11

Чувствуя, как страх сжимает сердце ледяными щупальцами, Хьюи с девочкой на руках пробирался через ночной лес. С каждой секундой бурый туман сгущается, застилает все вокруг, лишь яркие квадраты окон проступают сквозь толстую пелену. Эбби кричала без остановки и так громко, что Хьюи диву давался: как она не задохнется. Вот бы заткнуть уши... увы, руки всего две, и они нужны, чтобы нести малышку.

Ее крики, как река, которую нужно перейти вброд. Грудь щемят старые детские страхи, а сердце трепещет, словно колокольчик на ветру. Джои велел связать девочку, но Хьюи не хотелось. Джои велел ее придушить, если раздастся выстрел, и Хьюи благодарил Бога за то, что выстрелов не было. Причинить боль малышке он смог бы, только увидев поверх ее заплаканного лица другое лицо, лицо девочки постарше. Та девочка однажды завела его в лес, показала кое-что, а потом велела спустить штаны. Он послушался, однако на крики девочки из-за деревьев вышли старшеклассники и начали издеваться. Хьюи хотелось свернуть мерзавке шею, чтобы стала вялой и безжизненной, как курица.

В душе все перепуталось, одно Коттон знал твердо: без Джои он пропадет. До переезда в Миссисипи жизнь была похожа на бесформенный синяк, и от мысли, что этот синяк может появиться вновь, становилось дурно. Малыши вроде Эбби – будто озаряющие темноту фонарики: вспыхивают и гаснут, а Джои – единственное, что у него есть.

Перевалило за полночь, в доме Дженнингсов было тихо и темно. На соснах стрекотали сверчки, по шоссе с ревом пронесся грузовик, а сам дом стоял, погруженный в мрачное безмолвие.

Пронзительный крик вспорол ночную мглу острым ножом.

Спальня, стилизованная под сани кровать... Над раненым бедром Хики склонилась Карен. На Джо ничего, кроме полотенца, целомудренно прикрывающего промежность. В левой руке бутылка "Дикой индейки", в правой – галогенный фонарь из кабинета Уилла, который он направлял, куда просила Карен. Стиснув зубы, похититель старался молчать, но порой, когда игла пронзала не усыпленную анестезией плоть, из груди вырывался крик.

Карен ловко работала U-образной иглой: соединяя края раны, завязывала узлы, переходила к следующему участку. Поразительно, какие увечья может нанести один удар скальпелем! Хики потерял не так много крови, чтобы всерьез опасаться за его жизнь, но вполне достаточно, чтобы до безумия перепугать далекого от медицины обывателя. Как хорошо, что удалось проткнуть пенис! Ранка маленькая, на пару-тройку стежков, зато Джо теперь явно не до орального секса.

– Сколько еще осталось? – напряженным от боли голосом спросил он.

– Только половину зашила. Надо было на лидокаин соглашаться.

Игла вонзилась в белую кожу бедра, и Хики припал к широкому горлышку бутылки.

– Вот моя анестезия, другой не надо. Давай шевелись!

Наложив еще пять стежков, Карен остановилась размять кисть. Тут и вырвался вопрос, беспокоивший ее с самого начала.

– Почему мы? – негромко поинтересовалась она.

– Что?

– Спрашиваю, "почему мы"?

Не выпуская из рук бутылку, Хики приподнял подбородок своей пленницы и заглянул в глаза.

– Неужели ты правда такая дура?

– В смысле?

– А почему не вы? Думаете, загородный дворец отгородит от боли? У моей матери был рак гортани. Ужасно, даже тебе не пожелаю! "Боже милостивый, ну почему я?" – чуть ли не каждую минуту хрипела она, а я, как попугай, вторил: "Боже, ну почему мама? Почему не безголовый папаша?" Помню, я воздевал к потолку глаза, будто Иисуса там разглядеть надеялся. А потом дошло: Боженька надо мной издевается! – Хики встряхнул бутылку, пролив янтарную жидкость на колени Карен. – Так вот, умница моя, над тобой он тоже издевается!

– Почему?

– Потому что ты человек, вот почему! А почему не ты?

Закусив губу, Карен пристально смотрела на Хики. Каждая черточка его лица пропитана горечью, а глаза – бездонные, подернутые масляной пленкой колодцы.

– Наверное, ужасно быть тобой.

– Порой да, – признался Хики. – Но тобой сегодня быть еще ужаснее.

Стоя у венецианского окна шикарной спальни, Уилл смотрел на Мексиканский залив. Несмотря на всю роскошь, Кипарисовый люкс с каждой минутой все больше напоминал тюремную камеру; немного успокаивали лишь темные воды залива, тянущиеся на юг к полуострову Юкатан.

Узнав, что Хьюи поймал дочку, доктор места себе не находил. Даже вооруженная пистолетом Шерил предпочла укрыться в мраморной ванной: так страшен был его гнев. Окажись перед ним Хики – Дженнингс убил бы не задумываясь. Но возможность, естественно, не представится: головоломку этот мерзавец намеренно сконструировал так, чтобы избежать подобного сценария.

Гнев постепенно проходил, а раздражение осталось. Страшно хотелось во всем разобраться. Каким образом Карен удалось взять Хики под контроль? Вероятно, при помощи револьвера с верхней полки шкафа. Но если даже так, почему Джо испугался? Пока у них Эбби, можно никакой пушки не бояться! А Хики, судя по всему, боялся... Вот только чего? Прежде чем похититель положил трубку, Дженнингс успел расслышать, что его порезали. Неужели Карен? Неужели не выдержала напряжения и попыталась убить мучителя? Вряд ли... Она никогда не теряет голову – для доктора это стало чем-то вроде непреложной истины. Покойный тесть выработал у дочери самодисциплину, которую иначе как чудовищной не назовешь. Что бы ни произошло дома, Уиллу об этом не узнать.

На темно-фиолетовом фоне залива горели огоньки одинокого плывущего на запад корабля. Судно, наверное, грузовое: кофе или бананы в какой-нибудь порт под Новым Орлеаном. На том корабле, менее чем в трех милях от окна, спокойно спят люди, целый экипаж. Но даже знай они о проблемах доктора, вряд ли смогли бы что-нибудь сделать. В самом отеле семьсот пятьдесят докторов, многих Дженнингс знал лично... они тоже помочь не в состоянии. Уилл в ловушке, в непробиваемой клетке, которую сконструировал безумец по имени Джо Хики.

Нет, его нельзя назвать безумцем. Если исключить расстройства, вызванные органическими заболеваниями, настоящее безумие встречается довольно редко. Практику по психиатрии Дженнингс проходил в государственной клинике Уитфилда. Среди пациентов были так называемые "невменяемые в отношении совершенного преступления". Немного осмотревшись, Уилл понял: кое-кто из них мыслит вполне здраво. Пыл, с которым они шли к своей цели, был сродни азарту успешных предпринимателей, политиков, экономистов. Просто общество не смогло сопоставить их цели со стремлениями вменяемого большинства. Здесь же совсем другое дело. Атавистические, порой даже дикие желания испытывают все люди без исключения, просто одни подавляют их успешнее, чем другие. Так что к первой категории Хики явно не относится. Он действует импульсивно, без оглядки на опасность или закон. Мотив вроде бы самоочевиден: деньги. С другой стороны, раз уж человек решил нарушить закон, существуют менее сложные и рискованные способы обогатиться: кража, например, или разбой. А план Хики, судя по всему, преследует более глубокие цели, их необходимо вычислить, и как можно скорее, в самое ближайшее время!

Только почему-то голова отказывалась думать о тайных мотивах Джо.

Вспомнились дорога в аэропорт и запоздалые попытки уговорить Карен поехать вместе с дочкой на конференцию. Жена сказала "нет", и у Уилла появилось дурное предчувствие. Ничего мелодраматичного, просто опасение: если Карен с ним не поедет, отношения еще сильнее разладятся. Такого он и в приступе паранойи представить бы не мог. Зато представлял, что одинокий уик-энд подарит ему шанс. Такие шансы появлялись и раньше, Дженнингсу и в голову не приходило ими пользоваться. А по дороге в аэропорт он будто слышал шепот второго "я". Голосок, прорезавшийся после долгих месяцев отказов и напряженного молчания, ворковал: вон она, разрядка, на горизонте! И Уилл малодушно прислушивался... Как же сейчас он ненавидел себя за это малодушие!

"Человек ценит только то, что теряет" – истина избитая... А вдруг Эбби уже погибла? Нет, не может быть, нельзя об этом думать, иначе... все вообще смысла лишается... Уилл спасет девочку, чего бы это ни стоило: денег, крови, его собственной жизни. Даже если все обойдется, нечто непоправимое уже случилось. Он оставил жену и дочку одних, без защиты и помощи... И это совсем не то, что миллионы отцов делают каждую неделю. Он ведь хотел отправиться на конференцию один! Нужно было убедить Карен поехать с ним, и не в последний момент, а гораздо раньше. Но не убедил, и похищение Эбби – целиком и полностью его вина. Выставку цветов в честь шестидесятилетия Женского клуба можно было сравнить с контрольным испытанием нового лекарства, и отсутствие на самом мероприятии фактически означало лишение председательского кресла. В глубине души Уилл подозревал: Карен хочет его лишиться, а он ей не помог.

– Эй, о чем задумался? – позвала Шерил. Она вышла из ванной и, забравшись на кровать, устроилась на огромных подушках. Рваное платье кокетливо повязано на поясе, в черном бюстгальтере блондинка держится так же уверенно, как Мадонна в своих крошечных топиках. Хотя, наверное, для девушки, что обслуживала клиентов в машинах у стрип-бара, продемонстрировать полузнакомому мужчине бюстгальтер – все равно что стакан воды выпить.

– Не разговариваешь со мной?

Похоже, молчать она не умеет! Демонстративно пожав плечами, Уилл отвернулся к окну и стал смотреть на одинокий корабль.

– Слушай, с твоей крошкой все будет в порядке, – не унималась Шерил. – Сейчас главное – ждать. Передашь мне сумму, совершенно пустяковую по сравнению с жизнью принцессы, – и утром получишь ее обратно. Постарайся уснуть. Мне спать нельзя: нужно каждые полчаса с Джои созваниваться, а ты отдыхай – когда время придет, разбужу.

– Думаешь, я смогу заснуть, когда такое происходит?

– Постарайся, иначе к утру совсем сломаешься.

– Не могу...

– Можешь, можешь!

– Шерил, отстань, ладно?

– Нельзя же всю ночь стоять у окна, терзать себя и думать, как спасти доченьку. Человеку это не под силу... Черт побери, ты же не Мел Гибсон! Да и Мел Гибсон – просто красивая сказка, супергерой с картинки. А спасти Эбби проще простого: заплати Джои, и все.

– Я должен доверять Хики?

– Он придумал девиз для нашей операции, знаешь какой?

– Какой?

– "Ребенку ничего не угрожает".

Уилл обернулся.

– Я серьезно, Джои сотни раз повторял! Поэтому у нас так хорошо получается, поэтому столько денег заработали!

– И все похищенные дети выжили? Всех родителям вернули?

– Лучше, чем были! Говорю, Уилл, ты напрасно вспылил! – Она захихикала, и красивое лицо стало похоже на маску. – Уилл, ты напрасно вспылил! – пропела она, радуясь неожиданной рифме. – Расслабься, не то инфаркт схватишь!

Дженнингс снова отвернулся к окну. Уверенность Шерил никак не вязалась с голосом, который он слышал по телефону. В словах Хики было столько ненависти и обиды! Казалось, он не успокоится, пока не заставит пройти семь кругов ада. Хотя в предыдущих случаях хватало выкупа...

– Могу помочь расслабиться! – предложила Шерил.

Уилл взглянул на ее отражение в оконном стекле. Достав из сумочки расческу, девушка водила по белокурым прядям.

– И как интересно? Наркотиками?

– Нет, я завязала, но если хочешь, помогу расслабиться. Спинку потереть?

– Спасибо, не надо.

– А спереди?

Не уверенный, что расслышал правильно, Уилл обернулся. Шерил отложила расческу.

– Мне нетрудно, а ты будешь спать как младенец, гарантирую!

– Ты что, шутишь?

Блондинка понимающе улыбнулась:

– Не бойся, женушка не узнает!

– Я ведь, кажется, сказал "нет". Боже, ну надо же...

– Слушай, я просто расслабиться помогаю! Понимаю, ты сильно расстроен...

– В чем дело, Шерил? Неужели во всех мужчинах ты видишь клиентов?

Обиженно выпятив нижнюю губу, девушка отвернулась к телевизору.

– Только не корчи из себя Опру Уинфри, ладно?

– Совсем недавно ты рассказывала слезливую историю о том, как ужасно быть проституткой. А сейчас ведешь себя как шлюха!

– Я ведь помочь хотела!

– Ты всем жертвам "помощь" предлагала?

Слово "жертва" Шерил не понравилось.

– Я видела, как ты смотрел на меня во время выступления, и поняла, что понравилась.

– Ерунда!

Голубые глаза лучились уверенностью и спокойствием: блондинка нисколько не сомневалась в своей власти над Дженнингсом.

– Пожалуй, я ошиблась... Неудивительно, правда? Разве глупая стриптизерша разберется в чувствах такого умника, как ты?

Шерил стала щелкать пультом и в конце концов остановилась на "Телешопе".

Уилл вновь повернулся к окну, но вместо торгового корабля видел отражение спальни. Пришлось всмотреться повнимательнее. Девушка сняла бюстгальтер! Зачем оборачиваться: обзор прекрасный! Откинувшись на подушки, Шерил нежно ласкала грудь. Нельзя поддаваться, нужно наблюдать за кораблем... однако сосредоточиться не получалось. Абсурд какой-то, эта женщина участвовала в похищении Эбби, а теперь пытается соблазнить его, будто они только что в казино встретились...

Глухо застонав, блондинка подняла глаза на свое отражение. Невозможно на нее не смотреть!

– Зачем ты это делаешь?

– Чтобы показать: ты ничем не отличаешься от остальных, и это нормально.

– Надень бюстгальтер!

Опытные пальцы не переставая ласкали нежные белые полушария.

– Говоришь, а сам глаз отвести не можешь!

– Надень его, Шерил.

– Красивая грудь, правда?

Уилл наконец-то повернулся к кровати.

– Для любителей имплантатов, возможно.

– Ну конечно же, имплантаты, зато отличные! Не дрянь, которую в местных клиниках вставляют. Когда я танцевала в Метейри, Джои отправил меня в Лос-Анджелес. Я оперировалась у того же доктора, что Деми Мур, и он сказал: моя грудь получилась ничуть не хуже. – Девушка накрыла соски ладонями. – Ничуть не хуже...

Округлая, ровная грудь казалась воплощением мужских фантазий, но, пожалуй, слишком идеальной. За профессиональную карьеру Уилл видел столько молочных желез, что, как говорится, наелся досыта; надувные игрушки Шерил не имели с естественным женским бюстом ничего общего.

– Прикройся! – попросил Дженнингс.

– Уверен, что хочешь этого?

– Вообще-то мне все равно. – Он демонстративно отвернулся к окну.

– Уилл, ну почему бы хоть раз в жизни не принять правду без прикрас?

Шерил уже не впервые называла его по имени, и доктору это очень не нравилось.

– О чем ты?

– Во время презентации ты перехватил мой взгляд и с той минуты мечтаешь затащить в койку.

– Чепуха!

– Ты будто под микроскопом меня изучал, даже трусиками полюбовался, когда я ноги развела.

– В такой позе их и слепой бы увидел!

– Но ты заинтересовался, и гораздо больше, чем своей презентацией. Так что, думаю, дело не в маленькой принцессе: мы все равно оказались бы в одном номере.

– Чепуха! – повторил Дженнингс, уязвленный безошибочностью ее интуиции.

– Неужели?

– Да!

– В твоих глазах я увидела то, что сотни раз замечала у других более чем приличных парней. Так что твои желания для меня не загадка: ты уже несколько лет мечтаешь переспать с девушкой вроде меня. Жену любишь и ни на кого на свете ее не променяешь. Но в плане секса она ноль, абсолютный ноль. Понятия не имеет, что тебе нужно, когда и как часто. Вить гнездышко, чистить перышки, высиживать птенцов – это для нее. Ты помогаешь ей, червяков приносишь, а сам жутко стосковался по охоте.

– Где ты это вычитала? В "Космо"?

– Не помню.

Дженнингс снова повернулся к кровати: Шерил будто возникла из эротических грез пятнадцатилетнего подростка!

– Ничего не будет! Тебе ведь и самой не хочется, правда? Ни сексом заниматься, ни "расслабляющий массаж" делать. Просто вину на меня переложить пытаешься...

– Вину переложить? – удивленно переспросила Шерил.

– Ну да, соучастником сделать, опустить до своего уровня, чтобы преступление таким ужасным не казалось. Но похищение ребенка ужасно, и ты сама это понимаешь.

Натянув бюстгальтер, Шерил апатично смотрела на экран.

Раздосадованно вздохнув, Уилл прижал ладони к оконному стеклу: прохладное, но это от кондиционера, ведь на улице дует теплый ветерок. Прохладное по сравнению со спертым воздухом, что повис над растущими у пляжа соснами, а после едва ли не морозной свежести Кипарисового люкса – теплое.

– Кстати, мы с тобой не договорили, – вспомнила Шерил.

– О чем?

– Ты спросил, как я до такой жизни дошла, как детей похищать стала.

– Ты же вроде бы объяснила.

– Да, но кое-что утаила, – призналась она. Выражение лица точь-в-точь как у Эбби, когда та знала секрет, а родителям не рассказывала. – Запретив выступать в стриптиз-шоу, Джои стал возить меня в Джексон. Иногда в Новый Орлеан или какой-нибудь клуб Хеттисберга. Но в Хеттисберге особенно не заработаешь – сплошные студенты, которым в штанах тесно стало.

– Тебе надо к Говарду Стерну[5].

– Может, и надо. Ты тоже послушай, история поучительная.

– Сгораю от нетерпения.

– Итак, мы вернулись в клубы, но я не только для того, чтобы танцевать, а он не только для того, чтобы на меня смотреть. Джои общался с нужными людьми: владельцами, клиентами, вышибалами. Всем выпивку покупал, интимные танцы оплачивал... Довольно скоро мой благоверный разобрался, кто ходит в подобные заведения и зачем – ты ни за что не поверишь! – адвокаты, доктора, члены городского управления, министры, черт побери! Министры тайком пробираются в стрип-клуб, чтобы заказать интимный танец! Джои их всех ручными сделал, и со временем у нас появился дополнительный заработок.

– Какого рода заработок?

– Шантаж, естественно! Богатики на меня как на наркотик подсаживались, понял? Возможно, мне не слишком нравятся приватные танцы, но бизнес есть бизнес. Я их до экстаза доводила, они даже не думали, что такое бывает! Пятьдесят баксов за трехминутный танец без проблем отстегивали, еще спасибо говорили. Два, максимум три выступления, и золотые мальчики предлагали баснословные суммы, если соглашусь станцевать сверхурочно. – Шерил сморщила нос. – "Станцевать", черта с два! Самым сладким, то есть женатым и богатым, я говорила: "Конечно, милый!", и, когда клуб закрывался, мы ехали в мотель, которым владел старинный приятель Джои. В одном из номеров там были установлены скрытые камеры, и под моим чутким руководством мальчики творили такое, что вряд ли понравилось бы их женам и начальникам. Домой отправлялись счастливые, как поросята, даже не подозревая, в какой капкан угодили. И знаешь что? Я никогда их не жалела. Никогда! У этих ублюдков семьи, дети, а они по стриптиз-клубам ходили. Тащили меня в мотель, чтобы затрахать до полусмерти, выживу или нет, им плевать! Каждый отказывался пользоваться презервативом, и почти все... Брр, вспоминать не хочется! И таких мерзавцев столпами общества называют! Короче, можешь сколько угодно прикидываться, мол, ты выше этого, меня не обманешь! Нравится корчить из себя святого – корчи, только я знаю правду...

– Я не выше этого, – покачал головой Уилл. – Думаю, так не может сказать ни один мужчина, да и женщина тоже... Речь ведь о пороках человеческих, а они, как ни печально, были, есть и будут. Да и ты никаким особым знанием не обладаешь. Уверен, моей жене этот "секрет" тоже известен, пусть только на теоретическом уровне. Просто она не желает переходить к практике.

– Так Карен выше этого, да? Поэтому в койке ленится?

– Ты ведь так и не рассказала, как шантаж в киднеппинг превратился.

Шерил допила остатки рома с колой.

– Шантаж – дело непростое. Как отреагируют эти придурки, когда получат кассеты, предсказать невозможно. Для них это шок, конец света и сытой жизни... Большинство, конечно, тут же порывались заплатить, но бывали и исключения. Один парень, например, захотел сделать копии и разослать всем своим друзьям. – Девушка улыбнулась. – А некоторые вообще идиоты: бежали к женам признаваться, пытались убить Джои или даже...

Шерил не договорила, но в звенящей, внезапно накрывшей люкс тишине Уилл легко додумал конец фразы.

– Или совершали самоубийство, верно?

Прищурившись, блондинка смотрела на экран телевизора.

– Да, один парень действительно сорвался. Это было ужасно! Поставил кассету и прострелил себе голову. Жена его нашла... Представляешь? – На этот раз в бокал полился чистый баккарди. – Тогда нас чуть не загребли, и Джои решил: мы не тем занимаемся. Нужно найти что-то чистенькое, чтобы работать редко, но метко, и если рисковать, то ради хорошего выхлопа.

– Киднеппинг, например.

Девушка кивнула.

– Когда занимались шантажом, Джои понял: больше всего на свете богатики боятся за своих детишек. Что жена подумает, важно, но не очень, а вот если дочка или сынок уважать перестанут, все, конец света. Дети для них словно свет в окошке. Вывод: хочешь заработать – возись с мелюзгой.

– Но ведь киднеппинг в миллион раз рискованнее шантажа!

– Ну если делать все по схеме и без изюминки, то конечно. Однако это фактически то же самое, что с самого начала спецназу подставиться. Нет, у Джои и ума, и фантазии предостаточно. Хотя, думаю, ты уже понял.

Обессилев, Уилл упал в кресло у окна. Столько всего случилось, но именно история Шерил открыла глаза на ужасную реальность. Он такой же, как все, просто волей случая оказался последним в длинной очереди дураков, которых терроризирует эксплуатирующий человеческие слабости мерзавец. Хики превратил страх в профессию, даже в искусство, и Уилл не видел способа вырвать себя и свою семью из страшных сетей.

– Скажи мне кое-что...

– Да?

– Другие отцы твое предложение принимали?

Шерил заложила за голову переплетенные пальцы, выставляя напоказ идеальную грудь. На губах заиграла странная улыбка.