— Почему вы все одеты как Арлекино? — спросил он. — Это место будет просто кишеть ими через несколько часов. Хотите, чтобы вас перепутали с кем-то еще?

Все трое были одеты в облегающие трико из ромбовидных кусочков разноцветного шелка, чередующихся с белым. Только молодые люди с подтянутой фигурой могли рискнуть надеть подобный наряд. На шее каждого из них был маленький накрахмаленный воротник, а на голове черная треуголка. За масками весело блестели глаза, и брови были подняты в мнимом удивлении. Родриго фыркнул.

— Я предполагаю, что вы задумали что-то очень неблаговидное. Может быть, будете совершать набеги на прекрасных дам, а потом они, бедняжки, будут гадать, кто же из вас это был, сказал он и тут же испортил впечатление от взрыва праведного негодования, добавив:

— Мы так делали в свое время.

— Дядя, пожалей наши уши, не думаю, что они готовы услышать правду о твоей юности, сказал с усмешкой Эстебан.

— Да, вы бы удивились, сколько всего я натворил в свое время, — согласился Родриго. Но теперь я совсем другой человек. Алехандро, ты будешь рад услышать, что я наконец сделаю то, о чем ты всегда мечтал.

— Женишься? — задохнулся от удивления Алехандро.

Диего закашлялся.

— Но, дядя, разве уже не слишком поздно для тебя думать…

— Я мужчина в полном расцвете сил, — сказал граф, гордо подбоченясь.

— Именно так, — сказал Алехандро. — Не успеете моргнуть глазом, а детская уже будет полным полна. — Перед его взором открывалась прекрасная перспектива свободы. — Мы увидим ее сегодня, дядя?

— Нет, ее не будет на балу.

— Но, конечно же…

— Ведь и сеньориты Луизы на балу не будет тоже, — сказал Родриго, бросив на Алехандро острый взгляд. К этому времени он уже узнал о том, что они знакомы, но Алехандро не стал обременять его ненужными деталями. — Я же не спрашиваю тебя, что ты сделал, хоть и уверен, что это что-то непростительное.

— Кажется, так она и думает, — сказал Алехандро. — Но я собираюсь в скором времени все исправить. А теперь, если уж мой брак не так важен для продолжения графского рода, я бы хотел, чтобы это более не обсуждалось.

Когда Алехандро начинал говорить таким твердым тоном, никто не мог спорить с ним.

Через несколько минут они все вместе спустились вниз, чтобы встретить процессию с факелами, которая плыла по каналу. К пристани причаливали бесчисленные гондолы, и поток гостей в маскарадных костюмах вливался в сверкающую огнями асьенду.

Уже играла музыка. Из каждого окна лился свет. Вдоль прохода к асьенде выстроился целый ряд слуг, которые держали подносы с хрустальными бокалами, наполненными красным вином.

— Если бы только они были хоть чуточку оригинальнее, — пожаловался Родриго, приветствуя гостей с улыбкой, будто приклеенной к лицу. Так много Карлосов, Сипо и Коломбин!

— Не все могут быть испанскими грандами, пробормотал Алехандро в ответ.

— Это правда, — согласился Родриго, смягчаясь.

— А если тебе нужно что-нибудь необычное, как насчет Людовика Четырнадцатого? — спросил Эстебан.

Катер со знаком отеля «Санта Лучия» на борту причалил к пристани. На его носу стоял Эжен.

— Это Эжен Дюпон, — сказал Алехандро. Ты очень рад его видеть.

— Правда?

— Да, ради меня. Коломбина, которая стоит за его спиной, его дочь Амели.

Алехандро не стоило беспокоиться. Граф был неотразим в своем очаровании, и следующие несколько минут прошли как по маслу. Родриго склонился над рукой Амели, пробормотав:

— Очаровательна!

А затем они с Эженом с уважением оглядели костюмы друг друга.

Алехандро взял на себя заботу о новоприбывших. Он повел их в дом, чувствуя, как Амели повисла на его руке. Хотел бы он, чтобы в этот вечер рядом с ним была Луиза. Она помогала бы ему. Алехандро нахмурился. Когда у Арлекино иссякали идеи, Коломбина всегда приходила ему на помощь.

Ему удалось купить билет на самый ранний завтрашний рейс. А пока перед ним была работа, которую необходимо выполнить. Он внимательно осмотрел Амели, с одобрением заметив, что она последовала его инструкциям, надев под треуголку черную шелковую шапочку, которая скрывала ее волосы, что вкупе с белой шелковой маской, украшенной снизу кружевами, делало ее лицо неузнаваемым.

Ее платье имело облегающий верх, пышные рукава и тюлевую юбку, которая заканчивалась чуть ниже колена. Она выглядела очень изящной и очаровательной.

— Рафаэль не устоит перед тобой, — сказал он, когда они закружились в танце.

— Ох, Алехандро, неужели он здесь? Я так волнуюсь.

— Он в лодочном домике. Мы подождем, пока станет более людно, чтобы твой папочка не так хорошо видел тебя в толпе. Потом мой брат Эстебан пригласит тебя на танец, Эжен подумает, что это я, а я в этот момент буду танцевать с другой Коломбиной, и это окончательно его запутает. — Тут его взгляд упал на деталь, которая заставила его нахмуриться. — Хотел бы я, чтобы ты не надевала это бриллиантовое ожерелье. Оно, должно быть, стоит целое состояние.

— Десять тысяч, — сказала она со вздохом. — Папа настоял, чтобы я надела его перед выходом. Он сказал, что это «утешительный» подарок за то, что я рассталась с Рафаэлем.

— Все понятно. Держу пари, он глаз не будет спускать с ожерелья, и это усложнит ваш обмен с другой Коломбиной. Я убедил одну из горничных помочь нам.

— Это должна была быть Луиза, да?

— Я собираюсь вернуть ее. Амели, мне так надо поговорить с тобой о ней.

— Мы обязательно поговорим, обещаю. Но не сейчас, папа машет мне рукой.

Она ускользнула, и Алехандро потерял ее в толпе. Следующие полчаса он провел как на горячих углях, почти не замечая, с кем танцует, считая каждую минуту и желая как можно быстрее оказаться во Франции.

Эжен наслаждался праздником. Они с графом прекрасно друг с другом поладили. А бриллианты Амели! Никогда не стоит упускать случая показать людям свое богатство, ведь у него такие большие планы относительно своей дочери.

Он оглянулся вокруг и нахмурился, когда не увидел ее. Всего минуту назад она была здесь, танцевала с Алехандро. И вот теперь она исчезла в толпе.

Да нет же, вот она, очаровательная Коломбина, пробирается к нему сквозь толпу, и бриллианты сияют на ее шее.

— Ожерелье тебе очень идет, дорогая, — одобрительно сказал он.

Но Коломбина не обрадовалась комплименту.

Она сделала движение, будто хотела снять украшение, но он остановил ее.

— Не снимай его, оно произвело впечатление на Алехандро.

Коломбина вздохнула и стала пробираться сквозь толпу к Арлекино, который оглядывался вокруг в поисках ее.

— Вот ты где! — сказал он с облегчением.

— Ты хотел поговорить о Луизе.

— Я поеду за ней во Францию.

— И что же ты скажешь ей, когда увидишь?

Он застонал.

— Не знаю. Просто попрошу простить меня за то, что был таким напыщенным дураком, наверное. Кто знает, что она сейчас обо мне думает? Услышала ли она, как я звал ее на пристани?

— Луиза очень упрямая, — сказала Коломбина. — Тебе будет нелегко!

Сквозь прорези маски было видно, как тревожно расширились глаза Алехандро.

— Ты ведь не думаешь, что она никогда не простит меня? Я не верю, что это возможно.

Коломбина пожала плечами.

— Вы знакомы всего несколько дней.

— И нескольких дней достаточно, когда встречаешь свой идеал. Или даже нескольких минут. Я сразу же узнал Луизу, как только ее туфелька упала в мою гондолу…

— Но ты ведь не знал, что это Луиза бросила ее, — напомнила ему Коломбина. — Ты думал, что это судьба, а на самом деле… Было непростительно с ее стороны так обманывать тебя!

— Но она не обманывала меня, — серьезно ответил Алехандро. — Если посмотреть на это под нужным углом. Луиза и я были судьбой предназначены друг для друга, поэтому, когда она кинула свою туфельку вниз, то просто следовала велению судьбы. И когда я позволил ей думать, что я Рафаэль, это тоже была судьба, потому что так она смогла увидеть меня. Не сеньора де Эспиноса, обладателя титула и асьенды, а мужчину, который влюбился в нее.

Коломбина ничего не сказала ему в ответ, лишь продолжала танцевать, внимательно глядя на него, и словно ждала чего-то. Алехандро был значительно выше ее и почти не видел ее лица из-за кружев на маске. Но он мог видеть ее глаза сапфирового цвета, и странное чувство стало охватывать его.

— Я заставлю ее выслушать меня, — сказал он. — Я напомню ей о тех днях, которые мы провели вместе, потому что тогда мы были самими собой. Она была такой… — Он попытался найти подходящее слово. — Такой удивленной, будто никто никогда раньше не заботился о ней.

— Это так, — задумчиво сказала Коломбина. — Все члены ее семьи были такими безответственными, что Луизе пришлось очень быстро повзрослеть, и всю свою жизнь она была одинокой, но люди этого не замечали.

— Однажды я сказал ей, что маски заставляют людей увидеть свою истинную сущность, сказал Алехандро. — Теперь я проверил это на себе. Я совсем не такой, каким считал себя.

— А какой же ты, Алехандро? — серьезно спросила его Коломбина.

— Я — мужчина, который любит Луизу, — сказал он.

— Но любит ли она тебя?

— Должна любить. А если нет, я потрачу всю свою жизнь, чтобы она полюбила меня.

Коломбина загадочно улыбнулась, но вместо ответа сказала:

— Кое-кто пытается привлечь твое внимание.

Алехандро увидел, как два Арлекино делают ему знаки, стоя у французского окна, ведущего в сад. Он извинился и последовал туда, где его ждали Эстебан и Диего.

— Все хорошо, — сказал Эстебан, чье лицо было по-прежнему скрыто за маской. — Мы доставили Амели в церковь, Рафаэль ждал ее там вместе со своей семьей, и сейчас они уже стали мужем и женой.

— Но Амели здесь, — недоуменно сказал Алехандро. — Я только что танцевал с ней.

— Амели была с нами.

— Тогда кто?..

И тут он вспомнил: глаза Амели были серого цвета.

Ошеломленный, он вернулся в зал, оглядываясь в поисках Коломбины. Но она исчезла, как призрак. Вокруг него кружились десятки Коломбин, но среди них не было той, которую он искал.

Моя догадка просто не может быть правдой, сказал он самому себе. Мне показалось. Пока его ум пребывал в замешательстве, его сердце уже узнало ответ. Все было ясно.

Наконец он нашел Коломбину с бокалом вина в руке, разговаривающей с Эстебаном, который снял маску. Почувствовав внезапный прилив вдохновения, Алехандро подошел к ним.

— Лучше тебе держаться подальше от Алехандро, — сказал он, похлопав своего брата по плечу. — Это маленькое разоблачение заставило его встать на тропу войны.

— Неужели? — спросил Эстебан, вглядываясь в его лицо. — Диего?

— Кто же еще. И я собираюсь пригласить эту сеньориту на танец.

Он обнял Коломбину за талию и повлек за собой на середину зала. Ее смеющиеся глаза сказали ему, что этот маленький обман ни капельки не ввел ее в заблуждение.

— Неужели Алехандро рассержен? — дерзко спросила она. — Так ему и надо!

— Не будь так строга с ним, — сказал Алехандро. — Он не такой уж плохой парень.

— Он клоун, и кому-то нужно заняться его воспитанием.

— Ты можешь сделать это, когда вы поженитесь.

— Поженимся? Никогда!

— Тебе придется выйти за него замуж, — настойчиво сказал Арлекин. — Ты просто не можешь оставить его в таком состоянии, в каком он сейчас находится. Подумай о репутации семьи. Кроме того, он без ума от тебя. Я знаю, что он не очень умен, но твоего ума хватит на двоих.

И ты его тоже любишь, ведь так? Иначе ты бы не стала так обращаться с ним.

— Какое мне дело до Алехандро, — сказала Коломбина, глядя на губы своего партнера по танцу и страстно желая поцеловать их. — Ведь он не так уж интересен.

— Ты так думаешь?

— Ну да, — сказала она безразличным тоном. Я просто притворялась заинтересованной.

Это было уже слишком. Когда он взглянул ей в глаза, то увидел там тщательно скрываемую смешинку.

— Ты… — выдохнул он. — Ты ведь… Я собираюсь сделать кое-что…

— И что же? — спросила она его с интересом.

— Вот это!

Он снял с себя и с нее маски, а потом притянул к себе и поцеловал долгим и сладким поцелуем. Гости вокруг радостно зааплодировали.

— Это была ты все это время, — сказал он, когда смог наконец произнести хоть слово.

— Я сбила тебя с толку, — поддразнила его Луиза.

— Ненадолго, — протянул он и снова поцеловал ее. — Как ты попала сюда? — спросил он чуть позже. — Ты ведь уехала.

— Пароход делал остановку на Маргарите. Я сошла с него, и не только потому, что ты прибежал за мной на пристань, но и потому, что таков был мой план. Я же не могла оставить Амели и Рафаэля без помощи.

— Понимаю. Ты вернулась только из-за них.

Она засмеялась.

— Конечно, нет. Была еще одна причина.

Он сильнее сжал ее в объятьях.

— Скажи мне!

— Я забыла свою записную книжку.

— Дорогая, ты заходишь слишком далеко…

Она засмеялась, и ее смех музыкой звучал в его ушах.

— Я должна была вернуться, — сказала она, — потому что все равно не собиралась сдаваться.

Он целовал ее снова и снова, а музыка играла, и они кружились в ее ритме.

— Ну вот, — продолжила она, — на Маргарите я позвонила Амели, и она рассказала мне о тех интересных вещах, которые ты говорил.

— Но почему ты не позвонила мне? — спросил он. — Ты же знала, что я люблю тебя. Весь мир это знал, после того, как я прокричал это на пристани.

— Я позвонила, но трубку снял Диего. Эстебан тоже присутствовал при разговоре, и они рассказали мне кое-что…

— Что-то вроде того, что я схожу с ума. Ну и сыграли же вы со мною шутку!

— Я вернулась на Косту. Эстебан встретил меня и привез сюда. А затем я просто стала играть придуманную тобой роль. Эжен все усложнил, подарив Амели ожерелье, но на самом деле так стало даже легче. Амели отдала мне его перед тем, как уехать, и, пока я носила его, никто не сомневался в том, что я — это она.

— Когда же вы поменялись? Амели увидела, как Эжен машет ей рукой, пошла к нему…

— А затем проскользнула в одну из комнат, где ее ждали Диего и Эстебан, отдала мне ожерелье и сказала, что ты хотел поговорить с нею обо мне. Они уехали. Я подошла поговорить с Эженом…

— И он не узнал тебя?

— Он видел только бриллианты, а не свою дочь.

Я вернулась к тебе и воспользовалась подсказкой Амели, что ты хотел поговорить о Луизе.

— Но почему ты мне сразу все не сказала?

Она снова засмеялась, и он не смог не улыбнуться в ответ.

— Я бы ни за что на свете не пропустила последний час, потому что за это время узнала много того, что никогда бы не услышала в ином случае.

— И, конечно, насладилась моей глупостью.

Она нежно провела рукой по его щеке.

— Боюсь, что такие проделки у Коломбины в крови. Арлекино придется смириться с этим.

— И тогда она всегда будет рядом с ним?

— Без сомнения, — ответила она.

— В его жизни и его сердце?

— Всегда, когда бы он ни позвал ее.

Он снова поцеловал ее. Они как раз миновали Эжена, чьи глаза округлились при виде Луизы, одетой в костюм Коломбины. Скоро придет время для объяснений, а пока она не хотела говорить ни с кем, кроме Алехандро.

— Когда ты все понял? — спросила она.

— Когда увидел твои сапфировые глаза. У Амели они серые. А когда Диего и Эстебан сказали мне, что Амели уехала, я окончательно убедился в том, что танцевал вовсе не с ней.

— Твой план сработал?

— Как часы. Амели отвезли в маленькую церковь, где жениха и невесту уже ждал священник.

Когда Эжен снова встретиться с ними, они будут уже мужем и женой. Да, мне нужно признаться тебе кое в чем. Я не могу сделать тебя графиней. Дядя Родриго собирается жениться, и наследником станет его сын, а не я. Он обещал.

— Не будь глупцом! Будто я хочу быть графиней.

— Тогда ничто не мешает нам пожениться.

— Я еще не давала согласия…

— Ты просто обязана выйти за меня замуж, особенно после того, что ты наговорила Диего.

— Я не разговаривала с Диего с начала бала!

— Ты танцевала с ним этот танец.

— Но ведь это был ты. — Она с подозрением посмотрела на него. — И что же такого я ему сказала?

— Ты сказала, что умрешь, если я не сделаю тебе предложения.

— Это тебе приснилось! — слегка рассерженно сказала она.

— Но ты давно поселилась в моих снах, любимая.

Она не могла не засмеяться. Да, он был настоящим мастером обмана. Но не все обманы так уж плохи, — Не волнуйся, — сказал он. — Я готов жениться на тебе, чтобы ты не впала в депрессию.

Ой, не делай этого! Я боюсь щекотки.

— Это научит тебя не смеяться надо мной, — прошептала она в его ухо.

— Дорогая, — восторженно сказал он, — неужели я стану настоящим подкаблучником?

— Несомненно!

— И ты научишь меня говорить «Да, дорогая», «Нет, дорогая»?

— Не могу дождаться начала занятий. А если ты будешь приходить слишком поздно, я буду ждать тебя со скалкой в руке.

— Я тебя обожаю!

— Не хочу прерывать беседу двух влюбленных, — сказал Диего, внезапно появляясь рядом с ними, — но сеньор Дюпон начинает сильно волноваться.

Диего и Эстебан встали по обе стороны влюбленных, когда к ним подошел Эжен. Луиза сняла с шеи бриллиантовое ожерелье и протянула ему.

— Я обещала Амели вернуть его вам. Она решила, что не в праве принимать этот подарок, раз поступает против вашей воли.

— Что это значит? Где моя дочь, черт побери?

— Сеньора Вальдес сейчас уезжает справлять свой медовый месяц, — сообщил Алехандро. Новобрачные очень счастливы.

Глаза Эжена сузились.

— О чем вы говорите? Где моя Амели? Если она думает, что сможет не обращать внимания на то, что я говорю…

— Она уже это сделала, — сказала Луиза. Она вышла замуж за человека, которого любит.

Пожалуйста, Эжен, порадуйтесь за нее.

— Порадоваться? Это ты все устроила! Я тебе доверял, я оплачивал твои счета, пока ты здесь веселилась. Ну что же, попробуй вернуть мне все эти деньги, баронесса Луиза, посмотрим, как ты это сделаешь!

Алехандро сделал шаг вперед.

— Как будущий муж Луизы я буду рад вернуть вам все, что она потратила на одежду, а затем утопить все эти тряпки в лагуне. И если вы посмеете так разговаривать с ней, последуете за ними. Вы меня поняли?

Эжен еще больше раздулся от ярости, но в лице Алехандро была непреклонность, и французу не хватило смелости противостоять ему. Он сделал шаг назад, выкрикнув:

— Я не желаю иметь с вами ничего общего! И скажите этой драгоценной парочке, что они не получат ни франка из моих денег. Ни единого франка!

— Прекрасно, — сказал Алехандро. — Придерживайтесь своего решения, и тогда они будут намного счастливей.

Эжен широко открыл рот. Он ничего не понимал.

— Он изменит свое решение, — сказала Луиза, когда Эжен покинул асьенду. — Амели у него единственная.

— Мальчик мой!

Родриго величественно приблизился к ним. Он поцеловал Луизу, похлопал Алехандро по плечу и воздел руки кверху, будто хотел сказать, что все получилось благодаря ему.

Маскарад длился до самого утра. Когда вода уже начала розоветь под рассветными лучами солнца, утомленная процессия на гондолах отправилась в обратный путь, и семья осталась одна.

Родриго снова обнял Луизу.

— Как только я встретил тебя, то сразу понял, что ты единственная женщина, которая сможет призвать его к порядку, — с чувством произнес он.

— А как же ты, дядя? — спросил с улыбкой Эстебан. — Алехандро сказал, что у тебя тоже есть планы. За одной свадьбой последует другая?

Граф поднял руку, призывая всех к молчанию.

— Это правда. Мне удалось уговорить единственную женщину, которую я когда-либо любил, стать моей женой.

Пока его племянники в недоумении переглядывались между собой, он подошел к двери, открыл ее и на секунду скрылся. Наступило напряженное молчание. Мягким голосом, которого его племянники никогда прежде не слышали, граф сказал:

— Пойдем, моя дорогая.

И перед их изумленными взорами предстала будущая жена графа де Эспиноса.

— Фернанда! — Алехандро первым обрел дар речи.

— Я любил ее все эти годы, — просто сказал Родриго, — Много раз я умолял ее выйти за меня замуж, но она отказывалась, говорила, что я женюсь не на ровне. А ведь это полнейшая чепуха, потому что она самая прекрасная донья в мире.

Фернанда улыбнулась ему, и на мгновение все увидели ее глазами Родриго: молодую очаровательную девушку, которая почти пятьдесят лет назад пришла работать на асьенду и сразу завоевала сердце молодого графа. Сейчас у нее был артрит, и ее лицо покрывали морщины, и все же она была самой прекрасной доньей в мире.

Луиза сморгнула набежавшие слезы.

Алехандро первым обнял Фернанду, за ним последовали Эстебан и Диего.

— Ну вот. Все-таки тебе не отвертеться, — с усмешкой сказал Диего. — Придется стать графом.

— Исчезни, — простонал Алехандро.

— Ты так переживаешь по этому поводу? — мягко спросила Луиза.

— А ты все еще собираешься выйти за меня замуж?

— Конечно, — Тогда для меня больше ничего не важно.

Он взял ее за руку и увел в тишину сада. Там они встали лицом друг к другу, и между ними не осталось ничего, кроме правды.

— Больше никаких масок, — прошептала она.

— Никаких масок, любимая, никогда.

Алехандро взял ее лицо в руки, вглядываясь словно в первый раз, видя там все, чего желал в жизни, недоумевая, как же он мог быть таким слепым.

— Скажи мое имя, — попросил он. — Мое, а не Рафаэля.

— Алехандро, — мягко сказала она.

В ответ он тоже назвал ее по имени, и оно прозвучало словно музыка.

— Как же я мог так ошибаться в тебе? — спросил он. — Я с самого начала знал, что ты — воплощенная искренность и честность. Все остальное было иллюзией.

— Дорогой, это не так, — начала протестовать она.

— Это так, — быстро ответил он. — Сейчас я это хорошо понимаю. Ты была так несчастлива, что не была самой собой. Теперь ты настоящая вернулась, и я не могу не любить эту прекрасную женщину.

— Ты говоришь опасные вещи, — сказала она, заставив его замолчать, мягко положив палец на губы. — Я не могу все время быть на пьедестале.

Когда-нибудь я упаду.

— Не упадешь, — с воодушевлением сказал он. — Потому что я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не была несчастлива, и это разрешит проблему, ведь так? Это легко.

Она сделала еще одну, последнюю попытку.

— Не думай обо мне лучше, чем я есть на самом деле.

— Я буду думать о тебе то, что захочу, — сказал он с улыбкой, в которой непостижимым образом сочеталось упрямство и нежность.

Он неисправим, подумала она. И таким всегда будет.

Алехандро взвалил на нее тяжелую ношу своего доверия, но его любовь будет помогать ей нести эту ношу.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Одно путешествие, которое привело их в объятия друг друга, заканчивалось, и начиналось другое, о котором они пока мало что знали.

— Теперь ты моя, — тихо сказал он. — И я никогда не дам тебе уйти.

Тут кто-то окликнул их с причала. Это был Рафаэль, радостно улыбающийся им обоим.

— Ты же вроде бы должен быть рядом со счастливой новобрачной! — удивленно воскликнул Алехандро.

— Амели сама меня сюда отослала, сказала, что вам может понадобиться гондола, пока мы будем путешествовать. Самолет вылетает через час, так что я вас оставляю, — сказал Рафаэль, ловко выпрыгнув из гондолы.

Луиза и Алехандро, обнявшись, помахали ему на прощание.

— Вернемся домой, — сказала Луиза. — Туда, где теперь и мой дом тоже.

Они сели в гондолу и поплыли в сторону скромного пристанища, которое соединило их сердца.

Вскоре асьенда растворилась в утреннем тумане. Арлекин и Коломбина медленно плыли, окруженные светом восходящего солнца.