Ирина не выспалась, так как встать пришлось примерно на час раньше обычного. Олег фазу принял холодный душ и на кухню явился уже повеселевший и бодрый. Ирина, зевая, разогревала в печи СВЧ завтрак: курицу и блинчики с мясом.
      – Садись, ешь, – она подала тарелку мужу и пошла наверх подгонять детей.
      Трущую глаза пятилетнюю Машку одела без лишних слов, заплела косу. Девятилетний Денис выразил недовольство столь ранним подъемом:
      – Че рано так, мам!? Еще спать можно было.
      – Ты все лежишь!? – возмутилась Ирина. – Я же тебя вчера предупредила, что папе сегодня надо раньше выехать... Он теперь может из-за вас опоздать...
      Наконец и муж, и дети были накормлены, одеты, снаряжены. И когда внедорожник «Тойота» с мощным бампером и высокими колесами засигналил, они все без задержки вышли к нему. Денис при виде машины, на которой отец обычно выезжал на дальние лесопилки, возрадовался:
      – Ура, мы сегодня на джипе поедем! – он побежал в открытую водителем заднюю дверь машины. Вслед за ним, опершись коленками о высокую подножку, юркнула сестренка. Правда, ехать им в этом джипе предстояло не более километра до единственных в городе частных школы и садика, расположенных в одном здании в городе на другом берегу реки.
      Ирина поочередно поцеловала детей и мужа, дождалась пока машина скроется за воротами буржуй-городка, заперла калитку, зябко ёжась, побежала в дом, поднялась на второй этаж. Она прошла на застекленную лоджию, напоминающую оранжерею из-за множества произраставших здесь цветов. Отсюда хорошо был виден мост через реку. Она напряженно, с некоторым беспокойством, всматривалась, пока джип благополучно миновал мост и скрылся на другом берегу среди жилых пятиэтажек. Ирина почти успокоилась: в школе и садике были предупреждены, что сына и дочь Климовых привезут несколько раньше. Их встретят и позаботятся – иначе и быть не может, уж очень многим там обязаны Олегу. Вернувшись на кухню, Ирина не спеша позавтракала сама...
 
      Николай с Витей, передавая друг другу бинокль, с чердака следили за климовским домом.
      – Более удобного момента не дождаться – она в доме одна осталась. На джипе он обычно меньше чем на полдня не уезжает, – Николай отдал бинокль Вите.
      Тот, приняв его, посмотрел.
      – Ест... Ишь ты, курочку хавает! У меня слюни вот-вот потекут. – Он всматривался в небольшой просвет поверх занавесок климовской кухни. – Куда это она пропала?... Ага, вот, наверх пошла... Ну-ка, сменим позицию. – Витя стал смотреть в бинокль под другим углом, пытаясь теперь что-то узреть в спальне, расположенной на втором этаже. Ух ты!
      – Что там? – Николай протянул руку к биноклю, но Витя, отстранившись, не отдал.
      – Халат сняла... в одной рубашке мелькает... пухленькая бабенка.
      – Она что, переодевается? – нетерпеливо спросил Николай. – Да нет... Кажется, опять спать залегла... не видно... только край кровати... Точно, на боковую, поела, теперь поспит, чтобы жирок завязался. Чем не жизнь, мужик деньги лопатой гребет, а она ест да спит!
      – Черт, как же теперь быть? – нервничал Николай. – Ждать пока проснется, что ли?
      – Зачем Колян?... Это даже лучше. Пусть спит, а я – тут как тут, ее тепленькую из постельки и выдерну... Как миленькая, все отдаст. – Витя отошел от окна и протянул бинокль.
      Николай взял его машинально, размышляя вслух:
      – Нет, так не пойдет... Забор высоко и уже рассвело. Когда перелезать будешь, можешь внимание привлечь. Потом, дверь в дом наверняка закрыта и окна тоже. Даже со двора ты в дом не попадешь, а она сразу по телефону охрану вызовет. Нет, надо чтобы она тебя сама впустила.
      – Ну, тогда вариант номер два... Под беженца работаю. Должно пройти, она спросонья вряд ли чего заподозрит.
      Николай еще раз в бинокль оглядел климовский особняк.
      – Ладно... только ты потише... Баба-то по всему хорошая, ты там не очень.
      – Это уж Коль, как масть пойдет. Если сразу отдаст, я ей только спасибо скажу.
      – И все же смотри, не сломай ей чего-нибудь... Не хотелось бы... Ведь нормальная русская семья... Их же тоже беречь надо... Знаешь сколько русских среди «новых русских»? Всего двенадцать процентов, остальные нерусь.
      – А нас, что не надо беречь!? – вспылил в ответ Витя. – Мы что виноваты!? Ладно, Коль, не беспокойся, все будет чин-чином. Что я изверг какой, такую клевую бабу калечить!? Но немного придавить придется... без этого нельзя.
      – Да я понимаю, только не переусердствуй...

      Мелодичный звук звонка не сразу разбудил Ирину. Она взглянула на часы: и детям и Олегу возвращаться были слишком рано. Накинув халат, она сошла на первый этаж, включила переговорное устройство.
      – Кто это, что вы хотите?
      – Тетенька, а тетенька! Подайте Христа ради... Мы русские беженцы из Чечни... от черных спасаемся... Сестренка заболела, мама с ней на вокзале осталась... Нам совсем есть нечего, деньги кончились... Пожалуйста, хоть какой-нибудь еды... Мы в городе просили, а там люди говорят, за реку ступай, там проси... там богатые живут... Пожалуйста, тетенька, хотя бы хлебушка... умрет сестренка, второй день не евши... Нам бы до Тихвина только добраться, там дядя мой живет... Если не верите, посмотрите на меня, я прямо против вашей кинокамеры стою.
      Ирина включила установленную над въездными воротами камеру и увидела на экране монитора просителя. Это был жалкий заморыш, одетый в сильно ношенную одежду. Он явно мерз, дрожа от веющей с реки промозглой сырости. За его спиной болтался явно пустой рюкзак. Подвигав с помощью дистанционного управления камеру, Ирина увидела обвисшие тренировочные брюки и разваливающиеся кроссовки. Жилистая шея мальчишки с выпирающим кадыком вытягивалась вслед за движением камеры.
      – Сейчас, подожди! – сказала Ирина в переговорное устройство и пошла на кухню.
      Она взяла целлофановый пакет и сложила в него несколько еще теплых блинчиков, кусок курицы, сделала бутерброды с бужениной, маслом и икрой, потом положила две банки сгущенного молока и сверху батон белого хлеба. Выйдя из дома, она почувствовала пронизывающий снизу холод, и пожалела, что не оделась – на ней были только халат и рубашка. Но идти было всего пятнадцать метров по двору, только пакет отдать. Она глянула в глазок калитки... и никого не увидела.
      – Эй, парень, где ты? – Ирина, отперев замок, выглянула на пустынную улицу...
      Дверь рванули резко, с неожиданной силой. Ирина не успела ничего сообразить, как этот жалкий мальчик, едва достающий макушкой до ее подбородка, непонятно откуда вынырнул перед ней, всем телом толкнул ее во двор и вошел сам, захлопнув за собой дверь... Ирина от неожиданности едва не потеряла тапочки.
      – Ты что, с ума сошел?
      – Тихо, тетенька, тихо! – мальчишка прижал палец к губам и колючим взглядом окинул двор: лужайку, беседку, гараж...
      – Я те покажу тихо... А ну, пошел вон! – Ирина бросила пакет и кинулась на мальчишку, пытаясь вытолкнуть его за дверь.
      Но тот явно ожидал этого... Сделав шаг в сторону, он ловко перехватив руку, сильным движением завел за спину.
      Ирина едва удержавшись на ногах, вскрикнула от боли:
      – Ой, что ты делаешь, бандит!? Мальчишка тут же ослабил давление.
      – Я же русским языком сказал, тетенька... Тише и вам ничего не будет.
      – Я тебе дам тихо!.. Пусти меня сейчас же, щенок! – Ирина попыталась вырваться, но мальчишка опять заломил руку, и она вновь вскрикнула.
      Эти крики не входили в планы агрессивного просителя. Поэтому он поспешил наклонить женщину так, чтобы ее голова оказалась на уровне его подмышки, после чего, отпустив руку, перехватил уже за шею, чем сразу пресек крики, трансформировавшиеся в хрип.
      – Спокойно, тетенька, не дергайтесь, а то я вынужден буду вас немного придушить! – негромко, почти в ухо сказал ей мальчишка.
      Ирина в своем пышном светло-голубом халате билась, как большая белая куропатка, попавшая в зубы маленькому серому хорьку.
      – Ну-ну... успокойтесь... вот так! Теперь тапочки ваши подберем... Оденьте, а то ножки простудите, заболеете. Вот так! А теперь тихо, не спеша, пошли в дом. – Он свободной рукой подобрал валявшийся пакет, а второй согнутой в локте, то сжимая, то ослабляя захват, заставил Ирину вместе с ним двигаться к дому.
      В гостиной мальчишка стал завороженно осматриваться, словно забыв про мучающуюся в неудобном положении женщину. Отделанный изразцами камин, массивная под старину мебель, тяжелые золотистые шторы. Ноги утопали в глубоком зеленоватом ворсе коврового покрытия, большие часы солидно тикали, тускло бронзовея циферблатом и тяжелыми гирями... Мальчишка, наконец, очнулся и вспомнил, зачем пришел.
      – Ну что, тетенька... нам поговорить надо. Да не тряситесь вы! Я не собираюсь ничего с вами... – От ее рассыпавшихся темно-русых густых волос приятно пахло дорогим шампунем, на округлых покрасневших щеках выступили капельки пота. – Я вас сейчас отпущу, но если вы будете кричать и ругаться, попытаетесь куда-нибудь позвонить, я опять буду вынужден сделать вам больно... Так что, давайте лучше поговорим по хорошему.
      Ирина, освобожденная от удушающего захвата, распрямилась и, держась за шею, широко открытым ртом хватала воздух... Наконец немного пришла в себя.
      – Ну что, отдышались? Давайте к делу. – Мальчишка насмешливо, но в то же время и не без удовольствия рассматривал эту большую, расхристанную, явно потрясенную, но все равно очень привлекательную, холеную женщину.
      Ирина смотрела на незваного гостя и не могла поверить – этот ребенок так легко с ней справляется. Нет, это просто какая-то случайность... Она сейчас же вышвырнет его из своего дома, надерет уши, как когда-то драла уши своему младшему брату. Едва переведя дух, она вновь кинулась на мальчишку, пытаясь длинными ногтями вцепиться ему в волосы и лицо:
      – Я тебе покажу дело... Шкет, шпана!..
      На этот раз она вроде бы даже добилась некоторого успеха. Во всяком случае, вторгшийся в ее дом налетчик стал отступать, уворачиваться. Пару раз она даже «мазнула» ему по лицу. Впрочем, мальчишка стойко вытерпел это. Он не торопился, ибо криков хозяйки дома все равно на улице никто уже не слышал. Он искал такое место в гостинной, где было достаточно пространства. И в таком месте они оказались...
      Ирина догнала мальчишку, почти схватила за волосы, чтобы теперь уже его тащить к выходу, вышвырнуть на улицу и вдруг... Она даже не поняла, что произошло: ее ноги описали дугу, тапочки отлетели куда-то далеко, все перевернулось в глазах и вот она уже лежит на полу, а этот маленький наглец навалился сверху. Это было «бедро», прием из арсенала вольной и классической борьбы, бросок, который особенно эффективно получается против высоких и тяжелых противников. К тому же Ирина как спарринг-партнер заметно уступала в силе и резкости. Но мальчишка сделал все, чтобы приземление получилось как можно более мягким, да и ворс ковра спружинил. Ирина почувствовала только легкое головокружение. Но когда она совершала свой кульбит, ее халат и рубашка задрались... Мальчишка, похоже, даже смутился, не ожидал, что на хозяйке так мало одежды:
      – Ооо! Вы меня, тетенька извините, но я здесь совершенно не при чем... Вы меня вынудили... И потом, кто же идет открывать дверь без трусиков?
      Ирина, наконец, осознала всю нелепость и унизительность своего положения: мальчишка владел борцовскими приемами, а она опрометчиво кинулась в драку, совсем забыв, как одета.
      – Пусти... пусти... как тебе не стыдно... пусти сейчас же! – Ирина пыталась дотянуться и оправить халат, но это не получалось, и она, сдвинув ноги, просто прикрыла рукой пах.
      – Пушу, пушу тетенька, только боюсь вы опять...
      – Что тебе надо!?
      – Это уже разговор... Пол, гляжу, у вас с подогревом, так что не простудитесь... можно и так поговорить. Не бойтесь, я не собираюсь покушаться на вашу честь, хотя вы и очень даже... – Он повернул голову и одобрительно оглядел покрытые Канарским загаром бедра и ноги женщины. Белела только узкая полоска, где прилегали плавки купальника. Такой наглости Ирина не смогла перенести и, мобилизовав остатки сил, попыталась освободиться. – Э нет, так не пойдет! – мальчишка резкими движениями завел ее руки ей за голову, сцепил своей небольшой ладонью оба ее полных запястья и так удерживал, оставив свою вторую руку совершенно свободной. Ирина уже не могла даже прикрыться... Впрочем, мальчишка смотрел ей в глаза.
      – Пусти меня, гаденыш! – чуть не плача требовала Ирина.
      – Нет, лучше так поговорим... Уж больно вы, тетенька, буйная! Мне, в общем, нужны только цацки... то есть те драгоценности, которые есть в вашем доме. Вы мне отдаете камешки, а они у вас есть, я точно знаю, и я тихо ухожу... Как вы на это смотрите?
      – В доме нет никаких драгоценностей... Пусти, больно! – У Ирины затекали руки.
      – А вот это неправда, тетенька. Я же по глазам вижу... Детям нельзя лгать, – насмешливо произнес мальчишка.
      Ирина, не выдержав его взгляда, отвела глаза в сторону и увидела рядом зеленый ворс ковра, пахнущий моющим средством.
      – Тетенька, если вы таким образом надеетесь потянуть время, то у вас ничего не выйдет, я все равно заставлю вас сознаться... Хотите знать, как? Ну во первых, я опять посмотрю туда, куда в первый раз посмотрел нечаянно. И как вам это понравится, ведь даже ручки вашей сейчас там нет? – Ирина покраснела еще сильнее, но молчала. – Фу, какая вы бесстыдница, заставляете ребенка так поступать! – Ирина, сцепив зубы, покраснела уже не только лицом, но и шеей. – Можно, конечно, быстрее и проще, ручки опять вам заломить и бо-бо сделать... Но я не изверг... А с вами я так сделаю... раз вы упорствуете...
      Мальчишка одним движением перевернул Ирину на живот, сел ей на спину, заломив обе руки, опять удерживая их своей одной. Она вскрикнула.
      – Не бойтесь, ручки ваши ломать не буду, зато вот это, – он перегнулся назад и свободной рукой еще выше задрал ей халат и рубашку, полностью обножив широкие выпуклые ягодицы. Здесь он не удержался и легонько пошлепал ее. Ирина тихо не то стонала, не то плакала, уткнувшись лицом в ворс. – Ну что, теперь скажите?
      – Ничего я тебе не скажу, гаденыш, как не издевайся... Ничего не получишь... Скоро мой муж вернется, он тебя по стенке размажет, щенок паршивый!
      – Из этого следует, что камешки все-таки в доме есть, – сделал вывод из услышанного мальчишка. – Ну, а если ваш муж действительно приедет и застанет нас в таком вот положении, что он подумает? Молчите? Допустим, мне не сдобровать, а вам потом? Наверное, для вас обоих лучше, чтобы он сейчас нас не видел? А представляете, если я на вашей прекрасной попке, ну там где не загорело, метку какую-нибудь оставлю, такую, чтобы сразу было видно, что мужик вас за это место лапал, а? Что мужу скажите? Он ведь у вас ревнивый, я справки наводил... Ну что, начинать оставлять синяки на вашей нежной кожице? Это даже не больно... только вот потом... Я ведь сделаю это, вы мне не оставляете выбора, – он вновь похлопал ее по тугим ягодицам.
      – Пусти, сволочь... Я скажу... сейчас же пусти, садист! – со слезами в голосе стонала Ирина...

      Лишенная возможности даже вытереть мокрые глаза, Ирина сидела со связанными руками на диване в кабинете мужа на втором этаже, а мальчишка рылся в сейфе, вделанном в стену. Он вскрыл потайное отделение, где были сложены коробки с драгоценностями. Коробок было десятка два с хвостиком. Он раскрывал их, рассматривал и удовлетворенно складывал в рюкзак.
      – Ну вот, тетенька, а вы вредничали, всего делов-то...
      – Гаденыш! И как тебя земля носит... Кто таких рожает... У тебя мать-то есть!? – глаза Ирины сверкали ненавистью.
      – Есть, тетенька, все у меня есть, я не кибер какой-нибудь, – миролюбиво отвечал мальчишка. – Зря вы так злитесь... Ну что вам эти цацки? Муж у вас богатый, еще купит, а нам они ох как помогут... Я когда по переговорному заливал, не все ведь врал... Во всяком случае, деньги, что выручу, я не прогуляю, это уж точно. Вы, конечно, не поверите, но я ведь не пью, не курю, не колюсь. Я, как вы уже имели возможность убедиться, вообще спортсмен, только маленький, легковес.
      – Догадалась! Наверное, с мужиками нормальными не можешь сладить, потому на женщин и нападаешь.
      – Ну куда уж мне, ребенку, с мужиками, а вот с вами одно удовольствие.
      – Да брось ты мальчика из себя изображать! Не такой уж ты и ребенок... Бог, наверное, наказал, росту не дал.
      – Эт, тетенька, вы верно заметили, я действительно несколько старше, чем кажусь.
      – Какая я тебе, тетенька! Сколько же тебе лет?!
      – Не кричите, пожалуйста, – поморщился налетчик, укладывая в рюкзак последние коробки. – Сколько бы ни есть, для меня вы – тетенька. Ведь вам, наверное, что-то под тридцать! Ну вот...
      Витя перебрал все драгоценности. Там были перстни, кольца, серьги, цепочки, запонки, крестики... Но ни того колье, ни тех серег не было. Он вновь принялся обшаривать сейф.
      – Сволочи, сами работать не хотите, вот и грабите тех, кто умеет... Рано или поздно в тюрьме сгниешь! – пророчила тем временем Ирина, шевеля за спиной занемевшими руками.
      – Делиться надо, тетенька, – спокойно увещевал Витя. – Вот вы поесть мне вынесли, а я ведь и каждый день не отказался бы от того, что вы кушаете, – он перекладывал с места на место находящиеся в сейфе документы, пытался по титульным листам определить их назначение и ценность.
      – Как с такими делиться!.. Я ведь пожалела, добро сделать хотела, а ты меня!..
      – Что я вас? Вы, тетенька, мне еще спасибо сказать должны, да-да... В следующий раз вы вот так уже не откроете дверь. А если бы на моем месте цыган или еще хуже, черный оказался? Представляете, чтобы они с вами сделали?
      – А ты чем лучше? Такой же бандит!
      – Да вы что, в самом деле, не понимаете? Я же с вами... Я только попугал, а то, что вы в таком, извините, неглиже, я же не знал. Я вам что сделал-то? У вас ни синяков, ни шишек, зубки вон все целы... Ну а если чего и позволил, так это, чтобы лишней боли вам не делать. Я даже ни одного матерного слова не сказал. А вы – бандит... Если бы настоящие отморозки к вам зашли... Знаете, как они любят издеваться над женщинами, особенно нерусские? – чуть ли не возмущался Витя.
      – А ты что, не издевался? Вспомни, что делал? – презрительно сузила глаза Ирина.
      – Ну, не знаю... – смутился Витя. – Если что... Прошу прощения, действительно, руки как-то сами, уж очень вы... – покраснев, он отвернулся от сейфа и бросил в рюкзак бумаги. – Ну вот и все... Я ухожу, извините за беспокойство. – Ирина демонстративно стала смотреть в сторону. – И вот еще что... Чтобы я успел уйти... еще раз извините, но я должен вас связать получше... Я вас полотенцами, чтобы не больно... Ножки, пожалуйста.
      – Я и так не развяжусь!
      – ...Вот, теперь не развяжитесь... Вернее, развяжитесь, но нескоро... Я уже далеко буду... И ротик, пожалуйста, а то вы кричать начнете. Вот так... Не задохнетесь?...
 
      Ирина развязалась минут через пятнадцать... Первым ее порывом было кинуться к телефону, но что-то удержало. Потом она вообще решила звонить не в милицию, а Олегу. Но и Олегу она позвонила не сразу, а сначала пошла в ванну, разделась и стала разглядывать себя в большое, вделанное в стену овальное зеркало... Врал этот гаденыш, или действительно она так смотрится, что руки сами... И насчет возраста – неужели ей можно дать меньше тридцати?... Ирина поворачивалась перед зеркалом задом, боком, представила себя в той, не очень выгодной позе, когда он увидел ее обнаженной ниже пояса. «Чуток жирновата, но не расползлась» – подумала Ирина и довольная улыбка против воли тронула ее губы. Тут же устыдившись своих мыслей, она накинула халат.
      Прошло более получаса, а Ирина все не звонила. Она обошла дом, поправила стулья в гостинной, поднялась в спальню... Постель так и была не убрана с тех пор, как ее разбудил звонок. Здесь она, наконец, оделась полностью и стала звонить.
      В офисе трубку поднял Андрей, ее младший брат, коммерческий директор фирмы, которую возглавлял Олег.
      – Андрей, срочно свяжись с Олегом, пусть все бросает и немедленно едет домой!
      – А что у тебя стряслось? Он же за тридцать километров! – невольно отозвался Андрей.
      – Хоть за сто... Пусть немедленно возвращается... нас ограбили! – Ирина бросила трубку.
      Брат тут же перезвонил, попытался узнать подробности, но Ирина ему почти ничего не сказала, по-прежнему требуя немедленного приезда мужа.
 
      А Витя, сделав петлю по буржуй-городку, тихонько юркнул в лаз под забором коттеджа, где его с нетерпением ждал двоюродный брат...
      – Ну что, Витек, как... порядок? Я тут весь извелся.
      – Дело мастера боится, – Витя передал брату вещмешок.
      – Ну-ка, ну-ка! – Николай подсел к столу, освещенному настольной лампой, стал вытаскивать коробки с драгоценностями... По мере осмотра добычи его лицо мрачнело. – Здесь нет того колье... и серег тоже... Нет, это другие.
      – Что было, то и взял. Больше ничего не было, я все обыскал, – Витя лежал на кушетке и отходил от пережитых волнений.
      – Боюсь, за это мы много не выручим.
      – Это почему? – вскинулся Витя на своем ложе.
      – Не то это, понимаешь, совсем не то. Здесь ерунда, дешевка... перстеньки с небольшими бриллиантиками, изумруд, александрит, кольца, цепки... все отечественного производства. За все чохом две-три штуки баксов дадут, не больше. На фото том, колье и серьги заграничной работы, он их ей из Бельгии привез... Здесь его нет... Черт!
      – Ну, не знаю... Больше в сейфе ничего не было, а еще искать времени уже не было... Постой, там я еще бумаги на всякий случай прихватил. Посмотри, они тоже в рюкзаке.
      Николай наклонился к рюкзаку, вытащил пачку отпечатанных на принтере листов, повертел их в руках, отложил в сторону и озабоченно сказал:
      – Давай-ка, Вить, на чердак слазь, посмотри, как там твоя жертва ограбления, высвободилась уже, поди... Что делает, вызвала ментов или нет? Это очень важно.
      – Мне кажется, что в ментовку она не будет звонить... Мужику своему позвонит, а ментам нет, – предположил Витя.
      – Ну-ну... Хорошо, если так. Ты там не очень ее помял?
      – Да нет, все путем... Сначала, правда, брыкалась. Крупная баба, но мягкая, приятно с ней было в паре работать. «Бедро» ей сделал, успокоилась.
      – «Бедро»?! Ты ее что, на пол там бросал? – обеспокоенно спросил Николай.
      – Какой пол... У них там такое покрытие, получше нашего борцовского ковра, почти перина, да еще снизу подогрев. Я ее аккуратненько положил, совсем не ушиблась.
      – Ладно, слазь на чердак, убедись! А я пока с бумагами этими попробую разобраться...

      Олег с Андреем, субтильным очкариком, приехали часа через полтора.
      – Что?! Кто?! – высокий, сажень в плечах, Олег кинулся к Ирине. – Ты цела?
      – Да, Олежек, со мной все в порядке, – поспешила успокоить мужа Ирина. – Он взял наши драгоценности из сейфа.
      Олег кинулся в кабинет, убедился...
      – И это все, больше ничего?!
      – Все! – следовавшая за мужем Ирина пожала плечами. – Веришь, это был мальчишка, лет четьфнадцати, он просто не мог больше вынести. – Ирина почему-то не захотела ставить мужа в известность, что налетчик был несколько старше тех лет, на которые смотрелся.
      – Как мальчишка? Как он вообще в дом-то попал?
      – Я ему сама дверь открыла... Понимаешь, он по переговорному милостыню попросил, хлеба для матери, сестренки... Посмотрела, вроде, жалкий такой мальчишечка... Ну и вынесла.
      – Погоди! – вмешался Андрей. Он уже обошел дом и никаких внешних следов грабежа не обнаружил. – Он и то колье с серьгами за сорок пять тысяч взял?
      – Да нет! – отмахнулась Ирина. – Если бы то, я бы сейчас с инфарктом лежала... Оно не здесь, а в городской квартире, под сигнализацией. Здесь другие, перстни, кулоны, что Олег мне на дни рождения, восьмое марта, годовщины свадьбы дарил, кольца наши обручальные.
      – И все? – чуть ли ни разочарованно протянул Андрей. – Да, забыла совсем... Там еще в сейфе какие-то бумаги лежали. Он и их забрал.
      – Какие бумаги? – сразу насторожился Андрей.
      – Да это я их туда положил. Там договора, что ты мне вчера дал, почитать на досуге хотел, да черт с ними! – отмахнулся Олег. – Ира, давай все по порядку... Как он вошел, что за мальчишка? Он что, вооружен был, угрожал тебе, ударил? Ты в милицию звонила?
      Пока Ирина, сбивчиво стала описывать первые этапы ограбления, Андрей о чем-то напряженно думал, затем тревожно перебил ее, обратившись к Олегу:
      – Слушай, а ты те листы с расчетом «черной» зарплаты случайно тоже в сейф не положил?
      – Какие листы? – повернулся к нему Олег. – Ну, там я тебе прикинул кому сколько «чернухи» причитается за прошлый месяц, чтобы ты ознакомился и подкорректировал. – Не помню, никаких листов я не смотрел.
      – Ну, я же тебе их вместе с договорами дал!
      – Значит, я их вместе с ними положил, сейчас в сейфе никаких бумаг нет. Да ерунда все это! – раздраженно, словно от назойливой мухи отмахнулся Олег.
      Андрей буквально на глазах стал бледнеть. Сняв очки, он тупым, ошарашенным выражением уставился в пол перед собой:
      – Все! Это конец. Фирме каюк, а мне срок.
      – Какой срок, чего ты там мелишь? – недовольно поморщился Олег. – Ты что за договора эти переживаешь, что ли? Мы же поставщики. Это покупателям свои экземпляры беречь надо, а нам и ксерокопий достаточно.
      – Да при чем здесь договора... Я о тех листках. Если они попадут в налоговую – все, кранты! Там же фактически вся зарплата, что мы ежемесячно от налогообложения скрываем, – упавшим голосом сказал Андрей.
      – Да кто твои каракули в налоговую понесет?! Те листки разве можно документом считать? На них, что печать фирмы есть?
      – Печати нет... Но они моим почерком написаны, понимаешь, моим! Там фамилии наших рабочих и причитающиеся к выдаче суммы. Если их прижмут... Они нас с потрохами продадут и все – загремим под фанфары.
      – Да брось ты, опять паникуешь! Тут твою сестру какой-то пацан залетный душил, руки ей выворачивал, а ты о каких-то листках печешься... Слушай, Ириш, пойдем в кабинет. Ты там мне все поподробнее расскажешь, а то здесь твой брат достанет нас со своими фантазиями...
      – Я все же не пойму, Ир... Ты говоришь, невысокий, худенький. Как же он справился с тобой, не угрожая ни ножом, ничем?
      – Не знаю... Приемы, наверное, знал. Он же сразу руку мне заломил и за шею схватил. Я просто сделать ничего не могла.
      – Он тебе больно делал?! – глаза Олега наливались бешенством.
      – Да... Но недолго... Я ведь почти сразу показала, где сейф и ключ отдала.
      – А больше... Ну, руку заломил, за шею... Больше он ничего тебе не делал? – Олег смотрел пристально, в его голосе сквозило неверие.
      – Ты что, не веришь мне? – негодующе повысила голос Ирина. – Тогда осмотри меня! – она нервно вскочила с кресла и с вызовом скинула халат, под которым были только трусы и бюстгальтер.
      – Ну зачем? – возразил Олег, но сам при этом внимательно скользил взглядом по телу жены. – А это что? – Он указывал на свежую темно-синюю отметину на полном предплечье Ирины.
      – Ну, я же говорила... Он же руки мне заламывал, – мгновенно нашлась Ирина.
      – Ах гад! Я бы ему все руки и ноги переломал! – бесновался Олег, продолжая скурпулезный осмотр. Но больше он ничего не узрел, не нашел.
      Ирина мысленно поздравила себя с тем, что не сказала мужу всей правды... Если он от одного синяка на не очень интимном месте пришел в такое бешенство, что бы с ним сделалось, если бы она поведала ему подробности «вольной борьбы» на полу гостинной.
 
      – Милицию, говоришь, так и не вызывали? – с воодушевлением встретил сообщение слезшего с чердака брата Николай. – Значит, шума поднимать не хотят. А вот насчет бумаг... Ты знаешь, Витек, можно попробовать. Тут два договора на поставку леса, один в Ростов, второй в Баку. Если эти бумаги важные, можно их им же и загнать. Как мыслишь?
      – Давай попробуем! – согласился Витя, согреваясь после чердака горячим кофе из термоса.
      – Мне сейчас мысля в голову стукнула, – Николай хлопнул себя ладонью по лбу. – Если мы вместе с бумагами и эти цацки хозяевам загоним, так сказать в нагрузку? Мы им условие: вместе с бумагами и драгоценности выкупайте, и никак иначе, а?... Если он бабу свою так любит, наверняка и камушки захочет ей вернуть. Я тебе говорил, он ревнив до сумасшествия... Представляю, что бы он с тобой сейчас сделал. Он ведь мастер спорта по боксу.
      – Я тоже почти мастер, – отозвался со своего ложа Витя.
      – Ты что, ты борец, к тому же – «муха». А он в полутяжке выступал, бывший чемпион области... Представляешь, какой удар?
      – Представляю! – Витя поежился.
      – Ладно, не будем о грустном, – Николай усмехнулся. – Интересно, сколько все это гамузом может стоить, какую сумму запросить, – он словно взвесил на одной руке драгоценности, потом на другой договора... На столе остались листы писчей бумаги, испещренные фамилиями и цифрами, видимо черновой список выдачи зарплаты. Из него следовало, что «пашущие» на Климова работяги и служащие имеют от трех до шести тысяч рублей в месяц, – по провинциальным меркам очень приличная зарплата.

      Дениса, сына Климова, шофер Олега привез в два часа. Мальчик с удивлением обнаружил, что папа и мама закрылись в кабинете и разговаривают на повышенных тонах, а дядя сидит в гостинной и, ни на что не реагируя, смотрит на огонь в камине. Денис, не решившись беспокоить родителей, подсел к дяде.