Грузия
Материалы по попытке её захвата в августе 2008 г
ГРУЗИЯ
МАТЕРИАЛЫ ПО ПОПЫТКЕ ЕЁ ЗАХВАТА РОССИЕЙ В АВГУСТЕ 2008 ГОДА
Новодворская, Саакашвили 28.8.2008. Выступление Зянковича в ООН. Кротов, 3.9.2008 ("Письмо совести") и 12.8.2008. О Г. о.А.Кордочкин, 2008 в связи с нападением России на Г. "Ответы на стандартные вопросы" по Грузии эпохи Саакашвили. Латынина.
Передачи на "Радио Свобода": обвинение в геноциде как ложь, 6.9.2008. война как кража у Грузии, 9.8.2008, полемика Малера и Никитина, 16.8.2008, может ли любовь проявляться как насилие, 23.8.2008.
Карта военных действий (газета "Коммерсант", 9.8.2008).
Валерия Новодворская
АХ ВОЙНА, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, ПОДЛАЯ
Оп.: "Delfi", Литва
Не окуджавский у нас сюжет. Он-то участвовал в войне, которая имела некие оправдания. Хоть и за Сталина, но против Гитлера. Против самоопределения народов СССР, но хотя бы за территориальную целостность России и ее колоний – от Белоруссии до Таджикистана. Имея в перспективе "дело врачей" и борьбу с "безродными космополитами", но избавляя тех же евреев от газовых камер, Бабьих Яров и крематориев. Оккупируя Восточную Европу, Балтию, Украину своими красными тоталитарными полчищами, но изгоняя эсэсовцев в черных мундирах.
Для России плюсов было столько же, сколько минусов; для стран Балтии, Кавказа, Украины, Чехии и Венгрии минусы в победе Сталина даже превалировали. Одни плюсы достались Западной Европе, прошедшей через нацистскую оккупацию и избегшей советской. Для Польши минусы и плюсы были равны; для Молдавии, Румынии, Бессарабии минусов было больше; для Югославии было больше плюсов, ибо СССР не смел ее тронуть. Словом, какой-никакой, а баланс.
Но в случае с Грузией мы можем отложить счеты и компы. Здесь один чистый вред для России, Грузии, мира, каждого из нас. Все по детскому стишку Маяковского "Что такое хорошо и что такое плохо?" Помните? Все однозначно. "Если бьет дрянной драчун слабого мальчишку, я такого не хочу даже вставить в книжку". Партнеры
Маленькая кроткая Грузия, сделавшая России одно только добро (даже в 1991 году они дали "нулевой" вариант гражданства: всем гражданам Грузии, и русским в том числе, независимо от знания языка и срока проживания). Грузия любила нас, кормила шашлычками, поила чудным вином, приглашала на застолья с люля-кебабом и чахохбили; она восхищалась белокожими девушками; она одаривала нас кружевными соснами Пицунды, сапфировым морем Гагр, Ботаническим садом и остатками древней римской крепости в Сухуми; она вдохновляла Пастернака, воспевшего Кобулети ("Обнявший, как поэт в работе,/ Что в жизни порознь видно двум, -/ Одним концом – ночное Поти,/ Другим – светающий Батум").
В Поти российские оккупанты, которые контролируют город и порт, а после обеда в ресторане на просьбу заплатить расплачиваются автоматными очередями. Из города выгнали полицию и местную власть и не пускают туда независимых и грузинских журналистов. Туда попадают только "продажники" (хороший украинский термин), работающие на путинскую хунту. В Батуми стоит, слава Богу, авангард натовского флота. По дивному пляжу шагают российские сапоги: наконец-то помыли – если не в Индийском океане, то хотя бы в чужом порту. А Гагры, Пицунда, Сухуми – все это Грузия утратила навсегда.
Грузия нас любила, но она любила и свободу, и за это взбесившаяся от безнаказанности путинская Россия разорвала на части ее живое, прекрасное тело, четвертовала и распяла ее. Когда-то, будучи сатрапом от КПСС, Эдуард Шеварднадзе заявил, что солнце для Грузии встает на Севере. Нет! С севера пришла беда похуже монгольского или персидского нашествия. Сегодня Шеварднадзе умоляет своих бывших "корешей" и "подельников" вывести из Грузии войска. Как будто он не знает, что у КГБ нет милосердия. Россия пошла танковыми колоннами на грузинский кинематограф, на грузинских поэтов и писателей, на Тамару и Демона, на Грибоедова и Нину Чавчавадзе.
Ничего, кроткие грузины научатся нас ненавидеть. И когда-нибудь пролитые из-за нас слезы угнетенных народов превратятся в наш локальный Потоп, и мы утонем в них. Эта подлая война обязывает каждого порядочного россиянина стать в пятую колонну. Сегодня мы все грузины, в ком еще не умерла совесть. Я плохо знаю грузинский язык. Но я знаю слово "ara" ("нет") и фразу "Poutin cartveli eris djalatia" (Путин – палач грузинского народа). И, сказав это, я разрываю дипломатические отношения с чекистским государством, и даже не оставляю консульский отдел.
Какая там "восьмерка"! В войне против Финляндии в 1939 году Сталин потерял место в Лиге Наций, а за Грузию нас должны выкинуть из ООН! И никогда приличные люди из российских пределов не должны ездить на абхазские курорты, чтобы не стать соучастниками международного разбоя. В этой путинской войне против Грузии, против будущего, против человечества, нам нужно одно только поражение Кремля. Одно на всех! Мы за ценой не постоим.
ПИСЬМО СОВЕСТИИ
Президенту России
Многоуважаемый Дмитрий Анатольевич,
я – гражданин России, один из тех, кто имеет право выбирать её руководителей и, соответственно, несёт ответственность за действия этих руководителей.
Я вынужден поэтому настоятельно просить Вас (я не употребляю слова «требовать», потому что оно могло бы ранить Ваше самолюбие) объявить о том, что Вы сожалеете о вводе российской армии в Грузию и поэтому подаёте в отставку с поста президента России. Видимо, Вы должны всё-таки оставаться на своём посту до избрания нового президента, которое следует провести как можно ранее.
Уже сейчас Вы можете и должны вывести из Грузии все российские войска до последнего солдата и аннулировать решение о признании независимости Южной Осетии и Абхазии.
Уже сейчас, по моему мнению, Вы можете и должны отправить в отставку премьер-министра Путина, а также тех членов высшего политического и военного руководства страны, которые организовали вторжение России в Грузию, сочинили пропагандистскую дезинформацию о «грузинской агрессии», о «геноциде» и т.п.
Уже сейчас Вы можете и должны начать процесс выплаты Россией компенсации за тот урон, который её вторжение нанесло Грузии как государству и отдельным гражданам Грузии – включая и компенсации жертвам погибшим, включая и осетин, и грузин, в общем, всех, кто погиб в Грузии с 1 августа до настоящего времени.
Я не решаюсь предлагать Вам организовать помощь грузинам, которые за последние 20 лет были вынуждены бежать из Абхазии и Южной Осетии от насилия, – помощь в возвращении на родную землю, возвращение им жилья, собственности. Видимо, и здесь России следует ограничиться денежной компенсацией.
Разумеется, Вы уже сейчас можете и должны обратиться к ООН с признанием того, что лишь эта организация компетентна определять и размер компенсаций, которые должна выплатить наша страна, и то, миротворческие силы каких стран (за естественным исключением России) должны помогать Грузии налаживать мирную жизнь на своей земле. Полагаю, что было бы разумно и нравственно России заранее отказаться от права голосовать в ООН по любым вопросам, связанным с Грузией.
С уважением
Яков Гаврилович Кротов
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА СААКАШВИЛИ ПЕРЕД ДЕПУТАТАМИ ГРУЗИНСКОГО ПАРЛАМЕНТА
Приветствую Вас! В первую очередь хочу сказать вам спасибо за проявленные в эти дни организованность и сплочённость. Если и есть сегодня то, что победит нашего врага, то это наше единство. Сегодня с нами находятся представители оппозиции. Вчера я видел по телевизору, как Гиорги Таргамадзе посетил Гори. Я слежу за выступлениями по телевизору. Больше нет необходимости в законе о люстрации. Достаточно посмотреть, что было сказано и кем, если это относилось к политическим заявлениям.
С другой стороны, посмотрите, кто и как повёл себя в Парламенте, кто и как повёл себя с иностранцами. Сегодня мы в ситуации, когда поражение Грузии может нанести лишь одна сила, это сами грузины. Никакие танки нас не победят, если мы сохраним наше единство и твердость.
Весь мир встал на нашу защиту. На всё нужно время – на помощь и на пакет экономического восстановления. Вчера Чешская республика начала разговор о Плане Маршалла для Грузии. Это план, который после Второй Мировой Войны поставил на ноги всю Европу. 1 сентября в Париже собирается чрезвычайный совет руководителей стран Евросоюза по инициативе Президента Франции. Не припоминаю, когда в последний раз использовался такой механизм. Цель программы – экономическое восстановление Грузии. Экономика Грузии не только сохранится, но и в короткие сроки существенно вырастет. Мы станем развитой европейской страной, если до этого сами себе не перережем глотку.
Что привело нас к этим событиям? Что было теми штрихами нашего взаимодействия с Россией, и как мы очутились там, где находимся сегодня? В 2004 году состоялся первый официальный визит в Москву. Я встретился с российским президентом Путиным. Может быть, я ошибался, но я до сих пор полагал, что встреча была хорошей. Мы говорили откровенно. Он выразил желание развивать отношения с Грузией. Мы сказали, что мы весьма гибки. Первое, о чём он меня попросил, это было укрепление границы и оказание поддержки операции, проводившейся на Северном Кавказе.
У него были претензии к Эдуарду Шеварнадзе – мол, в его период граница была открыта, в Панкиси поступало оружие, где ситуация не контролировалась. Я должен признаться, что мы действительно помогли русским в этом. Мы начали совместные полёты возле границы, не допустили туда оружие, пресекли перемещение людей туда и обратно. Мы создали серьёзный фактор, который облегчил им решение этой задачи.
Потом были известные события в Аджарии. Вместо Тбилиси самолет Игоря Иванова приземлился в Батуми. Мы собирались дать Иванову гарантии для Аслана Абашидзе. Однако он позвонил и посоветовал нам отступить и успокоиться, этим он хотел выиграть время. Игорь Иванов продолжал свою активность. В это время народ уже выходил на улицы, Аслан Абашидзе улетел на самолёте Иванова. Одним словом, русский генерал был в Батуми, и он всячески помогал Абашидзе. Аслану Абашидзе дали несколько танков для маскарада, чтобы мы увидели, что у него они есть. Мы знаем, как закончилось это противостояние.
На второй день я позвонил Владимиру Путину. Российский МИД начал делать циничные заявления, подобные заявления делались МИДом и в предыдущие дни. Я счел необходимым позвонить Владимиру Путину. Я поблагодарил его за понимание ситуации. Я хорошо помню этот разговор; на мой вежливый комментарий он ответил грубо: "А сейчас запомните: мы не вмешивались в Аджарии, но не ждите от нас подарков в Южной Осетии и Абхазии".
После этого была серия провокаций в Цхинвали. Тогда я принял решение – вывести наш воинский контингент по другой дороге. Это был момент, когда русские начали контролировать Цхинвали – сами, а не через сепаратистов. Тогда они выгнали из правительства нескольких его членов и заменили их русскими генералами и повысили боевую готовность. Они напрямую контролировали ситуацию и предотвращали любые попытки прямых переговоров с местным сообществом в Южной Осетии. Из тюрьмы был освобожден Парастоев, бывший лидером сепаратистов в 90-ых годах. Он хотел договариваться с Грузией, за что он был вновь арестован и подвергнут жестоким пыткам. То же случилось с Санакоевым, Каркусовым. Секретарь Национального Совета был взорван в собственном доме из-за того, что он несколько раз встречался с представителями нашего правительства.
В 2004 году на нас оказывали относительно небольшое давление, но после украинской революции российское правительство увидело, что именно представляет реальную угрозу. Поэтому они приняли активное участие в абхазских событиях.
Первый серьезный удар по Грузии был нанесен в январе 2006 года, когда были взорваны ЛЭП и газопроводы.
До того, в декабре, в Кремле собрали представителей российских энергетических компаний для того, чтобы узнать, как технически можно отключить электроэнергию в Грузии. На что те пожали плечами и ответили, что это повредит и российской энергетике. После этого, в январе, в Кавказских горах в нескольких местах были взорваны ЛЭП и газопроводы. Во взрывах обвинили террористов. Однако для взрывов была применена специальная пластиковая взрывчатка, применяемая только спецназом.
Расчет российских спецслужб был таков – народ вышел бы на улицы, электричества не было бы, а правительство было бы заменено. Ничего этого не случилось. Общество консолидировалось. Мы стали вкладывать средства в энергетический сектор. Через год мы стали экспортировать электроэнергию в Россию. Это усилило нас с энергетической точки зрения. Но это была первая попытка нас дестабилизировать.
В 2006 году российские службы стали еще активнее. Они создали несколько НПО (неправительственных организаций), стали финансировать группы Игоря Гиоргадзе, инвестировать в масс-медиа.
В 2006 году произошёл первый теракт v в Гори взорвали здание полиции. По этой причине мы задержали офицера российской военной разведки Бойко. У нас были доказательства, русские попросили отпустить его, это был настоящий террорист, но русские это не озвучивали. У нас была надежда, что русские это оценят. Сделали то, что не каждая страна сделает. Думаю, что ошиблись мы, но Бойко мы передали русским. Они его отпустили, может и орденом наградили. С нашей стороны это был жест доброй воли. После этого их агенты стали действовать ещё активнее. Осенью 2006 года мы были вынуждены демонстративно задержать сотрудников военной разведки. Это вызвало большой шум. До этого против Грузии уже действовало винное и продуктовое эмбарго. Они (Россия) прекратили полёты самолётов в Грузию (гражданские авиарейсы). Мы этих офицеров передали обратно. У нас была надежда сохранить общение.
За это время происходило много провокаций. Хочу напомнить о попытке террористического акта против Кобы Давиташвили. Это получило следующее развитие. Коба Давиташвили выступил по телевидению, в своей речи он критиковал меня и заявил, что теперь хоть убейте меня, делайте со мной что хотите. Потом объявил, что против него был совершен теракт. Через несколько дней приходит ко мне министр внутренних дел и объявил, что и вправду против Кобы Давиташвили хотели устроить теракт. Его (Кобу) выслеживал этнический осетин, который жил в Церовани, недалеко от резиденции Президента. Сосед Кобы, у которого были какие-то свои проблемы, решил, что этот человек следит за ним, и тогда сосед ранил того человека. В его вещах нашлись данные на Давиташвили и вырезанная из газеты фотография (Кобы Давиташвили).
Мы проследили путь того человека до Москвы. Сняли видеокадры и прямо обратились к России, что этот человек был киллером для убийства оппозиционного лидера – Кобы Давиташвили. Если бы тогда Кобу убили, представьте, что бы началось! Что говорили бы – это кровавое правительство убило и Гиргвлиани и Давиташвили и давайте свергнем это правительство!
Это была дешёвая, но точно рассчитанная провокация. После этого мы пресекли покушение на зам. начальника грузинской разведки со стороны российских спецслужб. На встрече министров внутренних дел Большой Семёрки это дело рассматривалось как классическое дело новой тактики русских. Экономическое эмбарго не дало результатов, народ на улицы не вышел и не стал свергать правительство.
В прошлом году, перед самыми ноябрьскими событиями, по информации западных разведок, в Грузии появились воры в законе – Иваньков-"Япончик", который находится в хороших отношениях с российским правительством, и, если не ошибаюсь, Усоян. Они обсуждали планы свержения грузинского правительства. Когда я об этом услышал, мне это показалось невероятным. Я не мог понять, как какой-то "Япончик" может организовать революцию в Грузии. Я не отнесся к этому серьезно. Потом были выборы. Русские не смогли добиться результата. Грузинская экономика росла на 10%, в прошлом году – на 12%. В этом году было бы 11%, если бы нам не помешали. Это была самая быстрорастущая экономика в мире, не считая стран, у которых есть нефть и газ.
В 2006 году, когда эмбарго не смогло повредить нашей экономике, русские начали думать о военном вмешательстве. У нас есть несколько документов, подтверждающих этот факт. Россия вышла из договора об ограничении вооружений на Кавказе. Говорить об этом они начали в прошлом году, а в 2008 году вышли из договора.
Три тысячи бронемашин вошли на территорию Грузии. Россия не имела право такого делать до заключения соглашения этого года. У нас было 200 танков, потому что иметь больше мы не имели права. Россия отказалась от своих обязательств и ввела столько бронетехники, сколько захотела. Очевидно, что в Чечне в 1997 году русским не надо было столько танков.
Я сообщил нашим западным партнерам – русские концентрируют бронетехнику у границ Грузии. Вам не кажется, что это сигнал, они готовятся к чему-то серьезному?
Возможно, вы помните, как в прошлом году Путин открывал одну из военных баз в Дагестане и спросил: куда ведет эта дорога? Ему сказали, что дорога ведет в Грузию. Он сказал: "Немедленно ремонтируйте эту дорогу, нам нужна еще одна дорога, ведущая нас в Грузию." Не кажется ли вам, что эта фраза должна была разбудить мир? Зачем он ремонтировал дороги, ведущие в Грузию, для какой военной части? Когда Ларси уже была закрыта. Российское телевидение контролируется. Раз это передали – значит, он хотел, чтобы все услышали, что он говорит, что он обдумывает этот вопрос. Мир никак не среагировал на слова Путина. Тогда он понял, что на самом деле ничего не случится, если он это сделает.
В последний раз я встречался с ним в феврале. Когда мы вышли, министр иностранных дел Грузии Давид Бакрадзе сказал мне: "Они угрожают нам войной".
Потом был апрельский саммит [НАТО] в Бухаресте. На этом саммите была совершена стратегическая ошибка – вместо того, чтобы предоставить нам МАР, решение отложили до декабря, поскольку у нас в стране есть зоны конфликтов.
Потом Путин заявил западным лидерам, что если бы Украина и Грузия получили МАР, в этих странах началась бы война. Каков мог быть наш выбор в этих условиях? Было ли у нас иное решение, даже если бы мы прекратили процесс интеграции в НАТО? В этот период времени мы наблюдали процесс интервенции.
Первое, что произошло в Абхазии, – восстановление железнодорожной связи с Россией в гуманитарных целях. Я объяснил канцлеру Германии, президенту США, госсекретарю и многим другим лидерам, что восстановление железной дороги в пустых Очамчире и Гали не имеет смысла, эту дорогу никогда не будут использовать для гражданских перевозок. Единственная функция, которая у нее могла быть, – это намерение России перебрасывать этим путем бронетехнику. Они ввели свои силы, и не для обороны Гали. Их войска рыскали вокруг Ткварчели и вели рекогносцировку, планируя атаку на Кодори – потому что дорогу через Кодори можно перекрыть в Ткварчели. Вот почему это выглядело как попытка отобрать у нас Кодори. Это была очевидная попытка атаки на Кодори.
Могу сказать, что я пытался разговаривать с русскими. Не публично, но теперь я об этом говорю. Я написал письмо президенту России с просьбой о переговорах. Я писал: может быть, мы сможем придти к какому-то соглашению – сначала вернуть наших беженцев до реки Кодори, разместить миротворцев на реке Кодори, и мы были бы готовы подписать новое соглашение, которое защищало бы территориальную целостность Грузии, мы заключили бы с ними какой-то договор, в котором были бы учтены и их интересы. Мы бы шаг за шагом вернули своих беженцев в Абхазию и посмотрели бы, как можно разрешить конфликт.
Если бы Россия хотела договориться и избежать войны, это было практически лучшее предложение, которое они могли получить. Они могли бы защитить свои интересы, легализовать свое присутствие в рамках международного права. Во-вторых, мы начинали экономически развивать этот регион и пытались разрешить этот вопрос мирно. Я послал это письмо Медведеву. Я получил циничный ответ из МИД РФ – на этой стадии слишком рано начинать думать о возвращении беженцев. В июне я встречался с Медведевым, встреча прошла хорошо, мы договорились еще раз встретиться в июле и обсудить все вопросы.
В Астане я вновь встретился с Медведевым, но его настроение уже изменилось. Было видно, что вступили в действие какие-то иные силы. Он дистанцировался от идеи встречи, начал выдвигать новые условия – потребовал немедленно вывести наши полицейские силы из Кодори. Фактически, добровольный уход из Кодори означал бы сдачу Верхней Абхазии без борьбы. Было очевидно, что они не хотят договариваться. Уже 1 июля у меня было чувство, что он знает что-то такое, чего не знаю я.
В конце июля планировалась встреча со Штейнмайером, он собирался привезти свой план. Русские и абхазы сорвали встречу; они заявили, что встреча переносится на конец августа.
В мае один из ведущих российских военных экспертов высказал предположение, что нападение на Грузию случится в июле или в августе. После краткой встречи с Медведевым у меня осталось очень тяжелое впечатление. Когда меня после встречи увидел президент Назарбаев, он заметил, что никогда не видел меня в таком плохом настроении. Действительно, настроение было плохим, я чувствовал, что они готовятся к чему-то нехорошему.
В начале августа они завершили восстановление железной дороги в Абхазии. В июле начались атаки на Санакоева. Над Абхазией был сбит наш беспилотник, что русские отрицали, они сказали, что у грузин галлюцинации. Позже они признали другой факт нарушения воздушного пространства, и этим они проверяли реакцию Запада. ЕС потребовалось шесть дней, чтобы выпустить заявление по этому факту, и содержание заявления было таким: мы призываем обе стороны воздерживаться от провокаций. Это было прямым приглашением продолжать дальше. Практически международные организации заявили, что они в это дело не вмешиваются. У русских, очевидно, был план, и они его точно выполняли.
Мы знали, что в Абхазии и Южной Осетии сосредотачивались крупные силы. Они этого не скрывали. Они проводили на грузинской границе учения "по принуждении к миру в Грузии". Их всегда интересовало – какой будет реакция НАТО на те или иные их действия? Будет ли НАТО угрожать вводом своих сил? введут ли они корабли и самолеты? Но, в принципе, реакция была нулевой.
Об этом я имел беседы с западными лидерами. Но когда я говорил им, что Россия, возможно, начнет нас бомбить, они думали, что я преувеличиваю. В начале августа мы уже знали, что сконцентрированы большие силы. Важный факт: в начале июня они начали отслеживать на Северном Кавказе людей, имевших какие-либо связи с Грузией.
Они нашли несколько таких личностей и объявили их грузинскими шпионами. Они изгнали из своей армии всех, кто как-либо был связан с Грузией. Они усилили пограничный контроль в абхазской части. Все это выглядело как подготовка к вооруженному конфликту. Такое обычно бывает, когда готовятся крупные кампании.
Ситуация на Северном Кавказе стала такой напряженной, что летний сезон в Сочи провалился. В Абхазии все ждали русско-грузинской войны. Почему мы не думали, что они атакуют нас из Цхинвали? Потому что там диспозиция сил, как на шахматной доске. Во-вторых, атака на Цхинвали означала бы атаку на Тбилиси. Если они собирались рискнуть, им следовало бросить на Тбилиси очень большие силы. Вторжение только в Цхинвали не имело военного смысла. В Цхинвали мы бы выиграли эту кампанию. Все настоящие осетинские сепаратисты в этом конфликте были на стороне Грузии: Санакоев, Парастаев, Каркусов. Мы отстроили Курту, Тамарашени, мы сделали этот район невероятно красивым. Мы построили дороги, повысили зарплаты. Все больше и больше людей из Цхинвали начали ездить в Тбилиси. Мы открыли в Тбилиси осетинскую школу, привезли учителей.
Поэтому мы думали, что о Цхинвали беспокоиться нечего. Что бы ни происходило в Цхинвали, мы не реагировали; мы считали, что это только провокации. Мы думали, что если что-то начнется в Цхинвали, это будет знаком, что они что-то начинают в Абхазии, и нам надо мобилизовать силы на абхазском направлении.
За несколько дней до 7 августа на Северном Кавказе начали вербовать казаков. Набирали также пилотов-резервистов. У них гораздо больше самолетов, чем летчиков. Один из тех пилотов, которых мы сбили, не летал несколько лет; как мы поняли, и другой тоже. Они набирали и пенсионеров-отставников. Все это происходило за неделю до начала операции.
С каждым днем ситуация становилась все хуже и хуже. Я надеялся, что все успокоится. 7 августа я собирался лететь в Китай на открытие Олимпийских игр. Сначала собирался вылететь в 12:00, потом в семь. Без двадцати семь начальник моей протокольной службы сказал, что если мы собираемся наконец лететь, надо известить китайцев, в Пекине очередь самолетов на посадку. Я решил остаться.
Сначала мы решили, что к Цхинвали подойдет лишь одна [наша] бригада, потом добавили еще одну. Главные силы стояли в Западной Грузии. Мы оставили бригаду в Сенаки и не отозвали бригаду из Ирака. Даже раньше, когда бывали напряженные ситуации, мы всегда приводили в состояние готовности бригады; я всегда верил, что Россия не начнет такую крупномасштабную провокацию, хотя они и обстреливали нас из 120-миллиметровых орудий.
Когда я объявил об одностороннем прекращении огня, у нас был один убитый солдат и еще 4 раненых. Давид Кезерашвили (министр обороны) умолял меня открыть артиллерийский огонь, чтобы освободить дорогу и вывезти мертвого и раненых. Я ответил: что бы ни случилось, мы не можем открывать огонь, мы должны еще немного потерпеть. Мы начали звонить в Москву; накануне мы обращались к Попову (посол России), он отказался ехать в Цхинвали. Тогда мы послали в Цхинвали Темура Якобашвили (грузинский министр реинтеграции) разрядить ситуацию. Он там видел только Кулахметова (командир российских миротворцев), который сказал, что стреляют осетины.
За несколько дней до этого Кокойты был в России, заключал соглашение о сотрудничестве в области культуры с Московской областью – это был совершенно надуманный предлог. В те дни вся российская пресса была полна рассказов про Цхинвали. Из Цхинвали начали эвакуацию населения. Вначале, когда они начали эвакуировать людей из Цхинвали, наш министр обороны сказал, что это пропагандистская кампания, и этих людей везут в молодежные лагеря. Но позже, когда мы все как следует выяснили, оказалось, что эвакуируют все гражданское население. Прежде они никогда такого не делали. И к этому добавлялась мобилизация летчиков на Северном Кавказе.
Они предлагали каждому казаку по 10,000 рублей за каждую операцию. На самом деле их посылали на грабеж. Все наши попытки связаться с российским руководством провалились. Президент Медведев отдыхал на Волге. У Путина не было желания разговаривать. В руководстве МИД говорили, что им ничего не известно, что Кокойты их больше не слушает.
Тем временем мы видели, что в России происходит мобилизация. В ночь на 6 августа российские пограничники вступили на территорию Грузии через Рокский туннель и заявили, что отныне российские пограничные войска контролируют и второй конец туннеля. Это было прямым знаком начала интервенции.
В Джаве (Южная Осетия) все лето строилась военная база. Рабочие получали 1,200 евро в месяц, это невероятно много. Они построили несколько таких баз в Очамчире и Гали (Абхазия) и завезли туда огромное количество горючего. Этого горючего хватило бы на 100,000 человек. Когда я спросил Вано Мерабишвили (МВД Грузии), зачем им столько горючего, он пожал плечами и сказал, что либо они собираются ввести 100,000 солдат, либо просто планируют продать все это на черном рынке. Больше ни для чего такое количество топлива в Гали было не нужно.
В конце июля мы получили информацию, что в Сочи погрузили 200 танков с надписью "Абхазия". Мы спросили об этом наших западных партнеров – они не подтвердили и не опровергли эту информацию. В 2006 году Путин сказал мне: "Мы вам устроим Северный Кипр". Я всегда думал о Северном Кипре применительно к Абхазии. Думал, что они займут линию реки Ингури и введут большие силы.
Услышав новость о 200 танков, я вспомнил слова Путина, сказанные в 2006 году; я спросил наших военных: сможем ли мы остановить эти танки? Они ответили, что если русские нас опередят, нам надо иметь заранее подготовленный план, что делать с этими танками в Абхазии. Это бы полностью изменило баланс сил. Им надо было укрепить этими танками линию Ингури, чтобы лишить нас возможности укрепить Кодори; потом они перерезали бы новую дорогу в Цхинвали, высадили бы войска в Верхнем Кодори и очистили бы территорию от нашей полиции 7 августа началось в нескольких наших деревнях. Их обстреливали из деревни Хетагурово и других точек, с позиций российских миротворцев, что русские отрицают. Но когда мы ночью получили информацию, что военная техника подходит к Рокскому туннелю, мы приняли решение. Мы выполняли мирный договор до конца, возможно, в этом была наша ошибка. У нас не было тяжелой техники и вооружений в Тамарашени, Курте и других деревнях – в соответствии с соглашением.
К этому времени ввести войска было невозможно, поскольку они уже бомбили дорогу. Единственным способом задержать их вступление в беззащитные деревни было применить среднекалиберную артиллерию и взорвать мост Диди Гупта и Рокский туннель. Как только они миновали эти точки, путь на Тамарашени и Цхинвали был открыт. Поэтому, когда они начали ввод войск, через несколько минут мы приняли решение открыть по врагу огонь. Разумеется, мы ответили огнем и по осетинским позициям, с которых нас обстреливали – по центру Цхинвали, зданиям правительства и министерства обороны.
Я отдал войскам очень жесткие распоряжения начать ответный огонь, сдержать ввод бронетехники, но ни при каких обстоятельствах не бомбить Цхинвали с воздуха и не бить по гражданским целям. Я очень строго контролировал выполнение этих инструкций, и наши солдаты действительно их выполняли.
Первый вылет был рано утром, на рассвете, в направлении Джавы и Роки. Наши пилоты сообщили нам, что вся дорога забита российской военной техникой и солдатами.
Расстояние в 120 километров невозможно покрыть за два-три часа, если вас там еще не было. Если мы сравним скорость их ввода и скорость их вывода, станет очевидно, что они уже были там, когда все началось. Я молчу об источниках, которыми мы там располагали. Разумеется, наша разведка в Цхинвали работала как следует.
