Лакки Старр (№2) - Лакки Старр и пираты с астероидов (пер. А.Анпилов)

– Извини, дружище. На этот раз я один. Очень жаль.

– Но почему???

– «Метеор» полетит к Ганимеду кратчайшим путем.

– Ну и что? Что это за путь?

Лакки улыбнулся краешком губ.

– Я срежу путь через Солнце.

Он пошел к стартовой площадке, оставив малыша стоять на месте с разинутым ртом.

Глава четырнадцатая

К Ганимеду через солнце

Солнечная система расположена в одной плоскости. В центре – Солнце, доминанта системы, в 500 раз превосходящее по размерам все планеты вместе взятые. Плоскость вращения планет – эклиптика. Обычно все корабли, совершающие перелет в пределах системы, движутся по эклиптике. Там они могут делать промежуточные остановки, там проходят основные лучи субэфира.

Но иногда, при необходимости выиграть время или боясь обнаружения, корабли выходят из плоскости, особенно когда их путь лежит по другую сторону Солнца.

Лакки размышлял о том, как поведет себя Энтон. Пойдет ли по эклиптике или по огромной дуге, мосту через Солнце, чтоб вскоре опуститься в окрестностях Ганимеда?

Скорее всего, прикинул Лакки, Энтон не рискнет на дугу, а будет продвигаться поясом астероидов. Он тянется непрерывно вокруг Солнца, так что пират сможет пройти весь путь (за исключением разве что последних нескольких сот миль) под прикрытием камней – туда правительственные корабли не суются. Это гарантированная безопасность, которая для него сейчас, пожалуй, важнее скорости. Ну, а мне – наоборот, решал Лакки и поднял «Метеор» по кратчайшей дуге.

Пассажирские корабли никогда не приближались к Солнцу более чем на шестьдесят миллионов миль, то есть не ближе орбиты Венеры. И то здесь уже были необходимы дополнительные системы охлаждения для пассажиров. Суда с автоматическим управлением добирались до Меркурия, но только в период его максимального удаления от светила. На расстоянии тридцати миллионов миль начинали плавиться некоторые металлы.

Существовали, конечно, исследовательские корабли, специально построенные для близких наблюдений. Их сверхсовременное покрытие было пронизано сильными электрическими полями особой природы, под воздействием которых внешний молекулярный слой обшивки индуцировал феноменальное излучение, названное «псевдосжижением». Тепловое отражение от такого покрытия приближалось к ста процентам. Внешне эти корабли выглядели как гигантские идеальные зеркала и подходили к Солнцу на расстояние пяти миллионов миль, но, конечно, без экипажа, так как даже та малая толика солнечной энергии, проникавшая внутрь, поднимала температуру выше точки кипения воды. И кроме того, радиация в такой близости от светила убивала все живое в считанные секунды.

В это время года Церера была расположена крайне неудобно – точно на противоположной стороне Солнца. Если б его можно было проигнорировать, путь стал бы чуть ли не вдвое короче. И все же Лакки намеревался сократить его хотя бы на треть. «Метеор» несся на полном ходу. Старр фактически не вылезал из своего g-скафандра – ел, спал в нем, постоянно изнывая от тяжести ускорения. Правда, через каждый час давал себе пятнадцатиминутные передышки, идя на постоянной скорости.

Лакки прошел над орбитами Марса и Земли. Смот­реть было не на что – Земля как раз находилась по другую сторону Солнца, а Марс проскочил прямо под брюхом корабля.

Солнце увеличилось, и наблюдать его можно было только через поляризованные экраны. Еще немного и придется перейти на стробоскоп.

Приближалась орбита Венеры. Индикаторы радиоактивности начало зашкаливать. Да, за земной орбитой уровень радиации достиг достойных внимания величин, перевалив же орбиту Венеры, надо будет облачаться в экранированный свинцовый скафандр. Хотя там, где пролегал маршрут Лакки, никакой свинец не спасет.

Впервые со времен марсианских приключений Старр потянулся к заветному мешочку на поясе. Уже давно он бросил попытки разгадать принцип действия «мерцающего щита». Разум, создавший это чудо, опередил человечество на миллионы лет. Щит был так же непостижим для Лакки, как космический корабль для пещерного человека. Но он работал! И сейчас это главное!

Лакки надел этот тонкий полупрозрачный предмет на голову, и он тут же окутал все тело советника белым мерцающим светом, словно сам был живым существом. Казалось, Старра окружили миллиарды крошечных светлячков, а вокруг головы их роилось столько, что нельзя было разглядеть лица. Зато Лакки все было отлично видно. Он стал непроницаем для радиации, для сверхвысоких темпера­тур, для чудовищной солнечной гравитации. В то же время щит позволял свободно дышать и двигаться. Единственное неудобство – нельзя ни есть, ни пить. Но Лакки рассчитывал через сутки уже миновать опасную зону.

Никогда еще «Метеор» не развивал таких больших скоростей. Кроме обычных перегрузок, теперь сказывалось невообразимое притяжение гравитационного поля Солнца. Автоматика привела покрытие корабля в состояние псевдожидкости, и Лакки возблагодарил себя за предусмотрительность – не зря в свое время он настоял на этом дополнительном оборудовании. Видеоэкраны потемнели от закрывшего их толстого антиплавкого глассита.

«Метеор» миновал орбиту Меркурия. Радиодозиметры буквально взбесились – их стрекотание стало невыносимым. Лакки протянул мерцающую руку к панели и шум прекратился. Вся эта радиация, вплоть до самых жестких гамма-лучей, пронизывающая все на свете, не могла пробиться сквозь легкое свечение, окружавшее его тело.

Температура, которая было понизилась до 80°, опять начала подниматься несмотря на зеркальную обшивку «Метеора». Миновав отметку 150, она неумолимо ползла все выше и выше. До Солнца оставалось всего десять миллионов миль – так близко не подходил никто.

Температура перевалила за 212°С. «Метеор» проходил по краю солнечной короны. Учитывая, что и сама звезда – раскаленный газ, Лакки летел сквозь Солнце!

Любопытство разбирало его. Никто, никто не был, да и не будет так близко к Солнцу. Разумеется, включить экран невозможно, это значит – открыть доступ чудовищному потоку радиации. Справится ли волшебный марсианский щит?.. Лакки знал – рисковать нельзя, но непреодолимое желание не отпускало. Главный экран корабля можно переключить на стробоскопические щели, открывающиеся поочередно на одну миллионную секунды. Для глаза это казалось непрерывной экспозицией, но поток проникавшей внутрь радиации снижался в четыре миллиона раз.

Искушение было слишком велико. Лакки потянулся к приборам, перевел в нужный режим экран, отвернулся и нажал на тумблер. Он был готов к мгновенной смерти от излучения, но прошла секунда, другая… Лакки повернулся к экрану.

То, что он увидел, запомнилось на всю жизнь. Складчатая живая материя заполнила видеоэкран. Это была малая часть светила – Солнце покрывало полнеба. Сверкающие белые нити взмывали вверх и опадали, змеинно сворачиваясь. Проплывали солнечные пятна, более темные на ослепительном фоне. Сгустки красного пылающего газа срывались с поверхности и, удаляясь, остывали, становясь дымчато-серыми. Лакки перевел стробоскоп на край Солнца. Здесь гигантские струи газа, так называемые протуберанцы, казались ярко-розовыми на черном небе. Они поднимались, медленно клубясь, делаясь все тоньше, принимая фантастические формы. Лакки с ужасом подумал, что каждый из них может поглотить дюжину планет размером с Землю, а Земля, например, запросто сгинет в любом солнечном пятне, не наделав при этом даже заслуживающего внимания «плюха».

Резким движением Старр выключил экран. Чувство собственной ничтожности придавило его – человек не должен смотреть на вещи, слишком величественные и потрясающие воображение.

«Метеор» миновал Солнце. Позади осталась орбита Меркурия. Вылетев за орбиту Венеры, Лакки снял щит и включил торможение. Загудели системы охлаждения, освобождая судно от лишнего тепла. Питьевая вода была близка к кипятку, банки с консервами – вздулись…

Солнце уменьшилось, сжавшись в ровную сверкающую сферу, – его неправильные формы, вспученные пятна, сверкающие протуберанцы исчезли, только корона, слабо колеблясь, вырывалась на миллионы миль. Лакки невольно вздрогнул, подумав, что он еще совсем недавно был там.

Показалась Земля. У советника защемило сердце от вида знакомых очертаний континентов в разрывах кучевых облаков. Да, да, конечно, он сделает все, чтобы уберечь отчизну от страшной войны. Но вот и она пропала с экранов.

Миновав Марс, Лакки вошел в пояс астероидов и продолжал держать курс на систему Юпитера – эту Солнечную систему в миниатюре. Гигантский Юпитер и четыре больших спутника: Ио, Каллисто, Европа – каждый размером с Луну – и Ганимед, чуть меньше Марса; вдобавок к ним – десятки спутников от нескольких сот миль в диаметре до совершенно незначительных камней.

Юпитер предстал желтым шаром, испещренным оранжевыми полосами, одна из которых была известна как Большое Красное Пятно. Три спутника, в том числе Ганимед, сейчас находились на одной стороне, четвертый – на противоположной.

Теперь Лакки все время проводил у передатчика – поддерживал непрерывную кодированную связь с Советом Науки. Одновременно он не спускал глаз с эргометра. Уже несколько раз приборы фиксировали проходящие корабли, но все это было не то – Старр ждал единственного, с характерными сирианскими двигателями.

И удача улыбнулась ему. Эргограф выдал знакомые бугорки, Лакки двинул наперерез. На расстоянии десяти тысяч миль на экранах появились сигнальные огни Энтона. Это был он.

До Ганимеда оставался полдневный переход. Медлить было нельзя. С дистанции в тысячу миль Лакки послал ультиматум – требование повернуть на Землю.

Через десять минут пришел ответ – взрыв энергии. Генераторы «Метеора» взвыли, и Старр чуть не вылетел из кресла от страшного толчка.

Лакки устало закрыл глаза.

Пираты были вооружены лучше, чем он ожидал.

Глава пятнадцатая

Часть ответа

Полчаса ушло на незначительные маневры. «Ме­теор» был быстрее и увертливей, но у Энтона был экипаж. Один прицеливался, другой нажимал на спуск, третий возился у реактора, четвертый следил за эргометром. Лакки же вертелся один. Поэтому он очень рассчитывал на свое красноречие.

– Сдавайтесь, Энтон! Ваши друзья не осмелятся высунуть нос с Ганимеда, пока не узнают, что происходит… Субэфир перекрыт до самого Юпитера… На подходе корабли империи… У вас всего несколько минут… Сдавайтесь… Сдавайтесь!

В то же время Старру приходилось бросать «Метеор» из стороны в сторону, уклоняясь от жестокого огня. Приборы показывали перегрузку. И надо признать, всех ударов избежать не удалось. Лакки тоже сделал несколько выстрелов, но промазал.

Не отрываясь, он смотрел на экран. До подхода земного флота оставались часы. За это время запасы энергии «Метеора» истощатся, а Энтон может уйти. Или вдруг пиратский флот…

Лакки гнал от себя эти мысли. Неужели он ошибся, отмахнувшись от правительственной поддержки?

Нет, нет и еще раз нет. Только «Метеор» с его возможностями мог соперничать с Энтоном в такой близости от Ганимеда.

Внезапно ожил приемник. На экране вспыхнула ослепительная улыбка капитана Энтона.

– Я вижу, вы опять ушли от Динго? – улыбнулся он.

– Опять? Значит, во время дуэли на ускорителях он действовал по вашему приказу?

И тут Лакки чуть не попался. Луч связи вдруг налился разрушительной силой. Советник в последнюю секунду повернул рычаг управления и его отбросило к стене.

Энтон рассмеялся.

– Не ешьте меня глазами – это вредно для ваше го здоровья. Конечно, Динго все делал по приказу Я знал, кто вы на самом деле почти с самого начала.

– Сожалею, что ваши знания вам не пригодились.

– Да, забавно. Что ж, Динго уже наказан. Нельзя повторять ошибки. А с вами мы теперь распрощаемся. Надеюсь, навсегда.

– Зря надеетесь. Вам некуда лететь.

– Жаль… А я хотел на Ганимед.

– Ничего не поделаешь – вас остановят.

– Что ж это вы меня обманываете? Нехорошо. Пока сюда приползут ваши корабли, я буду уже на месте.

– Я остановлю вас.

– Каким образом? Вы, я гляжу, один на борту. Знал бы я это сразу – вообще не тратил бы на вас времени.

Лакки взглянул исподлобья и тихо, но решительно произнес:

– Таран.

– Тогда вам тоже крышка.

– Плевать. Я выполню свой долг.

– Ах, оставьте, пожалуйста! Что у вас за манеры?! Вы говорите, как скаут на присяге – слушать противно!

Старр повысил голос.

– Эй, на борту – слушайте все! Если ваш капитан попытается прорваться к Ганимеду – я пойду на таран! Для вас это смерть! В случае сдачи обещаю честный суд и содействие со стороны Совета! Энтон старается для своих дружков с Сириуса! Думайте скорей – на карту поставлены ваши жизни!

Энтон откинулся в кресле и процедил:

– Давай, давай, правительственный выкормыш. Я даже включил трансляцию – пусть слушают. Они знают, на какой честный суд им рассчитывать, они знают, что такое содействие. Инъекция ферментного яда – вот и все ваше содействие! До свиданья!

Пиратское судно стало набирать скорость. Эргометры молчали. Где же флот Земли? Черт побери, где флот Земли?

Лакки пустился в погоню. «Метеор» без труда сокращал дистанцию. Энтон шел на своем пределе. У Старра еще был запас.

Улыбка не сползала с лица Энтона.

Дистанция пятьдесят миль, – протянул он. – Сорок пять.– Еще через паузу: —Сорок. Ты помолился, выкормыш?

Лакки стиснул зубы и молчал. Другого выхода не было – придется таранить. Войне не бывать. Он должен остановить пиратов. Должен.

– Тридцать, – лениво бросил Энтон.– Кончай изображать из себя героя – потом же стыдно будет. Разворачивайся и жми домой, пока я добрый.

– Двадцать пять, – твердо продолжил Лакки. – У вас пятнадцать минут на размышление.

За спиной Энтона промелькнула тень. Человек кивнул Старру и поднес к губам палец. Ресницы у Лакки дрогнули. Чтобы скрыть волнение, он посмотрел в сторону и тряхнул головой.

– В чем дело?– прошипел Энтон.– Страшно, мальчик? Сердечко бьется?– Глаза его сузились, пунцовые губы приоткрылись.

Лакки вдруг понял – Энтон никогда не отступит. Для него это было опасной, но увлекательной игрой с летальным исходом.

– Пятнадцать.

В человеке за спиной командира Старр признал Хансена. В руке его что-то сверкнуло.

– Десять миль,– упрямо твердил советник.– Шесть минут до конца. Клянусь Космосом, я не отступлю!

Бластер! В кулаке отшельника был бластер. Лакки стало трудно дышать – если Энтон повернется…

Но в капитана сейчас можно было стрелять хоть из пушки. Все свое внимание он сосредоточил на Старре – когда же, когда же наконец лицо мальчишки исказится от страха.

Энтон принял выстрел спиной. Его лицо с глумли­вой улыбкой покачнулось и расплющилось на видеоэкране. Остекленевшие глаза еще долго смотрели на Лакки.

Грянул крик Хансена:

– Все назад! Кто хочет получить дыру в лоб? Мы сдаемся! Мистер Старр, мы сдаемся!!!

Лакки повернул на два градуса – достаточно, чтобы избежать тарана.

Затрещал эргограф. Ну вот, наконец-то и флот подходит.

Экран засветился белым – знак капитуляции.

Известно, что военные никогда не одобряют самостоятельных действий Совета Науки. Особенно, когда действия успешны. Старр неоднократно нары­вался на флотские амбиции и был готов к любому разговору.

Адмирал прохрипел:

– Хр-р-а! Доктор Конвей доложил нам ситуацию и мы выражаем вам благодарность за… своевременное вмешательство. Но! Командование уже давно в курсе и имеет разработанный штабом план ликвидации сирианской угрозы. Хотя Координатор просил меня сотрудничать с Советом, я не могу согласиться с вашим предложением отложить атаку. Да! Все, что касается сражений и побед, относится к компетенции флота!

Седой пятидесятилетний адмирал растопорщил щетки усов. Красное квадратное лицо горело отвагой. Такого попробуй – удержи!

Лакки смертельно устал. Теперь, когда пиратский корабль болтался на буксире, а экипаж сидел под стражей, все переживания и тяготы последних недель сменились навалившейся нечеловеческой усталостыо. Однако он ответил с предельной вежливостью:

– Мне кажется, если мы очистим астероиды от пиратов, проблема сирианцев на Ганимеде отпадет сама собой.

– Никогда! – с солдатской прямотой отрубил адмирал. – Как! Как вы собираетесь очистить астероиды?! Флот за двадцать пять лет не смог этого сделать! Никогда! Но! Сил у нас достаточно, чтобы сию минуту взять Ганимед штурмом! Вперед!

Лакки с трудом подавил улыбку.

– Никто не сомневается, что сил у вас достаточно. Но корабли на Ганимеде – это еще не весь Сириус. Готовы ли вы к долгой и дорогостоящей кампании?

Адмирал еще больше побагровел.

– Меня просили сотрудничать. Но! Но я не могу позволить вам распылить наш флот среди астероидов, когда… когда под боком у Земли сидит враг!

Старр прервал извержение адмирала.

– Могу ли я просить у вас час? Один час на беседу с Хансеном? Это наш пленник, сэр.

Адмирал сердито пожевал усы.

– Час?! Даже час может быть дорог! Ладно! Давайте! Но быстрей!

– Хансен!– позвал Старр, ни отрывая глаз от адмиральского эполета.

Отшельник вышел из каюты отдыха. Он выглядел усталым, но постарался дружелюбно улыбнуться.

– Я в восхищении, мистер Старр, от вашего корабля. Он – совершенство.

– Какого черта! – хрипнул адмирал. – При чем здесь корабль?! Плевать на корабль! Не обращайте внимания, Старр! Работайте!

Лакки перешел к делу.

– Итак, мистер Хансен, с вашей неоценимой помощью мы задержали Энтона. Это значит, что война с Сириусом откладывается. Однако нам нужна не передышка, а полное устранение угрозы войны. Времени у нас мало – адмирал вам подтвердит.

– Чем могу быть полезен? – спросил Хансен.

– Ответами на мои вопросы.

– Охотно. Но я уже все сказал. Мне жаль, если этого оказалось недостаточно.

– Пираты думали иначе. Они сильно рисковали, чтобы вырвать вас из наших рук.

–Я не знаю, как это объяснить.

– А может, все-таки, что-то есть? Возможно, вы что-то знаете, о чем не подозреваете сами? То, что смертельно для пиратов?

– Ума не приложу.

– Подумаем вместе. Пираты знали, что вы богаты. Что у вас вложения на Земле. Но обращались с вами хорошо. И пальцем не тронули ваш роскошный дом.

– Таков был договор. Я же помогал им.

– Не особенно. Разрешали садиться на камень, принимали гостей. А ведь они спокойно могли убить вас и сунуть в вашу конуру своего человека. Кроме мелких ваших услуг, они бы присвоили себе и ваше богатство. Почему этого не случилось?

– Я сказал вам правду.

– Конечно. Но не всю. Пираты верили вам абсолютно. Они знали, что обратиться к правительству – для вас смерти подобно.

– Я же говорил об этом, – кротко обронил отшельник.

– Я помню. Но как они поверили вам в первый раз, когда приземлились? Ведь соучастником преступления вы стали позднее. Позвольте мне сделать предположение. Я думаю, что Энтон, или кто там еще, точно знали, что до того, как стать отшельником, вы были джентльменом удачи. Так?

Хансен побелел.

– Так?– повторил Лакки.

– Та-а-к…– промямлил отшельник. – Это было очень давно. Чтобы искупить прошлое, я решил умереть для Земли и уединился на камне. Я думал, что все забыто, но вот заявилась молодежь – новое поколение джентльменов – и припомнила мне грехи. Что делать, пришлось снова ввязаться в эти игры.

Когда вы возникли, у меня появился первый шанс. Ведь прошло двадцать пять лет. И я постарался обелить себя. Я сражался с налетчиками на Церере. Я прикончил Энтона и второй раз спас вашу жизнь. И, как вы сказали, дал Земле передышку. Мне кажется – я сравнял счет.

– Хорошо, – кивнул Старр. – Но! – как говорят военные. Вернемся к моему вопросу. Кое-что, как выяснилось, вы утаили от нас. Может, остальное сами припомните?

Хансен пожал плечами.

– А если подумать?

Отшельник вздохнул.

– То, что я был когда-то пиратом, к делу не относилось. Поэтому я молчал.

– Не хотите, значит. Тогда я скажу. Вы остались пиратом. Вы всегда им были. Но главное – не в этом. Вы – тот, чье прозвище упомянули при мне всего один раз; тот – кого никто не видит, но все знают. Вы – так называемый Босс, главарь всей шайки!

Глава шестнадцатая

Весь ответ

Седой отшельник вскочил с кресла. Разинув рот, он стоял, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Адмирал, рубанув кулаком воздух, прорычал:

– Какого черта! Что такое?! Вы! Объяснитесь! Быстро!

Лакки не сводил с отшельника глаз.

– Сядьте, Хансен. Давайте разберемся. Если найдете противоречия, вам будет легко оправдаться. Итак, капитан Энтон высаживается на «Атлас». Он – неглупый человек и не верит в мою легенду. Незаметно сделав мою трехмерную фотографию, он посылает ее боссу на опознание. Боссу кажется, что он узнал меня. Вы ведь и правда узнали меня, Хансен? Далее босс дает указание убить самозванца. Что Энтон и пытается сделать руками Динго. Он сам мне в этом признался при последнем разговоре, затем, когда дуэль обернулась в мою пользу, вы берете дело в свои руки. Меня сажают на ваш камень.

Тут Хансен взорвался.

– Но это безумии! Я же спас вас! Доставил вас целым и невредимым на Цереру!

– Спокойно. У меня была идея внедриться в пиратскую организацию и добыть факты изнутри. Такая же идея пришла к вам. И вы ее реализовали с большим, надо признать, успехом. Вы убедились что Земля не готова к войне. Вам стало ясно – угроза с астероидов недооценивается. Так что можно действовать нагло и быстро. Карманные субэфирные передатчики известны давно. Вы связались по коду с Энтоном, и пираты тут же атаковали Цереру. Вы поднялись в коридор, но не сражаться с джентльменами удачи, а присоединиться к ним. С какой это стати они вас «взяли в плен»? Как стукача, вас должны были бы прирезать. Вместо этого вас берут на флагманский корабль, держат без охраны и даже доверяют оружие. Вы свободно смогли войти в рубку и пристрелить капитана.

Воздев руки, отшельник взмолился:

– Но я же застрелил его! Зачем, зачем бы мне это делать, будь я на самом деле боссом? Ответьте!

– Отвечу. Энтон был маньяк. Он был готов скорее сдохнуть, чем принять мои условия. В ваши планы не входило умереть, чтобы потешить его тщеславие. Пленение же вашего корабля означает только отсрочку войны. Вы рассчитываете, что атакуя Ганимед, – Лакки покосился на адмирала, – мы все равно спровоцируем войну с Сириусом. А вы, продолжая играть роль отшельника, найдете способ бежать и снова принять командование над пиратами. Что такое жизнь Энтона в сравнении со всем этим?

Хансен зашипел:

– Где доказательства? Без доказательств – это одни ваши фантазии!

Адмирал, наконец уловивший суть дела, вломился в беседу.

– Старр! Этот человек – мой! Мы вывернем его наизнанку! Он скажет нам правду!

– Извините, адмирал! Час еще не прошел… Фантазии, говорите? Продолжим, мистер Хансен. Вы заявили, что не знаете координат своего камня. Это само по себе очень странно, ну да бог с этим. Я рассчитал траекторию по своим цифрам и оказыва­ется, что ваш астероид вопреки всем законам приро­ды находится там, где находиться не может.

– А?! Что?! – не понял адмирал.

– Я говорю о том, что достаточно малый камень ничего не стоит столкнуть с постоянной орбиты, достаточно, к примеру, оборудовать его гиператомными двигателями, как космический корабль. Ну как ему иначе оказаться в запрещенной зоне?!

– Это еще не истина! – взвыл Хансен. – Вы проверяете меня! Берете на «пушку»!

– На какую «пушку», Хансен! Очнитесь! Я вернулся на камень. Хотя и не предполагал, что вы отойдете так далеко, я все же нашел его! Идея ваша гениальна, но слишком рискованна. Гениальна тем, что свободно порхающий камень уйдет от любого преследования, а рискованна потому, что всякий астроном удивится, увидев ваш камень, свободно выходящий из эклиптики, или дрейфующий в запрещенной зоне, или еще хуже – разглядит в телескоп горящие сопла двигателей. Да, я нашел ваш камень. Как вы ни прятались, я нашел его! Базу, завод, склад, космический корабль… Что это, Хансен – импорт с Сириуса?

– Это не мой камень!

– Ваш, ваш. Меня там ждал Динго. Он знал, что я ищу, и подстерег меня, сидя на вашем астероиде. Кстати, ваши подчиненные очень болтливы – он добровольно все выложил.

Отшельник схватился за голову.

– Бред! Оставьте меня, я буду говорить с адмиралом! Есть тысячи камней такого же размера и формы! Я не отвечаю за болтовню какого-то Динго!

– Тогда получите другое свидетельство – вам оно больше понравится. На пиратской базе в долине лежала целая гора использованных банок.

– Банок?!– изумился адмирал. – С ума сойти! Причем тут банки?

– Хансен складывал использованные банки в долину на своем астероиде. Говорит, что не хотел засорять космос. На самом деле, я думаю, он не хотел оставлять следов. Так вот, по этой примете – долине банок, я и нашел нужный астероид. А теперь, адмирал, взгляните на этого господина, и вы поймете, как я прав.

Вместо милого старичка-отшельника в кресле сидел другой человек. Рот твердо сжался, глаза под седыми кустиками пылали неутоленной яростью Босс просипел изменившимся голосом:

– Ладно. Дальше-то что? Чего вы добиваетесь?

– Я хочу, чтобы вы связались с Ганимедом. Вы уже вели с ними предварительные переговоры, они вас знают. Скажете, что астероиды сдаются Земле и в случае необходимости соединятся с ней против Сириуса.

Хансен хрипло засмеялся.

– Ну, уж нет! Камней вы не получите! Мои парни еще погуляют на воле!

– Очень недолго. Самое позднее, через неделю мы очистим весь пояс астероидов. На вашем камне остались записи, не так ли?

– Ищите! Ищите мой камень! Ловите ветер в поле!

– Это как раз легче всего. Баночки, знаете ли.

– Валяйте! Лет сто вам хватит!

– Самое большее – день. Когда я последний раз улетал, я опалил ваш мусор тепловым лучом. Баночки расплавились и превратились в лист изумительного белого металла. Ваша долина сверкает теперь на миллионы миль, словно кусок фольги. Обсерватория Цереры без труда отыщет астероид, сияющий раз в десять ярче, чем ему положено. Поиски начались еще до того, как я пустился за вами в погоню.

– Ложь! Не держите меня за идиота!

– Ах, так! Что ж, взгляните, – Лакки вытащил из папки фотографию. – Вот, звезда со стрелкой – это и есть ваш камень. Еще вчера получено по субэфиру.

– Не страшно!

– Сейчас будет. Корабли Совета взяли ваш камень штурмом.

– Что-о-о!!! – возмущенно проревел адмирал.

– Время, сэр. Каждый час был дорог. Обнаружена ваша комната и туннель между ней и базой пиратов. Найдены записи с координатами баз. Вот документы, – Лакки опять раскрыл папку. – А вот и первые фотографии баз. Это уже сегодняшняя почта. Ну так как, мистер Босс, не страшно?

Хансен съехал с кресла на пол, держась за сердце и хватая воздух ртом.

– Вы проиграли полностью и окончательно. И ни черта у вас не осталось, кроме поганой жизни. Я ничего не обещаю, но если вы сделаете, как я сказал, ее может быть удастся спасти. Вызывайте Ганимед.

Хансен беспомощно опустил голову.

На адмирала больно было смотреть. Страдающим басом он пожаловался:

– Как? Совет очистил камни?! Без… без консультации с Адмиралтейством?!

– Ну, Хансен, я жду.

Старик с трудом поднялся и вздохнул.

– Чего уж теперь… Где передатчик?

Конвей, Генри и Бигмен встретили Старра в космическом порту. Все четверо отправились прямиком в Планетный ресторан. Под окнами стеклянного кабинета сиял огнями вечерний город.

– Удачно, что Совет успел на базы раньше флота. Военные наломали бы дров и не решили бы ни одной проблемы,– сказал Генри.

Конвей кивнул.

– Ты прав. Через двадцать пять лет на камнях опять завелась бы пиратская нечисть. А ведь большинство джентльменов удачи понятия не имели о Сириусе. Обычные люди, может быть – с авантюрной жилкой. Надо убедить правительство амнистировать их. Всех, кроме очень уж замаранных.

– В самом деле, – вступил Лакки. – Помогая освоению астероидов, снабжая их водой и горючим, финансируя развитие дрожжевых ферм – мы строим мощную защиту на будущее. Лучшая защита от пиратства – мирное созидание.

– Знаю я этот мир!– сердито пробурчал Бигмен,– Все это до тех пор, пока Сириус опять не покажет коготки.

Лакки, улыбнувшись, отвесил Бигмену шутливый подзатыльник.

– Не грусти, дружище! Подумаешь, повоевать не пришлось. Неужели ты не можешь порадоваться небольшому отдыху?

– Извини, Лакки,– с упреком произнес Конвей, – но ты должен был нам сказать все начистоту.

– Я бы и сам хотел, но надо было разобраться с Хансеном одному. По личным причинам.

– А когда ты впервые его заподозрил? Когда узнал про запретную зону?

– Это был уже последний штрих. То, что он не отшельник, я понял через час нашей первой беседы на камне.

– Как ты догадался?

– Хансен признал меня сыном Лоуренса Старра. Значит, он действительно встречался с отцом. Но были две странности в таком узнавании. Во-первых, отшельник запомнил отца сердитым. А ведь сердитым, как вы мне рассказывали, он бывал крайне редко. «Ларри – весельчак», «Ларри – хохотун». Вот ваши обычные слова о нем. А во-вторых, Хансен на Церере не узнал ни вас, Конвей, ни вас, Генри. Даже имен ваших не слышал.

– Ну и что? – советники переглянулись.

– А то, что вы трое были неразлучны. В дружеской беседе отец обязательно бы вас помянул. Всему этому было одно объяснение – Хансен участвовал в нападении на корабль и убийстве родителей. Причем не простым пиратом – рядовой бандит такие хоромы не отгрохает. Четверть века назад ему было лет тридцать – возраст Энтона, самый сок для командира.