– Полагаю, мы должны поверить ему на слово.
      – Можете не сомневаться. А теперь я подготовлю экран, и компьютер сможет начать работу. У нас есть пятьдесят координат, и он будет использовать по одному комплекту за раз.
      Говоря это, Тревиз продолжал работать с экраном. Компьютер обычно использовал четыре измерения пространства-времени, но для человека редко были нужны более двух сразу. Сейчас экран казалось развернулся в темный объем такой же глубокий, как высокий и широкий. Тревиз почти полностью приглушил свет в комнате, чтобы лучше видеть изображения звезд.
      – Сейчас начнется, – прошептал он.
      Мгновением позже появилась звезда… за ней другая… третья. Изображение на экране изменялось с каждой новой точкой для того, чтобы все они смогли поместиться на нем. Это было так, словно пространство удалялось от наблюдателя, открывая все более широкую панораму. Это сочеталось с колебаниями вверх и вниз, вправо и влево.
      Наконец, появились все пятьдесят световых точек, висящие в трехмерном пространстве.
      – Я хотел оценить красоту сферического узора, но это больше похоже на снежок, который торопливо лепили из жесткого рассыпчатого снега.
      – Это может все разрушить?
      – Это вносит некоторые трудности, но, полагаю, тут уж ничего не поделаешь. Сами звезды распределены неоднородно так же, как и обитаемые планеты, а это ведет к неравномерности возникновения новых миров. Компьютер определит нынешнее положение каждой из этих точек, используя их возможное движение за прошедшие двадцать тысяч лет, а затем объединит их в сферу, определив сферическую поверхность, расстояние от которой до всех точек минимально. Затем мы найдем центр этой сферы, и Земля должна быть близка к этому центру. Во всяком случае, мы на это надеемся… Это не займет много времени.
 

70

      Так оно и получилось. Даже Тревиз, не впервые пользовавшийся чудесным компьютером, изумился, как мало времени на это потребовалось.
      Он проинструктировал компьютер издать мягкий протяжный звук, когда все будет кончено. Особой причины для этого не было, просто удовлетворение от сознания, что, возможно, поиски закончились.
      Звук длился около минуты и был похож на мягкий удар гонга. Он усиливался, пока они не почувствовали психическую вибрацию, а затем постепенно утих.
      Почти сразу же из двери выглянула Блисс.
      – Что случилось? – спросила она, широко раскрыв глаза. – Опасность?
      – Нет, – сказал Тревиз, а Пилорат добавил:
      – Возможно, мы нашли Землю, Блисс. Этим звуком компьютер сказал нам об этом.
      Девушка вошла в комнату.
      – Могли бы хоть предупредить.
      – Извините, Блисс, – сказал Тревиз. – Я не думал, что он будет таким громким.
      Следом за Блисс в комнату вошла Фоллом и спросила:
      – Почему был этот звук, Блисс?
      – Я вижу, ей тоже интересно, – сказал Тревиз. Он сидел откинувшись на спинку кресла и чувствовал себя совершенно вымотанным. Следующим шагом была попытка выхода в реальную Галактику, определение координат центра миров космонитов, и проверка, находится ли там звезда K-типа. Однако, ему не хотелось делать этот очевидный шаг.
      – Да, – сказала Блисс. – А почему бы и нет? Она такой же человек, как и мы.
      – Ее родитель так не думал, – рассеянно сказал Тревиз. – Меня беспокоит этот ребенок. С ней связаны плохие новости.
      – Интересно, каким образом? – спросила Блисс.
      Тревиз потянулся.
      – Это просто предчувствие.
      Блисс окинула его пренебрежительным взглядом и повернулась с Фоллом.
      – Мы пытаемся определить положение Земли, Фоллом.
      – А что такое Земля?
      – Это другой мир, но особый. Это мир, с которого пришли наши прародители. Ты знаешь, что означает слово «прародители»?
      – Это значит …….? – Последнее слово было не на Галактическом.
      – Это древнее слово для «прародителей», Блисс, – заметил Пилорат. – Ближе всего к нему наше «предки».
      – Очень хорошо, – сказала Блисс с улыбкой. – Земля – это мир, откуда пришли наши предки, Фоллом. Твои, мои, Пила и Тревиза.
      – Твои, Блисс… и мои тоже. – Фоллом казалась удивленной. – Оба?
      – Есть только одни предки, – сказала Блисс. – Одни и те же у всех нас.
      – А мне кажется, что ребенок очень хорошо знает, что отличается от нас, – сказал Тревиз.
      Понизив голос, Блисс обратилась к нему:
      – Не говорите так. Она должна понять, что это не так, что в главном мы едины.
      – По-моему, гермафродитизм и есть главное.
      – Я говорю о разуме.
      – Преобразовательные доли тоже главное.
      – Не будьте занудой, Тревиз. Она мыслящий человек, независимо от деталей.
      Она повернулась к Фоллом, и голос ее поднялся до прежнего уровня.
      – Подумай об этом, Фоллом, и поймешь, что это значит для тебя. У нас с тобой были одни предки. Все люди на всех мирах – многих, многих мирах – имели одних предков, которые жили на планете под названием Земля. Это значит, что все мы родственники, не так ли?.. А теперь иди в нашу комнату и подумай об этом.
      Окинув Тревиза задумчивым взглядом, Фоллом повернулась и выбежала, а Блисс напутствовала ее ласковым шлепком.
      Затем девушка повернулась к Тревизу и сказала:
      – Пожалуйста, Тревиз, обещайте мне, что не будете делать в ее присутствии никаких комментариев, которые могут навести ее на мысль об отличии от нас.
      – Обещаю, – сказал Тревиз. – Я не хочу задерживать или нарушать процесс воспитания, но вы же знаете, что она отличается от нас.
      – Так же, как я отличаюсь от вас. И Пилорат.
      – Не будьте наивной, Блисс. Отличия Фоллом гораздо значительнее.
      – Однако, гораздо важнее сходство. Она и ее народ однажды станут частью Галаксии, и я уверена, очень полезной частью.
      – Хорошо. Не будем спорить. – Он с явной неохотой повернулся к компьютеру. – А между тем я боюсь проверить предполагаемое положение Земли в реальном пространстве.
      – Боитесь?
      – Да. – Тревиз развел руками. – Что если возле этого места не окажется ни одной подходящей звезды?
      – Значит, ее и нет, – сказала Блисс.
      – Не думаю, чтобы был смысл проверять это сейчас. Мы не сможем совершить Прыжок еще несколько дней.
      – И вы проведете их, мучаясь неизвестностью. Делайте это сейчас. Ожидание ничего не изменит.
      Губы Тревиза на мгновение сжались, потом он сказал:
      – Вы правы. Итак… начнем.
      Он повернулся к компьютеру, положил руки на контуры на панели, и экран погас.
      – Я лучше уйду, – сказала Блисс. – Я буду только нервировать вас. – Махнув рукой, она вышла.
      – Сначала, – буркнул Тревиз, – мы проверим карту Галактики из памяти компьютера и, даже если солнце Земли находится в рассчитанном положении, карта может не содержать его. Тогда мы…
      Он вдруг замолчал, изумленно глядя на экран, где вспыхнули звезды. Они были довольно многочисленны и тусклы, с редкими более яркими точками тут и там. Но возле самого центра находилась звезда, более яркая, чем все остальные.
      – Мы сделали это, – торжествующе сказала Пилорат. – Мы нашли ее, старина. Смотрите, какая она яркая.
      – Любая звезда в центре координат будет выглядеть яркой, – сказал Тревиз, явно борясь с торжеством, которое могло оказаться преждевременным.
      – Это картина, видимая с расстояния в парсек от центра координат. Однако, центральная звезда явно не красный карлик и не красный или бело-голубой гигант. Подождем информацию – компьютер проверяет банки данных.
      Несколько секунд длилось молчание, а затем Тревиз сказал:
      – Спектральный класс G-2. – Снова пауза, затем: – Диаметр – 1400000 километров… масса 1.02 массы солнца Терминуса… температура поверхности – 6000 абсолютных градусов… период вращения около 30 дней… никакой необычной активности или неравномерности.
      – Разве это не типично для звезды, вокруг которой вращаются обитаемые планеты? – спросил Пилорат.
      – Типично, – слабо кивнул Тревиз. – Следовательно, можно надеяться, что солнце Земли подобно этому. Если жизнь зародилась на Земле, ее солнце послужило источником всех стандартов.
      – Значит, есть возможность, что вокруг нее вращается обитаемая планета.
      – Не будем строить домыслы насчет этого, – сказал Тревиз. – Галактическая карта указывает на нее, как на имеющую планету с человеческой жизнью… правда, со знаком вопроса.
      Энтузиазм Пилората еще более возрос.
      – Голан, это именно то, чего мы могли ждать. Планета-прародительница находится там, но попытка скрыть этот факт, заставила составителей поставить этот знак.
      – Нет, – сказал Тревиз, – это не то, чего мы могли ждать. Мы могли ждать гораздо большего. Вспомните об эффективности, с которой были уничтожены данные, касающиеся Земли. Составители карты не должны были знать, что в этой системе существует жизнь, не говоря уже о людях. Они вообще не должны знать о существовании солнца Земли. Миров космонитов на карте нет, так почему же должно быть солнце Земли?
      – И все же оно там есть. Что можно использовать для доказательства этого факта? Какую еще информацию об этой звезде вы получили?
      – Ее название.
      – О! И какое же оно?
      – Альфа.
      Последовала короткая пауза, затем Пилорат с нетерпением сказал:
      – Это она, старина. Это последнее доказательство. Название выбрано со смыслом.
      – Но что оно значит? – спросил Тревиз. – Для меня это просто название, к тому же странное. Оно не похоже на Галактический.
      – Потому что это и есть НЕ Галактический. Это на древнем языке Земли, том же самом, откуда взято название планеты Блисс – Гея.
      – В таком случае, что значит это слово?
      – Альфа – это первая буква алфавита этого древнего языка. Это одно из наиболее достоверных сведений, которые мы имеем. В древности слово «альфа» использовалось для обозначения самого первого. Называя солнце «Альфа», подразумевали, что это первое солнце. А разве первое солнце это не то, вокруг которого вращалась первая планета с человеческой жизнью – Земля?
      – Вы уверены в этом?
      – Абсолютно.
      – А есть в древних легендах упоминание о каких-то необычных свойствах солнца Земли?
      – Нет. Да и откуда им быть? Оно являлось нам образцом, и характеристики, данные нам компьютером, стандартны, насколько это вообще возможно. Разве не так?
      – Полагаю, солнце Земли было одиночной звездой?
      – Ну конечно! – воскликнул Пилорат. – Насколько я знаю, все обитаемые миры вращаются вокруг одиночных звезд.
      – Так я и думал, – сказал Тревиз. – Дело в том, что звезда в центре экрана не одиночная, а двойная. Более яркая из двух звезд, образующих пару, действительно стандартна и это именно та, о которой компьютер сообщал нам сведения. Однако, вокруг этой звезды с периодом около восьми лет вращается другая, с массой в четыре пятых от основной. Невооруженным взглядом невозможно увидеть их как отдельные звезды, но если я усилю увеличение, это будет заметно.
      – Вы уверены в этом, Голан? – спросил теперь уже Пилорат.
      – Об этом сообщил мне компьютер. Если же мы смотрим на двойную звезду, значит, это не солнце Земли. Она не может быть им.
 

71

      Тревиз разорвал контакт с компьютером, и свет стал ярче.
      По-видимому, это явилось сигналом, потому что тут же появилась Блисс, за которой вошла Фоллом.
      – Ну, и какой результат? – спросила она.
      Тревиз бесстрастно ответил:
      – Нечто неожиданное. Вместо солнца Земли я нашел двойную звезду. Солнце Земли должно быть одиночной звездой, поэтому то, что находится в центре, не оно.
      – И что теперь, Голан? – спросил Пилорат.
      Тревиз пожал плечами.
      – Вообще-то я и не надеялся увидеть солнце Земли в центре. Даже космониты основывали поселения не так, что в результате образовалась сфера. Старейший из их миров – Аврора – мог отправлять своих поселенцев, и это тоже нарушало сферу. Кроме того, солнце Земли могло двигаться со скоростью, отличающейся от средней скорости миров космонитов.
      – Поэтому Земля может быть где угодно, – сказал Пилорат. – Это вы хотите сказать?
      – Нет. Не где угодно. Все эти возможные источники ошибок не так уж велики. Солнце Земли должно быть поблизости от этих координат. Эта звезда, которую мы видим почти точно в центре, должна быть соседкой солнца Земли. Удивительно, что по соседству оказалась звезда, настолько похожая на солнце Земли – если исключить то, что она двойная – но это так.
      – В таком случае, мы должны увидеть солнце Земли на карте, верно? Где-то рядом с Альфой.
      – Нет, я уверен, что его вообще нет на карте. Именно это поколебало мою уверенность, когда мы впервые увидели Альфу. Независимо от того, насколько она похожа на солнце Земли, сам факт, что она имеется на карте, заставил меня заподозрить, что что-то здесь не так.
      – А почему бы нам не переключиться на те же координаты в реальном пространстве? – спросила Блисс. – Если рядом с центром есть какая-нибудь яркая звезда, которой нет на звездной карте, и если она очень похожа на Альфу по всем своим свойствам, но одиночная, разве это не будет солнце Земли?
      Тревиз вздохнул.
      – Если бы все было так, я поставил бы половину своего состояния за то, что планета, вращающаяся вокруг этой звезды – Земля… Однако, я снова колеблюсь.
      – Потому что возможна ошибка?
      Тревиз кивнул.
      – Впрочем, – сказал он, – дайте мне время успокоиться, и я заставлю себя сделать это.
      Пока трое взрослых смотрели друг на друга, Фоллом подошла к панели компьютера и с любопытством разглядывала силуэты рук, изображенных на ней. Потом она протянула свою руку к одному из них, но Тревиз успел перехватить ее и резко оттолкнуть.
      – Не трогай этого, Фоллом!
      Испуганная юная солярианка вернулась под защиту надежных рук Блисс.
      – Голан, мы должны быть готовы к тому, что в реальном пространстве ничего не окажется, – сказал Пилорат.
      – Тогда мы будем вынуждены вернуться к прежнему плану, – сказал Тревиз, – и по очереди посетить каждый из оставшихся сорока семи миров космонитов.
      – А если и это ничего не даст?
      Тревиз раздраженно покачал головой, словно стараясь избавиться от глубоко укоренившейся мысли. Глядя вниз, на свои колени, он отрывисто бросил:
      – Тогда я придумаю что-нибудь еще.
      – А что если мира предков вообще не было?
      Тревиз резко поднял голову и спросил:
      – Кто сказал это?
      Впрочем, вопрос был лишним. Мгновенное сомнение прошло, и он отлично понял, кто задал этот вопрос.
      – Я, – сказала Фоллом.
      Тревиз, слегка нахмурясь, посмотрел на нее.
      – Ты понимаешь наш разговор?
      – Вы ищете мир предков, – ответила Фоллом, – но еще не нашли. Может, такого мира вообще нет.
      – Но, Фоллом, – серьезно сказал Тревиз, – требуется слишком большое усилие, чтобы спрятать планету. Настойчивые попытки скрыть ее говорят о том, что есть что скрывать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
      – Да, – сказала Фоллом. – Вы не позволил мне коснуться стола, и это значит, что прикосновение к нему должно быть интересным.
      – Но не для тебя, Фоллом… Блисс, вы создали чудовище, которое уничтожит нас всех. Не позволяйте ей входить сюда, если я здесь, дважды подумайте. Хорошо?
      Однако этот маленький эпизод, казалось, разрушил его нерешительность.
      – Мне, пожалуй, лучше начать работу. Если я буду сидеть здесь, не зная как и что делать, это маленькое страшилище захватит корабль.
      Свет стал тусклым, а Блисс сказала, понизив голос:
      – Вы обещали, Тревиз. Не называйте ее чудовищем и страшилищем в ее присутствие.
      – Тогда следите за ней и научите ее хорошим манерам. Скажите своему ребенку, чтобы ее не было слышно и редко видно.
      Блисс нахмурилась.
      – Ваша позиция по отношению к детям просто пугает.
      – Возможно, но сейчас не время обсуждать этот вопрос.
      А затем он сказал голосом, в котором звучали облегчение и радость:
      – Это Альфа в реальном пространстве… А слева и немного выше находится почти такая же яркая звезда, которой нет на компьютерной карте Галактики. ЭТО солнце Земли. Готов поставить ВСЕ свое состояние, что это оно.
 

72

      – Если вы проиграете, – сказала Блисс, – мы не возьмем никакой части вашего состояния, но почему бы нам решительно не покончить с этим вопросом? Посетим эту звезду, как только сможем совершить Прыжок.
      Тревиз покачал головой.
      – Нет. На этот раз это не вопрос нерешительности или страха. Это вопрос осторожности. Трижды мы посещали неизвестные миры и трижды натыкались на нечто неожиданно опасное. Трижды нам приходилось в спешке покидать эти миры. На этот раз вопрос приобрел критическую остроту, и я не хочу разыгрывать свои карты вслепую. Вспомните все эти смутные истории о радиоактивности. По странному совпадению, которое невозможно предвидеть, в парсеке от Земли находится планета с человеческой жизнью…
      – Вы действительно считаете, что у Альфы есть планета с человеческой жизнью? – спросил Пилорат. – Вы же сказали, что компьютер поставил рядом с нею вопросительный знак.
      – И все-таки стоит попробовать, – сказал Тревиз. – Почему бы не взглянуть на нее? Если там действительно есть люди, мы можем узнать, что им известно о Земле. В конце концов, для них Земля это не далекий предмет из легенды, а соседний мир, яркий и знакомый на их небе.
      Блисс задумчиво произнесла:
      – Неплохая идея. Если у Альфы есть обитаемая планета и если она не типично изолянтская, ее обитатели могут оказаться дружелюбными, и мы сможем заменить часть своих запасов продуктов.
      – И встретить приятных людей, – дополнил Тревиз. – Не забывайте об этом. А как по-вашему, Яков?
      – Вы приняли это решение, старина, – сказал Пилорат. – Куда бы вы ни пошли, я пойду с вами.
      – А мы найдем Джемби? – спросила вдруг Фоллом.
      Блисс торопливо сказала, чтобы опередить Тревиза:
      – Мы будем искать его, Фоллом.
      – Итак, решено, – подвел итог Тревиз. – Летим на Альфу.
 

73

      – Две большие звезды, – сказала Фоллом, указывая на экран.
      – Верно, – подтвердил Тревиз. – Две звезды… Блисс, смотрите за ней. Я не хочу, чтобы она попусту теряла время.
      – Ее зачаровывают машины, – сказала Блисс.
      – Да, я вижу, – откликнулся Тревиз. – Однако меня это не очаровывает… Впрочем, честно говоря, я очарован как и она, видя на экране две такие яркие звезды одновременно.
      Эти звезды были достаточно ярки, чтобы казаться маленькими дисками – каждая из них. Экран автоматически усиливал фильтрацию, чтобы отсечь местное излучение, и приглушал свет ярких звезд, чтобы избежать повреждения сетчатки. В результате несколько других звезд были едва заметны, и эти две надменно красовались в почти полной изоляции.
      – Дело в том, – сказал Тревиз, – что я никогда прежде не был так близко от двойной системы.
      – Не были? – спросил Пилорат, и в его голосе звучало удивление. – Но разве это возможно?
      Тревиз рассмеялся.
      – Я много путешествовал, Яков, но я не галактический скиталец, каким вы меня считаете.
      – До встречи с вами, Голан, я никогда не был в космосе, – сказал Пилорат, – но всегда думал, что каждый, кто выходит в пространство…
      – Должен побывать везде. Это я знаю. И это вполне естественно. Плохо, что привязанные к планете люди не могут представить себе истинного размера Галактики. Можно путешествовать всю свою жизнь, и большая часть Галактики останется неизученной и нетронутой. Кроме того, никто не заглядывает к двойным звездам.
      – А почему? – нахмурясь, спросила Блисс. – Мы на Гее знаем астрономию мало по сравнению с путешествующими изолянтами из Галактики, но по-моему, двойные звезды не редкость.
      – Это так, – согласился Тревиз. – Двойных звезд существенно больше, нежели одиночных, однако формирование двух звезд по соседству нарушает обычные процессы формирования планет. У двойных звезд меньше планетного материала, чем у одиночных. Планеты, сформировавшиеся вокруг них, часто имеют нестабильные орбиты и очень редко бывают пригодны для обитания.
      – Ранние исследователи изучили много двойных звезд, расположенных в пределах досягаемости, но для заселения выбирали только одиночные. И, конечно, сейчас, когда Галактика заселена, фактически все путешествия, включая торговые перевозки, ведутся между мирами, вращающимися вокруг одиночных звезд. В периоды военной активности основывались базы на маленьких, в основном необитаемых мирах, вращающихся вокруг одной из звезд пары, которая занимала стратегическое положение, но с развитием техники гиперпространственных путешествий надобность в таких базах отпала.
      – Поразительно, как много я не знаю, – смиренно сказал Пилорат.
      Тревиз усмехнулся.
      – Не верьте этому, Яков. Когда я был в Военном Флоте, мы слушали невероятное количество лекций по старомодным военным тактикам, которые никто не собирался использовать, и которые читали нам только по инерции. Я и сам отбарабанил одну из них… Вспомните о своих знаниях мифологии, фольклора и древних языков, о которых я ничего не знаю. О них знают очень немногие, и вы в том числе.
      – Да, – сказала Блисс, – но эти две звезды образуют двойную систему, и вокруг одной из них вращается пригодная для жизни планета.
      – Надеюсь, что это так, Блисс, – сказал Тревиз. – Из всего бывают исключения. А вопросительный знак в данном случае делает это еще более удивительным… Нет, Фоллом, эти ручки трогать нельзя… Блисс, наденьте ей наручники, или уведите отсюда!
      – Она ничего не испортит, – сказала Блисс, но все-таки подтащила юную солярианку поближе к себе. – Если вы так интересуетесь обитаемой планетой, почему мы еще не там?
      – Тому есть причина, – ответил Тревиз. – Мне очень хочется увидеть двойную систему вблизи, но я стал осторожен.
      – Голан, – спросил Пилорат, – а какая из этих двух звезд Альфа?
      – Мы не промахнемся, Яков. Компьютер точно знает, какая из них Альфа, а значит, знаем и мы. Она горячее и желтее из двух, а кроме того, крупнее. Та, что справа, имеет слабый оранжевый оттенок и больше походит на солнце Авроры. Вы заметили?
      – Теперь, когда вы обратили мое внимание, да.
      – Очень хорошо. Это меньшая из двух… Как называется вторая буква древнего языка, о котором вы говорили?
      Пилорат на мгновение задумался, потом сказал:
      – Бета.
      – Итак, назовем оранжевую звезду Бетой, а желто-белую Альфой. Сейчас наша цель – Альфа.

XVII. Новая Земля