8

Мария лежала в темноте и считала минуты. С тех пор как муж повез Аврору домой, прошло полночи, а он все еще не вернулся. Она знала, что эта женщина пригласит его подняться в квартиру — их квартиру-и он согласится. Но что потом? Целых пять часов!

Неужели Тео до сих пор ласкает ее совершенное, стройное тело, не обезображенное беременностью, и произносит нежные слова, понятные только им двоим?

Мария зарылась лицом в подушку, пытаясь избавиться от мучивших ее картин. Тело изнывало от предательского желания. Она боролась с собой, приписывая это причудам беременности, но не могла забыть недавний поцелуй. В тот момент ее обожгло пламя. Она никогда не ощущала подобного экстаза в объятиях Макса. Каждая клеточка томилась по Тео, но Марии принадлежала только его фамилия.

У нее больше не было сил. Мария поднялась, накинула халат и вышла из дома в сад. Сев у фонтана, она зачерпнула пригоршню воды и смочила горящий лоб. Вода охладила кожу, но была бессильна против мучившего ее жара.

Наконец послышался шум подъехавшей к парадному машины и уверенные мужские шаги. Тео направляется к галерее. Должно быть, он заметил, что дверь в сад осталась открытой, и решил узнать, в чем дело.

— Кто здесь? — донеслось из темноты. — Вы, Мари? — Он шел к ней через освещенный луной сад. — Что вы здесь делаете в такой час?

Она пыталась сдержаться, но слова вырвались сами собой:

— Я беспокоилась. Ожидала, что вы вернетесь несколько часов назад.

Тео посмотрел на нее с удивлением.

— Я был уверен, что вы давно спите. Разве вас интересует моя жизнь?

— Интересует. Особенно если вы до утра просиживаете у Авроры. Все знают, кем она вам приходится.

— В самом деле? — Его тон стал язвительным. — И кем же?

— Содержанкой! — выпалила она. — Женщиной, чьи прихоти вы оплачиваете!

— Ну и что? Если я помогаю своей подруге, это мое дело. Я не позволю вам вмешиваться в дела, которые вас не касаются. Зарубите себе на носу!

— А я не позволю, чтобы из меня делали дуру! — мстительно заявила она. — Мы с вами знаем, почему заключили этот брак, но остальным это неизвестно. Люди будут смеяться у меня за спиной, зная, что от меня вы ездите прямиком к любовнице!

— К любовнице? Вы слишком много себе позволяете. Я уже говорил вам, что она мой старый друг. — В его голосе зазвучал металл. — Очень советую вам оставить все как есть.

— А если я не послушаюсь? — нахально спросила она.

Его тон стал угрожающим.

— Надеюсь, что послушаетесь.

— Надеетесь? Или приказываете?

— Можете думать все, что вам угодно, но будет так, как я сказал. Не спорьте со мной и не пытайтесь диктовать мне. Сцены ревности в вашем положении едва ли уместны.

— Ревности? — Кровь хлынула ей в лицо, и Мария обрадовалась, что вокруг темно. — Как вы смеете? Мне все равно, с кем вы спите!

— Да неужели? — саркастически спросил он. — Судя по тому, что вы наговорили за последние несколько минут, никто бы этого не подумал.

— Повторяю, мне не нравится, что вы делаете из меня последнюю дуру!

Он бросил на Марию странный взгляд.

— И это все?

— Конечно.

— Хотите сказать, что при соблюдении осторожности вы согласитесь, чтобы у меня была любовница? И не будете возражать, если я стану посещать ее в середине дня?

Она испустила сдавленный смешок.

— Интересно, что бы вы сказали, если бы я повела себя так же, как вы?

В его голосе снова зазвучала сталь.

— Это совсем другое дело.

— Только на время. Как только родится ребенок, что помешает «мне последовать вашему примеру?

— Я помешаю. Вы будете вести себя так, как подобает моей жене. Вы и взглянуть не посмеете на другого мужчину. — Вы феодал! — гневно воскликнула она. — Присваиваете себе право делать все, что вам нравится, а меня обрекаете на монашескую жизнь!

— Я и так имею это право. Объясняться с вами и отчитываться в своих поступках я не намерен. А что до монашеской жизни — почему же? Когда родится ребенок, мы можем поговорить об условиях, при которых наш брак станет реальностью.

— На ваших условиях! — злобно бросила Мария.

— Конечно, на моих. Вы находитесь в Штатах. Я вам не какой-нибудь жалкий мексиканец, привыкший бормотать «да, дорогая» и «нет, дорогая»!

Взбешенная, Мария умолкла. Должно быть, ее выдали глаза, потому что Тео подошел ближе.

— Думайте что хотите, — негромко сказал он, — но вы принадлежите мне. И теперь, и в будущем. Вы сами пошли на эту сделку.

— Никогда! — яростно ответила она. — Наша сделка-всего лишь формальность. Я никогда не соглашалась стать вашей собственностью!

Тео ничего не ответил, но выражение его лица говорило само за себя. Она могла ругаться сколько угодно. Хозяином здесь был мистер Хантер.

— Должно быть, вы сам дьявол! — бросила разгневанная Мария.

— Нет, просто американец с типично американским отношением к жизни. Другим трудно понять это, но я уже говорил вам, что семья в Штатах — все. Вы жена Хантера, носите ребенка Хантера и будете хорошей женой и матерью.

— Я буду хорошей матерью, Хантер. В этом вы можете не сомневаться. Но мы с вами не муж и жена в обычном смысле этого слова.

— Когда придет время, мы станем ими. А что еще вы можете предложить? Хранить чистоту собственного ложа, уступив меня другим женщинам? И вы думаете, я это позволю?

Он обнял Марию за плечи и притянул к себе. Она попыталась сопротивляться, но Тео зажал женщину мертвой хваткой и прильнул к ее рту.

— Неужели вам нравится такая жизнь? — прошептал он на миг, — отрываясь от ее губ. — Вдалеке друг от друга?

Не успела Мария ответить, как он зажал ей рот новым страстным поцелуем.

— Вы действительно надеетесь, что так и будет? — пробормотал Тео, давая ей отдышаться.

— Я не буду спать с вами! — яростно бросила она. — Я не буду послушной женой, которая закрывает глаза на похождения мужа!

Тео засмеялся.

— Значит, вам придется придумать способ удержать меня дома!

— Перестаньте! — взмолилась она. — Отпустите меня. Вы не имеете права…

— Вы моя жена, поэтому я имею право на все. Но зачем нам затевать борьбу? Продолжим схватку после рождения ребенка — тогда она доставит нам обоим куда большее удовольствие.

— Пустите!

— Еще не пора, — прошептал он, снова склоняя к ней голову. — Вы принадлежите мне. Нравится это вам или нет, вы моя.

— Нет… — Мария пыталась вырваться, но новый поцелуй заставил ее замолчать. Гнев помогал бороться с желанием. Она хотела Тео, но не могла допустить, чтобы ей диктовали условия.

— Говорите! — приказал он. — Вы принадлежите мне. Скажите это!

— Никогда! Ни сейчас, ни потом!

— Чересчур громко сказано, Мари. Думаете, я не сумею покорить вас?

Женщина пришла в себя и упрямо посмотрела на своего мучителя.

— Вы никогда не заставите меня признать это! — вызывающе заявила она.

По его лицу скользнула тень гнева.

— Вы гениально выбираете время для нападения. Еще бы! Признать это-значит признать свое поражение. Идите спать. Держите меня на расстоянии, пока можете, и пока ребенок служит вам защитой. Но помните, я буду ждать!

Как ни странно, после этого вспышки плохого настроения Марию больше не посещали. С развитием беременности она становилась все спокойнее и получала от этого удовольствие.

Постепенно ее признали на вилле своей. Франк просто обожал невестку, а прислуга восхищалась ее заботой о старике. Они любили ее и за ежедневные посещения могилы Макса, и за внимание, которое она уделяла саду.

Меж тем сам Тео был исключительно пунктуален. Он нигде больше не оставался допоздна, а если и посещал Аврору, как грозился, то Мария ничего об этом не знала. Хантер всегда возвращался домой вовремя и вел себя корректно и даже любезно. Но он существовал в другом мире, куда ей доступа не было.

Правда, сейчас это заботило Марию меньше, поскольку теперь львиная доля внимания уделялась дому. Она все больше и больше осваивалась с ролью хозяйки. Впервые в жизни Мария была окружена любовью огромной семьи, которую представляли собой все обитатели виллы Хантеров.

Мария переселилась в новую спальню, смежную с детской. Теперь она лучше, чем раньше, знала обо всех перемещениях Тео, потому что его комната была как раз напротив. Она знала, когда он ложится спать — большей частью очень поздно. Знала, что муж временами останавливается у ее двери. Но он ни разу не вошел к ней.

Перемирие продолжалось. Узнав, что Мария любит оперу, Тео сводил ее в Метрополитэн-опера. Несколько раз вывозил в Нью-Йорк, они осмотрели Рокфеллер-центр, поднялись на Эмпайр Стэйт билдинг. Издалека они казались нормальной супружеской парой. На людях даже разговаривали. После поездок Марии показалось, что она стала понимать Тео немного лучше.

Но она поняла не только это. Та Америка, о которой она мечтала — многонациональная, открытая страна, полная счастливых людей с равными возможностями, была только одной стороной медали. Существовала и другая Америка-Америка темной, неистовой борьбы, борьбы за место под солнцем.

Эти мысли растревожили Марию, и ночью ей вновь приснился сон, от которого в последнее время не было спасения. Она снова была в машине, потерявшей управление, пыталась повернуть, но Макс кричал, что не хочет возвращаться домой. Он хватает руль… она борется, но Макс обхватывает ее руками, и сил Марии не хватает, чтобы разомкнуть его объятия…

— Нет! — крикнула она. — Макс, нет!

— Успокойтесь! — громко и властно прозвучало у нее над ухом. — Мари, проснитесь! Все в порядке.

Мария больше не могла сопротивляться. Она упала на подушку, горько заплакала и почувствовала, что руки Теодора крепко обнимают ее.

— Все в порядке, — повторил он. — Это только сон. Все кончилось.

— Нет! — рыдала Мария. — Он никогда не кончится!

Муж зажег ночник, отчего в комнате воцарился полумрак, и снова обнял Марию. Плачущая женщина приникла к его груди.

— Это была катастрофа, — прошептала она. — Она случилась снова.

— Кажется, вам часто снится этот сон, — сказал он.

— Да. Как вы догадались?

— Вы кричите по ночам. Обычно раз или два, но сегодня ночью этому не было конца, и мне пришлось прийти к вам.

— Иногда я боюсь ложиться спать. Мне снится Макс… но, когда я зову его, он куда-то исчезает и остается только его могила.

— Вы все еще тоскуете по нему? — резко спросил Тео.

Мария была слишком измучена, чтобы притворяться храброй. Она по-детски всхлипнула.

— Он всегда был добр ко мне.

Теодор молчал, и тут до женщины дошло, что она прижимается к его обнаженной груди. Эта гладкая мускулистая грудь бурно вздымалась и опадала. На муже были только шелковые пижамные штаны. Тонкая ткань отчетливо обрисовывала узкие бедра и длинные ноги. Загорелая кожа источала приятный, уютный запах табака.

— Да, — наконец сказал он. — Мальчик был добр. Он никогда не думал о завтрашнем дне. Совсем как ребенок. Но он смеялся, пел и согревал дом своим теплом.

— Во сне я жду, что он вернется и мне будет не так одиноко, — хрипло вымолвила Мария. — Жду, а он все не приходит и не приходит…

Тео слегка отстранил женщину и недоверчиво посмотрел ей в лицо.

— Но я чувствую то же самое! Поднимаю глаза и жду, что увижу его прежнюю веселую улыбку. А вместо него вижу страшную пустоту… — Он коротко вздохнул. — Нет, Макс никогда не вернется. Ни к вам, ни ко мне. Нам обоим придется смириться с этим.

Он продолжал медленно покачивать Марию.

— Но вам совсем не обязательно чувствовать себя одинокой. Все здесь заботятся о вас.

— Не обо мне, а о матери маленького Хантера, — тихо поправила она. — А Макс заботился обо мне. Поэтому я и любила его.

Тео посмотрел на нее с удивлением.

— Только за это?

— Да, только. Я знаю, вы думали, что я люблю его из-за денег, но деньги тут ни при чем. Я была ему желанна. А меня до тех пор так никто не желал.

Не следовало говорить об этом Теодору, но его объятия были такими нежными, что Мария открыла ему душу, не боясь насмешки.

— А разве у вас не было семьи? — спросил он.

— Можно сказать, не было. Отец ушел, когда мама собралась завести второго ребенка. Развелся и женился на другой. Когда мама умерла, я думала, что он возьмет меня к себе. Но он так этого и не сделал. Приводил кучу причин, а на самом деле я им просто мешала…

— Боже мой! — негромко ужаснулся Тео и обнял ее еще крепче.

— Я росла без родных, зная, что никому не нужна. А потом появился Макс. При нем я почувствовала себя красивой и любимой. Он рассказывал о родных в Штатах, и это казалось мне самым чудесным на свете. Я мечтала о том, что наконец стану частью настоящей семьи… — Она умолкла, потому что Тео нежно прикрыл ей рот ладонью.

— Не надо, — попросил он. — Это моя вина. Я обязан был попытаться понять.

— А потом я забеременела, и он очень обрадовался. А я подумала, что теперь у меня есть своя собственная семья. А потом…

— Замолчите! — с силой сказал он. — Не надо. Я этого не вынесу!

Мария подняла удивленные глаза. В его голосе прозвучала незнакомая нота. Лицо Тео казалось измученным.

— Все должно было быть по-другому… Все принадлежало ему, а я отнял… Я убил его.

— Нет, — тихо возразила Мария. — Не правда…

— Правда. Мы оба знаем это и никогда не забудем. Разве такое забудешь?

— А-ах! — внезапно вскрикнула Мария.

— Что? Ребенок…

— Нет, это еще не роды. Просто брыкается. В последнее время он часто это делает.

— Он? — спросил Тео с давно забытым насмешливым выражением.

— Должно быть, так, — вздохнула Мария. — И, судя по всему, он будет футболистом.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Иногда я встаю среди ночи и завариваю чай…

— Подождите. Я сейчас.

К ее удивлению, Тео почти сразу же вернулся с горячим чайником.

— Очень вкусно, — сказала она, сделав глоток.

— Теперь вы сможете уснуть? — Он заметил, что по лицу Марии пробежала едва заметная тень. — Что, боитесь нового кошмара?

— Да. Иногда он возвращается.

— Не волнуйтесь. Я останусь с вами. — Теодор уложил ее на подушку и подоткнул простыню. — Если вам приснится что-нибудь страшное, я разбужу.

— Правда?

— Конечно. Я никуда не уйду. Так что спите спокойно. Я здесь.

Она чувствовала, что дремлет. Было очень приятно расслабиться, зная, что бояться нечего. Тео скользнул в постель и обвил Марию руками. Ах, эти сильные, уверенные руки, в которых так спокойно…

Но когда она проснулась, солнце стояло высоко, а Теодор уже уехал на работу.

9

Когда год подошел к концу, Мария обнаружила, что еще одно ее представление о Штатах оказалось ошибкой. Хотя летом здесь действительно стояла жара, зима была достаточно холодной. Однажды утром женщина проснулась и увидела, что сад покрылся сверкающим инеем и стал завораживающе прекрасным. Несколько дней спустя пошел снег. С неба без конца валились нежные белые хлопья. Фонтан покрылся льдом, и наступило безмолвие.

За неделю до Рождества муж предложил съездить за подарками в новый супермаркет. Мария была на девятом месяце беременности и в последнее время сильно уставала, но немедленно на это согласилась.

Хантер ехал быстро, не сводя глаз с шоссе. Он был искусным водителем, и Мария ничуть не тревожилась, несмотря на плохую дорогу. Внезапно он резко затормозил и выругался.

— Пробка! Черт побери, я совсем забыл, что здесь творится в гололедицу! Все, застряли намертво…

— Ох, нет! — пришла в отчаяние Мария. — Мы можем простоять здесь несколько часов!

— Поедем другим путем. — Он покрутил руль и свернул в переулок. — Придется сделать крюк. Так длиннее, но дорога должна быть свободна, и задержек не будет.

Мария потеряла счет поворотам, которые они совершили за несколько минут, но в конце концов машина оказалась за кольцевой дорогой. Дома исчезли, и в окне виднелись только раскинувшиеся вокруг поля.

— Не пойму, где мы, — сказала она. — Далеко от дома?

— Мы почти у… Черт возьми! — вырвалось у него, когда их занесло. Тео бешено крутил руль, пытаясь справиться с машиной. Марию затопила волна ужаса. Она уже прошла через это. Неуправляемая машина, отчаянные усилия удержаться и приближающийся конец… Она пронзительно вскрикнула.

Раздался сильный удар, и они остановились. Мария дрожала всем телом, пытаясь справиться с охватившим ее смертельным страхом.

— Мы просто сползли в кювет, — прерывающимся голосом сказал Теодор. — Вы в порядке? — Не услышав ответа, он внимательно всмотрелся в ее лицо. — Мария…

— Через крышу… — прошептала она. — Снова и снова… он звал меня… а потом настала тишина…

— Мария, — решительно сказал Тео, беря ее за руки, — послушайте меня. Это было давно. Сейчас совсем другое дело. Мы не перевернулись, просто съехали в канаву. Сейчас я помогу вам выйти и… Уй! — негромко вскрикнул он, когда острые ногти Марии больно впились в его руку.

Она обернулась к Тео, широко раскрыв глаза.

— Ребенок, — выдохнула она. — Началось…

— Что? Ведь срок еще не наступил.

— От удара…

— Боже мой! Я обязан отвезти вас в больницу. Ладно. Держитесь.

Он попытался завести двигатель, но тот не подавал признаков жизни… Мария обхватила живот, ожидая следующего приступа и молясь, чтобы ребенок не родился прямо здесь.

Теодор вышел, уперся плечом в капот и попытался вытолкнуть машину из кювета. Автомобиль дрогнул, и Марию снова полоснула боль. Она с ужасом поняла, что времени почти не осталось. Сотрясение от удара вызвало преждевременные роды, которые не бывают долгими.

Тео вернулся и сел рядом.

— Ничего не выходит, — мрачно сказал он. — Как вы себя чувствуете?

— Плохо. Роды совсем скоро. Теодор с тревогой посмотрел на шоссе.

— Надо вызвать «скорую», — сказал он и бросился к телефону дорожной полиции. Через несколько секунд говорил с полицейским участком.

— Ради Бога, скорее, — сказал он. — Я опишу, где мы находимся.

Но сориентироваться было практически невозможно. Наконец он сдался.

— Ищите машину, стоящую в кювете. Я зажгу все фары. Поторопитесь. — Тео повесил трубку. — Им понадобится полчаса. Ведь дети так быстро не рождаются?

— Обычно нет, — задыхаясь от боли, ответила Мария. — Но тут совсем другое дело. — Она выгнула спину. — Если бы я могла лечь…

— Это можно. — Он откинул передние сиденья, потянул какой-то рычаг, и спинка плавно опустилась. — Ложитесь. Я помогу.

Мария с грехом пополам вытянулась на сиденье. Каждое движение пронзало ее болью, и она кусала губы, чтобы не кричать. Тео привлек ее к себе.

— Держитесь за меня, — сквозь зубы бросил он.

Она так и сделала. Во время приступов Мария впивалась ногтями в его руки, а когда схватки кончались, тяжело дышала и смотрела Тео в глаза, видя в них отражение собственной тревоги.

— Я могу что-нибудь для вас сделать? — спросил он. — Только скажите.

— Подложите что-нибудь под левый бок… Машина стоит криво.

Он снял подушки с откинутых сидений и подсунул их под спину. Не успела женщина поблагодарить его, как ощутила новый приступ и с трудом подавила стон.

— Кричите, если хотите, — мрачно сказал Тео. — Может быть, водитель «скорой» услышит и быстрее найдет нас.

Это имело смысл, но Мария не могла себя заставить. Гордость запрещала обнаруживать слабость в присутствии Тео. Когда начались очередные схватки, она только заскрипела зубами. Ей приходилось помогать бабушке принимать роды, но она просто кипятила воду и заворачивала новорожденного. Мария и подумать не могла, что будет рожать в страшных муках, полагаясь лишь на сильные руки мужа.

Терзаемая болью, она повернулась к Тео и прижалась к нему щекой. Нужно было держаться и сделать все, чтобы не повредить ребенку.

— Мне холодно, — прошептала она. Теодор тут же снял с себя пальто и укрыл ее по шею. Он баюкал ее, тревожно смотрел в лицо, но Мария ничего не видела. Она закрыла глаза, пытаясь собраться с силами для новых схваток. Вокруг тьма и боль сгустилась. Нет, она не выживет! Перед ней открылся длинный таинственный тоннель. Наверное, в конце этого тоннеля ее ждет Макс…