14

Николь сидела у окна в своей квартире в Гринвич-Вилледже, глядя на платаны, росшие в парке на противоположной стороне улицы. Близился вечер, и парк почти опустел. Дети и их няньки давно ушли, и подкрадывавшиеся сумерки отбрасывали на траву лиловые тени. Николь глотнула кофе из чашки. Вечер был прекрасен, но это время суток она не любила. Ведь скоро наступит ночь, а Николь по-прежнему плохо спала. Частенько ранние утренние часы она проводила за правкой очередной рукописи и уже в шутку предупредила Роберта, что скоро начнет брать с него деньги за сверхурочную работу. Разумеется, делать это она не собиралась. После ее возвращения в Нью-Йорк четыре месяца назад шеф был по отношению к ней исключительно предупредителен, и, хотя Николь подозревала, что это объясняется в основном нежеланием терять в ее лице хорошего работника, ей было приятно чувствовать чью-то заботу.

Хоть чью-то.

Николь отогнала внезапно накатившую тревогу. Чего ей волноваться? Она и прежде уже бывала в такой ситуации, но ведь справилась же. Значит, справится и сейчас. Собственно, ничего не изменилось, и глупо рассчитывать на большее.

И тем не менее телефонный звонок, сделанный ею три дня назад, тяжким грузом лежал на ее совести. Набирая номер телефона Райана, Николь понимала, что совершает очередную ошибку, но это ее не остановило. Ей необходимо было поговорить с ним и покончить с этой историей, если она действительно подошла к концу. Она не могла больше жить в эмоциональном вакууме, не зная, что ей удалось спасти из обломков собственной жизни.

Как и следовало ожидать, Райана дома не оказалось. Его слуга Джордж объяснил, что хозяин в Испании снимает корриду для выставки испанской культуры, которая должна скоро пройти в Монреале. Когда Джордж спросил, не надо ли что-нибудь передать, Николь пробормотала, что у нее нет ничего срочного. А повесив трубку, залилась слезами.

Это лишний раз доказывало, что она так и не забыла Райана. Поэтому-то сейчас у нее на душе так тяжко. Сколько времени потребуется, чтобы снова обрести душевное равновесие, хотя бы перестать просматривать все газеты подряд – и американские и канадские – в поисках упоминания его имени? Когда же ее жизнь снова войдет в привычную колею?

Может, никогда?

Николь тоскливо вздохнула. Во всяком случае, если бы она не листала так прилежно газеты, то не наткнулась бы на заметку о Кристин, утешила она себя. Теперь хоть она перестала рисовать в воображении картины Райана рядом с хорошенькой моделью. Судя по всему, они расстались, и Кристин теперь помолвлена с греческим судовым магнатом. Должно быть, их роман развивался стремительно, если, конечно, они с Райаном не разошлись сразу после того, как Кристин вернулась в Штаты.

Скорее всего, так оно и есть. Райан не такой лицемер, чтобы строить с Кристин планы на будущее и одновременно утверждать то, что она слышала от него в Плейн-лодже. Впрочем, большая часть его слов прошла мимо Николь: она была так потрясена предательством Амелии, что почти ничего не соображала. Тот вечер откровений казался ей теперь уже чем-то нереальным. Роман Амелии с мужем ее подруги Дороти Джеймс, которому она и звонила в день похорон Уильяма, история со вторым завещанием – все это казалось ей таким далеким и словно произошло не с ней. Даже сейчас, четыре месяца спустя, Николь не могла до конца поверить в это.

Наверное, поэтому она с такой готовностью и умчалась в Нью-Йорк. Жить здесь было значительно проще, да и Роберт был искренне рад ее возвращению. Его совершенно не интересовало, что там натворила ее мачеха и дому в конце концов достанется Плейн-лодж. Для Роберта главное, чтобы она работала, а если не захочет, то он найдет на ее место кого-нибудь другого.

Впрочем, работу бросать ее никто и не уговаривал. Райан сообщил Магнусу Харди о новом завещании, вклад же Николь в развитие событий был минимальным. Райан также сказал, что готов нести ответственность за случившееся, но у Николь не было ни малейшего желания подавать в суд на него или на его мать, поэтому они быстро состряпали правдоподобную версию о том, почему завещание было обнаружено так поздно. По иронии судьбы в истории фигурировал потерянный ключ, однако самолюбие Магнуса было задето тем, что Уильям обратился к каким-то чужим адвокатам, а не пришел со своей бедой к нему, и он не стал задавать лишних вопросов.

Амелия уехала из Плейн-лоджа на следующее утро после сцены, разыгравшейся в кабинете. С помощью Джесса Джеймса она сняла квартиру в Кемдене и, насколько Николь знает, пребывает там и по сию пору. Переживет ли роман Амелии с Джессом новый поворот событий, можно лишь гадать. Ведь Джесс рассчитывал, что, получив Плейн-лодж и продав его, Амелия станет весьма состоятельной женщиной. А теперь она оказалась просто очередной вдовой, живущей на пенсию, и, хотя ее содержание было довольно значительным, все же это было намного меньше, чем то, на что рассчитывал Джесс.

Николь стиснула зубы, с болью представив, что, должно быть, пережил отец в последние месяцы перед смертью. По-видимому, неверность Амелии не являлась для него тайной, отсюда и новое завещание, но то, что он застал ее с любовником в собственном доме, наверное, оказалось последней каплей. Разумеется, существовала возможность, что приступ у Уильяма все равно бы случился. В те минуты, когда Николь была более или менее милосердно настроена, ей так и казалось. Во всяком случае, так было бы легче простить мачеху, хотя забыть такое Николь не могла. Это она знала точно.

Что касается ее видения, здесь Николь пребывала в нерешительности. Ей казалось, что она действительно видела отца, но ведь она была тогда в таком состоянии, что рассудок мог сыграть с ней злую шутку. Будь жива ее бабка, она бы поверила внучке, ибо постоянно искала у своих потомков признаки сверхъестественных способностей. Зато в чем Николь не сомневалась, так это в том, что после отъезда Амелии атмосфера в доме заметно улучшилась. Как знать, может, духи, не знающие покоя, все же существуют?

Они условились, что тетя Би так и будет жить в Плейн-лодже. Николь оставила ей генеральную доверенность на ведение дел, чтобы тетке не пришлось обращаться к ней за каждой копейкой. Николь это вполне устраивало. Как ни любила она свой дом, пройдет еще много времени, прежде чем она сможет жить в нем.

Райан уехал в Монреаль, как только были закончены формальности. К Кристин, предположила Николь, хотя последующие события и заставили ее в этом усомниться. Как бы там ни было, он не делал попыток объясниться с Николь, и она вернулась в Нью-Йорк, так и не поговорив с ним с глазу на глаз. Николь гадала, попытается ли он с ней связаться. У тети Беатрис был ее адрес, и Николь велела ей дать его Райану, если тот попросит. Однако прошло уже четыре месяца после ее возвращения, а от Райана не было никаких вестей. С тем же успехом Николь могла уехать на край света.

И тут она наткнулась на заметку о Кристин.

Сначала Николь решила, что ее это не касается. А вдруг Райан страдает после разрыва со своей красавицей, и тогда ее вмешательство покажется неуместным. Но потом она стала вспоминать все, что он сказал матери в тот вечер в кабинете, и настроение ее резко поднялось. Что, если Райан решил, что она не хочет с ним разговаривать? Ведь она никак не дала ему понять, что готова его выслушать. Райан запросто мог решить, что проиграл свою битву с прошлым. Поэтому-то Николь и позвонила ему, причем сразу же, не дав себе времени передумать. Но Райана дома не оказалось. Он был занят своими делами, и, если у Николь сохранились остатки здравого смысла, ей следовало поступить так же.

Внизу по улице ехал автомобиль – очень медленно, словно водитель внимательно изучал номера домов, разыскивая какой-то конкретный адрес. Машина замедлила ход перед складом, над которым находилась квартира Николь, а потом двинулась дальше. Мгновенная радость при мысли о том, что кто-то приехал к ней, тут же испарилась. Да и кто к ней может приехать? Нет, в самом деле пора начинать новую жизнь.

И тут автомобиль вернулся. Сначала Николь решила, что водитель высадил пассажира и надеется найти нового по пути в Манхэттен. Однако, к ее изумлению, машина затормозила перед ее домом. Задняя дверь открылась, и из нее вышел мужчина.

Райан!

Николь вскочила с банкетки, на которой сидела, едва не расплескав кофе. Не хватает еще, чтобы Райан увидел, как она сидит у окошечка, словно какая-то печальная дурнушка, в надежде, что ее заметят. Что подумает Райан, обнаружив, что она сидит вечером одна, вспоминая о прошлом?

Впрочем, какая разница?

Николь на цыпочках подошла к окну и, прячась за шелковую занавеску, осторожно выглянула на улицу. Райан, судя по всему, уже расплатился с таксистом, ибо машина удалялась. На мгновение Николь охватил страх: вдруг Райан тоже уехал? Но тут он вышел из-под козырька и стал смотреть вверх на ее окна, видимо пытаясь определить, дома она или нет.

Можно, конечно, сделать вид, что ее нет дома. Однако эта мысль возникла лишь на мгновение, и Николь тотчас отогнала ее. Какой смысл? Неужели ее гордость так велика, что она станет рисковать шансом вернуть его? Да ни за что!

Когда раздался звонок в дверь, Николь уже спешила через просторную гостиную. На бегу она поставила чашку на стойку и помчалась к двери, ведущей на лестницу. К входной двери, которая была, как и большинство дверей в Нью-Йорке, надежно заперта, вели крутые ступеньки. Николь даже не стала спрашивать, кто пришел, и распахнула дверь. При виде Райана, ждавшего снаружи, у нее перехватило дыхание. Какой он родной, какой близкий!

– Привет, – сказал Райан.

Выдавив слабую улыбку, Николь закрыла за ним дверь.

– Привет, – отозвалась она, слегка задыхаясь. – Пойдем наверх?

– Пойдем. – Райан сделал глубокий вдох и махнул рукой в сторону лестницы. – После тебя.

Николь предпочла бы следовать за ним, чтобы немного успокоиться. В темных брюках и того же цвета свитере Райан выглядел великолепно, и Николь почувствовала себя неловко в шортах на лямках и с босыми ногами. Впрочем, чего теперь смущаться? Набравшись храбрости, Николь стала подниматься по ступенькам впереди Райана.

На пороге квартиры он остановился и огляделся. Просторное помещение было разделено на три секции: гостиную, спальню и кухню, а ванная была отделена стеклянной матовой стеной. Николь гордилась тем, как обставила квартиру, создав в ней общее впечатление легкости и комфорта. Несмотря на ее размер, квартира хорошо отапливалась даже в самое холодное время, однако сегодня окна были распахнуты и легкий ветерок, играя бледно-розовыми занавесками, доносил аромат цветов из парка напротив.

Николь остановилась посередине китайского ковра. Колени у нее подгибались, и ей ужасно хотелось свернуться калачиком на бархатном диване цвета слоновой кости, однако она знала, что не сможет сидеть спокойно, пока не узнает, зачем пожаловал Райан.

– Впечатляюще, – наконец произнес он, входя в квартиру и закрывая дверь. Потом окинул взглядом высокий стеклянный потолок. – Здесь можно было бы устроить студию.

– Да, наверное. – Интересно, он так же нервничает, как она? Вряд ли, ответила себе Николь. Иначе он не стал бы рассуждать о квартире. – Тебе лучше знать.

– Да. – Губы Райана на мгновение сжались. – В этих вещах я разбираюсь.

– Не скромничай. – Николь удалось изобразить улыбку.

– Я разве скромничаю? – пожал плечами Райан. – Я бы так не сказал.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила Николь. – Кофе?

– А какой-нибудь алкоголь у тебя есть?

– По-моему, да. – Обойдя его, Николь поспешила в крошечную кухню и открыла холодильник. – Пиво подойдет?

– Что угодно, – отозвался Райан и подошел к окну. – Красивый вид.

– Мне нравится. – Николь поколебалась, не предложить ли ему стакан, потом решила отбросить формальности и, выйдя из кухни, протянула ему бутылку. – Держи.

– Спасибо.

Он отошел от окна, взял из ее рук бутылку, и их пальцы соприкоснулись. Николь тут же отдернула руку, но не удержалась и взглянула ему в глаза. Она посмотрела так первый раз после того, как он вошел в квартиру, и у нее перехватило дыхание. Воздух сразу стал жарким и тяжелым, стало трудно дышать.

– Зачем ты мне звонила? – Он произнес эти слова прерывисто, словно они давались ему с трудом.

– Зачем я звонила? – эхом откликнулась она, теребя лямки комбинезона. – А как ты думаешь?

– Ну нет. – Райан глотнул пива и с нетерпением взглянул на нее. – Я первый спросил. Какие-нибудь неприятности?

Николь удивилась, но не подала виду.

– Какие у меня могут быть неприятности? Твой… Джордж передал, что я так сказала?

На мгновение Райан закрыл глаза, потом снова открыл их и устало посмотрел на нее.

– Зачем ты это делаешь, Николь? – спросил он. – Я тебе задал простой вопрос. Я хочу знать, зачем ты звонила. Что случилось? Ты уже жалеешь об этом?

– Нет! – Николь судорожно сглотнула. – Конечно, нет.

– Тогда зачем ты звонила? – не отступал Райан. – Мне надо знать. Просто необходимо. – Он тяжело вздохнул. – Или ты хочешь сказать, что, приехав сюда, я сделал очередную глупость?

– Нет. – Николь облизнула верхнюю губу. – Нет, нет. – И, пока мужество не оставило ее окончательно, поспешно прибавила: – Я… рада, что ты приехал.

– Правда?

В голосе Райана звучало недоверие, и Николь поспешила его ободрить:

– Да. Я хотела тебя увидеть. – Она запнулась. – Хотела сказать, что мне жаль… насчет тебя и Кристин.

– Меня и Кристин?! – Райан не верил своим ушам. – Ты что, серьезно?

– Конечно. – Николь вздернула плечи и постаралась говорить как можно, более убедительно: – Я прочитала, что она помолвлена с каким-то греческим судовладельцем.

Долгую минуту Райан молча смотрел на нее, потом поднес бутылку к губам. Николь завороженно следила, как двигались мышцы его крепкой шеи, пока он пил, а потом вся съежилась – Райан обратил на нее презрительный взгляд.

– Так ты позвонила, чтобы выразить мне сочувствие по поводу Кристин? – сухо спросил он. – Ну что ж, спасибо.

– Не надо так со мной говорить, – с дрожью в голосе отозвалась Николь. – Я же не знала, как ты к этому отнесся.

– Ах ты не знала? Спустись на землю, Николь. Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь.

– Откуда? – вырвалось у Николь. Она засунула руки в карманы шорт, пытаясь скрыть волнение. – Ничего я не знаю.

Поставив бутылку на подоконник, он медленно повернулся к Николь.

– И я должен этому верить?

– Да, конечно.

– А что, по-твоему, я здесь делаю, черт побери? – резко спросил он, и только тут Николь заметила, что под глазами у него залегли темные круги.

– Понятия не имею, – заявила Николь. – Может, у тебя в Нью-Йорке работа и ты заскочил меня повидать?

– Какое удачное совпадение, правда? Получить работу в Нью-Йорке через три дня после твоего звонка, – усмехнулся Райан.

– А почему бы и нет? – Николь чувствовала себя полной идиоткой.

– Ничего подобного, – холодно отозвался он. – Работа ждет меня в Севилье, где я и должен быть сейчас. Но вместо этого я здесь.

– Так ты… приехал ради меня? – Глаза Николь широко распахнулись.

– Да. – Райан уже начал терять терпение. – Ради всего святого, Ники, я думал, может, что случилось… – Его голос оборвался, и после паузы он устало прибавил: – Я думал, может, я тебе нужен.

– Ты мне действительно нужен!

Слова сами собой сорвались с языка, и Райан устремил на Николь взгляд, полный муки.

– Ты это серьезно? – хрипло спросил он, и Николь поняла, что увиливать больше нет смысла.

– Да, – тихо ответила она, протягивая к нему руки, и Райан, приглушенно выругавшись, схватил их.

– Господи, Ники, – прошептал он, заводя ее руки себе за спину и крепко прижимая ее к своему стройному мускулистому телу. – Неужели тебе доставляет удовольствие меня мучить? – Он легко коснулся губами ее щеки. – Мало я, по-твоему, настрадался?

У Николь не было слов. Слишком давно она смирилась с тем, что мать Райана уничтожила все, что могло быть между ними. Но теперь вдруг все стало возможно, и, когда его губы коснулись ее губ сначала легким поцелуем, а затем страстно завладели ртом, она больше не колебалась. Ее пальцы скользнули под его свитер, и она ощутила теплую кожу спины, которая сразу отозвалась на ласку. Райан тихо застонал, и это убедило Николь, что на этот раз она поступает правильно. Его поцелуй рассеял последние сомнения, и уже казалось невероятным, что еще несколько минут назад она горевала над пустотой своей жизни. Николь была словно зачарованная – ей был дарован второй шанс, о котором она не смела мечтать.

– Я так боялся, – прошептал Райан, отрываясь от ее рта и легко лаская губами впадинку у основания шеи. – Всю дорогу из самолете я твердил себе, что иду на неоправданный риск, у меня ведь не было никаких доказательств, что ты хотела меня видеть, а не просто решила позвонить и поболтать…

– Поболтать? – удивилась Николь. – О чем?

– Это уж ты мне скажи. – Руки Райана скользнули по ее плечам, спуская лямки комбинезона. Короткий топ, надетый под него, не доходил до талии, и Николь ощутила прикосновение мягкой ткани скользившего вниз комбинезона. – Например, о Кристин. – Его дыхание участилось. – Неужели мне надо говорить, что, после того как я увидел тебя снова, в моей жизни уже не было места для другой женщины?

– Да, – прошептала Николь, – мне нужно, чтобы ты мне это сказал.

– Хорошо. – Пальцы Райана уже забрались под резинку ее трусиков. – Я тебе это говорю. – Его ладони сжали ее обнаженные ягодицы. – Что еще?

– Ты… – Николь уже всю трясло. – Тогда в Плейн-лодже… ты говорил правду?

– Конечно, – простонал Райан, раздвигая ноги, чтобы привлечь ее еще ближе к себе. – Я всегда говорил тебе только правду, детка. Я люблю тебя. Наверное, я всегда тебя любил, просто я был дураком, раз ничего не предпринимал до сегодняшнего дня.

Впервые в жизни Николь оценила преимущество своей кровати. Огромная, в колониальном стиле, с пологом, она легко вместила бы еще одну пару. Уложив Николь на розовое атласное покрывало, он начал раздеваться, а она следила за ним с нескрываемым удовольствием. С тех пор как они были вместе, прошло около пятнадцати лет, но Райан почти не изменился. Он по-прежнему стройный и мускулистый, годы лишь придали его фигуре зрелости.

– Эй! Я что, один буду раздеваться?

– Нет, – прошептала Николь и дрожащими руками стянула через голову топ. Однако на застежке бюстгальтера ее рука замерла.

– Не надо меня стесняться, – мягко произнес Райан и с завидной ловкостью расстегнул лифчик. – Вот так-то лучше.

Лицо Николь залила краска. Он уложил ее на подушки, и она вся задрожала, словно для нее это было в первый раз. Отчасти так оно и есть, подумала она, когда уверенные пальцы Райана стянули с нее трусики. Ее опыт со Стюартом был, мягко говоря, далек от восторга, а к концу их совместной жизни они почти не разговаривали, не говоря уж обо всем остальном. И сейчас Николь боялась, что не сумеет доставить Райану удовольствие. Однако ее опасения оказались напрасными. С Райаном все было просто, его руки и губы сразу развеяли все ее страхи. Одним прикосновением он сумел пробудить ее, и Николь забыла обо всем, кроме наслаждения, которое он дарил ей.

Его руки легли на ее груди, лаская набухшие соски, затем им на смену пришли его губы. Сначала он осторожно перекатывал сосок между зубами и языком, затем жадно втягивал его в рот. Закончив ласкать груди, он стал покрывать поцелуями живот, исследуя нежную ямку пупка, потом продвинулся ниже, к золотисто-рыжему кустику, скрывавшему вход в ее лоно. Он попробовал пальцем жаркую влагу, и она выгнулась навстречу его ласкам.

– Ох, детка, – глухо прошептал он. – Я тоже тебя хочу.

Их тела слились, и, когда Николь прильнула к нему, Райан шепнул:

– Ты не представляешь, как я этого хотел. Как мечтал о том, чтобы слиться с тобой так, чтобы было непонятно, где кончаюсь я и начинаешься ты.

– Я люблю тебя, Райан, – выдохнула Николь, чувствуя, что ее грудь вот-вот разорвется от переполнявших чувств. – Ох, Райан, я так тебя люблю…

Спустя некоторое время она открыла глаза и обнаружила, что Райан лежит, приподнявшись на локте, и рассматривает ее. На мгновение от смущения она лишилась дара речи, и он, поняв ее состояние, прильнул губами к ее губам.

– М-м-м, на вкус ты такая же сладкая, как и на вид, – прошептал он.

– Не надо так говорить. – Николь почувствовала, что краснеет. – Неужели тебе мало того, что ты превратил меня в рабыню страсти?

– Что ж, леди, так и надо, – ласково поддразнил он ее. – Я считаю, что заслужил право доказывать тебе свою любовь любыми способами, правда?

– Ну… наверное, – засмеялась Николь.

– Что значит – наверное?

– Ну хорошо. – На ее щеках заиграли ямочки. – Заслужил, но только при условии, что я могу делать то же самое.

– Делай что хочешь, – улыбнулся Райан. – Конечно, если ты готова нести ответственность за последствия?

– Какие еще последствия?

– А вот я сейчас тебе покажу. – Его рука снова легла ей на грудь.

– Подожди, – с некоторым сожалением остановила его Николь. – Сначала нам надо обсудить последствия того… ну, что между нами произошло.

– Между нами? – Райан бросил на нее настороженный взгляд. – По-моему, тут все ясно.

– Разве? – Николь почему-то занервничала.

– Конечно. – Глаза Райана потемнели. – Я считал… надеялся, что теперь мы будем вместе. То есть, – торопливо прибавил он, – я не предлагаю тебе все бросить, если ты не хочешь. Я готов перебраться сюда, если это доставит тебе удовольствие.

– Удовольствие? – По щекам Николь заструились слезы. – Ты мое самое большое удовольствие. Только ты. – И она погладила его по щеке. – Нет, нам надо поговорить еще кое о чем.

– Да. – Райан на мгновение закрыл глаза. – Конечно. О ребенке. – Он застонал. – Господи, если бы я только знал…

– Нет, не об этом – мягко отозвалась Николь. – Потерять ребенка было ужасно, но, поверь мне, это ничто по сравнению с тем, что я потеряла тебя.

– Любимая…

– Дай мне сказать. Я хочу, чтобы ты знал: я больше ни в чем тебя не виню. Мы оба были слишком молоды, теперь я это понимаю. По крайней мере, в этом твоя мать была права. Кстати, она не придет в восторг, когда узнает о нас.

– Тебя это беспокоит?

– Немного, – призналась Николь.

– Тебе незачем волноваться. – Райан привлек ее ближе. – Если моей матери понадобится поговорить со мной, я сам буду определять условия, и она это знает. – Он помолчал. – После твоего отъезда мы с ней выяснили отношения. Она не вмешивается в мою жизнь, а я не вмешиваюсь в ее. Разумеется, она была уверена, что ты никогда больше не захочешь со мной разговаривать, и, пока Джордж не сообщил мне в Испанию о твоем звонке, я был склонен ей верить.

– Ох, Райан… – Николь нежно поцеловала его в уголок рта, и на лице Райана появилось покаянное выражение.

– Это правда. Наверное, самая моя большая вина в том, что я вообще слушал ее лживые измышления. Впрочем, должен признаться, на этот раз я был уверен, что она права.

– Как ты мог так подумать?

– Я надеялся, что ты свяжешься со мной до отъезда в Штаты. Моя командировка в Испанию здорово просрочена, поскольку я тянул до последнего, в надежде что ты мне позвонишь.

– Но ты уехал из Плейн-лоджа, – запротестовала Николь. – Как только все уладил с мистером Харди, сразу и удрал в Монреаль. Я и решила, что к Кристин.

– Попытайся представить, каково мне было тогда. Мы ведь с матерью и так испортили тебе жизнь. Я просто не знал, как себя вести.

– А я думала, ты использовал меня, чтобы доказать себе, что я так и не смогла избавиться от любви к тебе.

– Хотелось бы, чтобы это было так.

– Да? – Взгляд Николь стал настороженным.

– Конечно. Я ведь всего лишь человек.

– Жаль, что я этого не знала. – Николь закусила губу.

– Почему? – Райан пристально посмотрел на нее. – Какое-то время я считал, что ты меня ненавидишь.

– Никогда я тебя не ненавидела, – честно призналась Николь. – Я возмущалась тобой. Возмущалась твоей способностью причинять мне боль. Но ненавидеть? Нет, никогда.

– Но когда ты вышла замуж за Грейнджера…

– Мне не следовало этого делать, – вздохнула Николь. – Я поняла это, когда ты приехал на свадьбу. Наверное, таким образом я надеялась избавиться от тебя. Я пыталась доказать себе, что меня не волнуют твои успехи, которых ты добился в жизни без меня.

– Перестань. – Райан смахнул слезинку с ее щеки. – Хорошо делать свое дело не значит добиться успеха в жизни. – Он поморщился. – За последние месяцы я понял, что все эти годы я искал что-то, что имел и потерял. Тебя. Все остальное не важно.

– Ты это серьезно?

– Еще как. – Он провел пальцем по ее груди. – Конечно, я горжусь кое-какими из своих работ, но этот успех очень мало значит, когда тебе не с кем его разделить. – Он прильнул губами к ее шее. – Я хочу разделить его с тобой, Николь. Только с тобой. – Откинув голову, он посмотрел на нее. – Ты выйдешь за меня замуж?

– Замуж? – Губы Николь невольно приоткрылись. – Ох, Райан…

– Подожди. – Похоже, он решил, что она собирается отказать ему, и поспешно продолжил: – Я знаю, как для тебя важна твоя работа…

– Райан…

– И, если ты предпочитаешь жить в Нью-Йорке, я готов переехать сюда…

– Райан, послушай меня…

– Не знаю, правда, как к этому отнесется Джордж, но с этим мы разберемся в свое время. Раз уж мы будем вместе…

– Вот именно, главное, что мы вместе, – перебила наконец Николь. – Райан, любимый, конечно, я выйду за тебя и буду жить там, где ты захочешь.

– Правда? – Вид у Райана был совсем ошеломленный. Потом он сгреб Николь в охапку и с силой прижался губами к ее губам. Между ними мгновенно вспыхнула страсть, но ради такого случая Райан постарался сдержаться. – А твоя работа?

– Я уже думала об этом, – негромко призналась Николь. – Даже говорила с шефом насчет того, чтобы работать дома, потому что твердо намерена однажды вернуться к своим корням. Я собиралась жить в Плейн-лодже вместе с тетей Би, но мне гораздо больше по душе жить в Монреале с тобой. Мы можем оставить эту квартиру как запасную студию. Приятно будет иногда приезжать сюда и вспоминать сегодняшний вечер.

– О Господи! – Райан был совершенно счастлив, и Николь обвила руками его шею.

– Когда-нибудь мы с тобой вернемся в Плейн-лодж. Я хочу ребенка, а воздух там гораздо чище, чем в городе.

– Главное, что мы вместе, – тихо повторил Райан. – Теперь навсегда!

Эпилог

Подойдя к садовой калитке, Николь остановилась, чтобы перевести дух. Беременность подходила к концу, и она теперь быстро уставала, но ни за что не желала отказываться от ежедневной прогулки, несмотря на протесты Райана и недовольство тети Би.

Прислонившись к калитке, она окинула взглядом сад. Нежаркое сентябрьское солнце мягко освещало лужайку, легкий ветерок шевелил кроны деревьев. Внезапно Николь вспомнилось холодное зимнее утро накануне похорон отца. Тогда она вот так же стояла у калитки, глядя в безжизненный сад, где похожие на скелеты деревья мрачно вздымали к небу голые ветви, и на душе у нее было так же мертво и безжизненно. В то утро у окна на кухне стоял Райан, и ей показалось, что она видит отца. Николь невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то в окне появилась призрачная фигура. Суровые черты разгладились, и их осветила улыбка. Николь улыбнулась в ответ.

– Все хорошо, папа, – прошептала она. – Я счастлива. Все хорошо.

Неподалеку раздались голоса Райана и тети Беатрис, и фигура отца медленно растаяла. Николь еще немного постояла, улыбаясь про себя, а потом медленно направилась к дому.