Глава 4

– Но я ничего не имею общего с Сэмом Гродином!

Если бы ситуация не была такой серьезной, Шарон, наверное, рассмеялась, глядя на глупое выражение лица собеседника. Слова эти вырвались у него совершенно случайно, ведь они откровенно раскрывали подоплеку приезда. В другой обстановке она даже посочувствовала бы ему – таким естественным было его отчаяние.

Но сейчас ею владели совершенно другие чувства, тем более когда она вспоминала, как нагло он ее разглядывал. Как посмел думать, будто она была шлюхой! Она не давала ему повода для этого!

– Какая чепуха! – воскликнул он гневно, но тут же со стыдом поглядел на мальчика. – Извини меня, но как это понимать – «Шарон Ино здесь нет»?

– Но мою маму зовут Шарон Лэнг. – Майкл бросился на защиту матери, а та, боясь в его присутствии наговорить чего-нибудь лишнего, решила отступить.

– Ладно, заходи, – пригласила она сухо, хотя Шарон очень не хотелось, чтобы этот приезжий нарушал покой в доме. Но для нее важнее всего было спокойствие сына.

Большая гостиная как будто сразу заполнилась высокой фигурой Ирвина. От него, казалось, исходила какая-то угроза, и женщина почувствовала себя такой беззащитной.

– Принести лимонада? – предложил Майкл, желая внести вклад в установление мира, но Шарон отрицательно покачала головой, несмотря на согласие Дугласа.

– Лучше пойди и набери клубники для ланча, – решительно сказала она, подавляя его протестующие возгласы. – Мистеру Ирвину и мне нужно поговорить наедине. Понял?

Лицо у мальчика вытянулось.

– А он останется на ланч?

Услышав его вопрос, Шарон почувствовала, как краска заливает щеки.

– Я сомневаюсь. – И она вновь повторила: – Майк, не серди меня и делай то, что я тебе сказала!

Мальчик досадливо передернул плечами и послушно вышел из комнаты. Недовольство было написано на его лице, и это послужило еще одной причиной того, что Шарон с укором посмотрела на Дугласа.

– Итак, – сказала она, не зная, нужно ли пригласить его сесть на диван. Решив все же, что это будет излишним, она продолжила: – Как я уже говорила твоему партнеру, или как ты его называешь, коллеге, моя жизнь здесь не имеет ничего общего с Шарон Ино. Меня зовут Шарон Лэнг. Сын правильно сказал. Я его мать и домашняя хозяйка. Вот и все.

Дуглас вопросительно посмотрел на нее:

– А ты замужем?

Вопрос трудный. Конечно, можно ответить утвердительно, но тогда он спросит, где муж. Она могла бы сказать, что он умер, но ведь сыну она говорила другое. Правда гораздо проще, но говорить о ней рискованно. И улаживать эту проблему нужно было задолго до того, как появился Дуглас.

И тогда она избрала нечто среднее и, может быть, самое безопасное:

– Нет. Мы решили не связывать себя семейными узами. Конечно, я могла сделать аборт, но не захотела. Мне просто все надоело – то, чем я занималась. И тогда я стала матерью.

– Все так просто?

– Так просто.

– Но ты же изменила фамилию.

– Ну, а как же иначе? Без макияжа, рекламного образа меня было труднее узнать, но фамилия...

– А отец Майкла знает, где ты находишься?

На это ответить гораздо легче.

– Да.

– Но ведь он мог рассказать кому-нибудь.

– Нет.

– Не могу поверить. – Дуглас покачал головой. – Но раньше ты никогда не выказывала недовольства жизнью.

Женщина тяжело вздохнула:

– Думаешь, меня оставили бы тогда в покое?

Если бы хоть кто-нибудь узнал о моих намерениях, никто не попытался бы...

Дуглас внимательно посмотрел на нее.

– Под этим «кто-нибудь», – он помолчал, – ты имеешь в виду меня?

– Тебя? – Шарон рассмеялась; правда, смех оказался несколько истеричным. – Ведь ты был не единственным моим мужчиной, – насмешливо проговорила она, собравшись с силами. Ее губы сжались: – В действительности, ты вообще не был еще настоящим мужчиной. Просто сексуально озабоченный юноша, которого тянуло к взрослым женщинам.

Она ожидала, что он начнет отрицать это, и молодой Дуглас так и поступил бы. Но на сей раз он сдержался. Теперь он прекрасно владел собой. Таким она его не знала.

– А этот человек, – вернулся он к прежней теме, – отец Майкла. Ты уверена, что он не предал бы тебя?

– Нет, иначе он потерял бы так же много, как и я, – быстро ответила Шарон, чувствуя, что он загоняет ее в угол. – Послушай, давай поговорим еще о чем-нибудь. Скажи, зачем ты приехал сюда?

Дуглас не ответил, оглядывая комнату. Она была обставлена с большим вкусом. Диваны покрыты яркими ковриками ручной работы. В углу стоял небольшой телевизор и проигрыватель, а пол покрыт новозеландским ковром. Никакой излишней роскоши, но очень уютно и комфортабельно. Таким домом каждый мог бы гордиться.

Развешанные по стенам эстампы и картины, которые она, по всей видимости, коллекционировала, не представляли большой ценности. Многие из них были написаны местными художниками, некоторые, очевидно, ею.

– Разве Сэм не сказал тебе, – внезапно спросил Дуглас, – зачем он приезжал сюда? Не говорил, что разыскивает знаменитую Ино? Чего же он тогда хотел?

Шарон вздохнула и махнула рукой:

– Нет, он не сказал. Но ясно ведь, чего хотят репортеры. Сплетен, скандалов. Прикрываясь свободой печати, напишут все что угодно. Главное, чтобы привлечь внимание публики.

– Заявление довольно категоричное, – улыбнулся Дуглас, – и ты думаешь, что я приехал с той же целью?

– А разве это не так? – В голосе женщины послышалась горечь, и она не скрывала это: – Ведь ты тоже работаешь в газете, раз знаешь этого репортера.

– Я не работаю в газете, – сказал Дуглас, оглядываясь. – Могу я присесть?

– О чем это ты? – уставилась на него Шарон.

– Просто хочу дать ногам немножко отдохнуть, – сухо ответил Дуглас, но понимания в ней не нашел.

– Тогда на кого же он работает, – продолжала настаивать Шарон, – неужели Дик Аркин все еще злится?

– Аркин... – повторил Дуглас, начиная что-то соображать. Дик Аркин возглавлял киностудию «Интерстарфилм». Ходили слухи, что именно с ним у актрисы вышла ссора, прежде чем Шарон исчезла. – Нет, это не он, у него не было для этого причин, – спокойно сказал Дуглас, – он перестал сердиться сразу же после очередного успеха его фильма.

Наверное, он прав, но все равно ей стало обидно. Не то чтобы она сожалела о том, что сделала, сказала она себе. Просто уж очень небрежно упомянул об этом Дуглас.

А ведь она всегда очень переживала, когда дело касалось Дугласа. Это, конечно, неправильно. Так не должно быть. Бог знает, начиналось все по-другому. Когда Фелисия – леди Ирвин – устроила так, что она встретилась с ее старшим сыном Дугласом, Шарон было приятно, что он восхищается ею. Она привыкла к поклонению. Каждый мужчина, с которым ей приходилось работать, обязательно влюблялся в нее. И с Дугласом, как и с другими, полагала она, это не будет серьезно. Пока не возникло чувство, которое выбило ее из колеи... И именно сознание того, что он и сейчас может нарушить ее покой, вызывало у Шарон такую резкую реакцию.

– Если ты считаешь, что подобным тоном, словами можешь и сейчас сделать мне больно, то ты глубоко ошибаешься, – холодно заметила она. – Понимаю, что у нас все в прошлом. Поэтому говори прямо, чего ты хочешь?

Дуглас вздохнул:

– Но ведь я не враг тебе, Шарон.

Она посмотрела на него.

– Мое имя Шарон, а фамилия Лэнг, если ты хочешь знать. Нужно ли нам продолжать этот разговор? Сейчас вернется сын, и я хотела бы, чтобы ты к тому времени ушел.

Дуглас выпрямился.

– Послушай, я могу понять твое раздражение...

– Неужели? – спросила она с сомнением.

– И поверь мне, я не хотел этого.

– Разве?

– Нет, – выдохнул Дуглас. – Господи, Шарон, я знаю, что ты не желаешь меня видеть, но я не по своей воле выполняю это задание. Это работа, просто работа, которая мне не очень нравится. А ты еще все драматизируешь.

Шарон вопросительно посмотрела на него.

– А ты ожидал, что будет иначе? Ради Бога, Дуглас. Если бы я хотела, чтобы ты нашел меня, я повесила бы указатель. Ну, сколько можно повторять одно и то же?

Дуглас разозлился:

– Зачем же так бросаться на меня?

– Бросаться?! Когда ты так старательно разыскивал меня? Когда стремишься разрушить мир, в котором я живу?

– Да ничего подобного я не желаю... – Дуглас внезапно замолчал, понимая, что его раздражение может только усугубить ситуацию. – О Шарон, когда же ты наконец повзрослеешь?

Ирония судьбы, подумала Шарон, ведь эти слова должна была произнести она. Устало глядя на то, как Дуглас отчаянно трепал свои длинные волосы, пытаясь успокоиться, Шарон подумала, что каким-то образом они поменялись местами. И все же она старше его, никак не сбросишь десять лет уединения. Но эти годы сделали Шарон более уязвимой. Теперь преимущество было на его стороне.

– Все это неправильно, – сказал он наконец, взяв себя в руки, и Шарон подумала, что, пожалуй, не стоит продолжать разговор в подобном тоне. Нужно успокоиться и рассуждать разумнее. У нее уже и так достаточно переживаний в жизни.

– Ты так думаешь? – переспросила Шарон, ослабляя узел на рубашке, которая слишком плотно облегала грудь. Она заметила, как пристально рассматривает ее Дуглас, и решила не дразнить его.

– Конечно, – повторил Дуглас, разминая затылок. – Послушай, Шарон, разве не я должен чувствовать себя обиженным? Я не предавал тебя. И не я сбежал в Лос-Анджелес, даже не попрощавшись!

Женщина покраснела, подумав, что это можно свалить на жару.

– Я полагаю, нам не стоит возвращаться к прошлому, не так ли? – натянуто произнесла она. – Наши отношения никогда не были очень серьезными.

– С твоей стороны это, может быть, так и было, – иронично заметил Дуглас, – и я не вправе возмущаться тем, что ты даже не позвонила мне. Но моя мать заслуживала хоть какого-то объяснения. Она так тяжело перенесла твое исчезновение.

– Но у меня были на то причины, – смущенно произнесла Шарон, чувствуя, что разговор приобретает нежелательный оборот. Она беспомощно взмахнула рукой: – Прошу извинить, но для меня оставался только такой выход из создавшейся ситуации.

– Ну а сейчас?

– Сейчас? – растерялась Шарон.

– Ты собираешься выгнать меня?

Шарон сжала губы.

– Ты спрашиваешь, как сын Фелисии Ирвин или газетный репортер?

– Но я же сказал, – Дуглас развел руками, – я работаю не в газете, а на телевидении.

– На телевидении? – возмутилась женщина. – И ты думаешь, мне от этого легче?

– Тебе вообще об этом не нужно думать, – сухо заметил Дуглас, – но, нравится тебе или нет, поговорить нам придется во имя нашего прошлого.

Во имя прошлого... Шарон глубоко вздохнула.

– Дуглас...

– Да?

Он устало взглянул на нее, и, хотя Шарон не чувствовала себя виноватой, она решила пойти ему навстречу.

– Ладно. Возможно, я была в какой-то степени несправедливой, но ты должен понять меня, понять мои чувства.

– Я понимаю.

– Понимаешь? – недоверчиво переспросила Шарон.

– Во всяком случае, могу догадаться.

– Но это вовсе не означает, что я готова откровенничать с тобой.

– Это я вижу. Но все же, могу я присесть? – Он указал на плетеное кресло.

Отказывать нет причины. Ей придется поговорить с ним, даже если вернется сын. С этим она справится, хотя другого выхода и не было. Надо выяснить все детали. Иначе придется провести следующие месяцы в ожидании кого-нибудь еще.

Поэтому она согласно кивнула головой, глядя, как Дуглас устраивается в кресле. Он скрестил ноги, плотно обтянутые джинсами, и Шарон удивилась, как можно так одеваться в столь жарком климате. Брюки как будто прилипли к его мускулистым ногам, выделяя одновременно мужские достоинства Дугласа...

В горле пересохло от неожиданных воспоминаний, и она отвернулась в сторону.

– Может, хочешь кофе? – поспешила она спросить, пытаясь скрыть волнение. Боже мой, какие глупости она позволяла с ним, когда тот был совсем юношей. Нельзя больше глупить, когда он стал взрослым мужчиной.

– Спасибо, да.

Дуглас не остался в гостиной, а последовал за ней на кухню, оперся о косяк двери, внимательно разглядывая сад и огород, пока она разливала кофе. О чем он думал? О том, что она стала типичной домашней хозяйкой? И как она могла решиться отказаться от карьеры ради сомнительных радостей материнства?

– Очень красиво, – сказал Дуглас и указал на цветок цезальпинии, который она перенесла из сада и посадила в горшке на кухне, – я никогда не думал, что ты так любишь цветы. Ты сама все это вырастила?

Женщина обернулась, держа кофейник в руках.

– Мне кажется, ты многого не знаешь обо мне. Пойдем на веранду? Там дует освежающий ветерок.

Дуглас взял чашку, слегка коснувшись рук Шарон. Как бы она ни волновалась, себя он старался держать в руках.

– А ты не присоединишься ко мне? – В глазах его вспыхнули лукавые искорки. – Или ты готовишься к ланчу, на который меня не приглашают?

Шарон вздохнула и быстро сказала:

– Я... можешь остаться, если желаешь.

Она не могла сообразить, поступила ли благоразумно или совершила глупость. Но ведь он видел Майкла и говорил с ним. Теперь нечего скрывать. Да и как иначе смогла бы она справиться с этой ситуацией?

– Ты разрешаешь? – В голосе Дугласа прозвучала некоторая ирония, но она отреагировала спокойно:

– А почему бы нет? Я не хочу обижать твою мать.

Губы мужчины сжались, но он не стал препираться. Кивнув головой, последовал за Шарон на веранду.

Вернулся Майкл, держа в руках полное блюдо клубники. Губы его были красными от ягод.

– Этого хватит? – спросил он, передавая матери блюдо и поглядывая на гостя. – Я видел вашу малолитражку. А я умею водить машину, мама научила меня. Я ездил на нашей машине по берегу.

– Мистера Ирвина не интересуют твои дела, сынок, – нетерпеливо перебила его мать, непонятно почему раздражаясь. – Посмотри на себя в зеркало и пойди умой лицо. Ты весь измазался клубничным соком.

Мальчик возмущенно посмотрел на мать, а Дуглас неодобрительно покачал головой.

Что ему известно? – с беспокойством подумала она, ставя на стол клубнику. Если бы не Дуглас, она вела бы себя гораздо спокойнее. Не было бы этого напряжения.

– Мистер Ирвин останется на ланч? – спросил Майкл сквозь открытую дверь. Шарон едва сдержалась, чтобы не накричать на сына и не отменить приглашение Дугласу.

– Да, я его пригласила, – натянуто произнесла она, как будто еще сомневалась в содеянном.

Мальчик удовлетворенно кивнул и исчез, прежде чем мать успела остановить его.

В комнате возникло неловкое молчание, и Шарон воспользовалась моментом, чтобы отнести ягоды на кухню. Боже мой, с отчаянием подумала она, положив руки на холодные края раковины, что со мной происходит? После стольких лет относительного спокойствия я начала терять контроль над собой?

Применив приемы, которым ее когда-то научил преподаватель йоги, она постаралась успокоиться. Решив, что нельзя долго оставлять Дугласа в одиночестве, она провела ладонями по волосам и вернулась на веранду.

Дуглас расположился в одном из плетеных кресел, бесцеремонно положив ногу на перила ограды. Он бездумно глядел на море, а Шарон, воспользовавшись тем, что он не знает о ее присутствии, начала внимательно разглядывать его.

Странно, каким знакомым и в то же время незнакомым показалось ей его лицо. Глубоко посаженные глаза с длинными ресницами, с небольшой горбинкой нос, широкий рот, который мог быть и жестким, и чувственным, волевой, мужественный подбородок.

В то же время все в нем сейчас казалось совсем другим. Глаза стали более проницательными, резкие линии прорезали лицо, рот иногда изгибался в циничной улыбке, демонстрирующей знание жизни. Все это было ей незнакомо.

Интересно, женат ли он? Эта мысль возникла внезапно, и глаза ее невольно обратились к его рукам в поисках обручального кольца. Но его на пальце не было, за исключением кольца-печатки на мизинце.

Хотя какое это могло иметь значение, пыталась она убедить себя. Многие мужчины стремятся скрыть свой истинный статус, не нося колец. Почему это должно интересовать ее? Может быть, у него уже куча детей. Какое ей до этого дело?

Но, однако, это ее интересовало, что было удивительно в ее теперешнем положении. Ведь она сделала выбор десять лет назад.

Как будто почувствовав на себе взгляд, Дуглас внезапно обернулся и успел заметить любопытство в ее глазах.

– За пять минут все разглядела? – прямо спросил Дуглас. Шарон сделала вид, что хочет сесть. – Не надо, Шари, я ведь чувствовал, что ты смотришь на меня. Некоторые вещи не меняются. Я чувствовал твое присутствие.

– Но ты мог бы и не говорить об этом, – горячо запротестовала она, сожалея о том, что он опять застал ее врасплох. Немного поколебавшись, Шарон все же решила сесть рядом с ним, Хотя бы для того, чтобы там не уселся сын.

Однако ответ Дугласа был для нее несколько неожиданным.

– Но что бы ты хотела услышать от меня? – спросил он тихим голосом. – Что я тоже наблюдал за тобой? Что ты стала еще красивее, чем раньше? Но ведь это правда, поверь мне. И ты выглядишь такой сексапильной!

Глава 5

Вот этого не нужно было говорить, разозлился на себя Дуглас. Такое мальчишество с его стороны. Господи, когда же он избавится от своей юношеской влюбленности! Ведь он уже пережил это и приехал сюда не для того, чтобы делать ей комплименты. Здесь он выполнял деловое поручение.

К их обоюдному облегчению, появление мальчика помогло им выйти из непростого положения. И вообще-то, ведь он ничего страшного не сказал. Просто спросил, это ли она желала от него услышать. Она не могла обвинить его в том, что ему было просто любопытно узнать, чем кончится ее созерцание, длившееся несколько минут. Ну, может быть, он пару минут прибавил. Может, ему так показалось.

– Мама, а у нас будут гамбургеры на ланч?

Голос мальчика как будто разрядил грозовое напряжение в комнате.

– Будут.

Ответ Шарон прозвучал резко и натянуто. Она, наверное, разозлилась на слова Дугласа. Он быстро посмотрел на ее раскрасневшееся лицо и понял, что оказался прав. Она была очень красива, и в нем вновь проснулось сильное желание овладеть этим прекрасным телом.

– Вы любите гамбургеры, мистер Ирвин?

Вопрос мальчика вернул его к действительности.

– Да, да, очень, – поспешил ответить Дуглас, как будто тот мог прочесть его мысли в отношении матери.

Мальчик обрадованно улыбнулся.

– Здорово, – и посмотрел на мать. Шарон хотела что-то сказать, но удержалась.

– Сейчас принесу. – В голосе ее сохранялась напряженность. Она уперлась руками в подлокотники кресла и резко поднялась на ноги.

– Помочь тебе?

И вновь Дуглас поймал себя на том, что язык опережает его мысли. Однако холодный взгляд Шарон пригвоздил его к месту.

– Ты? Мне? – Ее красивый рот растянулся в презрительной улыбке. – Нет, сиди на месте, сын поможет мне.

– Но, мама!

Совершенно ясно, что это вовсе не входило в его намерения, и Дуглас догадался, что мальчику хотелось поговорить с ним. Неужели ему не с кем общаться здесь, на острове, когда он приезжал сюда? Или уединение Шарон и его отделило от людей?

– Мы оба поможем тебе, – сказал Дуглас, не обращая внимания на сердитое лицо Шарон, и встал. Он улыбнулся Майклу. – Я и сам делаю неплохие гамбургеры. А какая получается жареная картошка!

– У нас будет салат, – охладила его пыл Шарон, но он упрямо продолжал идти в дом. Будет, как я решил, подумал он нетерпеливо. Он не поддастся. Ему нравится ее сын, и она нравится, и он попытается доказать это.

В конце концов Шарон поручила ему порезать латук, пока мальчик накрывал стол в другой комнате, окна которой выходили в сад. Дуглас принес салат и поставил его на круглый стол.

Буфет, стол и стулья в комнате были сделаны из сосны, но, как успел заметить Дуглас, в других комнатах виллы мебель отличалась оригинальностью и изяществом отделки. Кто бы ни благоустраивал помещение, ясно было, что он отличался отменным вкусом.

– Должно ли твое поведение доказать, что ты любишь заниматься домашними делами и какая-то женщина сумела приручить тебя? – спросила Шарон холодно, когда он вернулся на кухню, где она жарила сочные гамбургеры. В эту минуту она не смотрела на него, и ее голые руки, видневшаяся из-под рубашки талия вновь пробудили в нем чувственное желание. Шарон стояла спиной к нему, ноги ее были слегка расставлены, и она казалась очень сексуальной, вызывая жгучее желание положить руку на округлую часть бедра.

– Нет, – коротко ответил Дуглас, чувствуя, как все в нем возбуждается. Ему никогда не приходилось раньше встречать женщин в таких прелестных шортах.

На Шарон были шорты из тонкого шелка, плотно облегавшие соблазнительные бедра. Дуглас был уверен, что под ними больше ничего нет, и он реагировал на это так, как в юности.

Господи, можно подумать, что он никогда не занимался сексом с женщинами. Никогда не занимался этим с ней! Непонятно, почему об этом нужно постоянно думать?

– Нет? – раздался полный иронии голос Шарон. – Ты не женат?

– Еще нет, – осторожно ответил Дуглас, несколько успокаиваясь. Ведь она не могла знать, что он чувствует. Она просто избегала разговора о причине его появления здесь.

– Живешь с кем-нибудь? – продолжала расспрашивать она, и Дуглас едва сдержался. В действительности ей было наплевать на него.

Главное для нее, чтобы он не вмешивался в ее жизнь.

– Есть кое-кто, – наконец сознался он, и губы женщины искривились в торжествующей улыбке, прежде чем она вновь обратилась к гамбургерам. Как будто она ожидала такого ответа, и он ее не разочаровал.

– А ты как? – спросил он, и она бросила на него мимолетный взгляд. Ему показалось, что в нем промелькнула боль. И ему было непонятно, какие воспоминания явились причиной ее страданий.

– У меня есть друзья, – помолчав, ответила она, и Дуглас вдруг почувствовал, как у него пересохло во рту. Он ничего не хотел слышать о ее «друзьях». Мужчины или женщины – они, наверное, значили для нее больше, чем он. Почему он не подумал, что приезд сюда может стать для него таким болезненным? Он был уверен, что все уже в прошлом, но оказалось, что это далеко не так.

– Пахнут вкусно, – проговорил Дуглас, чтобы сменить тему разговора. Если бы его в эту минуту видел Ричард Мэрфи. Ему нужно взять себя в руки. Иначе вся поездка пойдет насмарку.

– А кто она?

В течение минуты он не мог сообразить, о ком идет речь, и вопросительно уставился в холодные глаза Шарон.

– Та, о которой ты говорил, – мягко напомнила она, – я знаю ее? Это не та глупая Рэкер, которая так нравилась твоей матери?

– Элла? – Дуглас наконец собрался с мыслями. – Нет. Она вышла замуж за Перри Голкомба – профессионального игрока в гольф. Может, ты слышала о нем?

Шарон покачала головой:

– Нет, но я помню, ее всегда интересовали спортсмены. И сама она смеялась громко, как лошадь, радуясь их победам.

Дуглас улыбнулся.

– Это точно. Ты помнишь, как мы...

– Стол накрыт, мама. – Майкл появился в комнате, улыбаясь Дугласу. – Может, после ланча вы дадите мне поездить на машине, мистер Ирвин? Я хочу показать вам, как умею управлять.

– Но ведь ты собирался к Вульфам, – напомнила мать, прежде чем Дуглас успел ответить, и мальчик скорчил физиономию.

– Как я могу пойти, когда у нас гости! – воскликнул Майкл. – Разве прилично уходить? Ты всегда говоришь мне об этом, когда к нам приходит дядя Эндрю.

Теперь Шарон почувствовала себя неловко. А Дуглас с раздражением подумал: что это еще за дядя Эндрю? Один из «друзей», о которых она говорила? Может, он хочет стать больше чем другом, а она не соглашается?

– Но в данном случае это невежливо. Ведь сегодня день рождения Софи, – с улыбкой заметила Шарон. – Ну, а пока вы, двое, давайте за стол. Сейчас принесу гамбургеры.

У Дугласа возникло сильное желание узнать у Майкла побольше об этом Эндрю, но он сдержался. Как и некоторое время тому назад, когда в его памяти возникла та прекрасная женщина, которую он любил еще юношей.

Ланч прошел на удивление приятно. Помимо салата и гамбургеров, Шарон подала вкусные булочки и бутылку вина. Затем они ели собранную мальчиком клубнику со взбитыми сливками.

Дуглас подумал, что присутствие Майкла способствовало снятию напряжения между ним и Шарон. Уже не возникало больше неприятного молчания. Они говорили о самом разном, не боясь задавать вопросы. А из непосредственных высказываний мальчика Дуглас узнал многое о жизни его матери. Например, стало ясно, что теперь она стала писательницей. Причем книжки пишет для детей. Как интересно!

– Знаешь, а ведь я уже слышал о тебе, – произнес он, покачивая головой от удивления, – по одному из каналов телевидения какой-то литературный критик делал обзор твоих книг в специальном выпуске о детской литературе. А у Рича Мэрфи, моего шефа, возникла идея создать цикл передач о детских писателях. О современных детских писателях, которые могли бы с экрана обратиться к аудитории.

– А что такое специальный выпуск? – спросил Майкл, и его брови сдвинулись от напряжения. Тут Дугласа вдруг поразила мысль, что мальчик кого-то страшно напоминает. Но кого? Вспомнить ему не удалось. А Майкл ожидал ответа.

– Ну, это одна из телевизионных программ... – начал Дуглас, но сын Шарон не дал ему договорить.