддерживает наше здоровье – использование ее время от времени.

Вопрос сейчас в том, что Пилорат связан узами брака на Терминусе. Я свободен, вы понимаете, но Пилорат старше и вошел в возраст, когда становятся отчаянными. В такие лета стремятся вернуть назад молодость и все с ней связанное. Он не может ее оставить. В то же время, если она будет упомянута официально, хорошенькая встреча ожидает старину Пилората, когда он вернется на Терминус.

Никакого вреда от нее не будет, вы же понимаете. Мисс Блисс, как она себя называет – хорошенькое имя, учитывая ее профессию – не блещет умом; мы не за это ее выбирали. Стоит ли вам вообще упоминать ее? Не могли бы вы внести в списки только меня и Пилората? Первоначально только мы в них входили, когда покидали Терминус. Не нужно официально включать и женщину. Кроме всего прочего, она абсолютно свободна от инфекций. Вы сами отметили это.

Лицо Кендрея приняло официальное выражение.

– Я действительно не хочу причинять вам неудобства. Я понимаю ситуацию, и, поверьте, симпатизирую вам. Послушайте, если вы думаете, что месяцами нести дежурство на этой станции – шуточное дело, подумайте еще. И это не результат воспитания, только не на Кампореллоне. – Он покачал головой.

– И у меня тоже есть жена, так что я понимаю. Но, поймите, даже если я пропущу вас, то, как только обнаружится, что – уф! – леди без документов, ее посадят, вы и мистер Пилорат попадете в неприятное положение и вынуждены будете вернуться на Терминус. А сам я наверняка лишусь работы.

– Мистер Кендрей, – сказал Тревиз, – доверьтесь мне. Как только я окажусь на Кампореллоне, я буду в безопасности.

Я смогу поговорить о моей миссии с нужными людьми, и, когда это будет сделано, неприятностей больше уже не возникнет. Я принимаю полную ответственность за все, что здесь произойдет, если что-нибудь произойдет, в чем я сомневаюсь.

Более того, я порекомендую повысить вас в должности и вы сможете получить это, потому что Терминус всегда поддерживает нужных людей. И мы дадим Пилорату отвлечься.

Кендрей замялся, а затем сказал:

– Олл райт. Я пропущу вас – но выслушайте мое предупреждение. С этого момента я начинаю обеспечивать себе алиби, чтобы спасти свою задницу, если все выйдет наружу. Я пальцем не пошевелю, чтобы спасти ваши. Кроме того, я знаю, как обстоят дела на Кампореллоне, а вы – нет; а Кампореллон – не добрый мир для людей, преступивших черту.

– Благодарю вас, мистер Кендрей, – сказал Тревиз. – За все ответит моя задница. Уверяю вас в этом.

4. На Кампореллоне

13

Их пропустили. Внешняя станция быстро тускнеющей звездой таяла позади них и через пару часов они должны были пройти сквозь слой облаков.

Гравитационному кораблю не надо было гасить свою скорость в долгом облете планеты по сужающейся спирали, но тем не менее он не мог слишком быстро нырнуть вниз. Свобода от гравитации не означает освобождения от трения о воздух.

Корабль мог спускаться по прямой, но соблюдая определенную осторожность: этот маневр нельзя было проводить на слишком большой скорости.

– Где мы сядем? – со смущенным видом спросил Пилорат. – Я не могу отличить в облаках одно место от другого.

– И я не лучше твоего, – сказал Тревиз, – но у нас есть официальная голографическая карта Кампореллона, на которой нанесены рельеф материков и океанского дна – и политическое деление тоже. Карта занесена в память компьютера и это позволит сохранить ориентацию. Он совместит планетный узор материков и морей с картой, правильно сориентировав таким образом корабль и доставит нас к столице по спиральной траектории.

– Если мы появимся в столице, то немедленно попадем в атмосферу политических интриг. Раз там демонстрируют свою анти-Основательность, как намекал нам парень с внешней станции, нас могут ждать неприятности.

– С другой стороны, столица – это интеллектуальный центр планеты, и если нам нужна информация, мы найдем ее или здесь, или вообще нигде. Даже если они не любят Основание, я сомневаюсь, что они способны слишком открыто проявлять это чувство. Мэр не испытывает ко мне большой любви, но она и не позволит пренебрежительно обращаться с Советником. Она постарается не допустить появления прецедента.

Блисс вышла из туалета с еще влажными после мытья руками. Она оправила платье без следа смущения от присутствия остальных и сказала:

– Кстати, надеюсь, экскременты полностью включены в замкнутый цикл?

– Несомненно, – сказал Тревиз. – Как ты думаешь, надолго ли хватило бы нам запаса воды без переработки экскрементов? На чем, по твоему, растут эти изысканно приправленные дрожжевые брикеты, которые мы едим, чтобы добавить свежести в наши замороженные продукты? Я надеюсь, это не испортило твой аппетит, моя разумная Блисс?

– Почему же? Откуда, по твоему, пища и вода появляются на Гее? Или на этой планете? Или на Терминусе?

– На Гее, – сказал Тревиз, – экскременты, конечно, такие же живые, как и вы.

– Не живые. Обладающие сознанием. В этом вся разница. Уровень сознания, естественно, очень низкий.

Тревиз пренебрежительно фыркнул, но не попытался ответить. Он только сказал:

– Я иду в рубку, составить компанию компьютеру. Хотя он не нуждается в моем контроле.

– Можем мы помочь тебе составлять ему компанию? – спросил Пилорат. – Я не могу до конца принять тот факт, что он может доставить нас вниз самостоятельно, что он может чувствовать другие суда, или штормы, или – что там еще?

Тревиз широко улыбнулся.

– Поверь в это, пожалуйста. Корабль гораздо безопаснее под контролем компьютера, чем мог бы быть под моим. Но, впрочем, пошли. Вам, пожалуй, лучше посмотреть, что происходит.

Они находились над солнечной стороной планеты; как объяснил Тревиз, карта в компьютере легче совмещается с реальным рельефом при солнечном свете, чем в темноте.

– Это очевидно, – сказал Пилорат.

– Не так уж и очевидно. Компьютер почти столь же быстро может сканировать местность и в инфракрасном свете, который поверхность излучает даже в темноте. Однако, большая длина волн инфракрасного диапазона не позволяет компьютеру добиться такого же разрешения, как в диапазоне видимого света. Это означает, что компьютер не может видеть так же резко и отчетливо в инфракрасных лучах, и когда это не является чем-то необходимым, я предпочитаю облегчить ему работу.

– А что если столица на ночной стороне?

– Шансы на это – фифти-фифти^[6], – сказал Тревиз, – но если и так, то как только карта будет совмещена с поверхностью при дневном свете, мы сможем совершенно уверенно скользнуть вниз к столице, даже в полной темноте. И задолго до того, как мы приблизимся к столице, нас перехватят микроволновые лучи и направят в наиболее удобный космопорт. Беспокоиться совершенно не о чем.

– Ты уверен? – спросила Блисс. – Ты спускаешь меня без документов и без указания такого моего мира, который эти люди смогли бы опознать. Я обязана, как меня инструктировали, ни в коем случае не упоминать при них Гею.

Так что же мы будем делать, если у меня попросят документы как только мы ступим на поверхность?

– Этого не должно произойти, – сказал Тревиз. – Все будут думать, что о проверке позаботились на внешней станции.

– Но если они попросят?

– Ну, когда это случится, тогда мы и займемся этим. А пока не делай проблем из воздуха.

– Когда мы окажемся лицом к лицу с проблемами, возникновение которых вполне вероятно, может оказаться уже слишком поздно разрешать их.

– Я полагаюсь на мою изобретательность, позволяющую удерживать проблемы от того, чтобы они так далеко заходили.

– Кстати, говоря об изобретательности, как ты смог протащить нас через внешнюю станцию?

Тревиз взглянул на Блисс, затем его губы медленно расплылись в улыбке, благодаря которой он стал похож на проказливого ребенка.

– Только мой мозг.

– Что ты сделал, старик? – спросил Пилорат.

– Дело было в том, чтобы представить ему вещи в нужном освещении. Я пытался запугивать и сулил взятку. Я обращался к его логике и его лояльности к Основанию. Ничего не сработало, так что я был вынужден прибегнуть к последнему средству. Я сказал, что мы обманываем твою жену, Пилорат.

– Мою жену? Но дорогой мой, у меня нет сейчас никакой жены.

– Я это знаю, но он не знает.

– Под женой, я полагаю, вы подразумеваете женщину, которая является особенным, постоянным партнером мужчины? – спросила Блисс.

– Несколько больше, Блисс, – ответил Тревиз. – Постоянного партнера с преимущественными правами, вытекающими из этого партнерства.

– Блисс, я действительно не имею жены, – несколько нервозно сказал Пилорат. – Я имел их время от времени в прошлом, но у меня ее нет уже довольно давно. Если ты желаешь совершить законный ритуал…

– О, Пил, – сказала Блисс и словно отмахнулась от чего-то правой рукой, – какое мне дело до этого? У меня неисчислимое множество партнеров настолько же близких мне, насколько одна твоя рука близка другой. Это только Изоляты чувствуют себя настолько отчужденными, что нуждаются в использовании искусственных договоренностей для получения приемлемого замещения истинного чувства партнерства.

– Но я – Изолят, Блисс, дорогая.

– Ты можешь со временем стать меньшим Изолятом, Пил. Возможно, никогда не превратишься полностью в Гею, но уже и не будешь в полном смысле слова Изолятом, и почувствуешь заливающий тебя поток дружелюбия.

– Мне нужна только ты, Блисс.

– Это потому, что ты ничего об этом не знаешь. Но ты сможешь узнать.

Тревиз во время этого диалога сосредоточенно смотрел на обзорный экран с выражением напряженного терпения на лице.

Облачное покрывало приближалось и, спустя мгновение, все окутал густой серый туман.

«Микроволновый диапазон» – мысленно скомандовал он и компьютер сразу же переключился на распознавание отраженных сигналов радара. Облака исчезли и появилась поверхность Кампореллона в условных цветах. Границы между районами с различной поверхностью слегка расплывались и дрожали.

– Теперь это так и будет выглядеть? – с некоторым удивлением спросила Блисс.

– Только пока мы не опустимся ниже облаков. Затем мы снова увидим все при солнечном освещении.

Как только он это сказал, засияло солнце и нормальная видимость восстановилась.

– Понимаю, – сказала Блисс. Затем, повернувшись к нему, продолжила:

– Но чего я не могу понять, так это почему для чиновника с внешней станции имел такое большое значение вопрос, обманывает ли Пилорат свою жену?

– Если бы тот парень, Кендрей, отправил тебя назад, новость эта, сказал я, может достичь Терминуса и, следовательно, жены Пилората. Пилорат вследствие этого попал бы в затруднительное положение. Я не уточнял, какого сорта неприятности его ожидали, но я старался, чтобы это прозвучало так, словно дело его будет плохо. Среди мужчин существует некое подобие массонского братства, – Тревиз ухмыльнулся при этих словах, – и один мужчина никогда не выдаст другого. Он может даже помочь, если потребуется.

Причина, я полагаю, в том, что в другой раз они могут поменяться ролями. Я также думаю, – добавил он, становясь несколько серьезнее, – что подобное братство существует и среди женщин, но, не будучи женщиной, я никогда не смогу наблюдать это вблизи.

Лицо Блисс теперь напоминало хорошенькую грозовую тучу.

– Это что, шутка? – обеспокоенно спросила она.

– Нет. Я серьезен, – сказал Тревиз. – Я не говорю, что этот Кендрей позволил нам сесть на Кампореллон только для того, чтобы помочь Янову избежать гнева его жены. Мужская солидарность просто могла добавить последнюю каплю к другим моим аргументам.

– Но это же ужасно! Если существуют правила, которые помогают сплочению общества и связывают его воедино. Неужели это настолько легкая вещь – пренебречь правилами из-за таких тривиальных причин?

– Ну, – сказал Тревиз, на мгновение переходя к обороне, – некоторые из этих правил сами по себе тривиальны.

Некоторые миры очень ревниво относятся к посещению их сектора пространства даже во времена мира и коммерческого процветания, какое мы сейчас имеем благодаря Основанию.

Кампореллон, по каким-то причинам, выделяется из основной массы, вероятно, из-за темных материй внутренней политики.

Почему мы должны из-за этого страдать?

– Ты все время увиливаешь от ответа на мой вопрос. Если мы будем повиноваться только тем правилам, которые мы считаем справедливыми и разумными, тогда правил не останется вообще, потому что нет правила, о котором кто-нибудь не думал как о несправедливом. И если мы хотим проталкивать наши собственные индивидуальные преимущества, как мы их понимаем, тогда мы всегда сможем найти причины не исполнять те или иные действующие правила. Что за этим последует, так это ловкие трюки, которые кончатся анархией и катастрофой, даже для самого ловкого трюкача, так как он тоже не переживет коллапса общества.

– Общество так легко не рушится, – сказал Тревиз. – Ты говоришь как Гея, а Гея, вероятно, не может понять сообщество свободных индивидуумов. Правила, установленные со справедливостью и разумностью, могут легко пережить свою полезность когда изменяется обстановка, хотя и могут по инерции оставаться в силе. Тогда не только правильно, но и полезно нарушать эти правила, как бы признавая тот факт, что они стали не нужны – или даже вредны.

– Тогда даже вор и убийца может утверждать, что он служит обществу.

– Ты бросаешься в крайность. В суперорганизме Геи существует автоматический консенсус по введению правил в обществе и никто не нарушает их. Можно сказать, что Гея – ископаемое, или просто ведет растительный образ жизни. В свободной ассоциации присутствует элемент беспорядка, но это цена, которую необходимо платить за способность создавать что-то новое, способность к изменениям. В целом, это разумная цена.

Блисс заметно повысила голос:

– Ты абсолютно не прав, если думаешь что Гея – растительный мир или ископаемое. Наши дела, наши подходы, наши взгляды постоянно находятся под контролем. Гея развивается, переживая и думая, и, следовательно, изменяясь при необходимости.

– Если даже все и обстоит так, как ты говоришь, самоконтроль и развитие могут быть слабыми, потому что на Гее нет ничего кроме Геи. У нас же, даже когда почти все согласны, находится несколько упрямцев и иногда именно они оказываются правы, и, если они достаточно умны, достаточно энергичны, достаточно правы, они могут победить в конце концов и стать героями в будущем – подобно Хэри Сэлдону, который создав психоисторию, противопоставил свою мысль всей Галактической Империи и победил.

– Он был победителем только до настоящего времени, Тревиз. Вторая Империя, которую он запланировал, не осуществится. Вместо нее будет Галаксия.

– Будет ли? – мрачно сказал Тревиз.

– Это было твое решение, и, как бы ты не спорил со мной о преимуществах Изолятов и о их свободе быть глупцами и преступниками, есть что-то, скрытое в тайниках твоего мозга, что заставило тебя выбрать Гею.

– Сейчас в тайниках моего мозга, – еще более мрачно сказал Тревиз, – то, что я стараюсь сделать. Туда, для начала, – добавил он, показывая на экран, на котором огромный город раскинулся до горизонта, кварталы приземистых строений, окруженные коричневыми под легким инеем полями, прерывались случайными небоскребами.

Пилорат покачал головой.

– Слишком плохо. Я имею ввиду, трудно вас примирить, но вы втянули меня в свой спор.

– Не беспокойся, Янов, – сказал Тревиз. – Ты можешь продолжать свои попытки когда мы улетим отсюда. Я обещаю держать свой рот на замке все это время, если ты сможешь убедить Блисс контролировать ее собственный.

И «Далёкая Звезда» включила микроволновый луч для посадки в космопорте.

14

Кендрей выглядел серьезным, когда вернулся на внешнюю станцию и наблюдал, как мимо проплывает «Далёкая Звезда». Он явно все еще был угнетен своим проступком.

Он садился ужинать, когда один из его товарищей, тощий парень с широко расставленными глазами, тонкими светлыми волосами и почти белыми бровями сел рядом с ним.

– Что случилось, Кен?

Кендрей скривил рот.

– Этот корабль, Гейтис, который только что пролетел – гравилет.

– Тот странный корабль, с нулевой радиоактивностью?

– Именно потому он и не был радиоактивен. Он не нуждается в топливе. Гравилет.

Гейтс кивнул.

– Это о нем нас предупреждали, верно?

– Верно.

– И это выпало на твою долю. Счастливчик.

– Не такой уж счастливчик. На его борту была женщина без документов – и я не сообщил о ней.

– Что? Послушай, не говори мне. Я не желаю знать об этом. Ни слова больше. Ты можешь быть моим другом, но я не собираюсь задним числом становиться твоим соучастником.

– Об этом я не беспокоюсь. По крайней мере не очень серьезно. Я должен был послать корабль на Кампореллон. Им нужен был этот гравилет – или любой гравилет. Ты знаешь это.

– Верно, но ты мог бы по крайней мере сообщить о женщине.

– Не хотелось бы. Она не замужем. Ее просто подобрали для… для использования.

– Сколько мужчин на борту?

– Двое.

– И они просто прихватили ее для… для этого? Они, должно быть, с Терминуса.

– Это точно.

– Что они только там, на Терминусе, не выделывают.

– Это точно.

– Отвратительно. И они отбыли с ней?

– Один из них женат и не хотел, чтобы его жена знала обо всем этом. Если бы я сообщил о женщине на борту, его жене все стало бы известно.

– Но ведь эта женщина не вернется на Терминус?

– Конечно, но так или иначе, его жена все узнает.

– Стоило ли тогда проявлять мужскую солидарность?

– Согласен, но не я буду ответственным за это.

– Они сотрут тебя в порошок за то, что ты не сообщил о ней. Нежелание создавать затруднения для этого парня – не извинение.

– Может быть ты сообщишь им?

– Полагаю, я должен это сделать.

– Нет, не должен. Правительству нужен этот корабль. Если бы я настаивал на включении женщины в рапорт, люди на корабле могли изменить свои намерения относительно посадки и отправиться к какой-нибудь другой планете. Наверное, правительству это бы не понравилось.

– Поверили ли они тебе?

– Я думаю, да. Очень милая девочка, впрочем. Представь женщину вроде этой, готовую отправиться с двумя мужчинами, а женатый мужчина с силой воли воспользовался случаем… Ты знаешь, это соблазнительно.

– Не думаю, что ты бы хотел, чтобы мисс узнала о твоих словах – или даже о твоих мыслях.

– Кто бросится сообщать ей о них? Не ты ли? – вызывающе сказал Кендрей. – Давай. Ты знаешь не только это.

Возмущенный взор Гейтиса скоро угас и он сказал:

– То, что ты пропустил их, не принесет этим парням ничего хорошего, и ты это знаешь.

– Знаю.

– Там, внизу, довольно быстро обнаружат ее, и если тебе это сойдет с рук, то никак не им.

– Я знаю, – сказал Кендрей, – и я виноват перед ними. Какие бы неприятности не причинило им присутствие женщины, это ничто по сравнению с тем, что может случиться из-за корабля. Капитан сделал кое-какие замечания…

Кендрей сделал паузу и Гейтис пылко спросил:

– Какие?

– Не имеет значения. Если это всплывет, то отвечать придется мне.

– Хорошо. Мне не нужно это повторять.

– И мне тоже. Но я виноват перед этими двумя мужиками с Терминуса.

15

Для любого, кто был в космосе и почувствовал его однообразие, настоящее возбуждение от полета приходит, когда начинается посадка на новую планету. Ее поверхность убегает под вами назад, вы ловите взглядом мелькание земли и воды, геометрических фигур и линий, которые могут быть городами и дорогами. Вы узнаете зелень растительности, серые краски бетона, коричневые – открытого грунта, белые – снега. Больше всего волнуют населенные участки; города, которые на каждом мире имеют свои характерные очертания и архитектурные варианты.

В обыкновенном корабле, должно быть, было и возбуждение от касания поверхности и скольжения при посадке. Для «Далёкой Звезды» все обстояло иначе. Она плыла сквозь атмосферу, замедляясь благодаря мастерскому управлению сопротивлением воздуха и гравитацией и наконец остановилась над космопортом. Дул порывистый ветер и это сильно осложняло посадку. Двигатели «Далёкой Звезды», компенсирующие гравитационное поле планеты, таким же образом действовали на инерционную массу корабля, так что его сносило порывами ветра. Для посадки компенсация поля гравитации планеты была нарушена и осторожно включены вспомогательные реактивные двигатели, работающие не только против притяжения планеты, но и против порывов ветра, и таким образом, что почти компенсировали ветровой снос. Без соответствующего компьютера это невозможно было бы сделать должным образом.

Вниз и вниз, с малыми неизбежными смещениями в том или ином направлении, корабль дрейфовал, пока не опустился в очерченной области, которая отмечала предназначенную ему позицию.

Небо было бледно-голубым, с плоскими белыми облаками в нем. Ветер оставался порывистым даже на уровне земли и хотя больше не приводил к особому риску при навигации, но нес с собой холод, от которого Тревиз вздрогнул. Он наконец понял, что их одежда совершенно не подходит к погоде Кампореллона.

Пилорат, с другой стороны, оглядывался вокруг с уважением и глубоко дышал носом, находя приятным некоторый холодок, по крайней мере, на время. Он даже намеренно распахнул куртку для того, чтобы почувствовать грудью ветер.

В скором времени, и он это знал, ему придется застегнуться снова и повязать свой шарф, но сейчас он хотел чувствовать существование атмосферы. Такой, какую невозможно воссоздать на корабле.

Блисс поплотнее закуталась в пальто и руками в перчатках нахлобучила шапку, прикрывая уши. На ее лице появилось несчастное выражение и казалось, что она вот-вот заплачет.

– Этот мир злой, – пробормотала она. – Он ненавидит и презирает нас.

– Вовсе нет, дорогая Блисс, – сказал Пилорат. – Я уверен – местные жители любят этот мир и он – э-э – любит их, если ты предпочитаешь выражаться подобным образом. Мы должно быть скоро окажемся в помещении, и там будет теплее.

Опомнившись, он укутал ее полой своей куртки, в то время, как она прижалась к его груди.

Тревиз предпочитал игнорировать температуру. Он получил магнитную карточку от портовой службы, проверил ее в своем карманном компьютере, убедившись, что она содержит необходимые подробности: номер и место его стоянки, номер и название двигателей корабля, и так далее. Проверил еще раз, чтобы убедиться, что включена охранная система корабля, застраховал его по максимуму против возможных несчастий (бесполезно впрочем, так как «Далёкая Звезда» была неуязвима для уровня развития Кампореллона и совершенно бессмысленна была любая сумма страховки за нее, если она исчезнет).

Тревиз нашел стоянку такси там, где она и должна была быть. (Ряд служб в космопортах были стандартизованы в смысле размещения, внешнего вида и образа использования. Это являлось насущной необходимостью, принимая во внимание разнопланетную природу клиентуры.) Он вызвал такси, обозначив направление просто как «Город».

Такси скользнуло к нему на диамагнитных полозьях, слегка смещаясь под ударами ветра и дрожа от вибрации своего не совсем бесшумного двигателя. На темно-сером корпусе выделялось лишь белое обозначение такси на задних дверцах.

Водитель такси был одет в темное пальто и белую меховую шапку.

Пилорат, обретая уверенность, тихо сказал:

– Кажется, любимые цвета этой планеты – черный и белый.

– В самом городе может оказаться все-таки повеселее, – предположил Тревиз.

– Направляемся в город, ребята? – сказал водитель через маленький микрофон, возможно, чтобы избежать открытия окна.

В его галактическом диалекте чувствовалась довольно притягательная нежная напевность и понять его было не так уж трудно – что само по себе неплохо на новом мире.

– Верно, – согласился Тревиз.

Задняя дверь открылась. Блисс, за ней Пилорат и Тревиз уселись в такси. Дверь закрылась и теплый воздух хлынул откуда-то сверху.

Блисс потерла руки и облегченно вздохнула.

Такси медленно отъехало и водитель произнес:

– Тот корабль, на котором вы прибыли – гравилет, не так ли?

– Принимая во внимание способ, которым он приземлялся, можно ли в этом еще сомневаться? – сухо сказал Тревиз.

– Тогда он явно с Терминуса?

– Вы знаете какую-нибудь другую планету, где могут сделать такое?

Водитель, казалось, усваивал эту информацию, пока такси набирало скорость. Затем сказал:

– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

Тревиз не сопротивлялся:

– Почему бы и нет?

– В таком случае, что, интересно, вы ответите мне, если я спрошу: «Ваше имя Голан Тревиз?».

– Я могу спросить: «Что заставляет вас спрашивать?».

Такси остановилось на окраине космопорта и водитель сказал:

– Любопытно! Я попытаюсь спросить вновь: «Вы – Голан Тревиз?»

Голос Тревиза стал холодным и враждебным:

– Какое вам до этого дело?

– Друг мой, – сказал водитель, – мы не двинемся с места, пока ты не ответишь на мой вопрос. И если в течении двух секунд ты не дашь ясный ответ – да или нет – я выключу обогрев пассажирского салона и подожду. Вы – Голан Тревиз, Советник Терминуса? Если ваш ответ будет отрицательным, вы должны будете показать мне ваши идентификационные документы.

– Да, я – Голан Тревиз, и как Советник Основания, я ожидаю чтобы со мной обращались со всей учтивостью, приличествующей моему рангу. Ваша неудачная попытка обращения со мной может дорого вам обойтись. Что теперь?

– Сейчас мы можем продолжить более открыто. – Такси начало снова двигаться. – Я тщательно выбирал своих пассажиров и предполагал посадить только двух мужчин.

Женщина оказалась для меня сюрпризом – и я подумал, что мог ошибиться. Поскольку выяснилось, что я все же угадал, я попрошу объяснить появление женщины, когда мы достигнем места вашего назначения.

– Вы не можете знать куда мне надо.

– Случилось так, что знаю. Вы направляетесь в Департамент Транспорта.

– Это совсем не то, что мне нужно.

– Вопрос не столь уж прост, Советник. Если бы я был водителем такси, я бы доставил вас, куда вам угодно. Поскольку я им не являюсь, мы едем туда, куда мне угодно.

– Простите меня, – сказал Пилорат, подавшись вперед, – вы совершенно точно казались водителем такси. Ведь вы ведете именно такси.

– Кто угодно может вести такси. Но не каждый имеет на это лицензию. И не каждый автомобиль, выглядящий как такси, является таковым.

– Хватит играть в эти игры, – прервал его Тревиз. – Кто вы и что намерены делать? Помните, что вы ответите за это перед Основанием.