- Джонни, как ты мог подумать, будто я имею отношение к этому страшному недоразумению?
      - Не хотелось бы так думать, - проговорил он, - но мне нужно объяснение.
      - Скажи мне, где ты. Я приеду, дорогой...
      Что-то мешало назвать свое местонахождение. Как будто предостерегал какой-то первородный инстинкт. Он боялся ее. Только сейчас окончательно это понял. И звонить не следовало. А все же он любил ее. Звук ее голоса грел, лишал воли, свидетельствовал об участии.
      - Карлотта, я много думал над тем, что произошло - это безумно опасно, у нас ничего не получится. Я хочу пойти в полицию. Если в этом участвует Дарелл, он поймет и поможет.
      - Джонни, не смей этого делать! Ты что же хочешь всех нас погубить?!
      - Вот почему мне и нужно увидеть тебя, любовь моя. Поставить точки над "и".
      - Я приеду. Скажи куда.
      Он помедлил и сказал:
      - Маунт Вернон. Напротив железнодорожного вокзала.
      Все. Пути назад нет.
      - Жди меня, - промолвила она. - Я осторожно. Нельзя допустить слежки, понимаешь? Жди меня.
      - Да, Карлотта. - Его охватило чувство абсолютной незащищенности. Ничего не говори Хустино. Приезжай одна!
      - Конечно. Только так.
      Она положила трубку и повернула голову, чтобы встретиться с язвительным взглядом Хустино.
      - Ну, ты все слышал.
      - Дерьмо! Я был прав. Он предаст нас. И ты сглупила, разговаривая так долго. Полиция наверняка подслушивает.
      - Вряд ли она зашла так далеко, - бросила Карлотта. - Да я ничего особенного не сказала.
      - Полиция рассчитывает, что ты сообщишь о его звонке. И ты это сделаешь.
      - А как это обставить, Хустино?
      - Скажешь, что звонил в жутком состоянии, почти в истерике, и говорил о вещах, тебе абсолютно не понятных - дескать, совершил нечто ужасное и никогда не вернусь. Выскажи предположенип, что он мучается угрызениями совести и может покончить с собой.
      Карлотта изобразила подобие улыбки:
      - Хорошо. Очень хорошо.
      - Значит, ты хочешь, чтобы я поехал за ним?
      - И немедленно! - сказала она.
      Хустино разразился отрывистым лающим смехом.
      - Прекрасно, дорогая, что мы понимаем друг друга. Но ты знаешь, во что это тебе выльется.
      - О, да.
      - Как я захочу?
      - А разве бывает по-иному? - улыбнулась она.
      - Попробуем что-нибудь новенькое, - подчернуто произнес он.
      Казалось, в Хустино взыграло желание и он готов овладеть ею прямо сейчас.
      - Заметано?
      - Да.
      Карлотте было известно это "новенькое". В отсутствие Дункана Хустино приходил к ней и заставлял предаваться такому разврату, о котором она лишь читала или ненароком от кого-нибудь слышала. Методично приучал к боли и жестокости, называя извращения проявлением страсти. Такова была часть платы за его послушание. А вот когда он сыграет свою незаменимую роль и изгнанники снова обретут власть на родине, уж она с ним расквитается!..
      11
      Дарелл заканчивал прослушивание телефонного разговора. Возле окна снятой комнаты с полевым биноклем в руках стоял Берни Келз, парень невысокого роста, темнокожий, с умными карими глазами и густой копной черных волос. Бинокль давал не очень четкое изображение тонувшего в тени интерьера кабинета Генерала, зато безошибочно различались находившиеся в нем Карлотта Кортес и Хустино.
      - Хороша бабенка, - причмокнул языком Барни.
      Дарелл вслушивался в нерешительный голос Дункана, свидетельствовавший о переполнявших его страхах, зафиксированных техникой на магнитной ленте. Развеялись последний сомнения: Дункан - предатель. Но вместе с тем он ведь старый друг. Разве скинешь со счетов годы знакомтсва, проведенные вместе и тесно объединявшие их. Долгие ничем не омраченные беседы на философские и прочие темы в Йельском университете. В разные периоды жизни обычно находится человек, с которым ты идешь в ногу, и никто не может его заменить, ибо он неотъемлемая частичка самого себя.
      Однако ничего не попишешь - придется отбросить воспоминания и резануть по живому. Государственная измена - самое страшное преступление. И в данном случае жалость неуместна, а сантименты гибельны.
      Зазвонил телефон, и Йенсен, оставшийся в особняке Моррисонов, сообщил, что из красной двери на той стороне улицы вышел мужчина спортивного склада.
      - Начинается, - констатировал Дарелл.
      - Это Хустино, - уверенно сказал Барни Келз.
      - В кабинете Генерала его больше нет.
      - Барни, жми за ним следом!
      - Не засвечиваться?
      - Хустино отправился убирать Дункана. Хотя дамочка обещала сама приехать, но обманула и послала заплечных дел мастера - это логично. Им не нужен майор - живой свидетель.
      - Идиот несчастный! - заключил Барни, влезая в пальто. - Мне надо предовратить...
      - А нам необходим живой свидетель. Постарайся не оплошать. Хустино не должен подозревать, что за ним следят. Он хитрее тебя, Барни. Гораздо больше опыта. Так что не подкачай! Посади ему на хвост кого-нибудь другого, он от него уйдет и успокоится. Тогда вступай в дело ты. Ясно?
      - Так точно, Сэм.
      - Чего бы ни пришлось предпринять, не теряй головы.
      Дарелл преобразился, движения приобрели иной темп. Он сразу забыл, что еще недавно страшно хотел спать. За несколько минут задами обогнул квартал и через калитку в заборе зашел к одиннадцатому номеру с тыльной стороны. В кухне ждал Кеннет Йенсен. Упитанный парень был явно взволнован.
      - Он узнала одного из них! - выпалил он.
      - Плежер?
      - Девушка что надо! Она находилась у окна и только что увидела Хустино. Он вышел из дома Кортесов.
      - Понятно.
      - Она говорит - это один из тех, что были на Пайни Ноб.
      - Великолепно! - Дарелл вздохнул с облегчением, схватил трубку одного из телефонов на кухонном столе и поднял глаза на Йенсена: - Где Гарри Фрич?
      - Спит наверху. Здорово его тряхануло. Старик...
      - Не такой уж он старик, - разозлился вдруг Дарелл, сам не зная почему. - Иди, подними его.
      Йенсен побежал наверх.
      Еще через две минуты по приказу Дарелла к железнородожной станции в Майнт Вернон направились три машины, по два человека в каждой. В Дарелле взыграл охотничий азарт. Джонни Дункан достаточно осведомлен и должен немало рассказать такого, что приведет операцию к заключительному этапу. Если хоть чуть-чуть повезет, они поймают добычу, захлопнут ловушку, найдут бомбы и на том закончат охоту.
      Он бросил трубку и пошел по крутой лестнице, перешагивая через ступеньку. Было бы лучше самому поехать в Маунт Вернон, да никак невозможно. Придется положиться на подчиненных, отойти в сторонку и ждать - вдруг еще грянет гром среди ясного неба. В гостиной Дарелл посомтрел в окно: много бы дал, лишь бы узнать, что сейчас происходит, о чем говорят в доме Кортесов.
      Появилась Плежер, вся в волнении. Ее крепко держал за руку Фрич.
      - О, мистер Сэм, я узнала его - того высокого, тощего, что на Пайни Ноб выстрелил в папашу...
      Взглянув на нее, Дарелл улыбнулся:
      - Ты уверена, Плежер?
      - Такое не перепутаешь, мистер Сэм. Очень даже уверена.
      - Молодчина, Плежер. - Еще одно звено разорванной цепочки встало на свое место. - Ты очень помогла.
      Она радостно хмыкнула и попыталась освободиться от цепкой хватки.
      - Пускай этот тип отвалит от меня. Обращается со мной, как преступницей или вроде того.
      - Все в порядке, Гарри, - ровно сказал Дарелл.
      - Она и соврать может, - заявил Фрич.
      - Ну что ж. Все станет ясно, когда поговорим с Дунканом.
      Плежер застыла от этих слов, устремив на Дарелла широко раскрытые глаза.
      - Вы нашли его? Вы знаете, где Джонни?
      - Думаем, что да.
      - Но вы не причините ему зла...
      - С ним будет все хорошо. Верь мне.
      - Я верю, мистер Сэм. Вам я верю. Но этот вот мне не нравится! - Она резко вывернулась из рук Фрича и бросилась к Дареллу.
      Тот обнял ее за плечи и обратил внимание на незнакомое платье. Сайдони такого не присылала.
      - Вы уверены, что Джонни не причинят вреда? А?! - снова, в какой уже раз воскликнула она.
      - Для тебя это все еще важно?
      - Ну, не так, как прежде. Когда я думала, что у нас любовь и мы верны друг другу. Но если он женат и обманывал меня, я все-равно не хочу, чтобы ему было плохо.
      - Кажется, понимаю. А где ты раздобыла это зеленое платье, Плежер?
      Она удовлетворенно оглядела себя, машинально провела рукой по шелку, облегающему бедра, и улыбнулась.
      - Нравится, мистер Сэм?
      - Да, но оно не твое, Плежер.
      - Знаю, но там целый шкаф шмотья, и я все перемерила. Я что-то сделала не так?
      - Да уж, придется обойтись теми вещами, что я тебе дал.
      Она не спускала с него восторженного взгляда.
      - А вы не сердитесь, что я тогда психанула и порвала блузку?
      - Нет.
      Он отстранился, шагнул в сторону, но Плежер быстро повернулась и прижалась к нему. Волнения последних дней, подумал вдруг Дарелл, не убили в ней женское начало. Не хватало теперь стать предметом ее обожания вместо Джонни Дункана.
      - Иди и поспи еще, - предложил он.
      - Не до сна мне сейчас! - воскликнула она. - Разве уснешь, когда вот-вот найдете Джонни.
      - На это потребуется время. Пожалуйста, иди.
      Она помедлила, злобно сверкнула глазами на стоявшего у окна Гарри Фрича и вышла.
      Дарелл сделал долгий выдох.
      - Знаешь, ловушка твоя не сработает, - подал голос Фрич.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Да тот вон дом - пустая норка. Яички сюда не прикатятся. Надо совсем спятить, чтобы решиться на такое.
      - Я тоже в своем уме и не жду ничего сверхъестественного, - ответил Дарелл.
      - Тогда к чему эта слежка?
      - Яички доставят на промежуточный склад, где будут держать, пока не вывезут из страны. И кто-нибудь из этого дома должен привести нас к тайнику.
      - Держи карман шире! А время идет, и бомбы в их руках, так что опасность возрастает с каждой минутой.
      - Приходится рисковать, - рассудительно молвил Дарелл. - Но если мы отыщем Дункана, он может показать, где искать. Это наш лучший шанс.
      - Значит, посиживаем и ждем у моря погоды, - подковырнул Фрич.
      - Приходится. Хуже не будет, - отговорился Дарелл.
      Прошло десять минут.
      Дарелл вернулся на кухню, где находился Йенсен.
      А тем временем где-то в Маунт Верноне Джонни караулил свою смерть. Тешил себя надеждой, будто вновь обретает жизнь, любовь, утешение, рыжеволосую Карлотту, которая уже обрекла его. Поскольку на встречу придет Хустино, если только Барни Келз не опередит его.
      Зазвонил телефон.
      Дарелл в тот же миг подскочил к трубке и успел раньше Йенсена.
      - Да!
      - Говорит Барни.
      Эти два слова Келза сказали обо всем.
      - Что случилось?
      - Попусту проездили. Его здесь нет.
      - Кто его спугнул?
      - Мы не знаем.
      - Хустино вас заметил?
      - Кажется, нет. Хотя вел себя так, как будто заметил. Думается, такова обычная манера его поведения. Мы ни на секунду не выпускали объект из поля зрения. В данный момент ищет такси. Похоже, очень нервничает. Без сомнения, вооружен. Задержать его?
      - Нет, - сказал Дарелл, гася горькую волну разочарования. - Вероятно, у него есть разрешение на оружие. Генерал - важная шишка среди эмигрантов. Достаточно влиятелен, чтобы, попросив политического убежища, пользоваться всеми правами. Пусть даже под покровительством сомнительных кругов. Дарелл помолчал, пытаясь справиться с собой - ведь благополучный исход был так близок. Потом добавил: - Не упускай Хустино из вида.
      - Будет сделано.
      - Узнал что-нибудь о Дункане?
      - Официантка в кафе видела его за дальним столиком. Обратила внимание на его понурый вид. Говорит, этот человек вышел практически перед нашим приходом.
      - Посмотрели на близних подступах?
      - Мы пытаемся. Но шансов мало.
      - Официантка не знает, куда он ушел?
      - Нет. Просто выглядел перепуганным: кусал ногти, раза два поднимался, как будто не мог решить - остаться или уйти и в конце концов смылся. Минуты за две до нас. - Келз замолчал. - Здесь есть кое-кто еще.
      - Кто?
      - Ваш вчерашний приятель из переулка - Пабло О'Брайн. Он тоже не в духе.
      - Как он там оказался?
      - Мы вели Хустино по городу. Пабло занимался тем же. Хотите, чтобы мы забрали его?
      Дарелл подумал.
      - Да, привези его, нужно поговорить. - И повесил трубку.
      Прошло минут пять, и телефон зазвонил снова. Опять Барни Келз. Он был краток:
      - Пабло исчез...
      На обед Йнесен приготовил кофе с бутербродами. Дарелл метался по дому, словно зверь в клетке. Почти физически ощущал, как бежит неумолимое время. Бомбы могут оказаться в любом конце страны или - еще хуже - за ее пределами. Страшно подумать, какая тогда начнется чертовщина. В ООН целый день посвятят пропагандистской шумихе, обвиняя Соединенные Штаты в реставрации тирании при помощи атомного оружия.
      Пожалуй, такой ход событий удастся чуточку оттянуть, размышлял Дарелл. Просто под тем или иным предлогом задержать Генерала со всеми приближенными в Нью-Йорке. Ничего не произойдет, если Генерал лично не возглавит путч. Здесь есть над чем подумать. Он подошел к телефону и набрал номер Виттингтона в Вашингтоне. Тому тоже пришла в голову подобная мысль, так что кое-какие шаги в этом направлении уже предприняты, хотя результаты невелики. На сегодняшний день, сухо подытожил Виттингтон, никаких заявлений о разрешении на выезд или выдаче паспортов от Кортесов не поступало.
      В час дня из дома вышел профессор Перес, и за ним по пятам послали наружку. Через час в город на такси выехали Карлотта Кортес и Генерал. Дареллу очень хотелось последовать за ними самому, но он предоставил эту возможность другим. Плежер, кроме Хустино, никого больше не признала. А Хустино еще не вернулся.
      Поступило сообщение, что профессор заглянул в кино.
      Карлотта и Генерал прибыли в шикарный пригородный дом, где сотоварищи Кортеса по эмиграции собрались на коктейль. В три часа к ним присоединился Хустино.
      Дарелл попытался уснуть. Выбрал комнату на втором этаже в задней части дома, задернул шторы и закрыл глаза. Однако помешал Фрич - вошел и тяжело опустился на край кровати. Дарелл услышал, как мучительно тот дышит, и спросил:
      - Ты при таком состоянии принимаешь какие-нибудь таблетки, Гарри?
      - Я-то принимаю, а ты что предпринимаешь?
      - Пока ничего.
      - Будешь докладывать о моей физической непригодности?
      - Придется, Гарри.
      - Понятно. - Какое-то мгновение Фрич молчал, потом заговорил просительным тоном. - Все-таки хотелось бы закончить это дело. Признаю, что обошелся несколько грубовато с твоей с горной козочкой.
      - Она не моя.
      - Знаю, Я не то хотел сказать. Не представляю себе, куда податься, если отстранят от дел.
      Дарелл ничего не ответил.
      - Разреши мне остаься хотя бы на один день.
      - Не знаю.
      - Я не буду высовываться, - пообещал Фрич. - И ты можешь на меня рассчитывать.
      - Неужели? - Дарелл посмотрел на Фрича и пожалел: зря съязвил. Представил себя на его месте - самоуверенность, знание дела, которым занимаешься, не щадя живота своего, какие бы чувства оно не рождалдо, как бы не было противно. - Ну ладно, - неуверенно произнес он. - До завтра.
      Фрич выдохнул с облегчением:
      - Огромное тебе спасибо.
      - Меня благодарить совершенно не за что.
      - До завтра я успею покончить со всей этой петрушкой.
      Дарелл опять взглянул на него:
      - Каким же образом?
      - Выдавлю из них правду, разом накрою всю эту шоблу. Мы ведь точно знаем - яички умыкнули они. Надо любым способом вернуть бомбы, пока беда не случилась.
      Дарелл прекрасно понимал - Фрич не колеблясь применит силу и прочие крайние методы, только бы заставить говорить. А кто расколется? Не Карлотта. Не Генерал. И уж, конечно, не Хустино. Разве лишь Перес.
      - Не пойдет, - спокойно отверг он.
      - Почему? - вскинулся Фрич. Он встал и принялся ходить туда-сюда по комнате. Судя по всему, другого выхода в создавшейся ситуации просто не находил. - Я заставлю любого заговорить, любого! Сейчас не время для всяких там цирлихов-манирлихов. Отдай их мне, Сэм.
      - А тебе не приходило в голову, что они тщательно разрабатывали план похищения и заранее подготовились к возможным методам, которые ты имеешь в виду?
      Фрич открыл было рот, но быстро совладал с собой.
      Дарелл свесил ноги с кровати.
      - Только тронь их, прикоснись пальцем и начнется. Нам нечем крыть, ибо в их руках козыри, то есть бомбы, Гарри. Такие уж людишки цивилизованные, обходительные, прекрасно воспитанные, а за власть перегрызут горло. Естественно, они знают, где бомбы. И отдают себе отчет, что могут натворить с их помощью. План родился не вдруг. Они проиграли разные варианты и готовы к ответным действиям в случае ареста и допроса.
      - Ты уверен, что нас будут шантажировать взрывом бомбы? - спросил Фрич.
      - Да.
      Дарелл спал, но, когда Плежер открыла дверь, проснулся и понял, что проспал несколько часов. Еще не до конца придя в себя услышал, как девушка очень осторожно, почти не касаясь пола, проскользнула в комнату. Он не пошевелился и дышал так же ровно, как и прежде. А сам незаметно, сквозь ресницы, наблюдал за ней.
      Плежер в очередной раз переоделась. Теперь на ней был костюм Сайдони Осборн. По одной из журнальных картинок изменила прическу.
      И тут Дарелл почувствовал, как под ее весом дрогнула кровать - она присела рядом с ним.
      - Не обманывайте меня, мистер Сэм. Вы не спите.
      Он открыл глаза.
      - А как ты узнала?
      Она мягко засмеялась.
      - Вообще-то я не знала. Просто вы такой человек. Думается, с одной стороны - я вас хорошо знаю, а с другой - совсем нет.
      - С какой такой - другой?
      - Ну, как вы себя со мной поведете, - откровенно выложила она. Боитесь папаши?
      - Твоего отца?
      - Он ведь заставил вас пообещать, что не обманете меня, будете обо мне заботиться.
      - Да.
      - Поэтому вы даже не поцелуете меня?
      Дарелл не успел увернуться, как она навалилась, тесно прижимаясь к нему своими прелестями - упругими, молодыми грудями. - Я буду для вас, кем захотите, мистер Сэм. Буду делать, что пожелаете, слышите? Я научусь. А что сама не смогу, вы подскажете.
      Он не нашелся, что ответить, а может, она и не ждала ответа, тут же припав к нему губами - удивительно мягкими, податливыми, неумелыми. Похоже, в этом порыве ярко высветились необузданность ее природы.
      - Возьми меня, - захлебываясь шептала она. - Я никогда не была с Джонни, веришь?
      - Ну, если ты так говоришь...
      - А тебе отдамся.
      - Почему?
      - Не знаю. Я все время думаю о тебе.
      - Но у меня же есть девушка.
      - Она далеко. А я - здесь.
      Не так уж она наивна, подумал Дарелл, мыслит вполне логично. И прекрасно понимает его состояние - ведь он едва владеет собой.
      - Мистер Сэм, вы отпустите Джонни?
      - Так ты стараешься из-за него?
      - Нет, нет. Но о нем я тоже думаю.
      - Не могу, Плежер.
      - Ну, как хотите, - сказала она и стала расстегивать жакет. Под ним наверняка ничего не было.
      Быстрым движением Дарелл остановил ее и, когда попытался отодвинуться, почувствовал нешуточную силу ее молодости - еле удалось вырваться из объятий. Он сел и прислушался к тишине в доме. Вечерело. День прошел. От Барни Келза ни слуху, ни духу, по-видимому, ничего не произошло, иначе его разбудили бы. Стало муторно на душе, виной чему не столько сегодняшняя неудачная операция, сколько Плежер.
      Он перешел в гостиную. Плежер поплелась следом.
      - Мистер Сэм!
      - Что еще?
      - Мне, наверное, лучше уехать, - сказала она.
      В доме Кортесов свет горел только в одном месте - в полуподвале.
      - Почему?
      - Вы не любите меня. Прямо не знаю, как себя вести.
      Сделала все, что вы хотели. Показала человека, который был на Пайни Ноб. Да и Джонни едва ли придет сюда. - Она показала на улицу за окном. Не хотелось бы мне видеть, как вы его схватите. Я этого не вынесу.
      А Дарелл думал о своем: надо пробраться к Кортесам, когда совсем стемнеет, и, пока не вернулись Карлотта с Генералом, самому все осмотреть.
      Плежер уткнулась в стену, закрыла лицо руками, согбенная, несчастная, и залилась горькими слезами.
      12
      Когда Дарелл спускался по лестнице, ему встретились Йенсен и Фрич. С кухни доносился спокойный голос Келза, говорившего с одним из своих людей.
      - Они потеряли профессора, - клокотал от ярости Фрич. - Он вошел в испанский кинотеатр в Гарлеме и утек через боковую дверь, наши умники умудрились этого не заметить. И мы не имеем ни малейшего представления, где сейчас Перес.
      Дарелл с досады махнул рукой.
      - А Генерал?
      - Все еще на коктейле с Карлоттой и Хустино.
      - Вы уверены?
      Фрич и Йенсен переглянулись.
      - Полностью будем уверены, - сказал Йенсен, - когда взломаем ворота пригородного особняка и пересчитаем всех по головам, выстроив в линеечку. Дункан исчез. Кабальеро О'Брайн тоже. Все разваливается...
      - Я опять повторяю: нужно всех арестовать, - талдычил свое Фрич. Иначе дело не пойдет. У нас ведь есть кое-что на Хустино, да еще показания девчонки. Этого хватит, чтобы задать ему перцу.
      - А кроме этого у нас что-нибудь есть? - бесстрастно спросил Дарелл.
      - Известие с Пайни Ноб. Сегодня в три часа дня отца девчонки убили ножом в спину.
      Как обухом по голове...
      - Папашу Кендала?
      - Его нашла жена на опушке леса за сараем. Помнишь, где это? Там сейчас находятся двое моих людей. Наверное, Хустино заподозрил, что девушка и старик могут узнать его. Значит, ты был прав, когда увез ее оттуда, - подытожил Фрич.
      Они вошли в кухню, и Йенсен сказал:
      - Убийца у нас в руках, Сэм, хотя толку мало. Это один из охраны Кортеса, по крайней мере так официально зарегистрирован в документах. К сожалению, никогда больше не заговорит. Застрелился, когда его окружили десантники на Нэшвильской автостраде. Они шли за ним по следам в снегу, он отстреливался, но ни в кого не попал. Последнюю пулю пустил в себя. Без промаха - все мозги в дребезги.
      - Итак, мы продолжаем блуждать в потемках, - медленно произнес Дарелл.
      - Скажешь девушке об отце?
      Дарелл подумал.
      - Нет, не сейчас. Достаточно с нее горя. Нужно ее чем-нибудь занять. Если в доме есть продукты, пусть готовит ужин на всех.
      - Правильно, - согласился Йенсен.
      Фрич не унимался:
      - Мы могли бы взять Хустино за задницу, Сэм.
      - Это не решит главного вопроса.
      - Нужно же что-то делать. Газетчики принюхиваются. Да и Виттингтон запаниковал.
      Тогда Дарелл объявил Фричу, что собирается отправиться в дом Кортесов. Основываясь на данных наблюдения, Йенсен подтвердил, что пока там лишь двое слуг. Не исключена возможность, что в генеральских апартаментах попадется что-нибудь ценное, какой-нибудь намек на местонахождение яичек или маршрута перевозки. Если "экскурсия" ничего не даст, то он решит, как поступать дальше. А если наружка сообщит о возвращении Кортесов, предупредить его следует так: Барни Келз наберет номер их телефона и после первого гудка положит трубку.
      Через пять минут вниз спустилась Плежер с зареванной физиономией, а Дарелл через черный ход вышел из дома.
      Он передвигался в темноте быстро, но осторожно, стараясь не попадать на глаза случайным прохожим. Зайдя за дом Кортесов с тыла, поднял взгляд на окно снятой для наблюдения комнаты напротив - оно, конечно, не светилось.
      Крутой цементный спуск вел к подземному гаражу. С обеих сторон спуска - узкого, тютелька в тютельку для проезда машины - возвышался забор. Дарелл осторожно потрогал дверь гаража. Не поддается. Заглянул в щелочку внутри тускло поблескивала машина. Большой дорогостоящий лимузин - как раз под стать Кортесам. С гаражной дверью возиться не стоит.
      Все окна на задней стороне дома были черны. Калитка в крошечный садик заперта изнутри. Высота забора - семь футов. Дарелл бесшумно и пружинисто подтянулся на верхней планке и мягко, по-кошачьи, спрыгнул на маленькую лужайку, покрытую травой и кустарником. Как и положено при приземлении, хрустнула поломанная ветка. Он замер, присев на корточки, и какое-то время прислушивался, нет ли сигналов опасности, потом двинулся вперед.
      Прямо из садика проник на небольшую террасу с цементным полом и двустворчатой застекленной дверью, ведущей в дом. Вынул отмычку хромированной стали и поковырял в замке. Через секунду приоткрыл одну половинку, постоял и, проскользнув внутрь, тихонечко прикрыл ее за собой. Опять постоял, прислушиваясь.
      Все тихо.
      Когда уверился, что никто не заметил проникновения, прошел через комнату, открыл другую дверь и оказался в заднем холле. Потом быстро, как тень, поднялся наверх по черному ходу. Перемещаться из комнаты в комнату помогал свет фонарика в карандаше.
      Более часа длился осмотр.
      Сначала спальня Генерала с огромной кроватью красного дерева, высокими шкафами, с ярким гербом, нарисованным на стенной панели. Напротив геральдической эмблемы над скрещенными церемониальными мечами висела фотография Генерала - мясистое лицо, жестко очерченные губы, далеко не волевой подбородок. На тумбочке возле кровати лежал альбом в кожаном переплете и с застежкой. Дарелл открыл замочек отмычкой и торопливо просмотрел фотографии.
      Он читал о наклонностях стареющего диктатора к несовершеннолетним девочкам. По-видимому, Кортесу ничего не оставалось, как тешить свою мужскую гордость постельными победами. Все фотографии запечатлели сексуальные подвиги в обществе пленниц неофициального гарема. Похоже, когда дело доходило до подобного рода изобретательности, Генерал ни перед чем не останавливался.
      С отвращением на лице Дарелл закрыл альбом и положил на место в прежнем положении.
      На туалетном столике стояли фотографии Карлотты, Хустино и самого Генерала, окруженного группой офицеров. Так... празднование победы хунты, которая под его предводительством впервые пришла к власти пятнадцать лет назад. Насколько известно, многих офицеров из ближнего окружения впоследствии пристрелили. А вот фотографии зятя, Джона Дункана, почему-то не оказалось...
      На комоде под стеклянным колпаком стояла великолепной работы модель паровой яхты Кортеса, выполненная в мельчайших подробностях, - океанское судно водоизмещением в двести тонн под названием "Эль Триунфо". Дарелл порылся в памяти в вспомнил, что Кортес после победы демократов-революционеров сбежал из страны на этой самой яхте и отправился сначала в Доминиканскую республику, а потом в Майами, штат Флорида.
      Интересно, где же сейчас бросила якорь "Фль Триунфо"?
      Следующая комната Карлотты. Опять церемониальные портреты Генерала и его помощников, но ни одного - Джонни Дункана. Ну совсем никаких признаков того, что эта комната хотя бы отчасти принадлежит Дунку, за исключением двух костюмов, сиротливо приютившихся в одном из массивных шкафов, битком набитых парижскими туалетами законной жены.
      Две минуты ушли на убогие чердачные покои профессора Переса. Ничего стоящего. Бумаги в большом письменном столе исписаны непонятными математическими экзерсисами. О характере хозяина разве что свидетельствовали беспорядок, запущенность, полное безразличие к роскоши.
      Войдя в комнату с длинным столом и множеством карт, Дарелл оказался как бы на заседаниии военного совета. Карты ценности не представляли. А вот когда выдвинул незапертый ящик большого столя, наконец-то улыбнулась удача. В аккуратно перевязанном красной шелковой лентой бюваре хранились официальные документы. Среди них - договор об аренде этого самого дома. И еще один договор об аренде причала под номером двадцать два на Уотер-стрит, то есть на противоположном берегу реки выше узкой части пролива в Джерси-Сити.
      Ну все, больше здесь делать нечего, пора уходить.
      Снизу, вероятно, со второго этажа, послышался одинокий, тревожный звонок телефона.
      И в ту же минуту, несмотря на толстые, гасящие звуки стены, донесся хлопок пистолетного выстрела с улицы.
      На мгновение все собравшиеся в кухне застыли, как в живой картине. Барни Келз медленно положил трубку. Фрич, покачнувшись, вскочил на ноги.
      - Господи, это еще что?
      - Пошли! - произнес Йенсен.
      Прозвучал еще один выстрел, а за ним сдавленный женский крик, наверное, в соседнем доме. Фрич бросился к черному ходу, следом, не отставая, Келз и Йенсен. У каждого в руке, как по волшебству, появился револьвер.
      Плежер, жарившая на кухонной плите отбивные, принесенные к ужину Йенсеном, не сразу сообразила, что произошло. Она только почувствовала, как вдруг очень сильно и больно сдавило сердце.
      Джонни?
      Он пришел, как и обещал Дарелл, а они поймали и убили его.
      И она помогла им в этом.
      Как-то сразу она засуетилась, резким движением выдернула пальто из шкафа в передней и побежала к входной двери. Потом остановилась. Вспомнила строгий приказ Дарелла: ни при каких обстоятельствах не пользоваться парадной дверью. Дом должны считать пустым, так как хозяева уехали. И более того, говорил Дарелл, что бы ни случилось, она должна оставаться здесь, ждать его и носа не казать на улицу.
      Но сейчас ей все равно. Там Джонни! Лишь бы не убит, а только ранен. Совсем один, истекая кровью, пытается куда-нибудь уползти. Она ведь нужна ему!..
      Плежер рванула на себя парадную дверь и выбежала на улицу.
      Напротив дома, за которым наблюдал мистер Сэм, перегораживая дорогу, стояла машина. Большой темный бьюик. Из него выходили люди, которых она видела днем отъезжающими от дома Кортесов. Правда, мужчины с Пайни Ноб, здесь называли его Хустино, среди них не было. А все равно ей стало страшно. Рыжеволосая женщина в норковом манто заметила выскочившую на тротуар Плежер и принялась ее рассматривать. Плежер резко повернулась и побежала к углу.
      Нужно только найти Джонни. Когда она достигла перекрестка, послышался еще один выстрел. По отдаленности и приглушенности звука она поняла, что побежала не в том направлении. Стреляли за домом Кортесов.