Глава 61

У этого сооружения было очень сложное официальное название, но немногие земляне, которым приходилось упоминать о нем, обычно говорили короче: Четвертая станция. Сокращенное название недвусмысленно свидетельствовало о том, что раньше существовало еще три таких сооружения; ни одно из них теперь не использовалось, точнее, все они были варварски разграблены. Кроме того, в свое время строилась и Пятая станция, однако строительство не довели до конца и недостроенную станцию забросили.

Сомнительно, чтобы большая часть землян хоть раз в жизни задумалась о существовании Четвертой станции, которая медленно кружила по околоземной орбите, отстоявшей от Земли намного дальше орбиты Луны. Сначала станции выполняли роль стартовых площадок при строительстве первых поселений. Потом земляне прекратили такие работы, и все последующие поселения строили только сами поселенцы. Тогда Четвертую станцию переоборудовали для полетов землян на Марс, но на самом деле состоялся всего лишь один такой полет, так как выяснилось, что поселенцы, жившие по сути дела в больших герметичных космических кораблях, психологически намного лучше подготовлены к длительным космическим полетам, и земляне с облегчением вздохнули, сбросив с себя этот груз.

Последние годы Четвертая станция очень редко использовалась для чего бы то ни было и в лучшем случае выполняла роль плацдарма Земли в космосе, символа, который должен был показать, что поселенцы не являются единственными властителями огромного пространства вне земной атмосферы.

Но теперь нашлось применение и для Четвертой станции. К ней направился большой грузовой корабль. На поселениях стал распространяться слух, что земляне готовятся в очередной раз (первый в двадцать третьем столетии) попытаться высадиться на Марсе. Одни говорили, что это делается исключительно в научных целях, другие утверждали, будто бы земляне собираются построить на Марсе большую колонию и тем самым опередить несколько поселений, занявших околомарсовые орбиты. Наконец, третьи были убеждены, что земляне хотят установить форпост на каком-нибудь сравнительно большом астероиде, на который пока еще не претендовало ни одно поселение. На самом же деле грузовой корабль доставил на Четвертую станцию «Суперлайт» и его экипаж. Отсюда они должны были стартовать к звездам. Хотя Тесса Вендель последние восемь лет провела на Земле, она спокойно перенесла космическое путешествие, как перенес бы его любой поселенец, – ведь по своей структуре космический корабль намного ближе к поселению, чем поселение к Земле или другой планете. По той же причине, несмотря на богатый опыт космических полетов, немного беспокоился Крайл Фишер.

Но не только непривычное космическое окружение было причиной напряженной атмосферы на борту грузового корабля. Как-то Крайл сказал:

– Тесса, я не в силах больше ждать. Столько лет мы строили «Суперлайт», теперь он готов, а мы все еще хаем чего-то. Тесса задумчиво рассматривала Крайла. Никогда в ее намерения не входило столь серьезное увлечение. Сначала она хотела найти в Крайле только компаньона для редких минут отдыха, чтобы ее мозг, уставший от решения сложнейших проблем, мог расслабиться и еще более продуктивно работать на следующий день. Таковы были ее намерения; в результате же получилось нечто гораздо большее.

Теперь оказалось, что Тесса безнадежно привязана к Крайлу, и его проблемы стали ее проблемами. Она не сомневалась, что многие годы ожидания Крайла окончатся безрезультатно, и с тревогой думала об ожидающем его неизбежном разочаровании, за которым скорее всего последует отчаяние. Она не раз пыталась разумными доводами убедить Крайла в неосуществимости его мечты, старалась охладить нетерпение, с которым он ждал встречи с дочерью, но всегда без особого успеха. Напротив, за последний год без всяких видимых причин – во всяком случае он не мог ничего вразумительно объяснить Тессе – он стал еще большим оптимистом.

Единственным утешением (и облегчением) для Тессы было то, что Крайл с нетерпением ждал встречи не с женой, а только с дочерью. Признаться, она никогда не понимала такой привязанности к ребенку, которого он видел последний раз еще маленьким, но сам Крайл не хотел ничего объяснять, а у Тессы не было желания выпытывать причины. Да и зачем? Тесса была уверена, что никто из роториан не остался в живых, в том числе и дочь Крайла. Если Ротор и обосновался возле Ближней звезды, теперь это, должно быть, уже не поселение, а гигантская могила, дрейфующая в космосе, вечный мертвый космический странник, обнаружить который можно будет только благодаря невероятно счастливому стечению обстоятельств. А коль скоро это так, Крайлу следовало бы не терзаться напрасно, а спокойно готовиться к встрече с мертвым поселением.

– Нам осталось ждать самое большее два месяца, – попыталась утешить его Тесса. – Мы ждали много лет, и два лишних месяца ничего не изменят.

– Для меня, наоборот, после стольких лет ожидания эти два месяца кажутся вечностью, – пробормотал Крайл.

– Крайл, постарайся убедить себя, – сказала Тесса. – Научись подчиняться необходимости. Всемирный конгресс попросту не разрешит перенести старт. Кроме того, учти, на нас внимательно смотрят поселения; никак нельзя гарантировать, что все они поверят, будто мы направляемся к Марсу. Да и как они могут поверить, ведь Земля давно оставила попытки освоить космос. Если же мы проведем в бездействии два месяца, то они решат, что у нас что-то не ладится; этому они легко поверят и даже будут довольны. Тем самым мы отвлечем их внимание.

– Если даже они и узнают о наших планах, что с того? – раздраженно возразил Крайл. – Мы улетим, и они не смогут повторить наш полет еще долгие годы. А к тому времени мы построим целый флот сверхсветовых кораблей и каждый день будем открывать новые уголки Галактики.

– Я в этом не уверена. Повторить наш полет и даже обогнать нас гораздо проще, чем начинать все с самого начала. К тому же поселения должны понимать, что даже по чисто психологическим причинам правительство Земли будет стараться снова завоевать первенство в космосе, уже давно перешедшее к поселениям. – Тесса пожала плечами. – Ну и, наконец, мы должны еще испытать «Суперлайт» в условиях невесомости.

– Кажется, эти испытания никогда не кончатся.

– Наберись терпения. Наш корабль настолько нов и необычен, настолько не похож на все, что когда-либо создавало человечество, что мы пока не очень хорошо представляем, как повлияет сила гравитационного поля на вхождение корабля в гиперпространство и выход из него. Серьезно, ты никак не можешь обвинять нас в излишней осторожности. В конце концов, всего лишь десять лет назад полет быстрее света считался даже теоретически невозможным.

– При желании можно и переосторожничать.

– Возможно. Как бы то ни было, я буду решать, сделали ли мы все, что от нас требуется. Только после этого я дам согласие на старт. Обещаю тебе, без всяких оснований мы не будем откладывать полет. Я не переосторожничаю.

– Надеюсь.

Тесса с сомнением посмотрела на Крайла, потом решила, что все же должна задать давно мучивший ее вопрос:

– Крайл, последнее время ты сам не свой. У меня такое впечатление, что вот уже два месяца ты буквально сгораешь от нетерпения. Время от времени ты успокаиваешься, а потом вдруг снова вскипаешь. Может быть, у тебя случилось что-то, о чем я не знаю?

Крайл сразу смягчился.

– Ничего не случилось. Да и что могло случиться?

Тессе показалось, что Крайл успокоился слишком быстро, как бы насильно втиснул себя в подозрительно нормальное состояние. Она сказала:

– Это я спрашиваю, что могло произойти. Крайл, я старалась убедить тебя, что почти наверняка мы найдем только мертвое поселение или вообще не найдем ничего. Мы не встретим твою… маловероятно, чтобы мы застали кого-то из роториан в живых, – Тесса помедлила. Крайл упрямо молчал, и она закончила:

– Разве я не предупреждала тебя?

– Предупреждала, и не раз, – ответил он.

– И несмотря ни на что, ты ведешь себя так, как будто не можешь дождаться встречи, счастливый исход которой тебе гарантирован. Опасно надеяться на то, что, вероятно, никогда не осуществится, строить все свои планы на таком зыбком фундаменте. Почему внезапно изменилось твое настроение? Ты говорил с каким-нибудь неисправимым оптимистом?

– Почему я должен был с кем-то говорить? – вспыхнул Крайл. – Разве я не в состоянии сам делать выводы потому или другому поводу? Если я не знаю теоретическую физику так, как знаешь ее ты, то отсюда еще не следует, что я безмозглый тупица или недоумок.

– Крайл, я никогда не считала тебя недоумком и тем более не собиралась делать обидные намеки, – сказала Тесса. – Расскажи, что ты сам думаешь о судьбе Ротора?

– Никаких особенно глубоких или оригинальных мыслей у меня нет.

Просто мне кажется, что в космическом вакууме нет ничего, что могло бы повредить Ротору. Нетрудно заявить, что теперь Ротор – это всего лишь пустая мертвая оболочка, оставшаяся от прежнего поселения, что роториане вообще едва ли долетели до Ближней звезды. Но скажи, что именно могло уничтожить роториан на пути к этой звезде или рядом с ней? Объясни мне, что могло с ними произойти – они столкнулись с другим небесным телом, встретились с враждебной цивилизацией? Дай хоть какое-нибудь разумное объяснение.

– Не могу, Крайл, – серьезно ответила Тесса. – Я не видела вещих снов. Но когда я говорю, что Ротор не уцелел, я имею в виду прежде всего само гиперсодействие. Это очень рискованная техника, поверь мне на слово. При гиперсодействии корабль не находится постоянно ни в обычном пространстве, ни в гиперпространстве, а скользит по поверхности раздела этих двух систем, скатываясь на очень короткое время то в одну, то в другую сторону и переходя из обычного пространства в гиперпространство и наоборот, возможно, несколько раз в минуту. Значит, за время полета от Солнечной системы до Ближней звезды Ротор мог совершить миллион или больше таких переходов.

– Ну и что?

– Оказывается, переходы намного более опасны, чем полет только в одном из пространств. Не знаю, как далеко продвинулись роториане в разработке теории гиперпространства, но, вероятно, они находились где-то у самых ее истоков; в противном случае им удалось бы развивать скорости, намного превышающие скорость света. Мы детально и глубоко изучили теорию гиперпространства, и нам удалось обнаружить эффект переходов из обычного пространства в гиперпространство и наоборот, на материальные объекты.

Если материальный объект представляет собой точку, – продолжала Тесса, – то при переходах не возникает никаких напряжений. Если же наш объект – не точка, а достаточно большое тело, например космический корабль, то в процессе любого перехода в течение некоторого конечного промежутка времени часть тела будет находиться в обычном пространстве, а часть – в гиперпространстве. При этом возникает напряжение, сила которого зависит от размеров объекта, его формы, физического состояния, скорости перехода и так далее. Надо сказать, что для объекта размером с Ротор опасность однократного перехода или даже десятка переходов настолько мала, что ею вполне обоснованно можно пренебречь.

Когда «Суперлайт» полетит к Ближней звезде, мы совершим не более десяти переходов, а возможно, всего только два – из обычного пространства в гиперпространство и затем снова в обычное пространство. Наш полет будет безопасным. С другой стороны, такой же полет с помощью одного лишь гиперсодействия может включать миллионы переходов, поэтому вероятность появления опасных для поселения напряжений резко возрастает.

Крайл заметно испугался:

– Опасные напряжения неизбежны?

– Нет, ничего неизбежного здесь нет. В таких случаях все подчиняется законам статистики. Корабль может претерпеть миллион или даже миллиард переходов, и с ним все равно ничего не случится. С другой стороны, не исключается, что тот же корабль будет полностью разрушен при первом же переходе. Впрочем, вероятность разрушения быстро возрастает при увеличении числа переходов. Наверно, роториане отправились в полет, не подозревая об опасности переходов из одного пространства в другое. Мне кажется, они бы никогда не отважились на такое путешествие, если бы знали, чем оно может закончиться. В любом случае вероятность появления на Роторе каких-то напряжений весьма велика. Эти напряжения могли быть очень слабыми, и тогда Ротор, вероятно, «дохромал» до Ближней звезды. Но они могли быть и очень сильными; тогда Ротор вообще перестал существовать. Следовательно, мы можем найти мертвое поселение, а можем не обнаружить даже следов Ротора.

– Но мы можем найти и уцелевшее поселение, – упрямо возразил Крайл.

– Возможно. Но не исключено, что и наш корабль подвергнется действию таких напряжений, после которых от него останутся одни обломки; тогда мы тоже не найдем Ротор, хотя и по другой причине. Я хочу, чтобы ты был готов не к определенному исходу, а к вероятным событиям. И запомни: если рассуждать на эту тему, не владея в совершенстве теорией гиперпространства, можно прийти к абсолютно неверным заключениям.

Крайл был совершенно подавлен. Он надолго замолчал, а Тесса с неодобрением смотрела на него.

Глава 62

Тесса Вендель считала Четвертую станцию нелепым сооружением. Ей казалось, что строители хотели создать что-то вроде небольшого поселения, но вместо этого у них получилось странное сочетание лаборатории, обсерватории и стартовой площадки. Здесь не было ни ферм, ни домов, ничего другого, свойственного даже самым маленьким поселениям. Станция не была оборудована системой, которая на поселениях обычно обеспечивает необходимое псевдогравитационное поле. В сущности станция была всего лишь неестественно огромным космическим кораблем. При постоянном обеспечении пищей, воздухом и водой (система регенерации на станции работала недостаточно эффективно) здесь можно было жить сколь угодно долго, однако едва ли нашелся бы хоть один человек, согласившийся остаться здесь на продолжительное время.

Как-то Крайл Фишер мрачно заметил, что Четвертая станция похожа на старинную космическую станцию, построенную в самом начале эры освоения космоса и каким-то чудом дожившую до двадцать третьего века. Впрочем, в одном отношении Четвертая станция была уникальна. С нее открывался великолепный вид на систему Земля – Луна. С поселений, находившихся на околоземных орбитах, редко можно было увидеть и Землю и Луну так, чтобы сразу становилось ясным их взаимное расположение. Напротив, если смотреть с Четвертой станции, то Земля и ее естественный спутник никогда не разделялись более чем на пятнадцать градусов. Четвертая станция обращалась вокруг центра тяжести системы Земля – Луна (при этом ее орбита почти не отличалась от околоземной), поэтому в небе станции Земля и Луна постоянно изменяли положения и фазы, а Луна, кроме того, и свой кажущийся диаметр в зависимости от того, находилась она на той же стороне Земли, что и станция, или на противоположной.

Излучение Солнца автоматически экранировалось системой «Артек» (Тессе пришлось специально наводить справки, чтобы выяснить происхождение этого названия; оказалось, «Артек» – это сокращенное «Artificial Eclipse», то есть «искусственное затмение»), поэтому великолепная картина звездного неба искажалась только в момент прохождения Солнца вблизи Земли или Луны.

На станции Тесса, казалось, впервые вспомнила о своем происхождении. Ей доставляло огромное удовольствие наблюдать за звездным небом, за постоянно изменяющейся системой Земля – Луна, потому что, как объясняла она себе, так лучше всего осознаешь, что ты уже не на Земле.

Однажды Тесса, быстро оглядевшись по сторонам, так и сказала Крайлу. Тот заметил ее предосторожность, строго улыбнулся и сказал:

– Ты не боишься признаться мне, а ведь я – землянин, и, возможно, мне неприятно слышать это. Но можешь не волноваться, я никому не скажу.

– Я верю тебе, Крайл. – Тесса радостно улыбнулась. После их первого серьезного разговора на Четвертой станции Крайл заметно изменился. Конечно, он немного помрачнел, но это все же лучше, чем лихорадочное ожидание того, чего не может быть.

– Ты думаешь, что теперь тебе как уроженке поселения стали меньше доверять? – спросил Крайл.

– Конечно. В сущности правительство никогда и не забывало об этом. Они так же ограниченны, как и я, а я никогда не забываю, что они – земляне.

– Но, очевидно, ты забыла, что я тоже землянин.

– Для меня ты не землянин и не поселенец, ты – просто Крайл. А я – Тесса. Вот и все.

– Тебя никогда не беспокоило, что ты построила «Суперлайт» для землян, а не для своего родного поселения? – задумчиво спросил Крайл.

– Я работала не для землян, а если бы обстоятельства сложились по-другому, то я бы работала и не для Аделии. В любом случае я делаю это только для себя. Передо мной стояла определенная проблема, и я ее успешно решила. Теперь мое имя войдет в историю как первооткрывателя полетов быстрее света; это я сделала сама и для себя. Может быть, мои слова покажутся тебе слишком высокопарными, но я работала и для всего человечества. Ты знаешь, в конце концов неважно, где именно было сделано открытие. Кто-то из роторная изобрел гиперсодействие, а теперь им владеют и земляне, и все поселения. Через несколько лет все поселения смогут тоже летать быстрее света. Где бы и кем бы ни было сделано открытие, в конечном счете оно приносит благо всему человечеству.

– Но полеты быстрее света нужнее всего Земле.

– Ты имеешь в виду приближение Ближней звезды? Конечно, при необходимости поселения без труда смогут улететь, а земляне прочно связаны со своей планетой. Но эту проблему должно решать правительство Земли. Я дала им в руки метод, а как им лучше всего воспользоваться – это их дело.

– Я так понял, что наш отлет назначен на завтра.

– Да, наконец-то. Старт будет снят на голофильм. Правда, нельзя сказать, когда этот фильм увидят на Земле и на поселениях.

– Наверно, не раньше нашего возвращения, – предположил Крайл. – Нет никакого смысла объявлять всем о полете, не будучи уверенным, что мы вообще когда-либо вернемся. Не завидую тем, кто будет ждать нашего возвращения, ведь у них не будет никакой связи с нами. Когда первые астронавты высадились на Луне, они поддерживали постоянную связь с Землей.

– Ты прав, – сказала Тесса. – Но ведь испанское королевство тоже ничего не знало о плавании Колумба через Атлантический океан, пока он не вернулся семь месяцев спустя.

– Теперь для Земли на карту поставлено гораздо большее, чем для Испании семь с половиной веков назад. Все-таки жаль, что, умея летать быстрее света, мы так и не изобрели сверхсветовую связь.

– И мне тоже, и Коропатскому. Коропатский постоянно надоедал мне своими просьбами разработать систему связи. Но я сказала ему, что я не волшебница и не могу тотчас же выполнить любую его прихоть. Одно дело – перенести через гиперпространство физическое тело и совсем другое – какое угодно излучение. Даже в обычном пространстве тела и излучения подчиняются разным законам; ведь недаром же Максвелл разработал уравнения электромагнитного поля только через двести лет после того, как Ньютон предложил уравнение гравитации. И в гиперпространстве поведение тел и излучений подчиняется разным правилам. Надо признать, пока что нам не удалось выяснить законы, управляющие излучениями. Когда-нибудь мы научимся пользоваться и сверхсветовой связью, но пока…

– Это очень плохо, – задумчиво заметил Крайл. – Без сверхсветовой связи полеты быстрее света могут потерять всякий смысл.

– Почему?

– Сверхсветовая связь – это пуповина, соединяющая космический корабль с матерью-Землей. Скажи, могут ли поселения выжить в отрыве от Земли, от всего остального человечества?

– Это что-то новое, – нахмурила брови Тесса. – И давно ты стал адептом такой философии?

– Это просто мысли вслух. Тесса, ты родилась и почти всю жизнь прожила на поселении, поэтому, возможно, тебе и в голову не приходило, что поселения – противоестественная для человека среда обитания.

– В самом деле? А мне поселение совсем не казалось противоестественным.

– Потому что ты никогда не жила на совершенно изолированном поселении. Твоей средой была целая система поселений плюс огромная планета с многомиллиардным населением. Возможно, и роториане, если, конечно, они добрались до Ближней звезды, в конце концов поняли, что жизнь на изолированном поселении неполноценна. В таком случае они должны были бы вернуться в Солнечную систему. Они не вернулись. Не следует ли из этого, что они нашли пригодную для жизни планету?

– Пригодную для жизни возле красного карлика? Практически исключено.

– Природа всегда может удивить нас и найти способ сделать то, что нам кажется невозможным. Предположим, там есть такая планета. Не должны ли мы будем тщательно обследовать ее?

– Ага, теперь я начинаю понимать, куда ты клонишь, – сказала Тесса. – Ты надеешься, что у Ближней звезды мы обнаружим какую-то планету. По заданию правительства в таком случае мы должны были бы оценить ее параметры, с помощью нашего детектора убедиться в ее необитаемости, а потом взяться за изучение других районов околозвездного пространства. Ты же, если я правильно поняла, предлагаешь высадиться на этой планете и провести более тщательные исследования или по крайней мере попытаться найти твою дочь. Предположим, мы найдем даже несколько планет, но наш нейронный детектор не обнаружит разумной жизни ни на одной из них. Что же, и тогда мы должны исследовать планеты?

Крайл заколебался, потом ответил:

– Да. Мне кажется, мы обязаны исследовать любую планету, если увидим хотя бы малейшую возможность ее использования для жизни людей. О любой такой планете мы должны знать все. Может быть, скоро нам придется начать эвакуацию землян, и мы обязаны знать, куда будем их переселять. Тебе это не кажется очевидным, ведь поселенцев не надо эвакуи…

– Крайл! Не смотри на меня как на злейшего врага! Почему ты видишь во мне только жителя поселения? Я – Тесса. Если у Ближней звезды мы найдем планету, обещаю тебе, мы исследуем ее настолько тщательно, насколько это будет в наших силах. Но если предположить, что эту планету уже колонизировали роториане… Крайл, ты прожил на Роторе не один год, ты должен знать Джэйнуса Питта.

– Я слышал о нем. Нам не довелось встретиться, но моя же… моя бывшая жена работала с Питтом. По ее словам, это очень способный, очень умный, очень волевой человек.

– Очень волевой. Его знают и на других поселениях. Как правило, о нем отзываются не очень хорошо. Ведь только по его настоянию роториане стали искать такой уголок Вселенной, где Ротор мог бы скрыться от всего человечества. В конце концов он не придумал ничего лучшего, как отправиться к Ближней звезде, потому что она недалеко от Земли и потому что в то время о ее существовании знали только роториане. Очевидно, Питт хотел стать единоличным правителем целой звездной системы; если это так, он не мог не понимать, что за ним последуют другие поселения или земляне. Тогда его единовластию пришел бы конец. Если же ему посчастливилось и он нашел планету, которая по тем или иным причинам оказалась полезной для роториан, он должен еще более нетерпимо относиться к любой попытке вторжения в свою звездную систему.

– На что ты намекаешь? – спросил Крайл, хотя отлично понял, что хотела сказать Тесса.

– На завтра назначен старт нашего корабля. Пройдет совсем немного времени, и мы окажемся рядом с Ближней звездой. Если твои предположения оправдаются и у этой звезды окажется планета, на которой уже поселились роториане, нам не удастся запросто высадиться на ней и сказать: «Привет! Мы хотели вас увидеть!» Боюсь, как только Питт узнает о нашем приближении, он поздоровается с нами на свой лад: уничтожит наш корабль и нас вместе с ним.

Глава 63

Как и все обитатели станции на Эритро, Рэне д'Обиссон изредка летала на Ротор, В этом был свой резон: каждому человеку время от времени необходимо побывать дома, набраться новых сил. На этот раз, однако, д'Обиссон «подвилась» на Ротор (так жители станции обычно называли перелет от Эритро до Ротора) чуть раньше, чем следовало бы по плану. Дело в том, что ее срочно вызвал комиссар Питт. И вот она сидит в кабинете Джэйнуса Питта. Последний раз д'Обиссон видела комиссара несколько лет назад; понятно, что по характеру своей работы ей нечасто приходилось встречаться с ним. Наблюдательным взглядом медика д'Обиссон сразу отметила появившиеся у Питта признаки надвигающейся старости. Впрочем, голос Питта не ослабел, его взгляд был по-прежнему проницателен; не заметила д'Обиссон и снижения остроты мышления.

– Я получил ваш доклад об инциденте на Эритро, – начал Питт. – Мне понравилась осторожность, с которой вы подошли к анализу случившегося и к диагнозам. Но меня интересует, что же все-таки случилось с Генарром. Расскажите мне все, что вы думаете, – неофициально, не для протокола. Мой кабинет экранировав, и вы можете говорить, не опасаясь, что нас услышат.

– Боюсь, что мой доклад, каким бы осторожным он ни был, полно и правдиво описывает инцидент, – сухо сказала д'Обиссон. – Мы совершенно не знаем, что случилось с командором Генарром. На его сканограмме мы обнаружили только чрезвычайно незначительные изменения, которые не соответствовали ни одному известному нам заболеванию. К тому же эти изменения оказались обратимыми и быстро исчезли.