Прорыв Пламени Ада приводит в этот мир служителей Его Духа, наследников Его Силы. Подобно искрам прорываются они из недр Преисподней сквозь прожженную материю бытия. И каждая искра несет в себе часть Первозданного Пламени, являясь Им в полной мере. И в каждой из них наследие Духа Древних, ждущее пробуждения.
      Но ожидание сие не есть пассивный процесс, ибо он не знает застывших форм. Его огонь подобен яду жал смерти, но смерти человеческой. Его необходимость — необходимость очищения.
      Так первая ступень на Пути познания знаменуется гибелью.
      Так умирает божественное, заключенное во плоть, креативное и созидающее, скованное химическими процессами жизни. Душа человеческая.
      Неравна битва духа, что изначален и всесилен, и материи, что вторична, но не предрешена победа и не очевидно поражение.
      Ибо по воле искры — возжечь пожар вселенский, но и по воле ее — истлеть бесплодно.
      Что выдержит эта воля, что отринет?
      Что станет пределом ее, что — ее беспредельностью?
      Таково препятствие для слабых, что непреодолимо, таков путь для сильных, что открыт вечно…
      Ступившие во Тьму уничтожат границы самоё себя. Все, что от Тьмы, станет их воплощением, и через все Темное они воплотятся.
      Их проклятия зазвучат мириадами голосов,
      их злодеяния дадут силу злодеяниям миллионов.
      И тени их сольются воедино в Тень Великой Ночи мира, порождающей кошмары человеческие — неявные силуэты их сущностей.
      Через сердце свое проникнут они в Преисподнюю, воплощая Ее в себе, как и воплощая себя в Ней.
      В безвременьи обретут себя извечные, в слиянии с Хаосом постигнут свою природу.
      И постижение сие подобно воспоминанию, воспоминанию будущего, равно как и прошлого. Постижение, приравненное к движению, и движение соответствующее развитию, когда каждый шаг в бесконечность равен тысяче, и каждая тысяча равна бесконечности.
      Развитие есть реализация всех граней потенциала темного духа, реализация тем более полная, чем более сильно самосознание.
      Темное сердце, стучащее в такт с Сердцем Ада, не ищет подсказок извне, ибо знание открыто ему — бесценным даром Тьмы, Ее проклятием.
      Откровения Темного Пути есть лишь ориентиры, условные и уникальные вехи познания, указующие необходимость свершений — суровых подвигов во Имя Ада. Ибо ни одно слово не будет произнесено дважды, сказанное же станет деянием.
      И нет малых деяний среди тех, что свершаются на рубеже всех возможностей, но нет и великих среди тех, что свершаются вполсилы.
      Как прохождение одной ступени означает лишь наличие следующей, так и желание большего — удел темных — означает развитие. Неспокойность темного духа — есть основа самосовершенствования, которой безраздельно владеют лишь порождения Тьмы, универсальное оружие против мертворожденных статичностью. Неспокойность, что есть динамика, познание однонаправленное с Волей Ада.
      И видение Единого — основа познания, ибо грани слишком многочисленны, чтобы подобно мозаике явить Целое.
      Создающий догмы открытых истин обречен на метание духа — тупиком обернется ему любое препятствие, и непосильной ношей будет груз новых откровений. Подобно змее, сбрасывающей кожу, возрождающей себя в каждый цикл жизни, темные обновляются, перерождаясь на Пути многократно, оставляя звучать лишь эхо старых побед и неудач.
      Новые свершения требуют новых сил обновленного духа, словно родники они утоляют жажду, но, утоляя, возжигают все большую.
      Единый источник питает родники чистого знания, стремящихся к нему ждут испытания духа и разума, барьеры явленные и мнимые. Последние заставят рассеивать силы, замещая Единую Цель на бесцельность сиюмгновенности, явленные же барьеры влекут за собой преодоление — драгоценными крупицами опыта формируют цитадель нерушимости духа.
      Способный преодолеть многое будет испытан ad valorem, способный преодолеть все пройдет через многое.
      Глубина испытаний определяется глубиной стремлений и принятых обязательств.
      Необходимость Ада формирует внутреннюю необходимость духа согласно ответственности. И осознание этой ответственности превалирует над субъективным желанием действия, в обратном случае создавая иллюзию прогресса, по сути же являющегося блужданием в лабиринте собственных амбиций.
      Выверенными и точными должны быть удары воина всех Дьяволов, но не следует замещать выверенность неуверенностью, извращая понятие целесообразности.
      Равновесие между субъективным стремлением и объективной необходимостью — суть основа деяния. Единственно верного деяния во Благо Ада.
      Ибо согласно закону Войны духовной действие приравнено к противодействию, но не сравнимы разрушения, ими произведенные. Контрудар отразит ненависть иного качества, способную равно как погубить слабого, так и огранить монолит духа непреоборимого. Посему незыблемый, утвердивший неуязвимый оплот своей сущности, наносит и отражает удары врага в полной мере, расширяя границы завоеваний, поглощая свет мраком теней.
      И битва обители внутренней переходит на все уровни извне, бесчисленность которых ограничивается лишь возможностями.
      Состояние Войны, закаляющее темный дух, ощущается тем острее, чем более велико развитие, ибо так множатся точки преломления Сил, ибо так постоянно нарастает противостояние. И на границах противоборствования, проигравших и победивших ждет пропасть преодоления. Избегающий ее избежит ударов, тем самым, укрепляя слабости свои, погружая себя в омут бессилия. Шагнувший же через и сквозь исконно свое и чуждое завоеванное создает покров защиты обороняющей, тот, что есть щит, равно как и меч.
      Но обладание оружием не означает победы, только лишь знанию под силу направить удар, а способности чувствовать врага — даже надевшего любые маски, пришедшего под любыми личинами — под силу сделать этот удар всеобъемлюще гибельным. Действие, достигнувшее всех планов проявления противника, совершенно, единовременное оно длится ad infinitum, направляя и сосредотачивая концентры ненависти.
      Совершенство деяний требует абсолютной максимизации вложения сил, посему цель удара всегда едина, и сражение возможно единственно с тем, кто его достоин. Обагряющий же меч своей силы в крови недостойных — тем оскверняет оружие свое, обесценивая неоценимое.
      Но cuique suum, и уподобившийся нечистоплотному достигнет желаемого, теряя много более, теряя сам шанс исправить ошибку.
      Ибо Тьма не терпит грязи человеческой; стремящийся к Ней во имя самого себя познает всю полноту Ее презрения. Развитием его станет потворствование своим слабостям и возвеличивание своего несовершенства. Проклятый и ограниченный самим собой имеет участь жалкую,
      ибо путь его — тление и разложение духа,
      апогей его — уподобление червям, живущим инстинктами.
      И каждое кичливое кривляние пустых духом — есть лишь вычурная интерпретация лжи, исступленный бред умирающего естества.
      Абсурдность существования грязи оправдывает процесс отделения зерен от плевел — преодоление искушения человеческим суждено всякому идущему против света. Человеческое здесь есть конгломерат свойств и мироощущений, заложенный семенем божественного в душу творения его.
      Все невытравленное, неприемлемое и чуждое духу, постигающему бесконечность, является целью ударов врага, господствующего лишь в им же порожденном.
      Действиям, перекрывающим доступ 7 к сущности темной, следует соответствовать той степени, которая едина с поставленной целью. Ибо тот может обладать всем, кто не преступит границы, после которой всё будет обладать им. И аскетизм чрезмерный означает наличие тех же слабостей, что свойственны живущему ради удовольствий плоти.
      Неспособное сосуществовать вкупе с темной природой отторгается за рамки сущности, избывая себя под действием воли.
      Изменения глубинные, явные и незримые, не являются самоцелью направления воли — исход деяний и необходимость объективная провоцируют метаморфизм.
      Не следует замыкаться на процессе подобных изменений, как не следует и пытаться объяснить его логикой мира материи. Происходящее вне координат реальности материальной подлежит восприятию духом, и им же осознается.
      Мудрый не навесит ярлыков на невыразимое, оберегая беспредельность Истины, постигая Ее неизмеримость. В то время как неспособный на понимание либо профанирующий, увидит лишь то, что допустит призма его эго, изъяв одну грань проявления, тем искажая целостность.
      Любая из степеней крайности, граничащая с фанатизмом, не делает чести идущему. Так честолюбивый переоценит следствия деяний своих, отчаявшийся — недооценит их значения.
      И судьба первого — сети Diabolus Glutinosus, ибо знание Во Имя растворит во множении фальшивых медалей.
      Второй же предаст оружие силы своей, неотвратимо теряя основы духа в добровольной уничиженности.
      Но единственно тот будет прав, кто сможет выйти за границы всех границ;
      единственно тот, кто воплотит владычество духа демонического;
      единственно тот, кто останется верен во всём зову Тьмы сердца своего.
      Служитель Сатаны, истинный воин Ада,
      Он приведет за собой Гибель, сущую в звуке голоса Его, ставшую тенью Его. Через портал духа Его ворвется в этот мир чума, ибо прикасаясь к материи Он сообщит ей обратное движение — от создания к рассозданию, ибо прикасаясь к душам Он возожжет в них Пламя Преисподней,
      Пламя, которому обязан своим рождением.

      Я апеллирую к чистоте нравов в надежде оправдать деяния человеков.
      Я взываю к чуждым помыслам в надежде найти в них зерно достойное.
      Я стремлюсь избежать встречи с ликом позорным и немощным от своей неполноценности, ликом, отвратным от яда поглотившего скрытое.
      Там, где тени правят бал и забыт кодекс чести, царствует ничтожество гула бесноватых шутов, гнилость нравов, разврат пьяных. Течение выносит их на берег жизни, давая бродить и посрамлять воздух запахом поганым. И смрад перестал быть таковым, ибо многие живущие утратили способность различать чистоту от грязи, превратив источники в болота и отравив чистое деяниями ужасными.
      Я надеюсь, что Ты поймешь важность принципов в собственных деяниях, познаешь могущество чести и морали. Лицемеры рассуждают о двойственности ее и обоснованности претензий на истину каждого, кто научился шевелить языком. Они выплевывают из бездны прокаженных умов учения о прахе и верности законов своих, законов рабских. Их головы раздвоились от бесконечных заявок на трон Сил и в соперничестве за крохи жизни, пожираемые с жадностью великой. И поныне орут эти ублюдки в два рта, дабы небо услышала презренный вой безумных уродцев, даровав шанс не быть убиенному собственными отпрысками.
      Никто не отменял принципы достоинства и ничто не может заменить то, что дает право называться человеком. Пусть тебя не пугают обязательство пред принятыми принципами и правилами. В них — Ты сам и они делают тебя подобным скале, разбивая чуждое и не давая растлить тебя. Мораль едина для достойных, ибо это делает их таковыми. Честь едина для сильных духом, ибо дух обретает власть в принципах.
      Аморальность и безнравственность путь шаткий, путь шакалов жизни, путь шудр вялых и бесхребетных. Поступки, совершаемые во имя любой идеи и несущие язву внутри — обречены на срам и провал. Бесчестный и беспринципный человек вызывает единое отвращение у Тех, чей лик обрушивает смерть на толпы человеческой саранчи. Участь мириадов трупов шевелящихся и развратных — в том, чтобы стать материалом для дорог Великих.
      Никогда безволие не вызывало уважение. Только страх способен собрать воедино тучи мздоимцев, где сонм мелких духом, дрожащих не за основу свою, но за блага свои, покупает совесть свою у себя и продает тем, кто даст больше за жалкие души любимцев Главного Лицемера. Нет ни морали, ни чести у них. Нищие и жалкие, способные только на жалость угрюмых стражей, поржавевших от бесконечного смрада возни их. Страх смерти вечно объединяет таких.
      Поносящих всех и вся — выдают манеры гадкие и уровень малый. Громящих и жгущих все и вся — выдают амбиции и слепота нравов. Хранящих достоинство и честь ничто не выдает, ибо их след вовне оправдан только разумом.
      Я надеюсь на Твое понимание и желание отойти от пути ложного и пути убогих позеров, манекенов и чудовищ.
      Я хочу отстаивать редкое и сокровенное в человеке, то, что делает его великим.
      Я верю в могущество и благодать достойных принципов, рождающих мораль и берегущих честь…

      Священный путь погибели в волчью пасть Бездны.… В разуме отверженного богами человека змеится тропа, бьющаяся о разломы тесной слепоты, неистовствующая во мраке рассудка, содрогающаяся всей своей черной, клубящейся плотью в распахнутой пульсирующей массе жадного, заглатывающего естества. Стиснутые в багряных кольцах мертвой хватки, темные откровения, как воспаленные грозы, дарят нечеловеческое страдание и передают сокровенное чувство внутреннего, непрекращающегося горения проклятой человеческой душе, извивающейся в сердце пламени, чадящей вослед уходящему без возврата…
      Дьяволы черными ветвями древа Хаоса простерлись над ненасытной пастью, сгустились драконьей тьмой древней Ночи в тленных небесах, встали гигантскими тенями, как стражи и бессменные путники этих троп. Их обугленные дороги, проложенные прежде времен, сжатые в клубок Хаоса, вплетаются вглубь человеческого сердца, соединенные артериями с бренным существом. Они струятся токами изначальной крови по лезвию Зла, взрезающему покровы вселенского чрева, и взывают сквозь рев ураганов и крики гарпий к освобождению подобных Им, непокоренных духом, и поднимают нарождающихся чудовищ из плена материи умерщвляемой души.
      Они движутся за гранью мира изможденных форм, набрасывая на святость траур, скрежеща когтями по изрезанной поверхности земли, ледяным дыханием растворяя щит Вселенной, пропуская нить времен сквозь холодные пальцы канувших в Бездне галактик. Они сопутствуют пути человека к его вечному проклятию и тревожат его раны, разделяя с ним все его черные терзания, и наслаждаются скорбью его умирающей души.… Навеки разлучая с упокоением, они гладят против шерсти злое, сильное дитя, завораживая его душу хладным величием посмертных сфер, замораживая его взгляд гранями диамантов своих, несущих прозрение, глаз.
      Они движутся за чертой, врываясь извне в людскую явь, прерывая кошмарами долгий сон созерцающего в себе иллюзии, скованного судьбой человека, оставленного умирать от истощения, пожирать самого себя, слепнуть и глохнуть в пределах плотского разума. Их продвижение вглубь, до самых основ, совершает взрыв и заставляет принять превыше всех грехов грех тягчайшего, титанического отрицания, как растворение всех божественных законов в пропасти тотального небытия и чернейшего сатанизма. Поглощающие пространства и пьющие страх потерянной и растерзанной жертвенной души, в отчаянии взывающей к Ним сквозь нескончаемую протяженность Бездны, Они протянули струну, которой рассечено отчаяние, и низвергают в бездонную пустоту пожранной души все огненные страсти безжалостного к себе человека. Восставшие из небытия… переламывающие хребет божественности… вызывающие болезненные видения Смерти… Они достойны тех, кто Их возлюбил.
      Они распутывают узлы памяти в человеческом естестве. Они приходят, презирая слабых, уничтожая инертных духом, запирая в костях тех, кто склоняет интеллектом мертвые, дозволенные законы. Их явленное в человеческих умах присутствие достойно катастрофы человеческого рода, что хранит в своих сердцах отзвуки Их незатихающей, исполинской ненависти к творцу всего этого. Существующие слишком долго, чтобы испытывать к кому-либо милосердие, прерывающие жизнь, чтобы обратить вовне время, Они воскрешают имена и лица, которым не было суждено существовать вновь на этой проклятой земле…
      Их волей мертва и преломлена проклятая фатальность обезличенного создания, Их волей олицетворено и начертано духовное существо Ада мертвыми душами голодного демонизма на сырой поверхности звериной стихии. Ими сокрыты в насыщенных темных тонах множащиеся образы настойчивых хаотических структур враждебного существования, рвущихся вперед, порождающих чудовищные формы хищнической агрессии, чтобы никого не ввести в соблазн своим чужеродным нутром в преддверии неизбежного перерождения. Бесчеловечностью отображений ирреальной природы Зла, что бродит Их мудростью среди людей и кормится от Их глубинной сути, Они пестуют в темные времена прекраснейших жриц своей крови и предлагают достичь невозможного ценою любых жертв, но не Их милостью множатся на земле растлевающий порок и царственная глупость, не Их желанием вырождается знание об адских нравах в нищенское суеверие церковных шлюх. Они — иные в ином мире богоподобных подражаний, и, дьявольскими путями пронзая чужие сферы, как звезды, падшие с небес, Они приходят чужими богами, когда воссоздают грандиозные картины рассозданного миропорядка, превосходящие все представления устрашенного демонической одержимостью людского рассудка…. Не сотворенные человеком, сами не пребывающие творцами человека, Они остаются вне человеческого понимания…
      Они — чужие, хтонические боги, и нет никого страшнее Их.… Все отношения с Ними — преступление против своего народа, того из которого взошел человек, злодеяние против самой человеческой расы, против того зыбкого мира, где воспрянула мятежная человеческая ветвь… против самого человека. Под вечным проклятием, под карой выжигания земным и небесным пламенем, поднимается вновь из пепла знание о Них в створах бытия, в умах и душах человечества, страшащегося тех, кому дано остановить и перебороть тот извечный, врожденный, инстинктивный ужас всего живого и безжизненного перед Ними, перед зрелой бесчеловечностью тех, кто обрывками обожженной кожи мог свидетельствовать свою достойность перед Темным Повелителем.
      Чужие, недобрые глаза смотрят на человеческий мир… Глаза в лицевых впадинах Горгонейона, угли в глазницах темных идолов, пламенеющие страстью, суровой и всегда необходимой, глаза кровожадных чудовищ, наделенных звериными чертами, должных охранить от низменного земли то нечеловеческое естество первородного, необузданного могущества, и отпугнуть от него праздных разумом, инертных духом, движимых ничтожными помыслами. Чуждый для человечества, чуждый для света источник мудрости и святотатства зияет в этих глазах, глазах Дьяволов, полных темного гнева и отвращения к человеческой природе того, кто предстает перед ними, но кто способен, превозмогая боль, принять грех этих глаз, способен не опустить свой взгляд перед ужасающим, черным, непостижимым существом Бездны, и твердо платит цену такого соглашения — человеческое в нем должно умереть.
      Они безжалостны в своих отношениях с человеком, и человеку дано знать о том, что никому не проследить Их пути в необъятном безмолвии Бездны, никому не подняться до Их сфер в позорной животной бренности, никому не освободится от врожденной слепоты до тех пор, пока божественная тварь скрывается за человеком. Можно лишь видеть скольжение чешуйчатых пластин в сквозных ранах, в следах Их хищных плавников, разрезающих твердь земли там, где Они проявляются на грани ужасающего реалистичного воплощения. И лишь ощутив Их близкое дыхание беспокойными токами запертой крови, можно зреть в омутах Их глаз тревожную, смятенную глубину своего человеческого несовершенства, но Их желания нельзя угадать, как невозможно ни помнить, ни охватить то искусство Их изощренного интеллекта, что проявляет себя в рельефе мозга изначальным изъяном, отбрасывая тени по углам людского разума, перед которыми пасуют каждый раз все изгибы человеческой логики.
      Их вопиющая чудовищность — лишь искажение в видениях Вселенной, иной исход в восприятии того, что вне границ человеческого мира ведет к тотальному изменению внутренней, тварной природы человека, выходящего из пределов дозволенного познания. Тайная спираль, уводящая из сна, скрытая в противоестественном начале, сводит в Их реальность, все облики которой слишком чужеродны для земного существования, слишком сложны и мучительны, чтобы избрать для себя обыкновенный человеческий разум. Поражая воображение гротескными кошмарами, обрекая слабых на безумие, сильных на мудрость, побуждая темный дух к осознанию себя властителем, избравшим своим средоточием умерщвляемую человеческую плоть, Они призывают к действию изнутри, к штурму барьеров снаружи, побуждая следовать вперед темными, властными мыслями вопреки человеческому эгоцентризму. Их желания заставляют скользить в глубинах непознаваемого, высшего инстинкта, и взрывать бренный потенциал запертого в судьбе человека, уводя за собой его высвобожденное дьявольское начало, темный разум духовного существа, оставляя слепой, бренный рассудок блуждать больной тенью в непостижимом мире, цепляясь за обломки прежних, изношенных форм.
      Разрушением внешних и внутренних канонов, Дьяволы приводят к близости с собой тех, кому не кажется уродством красота Их жутких, вечно изменчивых обликов, кому не чуждо обретение себя среди Них, в окружении Их дикой, неистовой природы, и в ком достойна возрождения та изысканная, неповторимая часть, исходящая мощью в безраздельность Тьмы. Лишь немногие — те, кто уже мертвы для этого мира, и живы для Них, — пожирают плоть, что разверзается под их ногами, но лишь избранные из них способны осознавать, куда устремятся они потом, когда ощутят горящее небо под ногами. Те, добровольно избравшие своей опорой Зло, способные в своем бесчеловечном пробуждении от человеческого сна выброситься за грань божественности и воплотить чуждую необузданность в неистовое насилие над собственной, человеческой природой в угоду своему сокровенному Дьяволу, осознают в себе могущественную силу дерзко сбросить ненавистные путы божественной власти и быть принятыми с достоинством, как равные во Зле.
      В ком воплощается мощь Дьяволов в безудержную силу титанического упорства человека в сопротивлении своему тварному существу, кто с проклятой настойчивостью штурмует высоты себя, как человека, — тому достаточно сил сокрушить себя как творение, и подняться в воплощении величественной мечты, в бунте непреклонной гордости мятежного существа, — во всем проявляя необузданный, рассеченный пламенем, дышащий темным торжеством дьявольский лик каждого из них, дух подлинного Дьявола.
      Древними богами Зла пребывают Дьяволы Тьмы превыше всех богов пантеона мира в непрерывно возрастающем превосходстве над самими собой, как бесконечность, способная множить в себе пространства и разрывать тенета, что опутывают нечеловеческое начало, всегда разрушая всякую цикличную завершенность. Не признающие и призрака лжи, отвергающие предательство, как наихудшее из человеческих зол, презирающие замкнутую на себе умиротворенную святость, как худшую из проявленных основ божественной власти, Они никогда не примут унижения от тех, кого приводят к соглашению с Сатаной в борьбе против божественного мира, и не приветят тех, кто ищет в Них оправдание своей немощности. Им нужны те, кто проведут через себя все цвета высвобождающих страданий, и, кто обрушит Ад на бренные горизонты, подминая под себя ростки пагубного человеколюбия, избавляя плоть от унизительного богоподобия, вторгаясь в запретную высь в безбожном порыве дьявольского преображения.
      Они предлагают принять освобождение от оков от своей собственной руки, Они ждут тех, кто призовет Их к себе и примет Их вместо отца и матери, кто разделит с Ними плоть и кровь в зловещем пиршестве над собой, и, вопреки мутному смешению божественной и животной крови своих вен, вкусит яда от Их начал и преступит предел всех человеческих возможностей в желании далее испытывать собой на прочность пределы Вселенной. Чтобы никого не соблазнять, Они дают испытать экстаз Смерти.… Сводят в лабиринт Безумия.… Даруют удовольствие от мистической перверсии духовной опоры. Они поглощают живьем сопротивляющиеся души, и стравливают с цепи не находящие себе предела, вечные страдания. В том выражается право Дьяволов на отбор достойнейших среди достойных, в том предстает Их роковой выбор, что пал на обреченные головы тех, кто сам избрал себе Их войну ценой своих собственных душ, приняв в себя все то, что слагает тот неистовый, суровый, опаснейший опыт нахождения во Зле — быть Злом, подобно Им самим…
      Они наступают в своих последователях, в своих сыновьях, подобных Им, таких же, темных и бездонных разумом, как Они сами, таких же извечных, как Их кровь, так же пребывающих в боли, как Их нескончаемые жертвы. Они даруют своим вновь обретенным сыновьям изобилующий страданиями, жестокой мудростью и тяжелейшей ответственностью путь. Опасный, бесконечный, безжалостный. И более ничего, кроме возможности взять самому в недосягаемых высотах то, что будет принадлежать каждому из них — право на разорение и сожжение собственных небес… право, завоеванное Дьяволом…
      В реальности, утомленной безликим Злом, отравленной апофеозом немочи массовых истерий, оплавленной страхом перед бледным безумием ядерного откровения, искаженными чертами проявляясь в фатальных символах бунтующей против человека природы, Дьяволы Тьмы, названные мстительными богами последнего апокалипсиса, снимают кровавую жатву с душ всего человечества, сдавливают тенями иррационального хаоса внутренний мир человека, упрочиваясь смятением в сердцах, вздымаясь несгибаемой волей в демонической натуре, увлекая в стремлении за собой к запретному могуществу, оставаясь духом неведомого противоречия в упорядоченной системе материи, тяготея слепым фатумом над устрашенными и смиренными. Абстрактными формой и реальными мощью, Они прорываются в святая святых, пронзая насквозь искупительные жертвы Вселенной, вычерчивая в людской памяти молнии, покрытых ржавым бесславием шрамов своих поруганных, повергающих в трепет Имен, даруя свободу нисходящим долу дорогам прогресса, созидая алчное племя, и оставаясь чужими для человека богами, внешними враждебными стихиями, разверстыми вовне безднами погибельного знания, дерзновенными высотами Зла, веющими над миром пламенами Ада…
      Сатанинский инстинкт противостояния, изначальный дьявольский дух сопутствуют преступной мечте гибельного человека породниться с Ними…