Годовщина

Айзек Азимов
 
Годовщина

      Все было готово к ежегодному ритуалу.
      На этот раз очередь была дома Мура, и поэтому миссис Мур с детьми покорно отправилась на вечер к своей матери.
      Уоррен Мур со слабой улыбкой осмотрел комнату. Вначале его заставлял действовать только энтузиазм Марка Брендона, но теперь ему и самому нравилось вспоминать. Он решил, что это приходит с возрастом, с двадцатью добавочными годами. У него вырос животик, поредели волосы, смягчилась челюсть, и, что хуже всего, он стал сентиментален.
      Так что окна были поляризованы до полной непрозрачности, шторы опущены. Лишь кое-где огоньки на стенах, так отмечалось слабое освещение и ужасная изолированность давнего дня крушения.
      На столе пакеты и тюбики космического рациона и, конечно, в центре нераспечатанная бутылка зеленой воды джабра, крепкого напитка, который можно извлечь только из химически активных марсианских грибов.
      Мур посмотрел на часы: скоро будет и Брендон; он никогда не опаздывает на этот праздник. Единственное беспокойство вызывало воспоминание о голосе Брендона в трубке: "Уоррен, на этот раз у меня для тебя сюрприз. Подожди и увидишь. Подожди и увидишь".
      Муру всегда казалось, что Брендон почти не стареет. Младший из них сохранил стройность и энергию, с какой относился к жизни на пороге своего сорокалетия. Сохранил способность возбуждаться при хороших известиях и впадать в отчаяние при плохих. Волосы его начали седеть, но в остальном, когда Брендон расхаживал взад и вперед, быстро говоря на пределе громкости о чем угодно, Муру не нужно было даже закрывать глаза, чтобы увидеть впавшего в ужас юношу на обломках "Серебряной королевы".
      Прозвучал дверной сигнал, и Мур, не оборачиваясь, пнул реле.
      – Входи, Марк.
      Но ответил незнакомый голос, негромко, вопросительно:
      – Мистер Мур?
      Мур быстро обернулся. Брендон, конечно, тоже здесь, но сзади, возбужденно улыбается. Перед ним стоит кто-то другой, невысокий, приземистый, совершенно лысый, сильно загорелый и с ощущением космоса во всем облике.
      Мур удивленно сказал:
      – Майк Ши... Майк Ши, клянусь космосом!
      Они со смехом пожали друг другу руки.
      Брендон сказал:
      – Он связался со мной через контору. Вспомнил, что я работаю в "Атомик Продактс"...
      – Годы прошли, - сказал Мур. - Ну-ка посмотрим, ты был на Земле двенадцать лет назад...
      – Он никогда не был на годовщине, - заметил Брендон. - Как насчет этого? Сейчас он уходит в отставку. Из космоса в место, которое купил в Аризоне. Пришел поздороваться со мной перед отъездом - только для этого задержался в городе, - а я был уверен, что он приехал на годовщину. "Какую годовщину?" - спросил этот старый чудак.
      Ши с улыбкой кивнул.
      – Он говорит, что ты из этого каждый год устраиваешь праздник.
      – Еще бы, - с энтузиазмом подтвердил Брендон, - и сегодня мы впервые будем отмечать втроем, впервые настоящая годовщина. Двадцать лет, Майк, двадцать лет, как Уоррен собрал то, что оставалось от крушения, и привел нас на Весту.
      Ши осмотрелся.
      – Космический рацион? Я тут как дома. И джабра. Да, помню... двадцать лет. Я никогда об этом не думал, и теперь, сразу, все как вчера. Помните, как мы наконец добрались до Земли?
      – Помню ли я? - воскликнул Брендон. - Парады, речи. Уоррен единственный настоящий герой в этом деле, и мы все продолжали повторять это, но никто не обращал внимания. Помните?
      – Ну, ладно, - сказал Мур. - Мы были первыми пережившими космическое крушение. Мы были необычны, а все необычное привлекает внимание и достойно быть отмеченным. Это иррационально.
      – Эй, - сказал Ши, - а помните песню, которую по этому поводу сочинили? Марш? "Мы поем о дорогах в космосе, о безумных путях людей..."
      Своим чистым тенором подхватил Брендон, и даже Мур поддержал последнюю строку, так что задрожали шторы. "...на обломках корабля", закончили они и рассмеялись.
      Брендон сказал:
      – Давайте откроем джабру и немного выпьем. Этой бутылки должно хватить на весь вечер.
      Мур объяснил:
      – Марк настаивает на полной аутентичности. Надеюсь, он не ждет, чтобы я вылез из окна и облетел вокруг дома.
      – А это мысль, - заявил Брендон.
      – Помните наш последний тост? - Ши поднял пустой стакан и провозгласил: - Джентльмены, за наш годовой запас доброй старой аш два о, который нас не подвел. Три пьяных бродяги, когда приземлились. Ну, мы были детьми. Мне было тридцать, и я считал себя стариком. А теперь, - голос его внезапно стал печальным, - меня отправили на пенсию.
      – Пей! - сказал Брендон. - Сегодня тебе снова тридцать, и мы вспоминаем день на "Серебряной королеве", хотя больше никто этого не помнит. Грязная переменчивая публика.
      Мур рассмеялся.
      – А чего ты ожидал? Национальный праздник каждый год с ритуальной пищей и питьем - космическими рационами и джаброй?
      – Послушайте, мы по-прежнему единственные пережившие космическое крушение, а посмотрите на нас. Нас все забыли.
      – Ну, это неплохое забвение. Мы отлично провели время, а это слава дала нам хороший толчок вверх по лестнице. У нас все хорошо, Марк. И так же было бы у Майка Ши, если бы он не захотел вернуться в космос.
      Ши улыбнулся и пожал плечами.
      – Мне там нравилось. Я не жалею. Со страховой компенсацией у меня теперь есть деньги для пенсионной жизни.
      Брендон, вспоминая, сказал:
      – Крушение стоило "Транскосмической страховой" немалых денег. Но все равно кое-чего не хватает. Скажи в наши дни кому-нибудь "Серебряная королева", и он сможет ответить только "Квентин", если вообще сможет ответить.
      – Кто? - спросил Ши.
      – Квентин. Доктор Хорас Квентин. Он один из погибших на корабле. Спросишь: "А как же трое выживших?" и они просто уставятся на тебя.
      Мур спокойно сказал:
      – Послушай, Марк, с этим нужно смириться. Квентин был одним из величайших ученых, а мы кто? Никто.
      – Мы выжили. Мы по-прежнему единственные пережившие катастрофу.
      – Ну и что? На корабле был Джон Хестер, тоже известный ученый. Не масштаба Квентина, но очень известный. Кстати, я сидел рядом с ним за последним обедом, перед тем как ударил камень. Ну, так вот, из-за того что в этом крушении погиб Квентин, смерть Хестера никто не заметил. Никто не помнит, что Хестер погиб на "Серебряной королеве". Все помнят только Квентина. Нас тоже забыли, но мы по крайней мере живы.
      – Вот что я вам скажу, - произнес наконец Брендон после долгого молчания, когда стало ясно что логическое разъяснение Мура не подействовало, - мы снова заброшены. Двадцать лет назад в этот день мы были заброшены на Весте. Сегодня мы заброшены в забвении. И вот мы снова вместе втроем, и то, что произошло, может произойти снова. Двадцать лет назад Уоррен привел нас на Весту. Давайте решим новую проблему.
      – Уничтожим забвение? - спросил Мур. - Станем знамениты?
      – Конечно. А почему бы и нет? Ты знаешь лучший способ отметить двадцатую годовщину?
      – Нет, но мне интересно, с чего ты начнешь. Я думаю, никто не помнит "Серебряную королеву", ну, если не считать Квентина, поэтому тебе нужно придумать что-нибудь такое, чтобы крушение снова вспомнили. Для начала.
      Ши беспокойно пошевелился, и задумчивое выражение появилось на его грубоватом лице.
      – Кое-кто помнит "Серебряную королеву". Страховая компания. Знаете, вы напомнили мне кое-что забавное. Десять-одиннадцать лет назад я был на Весте и спросил, на месте ли та развалина, на которой мы спустились. Мне сказали, конечно, кто ее будет увозить? И я подумал, дай-ка взгляну на нее, и полетел туда с ранцевым двигателем на спине. На Весте, с ее тяготением, этого достаточно. Ну, я немного увидел, только на расстоянии. Там все закрыто силовым полем.
      Брови Брендона взлетели до неба.
      – Наша "Серебряная Королева?" Чего ради?
      – Я вернулся и спросил, почему это. Мне ничего не ответили, она не знали, что я туда собираюсь. Сказали, что все это принадлежит страховой компании.
      Мур кивнул.
      – Конечно. Они получили права, когда заплатили нам. Я сам подписывал документ, отказываясь от прав, когда получал компенсационный чек. Вы тоже, я уверен.
      Брендон спросил:
      – Но зачем силовое поле? К чему вся эта секретность?
      – Не знаю.
      – Обломки ничего не стоят, даже на лом не годятся. Слишком дорого было бы из перевозить.
      Ши ответил:
      – Верно. Но забавно: они по-прежнему продолжат вылавливать в космосе обломки. Там их была большая груда. Я видел, по мне, это просто мусор, согнутые рамы, ну, сами знаете. Я спрашивал, мне сказали, что корабли продолжают привозить обломки, и страховая компания установила стандартную цену за каждый кусок "Серебряной королевы", поэтому корабли в окрестностях "Весты" всегда их ищут. Во время своего последнего полета я снова пошел взглянуть на "Серебряную королеву", и груда хлама стала больше.
      – Они все еще ищут? - Глаза Брендона блестели.
      – Не знаю. Может, уже перестали, но куча больше, чем десять-одиннадцать лет назад. Должно быть, еще ищут.
      Брендон откинулся на стуле и скрестил ноги.
      – Это очень странно. Расчетливая страховая компания тратит массу денег, прочесывая пространство вокруг Весты, отыскивая обломки двадцатилетней давности крушения.
      – Может, стараются доказать, что был саботаж, - сказал Мур.
      – Через двадцать лет? Они не получат назад свои деньги, даже если докажут. Мертвое дело.
      – Но они могли годы назад прекратить поиски.
      Брендон решительно встал.
      – Давайте спросим. В этом что-то странное, а я уже наджабрифицирован и нагодовщинен и хочу узнать.
      – Конечно, - согласился Ши, - но кого спросим?
      – Мультивак, - ответил Брендон.
      Ши широко раскрыл глаза.
      – Мультивак! Эй, Мур, у тебя здесь есть терминал Мультивака?
      – Да.
      – Никогда не видел, а всегда хотелось взглянуть.
      – Тут не на что смотреть, Майк. Похоже на пишущую машинку. Не смешивай терминал Мультивака с самим Мультиваком. Я не знаю никого, кто видел бы Мультивак.
      Мур улыбнулся при этой мысли. Он сомневался, чтобы когда-нибудь в жизни оказался вблизи одного из немногих техников, проводящих рабочие дни в глубинах Земли в каком-то тайном месте, обслуживая мощный, длиной в милю, суперкомпьютер, который содержит в своей памяти все известное людям, руководит экономикой человечества, направляет научные исследования, помогает принимать политические решения, и у него еще остаются миллионы ячеек, позволяющих отвечать на вопросы отдельных людей, если, конечно, они не нарушают права на тайну других людей.
      Они поднялись на второй этаж, и Брендон сказал:
      – Я подумывал о том, чтобы установить Мультивака-младшего для детей. Домашние задания и прочее, знаете. Но не хотел, чтобы он стал для них просто забавой и игрушкой. Как ты с этим справляешься, Уоррен?
      Мур ответил:
      – Они показывают вопросы сначала мне. Если я не пропускаю, Мультивак их не видит.
      Терминал Мультивака действительно представлял собой клавиатуру, чуть больше пишущей машинки.
      Мур набрал координаты, установил связь со всемирной информационной цепью и сказал:
      – Теперь слушайте. Для протокола. Я против этого и соглашаюсь только из-за годовщины и еще потому, что достаточно глуп, чтобы испытывать любопытство. А теперь как сформулировать вопрос?
      Брендон ответил:
      – Просто спроси: по-прежнему ли Транскосмическая страховая разыскивает обломки крушения "Серебряной королевы" ы окрестностях Весты? Нужен простой ответ: да или нет.
      Мур пожал плечами и набрал вопрос, а Ши с интересом следил за его действиями.
      Астронавт спросил:
      – Как от отвечает? Говорит?
      Мур негромко рассмеялся.
      – О, нет. Столько денег я не могу потратить. Эта модель печатает ответ на ленте, лента выходит вот из этой щели.
      Действительно, в этот момент показалась короткая лента. Мур взял ее, бросил взгляд и сказал:
      – Ну, Мультивак говорит да.
      – Ха! - воскликнул Брендон. - Я вам говорил! А теперь спроси почему.
      – Ну, это глупо. Такой вопрос будет нарушением права на тайну. Получим желтое "Объясните причины".
      – Спроси, и узнаем. Ведь поиски обломков - не тайна. Может, они считают, что и причина не тайна.
      Мур пожал плечами. Он напечатал:
      – Почему Транскосмическая страховая продолжает поиски обломков "Серебряной королевы" - в связи с предыдущим вопросом?
      Почти тут же показался желтый листочек:
      – Укажите причины необходимости получения запрашиваемой информации.
      – Хорошо, - сказал, не смутившись, Брендон, - скажи, что мы трое выживших и имеем право знать. Давай. Скажи ему.
      Мур сформулировал ответ, появился еще один желтый листок:
      – Причины несущественны. Ответ не может быть дан.
      Брендон сказал:
      – Не понимаю, какие причины держать это в тайне.
      – Решает Мультивак, - ответил Мур. - Он взвешивает указанные причины и, если считает, что ответ неэтичен по отношению к кому-нибудь, отказывает. Даже правительство не может в таком случае получить ответ без решения суда, а суд идет против Мультивака раз в десять лет. Так что же нам делать?
      Брендон вскочил и быстро забегал взад и вперед по комнате в характерной для себя манере.
      – Ладно, попробуем выяснить самостоятельно. Что-то очень важное, иначе они не пошли бы на такие сложности. Согласимся, что они не ищут свидетельства саботажа двадцатилетней давности. Но Транскосмическая страховая все-таки что-то ищет, что-то настолько ценное, что не перестает искать. Что может быть таким ценным?
      – Марк, ты фантазер, - сказал Мур.
      Брендон, очевидно, не слышал его.
      – Это не могут быть драгоценности, деньги или какие-нибудь тайны. Просто нет таких драгоценностей, которые оправдали бы все расходы. Даже если бы "Серебряная королева" была из чистого золота. Но что может быть более ценным?
      – Трудно оценивать стоимость, Марк, - сказал Мур. - Письмо как листок испорченной бумаги не стоит и сотой доли цента, но корпорация может заплатить за него сто миллионов долларов - в зависимости от того, что там написано.
      Брендон энергично кивнул.
      – Верно. Документы. Ценные бумаги. Итак, у кого вероятнее всего на корабле могли быть документы, стоимостью в миллиарды?
      – Откуда нам знать?
      – А как насчет доктора Хораса Квентина? Как насчет него, Уоррен? Только его люди и помнят. У него могли быть с собой документы. Подробности нового открытия, может быть. Черт возьми, если бы я только видел его в пути, он мог бы сказать что-нибудь, просто в обычном разговоре. А ты его видел, Уоррен?
      – Насколько могу вспомнить, нет. И не разговаривал с ним. Так что обычный разговор отпадает. Конечно, я мог пройти мимо него, не зная, кто это.
      – Нет, не мог, - сказал Ши, неожиданно ставший задумчивым. - Мне кажется, я кое-что припомнил. Один из пассажиров никогда не покидал свою каюту. Об этом рассказывал стюард. Даже в столовую не приходил.
      – И это был Квентин? - спросил Брендон, переставший расхаживать и с нетерпением смотревший на астронавта.
      – Возможно, мистер Брендон. Возможно, и он. Но не знаю, точно ли это. Не помню. Но, должно быть, большая шишка, потому что на космическом корабле не очень-то принято разносить еду по каютам. Только очень большая шишка может себе это позволить.
      – А Квентин и был большой шишкой в этом полете, - удовлетворенно сказал Брендон. - Значит, у него что-то было в каюте. Что-то очень важное. Что-то такое, что он прятал.
      – Могла быть просто космическая болезнь, - сказал Мур, - однако... Тут он нахмурился и замолк.
      – Давай, - настойчиво сказал Брендон. - Ты тоже что-то вспомнил?
      – Может быть. Я говорил вам, что на последнем обеде сидел за столом рядом с доктором Хестером. Он что-то говорил, что надеялся встретиться в пути с доктором Квентином, но ему не повезло.
      – Конечно, - воскликнул Брендон, - потому что Квентин не выходил из каюты.
      – Этого он не говорил. Но о Квентине мы говорили. Что же он сказал? - Мур прижал ладони к вискам, как будто силой хотел выжать двадцатилетней давности воспоминания. - Точные слова, конечно, не могу вспомнить, но что-то о том, что Квентин слишком театрален, слишком любит мелодраматические эффекты - что-то в этом роде. И они направлялись на научную конференция на Ганимеде, и Квентин даже не захотел объявлять тему своего доклада.
      – Все совпадает. - Брендон возобновил свое быстрое расхаживание. - Он сделал новое большое открытие, которое держал в абсолютной тайне, потому что хотел объявить о нем на конференции на Ганимеде с максимальным драматическим эффектом. А не выходил из своей каюты, потому что думал, что Хестер выпытает у него тайну - и так бы и было, готов спорить. И камень ударил в корабль, и Квентин погиб. Транскосмическая страховая провела расследование, собрала слухи о новом открытии и решила, что если приобретет контроль над этим открытием, то покроет все расходы и гораздо больше. Поэтому она приобрела права на корабль и с тех пор охотится за бумагами Квентина.
      Мур улыбнулся: он испытывал привязанность к Брендону.
      – Марк, прекрасная теория. вечер того стоил: смотреть, как ты из ничего делаешь что-то.
      – Да? Что-то из ничего? Давайте снова спросим Мультивак. Я оплачу счет за этот месяц.
      – Все в порядке. Ты мой гость. Но если не возражаете, я принесу наверх бутылку джабры. Хочу немного выпить, чтобы сравняться с вами.
      – Я тоже, - сказал Ши.
      Брендон сел к машинке. Дрожащими от возбуждения пальцами он напечатал:
      – Каковы темы последних исследований доктора Квентина?
      Когда появился ответ, на этот раз на белом листке, Мур принес бутылку и стаканы. Ответ длинный, печать мелкая, в основном ссылки на статьи в научных журналах, вышедших двадцать лет назад.
      Мур просмотрел список.
      – Я не физик, но, кажется, он интересовался оптикой.
      Брендон нетерпеливо покачал головой.
      – Все это опубликовано. А нам нужно еще не опубликованное.
      – Этого мы никогда не узнаем.
      – Страховая компания узнала.
      – Это только твоя теория.
      Брендон сжал подбородок рукой.
      – Позволь мне задать Мультиваку еще один вопрос.
      Он снова сел и стал печатать:
      – Сообщите имена и номера живущих коллег доктора Хораса Квентина по факультету университета, где он работал в последние годы.
      – Откуда ты знаешь, что он работал в университете? - спросил Мур.
      – Если это не так, Мультивак нам скажет.
      Появился листок. На нем было только одно имя.
      Мур спросил:
      – Ты собираешься позвонить этому человеку?
      – Конечно, - сказал Брендон. - Отис Фитцсиммонс, с детройтским номером. Уоррен, можно?...
      – Ты мой гость, Марк. И это часть игры.
      Брендон набрал номер. Ответил женский голос. Брендон спросил доктора Фитцсиммонса, последовало недолгое молчание.
      Потом тонкий голос сказал: "Алло". Голос старческий.
      Брендон ответил:
      – Доктор Фитцсиммонс, я представляю Транскосмическую страховую компанию по вопросу о докторе Хорасе Квентине...
      – Ради Бога, Марк, - прошептал Мур, но Брендон предупреждающе поднял руку.
      Последовала пауза, такая долгая, будто связь прервалась, потом все тот же старческий голос произнес:
      – После всех этих лет? Опять?
      Брендон щелкнул пальцами в жесте торжества. Но ответил спокойно, быстро:
      – Мы все еще пытаемся найти. Если бы вы, доктор, припомнили, что у доктора Квентина могло быть с собой в его последнем путешествии, что относится к его неопубликованному открытию.
      – Ну, - послышалось нетерпеливое щелканье языком, - я уже говорил вам, что не знаю. И не хочу, чтобы меня тревожили. Не знаю ничего. Он намекал, но он всегда намекал на какие-то новые устройства и изобретения.
      – Какие устройства, сэр?
      – Говорю вам, не знаю. У него было слово, и я вам об этом рассказывал. Не думаю, чтобы это имело значение.
      – Но этого слова нет в наших записях, сэр.
      – Должно быть. Как же оно звучало? Вот как. Оптикон.
      – С буквой К?
      – Кажется. Мне все равно. И пожалуйста, больше меня не беспокойте. До свиданья, - он все еще ворчал, прерывая связь.
      Брендон был доволен.
      Мур сказал:
      – Марк, глупее ничего нельзя придумать. Выдавать себя за другого незаконно. Если он пожалуется...
      – Зачем ему? Он уже забыл обо всем. Но разве ты не понимаешь, Уоррен? Транскосмическая уже расспрашивала его об этом? Он все время повторял, что уже рассказывал об этом.
      – Ну, хорошо. Но все равно слишком много предположительного. Что еще мы знаем?
      – Мы знаем также, - сказал Брендон, - что приспособление Квентина называется оптикон.
      – И что Транскосмическая страховая ищет либо оптикон, либо относящиеся к нему документы. Может, подробности Квентин хранил в голове, но у него была модель инструмента. Ведь Ши сказал, что подбирают металлические обломки. Верно?
      – Да, там груда металла, - согласился Ши.
      – Если бы они искали бумаги, металл оставили бы в космосе. Итак, мы ищем инструмент, который мог бы называться оптикон.
      – Даже если твои теории правильны и мы ищем оптикон, поиск сейчас совершенно безнадежен, - уверенно сказал Мур. - Сомневаюсь, чтобы на орбите вокруг Весты оставалось больше десяти процентов обломков. Скорость убегания на Весте практически равна нулю. Только удачный толчок в нужном направлении и с нужной скоростью привел нашу развалину на орбиту вокруг Весты. Остальное разбросано по всей Солнечной системе на самых различных орбитах.
      – Но ведь компания подбирает обломки, - сказал Брендон.
      – Да, те десять процентов, что оставались на орбите вокруг Весты. И все.
      Брендон не сдавался. Он задумчиво сказал:
      – Допустим, он там и они его не нашли. Мог ли кто-нибудь опередить их?
      Майк Ши рассмеялся.
      – Мы там были, но унесли только свои шкуры, и я и этому рад. Что еще?
      – Верно, - согласился Мур, - и если кто-нибудь нашел там что-то, почему держит в тайне?
      – Может, просто не подозревает, что это такое.
      – Тогда как же мы... - Мур смолк и повернулся к Ши. - Что ты сказал?
      Ши непонимающе посмотрел на него.
      – Кто, я?
      – Только что ты сказал, что мы там были. - Глаза Мура сузились. Он покачал головой, будто прояснял ее, потом прошептал: - Великая Галактика!
      – В чем дело? - напряженно спросил Брендон. - В чем дело, Уоррен?
      – Не знаю. Ты меня сводишь с ума своими теориями. Я уже начинаю воспринимать их серьезно. Знаешь, мы ведь кое-что взяли с собой из обломков. Помимо одежды и личных вещей. По крайней мере я взял.
      – Что?
      – Когда я пробирался снаружи корпуса - космос, я будто снова там, все вижу так ясно! - я прихватил с собой несколько предметов и положил в карман своего космического скафандра. Не знаю почему: я тогда был не в себе. Сделал это, не думая. И сохранил их. Сувениры, вероятно. Привез их с собой на Землю.
      – Где они?
      – Не знаю. Мы не жили на одном месте.
      – Но ты ведь их не выбросил?
      – Нет, но когда переезжаешь, многое теряется.
      – Если не выбросил, они должны быть где-то в этом доме.
      – Если не затерялись. Ручаюсь, последние пятнадцать лет я их не видел.
      – А что это было?
      Уоррен Мур сказал:
      – Ручка, насколько я помню; настоящая древняя ручка, с чернильным патроном. Но меня больше заинтересовал другой предмет - маленький полевой бинокль, не больше шести дюймов в длину. Понимаете, что это значит? Бинокль?
      – Оптикон! - воскликнул Брендон. - Конечно!
      – Всего лишь совпадение, - сказал Мур, стараясь сохранить рассудительность. - Просто любопытное совпадение.
      Но Брендон не согласился.
      – Совпадение? Вздор! Транскосмическая не нашла оптикон в обломках, потому что он был у тебя.
      – Ты с ума сошел.
      – Давай, надо его найти.
      Мур перевел дыхание.
      – Ну, я поищу, если вы хотите, но сомневаюсь, чтобы нашел. Ладно, начнем с чердака. Это самое разумное.
      Ши усмехнулся.
      – Обычно в самом разумном месте как раз ничего и не находят. - Но вслед за остальными пошел по ведущей вверх лестнице.
      На чердаке воздух затхлый, нежилой. Мур включил пылеуловитель.
      – Мы тут не убирали пыль два года. Это показывает, как я здесь часто бываю. Ну, посмотрим: если где-нибудь они и сохранились, то в моих холостяцких вещах. Это то, что осталось у меня от холостых дней. Начнем с этого.
      Мур стал просматривать содержимое пластиковых коробок, а Брендон продолжал смотреть по сторонам.
      Мур сказал:
      – Кто бы мог подумать? Мое собрание времен колледжа. Я был завзятым сонистом: собирал голоса. В этой книге фотографии всех моих однокурсников с записями их голоса. - Он с любовью похлопал по переплету. - Можно поклясться, что тут только объемные фотографии, но в каждой еще...
      Заметил, как нахмурился Брендон, и торопливо сказал:
      – Ну, ладно, буду искать дальше.
      Осмотрев коробки, он открыл ящики старомодного комода. Порылся в его отделениях.
      Брендон спросил:
      – Эй, а это что?
      И указал на маленький цилиндр, который со стуком упал на пол.
      Муо ответил:
      – Не... да, это ручка! Это она. А вот и бинокль. Ни то, ни другое не работает, конечно. Сломаны. Ну, ручка точно сломана. Что-то в ней болтается. Слышите? Я и не знал бы, как ее заполнить чернилами, если бы она работала. Уже много лет такие не выпускают.
      Брендон поднес ее к свету.
      – На ней инициалы.
      – Да? Не помню никаких инициалов.
      – Трудно разглядеть. Похоже на Дж. К. Кв.
      – Кв?
      – Да, и это довольно необычная буква для начала фамилии . Ручка, должно быть, принадлежала Квентину. Наследственная ценность, которую он сохранил из сентиментальных чувств или суеверия. Может быть, принадлежала его прадеду, когда еще пользовались такими ручками, прадеду по имени Джейсон Кинг Квентин, или Джуда Кент Квентин, или еще что-нибудь подобное. Можно проверить через Мультивак имена предков Квентина.
      Мур кивнул.
      – Наверно, стоит. Видишь, я так же спятил, как и ты.
      – И если это так, то вещи из каюты Квентина. И бинокль оттуда же.
      – Подожди. Не помню, подобрал ли я их в одном месте. Не очень хорошо помню, как пробирался вдоль корпуса.
      Брендон поворачивал на свету бинокль.
      – Тут никаких инициалов.
      – А ты ожидал, что будут?
      – Я вообще ничего не вижу, кроме вот тут линии соединения. - Он провел пальцем по узкой канавке, окружавшей бинокль с толстого конца. Постарался повернуть, но безуспешно. - Сплошной. - Поднес к глазу. - Эта штука не работает.
      – Я говорил тебе, он сломан. Никаких стекол...
      Ши прервал его:
      – Можно ожидать повреждений, когда в корабль попадает порядочный метеор и разбивает его на куски.
      – Значит, даже если это он, - сказал Мур, снова охваченный пессимизмом, - если это оптикон, он нам ничего хорошего не даст.
      Он взял бинокль у Брендона и потрогал его края.
      – Невозможно даже сказать, где крепились линзы. Никакой канавки. Не понимаю, как они крепились. Как будто их никогда... - Эй! - вдруг воскликнул он.
      – Что эй? - спросил Брендон.
      – Название! Название этой штуки!
      – Оптикон?
      – Нет, не оптикон. Так сказал Фитцсиммонс, и мы решили, что оптикон.
      – Да, ну и что? - сказал Брендон.
      – Конечно, - подтвердил Ши. - Я тоже слышал.
      – Тебе показалось, что слышал. Он сказал "аноптикон", понятно? Не "оптикон", а "аноптикон" .
      – Ага, - сказал Брендон глубокомысленно. - И какая же разница?
      – Дьявольская разница. "Оптикон" означает инструмент с линзами, а в слове "аноптикон" греческая пристава а-, которая означает "не". Греческие слова с отрицательным значением начинаются с приставки а-. "Анархия" означает отсутствие правительства, "анемия" - отсутствие крови, "аноним" "без имени", а "аноптикон"...
      – Без линз! - воскликнул Брендон.
      – Верно. Квентин, должно быть, работал над оптическим устройством без линз, и, может быть, это оно и есть, и, может быть, оно совсем не сломано.
      Ши сказал:
      – Но когда в него смотришь, ничего не видно.
      – Оно, вероятно, поставлено в нейтральное положение, - сказал Мур. Должен быть способ подготовки. - Как и Брендон, он взял прибор в обе руки и попробовал повернуть вокруг канавки. С усилием надавил.
      – Не сломай, - сказал Брендон.
      – Подается. Либо оно должно быть тугим, либо просто заело. - Он остановился, с нетерпением взглянул на инструмент и поднес его снова к глазу. Повернулся, убрал поляризацию окна и посмотрел на огни города.
      – Чтоб меня выкинули в космос! - выдохнул он.
      – Что? Что? - закричал Брендон.
      Мур без слов протянул инструмент Брендону. Тот поднес его к глазу и воскликнул:
      – Это телескоп!
      Ши сразу сказал:
      – Дайте посмотреть.
      Они провели почти час, одним поворотом превращая инструмент в телескоп, другим - в микроскоп.
      – Как он работает? - продолжал спрашивать Брендон.
      – Не знаю, - повторял Мур. В конце концов он сказал: - Я уверен, в нем действуют концентрированные силовые поля. Поворачивая, мы преодолеваем значительное сопротивление поля. Для больших инструментов потребуются моторы.
      – Хитрая штука, - сказал Ши.
      – Больше того, - сказал Мур. - Это совершенно новый подход к теоретической физике. Прибор фокусирует свет без линз и может собирать свет с разных дальностей без изменения фокусного расстояния. Ручаюсь, его можно превратить одновременно в пятисотдюймовый телескоп на Церере и в электронный микроскоп. Больше того, я не вижу никаких хроматических аберраций. Этот значит, что он волны всех длин изгибает одинаково. Может, не только волны света, но и радиоволны и гамма-лучи. Может, искажает и гравитацию, если гравитация - тоже тип излучения. Может быть...
      – Стоит денег? - сухо прервал его Ши.
      – Сколько угодно, если разберутся, как он работает.
      – Тогда мы не пойдем с этим в Транскосмическую страховую. Сначала посоветуемся с юристом. Входит ли этот предмет в то, от чего мы отказывались, подписывая соглашение? Ведь он уже был твоим, когда ты подписывал бумаги. Кстати, законны ли эти расписки, если мы не знали, от чего отказываемся? Может, их признают недействительными.