– Красиво сказано, – цинично заявил Сатт. – Но давайте вернемся к первоначальной теме. Изложите ваши условия. Что требуется вам, чтоб сменять свои убеждения на мои?
– Вы уверены, что мои убеждения продаются?
– А в чем проблема? – коротко бросил Сатт. – Разве купля-продажа – не ваша специальность?
Мэллоу не проявил обиды.
– Только в случае получения прибыли. А у вас нет ничего, чего бы я не имел.
– Вы могли бы оставлять себе не половину прибылей, а три четверти…
Торговец хрипло рассмеялся.
– Отличное предложение. Ваши условия торговли принесут мне в десять раз меньше прибыли, чем мои. Продолжим торговаться.
– Вы могли бы получить место в Совете.
– А я получу его и так. Назло вам и без вашей помощи.
Сатт гневно сжал руку в кулак.
– А также вы сможете избежать тюремного заключения, сроком в два десятилетия, если я смогу доказать необходимое. Положите-ка на весы и эту прибыль.
– Прибыль тут возможна лишь в одном случае. Если вы сумеете осуществить сказанное.
– Вас осудят за убийство.
– Чье убийство? – презрительно спросил торговец.
Сатт продолжал тихо, но крайне сурово:
– Убийство анакреонского миссионера, состоящего на службе у Фонда.
– Вон что у вас на уме… И какие тому доказательства?
Секретарь мэра весь подался вперед.
– Поймите, Мэллоу, это не блеф. Предварительное расследование уже закончено. Мне достаточно поставить свою подпись под последним документом, и начнется процесс: «Фонд против старшего торговца Мэллоу». Вы передали подданного Термина в руки взбешенной толпы, на смерть и мучения. И для предотвращения грозящего наказания вы имеете теперь всего пять секунд. А если учитывать мое мнение, то я предпочел бы, чтоб вы продолжили изворачиваться. Вы менее опасны в качестве уничтоженного врага, нежели в качестве сомнительного союзника, еще вчера бывшего врагом.
Мэллоу произнес с торжественными интонациями:
– Сатт, поступайте так, как велят вам ваши желания.
– Договорились! – злобно улыбнулся секретарь мэра. – Это ведь мэр настаивал на достижении компромисса, а не я. И вы обратили внимание, что я не особенно и старался?..
Хлопнула дверь, и Сатт вышел.
Снова хлопнула дверь, и Мэллоу посмотрел на Анкора Джаэла, появившегося в комнате.
– Вы слышали? – спросил торговец.
Старый политик опустился прямо на пол.
– Я давно знаком с этой змеей, но никогда раньше не видел ее настолько разъяренной.
– Хорошо. И что вы об этом думаете?
– Я? Послушайте меня, Мэллоу. Внешняя политика диктата с использованием религиозных методов – навязчивая идея Сатта, но мне все же кажется, что конечные намерения его весьма далеко лежат от подлинной духовности. Именно за подобное заявление меня и изгнали из кабинета. Впрочем, вам совершенно ни к чему выслушивать эту историю.
– Действительно ни к чему. И каково же ваше мнение относительно его антидуховных намерений и целей?
Джаэл стал серьезен.
– Он достаточно неглуп. И поэтому не может не видеть несостоятельность нашей религиозной политики, которая за последние семьдесят лет не принесла нам практически ни одной победы. Сатт использует ее в качестве орудия личной выгоды. Продолжим дальше. Любой догмат, базирующийся в основном на эмоциях и вере и используемый против других, – опасное оружие для его владельца, и нет никаких гарантий, что оно не обратится против тебя самого. Вот уже более века мы реанимируем ритуалы и мифотворчество, и с каждым годом они становятся все более традиционными, устарелыми и неподвижными. И с определенной точки зрения весь процесс давно вышел из-под нашего контроля.
– А что это за точка зрения? – требовательно спросил Мэллоу. – Продолжайте, продолжайте, мне интересны ваши рассуждения.
– Мэллоу, предположите человека – честолюбивого человека! – воспользовавшегося силой религиозности не за нас, а совсем наоборот…
– Вы намекаете на Сатта?
– Да. Я имею в виду именно его. Подумайте, Мэллоу, вдруг он сумеет мобилизовать многие структуры на подвластных планетах в защиту истинной веры – и направит эту силу против Фонда? Много ли у нас шансов выстоять? Он способен встать во главе ортодоксов и ревнителей веры, он возглавит святую борьбу с ересью, которая воплотится, к примеру, лично в вас – и в конце концов Сатт станет королем. Вспомните Хардина! «Хорошее оружие – атомный бластер, но он поворачивается в обе стороны.»
Мэллоу хлопнул ладонью по бедру.
– Отлично, Джаэл. Вы протаскиваете в Совет мою кандидатуру, и я стану бороться против него.
Джаэл помолчал.
– А если не удастся? – многозначительно спросил он. – Что там за миссионер, которого подвергли суду Линча? Я полагаю, все это ложь?..
– Отчего же? – беззаботно заявил торговец. – Истинная правда.
Джаэл присвистнул.
– А у Сатта найдутся веские доказательства?
– Я думаю, найдутся, – Мэллоу задумался, и после добавил. – Хаим Твер с самого начала являлся шпионом Сатта, хотя ни один их них не подозревал, что мне известно об этом. А Хаим Твер лично присутствовал при событии.
– Плохо дело, – покачал головой политик.
– Плохо? Отчего же?! Священник заявился на планету, нарушив все законы самого Термина. И не вызывало сомнений то, что кореллианские власти использовали его в качестве наживки. И не важно – преднамеренно или случайно. Если следовать указаниям здравого смысла, то мне не оставалось иного выбора, кроме как действовать в строгих рамках законности. Так что, привлекая меня к суду, Сатт не добьется ничего. И выставит себя в идиотском виде.
И снова старый политик отрицательно покачал головой.
– Вот тут-то вы и ошибаетесь, старший торговец Мэллоу. Я же напоминал вам, что Сатт использует грязные методы. Так что он и не собирается добиваться вашего осуждения. Он знает, что это будет вопреки законам. Но окончательно испортит вашу репутацию в глазах народа. Вы же слыхали его слова? Обычай зачастую превыше законности. Из зала суда вы выйдете незапятнанным, но люди, узнав о брошенном несчастном священнике, растерзанном толпой, отвернутся от вас. Каждый скажет, что ваш поступок разумен, что он соответствует законодательству. Но тот же каждый назовет вас подлой собакой, злобным чудовищем и бессердечным животным. Так что никогда вас не выберут в Совет. Я считаю, что вы можете даже потерять статус старшего торговца, потому что проведут референдум по лишению вас гражданства. Что и требовалось Сатту.
Торговец Мэллоу упрямо сдвинул брови.
– И что же из всего этого следует?!
– Мальчик мой, – сказал Джаэл, – я буду рядом с вами, но вряд ли смогу чем-нибудь помочь. Вы на мушке.
14
Зал Совета был набит битком в прямом смысле этого слова. Шел четвертый день процесса «Фонд против старшего торговца Мэллоу». Единственный отсутствующий советник проклинал свою болезнь и мучительный постельный режим. Люди на галереях висели гроздьями; проходы заполнялись до потолка теми, кто смог проникнуть на заседание исключительно благодаря богатству, влиянию и чертовскому упорству. Не сумевшие пробиться в зал толкались около трехмерных экранов на площади перед зданием Совета.
Анкору Джаэлу удалось проникнуть в зал лишь под защитой полиции, и то ценой невероятных усилий.
Едва ли меньшая толпа преграждала ему путь к креслу обвиняемого, но, наконец, закончилась и она.
Мэллоу облегченно повернулся к нему.
– Хвала Селдону! Вы все-таки успели! Все ли вы взяли с собой?
– Возьмите, – ответил Джаэл. – Это все, о чем вы просили.
– Отлично. Что там, на улице?
– Народ вконец озверел, – Джаэл возбужденно дернулся. – Я считаю, вы не должны были доводить дело до открытого слушания.
– Я не собирался им мешать.
– Ходят толки о суде Линча. А люди Паблиса Мэнилоу на других планетах…
– Вот это как раз и интересует меня, Джаэл. Он поднимает против меня церковную иерархию, правда?
– Поднимает – не то слово! Вы никогда не видели ничего подобного. Как министр иностранных дел, он протащил обвинение на уровне галактического законодательства. А как Верховный жрец и глава духовенства он доводит до бешенства легионы фанатиков…
– Успокойтесь и наплюйте. Вы не забыли афоризм Хардина? Ну, вы еще сами напомнили мне его?.. Сегодня мы покажем всем, как атомный бластер способен стрелять в разные стороны.
Мэр опустился в свое кресло. Весь Совет встал, приветствуя его.
– Сегодня мой день, – прошептал торговец Мэллоу. – Садитесь рядом и глядите на представление.
Слушание дела началось. Не прошло и пятнадцати минут, как Хобер Мэллоу подошел к пустому пространству перед кафедрой мэра, сопровождаемый злобным шипением зала. Острый луч прожектора взял его в светящийся круг, и на площадных экранах, и на экранах каждого дома всех планет Фонда возник крепко сбитый человек, рискнувший в одиночку бросить обществу перчатку.
Заговорил он тихо и спокойно.
– Для экономии общего времени я признаю все выдвинутые против меня пункты обвинения. Приведенная прокурором информация о священнике и толпе кореллианцев полностью соответствует истине во всех изложенных подробностях.
Гул пробежал по залу и перерос в торжествующий рев галерки. Мэллоу терпеливо подождал, пока все стихнет.
– Однако представленной обвинением картине недостает нескольких деталей. И я прошу разрешения предоставить необходимые факты в том виде, в каком сочту нужным. Возможно, вначале мой рассказ покажется не относящимся к теме заседания, но я умоляю всех быть терпеливыми.
Разные записи лежали перед торговцем, но он не заглядывал в написанное.
– И начну я с того же, с чего начинало и обвинение. С того дня, когда я имел честь беседовать с Джорином Саттом и Хаимом Твером. Происходившее во время этих бесед вам хорошо известно. Наши встречи неоднократно воспроизводились в зале, и мне нечего добавить по этому поводу. Но у меня есть некоторые соображения, появившиеся в результате состоявшихся разговоров. И соображения мои были насыщены подозрениями – ибо многое показалось мне тогда непонятным. Судите сами! Два разных человека, почти незнакомых со мной, обращаются ко мне со странными, почти невозможными предложениями! Первый из них, секретарь мэра, убеждает меня стать правительственным агентом, участвовать в крайне секретном деле, суть которого здесь неоднократно излагалась. Второй же, новоявленный лидер политической партии, уговаривает меня баллотироваться в члены Совета.
Разумеется, я тут же принялся искать скрытые мотивы. Намерения Сатта были понятны. Он не доверял мне. Может быть, он считал, что торговец Мэллоу продает ядерную технологию врагам и планирует бунт. Или он просто старался ускорить события. Или он думал, что ускоряет их в нужном направлении… В любом случае рядом со мной должен был находиться соглядатай, пока я выполнял свое шпионское задание. Но до этого я додумался позднее – когда в события вмешался Хаим Твер.
Рассудите здраво! Твер представляется мне в качестве торговца, занявшегося политикой, но я ничего не слышал о торговце Хаиме Твере! И смею заверить всех присутствующих, что мои познания в данной области выше всяких претензий. Далее, Твер все время хвастается своим светским образованием, и при этом ничего не знает о кризисе Селдона!
Хобер Мэллоу выдержал серьезную паузу. Он хотел, чтобы значение сказанного прочно вошло в сознание слушателей. И впервые в зале царила тишина. Даже буйная галерка затаила дыхание. Впрочем, это касалось лишь коренного населения Термина. В трансляции для жителей внешних планет шел откорректированный вариант, прошедший цензуру, и полностью соответствовавший религиозным требованиям. Ведь там и слыхом не слыхивали о кризисах Селдона. Хотя найдутся и другие моменты, не прошедшие мимо множества ушей.
– Кто в этом зале, – продолжал Мэллоу, – может представить себе человека, получившего светское образование и при этом ничего не знающего о кризисе Селдона?! Фонд подразумевает лишь один тип образования, из которого исключено всякое упоминание о теории планирования исторических процессов, разработанной Хари Селдоном, где сам Селдон выступает чуть ли не в образе мистического чудотворца… Поэтому я сразу понял, что Хаим Твер никогда не был торговцем. Он явно входил в число избранных и мог носить сан жреца! И стало совершенно ясно, что последние три года, будучи в качестве лидера политической партии, на самом деле он был оплачиваемым агентом Джорина Сатта!
Правда, тогда я действовал вслепую. Планы Сатта относительно меня оставались загадкой, но он позволил мне действовать с достаточной свободой в расчете на мои же ошибки. И я не преминул подкинуть ему пару ловушек собственного изготовления. Естественно, я понимал, что сопровождающий меня в путешествии Твер станет выполнять функции полуофициального соглядатая. А если бы я отказался от его услуг, то возможны были бы иные западни, которые я мог бы и не разглядеть. Так что я сам согласился на предложение Твера. И он согласился лететь со мной.
Господа советники, это объясняет два момента. Во-первых, это подтверждает тот факт, что Твер не входит в число моих друзей, и показания он дает отнюдь не «неохотно и лишь под давлением угрызений совести»! Хотя обвинение настаивает на таком объяснении. Твер – шпион, и за работу он получает вознаграждение. Во-вторых, это объясняет один мой поступок в отношении миссионера, поступок, предпринятый мной в отношении человека, чье убийство мне пытаются приписать, и поступок, неизвестный досточтимому Совету. Здесь он пока ни разу не упоминался!
По ряду советников пробежал обеспокоенный шепот.
Мэллоу снова выдержал театральную паузу.
– Мне стыдно вспоминать те ощущения, которые возникли у меня при сообщении о наличии на борту беглого миссионера. А описывать их мне еще более стыдно. В основном, у меня появилось ощущение крайнего неудобства и неуверенности. Сначала я предположил, что это ход Сатта, и не вник до конца в его суть. Я, старший торговец, был в полной растерянности.
У меня оставался лишь один выход. Я послал Твера за моими офицерами, тем самым удалив его из рубки на пять минут. Затем я немедленно включил видеозаписывающую аппаратуру, чтобы иметь потом возможность проанализировать случившееся. У меня была надежда – искренняя отчаянная надежда, что я все же смогу разобраться в происходящем.
Раз пятьдесят я просматривал сделанную запись. Теперь я взял ее с собой, и мы с вами в этом зале просмотрим ее в пятьдесят первый раз.
Спокойствие зала мгновенно исчезло, и галерка вновь взревела. Монотонным голосом мэр призвал к порядку. В пяти миллионах домов Термина заинтригованные зрители не отрывались от экранов. Сидящий на скамье обвинения Джорин Сатт презрительно покачал головой, посмотрел на взволнованного Верховного жреца, и снова пылающим взором впился в Мэллоу.
Освободили центр зала и приглушили освещение. Анкор Джаэл, расположившись на крайней левой скамье, занялся настройкой аппаратуры. Щелкнул тумблер, и посреди зала ожило трехмерное цветное изображение памятной сцены. Совершенно как в действительности.
Испуганный, потрепанный священник стоял между сержантом и лейтенантом. В молчании ожидал трехмерный Мэллоу. Затем появились члены экипажа, и последним – Хаим Твер.
Слово в слово повторился весь разговор. Миссионер подвергся допросу, сержант получил взыскание. За кадром возникла толпа, и донесся ее дикий рев. Джорд Парма вновь взмолился о милосердии и произнес свою речь. Мэллоу снова взялся за оружие. Миссионера поволокли к выходу, он вздымал руки к небесам, выкрикивая последние проклятия. Тут-то и возникла крохотная незаметная вспышка света, возникла – и тут же исчезла.
В конце сцены офицеры в ужасе застыли наподобие статуй, трясущийся Твер зажал себе уши, а торговец опустил оружие.
Зажегся свет в зале. Пустота в центре так и осталась незанятой. И реальный Мэллоу во плоти продолжил свой рассказ.
– Как вы успели заметить, все происходящее полностью соответствовало изложению обвинения. Но соответствовало лишь по форме. Кстати, поведение Хаима Твера во время инцидента совершенно неоспоримо доказывает его религиозное образование.
Именно в тот день я отметил в присутствии Твера некоторые странности случившегося. Я спросил его, откуда в пустынном месте, где находились мы, мог ни с того ни с сего взяться миссионер? Далее возник следующий вопрос: откуда появилась толпа, если до ближайшего крупного города было не менее сотни миль. Причем обвинение решило не обращать внимания на эти несуразности.
Остановимся на следующих нюансах. Не любопытно ли вам, почему Джорд Парма оказался столь приметной фигурой? Незаконно объявившийся на Кореллии миссионер рискует жизнью, так как нарушает законы и Фонда, и Кореллии – меж тем он преспокойно разгуливает в новеньком одеянии, подтверждающем его принадлежность к ревнителям веры. Попахивает липой! Я сначала подумал, что Парма стал вольным или невольным пособником Командора Эспера, который пытается спровоцировать нас на проявление незаконной агрессии – и уничтожение корабля со всем экипажем юридически будет полностью соответствовать законодательству.
Обвинение могло предвидеть такие аргументы с моей стороны. И оно ожидало моих объяснений о безопасности корабля и команды, о значимости моей миссии, по сравнению с которой жизнь одного человека ничего не значит, потому что человек этот был бы уничтожен в любом случае. И на такие возражения были подготовлены ответы о чести Фонда и требованиях подтверждать поступками его достоинство для сохранения оснований нашего превосходства над остальными.
Однако обвинение по непонятным причинам решило пренебречь самим Джордом Парма как реально существующим человеком. Почему-то не предоставлены на суде данные о нем – место рождения, наличие образования, предшествующая трагедии жизнь и так далее. Этот странный факт связан напрямую с некоторыми странностями просмотренной вами записи.
Обвинение и не могло предоставить данных о Джорде Парма. Сцена, которую вы видели, абсолютно неестественна! Ибо Джорда Парма не существует в природе! Ни сейчас, ни ранее… И весь мой процесс выглядит фарсом, ибо строится на фундаменте, которого нет!
И снова Мэллоу ждал, пока утихнет шум в зале.
– Господа, – медленно сказал он, – я покажу вам увеличенное изображение лишь одного из кадров записи. И оно ответит само за себя. Джаэл, уберите свет.
Стало темно, и в пустоте центра зала вновь всплыли застывшие призраки участников события. Неловкие, неестественные позы офицеров, оружие в негнущейся руке торговца Мэллоу, Джорд Парма, замерший в проклинающем движении… Руки его были подняты, рукава опали до локтей и…
И на руке у миссионера блестела крохотная точка, которая при обычном просмотре выглядела незаметной вспышкой. Но теперь вспышка застыла, как и все.
– Обратите внимание на свечение у запястья, – крикнул Мэллоу. – Джаэл, дайте увеличение.
Изображение резко увеличилось. Исчезли боковые детали, а превратившийся в гиганта миссионер сместился к центру. Затем от великана остались лишь голова и рука, и наконец – одна рука, заполнившая всю пустоту. Она висела в воздухе наподобие огромной туманности.
Светящаяся точка превратилась в три буквы.
КТП.
– Это татуировка, господа, – громко прозвучал в наступившей тишине голос Мэллоу. – Она невидима при обыкновенном свете, но я наполнил помещение ультрафиолетом, и она проявилась весьма отчетливо. Я понимаю, наивный и нелепый метод, но вполне действенный на Кореллии, где нет на каждом перекрестке ультрафиолетового освещения! Кстати, я и на корабле-то нашел его чисто случайно.
Я подозреваю, что некоторые из вас уже поняли смысл аббревиатуры. Джорд Парма был отличным актером и потрясающе сыграл свою роль. Он был знаток жреческого сленга. И он носил татуировку, означающую «Кореллианская Тайная Полиция!»
Дальнейшее Мэллоу кричал сквозь суматоху и вопли публики.
– Я найду и документальные подтверждения! Я привез их с Кореллии! И если требуется, я могу предоставить их на рассмотрение совета!.. Обвинение, я не слышу ваших возражений! Вы же неоднократно распинались здесь, что я просто обязан был вступиться вопреки законности за несчастного миссионера и наплевать при этом на собственное задание, принося себя, команду и корабль в жертву достоинству Фонда… Ради кого? Ради самозванца?!
Идти на смерть ради агента тайной полиции Кореллии, ряженого в рясу и поднатаскавшегося в жреческом сленге у какого-нибудь беженца с Анакреона?! Так ведь это Паблису Мэнилоу и Джорину Сатту было нужно, чтобы я сунулся в их нелепую, бестолковую ловушку!..
Рев толпы перекрыл охрипший баритон торговца. Его подхватили на руки и повлекли к кафедре мэра. В окно хорошо были видны огромные потоки людей, вливавшиеся в тысячные толпы на площади. Мэллоу попытался найти взглядом Анкора Джаэла, но различить конкретное лицо в бушующем море он не смог. Постепенно из гула вычленились ритмичные выкрики, разросшиеся из тихого ропота до бешеной пульсации…
«Да здравствует Мэллоу! Да здравствует Мэллоу! Да здравствует…»
15
Анкор Джаэл посмотрел на торговца. Сам Джаэл был изможден до крайности. За последние двое сумасшедших дней спать ему не довелось ни минуты.
– Мэллоу, вы сумели устроить потрясающий спектакль. Поэтому не стоит портить впечатление, стараясь забраться еще выше. Не можете же вы всерьез выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра! Симпатии толпы настолько же мощны, насколько и непостоянны…
– Совершенно верно! – хмуро ответил Мэллоу. – И мы должны поощрять эти симпатии. А лучший способ – продолжение спектакля.
– И что из этого следует?
– Из этого следует, что вы должны взять под арест Паблиса Мэнилоу и Джорина Сатта.
– Что?!
– То, что слышите. Пусть мэр арестует их! И мне плевать, какие угрозы вы для этого предъявите ему! Сегодня я держу народ под контролем. И мэр не посмеет предстать перед толпами.
– А какие я могу предъявить обвинения?
– Самые реальные. Обвините их в подстрекательстве всего жреческого состава внешних планет на участие во фракционной борьбе. И клянусь Селдоном, это абсолютно противозаконно. Также обвините их в покушении на безопасность государства. А какой из этого выйдет приговор, мне безразлично. Им же было безразлично, какой приговор заслужу я?! Главное, необходимо парализовать их деятельность до того времени, пока я не стану мэром.
– Но до выборов больше полугода!
– Это не так долго! – торговец вскочил на ноги и крепко сжал руку Джаэла. – И поймите: в случае чего, я захвачу власть силой! Разве не так же поступил Сэлвор Хардин век тому назад?! Несмотря на наши споры, надвигается кризис Селдона, и к тому моменту, когда он разразится, я должен быть мэром и Верховным жрецом одновременно! Одновременно!!!
Анкор Джаэл нахмурился. Затем тихо спросил:
– Кто будет катализатором? Кореллия?
– Да, – кивнул Мэллоу. – Они объявят войну рано или поздно, но думаю, что не раньше, чем через пару лет.
– И с атомной флотилией?
– А что вы предполагали? Та тройка торговых кораблей, что исчезла в их секторе, была сбита боевыми крейсерами Эспера. И атомные корабли они получают от самой Империи! Закройте рот, Джаэл, у вас совершенно дурацкий вид. Я повторяю – от Империи! Она по-прежнему существует. С Периферии Империя ушла, но в центре Галактики ее позиции весьма устойчивы. Одна наша ошибка, и Империя вновь усядется нам на шею. Именно по этой причине я обязан совместить посты мэра и Верховного жреца. И я единственный, кто знает, как надо бороться с кризисом…
– Как? – у Джаэла пересохло в горле. – …что вы намерены делать?!
– Ничего.
– Да ну? – Джаэл робко улыбнулся. – И все?
– И все! – язвительно заметил Мэллоу. – Встав во главе Фонда, я не намерен ничего делать. Абсолютно ничего. И в этом секрет решения кризиса.
16
Командор Кореллианской республики, Эспер Арго Благословенный, виновато опустил глаза при появлении своей супруги. Он прекрасно понимал, что присвоенные им эпитеты на нее никак не действуют. И супруга подтвердила этот факт своим холодным тоном.
– Как я понимаю, мой досточтимый господин наконец соблаговолил принять решение касательно судьбы этих наглецов из Фонда?
– Правда? – с кислой миной спросил Командор. – И что же еще полагает ваш разносторонний ум?
– Он полагает многое, уважаемый муж. Вы провели очередную бурную консультацию с нашими советчиками. То есть советниками.
В ее голосе звучало бесконечное презрение.
– Шайка бесполезных, незрячих тупиц, упрямо держащихся за свои тощие прибыли в тот момент, когда они чувствуют недовольство моего державного отца.
Последовал кроткий вопрос Эспера:
– Скажите, дорогая, а откуда бьет источник вашей замечательной осведомленности? Ведь именно благодаря ему вы все так хорошо понимаете…
– Если я выдам его координаты, – засмеялась командорша, – вместо информации он станет вскоре пахнуть покойницкой…
Командор пожал плечами.
– Хорошо. Вы, как всегда, говорите весьма убедительно. А что касается недовольства вашего державного папеньки, то я опасаюсь, что оно не замедлит проявиться в отказе. Отказе на несколько дополнительных кораблей.
– Ах, дополнительные корабли! – взвилась супруга. – У вас уже есть пять. И только посмейте отрицать! И еще шесть кораблей вам обещаны!
– Обещаны, но еще в прошлом году.
– Вам хватит и одного крейсера, чтоб вдребезги разнести их поганый Фонд. Этого же корабля хватит, чтоб выгнать из космоса их скорлупки.
– Да, но на их планету я не смогу напасть и с дюжиной крейсеров.
– А долго ли продержится планета, если уничтожить их торговлю и сжечь грузы разного продажного мусора?!
– Ох, и дорого же стоит этот мусор, – вздохнул Командор Эспер.
– Но ведь весь Фонд попадет к вам в руки! И все их имущество станет принадлежать вам! Кроме того, заслужив благодарность и уважение моего отца, вы приобретете в сто раз больше, чем может дать вам ваш Фонд! Вот уже три года прошло с тех пор, когда прилетевший варвар демонстрировал свои жалкие трюки. Вполне достаточный срок.
– Дорогая! – Командор повернулся к ней лицом. – Я старею. Я устал. И у меня не хватает сил выдерживать вашу болтовню. Вы утверждаете, что знаете принятое мной решение. Вот оно. Между Кореллией и Фондом начались военные действия.
– Отлично! – жена Командора выпрямилась, глаза ее заблестели. – Несмотря на ваше старческое слабоумие, в вас впервые проявилась государственная мудрость. Когда Эспер станет владыкой этих занюханных окраин, то, возможно, вес его поднимется настолько, что даже в Империи поймут его значимость. И тогда мы сумеем покинуть окружающие дебри космоса и прибыть ко двору вице-короля. Собственно, так оно и будет.
Супруга повернулась и с улыбкой на разрумянившемся лице вышла из комнаты. Прическа ее поблескивала в тусклом освещении.
Командор выжидал. Дверь закрылась. Эспер помолчал и обратился к двери с неожиданной ненавистью.
– Когда Эспер станет владыкой этих, извините, занюханных окраин, он станет достаточно уважаемой личностью, дорогая, чтобы обойтись без советов вашего папаши и зазнайства его обожаемой дочери! Вот так-то!..
17
Старший лейтенант «Черной Туманности» в ужасе уставился на экран.
– Разрази меня Галактика! – вместо крика он говорил срывающимся шепотом. – Что это такое?!.
Это был корабль. И в сравнении с ним «Черная Туманность» выглядела килькой рядом с кашалотом. На борту гигантского судна сиял герб Империи – Космолет и Светило. Зазвенели все зуммеры тревоги «Черной Туманности». Полетели приказы, и патрульный корабль приготовился в лучшем случае к бегству, а в худшем – к битве. Из его ультразвуковой рубки через пространство понеслись истерические сообщения в Фонд. Всем, всем, всем! Просьба о помощи, но главным образом – сообщение о надвигающейся опасности.
18
Хобер Мэллоу перевернул очередную страницу доклада и устало пошевелил ногами. За последние два года, пребывая на посту мэра, он почти перестал бывать дома, стал мягче, терпеливее и покладистее, но он по-прежнему не любил официальные доклады и их невероятно нудный жаргон правительственных сообщений.
– Ну, и сколько кораблей они успели захватить? – спросил у него Джаэл.
– Четыре были задержаны на космодроме. Два пропали без вести. Дислокация всех остальных хорошо известна. Они в безопасности.
Мэллоу помолчал.
– Я бы предпочел обойтись совсем без потерь, – сказал он, – но и это всего лишь царапины.
Джаэл не ответил. Мэллоу посмотрел на него.
– У вас проблемы, Анкор?
Ответ был внешне не связан с темой беседы.
– Я бы предпочел, чтобы Сатт оказался здесь.
– Разумеется… И мы бы слушали очередной доклад о тяжком положении на внутренних фронтах.
– Вряд ли, – не согласился Джаэл. – Вы упрямец, Мэллоу. Я охотно поверю, что вы изучили международную обстановку подробнейшим образом, но на происходящее с нашей планетой вам всегда было плевать.
– А это уже не моя епархия, а ваша! Иначе зачем бы я ставил вас министром пропаганды и образования?!
– Видимо, с целью пораньше свести меня в могилу – если судить по оказываемой вами помощи. Весь последний год я регулярно твержу вам о растущей угрозе со стороны Сатта и его партии. Если ему удастся вынудить нас на чрезвычайные выборы и сместить вас с поста – что будет со всеми вашими грандиозными планами?
– Ничего не будет…
– И поэтому вы вчера в своей речи практически передали Сатту победу, да еще с улыбкой и пожатием рук?
– Анкор, вы не слышали такой афоризм: «Украсть чужую победу»?
– Слышал, – резко перебил его Джаэл, – но это не тот случай. Вы заявляете, что предвидели все наперед, но не объясняете, из каких соображений вы продолжали три года торговать с Кореллией, принося им выгоду в одностороннем порядке. Ваш план ведения войны заключается в отсутствии планов и устранении без боя. Торговля со всеми секторами, прилегающими к Кореллии, прекращена. Пиковая ситуация объявлена вслух. И наступления вы не обещаете нам даже в обозримом будущем! Клянусь Галактикой, Мэллоу, как я должен понимать всю эту несуразицу?!
