– Похоже, реакцию Хар-Бюри спровоцировали вы, – предположил Ханух. – Будем надеяться, что она непродумана и с ней справятся. Мне сейчас трудно. Твердая почва, по которой я ступал, на поверку оказалась зыбучим песком. Если то, что вы рассказали о Сааджади, правда, кому тогда можно доверять? Ведь я хочу просто делать свое дело и служить на благо своей страны. Наверное, всем тем движениям, которые стремятся добиться изменений силой, нельзя доверять с самого начала. Может быть, когда-нибудь это и необходимо, но сегодня в моей стране подобные лидеры руководствуются только личными амбициями.

– Тебе повезло, что прошлой ночью тебя не убили, – подчеркнул Дарелл. – Сааджади уже решил устранить тебя за излишнюю честность. Потому я тебе и доверился. Ты был опасен для Сааджади – значит, честен со своим правительством.

– Вчера ночью меня не было дома, – подтвердил Ханух. – Я встречался с отцом Айка Сепаха – Рамсуром Сепахом, настоящим джентльменом старой школы, как вы бы выразились. Нужно было выразить соболезнования и объяснить, что произошло в Дашт-и-Кавир. Это оказалось очень нелегко. Но он все понял. Я чувствовал себя виноватым, оставшись в живых и рассказывая ему, как его сына убили изменники родины. – Ханух поглядел на часы. – Пора двигаться в Тегеран.

– Я хотел бы позвонить Ханнигану, – напомнил Дарелл.

– После того, как расскажете мне о штаб-квартире Хар-Бюри.

Дарелл вздохнул.

– И ты туда же?

– Иначе вы официально окажетесь под арестом.

– И меня снова передадут какому-нибудь агенту Хар-Бюри?

Ханух прикусил губу.

– Хорошо, мы спросим Рамсура Сепаха, что делать. По крайней мере, ему-то доверять можно.

– Не слишком надейся, – не согласился с ним Дарелл.

В полночь они добрались до Тегерана. Лотос примостилась в узком багажном отсеке за передними сидениями. Казалось, она заснула. Дарелл прикидывал, как с ней быть. Лучше всего, если Ханниган оформит ей в посольстве политическое убежище, но вряд ли она согласится оставить его, пока все не кончится. Сейчас она доверчиво и трогательно погрузилась в сон, никому не нужная в этом неспокойном, жестоком, чуждом мире, управляемом только самыми незамысловатыми мотивами. Она избавилась от рабской зависимости от мадам Ханг, и ответственность за нее его смущала. Но все можно устроить позже, в будущем – если такое вообще будет, – мрачно подумал он. Если Хар-Бюри бросит в атаку революционные массы, может произойти что угодно.

Нельзя было забывать и о заблудившейся и растерянной Тане Успанной, скитающейся во мраке в поисках спасения от охотящихся за ней корыстных мужчин, стремящихся использовать ее в своих целях. Слова ее отца Дарелла удовлетворить не могли. Но он вынужден был согласиться с отдельными его высказываниями. Здесь сталкивалось такое множество разных интересов, что постичь их было просто невозможно. Все же в первую очередь следовало отыскать Таню – задача, которая казалась невыполнимой. Найти, доставить в посольство и обсудить с Советами условия ее благополучного возвращения. Найдутся, конечно, бюрократы, которые в желании подчистую выжать из нее информацию будут чинить этому препятствия, не обращая внимания на дипломатические осложнения. В наши дни никому нельзя доверять безоговорочно. Потому-то лишь отыскав Таню он предоставит Хануху информацию о Хар-Бюри. Иначе, если иранцы станут действовать слишком поспешно, Таня будет потеряна навсегда.

Однако без помощи Хануха ему не обойтись. Время мчалось стремительно, и если Хар-Бюри вдруг затеет переворот, козырная карта Дарелла может оказаться битой.

Замелькали огни тегеранских проспектов. Ханух объяснил, как проехать к дому Рамсура Сепаха.

– Сегодня вечером он устраивает дипломатический прием, – сказал Ханух. – Мы сможем затеряться в толпе. Дарелл, я думаю, будет несложно отправить в пустыню самолеты и танки и расправиться с Хар-Бюри. Тогда мятежи сразу прекратятся – тело без головы недееспособно.

– А Таня Успанная?

Ханух пожал плечами.

– Моему правительству нет до нее никакого дела.

– Но я обязан ее спасти.

– Это сейчас не главное.

– Но не для меня. Если вы примените военную силу – при условии, что сможете подыскать надежных офицеров, в чем я нынче сомневаюсь, – тогда Таня, если она опять в руках у Хар-Бюри, погибнет.

Ханух был раздосадован.

– И что вы предлагаете?

– Полагаю, мне следует вернуться в Дашт-и-Кавир и самому все сделать.

– Однажды она уже была у вас, и вы ее упустили. Теперь будем следовать моему плану. – Ханух был неумолим. – С вашим предложением я согласиться не могу. Мятеж Хар-Бюри требует безотлагательных мер. Сегодня вечером состоится совещание властей на высшем уровне. И если вы расскажете там все, что знаете, удар будет нанесен быстро и эффективно.

– Ты говорил, что дашь мне позвонить Ханнигану.

– Да. Но после разговора с Рамсуром Сепахом.

В Лотос внезапно проснулась женщина, и она заявила, что не может в таком виде показаться на дипломатическом приеме. Она была послушна, пока их машина не въехала в ворота виллы Сепаха. Но тут она увидела яркие фонари в саду, услышала звуки французского оркестра; ее дыхание участилось, брови озабоченно нахмурились.

– Я была здесь раньше, – поколебавшись, сказала она.

– Когда?

– О, наверно неделю назад. Конечно, я сопровождала мадам Ханг. Был прием для большинства крупных посольств.

Дарелл подумал, что это еще ни о чем не говорит.

– Ты знакома с Рамсуром Сепахом, Лотос?

– О, нет. Мне пришлось оставаться в помещении для слуг. – Она неуверенно улыбнулась. – Когда-то там жили только женщины – в бывшем гареме.

– Значит, ты не можешь сказать, была ли у Та-По с Сепахом в тот вечер частная беседа? – спросил Дарелл.

Она покачала головой.

– Ну право же, вы самый подозрительный человек на свете, Дарелл, – заметил Ханух.

– Мы оставим Лотос там, где она была в прошлый раз. С тобой все в порядке, Лотос?

Девушка кивнула. Когда они припарковали свою пыльную машину перед ярко освещенным входом большого дома из песчаника, Дарелл проводил ее к боковым дверям. Взяв за руку, он попросил ее полностью сосредоточиться на его просьбе. Она внимательно слушала, вглядываясь в его лицо.

– Вас здесь арестуют, мистер Сэм?

– Вполне возможно. Ты должна связаться по телефону с Ханниганом и, если получится, выполнить остальное.

Она кивнула.

– Я сделаю все, что вы сказали.

Вечеринка в саду происходила на фоне радующего глаз богатства и изобилия; наносной блеск западной культуры тонко наслаивался на древние и пышные персидские мотивы. Там были горящие факелы на клумбах с розами, фонтаны, музыка, вышколенные и расторопные официанты, снующие между садом и обособленным флигелем, где располагалась кухня. Впечатляющей высоты стена окружала поместье и не пропускала звуков улицы. Все вокруг до последнего миллиметра было тщательно ухожено. Мажордом в дверях неуверенно уставился на Дарелла с Ханухом, пока Ханух не продемонстрировал свою карточку и не рявкнул на усатого гиганта; после этого их пригласили внутрь, но докладывать об их прибытии не стали.

Музыка, вино, благовония, казалось, выплеснулись на них как из рога изобилия. Стены и дорожки украшали мозаика и скульптуры. Это был официальный прием, замечательное собрание ослепительных женщин и мужчин со всего света. Когда Дарелл мысленно сравнил нищету пустыни и великолепие дома Рамсура Сепаха, одного из последних здешних феодалов, то решил, что в программе Хар-Бюри есть, пожалуй, кое-какие привлекательные моменты. Он разглядывал лица, мелькавшие в свете факелов между длинными столами, но не обнаружил ни Та-По, ни знакомых из советского посольства. Среди гостей наблюдался явный перевес высокопоставленных офицеров иранской армии в сопровождении чопорных лейтенантов.

– Который из них Рамсур Сепах? – спросил Дарелл у Хануха.

– Я его еще не вижу. Не понимаю...

– Чем ты обеспокоен, Ханух?

– Ничем. Пожалуйста, сюда.

Дарелл вслед за ним спустился по лестнице, пересек сад, с улыбками и извинениями протолкнулся сквозь толпу гостей и через мавританскую арку попал в левое крыло большого дома. В дальнем конце сада он надеялся попасться на глаза кому-нибудь из американских официальных лиц, но ему не повезло. Не нашлось и никого из знакомых англичан. Ханух не отпускал его ни на шаг.

– Рамсур Сепах тебя ждет? – поинтересовался Дарелл.

– Думаю, да.

– Вместе со мной?

– Он особо просил прежде всего привести вас к нему для разговора, и теперь это стало возможным. Он очень настаивал. Как члену Мейджлиса и отцу моего погибшего друга я обещал ему оказать эту услугу.

Они подошли к двери в конце коридора, украшенной витиеватой резьбой; Ханух одернул свой мятый мундир, нервно пригладил усы и по-военному четко постучал. Им пришлось немного подождать. Затем мужской голос пригласил войти.

Если остальная часть дома и сад сулили наслаждения древних персидских времен, то открывшееся перед ними помещение представляло собой образец современного дизайна кабинетов крупных руководителей, последней крик с Мэдисон-авеню. На стенах висели прекрасные полотна французских импрессионистов, похоже, оригиналы. Стол был огромным, с обитой кожей столешницей и выдвижными ящиками, переливающимися перламутром и полированным деревом. Тяжелые драпировки так плотно зашторены, что даже звуки оркестра не вторгались в уединенный кабинет Рамсура Сепаха.

– Добро пожаловать, мистер Дарелл!

Рамсур Сепах оказался высоким энергичным мужчиной; он привык к богатству и положению в обществе и умел внушать к себе почтение – с этим неуловимым свойством удачливые люди срастаются, как со своей кожей. Сепах был серьезен. У него был выразительный нос, густые седые волосы и смуглое лицо; мощные руки легко покоились на кожаной поверхности стола. Под тяжелыми ястребиными бровями, на концах кустисто закручивающимися вверх, печально улыбались темно-карие глаза.

– Да, добро пожаловать. Ханух, дорогой мой мальчик, ты поступил очень правильно.

– Я рад, что вы довольны, сэр. Непростая сложилась ситуация. Формально мистер Дарелл арестован. С тех пор, как полковник Сааджади... с тех пор, как его нет с нами, я не могу понять, кто мой непосредственный начальник. Я знаю, что ваш комитет в Мейджлисе непосредственно руководил операцией, находившейся в ведении Сааджади, вот и решил, что уместно будет привести Дарелла к вам. Но донесения с юга вызывают тревогу, и вооруженные силы следует привести в состояние боевой готовности. Признаюсь, это выше моих возможностей. В данный момент я не могу отличить друзей от врагов.

– Я тобой чрезвычайно доволен, мой мальчик.

– Мы с Айком были лучшими друзьями, сэр, – сказал Ханух. – Этот американец тогда вместе с англичанином Билем и с нами разыскивал в пустыне русскую девушку и штаб-квартиру Хар-Бюри.

– Это дело следует передать в другие руки, – вежливо заметил Рамсур Сепах. – Я обо всем позабочусь. Тебя поощрят, можешь быть уверен.

– Дарелл утверждает, что полковник Сааджади был предателем, – выпалил Ханух. – Я понимаю, это большой удар для вас, как и для меня – если это правда. Но у мистера Дарелла нет причин лгать о том, что можно проверить.

– Для меня это не удар, – в глубоком голосе Рамсура Сепаха сквозило отеческое сочувствие молодому человеку. – Мы знали о настроениях Сааджади.

– Но тогда...

– Да, мы пошли на обдуманный риск. Свою личную ставку я проиграл, когда погиб мой единственный сын. – Суровый голос иранца слегка дрогнул. – Наверное, нужно было предупредить Айка. И тебя тоже, Ханух. Но в комитете решили, что лучше знать своих врагов, чем рыскать в потемках, как довелось тебе. Это не было ошибкой. Наши люди работают, и сегодня ночью ситуация прояснится, могу тебя заверить. Мой совет – иди домой и отоспись. Тебе пришлось выдержать суровое испытание, и вид у тебя усталый.

– Сэр, я должен остаться с Дареллом.

– Он уже не в твоих руках. – В голосе Сепаха вдруг прорезались властные нотки. – Теперь о мистере Дарелле позабочусь я.

Дарелл внезапно почувствовал, что он это уже проходил. Когда Ханух попросил разрешения дождаться его в саду, он промолчал.

– Пожалуйста, – согласился Сепах, – но это бессмысленно. Мистер Дарелл пробудет у нас, пока все не выяснится.

Ханух еще немного поколебался, потом неохотно покинул комнату. В образовавшейся паузе Рамсур Сепах передвинул бумаги на своем столе, открыл выдвижной ящик, заглянул в него, вздохнул и встал.

– Я оплакиваю своего сына, – спокойно произнес он.

– Айк был прекрасным молодым человеком.

– Да. Мой единственный сын. Я возлагал на него такие надежды... Не думал, что он может погибнуть в Дашт-и-Кавир. – Кустистые ястребиные брови взметнулись вверх, потом поникли. – Не могли бы вы мне объяснить, где именно это произошло?

– В то время меня с ним не было.

– Ах, да. Молодой Ханух так мне и сказал. Где же вы тогда были, дорогой сэр?

– Полагаю, вы знаете, – ответил Дарелл. – Или вы тоже хотите узнать от меня, как отыскать Хар-Бюри?

– Это очень важные сведения.

– Но если я все расскажу, вы меня посадите в первый же самолет, вылетающий из Тегерана, с предписанием покинуть страну.

– Безусловно. Но с другой стороны, вас начинают подозревать в сговоре с мятежником Хар-Бюри, раз вы решили его оберегать. О вашей разведке говорят, что на чужих территориях она творит довольно сомнительные дела.

– Но ведь вы располагаете и правдивой информацией, мистер Сепах.

– Вы так сильно хотите найти эту девушку?

– Да, хочу.

– А вы не хотите рассмотреть вариант с обменом вашей информации на русскую космонавтку?

– Это впечатляет.

– Очень хорошо. Пройдемте со мной.

Рамсур Сепах с грацией хищного зверя выскользнул из-за стола, открыл другую дверь кабинета и перешагнул порог. Дарелл старался не отдаляться от его высокой внушительной фигуры. В соседнем помещении было темно. Сепах пробормотал что-то насчет света и шагнул вперед. Дарелл ощутил покалывание в затылке. Внезапно дверь за ним захлопнулась, обдав его потоком воздуха. Тьма стала кромешной. Дарелл на мгновение замер, затем прислонился спиной к стене.

– Мистер Сепах...

Тишина была даже глубже, чем темнота. Дарелл не удивился тому, что случилось; он это почти предвидел. С другой стороны, он оказался совсем не готов к тому напору, с которым действовал этот человек.

Над головой вспыхнул свет.

Дарелл находился в помещении картотеки с глухими стенами. Шкафы с выдвижными ящичками заполняли все пространство от пола до потолка. Дверь напротив была заперта. Рамсура Сепаха в комнате не оказалось. Его голос прозвучал из рупора под потолком.

– Видите, как нам везет, мистер Дарелл. Ведь девушка у нас. Да, Таня Успанная в наших руках.

– Позвольте мне ее увидеть, – воззвал Дарелл к потолку.

– О, еще увидите! И уже скоро получите ответ на многие ваши вопросы. – Голос в рупоре задребезжал от смеха. – Как же глупо с вашей стороны до сих пор ни о чем не догадываться, мистер Дарелл. Ваша репутация позволяла надеяться, что вы окажетесь более сообразительны. Понимаете, вы могли бы называть меня другим именем. Ни у кого нет моих фотографий, а бедняга Ханух либо вовсе не завел на меня дела, либо в нем почти ничего нет.

– Так вы – Хар-Бюри? – хрипло спросил Дарелл.

– Да. Ну а теперь – спокойной ночи, пока еще есть время.

Дарелл осмотрел все вокруг и подергал дверь, через которую вошел в картотеку. Она была заперта. Его ладони торопливо заскользили по краю дверного проема. Уцепиться было не за что. Шарообразная дверная ручка проскальзывала в его ладони. Он попытался сорвать ее, но ручка из прочной стали не поддалась. Дарелл перешел к противоположной двери, через которую исчез Рамсур Сепах, он же Хар-Бюри. Там он столкнулся с той же проблемой. Выхода не было.

Тут он услышал шипение газа, вырывающегося из отверстия в рупоре. Свет опять погас.

Дарелл не ощущал никакого запаха. На мгновение им овладела паника. Он застыл на месте, стараясь не дышать. Свист становился все громче. Слева он нащупал картотечный шкаф, оценил его прочность и вес. Казалось, тот намертво привинчен к полу и к стене. Дарелл полез вверх по стальным ручкам выдвижных ящиков, пока не коснулся невидимого потолка, и затем вытянулся как можно дальше в сторону отверстия. Оно было почти вне досягаемости, но кончиками пальцев Дарелл внезапно ощутил влажную прохладу газа, заполнявшего помещение. Он не знал, смертельный это газ или нет. До него все равно было не добраться. Дарелл отвернулся, набрал в грудь побольше воздуха, повиснув на одной руке и пытаясь снять пиджак. Хватка пальцев ослабла и он рухнул на пол, заодно освободившись от пиджака, но тут же поднялся и снова полез наверх. Внезапно он почувствовал тошноту и едва с ней справился. Дарелл скомкал пиджак, пытаясь в темноте дотянуться до отверстия и затолкать туда плотную ткань. Свист вскоре затих. Но Дарелл не мог долго продержаться в таком напряженном положении. Рука его задрожала, раны, оставленные на память о мадам Ханг, бурно протестовали. Опять накатила тошнота. На этот раз он сильно ушибся об пол и скорчился из-за спазм в животе. Он лежал, распростершись ничком, упираясь лицом в холодный бетон. Комната в буквальном смысле стала склепом. Он не мог из нее выбраться. Она была непроницаема даже для воздуха. Он еще раз стал взбираться по картотечному шкафу. Его бил озноб, заливал холодный пот. В последний раз он потянулся к отверстию в потолке. Но дотянуться не смог. Когда он рухнул, то уже не ощутил пола. Казалось, что он вечно будет падать в черную бездну.