- Вот и хорошо. Вот уж спасибо! - забормотал Читрадрива. - А в благодарность я обязательно приду сегодня в Софию, можешь успокоить государя. Я тоже нахожу, что не стоит осложнять отношения с таким замечательным правителем, как Данила Романович. Могу даже привести с собой увечных, если это его обрадует.
      Читрадрива подозрительно оживился, принялся отпускать шуточки насчёт того, что митрополит Иосиф готов объявить его святым угодником Андреем Целителем, едва Данила Романович выхлопочет ему у Византии патриархию вместо митрополии. Карсидар не очень хорошо понимал, в чём тут дело, потому что слегка путался в делах церковных. Он знал лишь, что звание патриарха выше звания митрополита и что именно таким ходом Данила Романович окончательно умиротворил Иосифа, разозлившегося на государя, который пригрел у сердца "двух колдунов, аки гадов ползучих".
      По всему чувствовалось, что у Читрадривы родился очередной план, и ему хочется, чтобы Карсидар поскорее удалился. Тогда уж точно никто не сможет подслушать эту превосходную мысль, а Читрадрива получит возможность обдумать всё на досуге...
      Чтобы не мешать товарищу, Карсидар, сославшись на то, что надо привести себя в порядок перед церемонией, заторопился в город. Читрадрива проводил его до ворот. Во дворе раненые рассказывали "каликам перехожим" о ночном налёте на татарский лагерь, а те слушали, затаив дыхание. Едва завидев "Воителя Давида", все почтительно смолкли.
      Дома Карсидара ожидала одна мелкая неприятность. У ворот караулил Вышата. Он лущил зелёные стручки гороха и пригоршнями бросал горошины в рот, а очистки под ноги.
      - Пойдём, дело есть, - буркнул угрюмо и неопределённо мотнул головой куда-то в угол двора, где размещалась конюшня.
      Карсидару стало смешно - младший сын Михайла совершенно не понимал, с кем имеет дело, и даже не пытался хоть как-то скрыть свои мысли.
      - У меня нет ни малейшего желания калечить брата моей невесты, - сказал он насмешливо.
      Вышата мигом взбеленился, обернулся к Карсидару и, брызгая слюной, зашипел:
      - А на кулачках?! А без твоих колдовских штучек?! Или ты не можешь драться просто так?! Да я тебе... я тебе...
      Карсидар поморщился - серые глаза Вышаты позеленели от злости и стали похожи на глаза Милки.
      - И на кулаках тебе против меня не устоять, - заверил он разозлённого до предела парня. - Даже если я не стану применять свои штучки, как ты сказал. А с ними от тебя вообще мокрое место останется. Так что не трогай меня. По-хорошему прошу.
      - Всё равно! - Вышата даже задрожал от едва сдерживаемого напряжения. Всё равно не бывать тому, чтобы чужеземный колдун втёрся в нашу семью!
      - Я люблю Милку и женюсь на ней, - Карсидар впервые говорил это столь уверенно и веско. - И Милка меня любит...
      - Дура моя сеструха! У неё в голове ве...
      Неожиданно Вышата словно подавился собственными словами. Сильнейший спазм сковал его челюсти и язык. Парень хотел говорить дальше, хотел продолжать поносить глупость сестры и подлость Карсидара - но не мог вымолвить ни слова, сколько ни старался.
      - Помолчи и остынь, - коротко бросил через плечо Карсидар и направился в дом, отметив про себя, что способен теперь даже на такую довольно тонкую, но совершенно безобидную разновидность хайен-эрец. Хотя, чтобы не злить Вышату, он постарался не столкнуться случайно с Милкой до самого выезда в Софию.
      Венчание Данилы Романовича прошло очень пышнно и торжественно. Неожиданно для многих непосвящённых, митрополит Иосиф свершил обряд не только над князем, но также и над его сыном Львом. Пятнадцатилетнего подростка привезли в Киев позавчера; Карсидар видел его лишь мельком, теперь же имел возможность рассмотреть получше. Лев держался уверенно, с достоинством, как и подобает наследному принцу, сыну государя всея Руси. А когда Данила Романович во всеуслышанье объявил, что отныне его сын будет править вместе с ним, Лев приосанился и постарался принять ту же позу, что и отец, даже подбородок слегка выпятил, чтобы выглядеть ещё более решительным.
      На церемонии лично присутствовали три великих князя - из Полоцка, Пинска и Смоленска, оставшийся без вотчины князь Переяславский, больше десятка князей рангом пониже, а также целая толпа бояр. Никто из них открыто не возражал ни против объявления Данилы Романовича государем, фактически королём, ни против его венчания шапкой Мономаха, ни против того, что юный Лев Данилович станет соправителем Руси. Когда Данила Романович провозгласил себя государем и обязался защищать всю землю Русскую от татар, у прочих князей оставался не очень широкий выбор - либо признать его притязания и присоединиться к его войску, либо покориться хану Бату и выпросить у него ялык на княжение, либо при приближении татар бежать на чужбину и там переждать бурю. А бежать - самое последнее дело: ведь за время отсутствия их место, чего доброго, займёт кто-то другой, причём не только родственник, который впоследствии может смилостивиться и хоть как-то позаботиться о беглеце, но даже обездоленный княжич-изгой! Карсидар подслушал потаённые мысли некоторых князей, что пойти к хану с повинной всегда успеется, можно оправдаться тем, что Данилка-де вынудил их примкнуть к нему, угрожая "колдунами погаными"...
      Против притязаний Данилы Романовича на верховную власть в стране открыто выступил разве что Ярослав Всеволодович (всякие там мелкие сошки не в счёт), а его сын, Александр Ярославович, молча проигнорировал происходящее. Впрочем, молодого князя Новгородского, после битвы со шведами прозванного Невским, можно было понять. Татары его земли почти не тронули, зато с севера и запада на них зарились те же шведы и крестоносцы, кровожадные "хайлэй-абир". Тем не менее, думал Карсидар, князь Александр мог бы, по крайней мере, выделить чисто символическую помощь - прислать сотню-другую воинов, от этого новгородцев не убудет.
      Что же до венчания вместе с отцом Льва, то третьего дня Читрадрива заметил, что со стороны Данилы Романовича это весьма ловкий ход. До сих пор на Руси не существовало сколь-нибудь строгого порядка престолонаследования, всякий раз после смерти князя разворачивалась яростная борьба за наследство между его сыновьями, а также близкими и дальними родственниками; у русичей это было вроде народной забавы. Объявив себя государем, Данила Романович вознамерился покончить с подобным безобразием и с этой целью решил возвести на киевский стол Льва. Со временем, рассуждал Читрадрива, люди привыкнут к тому, что старший сын государя - тоже государь, это станет само собой разумеющимся, и тогда уж другим претендентам будет гораздо труднее обосновать законность своих притязаний. Так что сегодняшняя церемония имела более чем просто символическое значение, она знаменовала рождение новой королевской династии.
      Поначалу всё внимание Карсидара было сосредоточено на Даниле Романовиче и его сыне, на окружавших их князьях и боярах, на богато одетых священниках и митрополите Иосифе, самодовольно рисующемся перед столпившимся в соборе людом. Он пытался вникнуть в суть сложного обряда, без внутренних усилий уразуметь смысл напыщенных фраз, произносимых к тому же на церковном языке. Но такие вещи легко давались Читрадриве, а от него почему-то ускользали.
      Тогда Карсидар поискал взглядом Милку, стоявшую среди знатных людей, и более не сводил с неё глаз. Как она радовалась происходящему! С каким восторгом слушала обращённую к народу торжественную речь Данилы Романовича, который, кстати, не забыл во всеуслышанье похвалить любого её девичьему сердцу Давида и рассказать о сегодняшней победе над татарами, которую он одержал на радость государю...
      И ещё Милка думала, что венчают в церкви не только правителей державы. Такое же точно слово употребляют, когда среди моря трепетных огоньков свечей, утопая в аромате курящихся благовоний, под доносящееся с хоров торжественное песнопение священник соединяет узами брака двух влюблённых. И лишь смерть способна разорвать эти узы...
      Глава XXI
      ПОКУШЕНИЕ
      Карсидар проснулся от какого-то внутреннего толчка. И сразу же почувствовал опасность. Она не таилась внутри спящего дома, а надвигалась извне...
      В следующее мгновение он уже стоял у окна, сжимая в руке меч, и сквозь щели в ставнях пытался рассмотреть, что творится во дворе. Однако ставни на окнах дома Михайла были ничуть не хуже, чем в трактирчике Пеменхата. Странно, что собаки молчат... Но опасность есть! Без сомнения!
      Перед внутренним взором всплыла картина: женщина со стрелой в груди медленно оседает на пол. Мать тоже стояла у окна, высматривая опасность... Проклятье!
      Карсидар отпрянул назад и прижался спиной к стене. Нет, если подражать другим, ничего хорошего не выйдет. Ведь он может действовать по-своему.
      Карсидар постарался расслабиться, как учил его Читрадрива, и прислушался к мыслям, которые рождались поблизости. Сразу стало ясно: несколько человек сбились в кучу около ворот... нет, пожалуй, они всё-таки возле сарая. Намерены подобраться к дому. Жалко, что нельзя определить поточнее. Может, именно для такого случая отец дал ему перстень? А он так опрометчиво подарил эту ценную вещицу Читрадриве... Впрочем, камень серьги, которая когда-то была у него в ухе, очень похож на камень перстня. Пока ему не сделали обручальное кольцо, надо отдать серёжку ювелирам, пусть используют камешек, авось пригодится. А пока...
      И всё же, почему молчат собаки? Или их нет?
      Карсидар сосредоточил свои мысли на собаках, которые стерегли двор. Безрезультатно - они будто вымерли. Возможно, и вправду вымерли...
      Попробовать разбудить Ристо? Хотя глупо рассчитывать, что злоумышленники разбегутся от конского ржания. Вероятнее всего, это заставит их действовать более решительно...
      Снаружи произошли изменения: группа людей разделилась, и теперь стало ясно, что их четверо. Один направился прямо к окну комнаты Карсидара, другой к парадному крыльцу, а ещё двое крадучись стали обходить дом с тыла.
      Ну, и что дальше?
      Хотя догадаться нетрудно. Сейчас они полезут в дом. Карсидар мысленно выбранил себя за медлительность. Надо было уничтожить злоумышленников с помощью хайен-эрец, когда все стояли кучно...
      Но с другой стороны, может и хорошо, что он не сделал этого. Было бы неплохо узнать, что за люди забрались на подворье к сотнику и кто их послал. Прикончить незванных гостей всегда успеется, однако нельзя быть уверенным, что вслед за ними не явятся другие.
      Первый злоумышленник уже достиг дома и замер прямо под окном комнаты Карсидара. Стало быть, им известно внутреннее расположение комнат в доме Михайла! Знают, куда идут...
      На один-единственный миг Карсидару сделалось не по себе: он представил, что было бы, если бы свадьбу уже сыграли. Значит, Милка находилась бы сейчас в этой комнате!
      Мощным усилием воли Карсидар отогнал ледяной комок, подкативший под сердце. Злоумышленники даже не подозревают, как им повезло, что у русичей более длинный свадебный обряд, чем у орфетанцев. Хотя Карсидар жил в доме сотника уже десятый месяц, Михайло тем не менее требовал, чтобы вся процедура со сватовством, смотринами, сговорами, вечеринками и прочими глупостями приличия ради была соблюдена от начала до конца... О, боги - Адонай, Иисус, Святой Дух и кто там ещё! - если бы в спальне находилась его молодая жена, если бы эти мерзавцы вознамерились тронуть Милку хоть пальцем, если бы опасность угрожала хотя бы её отражению в зеркале, хоть кончику её тени, если бы... если бы... Да он бы не просто сжёг всех четверых - он бы жарил их изнутри целый день! Неделю!..
      Карсидару пришлось ещё несколько раз подавлять приступы бешенства, чтобы не спугнуть злоумышленников. Он почувствовал, как все четверо растерянно замерли, не зная, двигаться дальше или нет. Это никуда не годится! Если сейчас они уйдут, то неизвестно, когда появятся вновь. А вдруг дней через восемь, как раз после свадьбы?!
      Незваные гости замерли, словно чего-то ожидая или к чему-то прислушиваясь. Не иначе, как почуяли угрозу. Уйдут или нет?..
      Тот, который поднимался на крыльцо, очнулся первым и продолжил красться. Карсидару показалось даже, что он слышит легчайшее поскрипывание ступенек. Остальные пока не двигались.
      Итак, вперёд, к парадному входу! Оттуда исходит наибольшая опасность. Окно расположено довольно высоко и закрыто прочными ставнями; а огибающая дом пара замешкалась. Но одного меча может оказаться недостаточно, вот если бы нож какой прихватить или нацепить рукавный арбалет...
      К сожалению, времени на подготовку к отражению нападения было в обрез. К тому же приходилось соблюдать полную тишину, так как под окном комнаты караулил один из злоумышленников. Мягко ступая босыми ногами по деревянному полу, Карсидар поспешил к парадной двери, на ходу выдернув из лежащего на лавке арбалета короткую толстую стрелу и сжав её в левой руке наподобие кинжала. Хоть какое-то дополнительное вооружение! Не беда, мастеру всё сгодится. Вдобавок он слегка притупил чувствительность всех, кто был в доме и во дворе. Теперь незваные гости будут менее внимательны, а спящие домочадцы не проснутся и не станут мешать исполнению его плана.
      Карсидар на несколько секунд опередил шедшего по крыльцу злоумышленника. Это дало ему возможность беззвучно задвинуть широкий деревянный засов в дополнение к железному. Пусть теперь помучается, негодяй! Впрочем, тот даже не попытался проникнуть в дом, а остановился у двери и замер. Вот и отлично; значит, главная роль пока что отводится двум оставшимся. Быстро к задней двери!
      Карсидар пожалел, что одновременно с усыплением бдительности налётчиков нельзя было тщательно прослушать их мысли. Возможно, неосмотрительно подаренный Читрадриве перстень помог бы и в этом. С другой стороны, как хорошо, что в дополнение к мечу он догадался прихватить арбалетную стрелу...
      И здесь Карсидар успел раньше злоумышленников. Он не стал задвигать дополнительный засов, а наоборот - сбросил железную цепочку, оставив на двери лишь крючок. "Теперь добро пожаловать!" - мысленно пригласил "гостей" и притаился сбоку.
      Парочка не заставила ждать себя слишком долго. Карсидар увидел, как на уровне его груди в щель между дверью и косяком втиснулось лезвие широкого ножа, медленно переместилось вниз, наткнулось на крючок и сразу исчезло. Через пару секунд оно появилось вновь, но теперь ниже крючка, поддело его... Карсидар напрягся и приготовился к двойному удару. Его следовало нанести мгновенно, обеими руками разом.
      Дверь плавно подалась назад. Качнулась цепочка, крючок на её конце слегка стукнул по доске.
      - Цыц ты, дура! - прозвучал еле слышный шёпот.
      - Да эт' не я, эт' ить...
      Обе реплики помогли Карсидару точно определить рост каждого из злоумышленников и то, как они стояли. Ну!..
      Карсидар легко и плавно сделал выпад влево и не глядя ткнул зажатой в руке стрелой назад. Одновременно перенося тяжесть на левую ногу и разворачиваясь, махнул мечом, потянулся...
      Есть! Замечательный вышел удар, такому мог бы позавидовать любой мастер!
      Стоявший впереди более низкий злоумышленник мешком повис на стреле, вонзившейся ему точно в горло, а его товарищ осел на землю с раскроенным черепом. Упал он довольно мягко, почти беззвучно, не выпуская из рук увесистый топор. Зато из пальцев первого выскользнул нож и со стуком вонзился в пол. Карсидар ощутил, как стоявший перед парадной дверью насторожился. Услышал, конечно. Значит, пора подключать к делу Михайла.
      Карсидар сильно толкнул обвисшего налётчика. Вышедшая сзади стрела глубоко вонзилась в бревно, и труп оказался крепко пришпиленным к стене. "Повиси пока тут", - подумал Карсидар и, нагибаясь, чтобы подобрать торчавший в полу нож, послал Михайлу мысль: "Быстро просыпайся и беги к крыльцу! На нас напали!"
      - А?! Чего?! - довольно громко спросил Михайло. - Это кто такой? Давид, ты, что ли, балуешь?
      "Я! Но не балую. На нас напали. Молчи и беги скорее вниз. На крыльце стоит неизвестный, я им сейчас займусь. Ты, главное, молчи, беги быстро и топочи погромче. Да верёвку прихватить не забудь".
      Хорошо, что в своё время он научил Михайла мысленному общению! Теперь сотник мигом и без лишних вопросов принялся исполнять распоряжение "зятька", потому как был твёрдо убеждён: раз Карсидар взялся за оборону, никто лучше него с этим делом не справится.
      А Карсидар уже успел обогнуть дом и подбежать к крыльцу. Злоумышленник приложился ухом к двери и усиленно прислушивался к поднятому Михайлом шуму, одновременно прощупывая ножом запоры. Взбегать на крыльцо и затевать с ним драку вряд ли стоило, поскольку оставался ещё четвёртый. Кроме того, хотя бы одного следовало захватить живьём. Поэтому, учитывая громадную озлобленность на налётчиков, Карсидар послал в его направлении лишь лёгкий обездвиживающий импульс и, переключившись на Михайла, подумал: "Открывай дверь и вяжи. Он твой". Оставался последний.
      Этого ночного убийцу Карсидар перехвалил на полпути между крыльцом и окнами своей комнаты. Злоумышленник бестолково метался посреди двора, раздираемый противоречивыми желаниями. С одной стороны, ему страшно хотелось удрать, поскольку скрытного нападения явно не получилось. С другой стороны, он боялся главаря, затаившегося на крыльце, и понимал, что просто обязан прийти ему на помощь.
      Значит, парализованный был у них главным...
      С момента, когда Карсидар понял это, четвёртый налётчик был обречён. Отшвырнув уже ненужный нож, Карсидар коршуном налетел на него. В первый миг злоумышленник здорово перепугался, приняв одетого в исподнее Карсидара за ожившего пращура-мертвеца, стерегущего дом. Однако блеснувший в лунном сиянии "игрушечный" меч привёл его в чувство и заставил обороняться.
      Всё кончилось очень быстро. Излишне суеверного налётчика привели в полную растерянность несколько ложных выпадов и способность "мертвеца" блестяще уворачиваться от ударов, отчего создавалось впечатление, что он в самом деле дерётся с бестелесным призраком. Как вдруг клинок Карсидара, со свистом рассекая воздух, шесть раз крутнулся перед его шеей - и, не издав ни звука, злоумышленник опрокинулся навзничь, заливаясь кровью. На его развороченном горле расцвёл зловещий алый бутон тройной роковой розочки.
      - Будешь знать, как связываться с мастером Давидом, сыном Ицхака, учеником Зэнвеша, - по-орфетански процедил Карсидар, сплюнул и побрёл к крыльцу.
      Там он застал Михайла, который безуспешно пытался завести руки одеревеневшего главаря ночных убийц за спину, чтобы скрутить их.
      - Я же не просил тебя брать оружие, - проворчал Карсидар, глядя на валявшийся тут же меч сотника.
      - Оно того... никогда не помешает, - пропыхтел Михайло и, показывая глазами на парализованного, добавил: - Слышь, Давидушка, а ты часом не перестарался?
      Карсидар и сам насторожился. Ведь он послал очень лёгкий парализующий импульс, пора бы этому мерзавцу начать отходить. Жизнь в нём явно осталась, поскольку его грудь едва заметно колебалась. Значит, дышит... Определённо, Карсидар был слишком зол.
      - Ничего, очухается.
      Наконец, и остальные заспанные, кое-как одетые домочадцы высыпали на крыльцо, в том числе, конечно же, Милка с мамкой.
      - Нешто этот Давидка!.. - начал задираться Вышата, выскочивший из дверей последним.
      Однако Михайло мигом навёл порядок:
      - Молчи, окаянный! Милка, марш в дом!
      - Татонько... - попыталась протестовать она.
      - Ну?! - рявкнул Михайло.
      Тогда Карсидар спокойно сказал слугам:
      - У задней двери двое убитых, третий на дворе. Тащите их сюда. Да посмотрите, что с собаками. Быстро.
      Все страшно удивились. Даже Михайло переспросил:
      - Так их было аж четверо? А я-то думал, не больше двух...
      - А не врёшь ли ты? - спросил Вышата, недоверчиво разглядывая окровавленный меч Карсидара. - Что-то я не слышал стука клинков. Опять, небось, колдовал...
      Возмущённая Милка обернулась к нему, собираясь возразить. Но тут слуги подтащили за ноги труп злоумышленника с развороченной шеей. При каждом толчке его голова болталась из стороны в сторону; казалось, ещё немного, и она оторвётся.
      Вышата попятился и пролепетал:
      - Эт-то... ты... как? К-колдовал?..
      Карсидар выбросил вперёд руку с мечом и сделал несколько неуловимых движений кистью, отчего остриё клинка с тонким свистом прочертило в воздухе замысловатую фигурку. Милка восхищённо завизжала, подпрыгнула и захлопала в ладоши. А Вышата подумал, что его давнее намерение драться с "проклятым колдуном" на кулаках за честь семьи было невероятной глупостью, повернулся и, пошатываясь, побрёл в дом.
      - Этот удар называется "тройная ружа", - бросил ему вслед Карсидар. - Не будешь со мной ссориться, научу.
      Вскоре вернулись остальные слуги. Оказалось, что все собаки передохли, наевшись разбросанного под забором отравленного мяса. А налётчика со стрелой в горле еле удалось отцепить от стены. И хотя роковая розочка выглядела весьма эффектно, Михайла эта стрела удивила ещё больше.
      - А где же твоя штучка? - подозрительно спросил он Карсидара, имея в виду рукавный арбалет и добавил неуверенно: - Может, ты того... и впрямь наколдовал...
      - Мои стрелы крепкие, ими можно действовать, как ножом, - ответил на это Карсидар. - Но хватит подозрений, пора, наконец, приниматься за дело.
      - Да-да, ты прав, - поспешно согласился Михайло. - Надо известить Остромира и решить, что делать. Пошлю-ка я к нему...
      Сотник приказал одному из слуг одеваться и бежать к тысяцкому. Заодно вторично велел Милке убираться в дом, а когда она заупрямилась, прикрикнул:
      - Неча перед женихом в исподнем щеголять! Да и опасно тут. Тати окаянные во двор забрались, а она привередничает.
      - Но, татонько! - Милка молитвенно сложила руки, надула хорошенькие губки и состроила жалобную мину, показывая, как ей интересно посмотреть, что же будет дальше. - Тогда я оденусь и снова выйду.
      Михайло зарычал, схватил её за плечи, развернул и, легонько толкнув в спину, рявкнул:
      - Марш! Негоже красной девице совать нос не в свои дела!
      - Пойдём, рыбонько моя, пойдём отсюда, - старая мамка ласково обняла Милку за плечи. - Отец прав, здесь такие страсти творятся...
      Но Карсидар не замечал ни жалобного выражения глаз невесты, ни суеты слуг, которые по приказу сотника потащили убитых к сараю. Когда Михайло сказал, что следует известить Остромира, он неожиданно подумал о Читрадриве, которому тоже следует знать о нападении. Не исключено, что и на него организовали покушение. Ведь, в конце концов, дом Михайла стоит в городе, за высокими прочными стенами, а домик целителя Андрея находится в предместье, он ничем не защищён, доступен всем и каждому... И зачем Читрадрива поселился в Клове?!
      Карсидар поспешно отвлёкся от окружающего, расслабился и сосредоточил мысль на друге. До него далеко, но Читрадрива не раз говорил, какой Карсидар могучий. Должно получиться...
      "Это ты, Кар... Давид?"
      Уф-ф, сработало! Он и вправду силён.
      "Читрадрива!"
      "С тобой всё в порядке?"
      Откуда он знает?..
      "На меня пытались напасть четверо, но я с ними справился, ерунда. Но откуда..."
      "Значит, мне легче. На меня напали всего двое".
      "Что-о?!"
      "Не волнуйся, я разобрался и с ними, и со змеями".
      "С какими ещё змеями?" - изумился Карсидар.
      "С теми, которых они на меня напустили. А у тебя?"
      "У меня была четвёрка обыкновенных солдат. Троих я убил, одного парализовал. Правда, он ещё не пришёл в себя".
      "Ага, это хорошо! Его можно допросить. Я тоже парализовал одного, только это не русич, а какой-то узкоглазый. Скорее всего, татарин. Я сейчас же еду к вам".
      На крыльцо выскочил одетый слуга. Михайло принялся объяснять, что следует передать тысяцкому, но Карсидар жестом остановил их и продолжил мысленный диалог с Читрадривой:
      "Михайло собирается известить о случившемся Остромира..."
      "Ни в коем случае! - запротестовал Читрадрива. - Раз тут замешаны и татары, и русичи, дело нечисто. Лучше, чтобы о происшедшем пока никто ничего не знал. Загони всех в дом, пусть сидят там и не выходят. Я выезжаю".
      "Но как ты проедешь через ворота? Они ведь закрыты".
      "Ах да! - спохватился Читрадрива. - Ладно, пусть меня встретит Михайло. Слуги знают, что четвёртый жив?"
      "Понятия не имею. Кажется, я на него слишком сильно нажал. Он торчит на крыльце как деревянная статуя Иисуса в церкве..."
      "Замечательно. Тогда спрячь его где-нибудь, только сам, без посторонней помощи. Слуг - в дом, Михайла - к Лядским воротам. И жди меня".
      Некоторое время Карсидар раздумывал, целесообразно ли утаивать случившееся от Остромира. Но решив, что известить тысяцкого можно в любой момент, попросил всех, кроме сотника, уйти в дом. В том числе и слугу, которого Михайло собирался отправить с поручением.
      - Так надо, - ответил он на немой вопрос сотника. Когда же все удалились, объяснил: - На Андрея тоже напали. Сейчас он седлает коня и выезжает сюда. Тебе лучше самому поехать к Лядским воротам и позаботиться, чтобы его пропустили. Разумеется, если хочешь, чтобы всё было по-простому, иначе Андрей вынужден будет колдовать и мгновенно перенестись от ворот во двор твоего дома, закончил Карсидар и с хитрым видом посмотрел на Михайла.
      Тот, ясное дело, был против колдовства - по крайней мере, если без него можно обойтись. Не то люди в самом деле удивятся, как это лекарь Андрей утром оказался в городе, не проехав ночью заставу, опять слухи поползут...
      - Уговорил, сей же час еду, - согласился Михайло. - Твоя правда, лучше доложить Остромиру о случившемся, когда мы будем знать побольше.
      - А этого куда девать? - спросил Карсидар, указывая на прислонённого к стенке главаря налётчиков.
      - А давай его в подпол сволокём, - предложил сотник. - Я тебе помогу, а потом Андрея встречать поеду.
      Вдвоём они перетащили парализованного в подпол дома, где хранились продуктовые запасы. Тут Михайло и оставил Карсидара, который перво-наперво накрепко привязал одеревеневшее тело к подпирающему потолок деревянному столбу и занялся снятием паралича. Дело это было непростое - он явно переусердствовал с силой удара. Карсидар провозился вплоть до прибытия Читрадривы, и то пленник едва мог шевельнуться. А его широко раскрытые глаза со сжавшимися в точку зрачками оставались по-прежнему остекленевшими.
      - Стоп. Пока не продолжай, - велел Читрадрива. - Сначала расскажи, что тут у вас произошло.
      Карсидар поведал о случившемся. Затем в свою очередь узнал, что Читрадрива тоже почувствовал опасность сквозь сон, а проснувшись, обнаружил, что в его доме полным-полно змей. Работать с животными ему ещё не доводилось, но от Карсидара он знал, что влиять на них можно, поэтому тут же попытался противостоять ядовитым тварям с помощью хайен-эрец. Правда, они не погибли, но и вперёд не ползли. Получив возможность выбраться из дома через окно, Читрадрива заметил за оградой двоих, которые, увидев его живым и невредимым, с перепугу бросились наутёк. Он послал им вслед парализующий импульс. Несколько поотставший русич погиб, но маленький худенький дикарь, который бегал гораздо быстрее, оказался всего лишь обездвиженным. Затем с Читрадривой связался Карсидар, он пошёл на конюшню, оседлал лошадь и, перебросив дикаря поперёк седла, поскакал в Киев. Пленника они с Михайлом заперли в сарае. По одежде сотник определил, что это не татарин, а "чёрный клобук". Так называлось одно из племён, жившее между русичами. Впрочем, достоверно это не было известно, так как Читрадрива на всякий случай не стал выводить пленника из паралича.
      - А теперь мы хорошенечко допросим этого убийцу. - Читрадрива шагнул к парализованному и, склонив голову набок, принялся задумчиво рассматривать его. - Да, ты изрядно постарался. Зачем было так усердствовать? Полегче надо, полегче, сколько тебе объяснять...
      - Я и так совсем легонько, - принялся оправдываться Карсидар. - Но слишком уж они меня разозлили. Я подумал, а вдруг Милке угрожает опасность... То есть могла бы угрожать...
      Он замялся. Михайло деликатно кашлянул.
      - Они за тобой охотились, разве не ясно? - удивился Читрадрива.
      Карсидару неудобно было объясняться вслух, тем более в присутствии будущего тестя, и он мысленно послал другу коротенькое представление о своих переживаниях в начале нападения.
      - Ага, - Читрадрива неопределённо хмыкнул. - Что ж, понятно. Значит, так... Михайло, сейчас мы с Давидом растормошим этого мерзавца и будем допрашивать. Стой в сторонке и ни в коем случае не вмешивайся, каким бы странным не выглядел допрос. Ясно?
      - А чего тут не понять! - сотник крякнул и почесал затылок. - Колдовать начнёте, а то я не знаю вас...
      "...поганцев", - мысленно добавил он и предложил:
      - Только, может, лучше того... по-простому? Бороду этому шелудивому подпалить, аль ещё как. Я бы отвёз его в поруб да напустил на него заплечных дел мастеров, уж они бы из него всё вытрясли!
      - Всё, да не всё, - возразил Читрадрива. - Это во-первых.
      - Ну, смотря как пытать...
      - Зато мы с Давидом без всяких пыток дознаемся, что он думает. Далее, везти его в поруб - значит, посвящать в наши дела не только государя, но и палачей, и тюремщиков. И в-третьих, таким образом мы покажем остальным, что он жив. А уверен ли ты, что кроме известных нам шестерых, на свободе не остался кто-нибудь ещё? А если так, то какие у них возможности?
      - Ну, ты голова-а! - Михайло был восхищён.
      А Карсидар от досады хлопнул себя по лбу. Конечно! Ведь налётчики знали даже, в какой комнате он разместился. Видимо, наблюдали за домом не один день. Тщательно готовились... Может быть, подкупили кого из слуг...
      - Подкуп исключается, - возразил Читрадрива. - Иначе бы им открыли двери. А вот готовились они основательно, это точно. Другое дело, что недооценили нас обоих.
      - Как хорошо, что я подарил тебе перстень! - воскликнул Карсидар. - А я уже пожалел об этом.
      - Да, неплохо, - согласился Читрадрива. - Не знаю, как бы я справился без него со змеями и обменялся с тобой мыслями на таком расстоянии. Впрочем, ладно. Займёмся допросом, пока остальные видели парализованного злодея и уверены, что ты его прикончил. Михайло, не вмешивайся. За дело!
      Сотник отошёл в сторону и принялся наблюдать, как Карсидар и Читрадрива приводят пленника в чувство.