Глава 19

Джун ошеломленно смотрела на него.

— Что ты здесь делаешь?!

Анри пожал плечами.

— Я здесь живу. И тебе это хорошо известно.

— Я не это имела в виду. — Джун нервно переплела пальцы, затем, спохватившись, спрятала руки за спину. — Ты же должен быть в Манчестере.., с Синтией.

— Я должен быть в Манчестере с тобой, — ровным голосом поправил Анри.

— Я понятия не имел, что ты приедешь сюда.

— В самом деле?

Он кивнул.

— И ты даже не подумал, что я не нуждаюсь в твоей.., компенсации?

— Компенсации? О чем ты?

— Не притворяйся! — Джун не верила, не желала верить его явной растерянности. — Ты же наверняка знал, что Синтия обо всем мне расскажет! О том, что ты решил помочь Эрику, дабы откупиться от меня и утихомирить свою совесть!

— Ты с ума сошла! — Глаза Анри потемнели. — Ты и вправду веришь, что я помог твоему зятю из чисто эгоистических побуждений?

Джун пожала плечами.

— Отчего бы мне в это и не поверить? Будь иначе, Синтия ничего бы об этом не знала!

Анри выругался.

— Ты всегда готова осудить меня! Не знаю, что наплела тебе Синтия, но я не разговаривал с ней о твоем зяте. Я не видел ее с тех пор, как неделю назад она покинула виллу, и не желаю больше видеть. Наши отношения — если можно это так назвать — закончились раз и навсегда.

Джун потрясение ахнула.

— А как же ребенок?

— Не было никакого ребенка, — мрачно сказал Анри. — Просто очередная ложь.

— Не может быть!

— Еще как может. — Его губы скривились в невеселой усмешке. — Как видишь, у меня тоже накопилось немало претензий. Просто я ни в чем не виню тебя, поскольку и сам был слишком слеп и не разглядел правды.

Джун не верила собственным ушам.

— Но ведь Синтия сказала…

— Да? — Анри пристально взглянул на нее. — Что еще она тебе сказала? Кроме той лжи, которая должна была окончательно рассорить нас с тобой?

— Она сказала.., то есть дала понять.., что вы все еще вместе. У нее были часики с бриллиантами и кольцо. — Джун покачала головой. — Синтия не смогла бы купить себе такие дорогие вещи.

— О, разумеется.

— Значит.., это твои подарки?

— Нет! — рявкнул он. — Да будь моя воля… — Анри осекся, затем продолжил:

— Увы, решал не я. Вернее, не только я. Бабушка уже обещала…

А, да что проку рассказывать! Ты же все равно не веришь ни единому моему слову.

— Верю! — Джун, забывшись, шагнула к нему. — Верю, верю! Пожалуйста, Анри, расскажи мне все!

Выражение его глаз смягчилось.

— И вот я, как последний болван, готов попасться на эту удочку, — хрипло проговорил он. — Видишь, что ты со мной сотворила?

— Прости, — покаянно попросила Джун. — Синтия сказала… Господи, она такого наговорила! Когда ты пришел ко мне на квартиру, я… я поверила, что все так и есть!

— Я и сам в это верил, — хрипло сказал Анри. — Черт.., погоди, какой же я невежа! — Он указал на стол. — Вот вино и бисквиты.., а мадам Кюсе приготовила особый ужин. На двоих.

— На двоих? — Губы Джун приоткрылись в почти детском изумлении. — А как же Софи.., и твоя бабушка?

— Моя бабушка может быть весьма деликатной.., если захочет. — Анри усмехнулся, наполняя бокалы рубиново-красной влагой. Один бокал он протянул Джун. — Она знает, что нам нужно поговорить, и, надеется, что с глазу на глаз мы сумеем разрешить все наши проблемы. — Он пристально взглянул на Джун поверх бокала. — Сумеем?

Джун справилась с дрожью и осторожно ответила:

— Смотря какие проблемы.. Расскажи мне о Синтии., — Ах да… — Анри Тяжело вздохнул. — Ты права: чем скорее мы покончим с этим, тем лучше. — Он помолчал. — Синтия ни минуты не считала, будто беременна.

— Быть того не может!

— Тем не менее это так. Не знаю, что она наплела тебе насчет уик-энда, который мы провели в Париже, но я твердо уверен, что и речи не может быть ни о каких.., случайностях. Черт, — он скривился, — это же невыносимо! Как сказать любимой женщине, что ты предохранялся, когда спал с ее подругой?! Конечно, всегда остается ничтожный шанс…

— Погоди! — Джун отставила бокал, потому что иначе расплескала бы вино, — так сильно задрожали у нее руки. — Что.., что ты сказал? ҐАнри стал мрачнее тучи.

— Повторить? — Он глубоко вздохнул, и его смуглое лицо чуть заметно покраснело. — Я предохранялся, понимаешь? Ты ведь хотела узнать, в чем дело…

— И сейчас хочу, — заверила Джун. — Только повтори, что ты сказал чуть раньше.

— Напомни, — попросил он внезапно охрипшим голосом, и Джун заподозрила, что этот хитрец отлично помнит каждое свое слово.

— Ты сказал: «Как сказать любимой женщине…», — тем не менее напомнила она.

Анри тут же стал похож на кота, нализавшегося свежих сливок.

— Так оно и есть, — промурлыкал он, и Джун бросило в жар. — А разве ты не знала, что я люблю тебя? Я ведь уже говорил это.

Джун перевела дыхание.

— Но я подумала…

— Что же ты подумала?

— Что ты чувствуешь себя виноватым в том, что случилось, и сожалеешь…

— Ох, милая, если бы ты только знала! — Анри отставил свой бокал и мгновение молча любовался игрой вина. — Нет, я отлично помню, что чувствовал в тот день, и сожаление тут ни при чем.

— Я подумала.., то, что тебя принуждали к новому браку, приводило тебя в отчаяние…

— В отчаяние? — Анри поднял на нее глаза. — Поверь, в моем лексиконе просто нет такого слова.

Вот сейчас Джун ему верила — и, к несчастью, даже слишком. Какие бы чувства ни питал к ней Анри, он никогда не пойдет на новый брак.

— Хочешь, чтобы я продолжал? — спросил он все так же вкрадчиво. — Или.., поговорим о нас с тобой?

— Пожалуйста.., продолжай.

Анри помолчал немного, а затем сказал совсем не то, что Джун ожидала услышать:

— Значит, ты решила немного помучить меня?

Это жестоко, милая. Очень жестоко.

Она вспыхнула.

— У меня был хороший учитель. Продолжай, ты же обещал.

— Что ж, хорошо. — В его голосе прозвучало явное разочарование. — На чем я остановился?

Ах да, тот злосчастный уик-энд в Париже. Должно быть, именно тогда Синтии и пришло в голову использовать беременность, чтобы женить меня на себе.

— Но она же не была беременна!

— Конечно нет, но это входило в ее планы.

— Ничего не понимаю, — призналась Джун.

— Видишь ли, Синтия твердила, будто я воспользовался ее благосклонностью, а потом потерял к ней всякий интерес. Истина далеко не так романтична: на самом деле она меня никогда и не привлекала.

— Почему же ты позвонил ей на следующий день после знакомства?

Из справедливости Джун попыталась защитить бывшую подругу. Анри ответил ей страдальческим взглядом.

— Значит, вот что она тебе сказала? И, видно, забыла добавить, что, когда я по глупости подвозил их с подругой до отеля, она оставила в моей машине кошелек.

Джун молчала. Устало вздохнув, Анри продолжал:

— Не буду отрицать — мы с ней и вправду встречались. Около полутора месяцев виделись более-менее регулярно, но лишь когда я собрался в Париж по делу, а Синтия напросилась со мной, мы оказались в одной постели. Остальное, как говорится, не для печати.

Джун впилась ногтями в ладонь.

— Значит, когда Синтия сказала, что ждет от тебя ребенка, у тебя не было причин ей не верить?

— Были, и еще какие! — с горечью ответил Анри. — Просто вначале я был так потрясен, что потерял способность мыслить ясно и здраво.

Бабушка ведь рассказывала тебе, как умерла моя первая жена? — Джун кивнула. — Тогда ты поймешь, что я чувствовал. Выходило, что я нарушил собственную клятву, — ведь после смерти Жаклин я дал зарок, что ни одной женщине не причиню больше подобных страданий. Оттого-то я сразу и не подверг сомнениям слова Синтии. — Анри тяжело вздохнул. — В голове у меня тогда было одно: «Джун меня никогда не простит.., и будет права». Боже милостивый, я и сам бы никогда себя не простил!

Джун хотелось броситься к нему, обнять, утешить, сказать, что она давно все простила… и лишь неимоверным усилием воли она сумела сдержать этот порыв.

— Вот почему я сказал, что «отчаяние» — неподходящее слово для описания моих тогдашних чувств, — жестко проговорил Анри. — Знал я лишь одно: наше счастье загублено женщиной, которой на меня наплевать и которой нужна лишь легкая и хорошо обеспеченная жизнь.

— Ты себя недооцениваешь, — пробормотала Джун. — Кроме того, рано или поздно ты ведь все равно узнал бы правду.

— Необязательно. — Анри помрачнел. — С точки зрения Синтии, все мужчины — животные, помешанные на сексе. Помани их соблазнительной попкой — и они готовы на все.

— То есть она…

— Отлично понимала, что когда-нибудь я узнаю правду, но к тому времени надеялась забеременеть по-настоящему. Тогда мы были бы уже женаты, а поскольку я католик, о разводе не могло быть и речи.

— Но я же не знала!.. — ужаснулась Джун.

— Конечно. А вот я-то должен был почуять неладное. Это же старейший в мире трюк — шантаж ребенком! И я, как последний болван, поймался на крючок. Единственное, что может меня оправдать, — давняя вина перед Жаклин. — Анри обреченно махнул рукой. — Синтия конечно же прознала об этом и рассчитывала, что я, потеряв одну жену, не стану рисковать жизнью другой. — Он помолчал. — А потом еще и ты…

— Я?!

Анри кивнул.

— Ты подтвердила слова Синтии, и я подумал:

«Если Джун в это верит, значит, это правда».

— О Господи!

— Но и это не извиняет моей непроходимой тупости. Впрочем, после того как ты уехала, я не желал слушать ничьих советов. Особенно бабушкиных. Я же знал, что она терпеть не может Синтию, так что все ее обвинения нужно делить надвое.

— И что же было дальше?

— Дальше? — Анри с силой потер пальцами висок. — Что ж, насколько я помню, Синтия решила вернуться в Сен-Рафаэль, надеясь, видимо, что я помчусь за ней. А я еще пару недель набирался смелости поехать к тебе.

— Но ты говорил с Синтией?

— О да. И с бабушкой тоже. Она настаивала, .чтобы Синтию обследовал наш семейный врач, но после разговора с тобой я счел, что в этом нет необходимости. Ты так твердо была уверена в том, что она говорит правду… Откуда мне было знать, что Синтия обвела тебя вокруг пальца так же ловко, как и меня?

— Но как же тогда?..

— Бабушка поступила весьма просто. — Анри невесело усмехнулся. — Когда я уехал по делам, бабушка встретилась с Синтией. Насколько я могу судить, она предложила ей солидную сумму, если Синтия согласится пройти врачебный осмотр. В случае же отказа бабушка пригрозила устроить так, что свадьбу отложат на несколько месяцев.

Джун затаила дыхание.

— И Синтия согласилась?

— А что ей еще оставалось? Без сомнения, именно тогда она и узнала, как я помог Эрику.

Я обсуждал эту историю с бабушкой, а Синтия всегда без стеснения использовала любые средства для достижения своих целей.

— Как она могла?! — Джун прикусила губу, едва не плача от боли.

Анри пожал плечами.

— Вот уж это сейчас совершенно неважно.

Понимаешь, я просто хотел сделать твою жизнь хоть чуточку легче, ведь тогда я ничем больше не мог тебе помочь. Ты не представляешь, как трудно было мне в тот день уйти из твоей квартиры!

Это Джун как раз очень даже хорошо представляла, но предпочла промолчать.

— И на осмотре, конечно, Синтию разоблачили?

— Разумеется. — Анри вздохнул. — Кто знает?

Может быть, именно таков был ее замысел с самого начала. Она ведь никогда не любила меня, а тут нашла способ разбогатеть и при этом не связывать свою жизнь с нежеланным супругом.

Джун не знала, что и сказать. Ей до сих пор становилось страшно при мысли, что ее доверчивость едва не помогла осуществиться хитроумным планам подруги.

— Когда обман раскрылся, Синтия почти сразу покинула виллу, — продолжал Анри. — Мне и в голову не пришло, что она захочет повидаться с тобой… Синтия из кожи вон лезла, чтобы уничтожить всякую возможность близости между мной и тобой.., да и, верно, наслаждалась от души, мучая тебя намеками на грядущую свадьбу.

Джун медленно покачала головой.

— Господи, не знаю, что и сказать…

— Для начала скажи, что ты меня не ненавидишь, — хриплым голосом попросил Анри.

Она изумленно взглянула на него.

— Ненавидеть тебя? За что?

— За то, что был непроходимым глупцом. За то, что слишком поздно признался тебе и себе самому, что люблю тебя… — Темные глаза Анри ласкали Джун. — Сможешь ли ты простить меня?

Она развела руками.

— Мне нечего прощать.

— Вот уж нет! — Анри перехватил ее запястья и легко притянул Джун к себе. — Понимаешь, я просто боялся. Боялся собственных чувств.., и того, что ты меня отвергнешь. — Он испытующе смотрел ей в лицо. — Ты ведь не прогонишь меня, правда? Ты мне так нужна…

— Поэтому ты и поехал в Англию?

— Зачем же еще? — Жаркое дыхание Анри щекотало висок Джун. — Я добрался бы до твоей квартиры еще вчера вечером, но мой рейс задержался, в город я приехал только после полуночи, а потому снял номер в отеле…

— В «Карле I»? — пролепетала Джун, все еще не в силах поверить ему до конца.

Анри нахмурился и удивленно ответил:

— Нет, в «Астории», Разве это имеет значение?

— Никакого. — Джун улыбнулась, радуясь тому, что в номере Синтии действительно был другой мужчина. — Но.., ты говорил с моей матерью?

— Я позвонил ей на следующее утро, когда не смог найти тебя ни на работе, ни дома. Кажется, она нисколько не удивилась, что я разыскиваю тебя.

— Моя мамочка — неисправимая оптимистка. — Джун улыбнулась.

— И что же это значит?

— Неважно. — Она смотрела на Анри, упиваясь каждой черточкой дорогого смуглого лица.

Прежде она не смела позволить себе таких откровенных взглядов. — Ты вернулся, а остальное неважно.

— В самом деле? — Анри взял в ладони ее лицо. — Ох, милая, знала бы ты, каково было мне в то утро, когда Синтия объявила о своей тайне и едва не погубила мою жизнь!

— Я и знала, — едва слышно ответила Джун. — Только-тогда я считала, что ты ведешь себя… совершенно недопустимо.

Анри выразительно вздохнул.

— Напрасно ты так считала, — прошептал он, дразняще проводя пальцем по ее нежным, чуть приоткрытым губам. — Я ведь не знал, что судьба подбросила мне знакомство с Синтией только для того, чтобы я мог встретить тебя. — Он подкрепил свои слова долгим и нежным поцелуем. — С той самой минуты, когда ты открыла мне дверь в квартире на вилле «Лаура» и одарила меня этаким надменным взглядом, я понял, что от судьбы не уйдешь.

— Вовсе у меня не надменный взгляд! — возмутилась Джун.

— Еще какой надменный, — заверил Анри шепотом, — и я от него без ума. Точно так же сводишь меня с ума ты, вся ты — от корней волос до кончиков ногтей. Я хочу тебя, дорогая, хочу, чтобы ты была моей, вся, без остатка… — Он осекся, неимоверным усилием воли призвав себя к сдержанности. — Но ведь ты еще не ела, а мадам Кюсе приготовила отменный ужин…

— Я не голодна! — быстро сказала Джун, и с губ Анри слетел прерывистый вздох.

— Я тоже. Я хочу сейчас только одного. Тебя.

Сладостная дрожь охватила Джун.

— Пойдем же, — прошептал Анри, и она без колебаний протянула ему руку.

Она не знала, куда Анри ведет ее, но охотно пошла бы за ним и на край света. Хитросплетение коридоров казалось бесконечным, но наконец они остановились перед покоями Анри. За массивной дверью оказалась гостиная, миновав которую они через арочный проем вошли в альков, где стояла огромная кровать под балдахином. Занавеси в спальне были задернуты, и здесь царил мягкий чувственный полумрак.

— Не осуждай меня, — шутливо прошептал Анри, указывая на роскошное ложе. — Это семейная реликвия.

— А оно удобное? — лукаво спросила Джун, и Анри властно привлек ее к себе.

— Хочешь проверить? — спросил он, неотрывно глядя в глаза Джун, и сердце ее сжалось от нестерпимой сладкой боли.

— Очень! — выдохнула она, обвив руками его шею. — Только нужно вначале снять платье твоей матери. Не хочу, чтобы оно измялось.

— Я помогу тебе, — сказал Анри, и пальцы его ловко пробежали по застежкам на спине.

Затем, не выдержав, он прижался губами к нежной теплой коже Джун. — Я так и думал, что ты выберешь именно это платье. У бабушки хранится портрет моей матери, когда ей было столько же, сколько сейчас тебе. На портрете она в этом платье.

— Так, значит, платья для меня выбирал ты? — изумленно воскликнула Джун. — Но Софи сказала…

— То, что я велел. — Анри усмехнулся.

Джун опустила глаза и увидела, как напряглись ее полные груди, едва прикрытые тончайшим шелком нижней рубашки.

— Зачем?

Анри на миг накрыл ладонями соблазнительные округлости ее грудей. Одно едва заметное движение — и рубашка соскользнула на пол. Теперь Джун стояла почти нагая. Тогда Анри стремительно сбросил с себя одежду и, сгорая от нетерпения, порывисто привлек к себе Джун.

Впервые она всем телом ощутила его мужскую воинственную наготу, и это было восхитительное, ни с чем не сравнимое ощущение. Жаркая плоть его обжигала Джун, и все ее существо трепетало от желания.

— Знаешь ли ты, как долго я ждал этой минуты? — прошептал Анри, осыпая поцелуями ее обнаженные плечи. — Когда ты ушла, я терзался безмерно, воображая тебя в постели с другим.., и умирал от ревности.

— Ты мне снился, — призналась Джун, проводя ладонью по его широкой мускулистой груди и чувствуя, как тело Анри отзывается на каждое ее прикосновение. — Только наяву это еще прекраснее, чем во сне.

— Наяву всегда прекраснее, — шепнул Анри, теснее прижав ее к себе. — Клянусь, ни одну женщину в мире я не желал так сильно, как тебя!

Дыхание его обжигало ее нежную кожу. Губами он отыскал ее губы, и властный поцелуй отозвался во всем теле Джун неукротимым жаром. Мир закружился перед ее глазами, пол коварно ускользал из-под ног.., и тогда Анри подхватил Джун на руки и бережно уложил на мягкое ложе.

Опустившись на колени, он провел рукой по волосам Джун, и освобожденные локоны шелковистой волной рассыпались по подушкам. Анри покрывал поцелуями ее груди, губами и языком дразнил тугие темно-розовые бутоны сосков, постепенно опускаясь все ниже. Когда губы его коснулись потаенной плоти, Джун застонала от мучительного нетерпения, и тело ее выгнулось навстречу властным, откровенным ласкам.

— Не спеши, — едва слышно выдохнул Анри. — Не спеши, моя сладкая, нынче ночью я хочу попробовать тебя всю…

И он исполнил свое обещание. Каждое прикосновение его лишь сильнее распаляло страсть, кипевшую в ее жилах, и в тот самый миг, когда Джун казалось, что сейчас она задохнется, не в силах вынести невыразимое блаженство, Анри властным движением приник к ней и одним нетерпеливым ударом вошел в нее.

Дрожь нестерпимого восторга пронзила Джун, и мир вокруг полыхнул тысячами ослепительных искр. Неукротимая волна накрыла любовников с головой, подхватила и вознесла к сияющим высотам наслаждения. Тела их слились, повинуясь древнему как мир ритму, и этот упоительный миг длился, казалось, целую вечность.

Потом они лежали, утомленные, не в силах даже шевельнуться, и Джун ощущала, как тает в ней отзвук восхитительного блаженства. Теперь она знала, что такое любовь.

Приподнявшись на локте, Анри заглянул в ее светящееся изнутри; лицо и покаянно шепнул:

— Прости, кажется, я был неблагоразумен…

— Неблагоразумен? — эхом отозвалась Джун.

— Ты свела меня с ума, и я забыл об осторожности, — признался он. — Ничего, в следующий раз…

— Значит, будет и «следующий раз»? — лукаво осведомилась Джун, и темные глаза Анри полыхнули огнем.

— А ты как думаешь? Да, я хочу, чтобы мы поженились, — что же еще могло прийти тебе в голову?

— Да что угодно. — Джун вздохнула и прижалась щекой к его ладони. — Ты ведь сам говорил, что не хочешь нового брака.

— Глупости! — отрезал Анри, проводя пальцами по ее губам, припухшим от поцелуев. Неужели ты воображаешь, что я тебя отпущу, теперь, когда понял, что не могу жить без тебя?

Джун озадаченно сдвинула брови.

— Почему же тогда ты винишь себя в неосторожности? Если уж я стану твоей женой…

— Потому что не хочу потерять тебя! — перебил он взволнованно. — Не хочу, чтобы мое семя погубило тебя, как погубило Жаклин…

У Джун перехватило дыхание.

— Но, Анри, я ведь не Жаклин!

— Конечно, — согласился он и, склонившись над Джун, коснулся губами ее шелковистой кожи. — Ты — иная, и я люблю тебя так крепко, как, признаюсь, никогда не любил ее. Потому и не хочу потерять тебя. Этой потери я не переживу.

Джун едва слышно вздохнула, решив, что сейчас не время бороться с упрямством Анри.

— Что ж, неважно, — прошептала она. — Я так люблю тебя, что все равно стану твоей женой.

— Даже если я откажу тебе в праве стать матерью?

Джун промолчала, и тогда Анри сказал:

— Не бойся. Я давно уже понял, что случиться может всякое.., и готов к этому. Знай одно: я хочу от тебя ребенка. Мне просто невыносима мысль, что я могу потерять тебя.

— Ты меня не потеряешь. — Джун ласково погладила его по щеке. — Ох, Анри, я так хочу, чтобы наше дитя появилось на свет!

— Я тоже! — порывисто заверил он. — Но еще я хочу, чтобы у нас с тобой оставалось время и друг для друга. Я люблю детей, но еще больше люблю тебя.

Теперь Джун точно знала: счастливее нее нет женщины на свете.