– Тук-тук! Тук-тук-тук!
      Кирилл сонно перевернулся на другой бок и натянул тонкий шерстяной плед на голову. Но утренний посетитель был настойчив: от него не отделаешься бегством под одеяло – это теплое и уютное хранилище снов!
      – Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!
      Мальчик попробовал еще один, более надежный способ остаться в Царстве Сновидений, из которого нежданный гость совершенно бесцеремонно изгонял его своим навязчивым стуком. Он засунул голову под необъятную пуховую подушку, с робкой надеждой: может, этот несвоевременный визитер поймет наконец, что Кирилл сейчас занят, что ему сейчас не до него, что лучше ему зайти попозже... Да и вообще – кому это взбрело в голову прийти в такую рань? «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро...» – пожалуй, стоит призадуматься над справедливостью этой фразы!
      В ванной не шумела вода, на кухне не гремела посуда, из радио и телевизора не изливался шумный поток информации – значит, мама и отец тоже еще не проснулись. А они всегда просыпаются не позже семи часов. Но если и они еще спят, то тогда кто же открыл гостю входную дверь? Неужели Вика, эта беспробудная соня-сплюшка, первый раз в жизни проснулась раньше всех?!
      – Тук-тук-тук-тук-тук!
      От громкого стука не спасала и подушка. Нет, назойливый посетитель явно не был знаком с таким полезным и нужным человечеству чувством, как Совесть. Пора их познакомить, кем бы ни оказался этот нахал! Ну, а если это Никитка из соседнего двора, то ему сейчас придется уворачиваться от первого попавшегося под руку предмета!
      Кирилл окончательно проснулся и вытащил взъерошенную башку из-под подушки, уставившись на входную дверь. Но она, к удивлению мальчика, оказалась совсем другой – не изящной, грациозной, застекленной наполовину матовым узорчатым стеклом, а полностью деревянной, тяжеловесной, массивной, немного грубоватой... С минуту мальчик недоуменно таращился на дверь, пытаясь понять причину столь внезапного изменения ее облика.
      Оглянувшись по сторонам, он увидел не знакомые светлые стены, увешанные картинами с пейзажами, а старые выгоревшие на солнце обои, давно потерявшие свой первоначальный цвет. А возле окна вместо аквариума стоял огромный чемодан из коричневой кожи, который раньше всегда пылился на антресолях в прихожей.
      Ну, конечно же! Кирилл окончательно проснулся, его сознание прояснилось и вернуло его в действительность. Дверь тут совсем ни при чем, это он сам все на свете перепутал! Он ведь находится вовсе не в своей комнате квартиры Нефедовых, располагающейся на четвертом этаже московской многоэтажки! Вот уже месяц, как они всей семьей живут в деревеньке неподалеку от побережья Байкала, куда папу отправили в служебную командировку.
      Папа – Андрей Павлович, как уважительно называли его коллеги и сослуживцы – был экологом и работал в НИИ. В Прибайкалье его направили с целью исследовать экологическую ситуацию природной среды территории, прилегающей к чистейшему водоему планеты. Обычно Андрей Павлович ездил в командировки один, но в этот раз маме в ее больнице дали отпуск, поэтому они смогли осуществить давнишнюю всеобщую мечту – поехать с папой всем вместе!
      Рыбацкая деревенька как пункт временного пристанища подходила папе как нельзя лучше, поскольку находилась в нескольких километрах как от Байкала, так и от истоков великой сибирской реки Лены, и он смог проводить исследования с помощью своих замысловатых приборов, перемещаясь без помощи транспорта, с которым у местной экологической станции возникли непредвиденные проблемы.
      Правда, поселили их небольшое семейство не в самой деревеньке, а в полукилометре от нее, возле самого леса – в доме Ефросиньи Матвеевны, одинокой и замкнутой старушки, прозванной местными жителями за ее необщительность и отчужденность «ведьмой». Сначала Кирилл и Вика поверили в эти байки: внешность старушки в точности соответствовала описанию Бабы-Яги из детских сказок. Но потом мальчик провел самостоятельное расследование, в ходе которого пришел к противоположному мнению и убедился, что их хозяйка больше похожа на добрую сказочную волшебницу. Она и в самом деле знала язык зверей и птиц и общалась с ними, как с людьми!
      Кирилл потом укорял себя в душе: как это он, взрослый двенадцатилетний парень, мог поверить злым сплетням местной детворы? Это Вике, его маленькой сестренке, еще можно быть такой наивной в свои восемь лет, но никак не ему!
      Вспомнив недавние ощущения, мальчик пожал плечами: и как это он мог забыть и перепутать свое местонахождение?!
      Ах да, ведь ему всю ночь снился необыкновенно ясный, отчетливый и правдоподобный сон, в котором он никуда и не уезжал из города, а находился в своей комнате с друзьями и кормил аквариумных рыбок. Такие сны очень легко принять за реальность, и Кирилл в это охотно поверил. Интересно, а утренний настырный гость ему тоже приснился?
      – Тук-тук-тук-тук!!! – словно угадав его мысленный вопрос, напомнил о себе неизвестный посетитель.
      Кирилл вздохнул: похоже, не приснился – значит, придется все же выбираться из мягкой постели. Спросонья мальчик не понял, с какой стороны раздается стук, поэтому, открыв тяжелую скрипучую дверь комнаты, удивился, не застав никого на пороге. На всякий случай он вышел из комнаты и заглянул в кухню, которая располагалась через стенку, но там тоже было абсолютно пусто.
      Кирилл пожал плечами и, зевая, направился обратно в комнату. Померещилось ему, что ли? А может, в этом доме все же живут привидения, как они с Викой думали по приезде? По мнению Кирилла, привидениям только в таких уединенных, старых, полузаброшенных домах и обитать, где же еще? Мальчик вспомнил, как он всю первую ночь боролся со сном, прислушиваясь к ночным звукам этого мрачного дома и пытаясь уловить скрип половиц на чердаке, выдающий шаги привидения или протяжный зловещий вой среди прочих шумов, не отличающихся ничем особенным.
      К его глубокому сожалению, дом оказался совершенно безобидным – не только в первую, но и во все последующие ночи привидение тщательно скрывалось и не выдавало своего присутствия посторонними подозрительными звуками. Кирилл уже забыл про свою идею-фикс, окончательно смирившись с тем, что никакие призраки здесь не живут. Но этот необъяснимый стук напомнил мальчику о его прежних подозрениях. Не иначе, как злостное привидение спозаранку решило подшутить над ним!
      Стоп, опять не сходится. Кирилл замер на пороге своей комнаты в соответствии с ходом мыслительного процесса, зашедшего в тупик. Насколько он помнил, привидения не любят утренний свет, они предпочитают появляться и выкидывать свои штучки исключительно при таинственном освещении луны, в самой глубине ночи... Странное какое-то привидение!
      Кирилл вошел в комнату, притворил за собой дверь и забрался под одеяло, которое еще хранило разорванные ниточки сонного плена и остатки тепла. Напротив мирно спала маленькая сестренка. «Это она только во сне такая тихая и спокойная, – подумал Кирилл. А как только проснется, столько шороха наведет – спасайся, кто может!» Вечно она умудряется попадать в чрезвычайные ситуации, из которых выручать ее приходится, как обычно, старшему брату.
      За примерами далеко ходить не надо. Стоит только вспомнить о глубокой яме-ловушке, приготовленной браконьерами для лосей. Вика, хоть и не похожа на лосенка, все же свалилась в нее, и если бы не брат и появившаяся вовремя Ефросинья Матвеевна, сидеть бы девчонке там до прихода охотников! А потом, через несколько дней, Кириллу на день рождения подарили видеокамеру, и он с головой ушел в увлекательный процесс съемок фильма о таежном лесе и его обитателях. Так эта безобразница воспользовалась тем, что его внимание было целиком направлено на новое занятие, и потерялась в лесу!
      Эх, и досталось тогда Кириллу от родителей! Он и по сей день не мог вспоминать о моменте объяснения с матерью без содрогания в душе. Мальчик поглубже забрался под одеяло и сжался в комочек. Тогда Вика провела всю ночь в огромном дупле старого кедра, а утром ее вывел из лесу их новый друг Гришка.
      Гришка – это медвежонок. Ребята познакомились с ним в первые дни каникул, вызволив его из браконьерского капкана. Они вместе с Ефросиньей Матвеевной, которая всегда появлялась там, где обитателей леса настигала беда, вылечили ему лапку. С тех пор между ребятам и косолапым завязалась тесная дружба. Кирилл был ему глубоко признателен и бесконечно благодарен за этот поступок, и даже истратил на него целую видеокассету.
      Хотя Гришкино поведение было и без того достойно запечатления его на пленку! Их друг-медвежонок был забавным и всегда любил подурачиться. Кириллу удалось сделать много уникальных кадров...
      – Тук-тук-тук-тук-тук! Тук-тук-тук! – вывел мальчика из размышлений и воспоминаний о прошедших деньках возвратившийся посетитель.
      Вот те на! Кирилл насторожился и прислушался повнимательнее: на этот раз он не упустит таинственного гостя, который вздумал подразнить его в столь ранний час! Он как будто играл с мальчишкой в жмурки: попробуй, угадай, откуда слышится звук! Тут и глаза завязывать не нужно – посетитель был невидим, что уравнивало шансы «играющих».
      Дробный мелкий стук раздался вновь. Только теперь Кирилл понял, что он доносился вовсе не из-за двери, как он думал, а со стороны окна. Стучали, ясное дело, не по стеклу, а по деревянной оконной раме. Мальчишку удивляло одно: и не лень же этому неизвестному шутнику в такую рань торчать под окном, да еще и постукивать через определенные промежутки времени?!
      Кирилл тихонько слез с кровати и на цыпочках подкрался к окну. Цветастая занавеска была непрозрачной, и разглядеть что-либо сквозь нее было практически невозможно. Отодвигать же занавеску было делом рискованным – так можно было запросто спугнуть гостя и обречь себя на пожизненные муки нераскрытой тайны.
      На счастье Кирилла мама вчера вечером, желая детям спокойной ночи и добрых снов, задернула шторку не совсем ровно вопреки обыкновению: один из ее краев не свисал, а задержался на узком подоконничке, приоткрывая кусочек стекла и впуская в комнату узкую полоску света, а вместе с ней и маленькую возможность связи с внешним миром. Мальчик присел на корточки и заглянул в щель: за окном, как и надо было предполагать, никого не было.
      Мальчик остановился возле окна и решил подождать, когда неизвестный гость подаст очередной сигнал. Долго ему ждать не пришлось: через несколько секунд стук и впрямь повторился. На этот раз Кириллу показалось, что он доносится откуда-то сверху. Такое ощущение, что кто-то залез на крышу и оттуда постукивает о раму палкой! Мальчик аккуратно приоткрыл уголочек шторы и посмотрел наверх. Вот это гость!
      В левом углу оконной рамы сидела небольших размеров птица в торжественном черном фраке и красном беретике на голове, причем последняя деталь напрочь разрушала всякую торжественность и серьезность ее концертного одеяния.
      Так вот кто этот шутник! Кирилл замер в неудобном положении полуприседа возле окна, завороженный красотой утреннего посетителя, наблюдая за ее поведением. Птица время от времени постукивала по раме своим длинным твердым клювом. Наверно, выискивала мелких жучков, мошек и прочих насекомых, попрятавшихся в трещинах старой деревянной рамы, уже не первый десяток лет не видевшей краски.
      «Вот бы сюда видеокамеру!» – с щемящей тоской по недоступному подумал Кирилл. Последние две недели он только и делал, что снимал на видеопленку уникальные кадры из жизни дикой природы тайги. Но снять вблизи хотя бы одну птицу ему еще ни разу не удавалось: пернатые обитатели тайги в отличие от зверей были на редкость пугливыми и проворными. Завидев издали приближение человека, они тотчас взмывали ввысь, и все попытки приблизиться к месту их отдыха были безуспешными.
      А тут подвернулась такая уникальная возможность! Но Кирилл был уверен, что стоит ему броситься в зал за камерой, как оконная занавеска непременно колыхнется, и пернатого гостя только и видели! Мальчик обернулся и посмотрел на соседнюю кровать: Вика, как назло, спала без задних лап.
      – Ви-и-ик! Вика! – зашипел он, пытаясь разбудить сестренку.
      Девочка беспокойно пошевелилась и открыла глаза. Напротив ее кровати на небольшом столике стоял маленький старинный будильник, который громко и отчетливо отстукивал секунды, уделяя каждой из них немалую долю внимания. Взгляд Вики непроизвольно коснулся его циферблата, слегка пожелтевшего от времени, с которым ему приходилось иметь дело непосредственно: черные стрелки с пиками-наконечниками с торжественностью и суровостью судей отсчитывали начало седьмого часа. Увиденное заставило ее нахмуриться: неугомонный брат снова разбудил ее в несусветную рань!
      – Вика, просыпайся! – не отставал брат.
      – Чего тебе? – недовольно пробурчала сестренка.
      – Принеси мне из зала камеру! Она лежит на диване. Только побыстрее, пожалуйста!
      Вика села и свесила ноги с кровати, но вставать на них не спешила. Ей было интересно наблюдать за скрючившимся в немыслимой позе братом, пытавшимся разглядеть что-то в узкую щель слегка отодвинутой занавески.
      – Что это ты там увидел?
      – Принеси камеру, тогда скажу, – тихо ответил Кирилл, не шевелясь и не поворачивая головы.
      – А почему ты не открываешь шторку? Тебе же неудобно так смотреть!
      Кирилл поднес свободную руку к губам и прошипел:
      – Тихо! Не кричи! Птицу спугнешь!
      – Птичку?! – обрадованно всплеснула руками Вика. – Ой, я тоже хочу посмотреть!
      Кирилл с беспокойством посмотрел на вскочившую с кровати и подбегающую к окну сестренку. «Ну вот, сейчас она все испортит!» – пронеслась в голове тревожная мысль.
      Но сестренка не стала и прикасаться к занавеске. Она была сообразительной девочкой и хорошо понимала, что эта неподвижность скрючившегося возле окна брата была вызвана осторожностью и опасением спугнуть птицу.
      – Тук-тук-тук! – снова заработал клювом лесной гость.
      – Ой, это она стучит?! – восторженно прошептала девочка и на цыпочках подошла к окну. Вика просунула голову из-под локтя Кирилла.
      – Вижу, вижу! – услышал мальчик ее энергичный шепот. – Какая красивая птичка! Да еще в красной шапочке! А зачем она стучится? Может быть, она хочет, чтобы мы ее впустили?
      В этот момент занавеска колыхнулась, и осторожный гость сразу же оставил свое занятие. Он склонил свою маленькую головку в красной шапочке, искоса наблюдая за дальнейшим поведением занавески и, видимо, решив не рисковать, – мало ли кто там, за окном, прячется? – легко вспорхнул с деревянного выступа. Ребята с сожалением проследили взглядом за его полетом.
      – Эх, – вздохнул Кирилл, выпрямляясь. – Такой был удачный момент, да еще и необычный ракурс! Жаль, что не удалось снять!
      – Жаль, – согласилась сестренка, как будто она была вовсе ни при чем. – А ты знаешь, кто это был?
      – Дятел, – ответил Кирилл. – Черный дятел. Удивляюсь, как это он прилетел к человеческому жилью! Сейчас ему и в лесу всякого пропитания хватает, в древесине деревьев сейчас столько там мошек, жучков...
      – А он не за едой прилетал. Он познакомиться с нами хотел! – уверенно заявила Вика.
      – Вот еще, познакомиться! – фыркнул брат, который немного сердился на девочку, не пожелавшую принести ему камеру. По ее вине он лишился таких потрясающих кадров! – Скажешь тоже! Да он нас боится как огня – сама видела, только штора пошевелилась, как сразу же улетел!
      – Он просто знает, что мы добрые и не причиним ему никакого вреда. Здесь все птички такие пугливые!
      «А ведь она права,» – подумал Кирилл, застилая постель. Птицы в подмосковном лесу гораздо дружелюбнее и терпимее к людям, а уж о городских, липнувшим к форточке и то и дело нахально влетавшим в кухню, и говорить не приходилось! Здесь же, в суровом таежном лесу, они были очень робкими и совсем дикими.
      Ефросинья Матвеевна, которая знала, можно сказать, все о птицах и зверях, и сама не раз говорила, что с ними трудно сладить. Все пернатое население из всех представителей человеческого племени признавало только ее сгорбленную фигурку и слеталось к ней, присаживаясь на ее сутулые плечи, на протянутую с крошками хлеба сухую костлявую ладонь, а иногда громоздились прямо на голову.
      Но больше никому из местного деревенского населения лесные птицы не оказывали таких знаков внимания и доверия. Старушка говорила, что они не видели от людей ничего хорошего, поэтому человек вызывает у них только чувство страха и опасности.
      Кирилл подумал, что все это неспроста. Вероятно, пугливое и сверхосторожное поведение местных птиц при встрече с людьми имеет на то определенные причины. Он еще не знал, какие именно, но намеревался при случае выяснить. После остросюжетной истории с разоблачением браконьеров мальчик почувствовал, как в нем проснулся истинный Супермен – рыцарь, сражающийся за справедливость и доброту.
      Эти благородные чувства Кирилла прежде всего были связаны с природой, поскольку он с самого детства любил этот неразгаданный до конца мир в его самых различных проявлениях – начиная от комнатных цветов и домашних животных, и заканчивая дикими хищниками джунглей, о которых он пересмотрел огромное множество телепередач.
      Мальчик инстинктивно чувствовал, что люди – хоть и возомнили себя царями природы, на самом деле таковыми не являются. Просто мир природы существует по своим законам, и думают звери и птицы по-другому, не как люди. А человек своим непониманием часто разрушает гармонию природы, вмешиваясь и причиняя немалый вред обитателям дикой первозданной стихии.
      Кириллу так хотелось научиться понимать зверей и птиц! Волшебница-хозяйка постепенно знакомила ребят с миром тайги и учила говорить на ее языке. Вике это учение давалось легче: она и без того часто интуитивно понимала животных, хотя Кирилл догадывался, что в большинстве случаев расшифровка этого языка – всего-навсего игра воображения сестренки. Она была еще в том возрасте, когда очень легко придумать сказку, а потом так же легко и всерьез в нее поверить.
      Папа на это всегда говорил сыну:
      – Для того, чтобы понимать зверей и птиц, необходимо очень хорошо изучить их поведение, тактику, манеру общения между равными себе и другими обитателями леса... И только тогда, когда ты сам станешь частичкой этого мира, они откроют тебе тайну своего языка.
      Вот мальчик и старался как можно внимательнее наблюдать за жителями леса, но еще интереснее было снимать уникальные моменты из их жизни на видеопленку. Самой заветной мечтой Кирилла была работа в телестудии, где он бы снимал свои собственные фильмы скрытой камерой, где не будет выдуманных сюжетов и сценариев, не будет подстроенных кадров.
      Но это в далеком будущем, когда он станет взрослым, а пока у него было в запасе время – он только что перешел в седьмой класс. Но мальчик не терял его даром: он целыми днями пропадал в лесу с маленькой любительской камерой на плече, высматривая пристальным взглядом объектива что-нибудь интересненькое из жизни дикой природы, достойное запечатления на пленку.

      Тем временем срок папиной командировки подходил к концу. Через два дня семейство Нефедовых планировало свой отъезд из деревеньки. Это обстоятельство очень огорчало ребят, в особенности Кирилла, который не успел снять достаточное количество материалов для своего первого фильма. Разве в городе, в этой каменной скорлупе с ее скромными зелеными участками «окультуренной» природы, найдется хоть один достойный увековечивания сюжет? Да и кому будет интересно смотреть то, что он и так видит вокруг себя изо дня в день?
      Кирилл в последние дни ходил какой-то грустный и подавленный, и с каждым днем его лицо все больше омрачалось и хмурилось, словно небо в ожидании грозы. Екатерине Николаевне, которая по специальности была врачом-терапевтом и работала в одной из самых больших больниц Москвы, хватило бросить всего лишь один мимолетный взгляд на сына, чтобы понять, что с ним творится что-то неладное.
      Не нужно быть профессиональным психологом, чтобы догадаться, в чем причина настроения мальчика. Мама всегда знала, что печалит ее сына. К сожалению, она ничем не могла помочь Кириллу. Конечно, можно было бы задержаться в деревеньке еще на пару недель, тем более, что Ефросинья Матвеевна – поначалу замкнутая, неприветливая и враждебно настроенная по отношению в непрошенным гостям, за этот короткий срок успела искренне полюбить всех четверых, в особенности молодое поколение в лице Кирилла и Вики, которых она знакомила с тайгой, открывая для них новый мир.
      Но отпуск Екатерины Николаевны, который по счастливой случайности совпал с командировкой мужа, подходил к концу. И теперь маму-доктора с нетерпением ожидали больные, которые стремились попасть на прием именно к ней. Вот и тянулся нескончаемый поток людей с разнообразными недугами под крылышко заботливой Екатерины Николаевны, которая не покидала свой кабинет ни на минуту. Она и в заслуженный отпуск-то не хотела уходить, боялась оставить своих подопечных.
      Поэтому мама не могла отложить возвращение домой даже на один день. И вот настал тот роковой час, когда нужно было собирать чемоданы. Екатерина Николаевна призвала на помощь всех членов семьи, о чем тут же пожалела: поднялся такой шум и гам, какого старинный дом Ефросиньи Матвеевны не знавал испокон века!
      Каждый вносил свою посильную лепту во всеобщий кавардак. Причем, главным виновником разбушевавшейся стихии была не маленькая шалунья Вика, и даже не Кирилл. Как ни странно, переполох поднялся из-за главы семейства.
      Достойный муж в условиях домашнего уюта, под крылышком заботливой жены был на редкость рассеянным. По возвращении с работы Андрей Павлович словно по волшебству терял всю свою сосредоточенность и рациональность, что отличало его как высококвалифицированного специалиста, и превращался в большого ребенка. А уж в этакой суматохе он чувствовал себя едва ли не грудным младенцем, беспомощным и невнимательным. У него все падало из рук, терялось и ломалось, поэтому к такому важному и ответственному делу, как собирание чемоданов, допускать его нельзя было ни в коем случае.
      На свою беду, Екатерина Николаевна поняла это слишком поздно. Вещи еще были не упакованы, а лишь разложены по стопочкам и кучкам, готовые проследовать в свои тесные временные жилища. Она вздохнула, оглядев то огромное количество вещей, которое предстояло запихнуть в сумки и чемоданы, коих было ограниченное число. Екатерина Николаевна смутно догадывалась, что одной ей с этой непосильной задачей не справиться. Хорошо, что у нее есть помощник!
      – Ну вот, все и готово, – произнесла она. – Андрюша, пора доставать чемоданы.
      Муж ничего не ответил. Екатерина Николаевна отвлеклась от созерцания груды шмоток и настороженно обернулась к противоположной кровати, на которой должен был лежать Андрей Павлович. Но там его не оказалось. Женщина устало всплеснула руками: вероятно, что-то уже успело произойти.
      Екатерина Николаевна увлеклась не на шутку сборами и совсем не заметила, что муж вышел из комнаты. Андрей Павлович вот уже десять минут рассеянно бродил по комнатам и определенно что-то искал. Об этом можно было догадаться по тому, как он заглядывал во все потайные уголки комнат, под столы и диваны, перекладывал с места на место вещи и даже, словно не веря глазам своим, тщательно ощупывал ладонями поверхность мебели.
      В процессе поиска он перевернул все вверх дном. То, что он искал, по всей видимости, было маленькое по размеру и незаметное по окраске, и могло попасть куда угодно, так как на кухне Андрей Павлович заглядывал даже в холодильник и приподнимал кастрюли, стоящие возле плиты.
      За этими загадочными действиями и застала его маленькая дочь, случайно заглянувшая в дверной проем, проходя мимо кухни. Девочка некоторое время наблюдала за отцом и в кульминационный момент – когда Андрей Павлович заглядывал под крышку сахарницы, не выдержала:
      – Пап, ты что-то ищешь? – тихонько поинтересовалась она.
      Андрей Павлович, совершенно не подозревавший о том, что за ним кто-то наблюдает, вздрогнул от неожиданности и поправил указательным пальцем очки, сползшие на кончик носа. После этого он повернул голову к дочери и ответил, едва сдерживая волнение:
      – Д-да, я тут кое-что ищу... Точнее, искал, но теперь уже закончил... – невнятно объяснил он.
      Вика всегда была дотошным ребенком, стремившимся во что бы то ни стало докопаться до истины и пролить свет знаний на темные пятна. Вот и сейчас она не стала изменять себе:
      – И что, нашел?
      – Д-да, то есть не совсем... – окончательно запутался отец.
      – Папа, может, я тебе помогу? Ты мне скажи, что ты ищешь, и я сразу найду!
      Отец неудачно опустил крышечку сахарницы, и она с грохотом покатилась по столу. Вика быстро среагировала и успела поймать крышечку до того, как она докатилась до края и свалилась на пол.
      На грохот незамедлительно явился Кирилл. Мгновение назад он нехотя вытаскивал из огромного старинного шкафа свою одежду и бросал ее на кровать. Каждое движение – ленивое и медлительное – кричало о том, что мальчишке ужасно не хотелось этого делать: не вещи собирать, конечно, а уезжать из деревеньки. В процессе этого не утомительного, но ужасно нудного занятия он размышлял. Тема размышлений выглядела примерно следующим образом: «Что бы такое сделать, чтобы отложить возвращение?»
      Но, к сожалению, ничего стоящего на ум не приходило. От этого настроение Кирилла не улучшалось. Он пребывал в состоянии необъяснимого напряженного ожидания: а вдруг что-то произойдет, что натолкнет его на мысль? Поэтому, услышав грохот фарфоровой крышечки, покатившейся по столу, он вздрогнул, в один прыжок выскочил из комнаты и возник в дверном проеме кухни.
      – Вы чего тут гремите? – полюбопытствовал он. – Решили перед отъездом старушкину посуду перебить, на память?
      Отец виновато улыбнулся:
      – Мы нечаянно.
      – Папа что-то ищет, – проговорилась Вика. – Наверно, это что-то очень важное, потому что он скрывает от мамы, и даже мне не хочет говорить.
      – Да ничего особенного, – попытался успокоить детей Андрей Павлович.
      Впрочем, по их выжидательным взглядам он понял, что так просто не отделается: придется все же раскрыть детям тайну собственных поисков. Он глубоко вздохнул и произнес:
      – Так и быть. Скажу вам. Полчаса назад местный почтальон принес телеграмму. Я как раз выходил во двор, и он к несчастью вручил ее именно мне.
      – И что же там, в этой телеграмме? – с нарастающим интересом спросил Кирилл.
      – В том-то и дело, что не знаю! Я только расписался за ее получение, как мама позвала меня складывать вещи. Я вошел в дом и впопыхах сунул ее куда-то, а куда – не помню! А теперь в этом бардаке разве можно что-нибудь найти?
      – Эх, папа! Почему же ты сразу ее не прочел?! – возмутился сын. – А может, там очень важная информация!
      – Наверняка, – удрученно согласился отец. – Поэтому я и ищу...
      – Давай, мы с Кириллом поможем тебе, – предложила маленькая дочь. – Какая она была?
      – Обыкновенная небольшая полоска бумаги шириной сантиметров в пять-шесть. С одной стороны на ней напечатан короткий текст фиолетовым шрифтом.
      – Я пойду поищу в сенях, – сказал Кирилл. – Скорее всего, ты оставил ее там, сразу при входе в дом.
      – А я посмотрю в вашей спальне – наверно, она затерялась среди вещей, – добавила Вика и направилась вслед за братом в сторону двери.
      – Только маме не говорите, а то она расстроится из-за моей рассеянности... – негромко добавил он вдогонку детям и осекся: мама в этот самый момент столкнулась с вылетавшими из кухни детьми в дверях.
      – Стоп, озорники! Куда это вы так рванули? Я тут кое-что обнаружила! – недобрым тоном произнесла она, помахивая бумажной полоской в воздухе.
      Андрей Павлович жутко обрадовался при виде телеграммы:
      – Катенька, ты нашла мою пропажу! Какая умница! Где же она от меня скрывалась?!
      – Так это ее вы ищете втихомолку? – догадалась жена. – Могу тебя обрадовать: она спокойно лежала на твоей кровати, и ее помятый вид свидетельствует о том, что ты валялся прямо на ней!
      – Надо же! – от души рассмеялся Андрей Павлович. – Я все больше становлюсь похожим на ту самую «тетю Валю, у которой очки украли». Она сбилась с ног в поисках, а на самом деле они все время были у нее на носу! Ха-ха!
      Но Екатерина Николаевна почему-то не смеялась. Она лишь с упреком посмотрела на мужа и сдержанно осведомилась:
      – Ты хотя бы прочел, что в телеграмме, прежде чем ее потерять?
      – Нет, не успел. В этот момент ты звала меня зачем-то, и я отвлекся...
      – Все ясно. Значит, ты и не догадываешься о том, что там написано, – подытожила мама.
      – А что?! – в один голос воскликнули дети и муж.
      – Читай сам, – она протянула листок Андрею Павловичу, который торопливо схватил его и пробежал по тексту внимательным взглядом.
      Спустя минуту он положил телеграмму на стол и растерянно посмотрел куда-то мимо.
      – Это из Москвы, из моего института, – наконец сказал он. – Они получили результаты моих исследований, которые противоречат их сведениям, поставляемым с местной экологической станции. Поэтому начальство требует, чтобы я продолжал работу еще в течение следующего месяца...
      – Значит, мы остаемся? – робко промолвил Кирилл.
      – По-видимому, чемоданы снова придется разбирать, – кивнул отец.
      – Ура-а-а!!! – раздался дружный вопль радости, от которого содрогнулся ветхий старенький дом, не привыкший к таким взрывам восторга, задрожал всеми стеклами и зеркалами.
      Дождавшись, когда порыв эмоций улетучится, мама сложила руки на груди и поинтересовалась:
      – А как вы собираетесь решить проблему с моим отпуском, который послезавтра заканчивается?
      Все затихли. Об этой проблеме никто и не удосужился подумать, про маминых пациентов все забыли, увлекшись папиной телеграммой. Но такой поворот событий не смог сбить с толку Кирилла, который мертвой хваткой уцепился за спасительную телеграмму, и в его голове завертелась тысяча всевозможных выходов и решений:
      – Мамуль, а ты позвони на работу и возьми еще отпуск за свой счет. Я помню, ты делала так, когда ездила в санаторий с Викой.
      – Исключено, – отрезала мама. – Люди меня ждут, и я не могу больше задерживаться. Ты же знаешь, сын, какие в мой кабинет выстраиваюся очереди! Да и первый рабочий день после отпуска у меня уже весь расписан по минутам. Нет, это невозможно.
      – Ну, если расписан, то езжай, – покорно согласился Кирилл. – Но у нас-то с Викой ничего не запланировано, поэтому мы можем остаться здесь с папой! Да, пап?
      В ответ на это предложение мама добродушно рассмеялась:
      – С папой?! Это равносильно тому, что я оставлю вас здесь одних! Разве папа в состоянии уследить за вами? Он все время находится на своих объектах, да и дома от него нет никакого толку: он даже яичницу на завтрак вам не приготовит!
      – Отчего же? – смутился папа. – Приготовлю, если надо...
      – Ма, да я уже и сам умею готовить! – убежденно заверил ее сын. – Ты вспомни, какой я недавно суп сварил! А картошка? Помнишь, к восьмому марта я сам приготовил тушеную картошку к праздничному столу? Вот! Так что мы тут с голоду не вымрем, можешь быть уверена!
      Поединок между матерью и Кириллом продолжался еще довольно долго. Екатерина Николаевна пускала все новые и новые стрелы-трудности, которые грозили оставшимся в ее отсутствие, а находчивый сын старательно разбивал каждую из них о каменный щит уверенности.
      Мама прекрасно понимала, что с ее отъездом все хлопоты по хозяйству, а именно – приготовление пищи, мытье посуды, стирка, уборка и прочее по мелочам – целиком лягут на плечи... нет, не мужа, разумеется... на плечи Кирилла как старшего и самого разумного из оставшихся членов этого семейства.
      Справиться со всеми обязанностями было вовсе не так легко, как могло бы показаться на первый взгляд, особенно с непривычки. Поэтому мысленным взором Екатерина Николаевна уже видела горы грязной посуды, заполонившие все столы и шкафы, полчища муравьев и тараканов, слои пыли, покрывающие полированную мебель, свисающие с потолков паутины и горы мусора на половиках.
      – ... и будем слушаться папу, – договаривала Вика очередную фразу, направленную на то, чтобы смягчить сердце матери и выпросить ее разрешение остаться в деревеньке. – Слышишь, мамуля?
      Екатерина Николаевна стряхнула с себя наваждение одной разумной мыслью: строгая Ефросинья Матвеевна наверняка не позволит им распуститься и окончательно отбиться от рук. На хозяйку она возлагала все надежды.
      – Ну хорошо, – сказала мама, придя все же к положительному решению. – Если Ефросинья Матвеевна согласится, то так тому и быть – я оставлю вас здесь еще на месяц.
      Последние слова утонули в очередном восторженном возгласе, который по длительности и силе динамики явно превышал предыдущий. Екатерина Николаевна прервала его останавливающим жестом:
      – Спокойно. Но в свою очередь я ставлю одно условие.
      – Какое? – с замиранием сердца спросил Кирилл.
      – Мы ведь так и не съездили за все это время на байкальский пляж! То папе некогда, то погода прохладная... Поэтому сегодня же, после обеда все вместе отправляемся к Байкалу, в Песчаную бухту! Не могу же я сказать своим коллегам по работе, что за целый месяц ни разу не искупалась в самой чистой воде на планете! Они мне просто не поверят!
      Все облегченно вздохнули. «Условие» оказалось не таким уж и невыполнимым, к тому же папа давно обещал им эту поездку. До Песчаной бухты от деревеньки было всего семь-восемь километров, но и на такое расстояние требовался транспорт. Идти пешком по горам и лесам в этакую жарищу было совершенно невозможно.
      Кирилл вспомнил, как в первые дни приезда с Байкалом их знакомил Олег Петрович, который предоставил в их распоряжение свою машину. С ним поначалу было довольно интересно. Жаль, что Олег Петрович оказался нехорошим человеком – как выяснилось, он вел черные делишки с браконьерами, которые незаконно охотились на животных в этом лесу.
      После того, как Кирилл и Вика разоблачили его с помощью видеокамеры, случайно наткнувшись на браконьерское логово, у него начались крупные неприятности. В довершение ко всему его начальство обнаружило, что он представляет не истинные результаты исследований, а подделывает их самым бессовестным образом, чтобы не терять драгоценного времени на работу и заниматься своими грязными делишками по продаже пойманных животных. Ясное дело, его сразу же уволили.
      С тех пор Олег Петрович пропал и не появлялся у Нефедовых. Еще неизвестно, какого рода осложнения возникли у него с милицией. Возможно, он и вовсе уехал в другой город. В любом случае, вместе с Олегом Петровичем они лишились и средства передвижения.
      Впрочем, эта проблема была вполне разрешима: до побережья Байкала можно было запросто добраться автостопом.

      – До чего же здесь красиво! – восхищенно восклицала Екатерина Николаевна, вглядываясь в синеющую даль, куда стремительно уносилась стальная лента асфальтированной трассы.
      – Да, эта дорога не случайно считается одной из самых живописных в Сибири, – согласился Андрей Павлович.
      Они стояли на обочине шоссе, по которой намеревались добраться к Песчаной бухте – одному из самых красивых пляжных мест Байкала. Прошло уже целых пятнадцать минут, как папа голосовал проезжающим мимо легковушкам, но ни одна из них не остановилась. На то были свои причины: четверым очень сложно уместиться в салоне автомобиля, если там уже есть хотя бы один пассажир, не считая водителя.
      Здесь мало кто проезжал налегке – как правило, в это время года люди путешествовали семьями, а служебные машины всегда жутко торопились, это было видно издалека. Оставалась надежда лишь на грузовики, которые появлялись на горизонте довольно часто, пугая своим массивным видом и, проносясь с грохотом мимо, обдавали путешественников обильной дозой выхлопных газов и пыли. Но пока еще у Нефедовых было в запасе время, поэтому малопривлекательная поездка на грузовике откладывалась на крайний случай, который приближался с каждой минутой безуспешного ожидания.
      А пока можно было любоваться живописными пейзажами окрестностей. Екатерина Николаевна не зря восхищалась чудесной природой этого уголка Сибири: здесь, на возвышенности, и в самом деле было необычайно красиво. Сверху, с самого гребня горной волны, открывался чудесный вид.
      По обеим сторонам шоссе простиралась широкая равнина, поросшая раскидистыми соснами и пихтами. В нескольких десятках метров дорога круто поворачивала влево, одновременно устремляясь вниз, и исчезала из виду. Зато взору открывалось бескрайнее пространство темно-зеленого таежного леса. Сверху покачивающиеся от ветра верхушки хвойных деревьев казались чуть шевелящейся, живой и огромной морской гладью.
      А на одном уровне с ними, в далекой синеве, чуть подернутой прозрачной завесой тумана или низких облаков, виднелась неровная гряда невысоких гор, суровая и неподвижная. Почти такие же были на холсте, висящем над кроватью Кирилла в его комнате. Там, в московском микрорайоне, среди индустриальных пейзажей с многочисленными кирпичными постройками, громоздящимися друг на друга, нарисованные горы казались мальчишке гораздо более настоящими, чем сейчас, когда он любовался ими в действительности.
      Эти, чуть покачивающиеся в голубой дымке на горизонте, создавали ощущение зыбкости и нереальности. Кирилл не мог поверить собственным глазам, но временами ему казалось, что горы вот-вот уплывут за линию горизонта, или того и гляди – поднимутся ввысь и растворятся в ультрамариновом небе. Сегодня он оставил свою видеокамеру дома – не хотелось тащить с собой, ведь они собирались только искупаться в Байкале и поехать обратно.
      И очень даже хорошо, что оставил! – Оказывается, всерьез увлекшись съемками, он так привык к ограниченному пространству, заключенному в рамки объектива, что почти разучился видеть мир полноценным зрением. А он такой огромный, бескрайний...
      – Кирилл, ты чего застыл как вкопанный? – окликнула его Вика. – Садись скорее, а то мы уедем без тебя!
      Засмотревшись на линию горизонта, мальчик и не заметил, как возле них притормозил старенький бежевый «жигуленок». Его водителем оказался пожилой мужчина, который еле умещался в тесном салоне между креслом и рулем – такой был кругленький и упитанный.
      – Настоящий колобок в старости! – шепнула маленькая сестренка брату перед тем, как залезть на заднее сиденье.
      Кирилл презрительно фыркнул: он не любил толстяков, которые невольно ассоциировались у него с «новыми русскими» – персонажами из дурацких анекдотов. Правда, в жизни ему не приходилось с ними сталкиваться – они ведь исключительно ездили в шикарных автомобилях, а не ходили по улицам пешком подобно обычным людям!
      Тем не менее, за недолгое время пути Кирилл успел поменять свое сложившееся предубеждение насчет полных людей. В ходе общения выяснилось, что водитель-толстячок очень добродушный и веселый, всю дорогу рассказывал смешные истории и заразительно хохотал. Очень он обрадовался, что ему попались такие хорошие попутчики – ведь колесить в одиночестве, прямо скажем, занятие не самое радостное.
      А когда, к слову, водитель признался, что страдает диабетом, тут Кирилл и вовсе восхитился: надо же! Этот человек, несмотря на тяжелое заболевание, умеет так искренне радоваться жизни, как не каждый здоровый! А может быть, именно поэтому? Ведь обычно так и бывает: что-то начинаешь по-настоящему ценить только тогда, когда появляется риск его потерять.
      Кирилл бы долго еще размышлял на эту тему, но машина постепенно стала замедлять ход и вскоре свернула к обочине трассы и остановилась. Толстячок с трудом повернул голову, растущую прямо из пышных плеч, и обратился к Андрею Павловичу, сидящему справа от него на переднем сиденье:
      – Ну вот, вы и приехали. Хоть и не хочется расставаться с такими славными попутчиками, но мне нужно ехать дальше... А вам отсюда до Песчанки рукой подать: пройдете напрямик через этот бор, а потом спуститесь с горы прямо на пляж!
      – Спасибо вам огромное, что согласились нас подвезти! – услышал он в ответ бархатный, мягкий голос Екатерины Николаевны, примостившейся в уголочке заднего сиденья.
      – Да, мы вам очень благодарны! – Андрей Павлович энергично пожал мягкую ладонь водителя. – Счастливого пути!
      – И вам – приятного купания!

* * *

      Помахав рукой на прощанье дружному семейству из полуопущенного окошка, водитель нажал на газ и выехал на трассу. А путешественников уже принимал в свои прохладные объятия густой и высокий сосновый бор. Широкая тропинка, протоптанная тысячами ног любителей отдохнуть на побережье Байкала, не позволила ни минуты сомневаться в выборе нужного направления.
      – Похоже, эта дорожка к пляжу пользуется всеобщим вниманием, – заметил папа, глядя под ноги. – Здесь даже траву вытоптали!
      По этой тропинке, очевидно, частенько ходили целые компании, не желающие передвигаться гуськом, потому что она то и дело разветвлялась, огибая часто растущие деревья с разных сторон. Если на пути попадалось старое, многолетнее дерево, то в этом месте тропинки из-под земли выступала верхняя часть мощной корневой системы. Об один из таких корешков Вика и споткнулась.
      – Ой! – не успела сказать она, как нос к носу столкнулась с землей.
      – Эх, недотепа! – мягко упрекнул ее Кирилл. – Под ноги надо смотреть!
      Вика подняла голову, чтобы ответить что-нибудь язвительное брату, но тут ее взгляду открылся удивительный вид: огромные, непомерно высокие сосны стремительно уходили ввысь, в ярко-синюю глубь неба, чем выше, тем все более сближаясь вершинами, своими ветвями словно касаясь друг друга.
      Вика даже не стала вставать, а лишь плюхнулась на землю мягким местом и откинулась на локти – так смотреть было намного удобнее. Снизу девочке казалось, что деревья растут не прямо вертикально, а немного наискось, сужаясь к одной невидимой точке, которая находится где-то в небе прямо над тем местом, в которое она умудрилась упасть.
      – Ты чего там разлеглась? – послышался сверху голос приближающегося брата. – Так и отстать недолго: родители-то во-он как далеко ушли!
      – Посмотри, Кирилл, тут деревья как-то странно растут! – не вставая с земли, сказала сестренка. – Интересно, это только в этом месте так, или они везде такие?
      – Какие? – не понял брат.
      – Ну посмотри сам – они же вверху сужаются! А нам кажется, что они ровно растут...
      Кирилл тоже запрокинул голову кверху, после чего рассмеялся и предложил сестренке:
      – А ты еще попробуй покружиться на месте и одновременно смотреть вверх – тебе покажется, будто деревья над тобой водят хоровод!
      Это был отличный психологический маневр – способ быстро поднять Вику на ноги. Он, как и ожидал мальчик, моментально подействовал: сестренка соблазнилась на обещанный «хоровод деревьев», вскочила с земли и покружилась на месте, глядя вверх.
      – Ой, и правда! – радостно подтвердила она. – Водят хоровод! А что, разве нет? – обратилась она к брату, вдоволь насладившись эффектным зрелищем.
      Кириллу надоели наивные вопросы маленькой сестренки. Ему не терпелось окунуться в прозрачные воды Байкала – тем более, что лесная прохлада оказалась ненадежной защитой от раскаленного солнца. Мальчик крепко взял сестренку за руку и потащил ее за собой, отвечая на ходу:
      – Ну, конечно же, нет! Они, как видишь, крепко держатся в земле своими корнями, поэтому не могут передвигаться. И не задавай больше таких глупых вопросов – ты уже не маленькая! Интересно, как это тебя только во второй класс перевели?
      Вика обиженно замолчала: брат совсем ничего не понимает, а сам называет ее глупой! Она ведь прекрасно помнит, что папа рассказывал про сосну, которая ползла по земле к морю, но не успела доползти и так и застыла с обнаженными корнями на поверхности скалы. Правда, папа говорил тогда, что здесь поработала лесная фея-волшебница...
      – Я знаю, как они кружатся! – заявила она, едва успевая переставлять ноги вслед за братом. – Это лесная фея им помогает! Они ведь все живые, такие же, как мы. Просто они не хотят, чтобы люди об этом догадались.
      – Ну ладно, ладно, пусть будут живые, – согласился Кирилл, чтобы наконец отделаться от сестренки-зануды. – Пошевеливай ножками!
      Родители поджидали их возле крутого каменистого спуска, ведущего к Песчаной бухте. Внизу поблескивала темно-синяя гладь Байкала, ярко контрастирующая с прибрежной полосой ярко-желтого песка. Несмотря на все трудности путешествия, цель наконец-то была достигнута!
      Кирилл с радостным воплем помчался с горы вниз, к заветному пляжу, на бегу срывая с себя одежду. Первой с его взлохмаченной шевелюры слетела бейсболка, за ней последовала измятая в тесноте салона «жигулей» футболка... Уже возле самой кромки воды мальчишка задержался, чтобы скинуть кроссовки и шорты, а потом, заново разбежавшись, с шумом и плеском врезался в плотную водную ткань, разбрызгивая вокруг себя фейерверки ее осколков!
      Тут же вопль восторга неожиданно сменил тональность и превратился в крик, подходящий больше для американских триллеров, нежели для безмятежной пасторальной сцены:
      – А-а-а!!! Водичка-то холодная!!! Бр-р-р!
      Екатерина Николаевна звонко, совсем как девчонка, хохотала над сыном, пулей вылетевшим из воды и плюхнувшимся на раскаленный полуденным солнцем песок.
      – Вот тебе и мудрая народная примета: кто поспешит, тот людей насмешит! – крикнула она Кириллу сквозь смех, подбирая по пути его разбросанную одежду.
      Мальчишка распластался на песке, чтобы согреться.
      – Что, досталось тебе от старика-Байкала? – услышал он над головой голос подошедшего отца. – Он не любит, когда с ним так грубо обращаются!
      – Ничего, сейчас я погреюсь чуть-чуть на солнышке, а потом все равно искупаюсь, – пообещал Кирилл.
      Вика, понаблюдав неудачу брата, сняла платьице и неспеша подошла к синей воде. Она не стала разбегаться как Кирилл, а окунула в воду сначала одну ступню, потом другую. Привыкнув к ее температуре, девочка медленно пошла по берегу, забирая ногами воду. И вскоре вода показалась ей не такой уж прохладной, а скорее теплой-растеплой. Сделав для себя такое открытие, она решила зайти в воду поглубже, примерно по щиколотку. И опять сначала вода подействовала очень освежающе, а потом ощущения стали очень приятными.
      – И совсем она не холодная, – заявила Вика, глядя в сторону братца, гревшегося на горячем песке.
      – Конечно, ты же в нее еще не окунулась, – сказал Кирилл, вскочил на ноги и с разбега бросился мимо остолбеневшей сестренки в воду, поднимая море мелких брызг.
      – А-а-а! – завопила девочка после так внезапно обрушившегося на нее холодного душа. – Сейчас я тебе покажу!
      Но брату уже было совершено нечего бояться, он уже согрелся и теперь вода казалась ему настоящим блаженством. Вика уже по шейку зашла в водное пространство и с сожалением остановилась. Кирилл, воспользовавшись положением, предусмотрительно уплыл от сестренки как можно дальше. Он знал, что она не умеет плавать, поэтому шансы на то, что она его достигнет, были ничтожно малы.
      – Кирилл, смотри, далеко не плавай, – тут же сочла своим долгом напомнить сыну Екатерина Николаевна.
      Мальчик проплыл еще несколько метров и повернул назад. Вика продолжала бултыхаться у самого берега и мечтала о том времени, когда она будет плавать быстрее и лучше Кирилла, одним словом – как рыба. А пока она плавала, перебирая по песку руками, словно придонная рыбка.
      Родителям, наблюдавшим как резвятся дети, тоже захотелось почувствовать на себе освежающую синюю прохладу. Андрей Павлович посадил дочку на спину, велел хорошенько держаться за его плечи, и поплыл в глубину. Вике было немного не по себе – а вдруг она соскользнет и утонет – но продолжала храбро держаться и не подавать виду, что ей страшно, только сильнее сжимала отцовские плечи. Ему передалось ее напряжение, поэтому он вскоре повернул обратно.
      Кирилл вышел наконец на берег, когда все остальные уже давно на него выбрались и поворачивались к солнышку, чтобы оно поскорее согрело их своими ласковыми лучиками.
      – Посмотри, у тебя даже губы посинели, – слегка укоризненно произнесла Екатерина Николаевна. – А вот оставишь вас тут одних, вообще неизвестно, к чему это приведет.
      – Ничего не посинели, это тебе так кажется, – возмутился Кирилл. – Мам, все будет нормально, не беспокойся.
      – Ну, как ощущения? – поинтересовался у жены Андрей Павлович.
      – Знаешь, Андрей, – ответила ему супруга. – Вот смотрю я, как волна нагоняет волну, и кажется мне, что все проблемы и невзгоды где-то далеко-далеко и ничтожно малы. Прямо душа отдыхает, будет чем на работе похвастаться.
      И она была права – набегающие одна за другой синие волны, желтый песок, смятенные крики чаек смогли бы расшевелить кого угодно.
      – Кирилл, а знаешь, на кого они похожи? – шепотом произнесла сестренка и показала на причудливо изогнутые деревья, которые росли на самом склоне.
      – На кого? – спросил брат, ожидая очередных детских фантазий.
      – Они похожи на оленей, смотри – видишь их рога? – сказала девочка, погрузившись в свой придуманный мир. – И они очень хотят попить воды из Байкала. Правда ведь, похожи? Кстати, я тоже хочу пить! Вода такая чистая и прозрачная, что похожа на большой источник!
      – Похожа, похожа, – не стал спорить мальчик, потому что эту упрямую девчонку все равно не переспоришь. – Но эту воду пить нельзя. Деревьям – можно, а людям нет.
      Андрей Павлович, щурясь от яркого солнца, привстал на локти и повернулся к детям:
      – Кстати, Вика совсем недалека от истины! Когда-то, несколько сотен лет назад, вода была такой чистой, что жители прибрежных поселений могли пить ее прямо из озера!
      – Как так? – не поверил Кирилл. – Разве это не вредно для здоровья? Тут же все купаются, звери плавают, суда всякие...
      – Ну, допустим, в те далекие времена никаких судов еще не было – максимум, парусные и обыкновенные лодки, построенные собственноручно. Не было и промышленных стоков, которые так загрязняют не только воду, но и окружающую атмосферу, – помрачнел отец, коснувшись невзначай больной темы. Но тут же оживился, вернувшись на несколько столетий назад. – А вода очищалась благодаря микроскопическим рачкам, которые живут на дне и питаются водорослями. Они и сейчас помогают содержать подводное царство Байкала в чистоте и порядке, но, к сожалению, силы между ними и все более развивающейся цивилизацией неравны.
      – Как интересно! – воскликнула маленькая Вика, во все глаза уставившаяся на отца и жадно ловившая каждое произнесенное им слово. В такие минуты папа казался ей самым настоящим волшебником – он так много обо всем на свете знал, сколько не может знать обычный человек! На такое способен только волшебник!
      – Расскажи еще что-нибудь про Байкал, – попросил Кирилл. Для него беседы с отцом тоже значили очень многое, но в отличие от наивной сестренки, он охотно признавал его человеческое происхождение. Уж слишком противоречили волшебному облику папина рассеянность и прочие чудачества!
      – Например, почему он называется озером, – вставила свое веское слово непоседа Вика. – Я не видела таких огромных озер! Кирилл, ты видел хоть раз, чтобы у озера не было видно другого берега? Вот! Значит, это неправильно! Байкал – это море!
      Андрей Павлович улыбнулся:
      – Дело в том, что озером может называться любой по размерам водоем, но в нем должна быть только пресная вода. Море тем и отличается от озера, что его вода соленая. А в том, что Байкал огромный по размерам, вы совершенно правы: длина его береговой линии равна 2000 километрам, а шириной он в среднем около 48 километров.
      – Глубокий, наверно? – спросила Вика.
      – Несомненно! – подтвердил папа. – Его глубина достигает 1640 метров – почти как в океане! Объем пресной воды, содержащейся в нем, равен пятой части всего мирового запаса! Но это все равно не дает оснований называть его морем: вода ведь несоленая. Впрочем: местным жителям, как вы уже могли заметить, научные тонкости вовсе не интересны – они величают Байкал Священным морем, и, думается, это вполне правомерно...

      Солнце опускалось к линии горизонта спокойного моря-озера, рисуя на водной глади блестящую позолоченную дорожку, когда Екатерина Николаевна решила, что пора уже двигаться в обратный путь. Все стали неохотно собирать те немногочисленные вещи, которые обычно берут с собой на пляж. Только маленькая Вика, избавленная в силу своего возраста от этого занятия, неотрывно смотрела на водную поверхность, словно не хотела расставаться с Байкалом ни на миг.
      – Пап, смотри, там кто-то на лодке едет! – воскликнула она.
      Андрей Павлович, обернувшись, увидел, что к берегу приближается моторка, в которой сидел пожилой мужчина. Когда она подошла очень близко, то он узнал ее владельца:
      – Да это же дед Егор из нашей деревни, я его знаю. Приятно встретить знакомого человека там, где и не ожидаешь вовсе!
      Андрей Павлович, с легкостью оставив объемные пакеты с покрывалами и полотенцами, поспешил навстречу лодке, чтобы поздороваться со своим знакомым.
      Через некоторое время Андрей Павлович вернулся и сообщил, что дед Егор любезно предложил довезти их до дома. Для этого нужно было на лодке добраться до того места, где он оставил свою «Ниву».
      – Ура! Мы будем кататься на лодке! – запрыгала от радости Вика.
      Кирилл выражал свой восторг менее эмоционально – ведь он не ребенок, чтобы вести себя как его маленькая сестренка – но тоже был очень доволен внезапно подвернувшейся прогулкой по озеру.
      Внимательно оглядевшись, вдруг что-то забыли на пляже, все быстренько забрались в моторку. Вика была просто счастлива: лодка ехала довольно быстро, рассекая водную гладь. И даже мелкие капельки брызг совершенно ее не пугали, а наоборот, скорее веселили. Но, к ее сожалению, лодка скоро повернула к берегу. Там, на деревянном причале, стоял какой-то мальчишка и изо всех сил махал руками.
      – Смотрите, нам кто-то машет, – удивился Андрей Павлович.
      – Это мой внучок, Женька, – послышался хрипловатый голос деда Егора. – Меня встречает.
      Лодка причалила, и один за другим все выбрались на сушу.
      – Здравствуйте, – поздоровался мальчишка. – Меня зовут Женя.
      – А это Кирилл и Виктория, – представил дед Егор своих юных попутчиков. Особенно младшей из семейства Нефедовых понравилось, что он назвал ее полным именем, как взрослую. Все-таки Виктория звучит совсем не так, как Вика.
      Мальчишка был высокий и худенький, приблизительно лет тринадцати-четырнадцати, весь его вид был какой-то нескладный. И даже светлые волосы, как в подтверждение его немного несуразного облика, торчали непослушными вихрами. Взгляд карих глаз, обрамленных, как это ни странно, длинными черными ресницами, был очень живой и любознательный.
      Рядом с причалом стояла синяя «Нива», куда вся компания дружно забралась. Егор Семеныч оказался не очень общительным, он вел машину и только и делал, что смотрел на дорогу и время от времени шмыгал носом.
      – Что-то мы тебя раньше в деревне не видели, – сказала Екатерина Николаевна, глядя на Женьку.
      – Потому что раньше меня здесь не было, я совсем недавно в гости к дедушке с бабушкой приехал, – ответил мальчишка.
      – А откуда ты сам? – спросил Кирилл.
      – Вообще-то я живу в Новосибирске, – сообщил Женька.
      – На каникулы приехал? – поинтересовалась Екатерина Николаевна.
      – Угу, – ответил Женька.
      За разговорами о том о сем автомобиль так незаметно подъехал к дому Ефросиньи Матвеевны, что обратная дорога показалась намного короче того пути, который они преодолели днем.
      – Спасибо, что подбросили нас, – сказал на прощанье Андрей Павлович, пожимая крепкую, огрубевшую от трудов ладонь старика.

* * *

      Завтрашним утром Екатерина Николаевна уехала домой. Ее отпуск закончился и задерживаться она не могла. Но перед этим она очень обстоятельно поговорила с Ефросиньей Матвеевной, и та пообещала ей, что приглядит за Кириллом и Викой, а заодно и за Андреем Павловичем, что было совершенно нелишним из-за его постоянной рассеянности. Убедившись, что оставляет семью в надежных руках и получив обещание, что они будут очень часто посылать весточки, она облегченно вздохнула.
      Отец, проводив маму в город, на вокзал, весь оставшийся день посвятил работе. Прихватив необходимые приборы, он отправился на очередной объект проводить свои исследования, а Кирилл с сестренкой получили разрешение от хозяйки дома погулять в лесу, который за прошедший месяц стал им домом родным. Денек выдался отличный, светило солнышко, но было не так жарко, как обычно. Самая подходящая погода для прогулок.
      – А Гришку мы пойдем кормить? – полюбопытствовала Вика.
      – Конечно, – ответил Кирилл. – Только не отставай, а то опять будешь смотреть по сторонам и потеряешься по дороге.
      – Не потеряюсь, – уверенно произнесла девочка и слегка надула губки. Вечно брат командует. Даже если она и умудрится потеряться, то уж дорогу назад найдет обязательно.
      Но все-таки прибавила шаг. Скоро они вышли на полянку и Кирилл начал издавать какие-то странные звуки: «У-ф-ф, чу-ф-ф, чу-ф-ф». Это был условный знак, с помощью которого они подзывали своего старого друга – медвежонка Гришу.
      Первый раз они повстречались, когда несчастный сластена попал в капкан, и только благодаря Ефросиньи Матвеевне его удалось освободить. Старушка-волшебница перевязала ему ранку и вскоре у мишки рана зажила, а дети с тех пор, совершая прогулки по лесу, постоянно навещали своего любимца и подкармливали чем-нибудь вкусненьким. Хозяйка дома поведала им о том, какие медвежонок предпочитает угощения.
      Ждать пришлось недолго – сначала где-то из-за кустов послышалось сопенье и фырканье, а скоро показался и сам Гришка. На его шее по-прежнему красовалась красная ленточка, которую ему повязала Вика, чтобы не путать, если они вдруг повстречают других медвежат. Хотя теперь, после такой тесной дружбы, вряд ли можно было не узнать своего питомца. Кирилл потрепал медвежонка по бурой шерстке, а сестренка достала из пакетика, который она все время несла сама, хлебные мякиши и немного меда. Гришка все слопал, и при этом довольно урчал.
      Вика его тоже погладила, и потом таежный обитатель скрылся в лесу. Кирилл с сестренкой пошли гулять дальше. Свою любимую камеру мальчик сегодня не стал брать, чтобы не упустить из виду Вичку, эту фантазерку. А то не хватало в первый же день после отъезда мамы снова потерять ее в лесной чаще.
      Ребята пробирались все дальше, как вдруг услышали впереди чьи-то неторопливые шаги. Кирилл с Викой, не сговариваясь, переглянулись и брат поднес палец ко рту, как бы говоря, чтобы девочка притаилась и не шумела. Вика тут же замерла как вкопанная, одни только широко распахнутые глаза выдавали ее любопытство. Интересно, кто там бродит – зверь или может быть человек?
      Кирилл очень осторожно продвинулся на пару шагов вперед. Как ни странно, шагов больше не было слышно. Неужели им показалось? А может таинственный лесной обитатель притаился и ждет? Мальчик, словно партизан, раздвинул ветки и выглянул из зарослей кустарника и увидел... обычного мальчишку, который также замер на месте и как будто к чему-то прислушивался. Приглядевшись повнимательнее, Кирилл определил, что мальчишка кажется ему знакомым. Наверное, кто-то из жителей деревеньки.
      Потом незнакомец чуть-чуть повернулся и у Вики вырвалось: «Женька!» Кирилл зашикал на нее, но было поздно. Их присутствие уже обнаружилось. Прятаться больше было незачем и они вышли из-за кустов.
      – Привет, – первой, как ни странно, поздоровалась Вика.
      – А, это вы, а я думаю, кто это мне тут мешает, – откликнулся Женька.
      – Чем это мы тебе мешаем? Лес не купленный между прочим, можно всем гулять, – хотел было поспорить Кирилл, но Вика вовремя остановила назревавшую ссору.
      – Не ругайтесь из-за какой-то ерунды, – сказала она. – Лучше скажи, что это ты там прячешь?
      – Ничего я не прячу, – ответил Женька, и вытянул руку, в которой было зажато что-то черное, напоминающее фотоаппарат, но по размерам немного меньшее. – Вот, смотрите, пожалуйста.
      – А что это? – продолжала допытываться девочка, разглядывая неизвестную штуковину. Объектива у штуковины не было, а было несколько кнопочек и «кармашек» для кассеты. Скорее, это было больше похоже на мини-магнитофон, чем на фотоаппарат.
      – Это диктофон, – объяснил Женька. – Знаете, что это такое?
      – Знаем, – поспешил ответить Кирилл, пока сестренка не успела чего-нибудь ляпнуть. – Такие у журналистов есть, чтобы интервью записывать. А зачем он тебе?
      – Я записываю голоса, – важно ответил парень.
      – А наши голоса ты тоже записал? – удивилась Вика странному занятию их нового знакомого.
      – Да нет же, я не людей записываю, а птиц, – объяснил Женя. – И записал бы еще одну, если бы не ваше появление.
      – А что это была за птичка? А какого она была цвета? – засыпала его вопросами девочка.
      – Свиристель, – сказал Женька, а сам уставился куда-то вверх. – Тихо, ни звука.
      Кирилл с Викой застыли на месте и попытались определить, куда же смотрит их новый приятель. В нескольких метрах от них на сосновой ветке устроилась птичка размером чуть меньше скворца. Сама по себе она была довольно коренастая, с короткой шеей и крупной головой. Клюв у нее был широкий, с маленьким крючком на конце, а хвост короткий. На лбу виднелись длинные перья, собирающиеся высоким хохолком. А окраска была очень красивой – в мягких серовато-розовых тонах.
      – Это она? Свиристель? – шепотом спросила Вика.
      – Да, – также еле слышно ответил Женька.
      Всего лишь через мгновение на соседней ветке появилась еще одна. Ожидание ребят было вознаграждено. Птицы стали негромко перекликаться между собой. Эта картина – розовые птицы на сосновых ветках, освещенных солнечными лучами на фоне ясного неба, заливающиеся серебряными трелями, так заворожили девочку, что она невольно воскликнула:
      – Какая красота!
      Но произнесла она это, наверное, все-таки громче, чем бы ей хотелось, потому что свиристели сразу же вспорхнули с ветки и улетели.
      – Ой, это я их напугала? – расстроилась Вика. – Я не хотела, просто они такие красивые и так пели, что я...
      – Ничего, я успел все записать, – заверил ее Женька, решив, что она вот-вот расплачется.
      – Правда? А ты дашь нам потом послушать? – накинулась она опять с вопросами.
      – Дам, если хотите, – пообещал парень дружелюбно.
      Дальше в путь они двинулись втроем. Женька сначала не особенно обрадовался появлению нежданных гостей, но потом, почувствовав их неподдельный интерес к его занятию, подобрел. В деревеньке он ни с кем не общался, а когда у тебя появляются друзья – это все-таки очень приятно. Правда Кирилл был помоложе его на два года, но их общий интерес к природе делал это различие практически незаметным. Одним словом, они разговаривали на одном языке. А восхищенный взгляд Викиных глаз ему откровенно льстил.
      Они шли по лесной тропинке, и Женька рассказал немного о себе. Оказалось, что в этом году он закончил девятый класс, но дальше учиться не пошел, а поступил в музыкальное училище на композиторское отделение.
      – Ты хочешь стать композитором? – Викино восхищение с каждой минутой все больше росло.
      – Да, это моя мечта, – признался Женька.
      Кирилл в свою очередь поделился своей заветной мечтой – объездить весь мир, чтобы исследовать мир диких зверей и птиц в естественной среде их обитания и запечатлевать уникальные кадры на пленку. Когда он смотрел по телевизору передачи про животных, то всегда представлял, как бы он снял тот или иной кадр.
      – Представляю, как это увлекательно, – согласился Женька.
      Некоторое время ребята шли молча, надеясь услышать еще кого-нибудь из пернатых певцов. Вдруг раздались просто волшебные звуки. Юные наблюдатели остановились и стали оглядывать окрестности – кто этот новый певец?
      Вика заметила птицу первой и, повернувшись к мальчишкам, указала на одну из березок с кривым стволом. Там сидела птичка, очень похожая на воробья. Женька хотел что-то сказать, но потом только показал знаком, что все здорово.
      Пение было непрерывным и строилось из отдельных равномерных четких «слов» или «выкриков», и некоторые характерные звуки повторялись раза три или четыре. Издалека стала отзываться еще одна птичка. Песня все продолжалась и продолжалась. Но создавалось такое впечатление, что каждый раз пела уже какая-то другая птица. Вика стояла и слушала как зачарованная. Неожиданно что-то спугнуло лесного певца и он тихо спланировал, издав при этом звук, напоминающий слог «ко» на человеческом языке.
      – Сегодня мне просто повезло, может, это вы принесли мне удачу, – просиял Женька.
      – Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Кирилл. – Что ты записал сразу столько птиц?
      – В том-то и дело, что это была одна и та же птица, – объяснил Женька. – Это певчий дрозд.
      – А я слышала про такую птичку, – вступила в разговор Вика. – Но не знала, что он может петь такие замечательные песни.
      – Певчего дрозда называют потрясающим имитатором, – стал рассказывать начинающий композитор. – В его репертуаре столько песен: он может петь как соловей, пеночка, зяблик, кулик, синица, кричать чибисом, коростелем, перевозчиком, покрикивать как большой пестрый дятел или как зарянка, и я перечислил далеко не всех. К тому же множество звуков он изменяет так сказать на свой лад, и получается настоящая симфония.
      – Настоящий композитор, а не птица, – сделала вывод Вика, чем очень удивила мальчишек.
      – Да, ты попала в самую точку, – подтвердил Женька.
      – А чем он питается? – продолжала расспрашивать девочка.
      – Дождевыми червями, пауками, жуками, многоножками, гусеницами, бабочками, а еще семенами ели, березы, – поделился своими познаниями мальчик. – А когда созревают ягоды, то ест рябину, жимолость, костянику и много еще разных ягод.
      – Теперь у тебя записан целый концерт, – сказал Кирилл. – Здорово!
      – Я думаю, что пора возвращаться, – заметил Женька.
      – А пойдем к нам в гости, – любезно предложила Вика.
      – Не знаю, – задумался Женя.
      – Заодно послушаем, что ты там записал, – привел еще один довод Кирилл.
      – Пойдем, у нас еще пирог остался, который мама перед отъездом приготовила, – добавила Вика, рассчитывая этим уговорить их приятеля окончательно.
      – Ладно, пошли, – согласился Женька.
      Одна из лесных тропинок привела их к дому Ефросиньи Матвеевны. Старушка-хозяйка знала не одну дорогу, а несколько. И все они приводили прямо к дому. Теперь их отлично знали и Кирилл с Викой.
      Ефросинья Матвеевна оказалась дома. Так как Женька не общался с местной детворой, то у него не было никакого предубеждения относительно их гостеприимной – они сами-то это знали – хозяйки. Поэтому ребята сначала все вместе сели за стол и подкрепились чаем с пирогом.
      – А нас, между прочим, недавно рано утром разбудил черный дятел, – похвасталась Вика. – Он стучал своим клювом, Кирилл даже хотел его на камеру снять.
      – Да, но не успел, – подтвердил брат.
      – Давайте послушаем, наконец, что у тебя там получилось, – не терпелось Вике.
      Женька включил свои записи. Весь дом заполнился волшебными звуками.
      – Где это свиристель поет? – озадачилась Ефросинья Матвеевна. – Слышите?
      – Это Женька в лесу записал, – похвасталась Вика.
      Хозяйка внимательно посмотрела на черную коробочку в руках у новоявленного гостя, все еще не веря, что звуки раздаются именно оттуда. Женька понял, что она сомневается и нажал на «стоп» – пение вмиг прекратилось. Потом снова нажал на нужную кнопочку и птичка снова запела.
      – Это радостная песня, – заключила старушка-волшебница. – Птица радуется солнцу, теплу и поет об этом свою песню.
      – Наша хозяйка понимает язык зверей и птиц и умеет с ними разговаривать, – снова принялась расхваливать старушку девочка. – Я тоже хочу этому научиться.
      – Постепенно и ты начнешь понимать, о чем они говорят, – обнадежила ее Ефросинья Матвеевна и стала собирать корзинку.
      После того, как они послушали птичье пение, Кирилл в свою очередь решил показать новому другу фотографии, которых у него была целая уйма. Ведь до того, как ему на день рожденья подарили камеру, он занимался исключительно фотографией. Он выбрал самые удачные, по его мнению, снимки и с гордостью предложил посмотреть Женьке.
      Вернувшемуся домой Андрею Павловичу, уставшему от практических исследований и опытов, пришлось весь вечер слушать оживленный, наполненный восторженными восклицаниями рассказ своих детей о мальчишке по имени Женька. Наконец, где-то часам к одиннадцати, до его утомленного сознания, отчаянно борящегося со сном, стало доходить, что сегодняшняя случайная встреча в лесу с этим мальчиком-музыкантом явилась первой ступенькой к обретению новой дружбы.

      На следующее утро Кириллу неожиданно пришлось заниматься стиркой. Папа накануне с ног до головы перепачкал свою одежду, занимаясь своими исследованиями, причем сам и не заметил, как и когда это произошло. Ефросинья Матвеевна хотела помочь мальчику, но он упрямо отказался, и заявил, что все сделает сам. Раз мама оставила его здесь за старшего (на папу в некоторых вещах полагаться не приходилось), то он не может не оправдать ее надежд.
      Правда, несколько раз ему все-таки пришлось обратиться к хозяйке, чтобы кое-что уточнить. Сначала ему было необходимо узнать, какой температуры должна быть вода, потому что в кипятке стирать, как он собирался поначалу, это было трудновато. Потом он еще между делом узнал, что надо делать сначала – насыпать порошка или погрузить грязное белье. Выяснив все детали, Кирилл приступил к стирке. И признал, что дело это не самое легкое.
      Сначала порошок никак не хотел пениться – Кирилл не раз видел, как у мамы во время стирки в тазике белье утопало в мыльной пене, воздушной и сверкающей, переливающейся многоцветными оттенками в электрическом свете лампочки, вот и ему хотелось создать такое волшебство в стареньком жестяном тазу Ефросиньи Матвеевны.
      Добавив еще пару горстей, он решил, что этого вполне достаточно. Но, как только стирка началась, порошок стал выкидывать такие номера, что Кириллу оставалось лишь диву даваться! Откуда-то появилось столько воздушной пены, что она закрыла собой все содержимое таза – из-за нее мальчик даже не мог рассмотреть как следует грязные пятна! А потом и того хуже: мыльной пены стало так много, что она начала вылезать за края тазика и огромными пушистыми хлопьями шлепаться прямо на пол. Кирилл не знал, как от нее избавиться, а проказница-сестренка, крутившаяся поблизости и радостно наблюдая за развитием событий этого эксперимента, только смеялась, подхватывая в ладошки переливающиеся хлопья.
      С горем пополам справившись со своей задачей, Кирилл с облегчением вздохнул. Дело было сделано – белье, выполосканное раза четыре (как минимум!) было благополучно развешано на веревки, протягивающиеся через весь двор от кровли дома к сучковатым деревьям, стоящим в нескольких метрах напротив. С гордостью глядя на дело рук своих, мальчик устало вытер взмокший лоб. Ему даже показалось, что на его ладонях появились трудовые мозоли!
      И как только мама одна своими нежными ручками обстирывает все их семейство?! Это Кириллу было совершенно непонятно. Пожалуй, впредь стоит поаккуратнее обращаться с одеждой, следить за своим внешним видом, – решил Кирилл, столкнувшийся лицом к лицу с этой бытовой проблемой. Раньше он как-то и не задумывался, насколько это непросто – вести хозяйство. Теперь же ему пришлось самому побывать в роли домоправителя. И стирка, как он смутно догадывался – это еще цветочки! За предстоящий месяц мальчишке предстоит провернуть такое количество разных хозяйственных дел, о большей части которых он и не подозревал!
      Но первый – самый трудный – шаг был сделан. Кирилл весь оставшийся вечер любовался из окна своей комнаты на свежевыстиранную одежду и полотенца, разноцветными флагами развевающихся на ветру.

* * *

      – Не нравится мне все это, – сказал мальчишка маленького роста, обрывая веточку низкорослого кустарника, растущего у изгороди. – Эта старуха всю жизнь прожила в одиночку, а тут – на тебе! Приехали какие-то чужаки, а она вдруг ни с того ни с сего поселила их, да еще и учить своему колдовству начала!
      – А ты откуда знаешь?! – удивилась длинная и нескладная для своих одиннадцати лет девчонка с рыжими косичками и веснушчатым носом.
      Мальчишка посмотрел на нее округлившимися глазами:
      – Ну ты даешь! Как будто с луны свалилась! Да об этом вот уже две недели вся деревня говорит! Скажи, Серый! – обратился мальчишка к приятелю.
      – Ага, – поддакнул Серый. Больших доказательств своей правоты его дружку и не требовалось: он продолжал без умолку тараторить, то и дело переходя на шепот.
      Возле изгороди у околицы деревеньки собралась почти вся местная детвора, по крайней мере – самая активная и шустрая ее часть. Ребята пришли сюда, не сговариваясь: сначала на лавочку уселись две девочки, затем к ним присоединились мальчишки, и постепенно компания разрослась до восьми человек. Ясное дело, без повода они бы тут и не подумали собираться. Каждого, кто случайно (или не совсем случайно) проходил мимо лавочки, останавливал таинственный и загадочный вид собравшихся. Заинтригованные малолетние прохожие резко притормаживали у скамьи и охотно пополняли ряды компании, с легкостью забывая о том, куда и зачем направлялись минуту назад.
      Подобное поведение ребят находило объяснение в одном простом факте. Дело в том, что в деревеньке очень редко случались какие-либо события. Когда у кого-то появлялись новости или между соседями вспыхивала мелкая ссора, это считалось поводом, достойным разговоров. А уж случай с приезжими, поселившимися в доме ведьмы, и вовсе попадал в разряд сенсаций! Поэтому каждому хотелось поучаствовать в обсуждении этой интересной и животрепещущей темы, и пропустить уникальный шанс настоящего приключения не мог никто из деревенских ребят. Когда еще предоставится подобный случай?
      – Так вот, – заговорщически продолжал мальчишка, окруженный тесным кольцом любопытных слушателей. – Моя мама однажды ходила в лес по ягоды и случайно встретила их!
      – Кого?! – ахнула вся компания.
      – Ведьму и двух приезжих!
      – И что они делали?
      – Мама говорила, что сначала они кормили лосей, а потом играли и разговаривали с настоящим огромным медведем! – выпалил оратор.
      – Не может быть! – уверенно возразил ему один из слушающих, паренек лет четырнадцати. – Медведь разорвал бы их на части!
      – В том-то и дело, – поднял вверх указательный палец мальчишка и отчетливо прошептал: – Они заговорили медведя!
      – Кстати, и я однажды видела этих двоих со старухой в лесу, на полянке. Только они не играли с медведем, как Колек говорит, а собирали какие-то травки, – вставила рыжая девчонка, улучив момент, пока болтун-оратор выдерживал многозначительную паузу после важной произнесенной им фразы.
      – Вот, видишь! – обрадовался мальчишка. – Я же говорю: они собирают эти травки, готовят из них колдовские отвары ми настойки там всякие...
      – А яды? – поинтересовалась белобрысая пухленькая девочка в очках, сидящая на скамейке.
      – Яды? Ты, Кристи, только о ядах и думаешь! У тебя одни детективы на уме! Вон и сейчас книжка под мышкой торчит! Ты уж хотя бы на улицу с этими детективами не вылезала!
      Кристи, прозванная так за пристрастие к детективному жанру, все произведения которого она поглощала в немыслимых количествах, и сама уже позабывшая о том, что настоящее ее имя – Кристина, обиженно надула губки и ответила:
      – Между прочим, яды готовятся именно так. Я знаю! В одном детективе, который я прочитала на прошлой неделе, была одна женщина, которая умертвила такими ядами пятерых человек сразу! А еще я читала...
      – Ну хватит, хватит, – замахали на девочку руками. – Тебя, Кристи, хлебом не корми – дай только о детективах поболтать!
      А мальчишка, которого веснушчатая девчонка называла Кольком, продолжал:
      – В общем, неспроста они поджружились. Вот обучит ведьма этих чужаков своим мудреным секретам и заговорам, и они все вместе обязательно будут вредить деревне!
      – С чего бы это? – недоуменно признес Серый.
      Колек словно ожидал этого вопроса. Он занял местечко поудобнее, отбросил ветку в сторону и начал доходчиво объяснять непосвященным в легенду их деревеньки:
      – Мать рассказывала мне вот какую историю. Старуха эта в молодости жила в деревне и была нормальной девкой. Отец ее был одним из самых зажиточных, поэтому к девице сватались многие женихи. Один их них пришелся папаше по сердцу своим капиталом, вот он и решил отдать за него дочь. А дочь на это взбунтовалась и сбежала из дому – в город поехала. Правда, через полгода вернулась, потому что не на что ей было жить в городе, и стала просить у отца прощения. А тот был сурового нрава и не простил. Говорит: «Живи, так тому и быть, но не в моем доме!» И поселил ее на окраине. Там раньше другая колдунья жила, которая и научила ее всем своим ведьмовским премудростям.
      – Так, значит, ей по наследству тот старый дом достался? – послышался вопрос.
      – Угу. Когда старая ведьма умерла, молодая стала ходить в деревню, а местные испугались и прогоняли ее палками и камнями. Вот она и зареклась ходить к нам, и с тех пор в деревню – ни ногой! Я вот что думаю: она боялась воевать с нами в одиночку, поэтому и решила взять к себе в обучение этих чужаков, чтобы потом с их помощью отомстить деревенским за прошлое!
      – Тихо, тс-с-с! – зашипела на него девочка, которая забралась на скамейку с ногами и которой сверху была видна поросшая мелкой травой дорога, ведущая в деревню из леса. – Смотрите, еще один новенький идет!!!
      Вся компания одновременно обернулась: из леса выходил светленький взъерошенный мальчишка. Местная детвора, затаив дыхание, следила за его действиями.
      Вот он оглянулся и, помахав кому-то на прощание рукой, пошел дальше. Мальчику трудно было не заметить тусовку деревенских ребят, приютившихся у изгороди, тем более, что они все, как один, уставились на него. Женька даже обернулся на всякий случай – может, объект столь пристального внимания не он, а кто-то другой? Разве его скромная персона сможет вызвать живой интерес многочисленной толпы? Нет, за ним вроде бы никто не увязался, и кроме него на пустынной дорожке никого не было. «Странно, что же их так насторожило?» – подумал Женька.
      Подходить к ребятам он не решился – уж слишком недоброжелательны были из взгляды – и просто прошел мимо. Как только мальчик отошел на несколько метров, Колек не выдержал:
      – Вот, и этот еще! И он с этим колдовским отродьем сдружился! Приехал только с неделю назад, а уже нашел себе достойных дружков!
      – Такое ощущение, – глубокомысленно изрекла Кристи, поправляя на носу очки, – что старуха собирает под свое крылышко всех приезжих!
      – Ясное дело! – поддержал ее Колек. – А для чего? Ответ напрашивается сам собой: собирает ополчение на деревню! Сто пудов!
      – И правда, – согласился с высказанным предположением другой мальчишка, которого можно было бы назвать верзилой, и это было бы абсолютно верно. – Сначала со старухой-ведьмой общалась только эта странная семейка, а теперь еще и этот новенький. Все это неспроста!
      – Только что приехал, а туда же, – согласился коротышка-Колек. Вообще-то его звали Коля, но из-за маленького роста за ним закрепился такой вариант имени.
      – Нам надо что-то делать, – вступила в разговор девчонка, которую все называли Маришка. По характеру она была настоящим сорванцом, и общалась только с мальчишками. – Скоро эти колдуны выживут нас из деревни, вот увидите.
      – Да пусть только попробуют! – возмутился Колек.
      – Мы им зададим перцу, они нас еще попомнят, – высказал Славка, тот самый верзила.
      – Давайте придумаем план, как их самих из нашей деревни выжить, – предложила Маришка. – Нечего им тут делать! Попортят нам урожай, подожгут дома, наведут всякую порчу... Да и мало ли чего от этой нечистой силы можно ожидать! Лучше сразу дать им понять, что мы просто так не сдадимся!
      – Давайте, – обрадовались мальчишки. Новая идея пришлась им по вкусу – вести настоящую войну с колдуньей и ее свитой это тебе не хухры-мухры! Это даже не казаки-разбойники. Кстати, эта игра всем уже порядком поднадоела...
      И компания принялась бурно обсуждать стратегию выживания «чужаков» из деревеньки.

      Женька не отходил от окна: он нетерпеливо ждал, когда за ним зайдут его новые друзья. Сегодня они опять договорились пойти на прогулку вместе. Кирилл с Викой обещали познакомить его с теми лесными обитателями, с которыми они уже успели подружиться, а Женька как всегда надеялся, что ему удастся записать пение еще каких-нибудь птиц. Но новые приятели почему-то задерживались.
      Виновником Женькиного ожидания был Кирилл. Но он таковым себя не считал, а во всем винил видеокамеру: он бы не заставил себя ждать, если бы не ее прихоти! С непривычки он совсем подзабыл, что перед очередной съемкой ее необходимо подзаряжать.
      – Кирилл, пойдем, мы же опоздаем, – торопила брата Вика.
      – Сейчас, Вичка, ты же знаешь, что я хотел сегодня взять камеру, подожди чуть-чуть, мне надо ее подзарядить, а то я не смогу ничего толком снять, – попросил Кирилл. – Еще немного.
      Сестренка-непоседа вертелась рядом, теребила брата за рукав, хныкала и скулила – одним словом, всячески мешала успешному завершению работы. Мальчик давно бы уже закончил возиться с камерой, если бы не эта егоза.
      – Ты приготовила угощение для зверей? – пытался занять чем-нибудь сестренку Кирилл, чтобы она не приставала к нему каждую секунду.
      – Я уже давно все приготовила, – ответила Вика.
      – А для Гришки? – уточнил брат.
      – А для Гришки в первую очередь, – сестренка даже разозлилась, что он считает ее такой бестолковой. – Ты скоро там?
      – Все, – ответил Кирилл. – Можем идти.
      Идти? Как бы не так! Они уже на целых полчаса опоздали! Вика не шла, а скорее бежала и подгоняла все время Кирилла. Когда они пришли к нужному дому, то Женька, увидев ребят из окна, выскочил навстречу им, не дожидаясь стука, и укоризненно сказал:
      – Я уже хотел без вас уходить, думал, что вы не придете.
      – Извини, это я виноват, – сказал Кирилл. – Мне надо было камеру зарядить. Я подумал, что может быть мне все-таки удастся снять какую-нибудь птичку, правда, до сих пор мне этого сделать не удавалось. Они такие пугливые. Но вдруг мне повезет, как ты думаешь?
      – Ну разве что долго где-нибудь в засаде просидеть, – высказал свое мнение Женька.
      Одна из лесных тропинок привела их прямо на полянку. Кирилл издал непонятный звук, похожий на какое-то фырчание. Женька удивился, но ничего не стал спрашивать, а только оглядывался по сторонам. Вскоре он увидел, как сбоку зашевелились кусты, и через минуту показался симпатичный медвежонок.
      Вика сразу же достала угощенье, чтобы Гришка не убежал, когда увидит незнакомца. Медвежонок с опаской посмотрел на Женьку, но есть ему все-таки хотелось, да еще Вика все время приговаривала что-то ласковым голоском. На Женьку это произвело большое впечатление. Особенно когда ему дали хлебный мякишек и позволили угостить Гришку. Такого ему еще никогда делать не приходилось.
      – Вот умница, вот молодец, – приговаривала Вика, поглаживая жесткую медвежью шерстку, чтобы медвежонок не сбежал от Женьки.
      – Григорий у нас совсем ручным стал, – засмеялся Кирилл, снимая эти уникальные кадры на пленку.
      – Конечно, он же растет! – сказал Вика. – Растет, значит взрослеет, умнеет, начинает соображать, что к чему. Теперь ему понятно, что люди добрые, что от них не нужно ждать только неприятностей.
      – А вы не боитесь, что медвежонок, привыкнув к человеческому обществу, повстречает однажды кого-нибудь злого и жестокого, с недобрыми намерениями? Есть ведь и такие, к сожалению, среди людей! Гришка потянется к нему по наивности своей, а тот его и поймает!
      – Да что ты такое говоришь! – воскликнула Вика. – Кто посмеет обидеть моего Гришеньку?!
      – Да мало ли кто? Вот вы уедете через три недели, и даже не узнаете, как сложится его судьба.
      – Мы будем Ефросинье Матвеевне писать. Она не оставит Григория одного, – успокоил ребят Кирилл. – К тому же, медвежонок не так-то прост. Он кого ни попадя к себе не подпускает. И тебя-то принял с опаской, да и то – только потому, что мы его с тобой познакомили. А с человеческими кознями он уже знаком с самого детства: месяц назад мы с Викой собственноручно вытащили его из капкана!
      – Да, я помню, вы рассказывали, – кивнул Женька.
      – Поэтому защитная реакция у него выработалась на всю жизнь после такой неприятной истории. Так что за нашего косолапого подопечного можешь не волноваться!
      – Кирилл, – потянула Вика брата за рукав. – А кто же будет носить Гришке лакомства, когда мы уедем?
      – Через месяц он подрастет и уже сможет самостоятельно добывать себе пищу. И наши заботы будут ему совсем не нужны.
      – Смотрите, смотрите! – вдруг воскликнул Женька. – Он на сосну полез! Вот приколист!
      Ребята посмотрели в ту сторону, куда указывал мальчик. Зрелище и в самом деле было очаровательное и забавное! Кирилл, будучи прирожденным оператором, не мог упустить такие уникальные кадры и посему снова вооружился камерой.
      Кадры действительно стоили увековечивания на пленке! Гришка, фырча и рыча, проворно взбирался на одну из толстых нижних веток высокой сосны, находящейся примерно на уровне пяти-шести метров над землей. Ствол дерева был шершавый, и медвежонку было довольно удобно цепляться за бугорки и выступы своими сильными мохнатыми лапами. Он обхватил дерево и, перебирая всеми четырьмя, быстро добрался до ветки, почти горизонтально отходящей от дерева.
      Как только Гришка перелез на ветку, тут же почувствовал себя свободно – она оказалась такой толстой, что по ней можно было запросто разгуливать взад и вперед, не рискуя свалиться на землю и сломать себе шею. Довольный косолапик расхаживал по бугристой поверхности, покровительственно поглядывая на своих друзей сверху вниз. В один прекрасный момент он так зазнался, что не заметил, как ветка ближе к краю стала слишком тонкой, чтобы выдержать его немалый вес.
      Тут началось самое интересное! Ветка подозрительно качнулась и хрустнула. Медвежонок понял намек и настороженно замер. Ветка под ним покачивалась.
      – Разворачивайся и ползи обратно! – посоветовал ему Кирилл, не отрываясь от глазка видеокамеры.
      – Только осторожнее, не свались оттуда! – добавила заботливая Вика.
      Медвежонок, похоже, и без лишних советов знал, что ему делать. Он извернулся и переставил передние лапы назад, стараясь по возможности не раскачивать ветку. Ветка предательски скрипела – ребятам снизу показалось, что она настолько непрочная, что может переломиться в любой момент.
      – Быстрее, быстрее! – Женька так волновался и переживал за медвежонка-недотепу, словно это не Гришка, а он сам находился на опасной ветке и рисковал с грохотом свалиться вниз.
      Мишкины нервы тоже, судя по всему, начинали сдавать: он стал скулить и издавать жалобные звуки, застряв в скрюченном – весьма неудобном, особенно для такой высоты положении и не решаясь пошевелиться, дабы окончательно не сломать ветку. Перспектива рухнуть на землю его не прельщала.
      Неизвестно, сколько времени провисел бы Гришка на коварной ветке, если бы не белка-летяга, шмыгнувшая стрелой с соседнего дерева на одну из нависших над медвежонком веток. Правда, шустрый зверек тут же скрылся из виду, не останавливаясь ни на миг, но ее появления было вполне достаточно для того, чтобы вывести Григория из состояния окоченевшей мумии. Испугавшись внезапного вторжения неизвестного зверя на его дерево (он едва успел разглядеть того, кто так бесцеремонно прыгал с дерева на дерево!), и подумав, что это качнулась не верхняя, а его собственная ветка, медвежонок собрался с силами и, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, прыгнул к основанию ветки.
      Ветка, ясное дело, переломилась в том самом месте, где мишка был еще секунду назад, но, к счастью, отчаянному «дереволазу» удалось зацепиться передними лапами за ее основание и повиснуть над землей. Под бурные аплодисменты и взрывы восторга неотрывно наблюдающей за его маневрами публики медвежонок ловко забрался на ветку, а оттуда поковылял к стволу, любовно обхватил его и, то и дело оборачиваясь и поглядывая вниз – далеко еще там до земли? – неуклюже спустился.
      – Бедняга! Испугался, дрожит весь, как осиновый листочек! – сочувственно приговаривала Вика, с жалостью заглядывая в черные, блестящие мишкины глазенки.
      – Ничего, – рассудительно сказал Кирилл, облегченно вздохнув после столь напряженной сцены, свидетелем которой ребятам пришлось стать минуту назад. – Это приключение послужит ему достойным уроком на будущее. Впредь не будет по тонким веткам лазить!
      А медвежонок уже успокоился, словно позабыл о пережитом. Он радостно кувыркался в траве, а потом принимал остатки угощений из добрых рук его заботливых друзей. Но встреча с Гришкой была далеко не единственно целью сегодняшней прогулки: ребятам еще много чего нужно было успеть.
      Друзья двинулись дальше. Прогулка оказалась очень интересной и Кирилл даже запечатлел с помощью своей любимой камеры белку-летягу. Птиц и на этот раз ему заснять не удалось – не везло, они пугались даже малейшего шума. Тогда Женька попросил больше не пугать пернатых, а позволить хоть ему что-нибудь записать на диктофон.
      – Давайте послушаем лесную музыку, – сказал он. – Вы, наверно, гуляя по лесу, никогда не задумывались, что даже лесная тишина удивительно музыкальна.
      – Как это? – удивилась Вика. – Разве тишина может звучать?
      Кирилл, конечно, понял, что хотел сказать Женька, но этой наивной девчонке нужно было объяснять все на пальцах.
      – Понимаешь, – начал он нетерпеливо, но Женя остановил его жестом молчания.
      – Прислушайтесь! – еле слышно сказал он. – Музыка леса все объяснит Вике лучше, чем кто-либо на словах!
      И ребята присели на мягкий мшисто-травяной ковер этого зеленого Царственного Дворца Сибири, ее королевского величества, и замолчали.
      И вот лесная тишина, не нарушаемая посторонними звуками, постепенно зазвучала – поначалу робко, нерешительно, а затем с каждым мгновением все увереннее и полнозвучнее, и спустя минуту ребята услышали самый настоящий концерт лесных музыкантов.
      Аккомпанементом, мягким морским фоном шуршала свою песню листва деревьев, в свободном ритме поскрипывали на ветру засохшие сучья, некоторые из самых мелких срывались и падали в траву. О чем-то таинственно шептала трава, среди которой притаились слушатели, в воздухе слышалось монотонное жужжание и стрекотание неизвестных и невидимых глазу насекомых. Казалось, легкий ветерок тоже напевал свою едва слышную мелодию. И вот наконец зазвучало первое соло:
      – Итя-итя-и! Итя-итя-и-и-и!
      Вика восторженно посмотрела на Женьку, который в ответ приложил указательный палец в губам, призывая девочку к молчанию. Ребята боялись пошевелиться, чтобы случайным движением не выдать свое присутствие и не спугнуть певца.
      Их старания были тут же вознаграждены – к одинокому солисту постепенно подключались все новые и новые голоса, один другого звонче и певучей:
      – И-чири-чири-чири!
      – Трю-трю-трю!
      – Чри-чри-чри-чри!
      – Тень-тянь! Тень-тянь! Тень-тинь-тянь-тпень!
      – Вить-вить-твить-уить-вить!
      – Тр-р-р-р-р-р! Тр-р-р-р-р-р!
      Кирилл и Вика, завороженные многоголосной симфонией, не заметили, как их новый друг потихоньку нажал на кнопку записи диктофона. «А ведь Женька прав! Они действительно поют самые настоящие арии, да какие виртуозные!» – подумал Кирилл, но не решился произнести вслух ни слова, чтобы не потревожить «солистов».
      Вдруг, звучащую партитуру ансамбля лесных музыкантов нарушил громкий, торопливый стук:
      – Тук-тук-тук-тук-тук! Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук!
      – Это же наш утренний гость! – не сдержала восклицания маленькая Вика. – Помнишь, Кирилл? Правда, это он прилетал к нам на прошлой неделе?!
      Кирилл кивнул, а Женька только замахал на нее обеими руками, всем своим переполошившимся видом говоря: «Тише, что ты так раскричалась!»
      – Ой! – только и оставалось сказать Вике, испуганно прикрыв рот ладошками.
      Но было уже поздно: пугливым и чутким птицам было достаточно ее негромкого выкрика, чтобы срочно перенести продолжение своего концерта в другое, более безопасное место таежного леса – туда, где никто не потревожит их и не нарушит выступления.
      Девочка виновато посмотрела на мальчишек:
      – Я не хотела, я совсем забыла, что они могут испугаться...
      Женька успокоил ее:
      – Ладно, не расстраивайся. Ничего страшного – я уже записал многое из того, что хотел.
      – Записал?! – удивился Кирилл. – А я и не заметил, что ты успел включить диктофон! Как настоящий профессионал: действуешь незаметно и оперативно!
      – Еще бы, – скромно наклонил светлую голову парнишка. – Я ведь не первый год этим занимаюсь. Езжу по разным лесам – у меня в Поволжье родственники есть, и на Дальнем Востоке, и в Подмосковье. В общем, я во многих краях побывал. Знаете, это так интересно! В каждом лесу живут свои обитатели, по своим законам. У каждого леса – своя собственная музыка, не похожая на другие. Вот, например, таежный лес звучит гулко, ветренно, а подмосковный – мягко, шелестом, ласковым говорком листвы.
      Мальчишка оживился, увлеченный рассказом о своем любимом деле, его карие глаза загорелись огоньком азарта при воспоминании о том, как он записывал голоса птиц. К каким только средствам ему не приходилось прибегать, чтобы услышать песню нужной птицы! И крошки хлебные подсыпал – подманивал поближе, и ветками себя прикрывал – маскировался, и на деревья залезал, рискуя подобно Гришке свалиться на землю...
      Но цель стоила того! Начинающему композитору удалось записать множество разнообразных птичьих голосов!
      – А зачем тебе все это? – спросил Кирилл, с интересом слушая рассказ парнишки.
      – Это – материал, необходимый для создания моих будущих симфоний, – охотно объяснил Женька. – Я ведь на композиторское отделение поступил, хотя меня уже давно преследует эта идея – написать «Симфонию леса» для большого симфонического оркестра.
      – Как красиво звучит! – сказала Вика. – «Симфония для большого симфонического оркестра!» Очень красиво! Только непонятно...
      – А что тут непонятного? – удивился юный композитор. – Симфония – это такое музыкальное произведение, которое состоит из нескольких частей (обычно трех или четырех) и написано для всех инструментов – духовых, струнных, ударных... Они все вместе и составляют оркестр. Может, ты видела по телевизору, как дирижер в черном фраке машет палочкой? Это он исполнением управляет, помогает всем музыкантам одновременно и слаженно сыграть то, что написал композитор. Таких симфоний – пруд пруди, их писал каждый уважающий себя композитор.
      – Так уж и каждый? – не поверил Кирилл.
      – Практически. Но вот Шопен, например, писал музыку в основном только для фортепиано. И симфоний у него действительно нет. Но его случай, пожалуй, относится скорее к разряду исключений, чем правил. Я и не припомню, кто еще из классиков не писал симфоний...
      – Значит, и ты хочешь написать такую симфонию? – спросила Вика.
      – Не совсем такую, – поправил ее Женька. – Моя симфония будет состоять из мелодий птичьего пения. Я для этого и записываю голоса птиц, чтобы потом перевести их на язык музыкальных звуков и поручить исполнить инструментам.
      – Ух ты, как здорово! – восхитился Кирилл. – И ты сам это придумал?
      – Ну, не совсем. Такую музыку уже писал один человек. Он жил в начале-середине нашего века, (то есть не нашего, а прошлого, ведь мы уже в двадцать первом веке), во Франции, и звали его Оливье Мессиан...
      – Оливье?! – засмеялась маленькая девочка. – Моя мама на Новый год и на папин день рождения готовила такой салат – вкусный-превкусный! Он тоже назывался «Оливье»! Разве такое бывает, чтобы и человека и салат звали одинаково?
      – Глупая! – потрепал сестренку по волосам Кирилл. – Салат твой изобрел какой-то француз, которого тоже звали Оливье, как Женькиного композитора, поэтому и назвали это блюдо его именем в честь изобретателя! Значит, этот салат родом из Франции. Да, Жень?
      – Точно! – засмеялся парнишка. – Так вот, этот самый Мессиан тоже бродил по лесам своей родной Франции, а также ездил в другие страны – для того, чтобы записать голоса птиц. А потом он тоже расшифровывал их, записывал нотными знаками и создавал свои произведения. Таких больше ни у кого нет! Когда слушаешь его музыку, стоит только закрыть глаза, как целиком переносишься из концертного зала или кабинета фонотеки в лес, и как будто в самом деле слышишь не инструментальную игру, а живое пение птиц! Удивительно похоже! Я, когда послушал его «Каталог птиц», тоже загорелся подобной идеей. Только я хочу воссоздать в своем произведении не просто голоса птиц, но и шорох травы, трепет листвы, гул ветра... Не знаю, получится ли это у меня...
      – И не сомневайся! – убежденно сказал Кирилл. – У тебя обязательно получится! Ты, я смотрю, так же увлечен своей музыкой, как я – киносъемками!
      – Наверно, – улыбнулся Женька.
      – А у людей, которые хотят чего-то добиться в жизни, всегда все получается! – заверил его друг. И добавил: – Во всяком случае, так говорит мой папа, а он слов на ветер не бросает!
      Очень интересно было болтать с будущим композитором, но солнце уже клонилось к закату и таежный лес помрачнел, затих. Ребята повернули обратно. Все, что имеет начало, обязательно должно закончиться – вот и эта волшебная прогулка подошла к своему завершению. На развилке возле кромки леса друзья попрощались и разошлись в разные стороны, ступая осторожно, словно несли хрусталь: это магическим, волшебным кристаллом в их сердцах звучала лесная музыка, и ее нужно было бережно хранить.

      – Кирилл, не пора ли снимать белье? – спросила Вика у брата. Они только недавно вернулись с прогулки по лесу. Денек был солнечный, и легкий ветерок наверняка уже все высушил.
      – Точно, я и забыл совсем, – ответил Кирилл и направился во двор, где оно было развешано.
      Но через минуту брат вернулся, и вид у него был какой-то встревоженный.
      – Вик, пойдем я тебе кое-что покажу, – выпалил он. – По-моему, пока нас не было, кто-то заходил к нам в гости.
      – В гости? – удивилась Вика, подумав на какого-нибудь зверя. В их уединенный домик никто из людей не забредал. С деревенской детворой Кирилл и Вика не сдружились за время пребывания в этом селении, а с Женькой они только что распрощались. Кто же, и с какой целью приходил к ним? И почему Кирилл такой взволнованный? Ответ на эти вопросы не заставил себя долго ждать.
      Когда они вышли во двор с черного хода, то девочка увидела, что все белье, с таким трудом выстиранное и развешанное на веревках, было перепачкано грязью. Это явно были чьи-то проделки. Само оно никак не могло испачкаться – вокруг было чисто и сухо. Вика вспомнила, сколько пришлось Кириллу приложить усилий, чтобы все это перестирать, и подошла к брату поближе, чтобы его пожалеть.
      – Кто же это мог так сделать? – возмутилась Вика. – Разве у нас есть враги?
      – Оказывается, есть, – подтвердил Кирилл. – И теперь они нам мстят. Вот только за что?
      – Надо стирать все заново, – осторожно произнесла сестренка, опасаясь Кириллова гнева.
      – Да, – вздохнул мальчишка, но, к удивлению Вики, не стал ругаться и начал снимать все с веревки.
      Пока брат заново все перестирывал, Вика решила, что она обязана внести свою лепту в домашние дела, и занялась приготовлением пищи. Правда, раньше ей никогда не приходилось иметь дела с продуктами и газовой плитой, но девочка, справедливо рассудив, что «когда-нибудь все равно придется начинать, так почему же не сейчас?», приступила к этому непростому действу. Для начала можно сотворить что-нибудь простенькое, например – насобирать овощи с грядок, порезать их в салатик и залить сметаной.
      Казалось бы, проще некуда, но на самом деле и это блюдо далось не так-то легко: кусочки огурцов и помидоров получались какие-то неровные, разные по размерам, соли девочка посыпала сверх меры от щедрот душевных, а сметана и вовсе пролилась на стол. Попытка перемешать все это закончилась тем, что половина салата сама собой «выпрыгнула» из миски, что окончательно расстроило Вику.
      – И как это у мамы все получается?! – вырвался горестный возглас. – Но я так просто не отступлю: попробую сварить картошку!

* * *

      Когда Ефросинья Матвеевна возвращалась домой, то еще издалека заметила подозрительный дым. Она прибавила шагу, не на шутку испугавшись, вдруг что-то с ребятами случилось. В кухне стоял такой чад, словно тут быка зажарили, не меньше. Кирилл и Вика ходили с полотенцами и размахивали ими, чтобы поскорее избавиться от ужасного запаха. Кроме того, старушка заметила несколько луж на полу и на столе – видимо, здесь на самом деле был пожар.
      – Окна-то вы открыть не догадались? – поинтересовалась хозяйка.
      – Нет, – ответил Кирилл, который и не заметил, когда появилась Ефросинья Матвеевна.
      Когда кухня была приведена в относительный порядок, старушка решила-таки поинтересоваться:
      – Что же тут все-таки было?
      – Я хотела помочь и приготовить ужин, но у меня почему-то что-то загорелось, – призналась Вика. – Простите меня, пожалуйста, я больше не буду.
      – Ладно, самое главное, что с вами все в порядке, – улыбнулась Ефросинья Матвеевна, и в этот момент в дверях показался Андрей Павлович.
      – Привет, это я, – поздоровался отец. – Что за шум?
      – Да ничего, все нормально, – не стала выдавать Вику старушка.
      – Пап, ты устал, наверное? – сразу спросила девочка. – Хочешь есть?
      – Устал и хочу, – ответил Андрей Павлович.
      Ефросинья Матвеевна уже успела приготовить другой ужин вместо сгоревшего Викиного, поэтому вся семья расселась за столом и приступила к трапезе. Папа рассказывал, что он видел интересного, пока занимался наблюдениями и брал пробы воды в Байкале. Дети в свою очередь поведали только о прогулке с Женькой, но ни слова не было сказано о перепачканном белье, и Кирилл, и Вика, не сговариваясь, решили не огорчать отца.

* * *

      Кирилл притаился за каким-то кустарником и осторожно выглядывал из него. Он сам еще не знал, чего ждет. Было раннее утро. Солнце еще только начинало окрашивать в позолоченный цвет верхушки деревьев, все просыпалось. Весь лес был заполнен волшебными звуками птичьих трелей. Мальчик весь превратился в слух. Где-то вдалеке промелькнула тень. Кирилл напрягся: сейчас он его наконец увидит. Он осторожно раздвинул руками кусты и...
      – Кирилл, ну Кирилл же, проснись, – услышал он. Он никак не мог понять, что происходит, но все-таки с трудом открыл глаза.
      – Что? – произнес он спросонья. Над ним склонилось встревоженное лицо сестренки.
      – Кирилл, я боюсь, там кто-то стучит, – сказала Вика, и глаза ее стали круглыми от страха.
      – Кто стучит? Где стучит? – ничего не понимал мальчик. – Где я?
      – Да проснись же ты, пожалуйста, – пропищала Вика и хорошенько потрясла брата за плечи.
      Встряска сделала свое дело – Кирилл проснулся. Первая его мысль была огорчительная – он так и не увидел, кто скрывался за кустами. Эх, Вика, помешала такой сон досмотреть.
      – Зачем ты меня разбудила среди ночи? – обратился он к ней, начиная сердиться.
      – Я же говорю тебе, что там кто-то стучит и мне страшно, – обиженно произнесла сестренка.
      – Тебе приснилось, – махнул рукой братец. – Ложись лучше спать.
      – Ничего мне не приснилось, – уверенно произнесла девочка, не понимая, почему он ей не верит, – сам послушай.
      Кирилл прислушался – все было тихо, лишь мерно отсчитывали секунды огромные старинные часы. Он собирался опять сказать сестренке, чтобы она ложилась спать и не будила его из-за всяких глупостей, но в этот момент отчетливо услышал негромкий стук.
      – Вот, я же говорила, – обрадовалась девочка, что ее подозрения подтвердились. – Может папу разбудить?
      – Не вздумай из-за такой ерунды еще отца будить, – предупредил Кирилл. – Сами разберемся.
      Мальчик отбросил шерстяной плед, нацепил тапочки, и, стараясь не шуметь, подошел к окну. Стук раздался снова.
      – Кирилл, – прошептала девочка. – Давай включим свет.
      – Тогда мы точно ничего не увидим, – объяснил брат. – Зато нас будет прекрасно видно.
      – Ладно, – смирилась Вика. – Будем сидеть в темноте.
      Стук повторился. Кирилл отодвинул краешек занавески и выглянул в окно. На счастье, ночь была лунная и при желании можно было разглядеть, что творится по ту сторону окна. Но никого не было видно. Он задернул занавеску и задумался, как бы поймать этого нарушителя спокойствия. Вике было приказано молчать и не мешать.
      Прошло несколько минут, и приблизительно сейчас по его расчету должен был раздаться очередной стук. Кирилл встал прямо перед окном, резким движением отдернул занавеску и лицом к лицу столкнулся с чьей-то физиономией.
      – Аа-а! – заорал Кирилл одновременно с «привидением» по ту сторону окна и плюхнулся на пол.
      – Кто там? – спросила сестренка, трясясь от страха и в то же время сгорая от любопытства.
      – Не знаю, – выдохнул Кирилл.
      – Как это – не знаю, – возмутилась Вика. – А чего же ты тогда заорал?
      – Я видел какую-то ужасную рожу, – объяснил брат. – Но кто это был, я не знаю.
      – Чего они хотели? – испуганно спросила девочка. – Может, это воры?
      – Ну да, скажешь тоже, воры, – усмехнулся Кирилл. – Только они по натуре очень вежливые и решили перед ограблением постучать, чтобы мы их встретили с распростертыми объятьями. Нет, я думаю просто нас кто-то очень хотел напугать.
      – Зачем? – удивилась Вика.
      – А затем же, зачем белье перепачкали, – заявил брат и решил сменить тему разговора. – Интересно, хозяйка или отец не проснулись от моего бешеного крика?
      Вика стояла посреди комнаты, задумавшись над словами брата. А Кирилл тем временем выглянул в коридор и прислушался – как ни странно, никто не проснулся, очевидно, все спали крепким сном.
      – Это были наши враги? – спросила сестренка, когда Кирилл обнаружил ее по-прежнему стоящей на том же месте.
      – Ага, – поддакнул он и лег снова в кровать. – Ложись спать, они испугались не меньше нас, только пятки сверкали, когда они улепетывали.
      – Хорошо, – согласилась Вика. Не могла же она показать брату, что ей еще чуть-чуть страшновато, а то он будет считать ее трусихой и больше не возьмет с собой на прогулки.

* * *

      Кирилл и Вика еще сладко спали, когда Андрей Павлович стал будить детей:
      – Эй, соньки, вставайте!
      – Что? Зачем? – не хотела просыпаться Вика. Ей казалось, что еще так рано – просто преступление будить ее, несчастную, в такую рань.
      – Вставайте, а то я поеду на пикник один, – многозначительно добавил Андрей Павлович.
      Волшебное слово «пикник» подействовало на детей моментально – они сразу же открыли заспанные глазки и уставились на отца.
      – Пикник? Какой пикник? – посыпался град вопросов.
      – Я сегодня решил сделать выходной и сделать вместе с вами вылазку, – объяснил отец. – Вы что, против?
      – Нет, папа, что ты, – остановила его сомнения дочка. – Мы хотим. Правда, Кирилл?
      – Да, – поддержал он сестренку. – Только у меня есть одна просьба.
      – Говори, – сказал Андрей Павлович сыну.
      – А можно взять с собой Женьку?
      – А это, ну, конечно, – с радостью согласился отец. – Чем больше народу, тем веселее.
      Брат с сестрой мигом вскочили с постелей и отправились умываться. О ночном происшествии никто из них и не вспомнил. Вика уже выбрала, что ей одеть, чтобы было удобнее, когда на ум пришла любопытная мысль и она решила немедленно выяснить у папы интересующую ее деталь.
      – Пап, а что мы там будем есть? – прямо спросила Вика.
      – Не беспокойся, – ответил Андрей Павлович. – Я ничего делать не буду. Ефросинья Матвеевна кое-что приготовила нам с собой. В кухне лежит большая корзинка, сходи посмотри, если хочешь.
      Вика решила удостовериться в папиных словах и спустилась в кухню. Там в большой корзинке лежало много всякой всячины: жареная курочка, бутерброды, овощи, несколько фруктов, пирог и еще большая бутылка с компотом.
      – Кирилл, а ты возьмешь камеру? – спросил Андрей Павлович у сына. – Было бы неплохо запечатлеть прекрасные кадры из нашей жизни – как мы отдыхаем в чудесных краях все вместе!
      – Возьму, если хотите, – отозвался Кирилл, завязывая шнурок на ботинке.
      Женька очень обрадовался, что ему предоставилась возможность сходить на пикник, да еще в такой замечательной компании. Решено было отправиться в полюбившуюся всем Песчаную бухту, и к удовольствию всех собравшихся, Женькин дед предложил их туда отвезти.
      Синяя «Нива» повезла дружную компанию к Байкалу. Андрей Павлович разговаривал с дедом Егором о чем-то насчет своей работы, и ребятам удалось, не привлекая внимания взрослых, поговорить о своих проблемах.
      – Знаешь, что произошло сегодня ночью? – всплыли вдруг в памяти Кирилла недавние события.
      – Ночью? – переспросил Женька.
      – Да, это я первая услышала, а потом Кирилла разбудила, – решила напомнить Вика.
      – Да о чем вы? – сгорал Женька от нетерпения.
      – Ночью кто-то стучал, прямо рядом с нашей комнатой, хотели нас напугать, – поведал другу Кирилл.
      – И меня, меня тоже! – выпалил Женька. – А что дальше было?
      – Вика первая услышала и меня разбудила, я подошел к окну и пытался засечь, кто это так развлекается, – сказал Кирилл.
      – Ну, и засек? – с любопытством спросил Женька.
      – Ты не представляешь, когда я выглянул, то наткнулся на ужасную рожу, – рассказал Кирилл.
      – Да, и он заорал как резаный, – поддакнула Вика.
      – Ты бы еще и не так заорала на моем месте, – сокрушался брат. – Но кто это был, я так и не понял. А тебе, говоришь, тоже стучали?
      – Да, ну у меня дед знаешь какой, он вышел, погрозил им своим увесистым костылем, и они сразу убежали, – объяснил Женька. – Думаю, больше не сунутся. Это ведь местные мальчишки деревенские.
      – Да? – удивилась Вика. – А Кирилл сказал, что это наши враги.
      – Ну можно и так назвать, – согласился Женька. – Только что мы им сделали?
      – Я догадываюсь, – задумчиво произнес Кирилл. – Они и раньше на нас искоса смотрели, после того, как мы поселились у Ефросиньи Матвеевны, а теперь и ты у нас в гостях побывал.
      – И что здесь такого? – не понял Женька.
      – Эта темная шпана считает ее ведьмой, вот отчего, нас теперь, наверное, тоже считают кем-нибудь вроде помощников колдуньи, – решил Кирилл.
      – Ну и дела, – покачал головой Женька.
      За разговорами ребята и не заметили, как уже подъехали к Песчаной бухте. Дед Егор уехал по своим неотложным делам, хоть его и уговаривали присоединиться к компании, но он обещал к кому-то заехать, поэтому не мог принять такое гостеприимное приглашение. Но обещал, что часа через три-четыре заедет за ними, чтобы отвезти всех домой. На том и расстались.
      Мальчишки сразу же кинулись выбирать место получше для пикника, чтобы солнце не светило прямо над ними, а где-нибудь в тенечке. После недолгих поисков такое местечко обнаружилось – возле огромной сосны, широкий ствол которой был искривлен, и тем самым создавал какое-то подобие навеса. Песок под ногами был теплый, поэтому здесь и решили сделать привал.
      – Подождите, подождите, я хочу снимать все с самого начала, – предупредил Кирилл, когда все стали рассаживаться. – Давайте еще раз. Только сначала я должен запечатлеть пейзаж вокруг. Сегодня так красиво!
      Кирилл направил камеру на ту часть леса, из которой они вышли, потом на сам пляж, затем на небесную синеву. Следующим объектом для съемки был красавец-Байкал, и только потом он махнул папе, Женьке и Вике, что теперь дошла очередь и до них.
      Как только съемка закончилась, Вика сразу же заявила:
      – Я хочу поплавать!
      – Как ты будешь плавать, если ты не умеешь? – спросил Кирилл.
      – Как умею, так и буду, – нахмурила брови девочка.
      – Ты что, не умеешь плавать? – поинтересовался Женька у нее.
      – Не умею, – ответила Вика, ожидая опять какого-нибудь нелестного отзыва.
      – Так давай я тебя научу, – предложил Женька. – Хочешь?
      – Хочу, – призналась девочка, и в душе у нее затеплился огонек надежды.
      Ребята быстро сбросили одежду и помчались к берегу. Кирилл, как всегда, влетел в водную гладь с разбега, поднимая море брызг вокруг, и поплыл вперед. Вика тоже начала потихоньку заходить в воду, но Женька остановил ее.
      – Ты разве не будешь учить меня плавать? – удивилась она.
      – Буду. Иди сюда, – велел Женя, показывая на песчаный берег. – Сначала ты будешь учиться здесь.
      Потом «учитель» велел девочке лечь животом на песок и вытянуть вперед руки. Затем он лег тоже и стал показывать ей, какие нужно делать движения, когда очутишься в воде. Вика стала за ним повторять. Потом Женька скомандовал, чтобы она повторила эти движения еще раз десять – девочка послушалась.
      – Теперь можешь попробовать в воде, – разрешил Женька.
      – Правда? – с опаской спросила Вика.
      – Только помни все, что я тебе говорил, тогда у тебя все получится, – напутствовал он.
      Все-таки мальчик первым вошел в воду, она доходила ему где-то до пояса, и поплыл. Вика внимательно посмотрела, поняла, что ничего страшного в этом нет и попробовала плыть сама. Она уже сделала несколько движений, которым ее научил Женька, но еще не осознала, что она тоже плывет. Как Женька, как Кирилл.
      – Вот и всего делов-то, – похвалил свою ученицу Женька.
      – Я научилась, научилась, – радостно воскликнула Вика и побежала рассказать об этой потрясающей новости отцу.
      Все немного обсохли, из корзины одну за другой достали все вкусности и общими усилиями был организован так называемый «завтрак на траве».
      – Ребята говорили, что ты хочешь стать композитором? – спросил Андрей Павлович.
      – Да, это правда, – подтвердил Женька. – Поэтому я и пошел в музыкальное училище.
      – А ты закончил музыкальную школу? – продолжал допытываться отец Кирилла и Вики.
      – Да, конечно, – ответил Женя. – По классу скрипки.
      – Так ты у нас, оказывается, скрипач? – восхитился Андрей Павлович. Его всегда поражали музыканты с их усидчивостью и упорством. – И птиц ты, наверное, тоже неспроста записываешь? Или ты собираешься стать еще и орнитологом?
      – Орни... кем? – переспросила отца Вика. Она слышала это мудреное слово впервые.
      – Ор-ни-то-ло-гом, – по слогам произнес Андрей Павлович. – Виноват – употребляю научные термины в таком неискушенном обществе.
      – А кто такие эти самые орнитологи?
      – Это специалисты, изучающие жизнь птиц – их привычки, поведение, места обитания, особенности гнездовий, и пение в том числе.
      – Нет, орнитологом я стать не собираюсь. Мое призвание – музыка. Я хочу расшифровать их голоса, и когда-нибудь написать симфонию для оркестра, как Оливье Мессиан, французский композитор, – признался Женька. – В училище я буду записывать птичье пение музыкальными звуками. Я много читал о том, как это делал Мессиан, и тоже очень хочу попробовать. Знаете, больше всего мне нравится то, как он говорил о птицах. Он считал, что птицы – служители внематериальных, небесных сфер, и в их пении отражена далекая, космическая Гармония Мира. Правда, красивая идея?
      – Очень! – услышал он в ответ.
      – Только мне часто кажется, что у меня никогда не получится так, как у Мессиана. Он ведь, как-никак, был великим композитором, не то что я...
      – У тебя получится, я уверен, – сказал Андрей Павлович. – Все великие композиторы таковыми не рождались, а начинали открывать в себе таланты только со временем, кто-то раньше, а кто-то позже. А у тебя, дружище, все только начинается!
      – Правда? – просиял Женька. – Хорошо бы все случилось именно так, как вы говорите. Хотя я уже пробовал расшифровать некоторые из птичьих песен, и даже пытался сыграть их на скрипке!
      – И ты только сейчас в этом признался?! – возмутился Кирилл. – Обещай, что сыграешь нам то, что удалось расшифровать!
      – Ладно, – смущаясь, кивнул юный композитор-орнитолог. – Когда-нибудь я приду к вам со скрипкой.
      – Обязательно приходи, но если можно – вечером, – попросил мальчика Андрей Павлович. – Мне бы тоже хотелось послушать.

      – Ну что, вы все сделали, как я велела? – спросила Маришка. Она теперь была главной в тройке и руководила всей операцией.
      – Да, – ответили хором Славка и Колек. Когда мальчишки стояли рядом, то создавалась забавная картина, потому что один из них был ростом чуть выше пояса другого.
      – Где они? – спросила Марина.
      – Здесь, – ответил Славка и показал мешок, хорошенько завязанный веревкой, откуда доносились шорох и попискивание.
      – Третий этап операции начнем сегодня, как все стихнет, – отдала приказание Маришка.

* * *

      Кириллу снился очередной прекрасный сон, как он бродит по лесу, а на встречу ему попадаются разные животные. И только он собирался заснять какой-то классный кадр, как его опять разбудила Вика.
      На этот раз он сразу сообразил, где находится и кто мешает ему безмятежно спать и видеть волшебные сны. Кирилл сел на кровати и протер кулаками заспанные глаза.
      – Что? Опять стучат? – спросил он у сестренки совершенно без злобы.
      – Нет, там в углу кто-то скребется, – сообщила Вика.
      Кирилл не стал ничего говорить, чтобы не попасть впросак, как в прошлый раз, а стал прислушиваться. И точно, послышалось какое-то шуршание.
      – Кирилл, – позвала сестренка. – Может это враги подкоп к нам делают?
      – Не болтай ерунды, – зашикал на нее брат. – Тихо, дай послушать.
      Скребущий звук повторился.
      – Так. Давай знаешь что сделаем? – в Кирилле проснулся талант сыщика. В его мозгу тут же возник план действий.
      – Что?
      – Ты стой возле выключателя, а я подойду поближе к тому месту, откуда слышится звук, – объяснил мальчик. – Как только скажу, сразу же включай, поняла?
      – Поняла, – сказала Вика. – Я же не глупая.
      Кирилл осторожно, на цыпочках, подкрался к углу комнаты, выждал немного, и, когда снова послышалось шуршание, то он дал команду сестре. Вика щелкнула выключателем и увидела в углу, прямо возле ее кровати большую противную хвостатую мышь. Девочка моментально забралась с пола на кровать брата. Мышь, почуяв неладное, юркнула в щель.
      – Это всего-навсего маленькая мышка, – пытался успокоить ее Кирилл. – Ложись спать.
      – Да, я лягу, а она опять прибежит, – пожаловалась Вика.
      – Ну и что? Ты же теперь знаешь, что это мышь, так что спи спокойно, пускай она себе бегает, – нарисовал безоблачную картину Кирилл. – Может она и не вернется вовсе.
      – Ага, хорошо тебе говорить, – чуть слышно добавила Вика и перебежала с его кровати на свою.
      Свет погасили, и девочка попыталась снова уснуть. Но снова послышался тот же самый звук, только сразу с двух сторон.
      – Кирилл, – жалобно пропищала Вика.
      – Ну, подумаешь, две мышки бегают, ничего страшного, – заметил брат.
      Но самому ему показалось, что на самом деле их уже не две, а больше. Но сеять панику он не стал, хотя все это казалось ему очень подозрительным.
      – Я не усну, – продолжала сестренка.
      – А ты представь, что ты находишься дома, и с нами сейчас наш пушистый Том, – предложил выход Кирилл.
      – Да, я так соскучилась по Томику, моему любимому котенку, – откликнулась Вика и стала, наверное, вспоминать о нем, потому что больше Кирилл от нее жалоб не слышал.

* * *

      Как всегда, утром все ночные страхи кажутся нелепыми. Кирилл встал пораньше, чтобы приготовить завтрак и сделать бутерброды, чтобы отец взял их с собой.
      Сегодня Женька собирался поехать куда-то с дедом, и поэтому Кирилл собирался потихоньку улизнуть от сестренки, но не тут-то было. Он решил взять с собой видеокамеру, чтобы поискать для съемок что-нибудь новое, чего он еще не запечатлевал. Но камера, на беду, лежала в той самой комнате, где стояли их кровати, и на одной из них мирно спала прилипчивая сестренка, общество которой иногда утомляло Кирилла.
      Тем не менее, камеру забрать было просто необходимо – иначе, какая же прогулка без нее? Да и вообще Кирилл не представлял себе свою жизнь без видеокамеры: тяжелый черный квадратик словно прирос к мальчишке и стал частью его тела – третьим глазом. Но, само собой, пробраться в комнату нужно было незаметно и бесшумно, чтобы Вика не проснулась и не привязалась к нему, как банный лист. Путь до заветного дивана был проделан идеально – ни скрипа, ни шороха! Но, возвращаясь, он случайно задел сестренкин журнал, который с шуршанием опустился на пол. Этого было вполне достаточно: Вика сразу же проснулась.
      – Куда это ты? – моментально сообразила девочка.
      – Я? Никуда, – начал оправдываться брат. – Хотел просто камеру взять и все.
      – Не обманывай меня, – обиделась Вика. – Я же вижу, что ты уже оделся и собираешься куда-то уходить. Хотел уйти без меня?
      – Нет, что ты, – убеждал Кирилл сестру. – Я хотел все подготовить, а потом тебя разбудить.
      – Считай, что уже разбудил, – уверенно произнесла девочка, откинула одеяло и побежала умываться.
      У Кирилла еще оставалась в запасе возможность высказать сестренке свое недовольство, если она будет долго собираться. Но Вика спешила и через несколько минут была уже абсолютно готова.
      В такие моменты она его восхищала. Кирилл улыбнулся, и решил, что надо все-таки позавтракать, а то кто знает, сколько времени займет у них прогулка.

* * *

      Брат с сестрой уже прошли довольно много, но Кирилл ничего не снимал. А Вика никак не могла понять, что ему надо. Столько вокруг интересного – она бы на его месте снимала все подряд, вот эти красивые деревья, например. А он все шел и шел вперед, внимательно осматривая окрестности.
      – Кирилл, смотри, ручеек, – воскликнула Вика. – Может, ты снимешь ручей, ты же еще такого не снимал?
      Как ни странно, брат согласился. Вика тем временем наклонилась к ручейку и зачерпнула рукой воду. Кирилл направил камеру прямо на нее. Вокруг ручья были почти сплошь заросли кустарника.
      Вдруг совсем рядом из норки, которая находилась под корнями кедра, показалось животное, которое трудно спутать с кем-нибудь еще. Бурундука легко узнать даже издали по пяти черным полоскам, которые тянутся у него вдоль спины и хорошо видны на рыжеватой шубке. Кирилл вовремя заметил его появление и переключил все свое внимание на зверька.
      – Вика, стой смирно, – отдал он указание сестренке.
      Она остановилась неподвижно и наблюдала за зверьком одними глазами, даже не поворачивая головы.
      Посидев «столбиком» и оглядевшись, полосатый бурундук быстро перебежал поляну, поражая изяществом и легкостью движений, направляясь к крупному зонтичному растению, которое было хорошенько смято, скорее всего, лосиными копытами.
      Усевшись на задние лапки, бурундук начал быстро набивать свои защечные мешки созревшими семенами. Передние лапки зверька оказывали ему большую помощь в этом деле. Вскоре бурундук принял забавный вид: его голова сделалась большой и круглой благодаря туго набитым защечным мешкам. С богатой добычей бурундук направился к норке. Вдруг навстречу ему выскочил другой бурундук тоже с запасом в защечных мешках. Зверьки злобно засверкали глазками и быстрым движением вытолкнули семена из защечных мешков.
      Однако подраться они не успели, потому что Кирилл, выбирая удачный ракурс, нечаянно наступил на ветку и она хрустнула. Зверьки начали свистеть и издавать отрывистое «цыканье». Затем последовало продолжительное молчание. Первый бурундучок сел на задние лапки и внимательно посмотрел на мальчика с его камерой, комично вытягивая шею и поворачивая голову. Кирилл рискнул подойти поближе. И когда до них оставалось дойти шагов двадцать, то бурундуки резко засвистели и бросились один в свою норку, а другой на дерево, которое находилось прямо возле Вики.
      Но полосатый зверек оказался очень любопытным зверьком. Несмотря на то, что его загнали на дерево, высоко вверх он лезть не стал, а принялся выглядывать из-за ствола на расстоянии вытянутой руки от девочки. Так они и смотрели друг на друга, замерев.
      Так как ребята больше не двигались, то бурундучок вскоре забыл об осторожности, соскочил с дерева и стал снова набивать щечки семенами. Из норки показался второй зверек, огляделся, и, не найдя ничего опасного, вылез наружу. Потом оба бурундука стали весело гоняться друг за другом и по земле, и по ветвям деревьев.
      – Все, пойдем, пускай они играют, – сказал Кирилл и схватил сестренку за руку.
      – Они такие забавные, – воскликнула девочка. – А ты видел, как он на меня смотрел?
      – По-моему, вы смотрели друг на друга одинаково, – заметил брат. – Ты такая же любопытная, как бурундучок.
      Вика звонко рассмеялась в ответ.
      Сегодня прогулка выдалась очень удачной. Первый раз за все это время Кириллу удалось кроме забавной сцены с бурундуками, еще заснять пернатых обитателей леса. Правда, названия особо заинтересовавшей его птички он не знал, но надеялся выяснить это позднее у Женьки или Ефросиньи Матвеевны.
      В трухлявом пне невысоко над землей у птички было гнездо. У нее было снежно-белое оперение брюшка и щек. Кириллу удалось записать ее несложную красивую песню, состоящую то из монотонных звуков «тии-тии-тии», то из более резких «тьи-тьи-тьи». Он был очень доволен, что ему наконец-то удалось снять птицу, да еще и Женьке какой подарок – он же записал ее песню. Ему просто не терпелось поскорее поделиться этой новостью.

* * *

      Первым делом Кирилл предложил зайти к Женьке, а потом уже домой. Времени в запасе еще было много – ни Ефросинья Матвеевна, ни отец их искать не будут. Женька уже вернулся и очень обрадовался их приходу. А когда он заметил у Кирилла камеру, то сразу подумал, что они пришли не просто так. И его надежды оправдались.
      – Жень, угадай, что я сегодня снял? – спросил Кирилл.
      – Не знаю, – растерянно развел руками мальчик. – Что?
      – Тогда давай посмотрим, где тут у вас телик? Я думаю, тебе будет что послушать, – пообещал Кирилл.
      Сначала они всей компанией посмотрели сцену с бурундуками, и от души посмеялись, когда Вика и зверек уставились друг на друга. А потом Женька увидел то, о чем говорил его друг.
      – Ты знаешь, как она называется? – по ходу спросил Кирилл.
      – Это пухляк, – ответил дед Егор, до того как Женька вообще успел рот открыть.
      – Какое забавное имя! – воскликнула девочка.
      – Ну вообще-то еще ее называют буроголовой гаичкой, – объяснил женькин дед. – Тебе просто повезло, что ты ее снял, обычно все птицы такие пугливые.
      – Да, я знаю, сколько раз я пытался это сделать, и ничего не удавалось, – признал Кирилл. – А сегодня это просто каким-то чудом удалось.
      – А расскажите еще что-нибудь про эту птичку, пожалуйста, – попросила Вика.
      – Про пухляка? Ну что вам рассказать, – задумался дед Егор. – Птичка это таежная, обитает в лесах. Считается, что буроголовые гаички долго, иногда на всю жизнь сохраняют друг другу верность в паре. Делают гнездо себе обычно в дупле или выдалбливают его себе сами в трухлявой древесине ольхи, осины или березы.
      – А есть у нее враги? – поинтересовалась Вика.
      – Да, основной враг пухляка в гнездовой сезон – это большой пестрый дятел, он разоряет до четверти всех их гнезд, – рассказал женькин дед.
      – Жалко, – сказала впечатленная девочка. – Бедные птенчики!
      Дед Егор многое мог бы рассказать о птицах, так как прожил в здешних местах всю жизнь и знал лес и его обитателей ничуть не хуже Ефросиньи Матвеевны. Но, к сожалению юных гостей, ему было недосуг рассиживаться, пора кормить хозяйство!
      Когда ребята остались втроем, Кирилл поведал о новой пакости:
      – Знаешь, а у нас внезапно завелись мыши.
      – Мыши? – удивился Женька. – А до этого их не было?
      – Нет, вчерашней ночью появились неведомо откуда, – поделился мальчик. – И как минимум две, а может и того больше.
      Последнюю фразу Кирилл постарался сказать как можно тише, чтобы Вика не услышала, а то представит теперь полный дом мышей, и вообще спать не даст.
      – Да, ты знаешь, какая она была большая, с противными глазками и длиннющим хвостом, – поделилась своими наблюдениями девочка.
      – Ну это ты преувеличиваешь, не такая уж и большая она была, – перебил ее брат. – И вообще, этот еще был молодой мышонок. Может нам поймать одного? А, Вик? Как ты думаешь?
      – Поймать мышь? А что мы с ней будем делать? – не поняла девочка.
      – Дадим ей имя, будем кормить, гулять с ней, – пошутил брат.
      – Это как же с ней гулять? – пыталась осознать Вика.
      – Да очень просто – привязываешь сыр на веревочке, и она будет бежать следом за тобой, – сказал Кирилл, и Женька прыснул от смеха, представив эту забавную картину.
      – Да ну тебя, – махнула рукой сестренка. – Я не люблю мышей, я их боюсь.
      – Ладно, как хочешь, – ответил брат.

* * *

      Перед тем, как лечь спать, Кирилл уже напряженно думал о том, что еще могут придумать эти неуловимые мстители, и когда они вообще все это совершают. Скорее всего, когда никого нет дома. Сложного ничего в этом нет, отец весь день на работе, Ефросинья Матвеевна в лесу пропадает, и они с Викой чаще всего тоже ходят гулять. Так что за это время в доме и рядом с ним можно натворить чего угодно, и никто не заметит. Собаки же у хозяйки нет, да она ей и не к чему, к ее дому до сих пор никто и не подходил.
      Когда свет погас, мальчик стал слушать, не скребется ли кто-нибудь в углу. Но как ни странно, все мыши загадочным образом исчезли. Зато через некоторое время послышался другой, не менее подозрительный звук. На мышек было непохоже, но тогда кто же это теперь на этот раз?
      – Вик, – шепотом позвал сестренку Кирилл. – Ты не спишь?
      – Нет еще, – отозвалась девочка.
      – Ты слышишь что-нибудь? – спросил брат.
      – Ага, – ответила она.
      – А то я уж думал, что у меня слуховые галлюцинации, – вздохнул Кирилл. – Интересно, кто на этот раз?
      – Ты знаешь, – призналась девочка. – Мне даже не страшно, а любопытно, честное слово.
      – Тогда я включаю свет, – сказал Кирилл и немедленно сделал это.
      В ту же секунду через всю комнату пробежал кто-то, и они даже не успели разглядеть, что это за зверь такой. «Зверь» скрылся под кроватью Кирилла, поэтому он свесился на ней и заглянул под кровать. У самой стенки замер кто-то темный.
      – Что-то я не пойму, – сказал мальчик. – Надо его как-нибудь оттуда выманить.
      Кирилл взял свой тапочек и бросил его рядом с тем местом, где сидел загадочный «зверь». Он тут же побежал во всю прыть в противоположную сторону комнаты.
      – Да это же ящерица, – воскликнула Вика. – Откуда она взялась?
      – Вот и мне хотелось бы знать, – поддакнул мальчик.
      – Какая она симпатичная, давай ее поймаем, – заявила Вика.
      Ребята устроили настоящую охоту, но из этого ничего не вышло. Ящерка так быстро бегала и всего-навсего оставила на память свой хвост, когда им удалось все-таки ее схватить. На поимку верткой гости ушел почти целый час, и Кирилл решил, что с него достаточно.
      – Нет, Вик, сегодня ничего не получится, – сказал он.
      – Да, наверное, она не хочет нам в руки даваться, – согласилась сестренка.
      – Давай завтра попробуем, с утра, со свежими силами, хорошо? – предложил Кирилл, хотя очень сомневался в успехе этого предприятия, но ему не хотелось так сразу разочаровывать ее.
      Мысли кружились в голове у Кирилла в каком-то непонятном танце. Сначала мыши, теперь ящерицы, чего от них прикажете завтра ждать? Надо признать, местные ребята довольно остроумные и неленивые. Это ж надо так потрудиться! Сначала наловить всю эту пакость, а потом улучить момент, когда никого нет дома, чтобы незаметно подбросить этих мышей и ящериц. Одним словом, он признал, что враг достойный. Такой способен и змей подпустить, а это уже не шуточки – змеиные укусы, как известно, бывают смертельными. Подходе, настало время защищаться! С этими мыслями мальчик забрался в кровать и уснул.

      Кирилл и Вика собрались в просторной кухне к завтраку. С того момента, когда у семьи Нефедовых установились с Ефросиньей Матвеевной теплые отношения, это стало традицией. Раньше при этом присутствовала еще и Екатерина Николаевна. А теперь это было необходимо просто потому, что весь день обитатели дома носились кто где, и только на завтрак и ужин собирались все вместе. За завтраком все делились новостями, о которых почему-то забывали сказать за ужином. Вот и теперь Андрей Павлович совершенно забыл, что вчера от жены пришла телеграмма. И вспомнил об этом только сейчас, и то благодаря тому, что дети заговорили о маме.
      – Где же она? – сказал вслух Андрей Павлович, чем привлек внимание всех собравшихся за столом.
      – Кто, папочка? – спросила девочка.
      – Мама вчера прислала телеграмму, а я совершенно о ней забыл, – признался отец. – И куда я ее засунул?
      Андрей Павлович с растерянным видом стал шарить в карманах своих брюк, очень надеясь, что потерянный клочок бумаги там. Но долго мучаться ему не пришлось, потому что оказалось, что Ефросинья Матвеевна была свидетелем тому, как Андрей Павлович получил телеграмму, когда только зашел в дом, прочитал ее и оставил на холодильнике.
      Хозяйка дома, уже изучив донельзя рассеянную натуру гостя, заметила это и решила положить ее в надежное место, пока она не потерялась. И пока он судорожно пытался вспомнить, куда он умудрился ее положить, Ефросинья Матвеевна молча встала из-за стола, пошла в свою комнату, выдвинула ящик стола, и вернулась в кухню с драгоценной бумагой.
      – Вот она, – объявила старушка и спокойно села дальше завтракать.
      Вика больше всех была рада весточке от мамы. Единственное, что ее огорчало – тот факт, что уж очень мало мамочка написала. В телеграмме было всего несколько предложений: «Как вы там живете? У меня все хорошо. Привет от бабушки. Скучаю. Целую.»
      Вике очень хотелось, чтобы мама была сейчас с ними, а не где-то там со своими больными. Ей надо столько рассказать. О том, что она научилась плавать, например, да и много еще о чем.
      Кирилл, конечно же, еще вчера за ужином поспешил поделиться тем, что ему удалось снять на видеокамеру, но его так это обрадовало, что он и сегодня начал снова рассказывать во всех подробностях о прогулке.
      – А ты знаешь, сынок, какая мысль мне пришла в голову? – вдруг сказал Андрей Павлович.
      – Какая? – с нетерпением ждал ответа мальчик.
      – Я знаю, какую птицу тебе еще надо снять, – предложил отец. – Я наблюдаю за ней очень часто, потому что все время нахожусь возле Байкала. Я имею в виду чайку серебристую, так она, кажется, называется. И твоему Женьке пригодится для его коллекции.
      – Хохотунью, что ли? – переспросила старушка-хозяйка.
      – Почему хохотунью? Она что, смеется? – с любопытством спросила Вика.
      – Да, она издает такой звук, очень напоминающий человеческий хохот, – объяснила Ефросинья Матвеевна. – Как услышишь – самому засмеяться хочется.
      – Ой, как здорово! – воскликнула девочка. – Я тоже хочу послушать, как она смеется. Пап, а возьми нас с собой как-нибудь на работу, пожалуйста!
      – Почему же как-нибудь? – сказал отец. – Решено, сегодня же и пойдем все вместе, хотите?
      – Хотим, – дружным возгласом подтвердили дети.
      – Только одно условие: давайте вы очень быстро позавтракаете и мигом собиретесь, идет? – спросил Андрей Павлович.
      – Идет, – согласились дети.
      Пока все не разбежались, Ефросинья Матвеевна решила сообщить и свою новость, не столь радостную.
      – У нас пропало мясо, – сказала она и внимательно посмотрела в глаза всем сидящим за столом.
      – Как это пропало? Когда? – возмутился Андрей Павлович.
      – Вечером оно еще было, а сегодня утром уже нет, так что выходит, что ночью, – сделала хозяйка логический вывод.
      – Как же это могло произойти? – удивился Кирилл.
      – Не знаю, – пожала плечами старушка. – Я вот и думаю, не известно ли вам чего? У меня в доме никогда ничего подобного не случалось. Я и не запиралась никогда: никто из деревенских не решался сунуть сюда свой нос.
      – Ничего, мы обязательно узнаем, кто этот воришка, – заявил Кирилл, а у самого в голове не укладывалось, неужели это те, про кого он подумал. Ну это уже совсем не детские шалости.
      Кирилл с Викой быстренько собрались, как и обещали, и отправились вместе с отцом. Конечно, мальчик взял камеру – как же он сам не догадался, что надо снять чайку. Это же так здорово!
      На попутке они добрались до места. Вот только позади были величавые сосны, верхушки которых терялись просто где-то в небесной синеве, а впереди уже виднелся желтый песчаный берег и синяя гладь Байкала.
      Вика с отцом нашли хорошее по их мнению место и стали располагаться на привал. А Кирилл уже ходил по берегу взад и вперед, чтобы выбрать удачное место для съемок.
      Андрей Павлович увидел чаек и показал на них сыну. Кирилл взял в руки камеру и стал снимать.
      Солнце уже было довольно высоко, но так как еще было рано, то оно не палило так сильно, как это бывает в полдень. Две чайки кружились над водой в поисках добычи. Практически спокойная гладь озера сливалась на горизонте с туманной далью небосклона. На косе, далеко протянувшейся от берега, разместились остальные птицы. Их белые фигуры, облитые светом солнца, были еще красивее. Откуда-то прилетела еще парочка, подсела к предыдущим. Естественно, разгорелся спор из-за места, но ненадолго, и скоро все успокоилось.
      Над стайкой пролетела еще одна чайка, увидала что-то на воде и упала, чтобы схватить. Но ошиблась: ничего заслуживающего ее внимания не оказалось. А есть, очевидно, ей очень хотелось: может быть, она только что вернулась из гнезда. На ее счастье пожива нашлась. Кто-то из находящихся поблизости рыбаков выкинул рыбьи внутренности. Чайка покружилась, опустилась к отбросам и жадно принялась их есть. Скоро ее трапезу разделила прилетевшая откуда-то другая птица, но тут же разгорелась вражда из-за кусочка, и воздух огласился криками. Это было сигналом. Одна за другой белоснежные птицы стали сниматься с берега, слетелись еще откуда-то с побережья, и скоро над берегом вилось два-три десятка птиц.
      Все побережье заполнилось шумом, гамом, и кроме резкого чаечьего крика послышалось хриплое «ха-ха-ха!».
      – Они прямо по-настоящему смеются, – поразилась Вика и невольно улыбнулась. – Как здорово!
      И вот добыча уже давно растерзана, но волнение еще не улеглось среди шумливых птиц. Когда они все-таки успокоились, то снова разлетелись по отмелям к берегу до новой тревоги или того часа, когда пустой желудок снова даст о себе знать.
      – Наверняка получатся замечательные кадры, – заметил отец.
      – Да, я думаю мне удалось поймать их как раз в лучах солнца, – согласился Кирилл.
      После съемок и наблюдения за байкальскими чайками брату с сестрой еще разок удалось окунуться в приятно освежающую прохладу озера, пока отец занимался своими делами. Вика, посчитав себя уже настоящей пловчихой, стала догонять Кирилла, который отдалялся от нее очень быстро, вовсю работая руками. Мальчик и не подозревал, что сестренка плывет за ним. И только когда он повернулся на спину, то просто ахнул. Вика, как маленькая рыбка, изо всех сил пыталась приблизиться к нему.
      На самом деле она уже пожалела, что затеяла это. Вика не думала, что он заплывет так далеко, и, увлекшись, оказалась тоже на приличном расстоянии от берега. Теперь-то она уже понимала, что пора бы уже и назад разворачиваться, но боялась и к тому же чувствовала сильную усталость. Кирилл понял, что надо срочно бросаться на помощь. Он повернул в обратную сторону, подплыл поближе к сестренке.
      – Поворачивай обратно, – произнес он спокойно, чтобы не пугать ее. – Положи одну руку мне на плечо.
      – Да не надо, я и так могу, – пыталась отказаться Вика.
      – Не спорь, – тоном, не терпящим никаких возражений, заявил Кирилл. – Я говорю, положи руку мне на плечо.
      Вика спорить не стала и вдвоем они добрались до берега. Кирилл даже не стал ее отчитывать, а просто рухнул на песок. Девочкой владели двоякие чувства: с одной стороны, она немного испугалась и очень устала, мышцы жутко болели, но с другой – она была просто счастлива, что смогла так далеко проплыть, она просто гордилась собой.
      Вика плюхнулась рядом с братцем и вдруг вспомнила:
      – Ты обещал, что мы будем ящерицу ловить сегодня.
      – Обещал – значит будем, сегодня же еще не кончилось, – вздохнул Кирилл. Он надеялся, что она не вспомнит об этом, но как бы не так. Сестра всегда помнит то, что ей надо.
      Отец закончил свои дела и тоже окунулся в приятную прохладу, а уж потом дружная семья пошла пешком через сосновый бор к шоссе, чтобы снова остановить на шоссе попутную машину.
      Им повезло – почти сразу попалась машина, которая направлялась как раз мимо их деревеньки. Андрей Павлович, сидя на первом сиденье, задумчиво смотрел вперед и размышлял о том, что неплохо было бы отправить жене телеграмму, чтобы она не волновалась. Как только водитель высадил их, то глава семейства Нефедовых пошел в самое главное здание деревни – здание администрации, где находился телеграф. Брат с сестрой обещали подождать отца на улице, им не особенно хотелось томиться в душном помещении.
      Возле школы, как всегда, возилась и шумела ребятня. Мальчишки разных возрастов играли в футбол. А в сторонке виднелась стайка подростков, они стояли плотным кружком и о чем-то разговаривали. Кирилл заметил, как то один, то другой по очереди бросают на него с сестрой какие-то косые взгляды. Мальчика осенило: «Так вот они, наши недоброжелатели!». Он открыто смотрел на них, выжидая, когда они что-нибудь скажут или сделают, тогда бы он нашел, что им ответить.
      Но так ему и не суждено было узнать намерений подпольных мстителей, потому что из-за угла дома показалась их знакомая девчонка, Валюшка. Они уже пару недель не виделись, и Кирилл даже грешным делом позабыл о ней.
      А ведь в первые дни приезда именно она, а не кто-нибудь, познакомила их с деревенькой, рассказала о местных обычаях, поведала таинственную легенду о старушке-колдунье, у которой поселилось семейство Нефедовых. Поначалу Кирилл с Викой и сами побаивались свою мрачную и замкнутую хозяйку, но Валюшка развеяла их сомнения и ложные подозрения. Она сказала, что вовсе Ефросинья Матвеевна не злая, как о ней говорят. Она просто с людьми не общается, потому что в молодости местные жители ее обидели. Зато она дружит с лесными обитателями и знает язык зверей и птиц.
      А потом, когда приезжие ребята удостоверились в Валюшкиной правоте и подружились с хозяйкой, то стали все реже и реже приходить в деревеньку. Валюшке же мама запрещала навещать уединенный мрачный дом, в котором живет нечистая сила, в чем никто из деревенских и не сомневался. Поэтому Кирилл и Вика, увлекшиеся изучением «языка зверей» и с головой окунувшиеся в сказочный мир тайги, перестали встречаться с девочкой. И сейчас совесть Кирилла заговорила в полную силу, укоряя и осуждая мальчишку в его невнимательности и неблагодарности по отношению к этой доброй девочке.
      – Привет, – поздоровалась Валюшка, подойдя поближе. – Что-то я давно вас не видела.
      – И мы тебя тоже, – искренне обрадовалась Вика. – Как твои дела?
      – Хорошо, – ответила Валя. – А у вас? Ваша мама же, кажется, уехала, это правда?
      – Да, но мы и сами неплохо справляемся, – похвасталась девочка. – Кирилл, скажи же!
      Мальчишка лишь молча кивнул. Ему было ужасно стыдно за свое поведение. Лучше бы он провалился под землю! Валюшкин печальный взгляд прожигал его насквозь.
      – Пришла бы к нам в гости, ты же знаешь, где мы живем, – продолжала наступление Вика.
      – Знаю, конечно, – согласилась Валюшка и немного замешкалась. – Может, приду как-нибудь, но не обещаю. Мама ведь не хочет, чтобы я ходила в ту сторону. Лучше вы ко мне заходите! Мой дом вон тот, крайний.
      – Да, я помню, у вас та-а-кие красивые цветы растут возле дома, я его ни с каким другим не перепутаю, – сказала Вика с восхищением.
      Кирилл, конечно, понял, в чем была причина Валюшкиного замешательства: прийти в гости в дом, где живет колдунья – это слишком. Даже если она сама не верит в глупые слухи, достаточно того, что так считают все остальные.
      В это время отец как раз вышел из здания почтамта.
      – Ну что, идем? – спросил он у детей.
      – Пап, мы попозже придем, поболтаем с ребятами, ладно? – спросил Кирилл.
      – Смотрите, как хотите, – согласился Андрей Павлович и направился по дороге к дому.
      Кирилл жестом показал Валюшке, чтобы они отошли подальше. Ему снова понадобилась ее помощь.
      – Что за ребята вон там стоят? – спросил он у девочки.
      – Где? – спросила наивная Валюшка и стала вертеть головой по сторонам.
      – Да не крутись ты, они же сразу поймут, что я о них говорю, – предупредил Кирилл. – Вон там кружочком стоят.
      – А, – протянула Валюшка и снова хотела уж было обернуться, но вовремя спохватилась. – Эти что ли? А почему они тебя так интересуют?
      – Ничего особенного, просто они так на нас покосились, словно мы – их кровные враги, – объяснил мальчик.
      – Да нормальные ребята: вон тот маленький – Колька, но все его зовут Колек, а тот здоровый – Славка, – рассказала девчонка.
      – А третий? – продолжал выпытывать Кирилл.
      – Это не третий, а третья, – поправила Валюшка. – Это девчонка, Маришка. Просто она с детства водится только с мальчишками, с девчонками ей не интересно, и, наверное, поэтому она сама стала похожа на пацана. А так, в общем, она хорошая девчонка. Кто тебя еще интересует?
      – Больше никто. Ну что, нам пора домой, – сказал Кирилл и посмотрел как заговорщик на сестру. – Нам еще надо кое-что сделать.
      – Да, мы пойдем, – Вика смекнула, о чем идет речь.
      – Я с вами, мне тоже надо домой заглянуть, – сказала Валя.
      По дороге Кирилл решился задать девочке вертевшийся у него на языке вопрос:
      – Скажи, почему нас так в деревне не любят?
      – С чего ты взял? – уставилась на него собеседница.
      Вика хотела что-то сказать, но брат показал ей жестом, чтобы она помалкивала.
      – Просто мне так кажется, – сообщил Кирилл. – А что, я не прав?
      – Я ничего такого не замечала, – сделала удивленный вид Валюшка.
      – Ладно, забудь, – махнул рукой мальчик.
      На окраине деревушки они попрощались со своей знакомой. Едва переступив порог дома, Вика тут же вспомнила об обещании брата.
      – Мы прямо сейчас будем ящерку ловить? – спросила она, хитро прищурив один глаз.
      – Давай попробуем, – предложил Кирилл, потому что отступать было поздно, раз обещал.
      Но как ни старались, они не нашли даже следов присутствия ни ящерицы, ни кого либо еще.
      – Куда же они все подевались? – удивилась девочка.
      – Куда-куда, убежали, наверное, – объяснил брат. – Но ты не переживай, ночью они снова прибегут, можешь мне поверить.
      И на самом деле, прошло совсем немного времени, после того, как они легли спать, как опять услышали тот же звук, что и вчера.
      – Мы все равно ее не поймаем, – высказал свое мнение мальчик еще до того, как Вика успела произнести хоть слово.
      Поворочавшись немного, девочка спокойно заснула. Во сне она видела своего пушистого Тома, как будто он вырос и стал совсем большим котом, и когда она вернулась домой, то он ее сначала даже не узнал. А после того, как она рассказала ему, что она с ним играла, когда он был маленьким котенком и кормила, Том дружелюбно замурлыкал.

      Утром Ефросинья Матвеевна сообщила, что таинственный воришка продолжает таскать запасы мяса.
      – Может это мышка или ящерица? – не задумываясь, произнесла Вика.
      – Какая еще мышка? У меня сроду мышей не было, – возмутилась хозяйка.
      – А я видела мышку, – настаивала девочка. – И ящерку, мы с Кириллом еще хотели ее поймать, но ничего не получилось.
      – Кирилл? – Андрей Павлович вопросительно посмотрел на сына.
      – Истинная правда, – признался мальчик. – Я тоже видел.
      – И все-таки я думаю, что это кто-то побольше размерами должен быть, – сказала Ефросинья Матвеевна.
      – Мы его поймаем, не беспокойтесь, – уверенно произнес Кирилл.
      – Чем вы сегодня собираетесь заниматься, молодежь? – обратился Андрей Павлович к детям.
      – Сходим к Женьке, а потом погуляем, наверное, – отрапортовал сын.
      Ефросинья Матвеевна собралась опять в город к своей знакомой. Она везла ей очередной заказ целебных настоев и экстрактов. Следовательно, вся ответственность за дом ложилась на плечи Кирилла. И еще, раз Ефросинья Матвеевна будет отсутствовать, то им надо будет сходить проведать зверей, о которых заботилась хозяйка.
      Вика с братом еще только подходили к дому, где жил Женька у своих бабушки и дедушки, когда услышали звуки скрипки. Ребята переглянулись и решили, что это Женька слушает музыку. Однако они были правы только отчасти: Женька не слушал музыку, а исполнял ее сам! На своей любимой скрипке!
      С улицы было плохо слышно, поэтому Кириллу пришлось прервать музыку стуком в дверь. Мелодия сразу же оборвалась и послышались поспешные шаги по скрипучим половицам. «Вот это домик! Все слышно, что происходит за стеной! В городе, в многоэтажных домах от такой слышимости все соседи бы давно переругались!» – подумал Кирилл.
      Женька распахнул дверь и пригласил друзей войти.
      – Это ты сейчас играл? – спросила Вика, переступая порог.
      – Да, – ответил музыкант.
      – Какая красивая музыка, – восторженно произнесла девочка. – А как она называется?
      – Это «Каприс» Паганини, – ответил Женька.
      – Мне тоже понравилось, – подтвердил Кирилл. – Я и не знал, что ты так классно играешь на скрипке.
      – Я хотел бы сочинять такую же красивую музыку, – сказал мальчик. – Надеюсь, что у меня получится.
      – Конечно, получится, мы в этом уверены, – убедительно произнесла Вика. – Ты пойдешь с нами в лес? Нам надо проведать наших маленьких друзей.
      – С удовольствием, – согласился Женька. – Я только диктофон возьму на всякий случай.

* * *

      Таежный лес снова принял дружную компанию в свои объятия. Ребята покормили маленького лосенка, встретили своего старого друга медвежонка Гришку, на этот раз он уже совсем не боялся Женьку и позволил мальчику угостить его медком.
      Так ребята незаметно для себя забрели в такую местность, где они еще раньше не были. Сначала сосновый лес сменился на березовый, а теперь вокруг росли одни ивы. Но Кирилл нисколько не беспокоился – Ефросинья Матвеевна научила их, как ориентироваться в лесу, если они вдруг заблудятся.
      – Ты здесь уже был? – спросил на всякий случай Кирилл у друга.
      – Нет, но это и хорошо, – ответил Женька. – Может быть для моей коллекции найдется что-нибудь интересное.
      И не зря он так думал, буквально через некоторое время в одной из ив они наткнулись на дупло.
      – Смотрите, здесь, наверное, гнездо, – сказал Женька и осторожно заглянул туда. – Никого нет, птичка скорее всего улетела за кормом.
      Гнездо было устлано мхом и тонкими сухими травинками.
      – Если птица построила гнездо, значит она непременно должна вернуться, – сделал логический вывод Кирилл. – Подождем?
      – Подождем, – весело откликнулась Вика вместо Жени.
      Не прошло и получаса, как в гнездо вернулась птичка. За исключением лазурного цвета хвоста и крыльев, ее окраска была очень светлой, почти белой, так что ее хорошо было видно издали.
      – Это князек, – прошептал Женька, изучивший почти всех местных птиц.
      Птичка издала короткий свист, и где-то вдалеке послышался такой же ответный звук. Когда она запела свою песню, то голос у нее был очень мягкий и мелодичный. Он как бы говорил о том, что у его обладательницы мягкий и спокойный нрав.
      – Какое интересное название – князек, – произнесла Вика.
      – А ее другое название – белая лазоревка, – поведал Женька.
      – Вот это ей больше подходит, – высказал свое мнение Кирилл.
      Птица замолчала и стала обследовать своим твердым клювиком ствол дерева.
      – Давайте как-нибудь выбираться отсюда, – предложил Кирилл. – А то можно так далеко забраться, что назад дорогу не найдем.
      – Да, действительно, – согласился Женька. – Я в этих местах в первый раз.
      Благодаря тому, что Ефросинья Матвеевна научила, как с помощью разных примет в лесу определить, в какую сторону надо двигаться, ребята благополучно вышли прямо к своему дому.
      День прошел без приключений, хозяйка могла бы гордиться Викой и Кириллом – они оказались прилежными и способными учениками. Ужин они приготовили вдвоем, и на сей раз все получилось очень удачно. Отец тоже остался доволен стряпней своих детей. Когда Андрей Павлович пошел отдыхать, Кирилл изложил сестренке свой план:
      – Мы должны выследить этого воришку, устроим ночью засаду и узнаем, наконец, кто это.
      – А как мы будем устраивать засаду? – поинтересовалась сестра.
      – Надо найти какое-нибудь удобное местечко и затаиться в темноте, – объяснил Кирилл.
      – В темноте? – переспросила Вика и почувствовала, как душа у нее уходит в пятки.
      – А ты как хочешь? Сидеть при свете и ждать, когда нагрянет ночной гость? – возмутился Кирилл. – И ты думаешь, что кто-нибудь придет, если будет светло как днем?
      – Страшно же в темноте сидеть, – сказала Вика.
      – Ну я тебя не заставляю, я и сам его поймаю, – ничуть не сомневаясь, заявил брат.
      – Нет, я тоже хочу в этом участвовать, – передумала девочка.
      – Ладно, давай дежурить по очереди, – предложил Кирилл. – Тогда мы сможем и поспать.
      – По очереди? – задумалась Вика. – А может вдвоем будем в засаде сидеть? Веселее будет.
      – Хорошо, начнем вдвоем, а там посмотрим, – согласился братец. – Только я думаю, что надо нам по чашке кофе выпить, а то долго не выдержим.
      – Угу, – кивнула Вика в знак согласия.
      Кирилл спустился на кухню, стараясь не шуметь, приготовил две чашки кофе и принес в комнату. Вика отхлебывала и гадала, чем закончится сегодняшнее дежурство.
      Ребята оделись так, чтобы было тепло и удобно – кто знает, сколько придется ждать. Ребята потихоньку выбрались из дома и подошли к сарайчику. Кирилл окинул взглядом помещение и выбрал подходящее место для засады.
      – Будем ждать здесь, – сказал он твердо и показал на место в углу.
      – Хорошо, – не стала возражать сестренка.
      Минут двадцать брат и сестра прислушивались и приглядывались, не показался ли ночной гость. Но постепенно их стал одолевать сон и они уже не в силах были с ним бороться.
      В итоге утром встревоженный отец нашел своих непослушных детей спящими в весьма неудобном положении и долго не мог понять, почему они находятся в сарае, а не в своих уютных кроватках.
      – Это еще что за выходки?! – раздался его громкий бас над головами безмятежно спящих Кирилла и Вики.
      Дети мгновенно проснулись: папин окрик подействовал намного эффективнее будильника. Пришлось оправдываться и объяснять, какие обстоятельства вынудили их прибегнуть к подобной ночевке.
      – Мы хотели поймать таинственого вора, который таскает по ночам мясо, – поведала Вика папе. – Но, по-моему, мы уснули, во всяком случае я никого не видела. А ты, Кирилл?
      – Я тоже не видел, – откликнулся мальчик. – Наверное, он и не приходил.
      – Да нет, приходил, – не согласился отец. Он все еще был рассержен своевольным поведением детей. – А вы, дорогие мои, в следующий раз будьте так любезны сообщать мне о ваших намерениях! Иначе мне придется запирать вас в чулан!
      Кирилл и Вика переглянулись: им редко приходилось видеть своего мягкого и добродушного отца в гневе. Но, к счастью, Андрей Павлович очень быстро прощал все их промашки. Так произошло и на сей раз. Ребята притихли и покорно проследовали за папой в дом. Войдя в кухню, Андрей Павлович продемонстрировал неудачливым дежурным еще свежие следы и результат ночного визита.
      Кусок мяса, специально выложенный Ефросиньей Матвеевной из морозилки в раковину, испарился, словно его там и не было! Но самое обидное было то, что любимый цветок хозяйки – прекрасная орхидея – вместе с горшком, расколовшимся на части, валялся на полу. Вика, будучи девочкой впечатлительной, даже ахнула.
      – Ефросинья Матвеевна, наверно, очень расстроится из-за цветка, – тихонько промолвила она и посмотрела на брата. – Это мы виноваты, что не уследили...
      – Ну вот, проспали, – возмутился Кирилл. – Я же говорил, что надо дежурить по очереди. А так мы его никогда не поймаем.
      – Сегодня попробуем еще раз, – предложила Вика. – Я обещаю, что не усну.

* * *

      Когда стемнело, Кирилл с Викой пришли на прежнее место, чтобы попытаться-таки засечь таинственного гостя. Дважды они были близки к тому, чтобы опять заснуть, но то один, то другой вовремя толкали друг друга. Жестокая битва с этим властным чудовищем – сном – продолжалась чуть ли не целую вечность, во всяком случае, так показалось ребятам.
      И ожидание было, наконец, вознаграждено. Послышался какой-то шорох, и Вика, уже начинавшая опять клевать носом, сразу же проснулась и толкнула локтем брата.
      – Кто-то крадется, – шепотом произнесла девочка. – Вон там, смотри.
      И они увидели небольшого пушистого зверька. Он стал ловко раскапывать лапками землю, откуда показалась мышка, которая и стала его добычей. Расправившись с ней, зверек стал приближаться к мясу, которое висело себе мирно, чтобы стать в конце концов вяленым. Кирилл жестом показал сестре, чтобы она осторожно продвигалась к двери. Вика не совсем понимала, что он хочет, но его указания выполнила.
      Оказавшись у выхода, Кирилл стал строить заграждение из подручных материалов – веток и деревяшек, чтобы помешать непрошенному гостю выбраться наружу. Услышав шум, зверек стал кружиться на месте, пытаясь сообразить, где выход. Напрасно дети думали, что им удалось его поймать, потому что неожиданно для них обнаружился другой ход, через который зверек и выбрался, прихватив кусочек мяса. Таинственный воришка оказался намного хитрее и проворнее, чем они предполагали!
      Кирилл с Викой хотели броситься вслед за ним, но лаз, через который выбрался зверек, для них был очень мал, поэтому пришлось срочно разбирать препятствия, которые они сами же и настроили. Когда они, наконец, выбрались наружу, то увидели только убегающего пушистого зверька коричневатого цвета.
      – Я думаю, что сегодня он больше не вернется, – сказал Кирилл сестренке. – Пошли спать, а утром расскажем обо всем отцу и Ефросинье Матвеевне.
      – А ты заметил, какой у него был красивый пушистый хвост? – спросила девочка, на которую это происшествие произвело сильное впечатление.
      – Заметил, – ответил Кирилл. – Что тут удивительного, лесной зверь с ценным мехом.
      Наутро все собрались за завтраком: Ефросинья Матвеевна рано утром вернулась из города от своей знакомой и приготовила что-то очень вкусное. Андрей Павлович, смеясь и хмурясь одновременно, рассказал хозяйке о том, как нашел своих сына и дочку утром спящими на посту. Вот здесь дети и решили, что настало время поделиться своими ночными наблюдениями.
      – Зато сегодня наше ночное дежурство не прошло даром: мы наконец-то увидели этого таинственного воришку! – похвастался Кирилл.
      – Да? – недоверчиво спросил отец. – Можете показать?
      – Нет, – покачала головой девочка. – Во-первых, он слишком большой, как бы мы его поймали? А во-вторых, он нас перехитрил и убежал.
      – Кто же это был? – поинтересовалась Ефросинья Матвеевна.
      – Зверек был очень похож на лису, только цвета вроде какого-то коричневого, – поделилась своими наблюдениями Вика. – И еще у него был большой и очень красивый пушистый хвост.
      – И ни капельки он не был похож на лису, – стал спорить Кирилл. – С чего ты это взяла?
      – Ладно вам, не спорьте, – пытался успокоить своих чад Андрей Павлович.
      – Значит, таинственным воришкой оказался соболь, – сказала Ефросинья Матвеевна. – Если верить вашему описанию.
      – Это был соболь? – одновременно удивилась и обрадовалась девочка. – Я раньше никогда не видела соболя.
      – Можно подумать, что ты раньше видела медведя или лося, – заметил брат.
      – А вот и видела, – уверенно ответила Вика.
      – И где же?
      – В зоопарке, – объяснила девочка.
      – Хм, сравнила – в зоопарке и в естественных условиях, это же две разные вещи, – возмутился мальчик.
      – А еще он съел мышку, – вспомнила Вика. – Это он, наверное, съел и тех других мышей.
      – Что ж, надо как-то отучить его от этих неожиданных визитов, – предложил Андрей Павлович. – Мне тоже хочется на него взглянуть.
      – А давайте ловить его все вместе! Тогда уж наверняка поймаем этого воришку, и он больше не будет таскать у нас мясо. Мы и сами будем его подкармливать, – сказала Вика, обрадовавшись такому случаю.
      – Нет, зверь должен жить в лесу, зачем держать его в неволе? – возразила Ефросинья Матвеевна. – Вот если бы он был раненый или больной, тогда мы бы позволили ему пожить у нас, пока он не поправился, а потом отпустили бы на свободу. А то, что он повадился к нам ходить, говорит о том, что ему надоело добывать пищу в лесу. Он, баловник и лентяй, не хочет питаться только ягодками и кедровых орешками, потому что мясо любит больше всего на свете. А раз в нашем доме завелось такое полчище мышей и ящериц, то отчего же ему не полакомиться такой вкусной и доступной едой? В лесу нужно так потрудиться, чтобы поймать хотя бы одну! А тут – пожалуйста – бери, не хочу: толстые, крупные, будто откормленные! Да и дом-то наш стоит далеко от деревни и почти у самого леса, вот он и повадился. А иначе он бы ни за что не подошел так близко к человеческому жилью.
      Андрей Павлович посмотрел на детей:
      – Что ж, юные следопыты, за проявленную стойкость хвалю. Но зверек стал приходить к нам слишком уж часто. Проявите-ка свою находчивость и сообразительность, позовите на помощь фантазию и придумайте, как можно отвадить этого лесного воришку. Только будьте тактичны и вежливы! – добавил он. – Постарайтесь не обидеть гостя. А я поспрашиваю у местных жителей или у коллег по работе о привычках этого маленького хищника и вечером расскажу вам.
      Позавтракав, отец захватил, как обычно, свои приборы для исследования и ушел заниматься работой. Кирилл и Вика занялись уборкой кухни – мамина телеграмма стала достойным украшением старинного буфета и, находясь на виду, постоянно напоминала детям о данном обещании помогать Ефросинье Матвеевне по хозяйству.
      Убрав со стола, Кирилл принялся мыть посуду. Горячей воды в доме, конечно же, не было – слишком далеко он располагался от цивилизации. Поэтому приходилось греть воду на плите. Самую ответственную и сложную работу – отмывать тарелки, вилки и сковороду в мыльной воде – мальчик взял на себя, а сестренке доверил ополаскивать посуду в тазике с чистой прохладной водой и насухо перетирать ее вафельным полотенцем.
      Ребята действовали слаженно и быстро. За время маминого отсутствия им по нескольку раз в день приходилось заниматься подобными делами, поэтому постепенно они приспособились, и даже мытье полов, которое раньше пугало одним своим названием, не вызывало у юных хозяев затруднений. А уж посуда была и вовсе делом шуточным.
      – Кирилл, я знаю, что нам надо делать, – сказала сестренка, принимая гремящую кучу вилок, ложек и ножей и опуская их в таз.
      – Ты о чем? – поинтересовался он.
      – Я придумала, как нам приручить ночного воришку! Давай пойдем в лес и соберем там разных ягод и кедровых орешков, – предложила Вика. – И потом положим на то место, куда приходит наш соболь.
      – Слушай, а ты здорово придумала, – похвалил ее брат. – Пойдем.
      После того, как посуда была вымыта, вытерта и расставлена по местам в буфете, ребята решили перейти к подготовке задуманного плана.
      Вика предусмотрительно прихватила с собой корзинку, чтобы было куда собирать дары леса. Брат с сестрой отправились тропинкой, по которой они уже не раз ходили. После долгих стараний ребята все-таки собрали достаточно кедровых орешков и ягод, чтобы угостить ночного посетителя.

* * *

      Вечером вернулся отец с работы и поделился тем, что ему удалось узнать.
      – Оказывается, соболь даже рыбу ест, когда начинает голодать, – сказал Андрей Павлович. – Вот я и подумал, не половить ли нам рыбку в Байкале, а?
      – А я не умею рыбу ловить, – захлопала ресницами Вика в предвкушении нового приключения.
      – Значит, ты останешься дома, – заключил Кирилл. – Чтобы нам не мешать.
      – Нет, я тоже хочу пойти, я научусь, – обиделась девочка на то, что брат опять хочет обойтись без нее, а ведь это, наверное, так интересно – рыбу ловить, она никак не могла этого пропустить. – Пап, ты возьмешь меня с собой?
      – Обязательно возьму, куда ж мы без тебя, – заверил дочку Андрей Павлович. – Было бы еще неплохо раздобыть где-нибудь лодку.
      – Можно спросить у деда Егора, женькиного дедушки, – предложил Кирилл. – У него наверняка есть.
      – Точно, как же я сразу-то не подумал, – отреагировал отец. – Так и сделаем.
      – Может, тогда мы прямо сейчас к ним и сходим все вместе? – спросил Кирилл.
      Андрей Павлович взглянул на часы – было еще не поздно, поэтому было решено пойти в гости к Женьке. Еще на улице были слышны звуки музыки.
      – Пап, слышишь, это Женька играет, – объяснила Вика отцу. – Опять занимается, наверное.
      Дверь им открыл дед Егор.
      – Женя, к нам гости, – крикнул он, увидев ребят с отцом.
      Женька вышел встречать Кирилла с Викой и позвал их с собой в комнату. А Андрей Павлович остался разговаривать с дедом Егором. Женькин дедушка с самого детства жил в этой деревеньке, любил свой край и знал эти места как свои пять пальцев. Поэтому двое мужчин без труда нашли тему для разговора. Глава семейства Нефедовых давно хотел поговорить с кем-нибудь из старожилов, чтобы уточнить кое-какие детали, относящиеся непосредственно к предмету его исследований. Дед Егор с удовольствием сообщил ему обо всем, что знал, а Андрей Павлович оказался благодарным слушателем.
      Ребята в это время разговаривали о том, что волновало их.
      – Знаешь, к нам повадился соболь, таскает у нас разные запасы, – рассказала Вика Женьке. – Это мы с Кириллом его выследили.
      – Сначала мы думали, что это деревенские мальчишки. Они ведь чего только не вытворяли, чтобы навредить нам: и мышей с ящерицами подбрасывали, и белье пачкали... Так что я и не сомневался, что они докатились до такой низости, как воровство. Но оказалось, я зря на них наговаривал, потому что мы выследили ночного гостя: это соболь!
      – Правда? Соболь? – переспросил Женька. – Вот здорово!
      – Он был такой пушистый, просто прелесть, – продолжала девочка. – Мы решили его немножко подкормить.
      – А чем он питается? – поинтересовался мальчик.
      – Мы уже сегодня собрали в лесу немного ягод и кедровых орешков, – объяснила Вика.
      – Но этого недостаточно, – добавил Кирилл. – Поэтому мы хотели наловить рыбы.
      – Для соболя? – удивился Женя.
      – Конечно, – ответил Кирилл. – Ну, если много поймаем, то может и нам самим останется.
      – Тогда надо попросить папу устроить пикник, – вступила опять в разговор Вика. – Какой у нас был на твоем дне рожденья.
      – А что было на твоем дне рожденья? – полюбопытствовал Женька.
      – Мы устроили пикник на открытой полянке в лесу, – начал рассказывать Кирилл. – Нашли такое классное местечко: посреди небольшой поляны там огромный обломок скалы, и получилось что-то наподобие грота. Там мы развели костер, чтобы по старинному рецепту местных рыболовов жарить рыбу на рожнах. Твой дед должен это знать.
      – А как это – на рожнах?
      – Это когда берутся такие палки с острыми концами, на них накалывают по рыбине, а потом их хорошенько втыкают в землю вокруг костра под определенным углом таким образом, чтобы она не сгорела, а поджарилась, – объяснил Кирилл.
      – Получилось очень вкусно, хотя она немного и сгорела с одной стороны, – добавила Вика. – А еще Кириллу именно тогда родители подарили видеокамеру.
      – Отец говорит, что было бы неплохо порыбачить на лодке, поэтому мы и зашли спросить, можно ли у вас взять лодку, – сказал Кирилл.
      – Думаю, дед разрешит вам ее взять, – ответил Женя.
      – И вообще, нам, по-моему, пора домой, – заметила Вика.
      – Отец, наверное, заболтался там с твоим дедом, – предположил Кирилл.
      Так и было – беседа была в самом разгаре, когда ребята зашли на кухню. Андрей Павлович спохватился, ведь он совершенно забыл о времени.
      – Ну мы пойдем, – сказал он деду Егору.
      – Пап, а ты про лодку-то спросил? – напомнил негромко Кирилл.
      – Не спросил! – махнул рукой Андрей Павлович. – Егор Семеныч, совсем забыл, зачем мы к вам, собственно, пришли. До чего же я рассеянный! Мы семьей собрались на рыбалку и хотели у вас одолжить лодку.
      – Берите, пожалуйста, – откликнулся дед Егор. – Я тоже собирался порыбачить чуть-чуть. Но у меня еще одна лодка есть, так что все в порядке. Можем вместе выйти на двух лодках. В одной – вы, а в другой – мы с внучком.
      – Ура! Я тоже с вами! – обрадовался Женька.
      – Только вставать надо рано, – предупредил Егор Семеныч.
      – Мы знаем, – ответили ребята. – Встанем обязательно.
      Дружная компания разошлась, договорившись о завтрашней встрече.
      Перед сном Вика с Кириллом сложили часть собранных ягод и кедровых орешков в то место, куда обычно приходил соболь. Мясо уже было снято, поэтому никакого риска не было. Ребята опасались, что зверек больше не появится. Это они собирались проверить на следующий день.

      Было еще очень раннее утро, когда Андрей Павлович зашел в комнату к детям. Они так сладко спали, что ему было очень жалко их будить. Но делать нечего: такова нелегкая участь всех рыбаков на земле!
      Кирилл проснулся более-менее быстро, а Вика никак не могла открыть глаза. Мужская половина семьи Нефедовых уж было задумалась, не оставить ли ее дома. Тогда было решено сделать последнюю попытку. Кирилл наклонился поближе к сестренке и прошептал ей в самое ухо:
      – Ты идешь на рыбалку или нет? Если ты сейчас же не встанешь, то мы оставим тебя дома.
      Эта угроза подействовала на девочку моментально. Правда, она не совсем разобрала, о чем идет речь, но выражение «оставим тебя дома» означало, что ее хотят лишить чего-то интересного. Тогда она усилием воли заставила себя встать.
      – Нет, я уже проснулась, – сказала девочка.
      Кирилл с отцом улыбнулись в ответ.
      – Одевайтесь потеплее, а то утром очень прохладно, тем более на воде, – посоветовал Андрей Павлович детям.
      Собрались все довольно скоро, быстренько перекусили, взяли с собой бутерброды, чай в термосе. Две удочки у них были, а еще одну обещал дать Егор Семенович. В условленном месте их уже ждали Женька и дед Егор.
      – Ну как, готовы? – спросил Егор Семеныч, обращаясь к молодому поколению.
      – Да, – чуть ли не хором ответили ребята.
      Компания заполнила синюю «Ниву», на которой Егор Семеныч собирался доехать до причала, где стояли лодки. Всю дорогу Вика зевала, но тщательно это скрывала. Ей не хотелось, чтобы о ней подумали, что она соня. Наконец они подъехали к причалу.
      – Вы садитесь вон в ту лодку, – показал рукой дед Егор. – А мы вот в эту.
      – Хорошо, – согласился Андрей Павлович. – А вы захватили еще одну удочку для Вики?
      – А как же, вот держи, – ответил женькин дед и протянул девочке удочку. – А червей вы накопали?
      – Ой, совсем вылетело из головы, – развел руками старший Нефедов.
      – Ничего, у нас много, вот держите, – сказал Женька и протянул банку из-под консервов.
      Кирилл с Викой и отцом сели в любезно предоставленную им лодку. Естественно, Андрей Павлович сел за весла. Сыну он пообещал, что ему будет доверено грести на обратном пути.
      – А в какую сторону вы поплывете? – спросил Нефедов.
      – Думаю, что нам надо встать на некотором расстоянии друг от друга, – предложил Егор Семеныч. – Я покажу хорошие места, а вы уж сами выбирайте, где лучше останавливаться.
      Андрей Павлович взял весла и стал грести. Проплыв некоторое расстояние, он остановился, и дед Егор дал добро, что место выбрано неплохое. Тогда Кирилл взялся насаживать червей для всех: Вика, естественно, это делать не умела, а отец мог провозиться с таким простым заданием довольно долго. Они разбрелись в разные стороны и закинули свои удочки.
      Кирилл подробно объяснил сестренке, как надо держать удочку и что будет, когда попадется рыба. Вика упорно смотрела на воду и несколько раз ей казалось, что уже клюет, но это ей только мерещилось. Пока еще ни Кирилл, ни отец ничего не поймали. И когда на самом деле у нее стал погружаться поплавок, девочка подумала, что ей опять это кажется. Она повернулась к брату и спросила:
      – Кирилл, посмотри, у меня не клюет?
      – Конечно, клюет! – чуть не закричал мальчик. – Ты что, сама не видишь? Дергай скорее!
      Вика от перепуга чуть не выронила удочку из рук, но Кирилл вовремя ее подхватил. Рыба была довольно большая и блестела на солнце, которое уже начинало всходить.
      – Ура! Я поймала! Первая! – восторгу девочки не было предела.
      Кирилл осторожно освободил рыбу от крючка и бросил в ведро, куда предусмотрительно была налита заранее вода.
      – Молодец! – крикнул Егор Семеныч с соседней лодки. – Теперь дело пойдет.
      И на самом деле – после первой Викиной рыбки то у одного, то у другого начинало клевать. За три часа они наловили целое ведро рыбы.
      – Я думаю, что такого количества рыбы хватит и на вашего друга-соболя, и на всю нашу семью! – торжественно сказал Андрей Павлович, с гордостью поглядывая на ведро.
      – Пап, а давай устроим пикник, как тогда на моем дне рожденье, а? – попросил Кирилл. – И Женька тоже очень хочет, мы ему рассказали, как тогда получилось здорово.
      – Что ж, – задумчиво произнес отец. – Сейчас поговорим с Егором Семенычем.
      Лодки причалили к берегу, и отец спросил у женькиного деда, что он думает насчет их предложения. Егор Семеныч согласился, так что вечером решено было отправиться на машине куда-нибудь на побережье и устроить пикник.
      А пока что семейство Нефедовых было благополучно доставлено к дому. Кирилл с отцом занялись рыбой, а Вика куда-то направилась.
      – Ты куда? – успел вдогонку произнести брат.
      – Сейчас вернусь, – откликнулась девочка.
      Отец с сыном посовещались и решили, что рыбу до вечера надо поместить в морозильник, что мальчик сразу же и сделал.
      – Он все съел, – сказала запыхавшаяся Вика, когда вернулась в кухню.
      – Кто и что съел? – не понял Андрей Павлович.
      – Соболь, кто же еще, – объясняла девочка, эмоционально размахивая при этом руками. – Мы оставили на ночь орешки и ягоды, а сейчас там ничегошеньки не осталось.
      – Может, это вовсе и не соболь был, а кто-нибудь другой, – скептически заметил Кирилл.
      – Нет, это был он, – уверенно произнесла девочка. – Можете мне не верить, но я точно знаю, что это был он.
      – Мы тебе верим, дочка, – сказал отец. – Я тоже думаю, что это был соболь.

* * *

      Вечер удался. Как и договаривались, Женька с дедом заехали за Нефедовыми и машина поехала вглубь леса, к заветной полянке с волшебным гротом. Они решили поехать опять туда же, где были на дне рожденья Кирилла, потому что Женька очень хотел посмотреть на грот, созданный самой природой с помощью обломка скалы. Но надо было еще найти то самое место, что оказалось делом непростым.
      Машина уже проезжала мимо полянки по второму кругу, когда Кирилл разглядел, что это все-таки то место и есть, только они проезжают с другой стороны.
      – Там, вон там, – закричал Кирилл, и стал показывать рукой в сторону.
      Машина развернулась и подъехала к полянке. Издалека ее не было видно из-за деревьев и высокой травы.
      Женька увидел скалистый выступ, который образовывал естественную крышу вместе с нападавшими на нее сухими ветками и сучьями.
      – Как здорово! Да здесь прямо жить можно! – воскликнул мальчик.
      – Ну жить мы здесь не будем, а костерчик разведем, – сказал Андрей Павлович. – Женя, Кирилл, давайте за ветками, а мы с Викой попробуем устроиться.
      Мальчики быстро собрали сухих сучьев и развели костер под скалистой крышей, а недалеко на полянке Вика с отцом расстелили покрывало.
      Ничто не предвещало никаких проблем, как вдруг непонятно почему нахмурилось небо, сбежались тучки и начал накрапывать дождик.
      Кирилл с Женей решили на всякий случай заложить навес еловыми ветками, чтобы можно было сидеть как в шалаше. И трудились они не зря – дождь разошелся и всего за несколько мгновений перешел в ливень.
      И хочешь-не-хочешь, пришлось всем немедленно вскакивать с места, собирать вещи, покрывало и скрываться в только что устроенном шалаше.
      – Я всегда хотела пожить в шалаше, – призналась Вика. – Так здорово. Кажется, что это какой-то лесной домик, и ты живешь в нем по-настоящему.
      – Вот если дождь не перестанет, то и останемся в нем жить по-настоящему, – в ответ на ее слова произнес дед Егор.
      – Это было бы здорово, – отвернувшись, сказала еле слышно девочка.
      – Как там наша рыбка? – спросил Андрей Павлович.
      – Сейчас посмотрим, – дед Егор подошел поближе к костру, где жарилась рыба и повернул ее другим боком. – Еще немного и будет готова.
      – Самое главное – не проворонить, чтобы она в угли не превратилась, – сказал старший Нефедов. – А то погода нам преподнесла уже один сюрприз, не хватало, чтобы весь пикник был испорчен.
      – А мне все нравится, чтобы не случилось, – сказал Женька. – Такая погода ничуть не портит праздник, а наоборот – настраивает на торжественный лад. Вы только послушайте, как величественно и мощно звучит Музыка Грозы!
      Дождь все еще орошал землю крупными каплями, и вдалеке послышался раскат грома. Вся компания притихла, завороженная словами музыканта. И в самом деле – они услышали, как полнозвучно поет таежная природа под тяжелыми и сильными дождевыми каплями, какими мощными аккордами где-то вдалеке гремит небо.
      – Женя, а это тоже космическая гармония звучит? – тихонько спросила Вика.
      – Наверно, – ответил мальчишка и загадочно улыбнулся. Об этом можно только догадываться, потому что точно никто не знает, даже ученые.
      – Настоящая гроза, – радовался Кирилл, настроенный менее поэтично. Мальчишку тревожило лишь то, что маленькая Вика могла испугаться молний и грома, расхныкаться и все испортить. Он с опасением посмотрел на сестренку. К его удивлению, на лице девочки не было и тени беспокойства: скорее, оно выражало только восхищение красотами природы. Мальчик порадовался за храбрую сестренку и нехотя вспомнил, что сам в ее возрасте всегда боялся грозы, даже когда сидел дома в теплой и уютной квартире, а не то что как сейчас, в самом сердце леса.
      К счастью, рыба не сгорела, а наоборот поджарилась так, как надо, не то что в прошлый раз. Конечно, неизвестно, как бы вышло сегодня, если бы к приготовлению экзотического блюда не приложил руку Егор Семеныч, человек бывалый и опытный. Он, словно настоящий колдун, наклонялся над костром, окруженном со всех сторон наклонными острыми палками с нанизанной рыбой, что-то бормотал себе под нос, обрызгивал их зеленой веточкой с капельками дождевой влаги, заботливо переворачивал. Глядя на Женькиного деда, чувствовалось, что со старым рыбаком нигде не пропадешь.
      Естественно, Кирилл с Викой не забыли оставить угощение и для соболя – приличная порция свежей рыбы, только сегодня выловленная из Байкала, лежала в железной мисочке с водой и дожидалась ночи. По возвращении с пикника девочка положила все туда же, куда до этого она приносила орешки и ягоды. Ей так хотелось посмотреть, придет ли он за угощеньем, что Вика решила поговорить об этом с братом.
      – Кирилл, как ты думаешь, а соболь придет за рыбой? – спросила она у него.
      – Наверное, – размышлял мальчик. – Почему бы и нет?
      – А давай его подстережем опять, мне так хочется посмотреть, – посмотрела Вика на брата умоляющим взглядом.
      – Ну, не знаю, – засомневался Кирилл.
      – Пожалуйста, пойдем посидим немного, а если он не придет, то пойдем спать, – попросила сестренка.
      – Ладно, – смирился Кирилл с просьбой. На самом деле ему и самому хотелось посмотреть на зверька с более близкого расстояния. Можно было даже взять с собой камеру – в случае удачи вышли бы отличные кадры! Правда, Кирилл сомневался, что в тусклом лунном освещении запись получится отчетливой. Тут и обычным зрением трудно было разглядеть какие-либо подробности и детали.
      В доме было относительно тихо, и брат с сестрой осторожно выскользнули из комнаты. На счастье Кирилла, ночь была ясной и светлой, в освещении полной луны все предметы казались окруженными голубоватым призрачным ореолом звездной пыльцы. Расположились ребята как обычно, спрятавшись за грудой ящиков. От долгого сидения в засаде у них затекли руки и ноги.
      Наконец послышался какой-то шорох и показалась остренькая мордочка с любопытным носом. Кирилл привычно вскинул камеру на плечо и начал снимать.
      – Вот он, – прошептала Вика. – Какой хорошенький! Посмотри, какая у него забавная мордочка. Видишь, он вынюхивает, что бы ему съесть.
      – Правильно, он же рассчитывал опять ягодки с орешками увидеть, а тут вдруг рыба, – сказал Кирилл.
      – Смотри, он нюхает рыбу, – обрадовалась девочка. – Ест!
      – Хорошо, значит не зря мы ее принесли, – согласился мальчик.
      – Давай подойдем поближе, – предложила Вика.
      – Ничего не выйдет, он сразу убежит, я уверен, – прошептал Кирилл.
      – А может не убежит, ну давай, – сестра дотронулась до руки брата.
      – Смотри, потом не жалуйся, я тебя предупреждал, – добавил Кирилл, выключая запись и аккуратно укладывая камеру на один из ящиков.
      – Не буду, – согласилась девочка.
      Они встали и попытались приблизиться к зверьку, когда тот уплетал очередную рыбешку. И как только соболь почуял какое-то движение, то он моментально исчез из виду, мелькнув на прощанье своим пушистым хвостом.
      – Ну, что я тебе говорил? – с укором произнес брат.
      – Почему он такой пугливый? Я бы его погладила, – опечалилась Вика. – Все равно он когда-нибудь привыкнет, я знаю.
      – Пойдем спать, тогда он может быть вернется, а то из-за тебя он всю рыбу оставил, – резонно заметил Кирилл. – Разве так угощают?
      – Пошли, – поколебавшись, согласилась девочка. Она бы еще, конечно, подождала, когда зверек вернется, но одной ей здесь сидеть не хотелось.

      На следующее утро Женька встал рано, впрочем, не раньше чем обычно. Случайно выглянув в окно, он заметил одного из деревенских мальчишек, который проезжал мимо его дома на велосипеде со стороны леса. В этом, конечно, не было ничего особенного, если бы в руке он не держал клетку, а в этой клетке не сидела птица. Женька, хорошенько приглядевшись, даже определил, что это пестрая свиристель. Пение этой птички особенно нравилось юному музыканту. Этот факт вызвал у мальчика подозрение. Он решил поделиться новостью со своими друзьями.
      – Знаете, что я сейчас видел? – сказал Женька, когда Кирилл пригласил его войти в дом.
      – Что? – спросила любопытная Вика, которая находилась неподалеку.
      – Может, знаете Мишку, одного из деревенских? – поинтересовался мальчик.
      – Да, я знаю, кто это такой, – ответил Кирилл.
      – Я тоже, – не раздумывая, произнесла девочка.
      – Так вот, я случайно заметил, как он поехал на велосипеде по дороге, ведущей в город с клеткой, – объяснил Женя. – А в клетке была свиристель.
      – Ты думаешь, он ее поймал? – встревожилась маленькая Вика.
      – Само собой, – пожал мальчишка плечами.
      – И куда он ее повез? – спросил Кирилл.
      – Понятия не имею, – откликнулся Женька. – Надо бы проследить, когда он вернется.
      – Хорошо, пойдем к тебе домой, а там увидим, когда он назад поедет, – подтвердил мальчик.
      Дома у Женьки ребята решили разделиться и наблюдать из окна по очереди. Каждые полчаса пост сменялся.
      Время приближалось к обеду, когда Женька, в эти минуты именно он должен был следить за ситуацией, увидел, как этот самый Мишка едет обратно.
      – Идите скорее сюда, – позвал он брата с сестрой. – Он возвращается.
      Кирилл с Викой подбежали к окну. В руках у мальчика по-прежнему была клетка, только на этот раз она была пустой – птички не было.
      – А ты говорил, что в клетке была свиристель, – разочарованно произнесла девочка.
      – Была, когда он ехал туда, я же собственными глазами видел, – уточнил Женька.
      – Куда же он ее дел? – задал вслух вопрос Кирилл. – Мне кажется, что тут что-то нечисто.
      – Надо проследить за ним, – согласился Женя.
      – А ты сходи к Валюшке, может она что-нибудь знает, – предложил брат.
      – Ладно, – согласилась девочка.
      Мальчики проводили Вику до дома, который стоял на окраине, а сам остались на улице. Валюшка очень обрадовалась неожиданной гостье. Она пошла ей показывать их семейную гордость – цветник, в котором было столько цветов разных сортов и оттенков, что даже глаза разбегались. Вика даже умудрилась совершенно забыть, зачем она, собственно, пришла к ней в гости. Валюшка показала ей каждый цветок, рассказала, как он называется, какие сорта вывела ее мама.
      В общем, Вика узнала столько всего интересного, что ей и самой больше всего на свете захотелось вот также разводить цветы и ухаживать за ними! Она бы никому не доверила это любопытное занятие, и занималась бы всем только сама. С цветами, как говорила Валюшка, нужно обращаться очень аккуратно, ведь они такие же живые, как и мы.
      На прощанье добрая Валюшка решила сделать подруге подарок и срезать ей несколько самых красивых цветов, чтобы Вика поставила их в вазочку с водой и украсила ими свою комнату. Сколько радости и восторга было в ее задорных карих глазах, когда она принимала из рук подружки шикарный букет темно-красных, розовых и белых с желтой серединкой пионов!
      И только тут девочка вспомнила, что ей было поручено важное задание. Пока Валюшка срезала очередной пион в довершении создания чудесной живой композиции, Вика как можно безразличнее упомянула, что видела одного местного мальчишку с птицей в клетке. Долго ждать ответа не пришлось – взволнованная Валюшка сразу же выложила всю известную информацию.

* * *

      Кирилл с Женькой уже заждались, когда Вика, наконец, показалась выходящей из калитки. При этом она несла великолепный букет цветов.
      – Посмотрите, какие красивые цветы мне подарила Валюшка, – похвалилась девочка.
      – Видим, – сказал Кирилл, опасаясь, что сестра сейчас начнет пересказывать им весь свой разговор с подружкой. – ты узнала что-нибудь, о чем мы тебя просили?
      – Конечно, – ответила Вика. – Валюшка мне все рассказала.
      – Ну, говори скорее, – у брата терпение было на пределе.
      – Она сказала, что давно следит за этим негодяем. Представляете, этот самый Мишка ловит в лесу самых красивых певчих птиц и ездит потом их в город продавать! Валюшка говорила ему, что ловить птиц нельзя, что им в городе, в клетке будет очень плохо, что и петь-то они там не будут. Но он только смеется ей в ответ. И помешать этому преступнику своими силами она никак не может, вот что она сказала, – поведала сестренка.
      – Я так и думал, – огорчился Женька. – Ты, Вика, совершенно правильно назвала этого птицелова преступником. Я знаю, что многие лесные птицы, попадая в клетки, не только перестают петь, но и отказываются от пищи, и через несколько дней умирают.
      – Правда? – ахнула девочка, и ее сердечко переполнилось жалостью к тем несчастным пернатым созданиям, которых постигла участь быть пойманными и заключенными в клетку.
      – Но это еще не самое страшное, – продолжал говорить Женька. – Помните, я как-то говорил, что птицы – это служители небесных сфер, что их голосами звучит на земле космическая музыка, Гармония Мира и всей Вселенной?
      Ребята закивали, во все глаза глядя на музыканта. Когда он говорил о таких интересных вещах, друг казался им таким умным, таким талантливым, чуть ли не настоящим гением! Они боялись его прервать и, как завороженные, ловили каждое слово юного музыканта.
      – И получается, что ваш Мишка, занимаясь ловлей певчих птиц и продавая их на городском рынке, лишает мелодий Симфонию таежного леса. Он разрушает тем самым мировую гармонию, потому что даже без одного звука музыка не может быть полнозвучной.
      – А если птицу поймает какой-нибудь лесной хищник? – спросил Кирилл. – Выходит, звери тоже убивают лесную музыку?
      Женька энергично замахал руками:
      – Нет, что ты! То, что свершается по законам самой природы, вполне естественно! Разрушить гармонию мира может только насильственное вмешательство человека.
      – Кирилл, а помнишь, как мы с тобой ловили браконьеров? Они, наверно, тоже разрушали лесную музыку, – задумчиво произнесла Вика. – Может, попробуем и с птицеловом? А вдруг получится? Тогда мы сможем уберечь все птичьи мелодии в целости и сохранности и лесная музыка будет звучать всеми звуками.
      – Конечно, ты права. Ведь, получается, это не просто зарабатывание денег при помощи пойманных птиц, а самое настоящее преступление мирового, можно даже сказать – космического масштаба! Так нельзя оставлять, надо что-то придумать, чтобы остановить этого негодяя, – твердо сказал Кирилл.
      – Я согласен, мы должны ему помешать, – поддержал друга Женька. – Кто же, кроме нас?
      – Я с вами, – сказала Вика, глядя широко распахнутыми глазами. Эта история возмутила ее больше всех. Ловить этих чудесных птичек и потом продавать их, по ее мнению, было просто ужасным преступлением. А уж после того, что рассказал Женька, занятие Мишки казалось девочке хуже убийства и предательства – самых страшных вещей на свете!

      На следующее утро восходящее на горизонте солнышко застало Кирилла, Вику и Женьку в засаде у окна. Ребята старательно выжидали, когда Мишка-птицелов выйдет из дома и направится в лес. Всем известно, что птиц нужно ловить спозаранку. Через несколько минут они увидели, как мальчишка вышел из дома вместе с велосипедом и пустой клеткой в руке.
      – Значит опять хочет птицу поймать, – сердито произнес Женя.
      – Мы пойдем за ним, и придумаем, как ему помешать, – предложил Кирилл.
      Но ребята не учли, что предусмотрительный мальчишка ехал на велосипеде, а они-то шли пешком. Поэтому он очень быстро от них оторвался и скрылся в лесу.
      Ребята бросились вдогонку, но через некоторое время Вика произнесла жалобно:
      – Я больше не могу бежать, я останусь здесь.
      Действительно, бежать по лесу было очень неудобно, не то что, например, по асфальтированной дороге.
      – Ладно, пойдем пешком, – смирился братик. – Честно говоря, я тоже выдохся.
      Они шли и шли по дороге, и еще издалека увидели велосипед, оставленный возле дерева. Но застать негодяя, так сказать, на месте преступления, им не удалось, только мелькнула спина того самого Мишки, когда он садился на велик. Ребята даже как следует разглядеть не успели, пустая ли была клетка или нет.
      Они все-таки решили осмотреть полянку, где находился мальчишка.
      – Наверное, мы его спугнули, – высказал предположение Кирилл. – Видите, он даже сетку оставил.
      – А что это за сетка? – задала невинный вопрос Вика.
      – С ее помощью он и ловит птиц, – объяснил брат. – Насыплет зернышек куда-нибудь, подождет, когда птичка начнет их клевать, и сверху накидывает сетку.
      – А потом сажает в клетку, – добавил Женька.
      – Какой ужас! – возмутилась впечатлительная девочка. – Бедные птички!
      – Да, больше они на воле петь не будут, радуясь солнышку и чудесному утру, а будут сидеть в своей клетке, – обрисовал печальную картину Кирилл.
      – Если бы я могла, то повыпускала бы всех птиц из клеток, – волнуясь, произнесла сестренка.
      Тем временем Женька внимательно посмотрел на деревья вокруг и заметил на одном из них кое-что любопытное.
      – Смотрите, а здесь, оказывается, гнездо, – воскликнул Женька.
      – Где? – сразу встрепенулась девочка.
      – Вот здесь, – показал друг. – И в нем, кажется, кто-то есть. Боже мой, здесь птенцы, совсем еще желторотики.
      – Ой, я хочу посмотреть на птенцов, – и с этими словами Вика подбежала к дереву.
      Гнездо находилось в самой развилке ветвей у ствола дерева. Оно было открытое, с толстыми стенками и по своей форме напоминало чашку. Внутри находилось пять птенцов. Вика вынула двух птенцов и взяла в руки, ее примеру последовали и мальчишки. Гнездо состояло из тонких сухих веточек, а дно его было устлано мхом, лишайниками, сухими травинками и птичьими перьями. Птенцы жалобно попискивали.
      – Бедные птенчики, где же ваша мамочка? – разговаривала с ними Вика.
      – А мамочку их как раз Мишка и поймал, – сказал Кирилл.
      – Что же с ними теперь будет? – забеспокоилась сестренка.
      – Без родителей они могут погибнуть, потому что сами они еще себя прокормить не смогут, а опасностей целое море – если не от голода, то может напасть какой-нибудь хищник, – объяснил Женька.
      – Нет, этого нельзя допустить, – чуть не расплакалась Вика. – Кирилл, давай возьмем их с собой, пожалуйста.
      – Думаешь, у вас получится их выходить? – засомневался Женька. – Они еще такие маленькие. Чем вы будете их кормить?
      – Не знаю, – растерянно произнес Кирилл. – Я не представляю, чем питаются такие малыши-птенчики.
      – Нам поможет Ефросинья Матвеевна, она же у нас волшебница, – поведала Вика. – Она знает, как нужно разговаривать с лесными обитателями, и уж тем более скажет, чем их покормить. Я уверена, что мы справимся.
      – Вы уж постарайтесь, а то будет очень жалко, если они погибнут из-за этого негодяя Мишки, – сказал Женька.
      – Как можно быть таким жестоким? Одно дело – ловить птиц, а другое – оставлять желторотых птенцов без родителей, считай на верную погибель, – посетовал Кирилл.
      – Но как только они окрепнут и самостоятельно расправят крылья, их надо выпустить на свободу, – сказал Женька. – Птицы должны жить на воле.
      – Конечно, выпустим, как только они научатся летать, – пообещал Кирилл.
      – А можно я буду помогать вам? – спросил Женя. – Ну там, принесу корма или еще чего-нибудь.
      – Ты еще спрашиваешь, – удивился Кирилл. – Им такая помощь будет просто необходима, и мы всегда тебе рады.
      – Спасибо, – поблагодарил Женя и улыбнулся. – Я сделаю, что смогу.
      Кирилл забрал у сестренки птенчиков и положил их обратно в гнездо.
      – Может быть положим его в мою кофту? – предложила Вика.
      – Давай положим, – не стал спорить брат.
      Он осторожно взял в руки гнездо с птенцами, завернул в теплую шерсть и передал сестре, она также бережно приняла драгоценную ношу и сказала:
      – С вами будет все хорошо, не волнуйтесь! Мы о вас позаботимся!

* * *

      Ребята возвращались из леса молча. Каждый обдумывал, какими способами можно переубедить Мишку не заниматься жестокой ловлей птиц. Может, Женька попробует рассказать ему о лесной гармонии? Может, хоть это на него подействует, если уж не помогли Валюшкины просьбы и уговоры? Ведь одно дело, когда ты просто ловишь птиц, и совсем другое – когда, сажая очередную птичку в клетку, ты осознаешь, что украл у музыки леса еще одну мелодию, без которой все звучание будет искажено.
      «Вряд ли, – сам себе мысленно возразил Кирилл. – До таких сорви-голов, как этот Мишка, подобные вещи не доходят. Плевать ему на космос и на всю Вселенную, если позарез нужны карманные деньги. Хотя попытаться все-таки можно. Попытка – не пытка. А вот если „пряник“ не поможет, тогда уж придется применить тактику „кнута“». И, по-хорошему, Кирилл бы прямо с нее и начал. Вот еще! Любезничать с преступником!
      Мальчик хотел поделиться своими размышлениями с другом, шагающем по тропинке впереди с маленькой Викой, которая бережно и осторожно прижимала к груди птичье гнездо, завернутое в теплую кофту Кирилла. Но в этот момент Женька внезапно остановился и тронул девочку за плечо, призывая к молчанию. Кирилл приблизился к ним, остановился и тоже прислушался.
      Тонкий музыкальный слух не подвел Женьку: вдалеке раздавались чьи-то голоса. Судя по повышенным тонам, говорившие люди были чем-то взволнованы и, даже более того, – настроены не очень-то доброжелательно! Женька знаком показал, что им лучше скрытся за ветвями кустарника, так как неизвестно – что это за люди, и что им понадобилось в лесной глуши в такую рань.
      Ребята по возможности бесшумно укрылись за зеленой завесой листвы и притаились. Голоса становились все громче – люди быстро приближались. И двигались они, как ни странно, с той стороны, откуда возвращались юные следопыты. Значит, если бы не Женькин слух, неизвестные догнали бы их, что было совсем не желательно. Вот между деревьями мелькнули силуэты, некоторые фразы стали слышны совсем отчетливо.
      – Это же деревенские мальчишки! – прошептал Женька, которому приближающаяся группа была видна лучше, чем Кириллу или Вике, так как он был повыше ростом и мог выглядывать из-за верхних, более мелких и реденьких листочков.
      Женька снова присел на корточки и тихонько уточнил:
      – Их там трое: Колек-коротышка, верзила Славик и стриженая Маринка, я ее чуть не перепутал с мальчишкой.
      – Наши враги! Что это они тут делают? Уж не за нами ли следят? – еле слышным шепотом предположил Кирилл.
      Ответ ребята услышали из уст самих «врагов», словно по заказу. Троица сорванцов приближалась к кустарнику, за которым скрывались ребята, бурно обсуждая какую-то проблему и вовсе не подозревая, что они не одни в лесу. Громче всех говорила Маришка, возмущенная и рассерженная, по-видимому, не на шутку:
      – Если вы испугались, я его собственноручно отколочу, и пусть вам будет стыдно, что дерется девчонка!
      – Да ничего мы не испугались, – стал оправдываться верзила. – Просто сегодня не уследили, не застали его на месте преступления. Может, завтра получится?
      – Мы просто ждали не там, где надо! – уверенно сказал Колек. – Мы думали, что у него одно насиженное место для ловли птиц, а у него их несколько... Ой!
      В этот момент Колек вынужден был прервать речь, так как споткнулся обо что-то и грохнулся носом об земли. И случилось это прямо напротив кустарника, где притаились следопыты.
      – Ой-ой-ой! – запричитал он, потирая ушибленное колено. – Вот шибанулся, так шибанулся! До крови!
      – Покажи, – Маришка подошла вплотную к пострадавшему, который охотно продемонстрировал ей ссадину. На коленке, измазанной в земле и зеленом соке травы, и в самом деле просочилась кровь. Но травяной ковер таежного леса смягчил удар.
      – Тебе повезло, что ты споткнулся в лесу, – сказал Славка, бросив взгляд на ушиб. – Если бы ты так же грохнулся на пыльной дороге или, еще хуже – на асфальте, то кровищи было бы пруд пруди!
      Колек, постанывая, поднялся с земли и осторожно наступил на ногу, стараясь не выпрямлять ушибленное колено.
      – Интересно, обо что это я так споткнулся? Вроде бы в этом месте нет ни корней, ни сучьев...
      – Эх ты, горе луковое! – усмехнулась Маришка. – Шнурки надо завязывать!
      Все посмотрели на запыленные кроссовки мальчишки. И правда – на правой, пострадавшей ноге шнурки у кроссовка совсем развязались и всей своей немалой длиной волочились по земле. Они-то и стали причиной внезапного падения. А девчонка все смеялась:
      – Вот недотепа! Ты упал не только на землю, но и в моих глазах!
      – Надо же, – смущенно произнес Колек и снова плюхнулся на траву, чтобы привести обувь в относительный порядок. Ему было не по себе, ведь свидетельницей его досадной оплошности была Маришка – самая классная девчонка во всей деревне.
      – Придешь домой, сразу промой рану! – велела девчонка. – Сначала обычной кипяченой водой, а потом – зеленкой или йодом. Будет щипать, но ты обязательно должен это сделать, иначе заработаешь заражение крови! У меня мама не зря в медпункте работает, я про раны все знаю – сама их не раз зарабатывала.
      – Ладно, ладно, – поспешно пообещал пристыженный Колек и перевел разговор на другую тему: – Что вы все обо мне, да обо мне. У нас проблемы есть и поважнее моей ссадины. Вон, смотрите, она уже сама заживать стала, подсыхает. Завтра к утру пройдет, как будто ничего и не бывало.
      – Значит, завтра опять соберемся в это же время?
      – Конечно, по-любому! – заверил Славика пострадавший, не вставая с земли.
      – Мы должны его подловить за этим занятием как можно скорее, иначе он всех лучших птиц нашего леса переловит, – сказала Маришка. И добавила: – Я, честно говоря, вообще не понимаю, как он может так предательски относиться к родной природе.
      – Ага, – согласился Славик. – Был бы он чужаком, как к примеру эти, приезжие, тогда бы еще понятно, а так?
      – Кстати, о приезжих, – подхватила Маришка. – Они-то как раз не вредят нашему лесу. Однажды я видела, как самый старший из них, деда Егора внук, записывал зачем-то голоса птиц...
      – А мальчишка из ведьминого дома ходит в лес с видеокамерой. Мне б такую! – мечтательно произнес Колек.
      – Может, они и не такие плохие, как мы о них думаем?
      – Не знаю, – махнула рукой Маришка. – Может, и не плохие, но со старухой водятся, а это говорит явно не в их пользу! Пусть лучше уезжают поскорее! Пошли, чего расселся?
      И уверенно зашагала впереди. Колек встал, опираясь на руку Славика, и заковылял следом, едва поспевая за юной предводительницей.
      Когда их фигуры скрылись за деревьями, Женька, Кирилл и Вика выбрались из зарослей кустарника и не спеша, сохраняя на всякий случай дистанцию, пошли в ту же сторону – к деревне.
      – Интересно получается, – рассуждал Женька. – Судя по всему, наши враги тоже выслеживают птицелова. А раз так, то они становятся нашими союзниками!
      – Скажешь тоже, – фыркнул Кирилл. – Враги и вдруг – союзниками! Да я с ними и не подумаю мириться! Как вспомню, что они мне все выстиранное белье перепачкали, так все во мне закипает!
      – Почему? – спросила наивная Вика, с любовью глядя на желторотых птенцов. – Если эти ребята тоже против ловли птичек, значит мы должны с ними подружиться!
      – Вика права, – сказал Женька. – Мы и они – единомышленники. Единственное, в чем проблема, это их заблуждения по поводу колдовских штучек Ефросиньи Матвеевны. Надо их в этом переубедить. Ваша хозяйка, по-моему, вовсе не ведьма, а очень даже милая и добрая старушка.
      – Она – добрая волшебница, потому что знает язык зверей! – сказал Вика. – И нас почти научила!
      – И что же это за язык? – удивился Женька.
      – Чтобы научиться понимать зверей, птиц, растения и даже ветер с дождем (ведь они тоже живые!), нужно очень сильно их полюбить, понаблюдать за ними, и тогда они откроют тебе секрет своего языка! – объяснила маленькая девочка.
      – Я знаю об этом, – негромко ответил Женька и подмигнул ей. Наверно, природа открыла и ему тоже тайну своего языка. – Вам рассказала об этом старушка, а мне – музыка.
      Вика одобряла предложение Женьки насчет того, чтобы помириться с бывшими врагами и всем вместе переубедить Мишку-птицелова. Но ее брат отказывался наотрез, и только хмурил брови, молчал и своего мнения не менял, когда друзья пытались уговорить его пойти на мировую.

      – Вы зачем гнездо в дом приволокли? Вот негодники! – потрясала Ефросинья Матвеевна в воздухе своей сучковатой кривой палкой.
      Хозяйка, всегда добродушная и покладистая, на сей раз рассердилась всерьез, по-настоящему. Такой грозной дети ее еще ни разу не видели! Вика по возвращении из леса по неосмотрительности оставила гнездо с желторотиками в сенях, и Ефросинья Матвеевна, войдя с улицы в дом, заметила его прежде, чем ребята рассказали ей о несчастной судьбе птенцов.
      – Разве для того я учила вас языку леса, разве затем я знакомила вас с его жителями, чтобы вы, бессовестные дети, потом вредили ему?! Так-то вы отвечаете тайге на ее доброту?!
      Маленькая Вика втянула голову в плечи и сидела, сжавшись в комочек и не решаясь произнести в ответ ни слова. Пришлось Кириллу самому все объяснять. Набравшись духу, он выпалил:
      – Понимаете, Ефросинья Матвеевна, дело в том, что они остались без родителей! Совсем одни. Один мальчишка из вашей деревни повадился ловить птиц, вот и мамаша этих желторотиков угодила в его силок! Мы, к сожалению, пришли на место преступления слишком поздно – мальчишка успел убежать. А гнездо лежало в траве...
      – Такое одинокое и всеми брошенное! – пискнула Вика из своего уголка.
      – Не могли же мы оставить этих бедных сирот на произвол судьбы, – продолжил Кирилл. – Вот и решили забрать его с собой. На время! А потом, как только они научатся летать, сразу их отпустим!
      Старушка только всплеснула руками:
      – Ах вы, глупые! Дети малые, неразумные! То, что вы нашли гнездо на траве и без родителей, вовсе не значит, что его бросили!
      – А разве птички строят свои гнезда не на деревьях? – удивилась Вика.
      – Птицы, как и люди, бывают разные, каждый со своими особенностями и привычками. Вот взять к примеру нас с вами – вы в городе живете, а я в деревне, подальше от людей-хищников... Так и птицы – выбирают себе различные жилища, кому как удобней, защищеннее. Гнездо, которое вы принесли в дом, принадлежит лесному коньку, который вьет гнездышко в ямке на траве из мелких сухих веточек и соломинок...
      – Лесному коньку? – переспросила Вика. – А я и не знала, что такой бывает! Папа рассказывал о морском коньке, это рыбка такая, а вот про лесного ни разу не говорил!
      – Есть и лесной, – проворчала старушка. – Ты, девочка, еще слишком мала, чтобы знать обо всем.
      – А что это за птичка? – полюбопытствовал Кирилл.
      – Это небольшая светло-серенькая птичка с белым брюшком. Она тоже очень красиво поет, но для ловли не годится: уж больно неказистая, неприметная у нее внешность! Таких птичек не держат в клетках – ни красоты от них, ни песен. Вот никто и не покупает.
      – Значит, Мишка охотился не на лесного конька?! – огорченно воскликнул Кирилл. – И мы зря несли домой птенцов? Но почему же тогда возле них не было родителей?
      Ефросинья Матвеевна вздохнула и присела на табуретку:
      – Ваш птицелов, хоть и не за ним охотился, но птичку с гнезда спугнул. Осторожный конек не будет приближаться к гнезду, когда поблизости есть люди, чтобы не привлекать к птенцам внимания. Он где-то притаился и выжидал, когда вы отойдете подальше от птенцов. А вы, безобразники неученые, взяли и утащили гнездо с собой! Это его второе потомство, первый раз конек высиживает птенцов весной.
      – Нам, наверно, нужно побыстрее вернуть гнездо на то самое место, где оно лежало? – догадалась Вика.
      – Конечно, иначе птенчики умрут от голода. Кто, кроме родителей, наловит им столько насекомых и жучков, чтобы утолить их неуемный аппетит? Интересно знать, чем вы собирались кормить их дома?
      – Крошками...
      – Мы вообще-то у вас хотели спросить, – признался смущенный Кирилл.
      Хозяйка только покачала головой:
      – Ох вы, неразумные! Немедленно отправляйтесь в лес и верните родителям их потомство! Вот уж переполошился, наверное, конек. Да смотрите, не трогайте их руками. И не забудьте попросить у птички прощения за то, что заставили ее так волноваться.
      Кирилл вышел, опустив голову. За ним выбежала сестренка и прошептала:
      – Папа обычно говорит: хотели как лучше, а получилось как всегда!
      Брат улыбнулся и осторожно взял гнездо. Маленькие птенчики, встревоженные покачиванием, проснулись и вновь заголосили в полную мощь.
      – Пойдем скорее, – сказал Кирилл Вике. – Я знаю, что птицы кормят своих птенцов около двадцати раз в сутки, значит – почти через каждый час. А по нашей вине бедняги голодают уже больше двух часов! Нам нужно как можно скорее вернуть их родителям!

* * *

      После обеда Женька собирался прийти к Нефедовым в гости – давно пора было выполнить данное на пикнике обещание. Ребята не торопили его и не напоминали лишний раз об обещанной игре на скрипке, но исполнитель и сам понимал, что если откладывать его «сольный концерт» еще на пару-тройку деньков, то они подумают, что он не умеет держать слово.
      Но перед тем, как идти к Нефедовым, юный музыкант должен был хорошенько разыграться, настроиться на нужный лад, собраться с мыслями – порепетировать. Женька аккуратно уложил инструмент – самое драгоценное, что у него было – в кожаный футляр, и отправился туда, где на него всегда снисходило вдохновение. Он пошел в таежный лес.
      Мальчик взял с собой и диктофон – по привычке, но сегодня он не собирался записывать голоса птиц. Сегодня перед ним стояла прямо противоположная задача: он намеревался попробовать перевести птичьи мелодии на язык скрипичной музыки. Сможет ли его инструмент исполнить в точности виртуозные рулады птичьего пения, воспроизвести, словно эхо, отголосок мировой гармонии?
      Этого Женька пока не знал. Но ему не терпелось выяснить это как можно скорее.
      Приезжий мальчишка со странным черным футляром, чуть ли не вприпрыжку направляющийся в сторону леса, чрезвычайно заинтересовал верзилу Славика, который встретился ему на пути. Славик как раз шел в школу – не на учебу, конечно, – кто же летом учится? Просто возле школьного крыльца была назначена встреча с Маришкой и Колькой. Нужно было обсудить план действий по двум пунктам: первый – что еще такое предпринять, чтобы выжить чужаков из деревни, и второй – как запретить Мишке ловить певчих птиц.
      Оба пункта были равноценны по значительности, к тому же идей-решений предлагалось множество, но ни одна из них не была одобрена Маришкой. А ее слово было негласным законом для местной шпаны. Поэтому дискуссия предполагалась бурная. Но встреча Славика с одним из противников перевернула все с ног на голову.

* * *

      Маришка пристально смотрела на бедолагу-Кольку, который на свою беду пришел на «стрелку» вовремя. На его-то голову и обрушились гром и молнии:
      – И где носит твоего дружка? Что за дела такие? Если мы договорились на четыре часа, значит нужно всем приходить ровно в четыре! В следующий раз я возьму себе в помощники Генку, или Серого, или еще кого-нибудь. Но с вами связываться больше не собираюсь!
      – Ну а я-то тут причем? – оправдывался Колек. – Не я же опаздываю, а Славик. Кстати, вон он, уже идет!
      Маришка обернулась: в самом деле, из-за поворота показалась длинная и нескладная фигура Славика. Только он не шел, а бежал во всю прыть.
      – Ха, торопится, спешит! – усмехнулась девчонка.
      Через несколько секунд окончательно запыхавшийся Славик подбежал и, отдуваясь, выпалил:
      – Кого я сейчас видел!
      – И кого же? – равнодушно произнесла Маришка, будучи уверена в том, что Славик попросту выдумал какую-нибудь историю в свое оправдание.
      – Я встретил приезжего парня, внука того злющего деда Егора, который с костылем ходит! Он шел – не дед, а внук – по дорожке к лесу и в руках нес что-то странное! Я такое и не видел никогда!
      – Что странное? – не понял Колек.
      – Не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Какой-то черный футляр, но не прямоугольный, а весь неровный, изгибающийся! Даже не догадываюсь, что этот белобрысый мог в нем прятать! Да и зачем он понес это в лес?
      – Вдруг это ловушка или капкан замаскированный? – разыгралось воображение Кольки, который жутко обрадовался такому интересному повороту событий.
      – Ага, – поддакнул Славик. – Я даже сначала подумал, что у него там ружье, но по размерам не подходит.
      Пацаны посмотрели в ожидании указаний на Маришку, которая все это время молча слушала их болтовню.
      – Если ты не напридумывал все это... – начала она.
      – Нет-нет! Что ты! – замахал руками вестник.
      – ... то нам нужно быстро догнать его и выяснить, что это за странная неизвестная штуковина и для чего она ему понадобилась в лесу, – закончила девочка.
      – Тогда побежали! – быстро среагировал Колек и первым бросился по дороге.

* * *

      Женька и не подозревал, что слушателями его робких попыток вывести смычком мелодии птичьего пения были не только лесные обитатели и случайно забредший на полянку ветер. Неподалеку притаились Славик, Колек и Маришка, которым удалось догнать музыканта до того, как он вошел вглубь таежного леса. Они проделали весь путь, двигаясь бесшумно, как кошки, следуя по пятам за приезжим парнишкой. Когда он остановился на полянке возле скалистого грота, они бесшумно спрятались за выступом. Избранное для наблюдения место было очень удачным – сверху, с мшистой «крыши» грота ребятам было все хорошо видно и слышно, а сами при этом оставались незамеченными.
      Женька аккуратно положил таинственный футляр на пенек и стал расстегивать молнии, вшитые по бокам. В этот важный момент у наблюдавших за ним ребят вытянулись шеи, насколько это возможно – так им хотелось рассмотреть, что же за штуковину прячет приезжий мальчишка в такой интересной упаковке!
      И вот наконец их любопытство было удовлетворено сполна: Женька открыл футляр и вытащил оттуда не ружье, не ловушку, а... скрипку. В том, что это была именно скрипка, а не какой-нибудь другой инструмент, сыщики не сомневались: точно такую они видели зимой, когда они на стареньком школьном автобусе ездили в город и слушали там концерт классической музыки. Тогда на скрипке играла тоненькая девушка. Она так быстро и плавно водила смычком по струнам, что казалось играет не один, а несколько инструментов!
      Значит, этот приезжий паренек тоже музыкант?! Это обстоятельство было настоящим открытием для деревенских ребят. Они молча переглянулись – вот это да! Кто бы мог подумать? Дед Егор никогда не говорил, что его внук – музыкант!
      А объект наблюдения тем временем вытащил из кармана ветровки диктофон, перемотал запись на начало и нажал на кнопку «воспроизведение». И зазвучали птичьи голоса – сначала по одному, потом многозвучным пестрым хором, а затем удивительное пение было заглушено прерывистым стуком дятла. Необычный концерт закончился всем знакомым звуком:
      – Ку-ку, ку-ку, ку-ку...
      Женька прослушал все это и заново перемотал пленку на начало. Заинтригованные наблюдатели неотрывно следили за его действиями, пока еще не понимая, что к чему.
      Вот Женька прослушал несколько раз неизвестную пернатую солистку. Она пела-заливалась, словно профессиональная оперная певица, выводила виртуозные рулады-импровизации. Прислушавшись, можно было различить, что песня птички строится из разнообразных фраз, которые потом повторяются и чередуются между собой.
      Женька взял скрипку и попробовал изобразить смычком нечто подобное, но у него получалось грубовато и как-то неловко. Лесная мелодия на языке скрипки вышла едва похожей, и совсем не такой свободной и красивой, как звучала в исполнении птички.
      Но юный музыкант не огорчался и не опускал руки – ему прекрасно была известна истина, гласящая, что без труда не вытащишь и рыбки из пруда. А уж что касается тончайшей материи исполнения музыки – тут нужно быть особенно терпеливым, упорным, трудолюбивым, чтобы добиться хороших результатов.
      Женька пробовал еще и еще, его смычок взлетал и порхал над струнами, и скрипичные мелодии стали все больше приближаться по своему звучанию к оригиналу. И вот, наконец, упорному мальчишке удалось сыграть одну из птичьих мелодий, похожей как две капли воды на только что прослушанную.
      Виртуозная мелодия прозвучала, Женька устало опустил скрипку и тут произошло невероятное: в ответ он услышал точно такую же песню, только не из диктофона, а с ветки одного из ближайших деревьев. Вот это чудо!
      Женька ушам своим не поверил: он вскинул инструмент на плечо и повторил выученную мелодию, после чего прислушался, затаив дыхание: птичка снова ответила ему! Тогда Женька сыграл нечто подобное, но не выученное, а придуманное на ходу, что в музыкальном искусстве называется импровизацией. Его пернатый слушатель в ответ выдал целую арию!
      Женька был в восторге! Его глаза светились безграничным счастьем. Еще бы – ведь его исполнение было одобрено самым строгим жюри! Такого у него еще ни разу в жизни не было. Ему совсем не хотелось покидать уютную полянку, на которой свершилось самое настоящее чудо, но время близилось к вечеру, и нужно было возвращаться.
      – Женька, как здорово у тебя получается!
      Не успел мальчишка уложить инструмент, как на открытую полянку из-за деревьев выбежали Кирилл и Вика.
      – Ты настоящий виртуоз! Мы все слышали: и как ты играл на скрипке, и как с твоей игрой перекликались птицы! – выпалил Кирилл.
      Женька растерянно смотрел на них: он-то был уверен, что кроме птиц, его никто не слышал!
      – Как вы здесь очутились? Как вы меня нашли?
      Вика повисла на его шее и болтала ногами, попискивая от восторга, поэтому объяснять начал Кирилл. Из его сбивчивой речи, то и дело прерываемой комплиментами и искренними восторгами по поводу услышанного минуту назад, Женька понял, что они оказались поблизости потому, что Ефросинья Матвеевна велела им срочно вернуть похищенное по ошибке гнездо. Пока они нашли нужное место, прошло больше часа, а потом они возвращались по протоптанной дорожке мимо полянки с гротом и случайно услышали скрипичную музыку.
      – Мы стояли во-он за теми деревьями, – вытянула Вика руку в сторону, откуда они выбежали. – Но ты не подумай, что мы прятались! Ты бы сразу увидел нас, если бы обернулся, но ты был с головой увлечен своей скрипкой и музыкой. Мы не стали приближаться к тебе, чтобы не спугнуть птичку!
      – Ты играл так похоже на птиц! – сказал Кирилл.
      – Да ладно тебе, – смущенно ответил Женька. – Сколько трудов ушло, чтобы получилось что-то похожее. Скрипка не очень подходящий для таких мелодий инструмент. Вот если бы я играл на флейте, то вы бы не различили, где флейта, а где – птичка!
      – Почему?
      – Потому, что звуки на флейте издаются воздухом, дыханием исполнителя, поэтому ее тембр намного больше похож на птичье пение, чем скрипка.
      Женька окончательно пришел в себя и продолжил прерванное внезапным появлением друзей занятие – снова начал бережно укладывать инструмент в футляр.
      Вика, наблюдая за этим действом, заметила:
      – Ты так заботишься о своей скрипке, как будто она живая!
      Женька застегнул молнию до конца и перекинул лямку через плечо.
      – А так оно и есть.
      Девочка заинтересованно посмотрела на него:
      – Ты хочешь сказать, что твоя скрипка – живая?!
      – Конечно, – с доброй и серьезной улыбкой подтвердил музыкант. – Конечно, живая. Ты ведь слышала ее голос? А разве мертвое существо может так петь?
      – Но она же сделана из дерева. Ее можно, к примеру, поломать, и ей не будет больно, – осторожно возразил другу Кирилл.
      – Ты ошибаешься, – тихо, но очень уверенно признес Женька. – Ей будет очень больно. Она будет плакать, и только бесчувственный человек не услышит ее стонов и не увидит ее слез. Она такая же живая, как и эти деревья, как и эта трава, как ветер, как птицы, как мы с вами.
      – Но все, что ты перечислил, создано природой, а скрипка – человеком, – не сдавал своей позиции упрямый Кирилл. – Значит, и многоэтажки в городах тоже живые, и машины?
      – Да, и машины, – кивнул Женька. – Но они, как сильные люди, сделаны из железа, а скрипка – натура более тонкая и чувствительная, ее звучание такое же, как голос человеческой души. Но я не хочу ни в чем тебя переубеждать. Когда настанет время, ты и сам все поймешь, без лишних слов.
      – А когда оно настанет? – спросила зачарованная Вика.
      Женька засмеялся и взглянул на часы, поблескивающие на его запястье:
      – Когда-нибудь, только не сейчас. Потому что сейчас настало время возвращаться домой. Солнце уже скрылось, дома будут волноваться, да и мне вовсе не хочется брести по тайге в сумерках. Пошли!
      И ребята дружно направились в сторону деревни.

* * *

      Ошеломленные увиденным и еще более – услышанным, Славик, Колек и Маришка выбрались из своего укрытия. Их наблюдательный пункт находился всего в нескольких метрах от Женьки и поэтому за все время они не имели возможности перекинуться друг с другом даже одним словечком. Ребята сидели, боясь пошевелиться и издать какой-нибудь случайный звук – шорох, треск попавшейся под ногу ветки, любой вздох мог быть запросто замечен тонким слухом музыканта.
      Сидя в укрытии, они могли только переглядываться, а такой способ общения явно не устраивал сорванцов. Но теперь, когда чужаки все вместе ушли с полянки, можно было выбраться, размять затекшие суставы и все обсудить.
      – Прикиньте, я чуть не чихнул! – говорил, растягивая рот до ушей, длинный Славик.
      – Твое счастье, что не чихнул, – сказала Маришка. – Ты бы нам своим чиханием все испортил.
      – Ясно, – кивнул верзила. – Поэтому я и сдерживался изо всех сил, зажал себе и рот, и нос сразу!
      – Очень нам интересно знать, как ты там чихал, – недовольно посмотрел на него приятель. – Будто нам больше не о чем поговорить! По-моему, нам сейчас не до тебя.
      Славик почему-то обиделся и замолчал. Маришка подошла к тому пеньку, на котором лежал футляр от скрипки и задумчиво смотрела на него.
      – Ты чего на пень уставилась? – не понял Колек ее странного поведения.
      Обычно «атаманша» никогда не была задумчивой и рассеянной, наоборот – она ни минуты не могла просидеть в тишине и спокойствии, вечно ее тянуло на приключения, словно в попе сидело шило, как отзывалась о девчонке Колькина бабушка.
      – Знаете, что мне вдруг пришло в голову? – медленно произнесла Маришка, все еще обдумывая какую-то идею.
      – Что?! – оживились ребята. Если уж Маринка придумает, то непременно что-то стоящее!
      Девочка присела на пень, уперлась локтями в колени, положила подбородок на сложенные в форме вазочки ладошки и заговорила...

* * *

      – Кирилл, кажется, я придумала, как нам отучить этого мальчишку от ловли птиц!
      Сестренка теребила Кирилла за рукав, пытаясь добиться от него должного внимания. Но так как брат занимался отглаживанием папиных рубашек, кофточек Вики и своих собственных футболок, то ее нетерпение закончилось тем, что раскаленная поверхность тяжелого старинного утюга коснулась запястья Кирилла.
      – А-а-а-а-а!
      Звук, напоминающий вой пожарной сирены, наполнил весь дом. Благо, Ефросинье Матвеевне не довелось его слышать – на счастье, старушка возилась во дворе со своим хозяйством. Зато из спальни выбежал всполошившийся Андрей Павлович:
      – Что произошло? Что тут у вас случилось?!
      – Ничего особенного, – Кирилл дул на обожженую руку и чуть не плакал от боли. – Скажи этой глупой девчонке, чтобы она не лезла мне под руку! По ее вине я обжегся!
      Отец поспешил сделать строгий вид и вопросил проказницу:
      – Вика, ты зачем теребила брата, если видишь, что у него в руках – электроприбор? Кирилл мог не только обжечься по твоей вине.
      – А еще что? – с опаской спросил мальчишка.
      Андрей Павлович особыми познаниями в технике и электроприборах не отличался, но элементарные вещи знал – из собственного горького опыта. Он выключил утюг из розетки и продемонстрировал детям провод, оголенный у основания корпуса утюга.
      – Видите? С такими проводами вообще нужно быть очень осторожными. Резкое движение или случайное попадание воды на это место может привести к замыканию.
      – Пап, объясни на русском, пожалуйста, а то до глупышки не дойдет.
      – Сам глупый, – обиделась сестренка.
      – Не ссорьтесь. Я просто хотел сказать, что вас могло бы обоих ударить током, а это, как вы можете себе представить, не очень приятно.
      – Ой, – поморщился Кирилл. – Я помню, меня в школе на трудах однажды так шибануло! Мы тогда рассматривали устройство утюга изнутри, чтобы в случае поломки самим починить, но какой-то кретин включил утюг в розетку, когда он был разобран. Вот шуму-то было!
      Андрей Павлович еще несколько минут объяснял своим неразумным чадам, как нужно обращаться с подобными предметами. В результате беседы разорванный провод старушкиного утюга был торжественно замотан изолентой. Отец, посчитав, что с воспитательной частью покончено, облегченно вздохнул и удалился в спальню. Тогда Вика снова сказала:
      – Кирилл, кажется, я придумала, как нам спасти птичек от Мишки.
      На этот раз девочка не теребила брата за рукав и вела себя на редкость сдержанно и спокойно – видимо, подействовали наставления отца. Она сидела рядом с Кириллом на диване, но побоялась даже коснуться брата, несмотря на то, что рядом не то что утюга – даже настольной лампочки не было.
      – Что ты придумала? – ответил мальчик, отрываясь от созерцания фотографий, разложенных на его коленях, вокруг него и даже на полу – та часть, что не поместилась на диване.
      – Нам нужно попросить нашего друга помочь нам, – неопределенно ответила девочка и хитро улыбнулась.
      – Женьку, что ли? – не понял Кирилл. – Так зачем его просить, он и так нам помогает.
      – Нет, не Женьку. Я говорю о нашем первом друге, которого мы обрели в этом краю!
      Кирилл недоуменно посмотрел на сестру. Карие глазенки Вики излучали ясный, заботливый, добрый взгляд. Так она смотрела только на... Брат сразу понял, кого девочка имеет ввиду.
      – Гришку, что ли? – уточнил он.
      – Конечно, Гришку! – просияла девочка. – Мне кажется, что у него получится отвадить птицелова намного быстрее, чем у нас!
      «Неплохая идея!» – оценил про себя Кирилл ее мысль. И брат с сестрой принялись обсуждать, как объяснить косолапому помощнику, что от него требуется.

      Мишка-птицелов, как обычно, встал спозаранку. Птиц, немного рассеянных и менее осторожных спросонья, гораздо легче ловить на рассвете. В июле очень рано светает, поэтому Мишке пришлось выйти из дома в начале пятого. Зевая и потягиваясь, он направлялся в лес, вооружившись, как обычно, силком с приманкой и клеткой.
      Вставать в такую рань чуть ли не каждый день – это настоящий подвиг для обычного мальчишки, да еще если учесть, что на дворе каникулы. Отсыпаться бы да набираться сил перед учебным годом, так нет же – Мишка по вечерам усердно заводил будильник.
      Надо признать, подобный героизм имел на то причину – Мишка очень хорошо все рассчитал и продумал. Стал бы он жертвовать собой, любимым, понапрасну? Ни за какие коврижки! Но его занятие целиком и полностью оправдывало себя: за певчих птиц в городе давали неплохие деньги. А Миша был парнем рассудительным и деньги любил.
      Впрочем, было Мишке и оправдание. Дело в том, что у него была тайная мечта. Как у Кирилла – видеокамера еще месяц назад, так у него – мотоцикл. А если точнее – то не просто мотоцикл, а самый что ни на есть крутой байк. Он понимал, что в его возрасте (а Мишке было без малого тринадцать лет) никто не позволит ему гонять на байке, тем более – на крутом. Но он знал также, что и денег на такое приобретение понадобится немало. А откуда их взять? Семья у Мишки хоть и не бедная, но и не богатая. А мамин характер, хорошо известный Мишке во всех его проявлениях (иногда и очень болезненных!), давал понять, что лучше мальчишке о байке забыть сразу.
      Что, скажите, в такой ситуации делать? Решение пришло само собой в самом начале лета: Мишка нашел своеобразный выход – он стал копить деньги не откладывая, прямо с сегодняшнего дня, чтобы к совершеннолетию собрать необходимую сумму.
      А где можно заработать в деревне? В город на подработку его не отпустили, потому что никто из родственников там не жил. Оставалось одно – ловить птиц. Красивых, пузатеньких свиристелей с хохолком на птичьем рынке раскупали охотно, каждая пойманная птичка вносила свой вклад в Мишкину свинью-копилку.
      Родители, правда, жутко рассердились, когда узнали о занятии сына. Отец посоветовал ему переключиться, например, на ловлю рыбы. Но Мишка был сообразительным мальчиком: он прекрасно знал, что во всем Прибайкалье рыбы – пруд пруди. Ловят ее все, кому не лень, поэтому и стоит она копейки. Мишку такие ничтожные заработки не устраивали.
      Повесив клетку на руль, мальчишка вскочил на велик и поехал в лес. Утренняя прохлада приятно освежала после сна, придавала бодрости. Небо было ясное, без единого облачка, лишь над полосой леса виделась белесая пелена. Мишка нажал на педали и через полчаса был на месте.
      Местечко у него было насиженное, проверенное. На этой полянке рос густой кустарник, в котором было очень удобно прятаться. Между его ветвями Мишка развесил полупрозрачную, тоненькую, но очень прочную сетку-ловушку. Иногда певуньи в погоне за каким-нибудь насекомым не замечали расставленных сетей и попадались. Это был удобный способ ловли птиц, потому что Мишке и ждать-то не нужно было – оставил развешенную сетку на ночь, а утром приходи, забирай очередного пленника.
      Правда, способ этот был ненадежным – в сетке птицы запутывались нечасто, а в последнее время и вовсе перестали попадаться – видимо, и по лесу распространяются новости и слухи. Поэтому последнюю неделю приходилось бедолаге-Мишке вставать спозаранку каждый день.
      Вот уже третий раз он приходил на эту полянку – и никогда еще не уходил с пустыми руками. Счастливое местечко.
      Мишка расставил силки, насыпал приманку и протянул ниточку к кустам, в которых и укрылся, поджидая несмышленую жертву. Но, подобравшись к кустарнику поближе, птицелов увидел, что его сеть, старательно развешенная среди ветвей вчерашним утром, порвана!
      – Кто это сделал?! – вырвался у Мишки возмущенный возглас.
      От огорчения мальчишка забыл, что в лесу нужно вести себя тихонечко, чтобы не распугать птиц. Мишка сквозь слезы рассматривал оборванные нити, огромные дырки на сети – теперь ее никак не восстановишь, не починишь, не залатаешь. Придется тратиться и покупать новую. Подобные расходы были для него совсем не желательны – столько трудов понапрасну!
      Мишка стал распутывать жалкие остатки сети и снимать их с ветвей кустарника – улики оставлять было незачем. Он в последнее время стал замечать, что его приятели перестали приходить к нему и даже не зовут в компанию, как будто сторонятся. Хотя о своем доходном бизнесе он никому не рассказывал, в деревне скрыть было ничего невозможно – здесь малейший шаг каждого был словно на ладони у местных жителей.
      Мишка не обращал на отчужденность пацанов особого внимания – кому какое дело до его заработка? Ловля птиц – его личное, частное, можно сказать, предприятие! И никого оно не касается. Постепенно Мишка стал понимать, что у него не осталось больше в деревне друзей, и даже малолетние девчонки окидывали его презрительными взглядами. На это он отвечал так: «Не хотите – ну и не надо! Очень нужно с вами дружить!» Он успокаивал себя мысленно, но внутренний голос иногда просыпался и возражал: «Мишка, а как же ты будешь жить без друзей? Будешь гонять на своем байке в одиночку и даже не перед кем будет похвастаться.»
      И скучать стал Мишка по веселым вечерним посиделкам, но надеялся, что с началом учебного года, когда он перестанет ловить птиц, ребята забудут об этом и все вернется на прежние места. Но тут, когда обнаружил порванную сеть, он чего-то испугался. Хитрый мальчишка сразу догадался, что против него кто-то начал строить козни. И порванная сеть – лишь первый, предупредительный шаг.
      Поблизости послышался треск сучьев и хруст сухих веток – сюда явно кто-то направлялся! Мишкино сердце оглушительно заколотилось и рухнуло приблизительно в область левой пятки. Он и не предполагал, что неприязнь пацанов может дойти до того, что они устроят разборки в глухом лесу. Ведь он здесь совсем один, беспомощный и беззащитный!
      Треск нарастал – кто-то лез через кустарник напролом. Звуки же, которые сопровождали нелегкое продвижение незнакомца, насторожили мальчишку еще больше – они не были похожи на человеческий голос!
      – Р-р-р, у-р-р-р-р, у-ф-ф-ф, фыр-р-р-р, – такая «речь» могла принадлежать только одному обитателю здешних лесов. И он был далеко не безобидным. Мишке грозила опасность столкнуться нос к носу со своим тезкой – косолапым мишкой. Как спасаться от такого столкновения, Мишка не знал – отец когда-то что-то говорил ему по этому поводу, но сын пропускал все наставления мимо ушей, потому что думал, что с медведями сталкиваются только неудачники, а его эта участь благополучно минует.
      И вот настал час роковой! Мишка почувствовал, как у него задрожали коленки, он пытался выпрямить их и унять тем самым дрожь, но тут ни с того ни с сего предательские челюсти стали мелко подрагивать и постукивать друг о друга. В голове лихорадочно проносились мысли: залезть на дерево? Медведь может тоже... Спрятаться в кустах и не высовываться – найдет по запаху... Бежать? Нагонит и разорвет на части...
      Одним словом, перепуганный не на шутку Мишка так и стоял, словно столб вкопанный, не двигаясь с места. И тут ближайшие ветки кустарника раздвинулись и на полянку вылез подрастающий медвежонок. На шее у него была повязана красная потрепанная ленточка. Он направлялся прямо на Мишку. Мальчик вытянул руки вперед, словно пытаясь оттолкнуть хищника и попятился. Медведь не останавливался, а все так же шел прямо на него, недовольно фырча и ворча. Медвежьего языка Мишка не знал, но судя по интонации, зверь был чем-то рассержен.
      – Ты чего, миша? – попытался он ласковым тоном умилостивить хищника. – Что я тебе сделал? Я здесь случайно, сейчас ухожу...
      В ответ на эту наглую ложь Гришка – а это был именно он – разозлился еще больше. Он остановился, встал на задние лапы, а передними замахал на него, как руками.
      «Зверю во мне что-то определенно не нравится! И чем я ему не угодил? Может быть, не нужно его злить, а лучше соглашаться во всем?» – подумал испуганный Мишка.
      – Ну ладно, не сердись! Я же тебе ничего плохого не сделал! Отпусти меня, миша!
      Но медвежонок не успокаивался. Он громко зарычал и снова стал надвигаться на мальчика. Его намерения были явно не дружелюбные. «Мама!» – в ужасе воскликнул малолетний птицелов и попятился. Тут, на его беду, он споткнулся о торчащую кочку и повалился прямо на спину. Медведь в два неуклюжих прыжка подскочил к нему.
      Мишка лежал навзничь с крепко зажмуренными глазами. Он почувствовал, как зверь склонился над ним, тяжело дыша, и положил свою тяжелую когтистую лапу ему на грудь. «Ну все! Мне крышка!» – подумал мальчик, приготовившись к самому худшему. Как ощущает себя разрываемая медведем жертва, он не знал, но теперь ему предстояло испытать это на собственной шкуре.
      Но хищник, к удивлению, отчего-то не спешил разделываться со своей добычей. Может, ему не нравилось человеческое мясо? А может, Мишка был для него слишком костляв? Неизвестно почему, но увесистая лапа лежала спокойно и не причиняла боли. Мишка потихоньку открыл глаза: медведь сидел возле него «на корточках» и пристально смотрел мальчику в лицо.
      – Фыр-р-р, р-р-р-р! – сказал он.
      Мальчик уловил в его тоне предостережение. Он с трудом перевел дыхание, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать внезапный гнев зверя. Вдруг он услышал чьи-то голоса:
      – Ты так и не догадался, чем разгневал медведя?
      – Нет, – пролепетал мальчик в ответ неизвестному голосу.
      – Медведь – хозяин таежного леса, и ему очень не нравится то, что ты повадился ловить певчих птиц! Он требует, чтобы ты попросил у него прощения и поклялся, что никогда больше не поймаешь ни одной птички!
      В таком положении – под тяжелой медвежьей лапой – дрожащий Мишка был готов на что угодно, лишь бы не быть растерзанным!
      – Миша, я больше не буду! – сказал он и посмотрел на зверя умоляющими глазами. – Правда! Я понял, что поступаю нехорошо и обещаю, что больше никогда не буду ловить птиц! Честное слово!
      – Ну вот, я же говорила, что у Гришки получится переубедить его! – раздался откуда-то звонкий девчоночий голосок.
      – Отпусти его, Григорий! – мягко сказал какой-то мальчишка.
      Медвежонок проворно снял лапу с груди жертвы и поковылял, переваливаясь, на звук голосов. Мишка облегченно вздохнул и привстал на локти. Он увидел, как жуткий и опасный хищник вприпрыжку подбежал к трем фигурам, выступающим из-за кустарниковых зарослей. Когда они подошли поближе, он узнал в них «чужаков» – Кирилла, его маленькую сестру Вику и своего соседа – Женьку, который приехал в гости к деду Егору.
      – Ну как, Гришка объяснил тебе, что нельзя ловить певчих птиц? – спросила девочка, улыбаясь.
      Мишка поднялся с земли и отряхнулся. Потом гневно посмотрел на ребят:
      – Вы что это на меня медведя напустили?! Я вот деревенским про это расскажу, они вам покажут!
      – Не покажут, – успокоил его чей-то голос, доносящийся откуда-то сзади.
      Миша резко обернулся. С противоположной стороны полянки вышла короткостриженая девочка, с ближайших деревьев слезали двое мальчишек, которых он не заметил до сих пор.
      – Маришка? Славик, Колек?! – удивился птицелов. – Как вас сюда занесло? Прикиньте, на меня тут «чужаки» наехали, медведя заговорили...
      – Нас не занесло, – перебила его Маришка. – Мы сюда все вместе специально пришли и тебя поджидали. Хотели раз и навсегда отучить тебя от птицеловства!
      – Ну вы даете! – шмыгнул носом Мишка. – С «чужаками» сговорились, зверя на меня натравили. Нет, чтобы по-хорошему поговорить, на человеческом языке!
      – А на человеческом ты не понимаешь, – съязвил Колек. – Мы тебя в деревне предупреждали? Предупреждали, и не раз! Просили тебя не ловить больше птиц? Просили! Но ты ведь не послушался! Значит, ты совсем позабыл человеческий язык. А вот на медвежьем тебе, похоже, все понятно! Да?
      Ребята окружили начинающего птицелова, который чувствовал на себе их осуждающие взгляды, продырявливающие насквозь.
      – Ясное дело, как тут не понять, когда тебя хотят слопать? – усмехнулся Славик. – Тут каждый дурак поймет.
      Мишка стоял, низко опустив голову и смотрел на свои кеды так пристально и неотрывно, словно они были самыми интересными предметами на всем свете. Ему нечего было сказать.
      – Ладно, что вы все на мальчишку накинулись? – вступился за него Кирилл.
      Мишка бросил на него благодарный взгляд:
      – И правда, устраиваете тут самосуд. А зверя-то вы как приручили?
      – Не скажем мы тебе ничего, пока не пообещаешь, что никогда в жизни больше не будешь ловить птиц! – сказала Маришка.
      Мишка подошел к силку, поднял его и на глазах у всех решительно сломал.
      – Вот, – сказал он. – Если не верите словам...
      Ребята многозначительно переглянулись.
      – Ну, теперь мы можем тебе все рассказать и даже принять тебя в нашу компанию, – торжественно объявила Маришка.
      – Когда это вы успели подружиться? – удивился покаявшийся преступник. – Вы же считали приезжих врагами номер один...
      – А теперь не считаем, кстати, во многом благодаря тебе.

* * *

      И ребята, перебивая друг друга, рассказали Мишке о том, как они случайно узнали о том, что их интересы совпадают – обе группы ребят стремились «обезвредить» юного нарушителя лесной гармонии, категорически запретить ему ловить птиц. А так как цель у ребят была общая, то они решили объединиться несмотря на прежние разногласия. Эта блестящая идея пришла в голову Маришке – после того, как она услышала Женькин концерт на полянке с гротом. Именно тогда, присев на пенек, она изложила Славику и Кольке свой план.
      Мальчишки поначалу жутко возмутились – как это, объединиться со своими врагами! Неужели скрипичная музыка произвела на Маришку такое сильное впечатление, что ее память помутилась в одночасье?! Как могла она забыть о том, что «чужаки» находятся в сговоре с ведьмой, и вот-вот на деревню обрушатся громы и молнии!
      Маришка возражала: «Почему тогда они никак не реагируют на пакости, с помощью которых они пытались выжить приезжих из деревни? Может, и не околдовала их старуха? А может, она и не ведьма вовсе?»
      Мальчишки упрямились еще какое-то время, но постепенно здравый рассудок и доводы Маришки убедили их в том, что чужаки не такие плохие, как о них думают. То, что приезжие не испугались их проказ, говорит о том, что они не из трусливых. А то, что они не мстят по каждому мелочному поводу, характеризует их как людей порядочных и добрых. Они любят лес и не причиняют ему вреда, так почему бы с ними не подружиться? Вместе будет легче справиться с птицеловом. Последним довеском на чашу в пользу объединения послужило заявление Маришки о том, что они могут и выйти из игры. Ребята на это дружно ответили, что они с ней и в огонь, и в воду! Упасть в глазах Маришки было последним делом...
      С ребятами они встретились следующим утром, на дорожке, ведущей в лес. Они признались, что слышали Женькину игру, сознались в том, что пакости – их рук дело, попросили извинения и предложили подружиться. Женька, Кирилл и Вика охотно приняли их предложение – «враги» оказались вовсе не злыми и коварными, а нормальными ребятами, которым было очень интересно узнать об умениях Ефросиньи Матвеевны, о чем без умолку болтала Вика всю дорогу.
      Так за один день была разрушена легенда об одинокой старой ведьме и ее учениках. Кирилл и Вика познакомили деревенских ребят с Гришкой, рассказали о соболе-воришке, который повадился к ним из-за многочисленных мышей и ящериц, которых ребятня подбрасывала в дом старушки. А потом все пошли в гости к Кириллу и Вике.
      Побывать в доме колдуньи было ужасно интересно. Правда, к разочарованию ребят, ни склянок с ядами, ни домовых, ни привидений, ни скелетов, ни даже чучел животных они не обнаружили. Владения Ефросиньи Матвеевны оказались на поверку мирными и совершенно обыкновенными. Даже обстановка в доме была такая же, как во всех деревенских домах, правда, мебель была старенькая, дряхлая. Особый интерес вызвали фотографии Кирилла, а вот видеозаписи посмотреть было не на чем. Пообщавшись, ребята нашли общий язык и удостоверились в том, что их мнение друг о друге было ошибочным и несправедливым.
      А ближе к вечеру Вика и Кирилл отправились в лес и рассказали медвежонку Гришке о малолетнем птицелове. Гришка, хоть и не был человеком, все-таки понял, что от него хотят. Вика долго говорила с ним, и даже пообещала принести ему медку в благодарность за оказанную услугу. В конце концов ей показалось, что медвежонок кивнул мордочкой – согласился. Привести Григория ранним утром в назначенное место было делом несложным.
      Но это было только частью плана. Маришка тем временем, по дороге в деревню, отозвала Женьку в сторонку и долго о чем-то с ним беседовала. Славик и Колек то и дело порывались подключиться к беседе, но их останавливали Маришкины непреклонные взгляды. Наконец Женька уже у самого дома деда Егора кивнул головой – согласился, значит – и Маришка вернулась к Славику и Кольке.

* * *

      – Так что если бы не ты, мы бы до сих пор вели скрытую войну и так и не подружились бы, – заключила Маришка.
      Губы Мишки растянулись в широкой улыбке:
      – Значит, от меня не только вред, но и польза есть!
      Ребята весело рассмеялись. На полянке воцарил мир и дружелюбие. И даже медвежонок Гришка в теплой атмосфере не пугался такого количества народу – ведь с ним рядом были самые надежные и верные друзья – Кирилл и Вика. К тому же, у девочки в руках была поллитровая баночка, сладкое содержимое которой притягивало Григория как магнит. Там был мед – золотисто-янтарного цвета, густой, тянущийся, необыкновенно вкусный! Вика, заметив нетерпеливость своего мохнатого друга, извлекла из сетки большую деревянную ложку и зачерпнула ею мед.
      Как радостно фырчал довольный Григорий, облизывая ложку! Ребята, рассевшиеся поодаль, чтобы не пугать и не стеснять медвежонка, с любопытством наблюдали за его приятной трапезой, отпуская по ходу дела комплименты и меткие замечания:
      – Надо же, какой умник! Ложку облизывает, прямо как человек!
      – Какая лапочка! Ни за что бы не подумала, что медведи бывают такие ласковые и симпатичные!
      – Нет, вы только посмотрите на него: он чуть ли не мурлыкает от удовольствия, словно настоящий кот!
      Когда мед в банке кончился, Григорий поблагодарил заботливую подружку, сев столбиком на задние лапы и позволив погладить себя по жесткой бурой шерстке, после чего, не спрашивая разрешения, вразвалочку направился вглубь леса и вскоре исчез среди деревьев.
      Тогда Маришка встала с пенька и подошла к Женьке.
      – Ну как, может, начнешь концерт?
      – Какой еще концерт? – удивился Мишка.
      Он был единственным среди собравшихся, кому не посчастливилось услышать Женькину игру с перекличками певчих птиц.
      – Сейчас будет самый необычный концерт, который ты когда-нибудь услышишь! – сказала Мишке Вика.
      – Только для того, чтобы он состоялся, необходима полнейшая тишина, – добавил музыкант, снимая с плеча инструмент в футляре. – Иначе лесные музыканты не решатся на выступление!
      Ребята договорились не только не произносить ни звука, но и спрятаться под ветвями кустарника на всякий случай – вдруг птиц отпугнут незнакомые человеческие фигуры, развалившиеся посреди поляны?
      Маэстро достал из футляра скрипку, положил ее на плечо, приготовил смычок и... зазвучала удивительно красивая музыка. В ней было все – и гибкие выразительные мелодии, и завывание ветра, и раскаты грома, и шорох листвы, и трели птиц. Скрипка словно превратилась в волшебную шкатулку, в которой скопилась вся музыка, все отзвуки голосов таежного леса. Слушатели замерли, и даже лес смолк на несколько минут – пока звучала музыка – словно прислушивался к самому себе, присматривался к отражению своего звучания в игре скрипача.
      Когда смычок, протянув последний звук, опустился вниз, наступила полнейшая тишина. Никто не решился ее нарушить. И тогда Женька начал свои забавы. Он вывел смычком одну из знакомых птичьих мелодий, прислушался, затем повторил ее снова и снова, каждый раз чего-то ожидая. И вот наконец после очередного виртуозного пассажа откликнулся первый лесной солист:
      – Тень-тень-тинь-синь-тень!
      Женька обрадовался и сыграл другую мелодию, и вновь птичка ответила ему. Затем музыкант исполнил другую мелодию, и на этот раз пораженные слушатели услышали другой голос:
      – Вить-вить-вить! У-ить-уить-вить-твить!
      Женька сыграл третью мелодию, в ответ раздалось:
      – И-чири-чири-чири!
      – Трю-трю-трю-трю!
      Постепенно лесных солистов, подключающихся к концерту, стало так много, что они перестали слушать друг друга и начали петь одновременно. Различные мелодии складывались в многоголосный хор, аккомпанементом к которому стала Женькина скрипка, которая выдавала пассажи и трели ничуть не хуже, чем птицы.
      Когда волшебный концерт закончился, Женька опустил скрипку и сдержанно раскланялся. Ребята, как по команде, выскочили из своих укрытий, и на голову юного музыканта обрушились бурные аплодисменты и овации. Слушатели были восхищены Женькиным мастерством и его способности подражать птичьему пению на скрипке.
      Особенно яркое и незабываемое впечатление услышанное произвело на Мишку. Когда восторженные возгласы стихли, он подошел к музыканту и сказал ему:
      – Знаешь, Женька, а я и не задумывался раньше, что каждая птичка – это голос леса. Оказывается, я воровал у тайги ее мелодии. Теперь я уж точно никогда не буду ловить птиц! Но скажи мне, как тебе удалось расшифровать их пение?
      – Нужно уметь не только слушать, но и слышать. А чтобы научиться этому, необходимо только одно условие – любить музыку. Она ведь звучит во всем, что нас окружает.
      Мальчишек прервала маленькая Вика, которая подбежала к Женьке и, заглядывая ему в глаза снизу вверх, поинтересовалась:
      – А что это такое ты играл с самого начала? Такая длинная и красивая музыка!
      Женька смущенно улыбнулся:
      – Это была моя «Симфония леса»... Моя будущая «Симфония леса». У меня под рукой не было оркестра, поэтому пришлось исполнить только одну партию – партию скрипки. Когда я приеду в Новосибирск, я обязательно распишу партитуру для всего симфонического оркестра и, если исполнение все-таки состоится, то я непременно приглашу всех вас! А пока можете считать себя первыми слушателями новорожденного произведения.

      – Как здорово, что все закончилось по-хорошему! Мы помирились с бывшими врагами, подружились со всей местной детворой, отучили Мишку от ловли птичек! Какие мы молодцы! – говорила Вика, глядя на брата, который пытался застегнуть огромный чемодан, в который никак не хотел помещаться их с сестренкой скромный гардероб.
      – Конечно, молодцы! – согласился он, отдуваясь и стирая пот со лба. – Я вот только одного не пойму: как это маме удавалось запихнуть все наши вещи в этот чемодан?!
      В комнату вошел Андрей Павлович:
      – Ну как? Готовы? Все вещи упакованы, ничего не забыли?
      – Мы вроде бы все взяли, но Кириллу никак не удается застегнуть чемодан, – сказала маленькая Вика.
      Кирилл жалостливо посмотрел на отца. Андрей Павлович окинул комнату внимательным взглядом и воскликнул:
      – Ну конечно! Я знаю, почему чемодан так сопротивлялся! Вы же забыли положить в него тапочки! Разве он мог оставить кого-нибудь? Давайте-ка запихнем их вот сюда!
      Кирилл удивленно посмотрел на отца:
      – Там до кучи только тапочек не хватает! С ними он и вовсе не застегнется!
      – А это мы еще посмотрим! – лукаво произнес Андрей Павлович и, ловко переместив пару-тройку свертков и сунув между ними забытые тапочки, захлопнул крышку чемодана и с легкостью щелкнул замками. – Вот и все!
      Дети восхищенно смотрели на него:
      – Пап, ты настоящий волшебник! – убежденно сказала дочь.
      – Да нет, – улыбнулся отец. – Не настоящий, а совсем немножко... Итак, я вижу, все в сборе. Значит, в путь, друзья мои! Всех прошу собраться перед домом!
      Андрей Павлович взял самый большой чемодан в одну руку, подхватил пару пакетов в другую и бодро вышел из комнаты. Ребята, окинув напоследок комнату печально-прощальным взглядом, последовали за ним.
      Последние деньки в деревне были самыми веселыми: ребята подружились с местной детворой и проводили вместе с ними все вечера. А днем по-прежнему уходили в таежный лес и общались со своими мохнатыми и пернатыми друзьями. Кирилл отснял последние кадры – извел, наконец, всю пленку, на том душа его и успокоилась. Вика приручила одного маленького свиристеля – он смело садился к ней на плечо, скакал по ее вытянутой руке и клевал хлебные крошки с маленькой раскрытой ладошки. Женька попрощался с друзьями еще вчера – ему нужно было уезжать пораньше, чтобы как можно скорее заняться оформлением партитуры завершенной «Симфонии леса».
      Но все хорошее отчего-то очень быстро заканчивается. Настал грустный день отъезда. Срок папиной командировки подошел к концу – в Москве с нетерпением ожидали результатов его исследований. К тому же, дома их ждали мама, бабушка и пушистый котенок Том, который за время разлуки наверняка вырос и превратился в большого кота.
      Ефросинья Матвеевна стояла на крыльце, сложив руки на переднике, и наблюдала за погрузкой многочисленных сумок и чемоданов в маленький автобус, который экологическая станция предоставила в распоряжение семейству Нефедовых в день отъезда, чтобы без проблем добраться на вокзал. Доброй старушке было жаль расставаться с гостями. Она с улыбкой вспомнила, как сурово приняла их в первые дни, как замкнуто и неприступно держалась. Но кто же мог подумать, что благодаря этим людям, скрасившим ее одинокую жизнь всего на два месяца, Ефросинья Матвеевна полностью изменит свое сложившееся мнение о людях?
      Она убедилась, что Нефедовы – очень добрые, порядочные, заботливые, внимательные. И самое главное – они любят природу так же сильно и глубоко, как и она сама, несмотря на то, что родились и выросли в городе. А в Кирилле и Вике старушка увидела нечто совершенно особенное, чего, как ей казалось, вообще нет в подрастающем поколении – талант к общению с природой, и поэтому она открыла им тайну языка зверей и птиц, языка леса. Это был язык сердца, души, а ребята называли его по-своему – языком дружбы. И были, конечно же, правы.
      Ребята уже сели в автобус и махали на прощанье ладошками. Андрей Павлович еще раз поблагодарил хозяйку за приют и обещал не забывать старушку, писать время от времени письма и настаивал на ответном визите. Старушка молча кивала, сдерживая слезы, но про себя думала, что вряд ли когда-нибудь она оставит свою родную тайгу даже на неделю ради каменных палат Москвы.
      Когда за отцом захлопнулась дверь автобуса и водитель завел мотор, Вика случайно обернулась и увидела, как из-за угла дома выглядывает что-то бурое и мохнатое...
      – Стойте, стойте! – закричала она. – Папочка, останови автобус!
      – Что случилось? – обеспокоенно просил отец.
      – Ты не поверишь! Там – Гришка! Он пришел с нами попрощаться! Сам пришел! Можно, мы задержимся еще на минутку?
      Андрей Павлович присмотрелся: медвежонок уже вышел из-за дома и приблизился к Ефросинье Матвеевне, которая опустила правую руку на его мордочку и ласково поглаживала зверя. Дальше идти мишка не решался – слишком непривычна для него была эта местность, не защищенная деревьями и кустарниками.
      Автобус притормозил, и Кирилл с Викой пулей выскочили из салона. Медвежонок даже отпрянул от бурного, порывистого проявления их нежных чувств.
      – Как ты решился, Гришенька, выйти из леса? – приговаривала Вика, зарываясь в мохнатую шерстку косолапика.
      – Как ты нашел дорогу и откуда узнал время отъезда?! – не отставал от медвежонка Кирилл. – Это что-то сверхестественное!
      Но Гришка не отвечал, он только фырчал и тихонечко ревел, как будто плакал – до того ему жалко было расставаться со своими друзьями! А Ефросинья Матвеевна лишь прятала улыбку в складочках рта. Ей не хотелось разрушать иллюзию волшебства, магию сказки. Дети верили, что их друг сам почувствовал и пришел с ними попрощаться, и это было почти совсем правдой. Просто Ефросинья Матвеевна поняла мишкино желание и привела его к своему дому заранее, спрятала в сарае.
      Попрощавшись с таежным другом, ребята нехотя забрались в автобус и тут же прилипли к стеклу, не отрывая взгляда от Ефросиньи Матвеевны и Гришки до тех пор, пока их можно было разглядеть.
      – Я буду очень сильно скучать по Гришке, и по нашей хозяйке-волшебнице, – проговорила Вика, с трудом сдерживая слезы.
      – Ничего, – утешил ее брат. – Зато у нас есть столько фотографий и видеозаписей! Они помогут нам время от времени освежать память, и поэтому таежный лес с его многочисленными обитателями, Гришка, Женька и Ефросинья Матвеевна – все навсегда останутся с нами, в наших сердцах. Правда?
      Кирилл посмотрел на сестренку. Вика подняла голову, счастливо улыбнулась и кивнула:
      – Угу! Мы никогда с ними не расстанемся!