- Да. Вот наш митрополит Иосиф - вроде ихнего папы, - подтвердил сотник. А есть ещё патриарх в Константинополе...
      - Но вообще-то боги всегда были и будут делом жрецов. При чём же здесь князь? - продолжал спрашивать Читрадрива. Видно было, что он отложил рассмотрение своей идеи на будущее.
      - Очень просто: папа ему корону прочит. А взамен хочет, чтобы Русь стала католицкой.
      - Так в чём дело? Пусть соглашается, - не видя в этом предложении ничего дурного, бухнул Карсидар.
      Михайло отреагировал весьма странно - весь дёрнулся, мотнул головой, замахал руками. Потом, запинаясь, сказал:
      - Вы-ы... вот что, Хорсадар, Дрив... Вы поганцы, нехристи... Вы ничего не смыслите в наших делах. И потому никогда... Слышите? Никогда и никому не говорите того, что по неосторожности сказали мне! Я забуду. Другие могут и не спустить это просто так. Особенно приближённые митрополита Иосифа. А он и без того волком на вас смотрит. Князь взял вас под свою опеку, но Иосиф хитрый, он умеет убеждать... по-своему. Вы уже сталкивались с Ростиславом Мстиславычем, вы поймёте... Понимаете?
      На всякий случай Карсидар с Читрадривой утвердительно кивнули.
      - В общем, так, - продолжал Михайло, успокоившись. - Раз Данила Романыч пригласил вас на обед, как я и предполагал утром, а потом намерен ещё потолковать с вами, значит, доверяет и рассчитывает на вас всерьёз. А потому ешьте, пейте, молча слушайте и хорошенечко запоминайте, что вокруг творится да говорится. Авось хоть глупостей болтать не станете.
      Дальше они говорили о всяких пустяках, пока не явился слуга, который позвал всех на обед.
      Их привели в громадный зал, который превосходил размерами даже княжескую гридницу. Зал был сплошь заставлен столами, ломившимися от разнообразных кушаний и напитков. Вдоль стен стояла толпа празднично одетых людей, на фоне которой Карсидар и Читрадрива выглядели бедновато. От производимого толпой шума после тишины уединённой комнатушки у них слегка кружилась голова. Но время от времени гомон перекрывали более громкие крики, доносившиеся со двора.
      - Это Данила Романович по случаю водворения на киевском престоле велел выкатить из подвалов семь бочек мёду и наливать всем желающим, - пояснил Михайло. - Пожалуй, к вечеру в Киеве останутся трезвыми лишь красны девицы да грудные младенцы. Он у нас, почитай, за последний месяц третьим князем стал. Народ-то пьёт, а вот погреба княжеские выдержат ли...
      Сотник говорил что-то ещё, однако его слова потонули в дружном рёве присутствующих - в сопровождении полудюжины человек, из которых Карсидару и Читрадриве был знаком разве что Остромир, в зал вошёл Данила Романович. Когда он уселся во главе стоявшего на небольшом возвышении центрального стола, расселись на скамьях и остальные. Михайло не покинул гостей, за которыми ему, очевидно, было поручено присматривать, и потому оказался в самом дальнем конце зала.
      - Не повезло тебе из-за нас, - шепнул ему Карсидар. - Мне кажется, ты должен был сидеть поближе к князю.
      Он осмотрелся, нашёл обоих сыновей Михайла и кивнул в ту сторону.
      - Ничего, я вышел с Коснячкова двора, моё от меня не уйдёт, - спокойно и веско проговорил сотник. - Тем более, внимания к нам, как к девке на смотринах.
      И правда, присутствующие постоянно бросали на них взгляды и с загадочным видом перешёптывались. А Михайло почему-то насупился, заёрзал на своём месте. Не было нужды заглядывать в мысли сотника, чтобы догадаться, что его тревожит. Некстати помянул Михайло о смотринах, когда у него самого дочка на выданье - а тут, как на грех, заявились колдуны, да ещё живут в его доме... Чтобы перевести разговор на более безопасную тему, Карсидар сказал:
      - Я смотрю, дом князя Киевского богатый, прямо дворец. А Киев - огромный город. Должно быть, велика ваша страна?
      - Велика Русь, - ответил Михайло нехотя, лишь бы заговорить о чём-то другом и отогнать прочь мрачные мысли. - От самого Чёрного моря и аж до Варяжского. А когда на столе киевском сидит толковый князь, вроде Мономаха, все остальные князья русские признают его власть над собой.
      - В наших краях такой князь давно бы уже королём стал. Видимо, недаром этот папа предлагает Даниле Романовичу корону.
      - Известное дело, даром бы не предлагал, - оживился сотник и собрался рассказать что-то о новом князе, как из-за раскрытых дверей послышались приближающиеся тяжёлые шаги нескольких человек, и Михайло выдохнул: - Тихо, вот и нунций явился.
      Едва он успел сказать это, едва Карсидар подумал: "Неужели нунций в железных сапогах ходит?" - как в зал вошли четверо гридней, а за ними легко впорхнул приземистый человечек в длинном, до самых щиколоток, чёрном одеянии и с золотым крестом на груди - вроде тех, что носили местные жрецы высокого ранга. Ничего примечательного в его внешности не было: этакий упитанный живчик, глазки бойкие, круглая лысина на макушке, которую не могла до конца скрыть смехотворно маленькая, невесть для чего предназначенная шапочка. И было совершенно непонятно, как этот живчик с четырьмя гриднями может производить столько шума.
      Впрочем, недоумение Карсидара длилось лишь секунду-другую, а потом всё стало на свои места. Вслед за нунцием в зал вошли пятеро странно одетых людей. Самой броской деталью их одежды были двойные белые плащи, на которых спереди и сзади красовались вышитые алые кресты. Их руки и ноги были закованы в начищенные до блеска железные доспехи. Поверх плаща одного из них, вероятно главного, красовалась массивная золотая цепь.
      Хорошо, что внимание всех княжьих гостей было приковано к вновь прибывшим, и никто не смотрел в эти мгновения на Карсидара. Он узнал людей в плащах с крестами! На его родине (не в Орфетанском крае, а в забытом, вычеркнутом из памяти городе) их называли "хайлэй-абир", что значило "могучие солдаты". Да, их бы он узнал среди сотен и тысяч. Среди сотен тысяч! Потому что... потому что!..
      Невиданной красоты женщина ласково смотрит на маленького мальчика. Вдовья траурно-чёрная накидка отброшена назад, из растрепавшейся причёски, которую она так и не успела поправить, выпал на мраморный лоб непослушный каштановый локон. В уголке левого глаза застыла слезинка, которая слегка отливает бирюзой, как и радужная оболочка. Только что это была настоящая королева, теперь же ничего гордого, царственного в брошенном на сына прощальном взгляде не осталось. Белая рука нервно сжимает платок и едва заметно дрожит. Маленький мальчик чувствует эту дрожь.
      Но так нельзя, так не подобает вести себя высокородным особам! Отец всегда учил его сдерживать эмоции, иначе подданные подумают...
      "Мама, почему ты дрожишь? Перестань".
      Левый уголок сжатых губ матери слегка дёргается. Она вспомнила своего любимого. В сыне чувствуется характер отца! Перед ней не жалкий беззащитный мальчуган - он ведёт себя как взрослый мужчина, как принц, как наследник престола. Даже сейчас...
      "Беги, сынок. Пока можно, ты проскочишь. Должен успеть... спастись... выжить! Ради отца. Будь он с нами, он бы тобой гордился".
      Мать подходит к окну, слегка отодвигает парчовую портьеру, осторожно выглядывает в образовавшуюся щель. Ясно: с улицы её могут заметить лучники, и тогда...
      "Плохо дело. Уже горит окраина. Уходи, мой принц, это приказ. Приказ сыну короля! Будь благословен на всех путях твоих. Да хранит тебя Адонай. Да уподобит Он тебя Эфраиму и Менаше..."
      Мать начинает читать традиционное родительское благословение Судного Дня. И хотя до него ещё далеко, поневоле кажется, что день суда над жителями этого города наступил уже сегодня.
      "Я не оставлю тебя, мама, - хорохорится малыш. - Я так решил!"
      Однако, не обращая на это внимания, мать продолжает ровным голосом:
      "Да благословит тебя Адонай и хранит..."
      "Ма-ма-а-а-а!!!"
      Звон разбитого стекла, крик, быстро перешедший в хрипение - и женщина уже лежит в растекающейся на полу багровой луже. В груди торчит древко тонкой стрелы. Её заметили!
      "Мамочка..."
      "Беги, сынок... Я... здесь. Мне недолго..."
      Бирюзовые глаза тускнеют и быстро стекленеют.
      "Ты... после меня и отца... один... Перстень... бере... ги..."
      Прочь, прочь отсюда! Здесь нет больше любимого человека, здесь поселилась смерть!.. Впрочем, не только здесь. Смерть нынче пирует повсюду, не в одном дворце - на каждой улочке, в каждом домишке.
      А вот и её служители - "могучие солдаты", "хайлэй-абир". Их когда-то белые, а теперь грязно-серые от въевшейся в долгих странствиях пыли плащи заляпаны кровью так, что алые кресты едва различимы. А может, и кресты намалёваны кровью?! Или выжжены огнём - ведь на окраинах сплошные пожарища!
      Войска осаждённых перебиты, и никто не в состоянии защитить город от закованных в железо могучих воинов. Они нещадно истребляют мирных жителей от мала до велика, никому от них не уйти. Вот и за маленьким мальчиком погнались сразу двое. Хорошо, что у них нет луков, а только мечи, и улочки довольно узкие. Вдруг удастся убежать. Нет!!! Проступающие даже из-под крови алые кресты всё ближе, ближе... Настигают, накрывают, поглощают... И вдруг всё скрывает живой фиолетовый туман... В глазах рябит, в голове мутится...
      И что-то ему мешает! Как некстати!!!
      ...Карсидар очнулся от грохота. Со стола напротив слетело громадное блюдо, на котором лежала тушка покрытого румяной корочкой жареного поросёнка, и, ударившись о пол, разлетелось вдребезги. Тут же он осознал всю мощь и силу ненависти, исходившей от него и направленной на людей в белых плащах. А также то, что Читрадрива каким-то чудом умудрился ослабить эту силу и отвести в сторону, направив на злосчастное блюдо.
      "С ума сошёл?! На пиру у князя! Ты что?!"
      "Плевать! Знаешь кто эти люди? Те самые "хайаль-абиры"... то есть "хайлэй-абир". Они убили мою мать! Преследовали меня! А вон тот..."
      Читрадрива изо всех сил приналёг и всё же удержал силу гнева Карсидара на поросёнке. Мясо начало пригорать, в комнате отчётливо запахло палёным.
      "Болван, он же младше тебя! Как он мог преследовать тебя в детстве? Прекрати! Прекрати сейчас же! Мне уже тяжело, я не справлюсь..."
      "Вот и ладно. Я уничтожу хотя бы эту пятёрку. Отомщу за всё. За всех! За мать!.."
      "Ты согласился служить у князя, а теперь бунтуешь?! А как же твоё слово? Я слышал, у мастеров оно в цене".
      Этот аргумент подействовал на Карсидара отрезвляюще, и он вдвое ослабил желание уничтожить "могучих солдат".
      "Кроме того, поспешная месть - плохая месть. Разве нет?"
      Желание ещё уменьшилось. И тогда Читрадрива испуганно подумал:
      "Вон бегут слуги убирать мусор! А ну как попадут под твою силу..."
      К счастью, Карсидар вовремя подавил желание сжечь конвой нунция, и со слугами ничего не случилось. Ничего кроме того, что схватившись за осколки блюда они с воплями уронили их обратно и запрыгали, дуя на обожжённые пальцы. Данила Романович прервал слегка смущённую речь, в которой просил у посла прощения за досадное недоразумение, и спросил с неудовольствием:
      - Ну, чего вы?..
      Михайло схватил со стола кувшин, плеснул его содержимым на пол и отрывисто кивнул слугам: мол, убирайте. От осколков блюда с шипением повалил пар.
      - Помилуй их, княже, - скороговоркой выпалил сотник, а слуги проворно бросились подбирать черепки и оставшиеся от поросёнка уголья.
      - Ладно, прощаю, - князь и бровью не повёл, как будто не произошло ничего необычного. - Ради большого праздника так уж и быть.
      - Милосердие - истинная христианская добродетель, - похвалил Данилу Романовича нунций. Он тоже говорил коряво, но не так, как митрополит и прочие жрецы, а на свой манер. Ясное дело: посол из другой земли, другой державы. Даже его святейшество не сумел бы повести себя более сдержанно, если бы на его стол подали столь пережаренное мясо.
      - Пустяки, пустяки, - пробормотал Данила Романович и лишь тогда вскользь глянул на Карсидара.
      "Видишь, что ты натворил! - с укором подумал внешне невозмутимый Читрадрива. - Хорошо ещё, я успел вмешаться".
      "Да, хорошо. Спасибо тебе..." - Карсидар почувствовал, что неудержимо краснеет, а такое случалось с ним нечасто.
      В продолжение всего обеда он сидел за столом тише воды, ниже травы, вяло поглощая кушанья, которые наверняка были вкусными, и небольшими глотками прихлебывая хмельной мёд. К сожалению, сегодня он почему-то не пьянел. А захмелеть очень хотелось! Тогда бы он расслабился и перестал заботиться о том, чтобы невзначай не посмотреть в сторону рассевшихся по правую руку от князя воинов в белых плащах. А посмотреть хотелось! Пусть даже одним глазком! Тем более, что Данила Романович и нунций оживлённо беседовали, князь провозглашал тосты за здоровье "его святейшества папы", посол знай нахваливал княжеское гостеприимство.
      И всё в том конце комнаты, где сидели белые плащи! Проклятие...
      Но как и всякая пытка, эта тоже имела конец. По завершении трапезы князь встал из-за стола, начали подниматься и гости. Как назло, Карсидар к этому времени немного успокоился. Попробовал бегло оглянуться на "могучих солдат" вроде ничего, лишь слабый приступ тошноты подкатил к горлу, как при мысли о татарах.
      И только сейчас Карсидар ощутил, что почти ничего не ел за обедом и по-прежнему голоден. Пришлось схватить со стола первое, что попалось под руку, и есть на ходу.
      - Слышь, Хорсадар! Ты почто поросёнка спалил? Кровь древлянская взыграла?
      Это Михайло приблизился к нему вплотную и шепчет на ухо. А что ему ответить?.. Рассказать, как невесть когда армия "хайлэй-абир" сожгла дотла невесть какой город и истребила всех его жителей?
      А Данила Романович тем временем уйдёт с нунцием. И "могучие солдаты" с ним...
      Стоп!
      Значит, князь будет один на один с этими кровавыми убийцами?! Но ведь он, Карсидар, нанялся к нему на службу! Надо же охранять князя...
      - Почему не отвечаешь? Не слышишь, что ли?
      Неважно это, неважно. Понял, Михайло? Надо слышать... слушать совсем другое - о чём говорит Данила Романович с белыми плащами! Значит, надо попасть на переговоры...
      "Стой, Карсидар! Что это ты выдумал? Влиять на князя? Да ты соображаешь, что может из этого выйти?! В твоём нынешнем состоянии... А вдруг не удержишься?"
      Но Карсидар не внял предупреждениям Читрадривы. Мысленно он уже просил, умолял князя пригласить их на переговоры. И точно откликнувшись на его немую просьбу, сквозь толпу гостей протиснулся княжеский оруженосец и, переводя дух, сказал:
      - Данила Романович надеется, что ты, Хорсадар, не повторишь безобразного деяния, совершённого за обедом, и приглашает тебя вместе с Дривом присутствовать при встрече с нунцием. Идите за мной.
      "Только теперь никаких фокусов, - предупредил его Читрадрива. - Несмотря на твоё возросшее могущество, я пока остаюсь твоим учителем. Если что случится, я встану у тебя на пути, предупреждаю! Так и знай".
      "Хорошо, Читрадрива, я очень постараюсь быть сдержанным".
      Оруженосец привёл их в знакомую гридницу, где кроме князя, нунция и сопровождающих его "могучих солдат", находилось дюжины полторы человек. Скорее всего, это военачальники, решил Карсидар. Во всяком случае, тысяцкий Остромир был среди них и задумчиво крутил левый ус.
      Князь и нунций уже некоторое время беседовали, потому что Карсидар услышал окончание фразы, произнесенной послом:
      - ...слишком долго за тобой гонялись.
      - Да, мне не пришлось сидеть на месте, - подтвердил Данила Романович. Видишь, преподобный отче, как всё обернулось? Пока на великокняжеском престоле сидел Михайло Всеволодович, я не возражал. Однако он бросил всё и вслед за сыном уехал искать счастья в Угорщину. Посмотрим, что у него там выйдет... князь скептически ухмыльнулся.
      Нунций вежливо кивнул.
      - Но после Михайла на престол взошёл Ростислав, - продолжал Данила Романович. - Я посчитал, что не по его заслугам такая честь и поспешил в Киев. Вот тебе, отче, и пришлось погоняться за мной.
      - Как я слышал, киевский люд призывал сюда также молодого Александра Ярославовича из Новгорода, - устремив взгляд в потолок, сказал посол.
      - Я гляжу, преподобный отец не терял времени даже в дороге. Его святейшество умеет подбирать для особых миссий нужных людей. - После этого двойного комплимента Данила Романович сложил руки вместе и похрустел пальцами.
      - Да и ты, княже, знаешь толк в подобных делах, как и надлежит мудрому правителю. Правда, зачастую киевские князья прибегают к помощи язычников. К примеру, с половцами заигрывают. А вчера вечером до моих ушей докатилась молва о таком... - нунций забормотал на незнакомом языке, боязливо перекрестился и пристально огляделся по сторонам, точно выискивая среди присутствующих переодетых чертей. Вслед за ним перекрестились и "могучие воины".
      "Вот видишь! - с укором подумал Читрадрива. - И надо же было твоей ненависти разлиться на пиру".
      Карсидар опять покраснел и виновато потупил глаза.
      - Не будем отвлекаться по мелочам, - решительно произнёс Данила Романович. - Сплетни иногда интересны, но верить им слепо не стоит. Слухи могут и обмануть.
      - Пожалуй, - согласился нунций, неохотно оставляя в тылу "мирной словесной баталии" непрояснённый вопрос о колдунах. - Мы вот тоже рассчитывали, что Александр Ярославович откликнется на зов народа...
      - И просчитались, - поддакнул князь.
      - И просчитались. Тем не менее, по поручению святого престола я выехал в Галич...
      - Чтобы в очередной раз предложить мне корону и таким образом срочно заручиться моей поддержкой против великого князя Киевского и Новгородского.
      - Тебе не откажешь в сообразительности, - похвалил князя посол.
      - Но престол киевский занял я, и теперь, в очередной раз предлагая мне корону, вы рассчитываете, что я открою свои земли для западной церкви.
      - О, это наибольшее, о чём может мечтать святейший отец! - нунций так и просиял, сложил перед грудью руки ладонь к ладони и что-то растроганно забормотал. "Могучие солдаты" вновь перекрестились.
      - Король Данила Романович... Что ж, звучит неплохо, - сказал князь задумчиво. - Да только загвоздка в том, что сейчас я нуждаюсь не в титулах и королевском достоинстве, а в воинах, чтобы обороняться от татар, которые, как стая саранчи, движутся на Русь.
      Нунций сложил пухлые губки бантиком, воздел глаза к потолку и прочувствованно молвил:
      - Его святейшество озабочен их разрушительными походами, как и ты, княже, и ни на минуту не перестаёт скорбеть о погибших от рук язычников христианах...
      - И учти, преподобный, если им удастся пройти через Русь, они двинутся дальше, на запад. - Данила Романович поднял вверх указательный палец. - Слыхал я, что хан Чингиз на смертном одре завещал своим потомкам дойти до последнего западного моря, и хан Бату поклялся исполнить дедову волю.
      Посол заохал, принялся качать головой, показывая, сколь ужасна открывающаяся перспектива.
      - Взять хотя бы моего воеводу... Димитрий!
      Повинуясь зову князя, один из русичей встал.
      - Скажи, что лучше поможет оборониться от татарвы - мой королевский титул или армия хорошо вооружённых, закалённых в битвах воинов под твоим началом?
      - Да что тут гадать? Ясное дело, вои! - не раздумывая, заявил Димитрий хриплым басом.
      - Поэтому скажи, преподобный, не выделит ли мне святой престол, к короне впридачу, десять... или хотя бы пять тысяч божьих воинов? - И, к ужасу Карсидара, Данила Романович кивнул на сопровождавший посла эскорт. - Вон они какие у вас крепкие.
      Всё поплыло перед глазами Карсидара, перед тем спокойно слушавшего разглагольствования двух политиков. Беда была в том, что после вспышки гнева на пиру он, опасаясь рецидива, не решался вчитываться в мысли присутствующих. И поэтому только сейчас понял, сколь опасны планы князя и какие кошмарные последствия могут они иметь.
      Нет, вообще-то нанимать убийц против убийц, "хайлэй-абир" против татар мудро. Натравить саранчу на саранчу! Но князь вряд ли знает про сожжённый неведомо в каких землях город и его несчастных жителей. А если на минуту представить себе...
      ..."Могучие воины" в белых плащах с алыми крестами наводняют эти земли, жгут, режут, грабят... На миг мелькнуло видение: маленький мальчик спасается бегством от преследователей, потеряв мать, родной дом... Но тут знакомую картину заслонило перепуганное лицо девушки, удирающей от насильника. А это ещё откуда?! Неужели!..
      Памятуя о своём обещании "не делать фокусов", Карсидар подавил в зародыше желание немедленно испепелить "могучих воинов". Однако он едва не бросился к князю с призывом одуматься и отказаться от безумной затеи. Но Читрадрива был начеку:
      "Сиди, глупец! Чего ты вмешиваешься? Разве у князя нет головы на плечах?"
      "Это роковая ошибка..."
      "Погоди, не горячись. Ох, многому ты должен ещё поучиться!"
      А нунций тем временем обменялся несколькими фразами с тем воином, у которого поверх плаща сияла золотая цепь и сказал:
      - К сожалению, княже, святой престол не сможет выделить божьих воинов тебе в помощь. Наших славных помощников сильно беспокоит неаполитанский король, у них и своих забот хватает.
      Ничего не зная о неаполитанском короле, Карсидар, тем не менее, почувствовал к нему огромную симпатию. Беспокоит этих убийц! Каков молодец... К тому же, благодаря неаполитанскому королю "могучих солдат" не будет в войске Данилы Романовича.
      - Вот если бы ты принял корону и открыл свои земли для западной церкви, тогда... - нунций выдержал паузу. - Тогда мы смогли бы помочь тебе как единоверцу и выделить... - посол ещё пошептался с предводителем "могучих воинов", - ...сотни три, от силы пять.
      Данила Романович лишь усмехнулся и, в упор глядя на посла, сказал:
      - Я полагаю, мы не базарные бабы, чтобы вести мелочный торг. К тому же мне ведомо, что, несмотря на хлопоты с неаполитанским королём, ваши божьи воины точат зубы на новгородские земли и тем самым отвлекают силы русичей от борьбы с татарами. Почему вы не хотите первыми сделать шаг навстречу и, оказав помощь восточным христианам, на деле, а не только на словах, продемонстрировать стремление к единству всего христианского мира?
      - А почему мы должны сближаться первыми? - в свою очередь спросил нунций.
      - Да хотя бы потому, что четверть века назад именно божьи воины взяли штурмом Константинополь, - твёрдо сказал Данила Романович. - Потому святейшему престолу и искупать вину первому.
      "Это не про твой ли город речь идёт?" - немедленно подумал Читрадрива. Но слово "Константинополь" не вызвало в душе Карсидара никаких чувств. Видно, "могучие воины" разрушили не один город.
      - В сием прискорбном событии нет вины святого престола, - возразил нунций. - То были отступники, которые поддались на уговоры нечестивого венецианского дожа и откололись от воинства, шедшего освобождать Гроб Господень. Святейший папа не благословил их предприятие.
      - Но и не осудил, - стоял на своём Данила Романович. - В конце концов, пусть его святейшество папа Григорий проявит христианское милосердие, за которое ты похвалил меня давеча. Кто я такой, в конце концов? Жалкий земной правитель. А святейший отец? Наместник Бога на земле, как написано на его тиаре. Разве нет? Поэтому святейшему отцу и надлежит продемонстрировать божественные качества прежде меня. Он да наречётся миротворцем.
      - Это твоё окончательное решение? - нунций встал. Вслед за ним поднялись со своих мест и воины в белых плащах с крестами.
      - Можешь передать пославшему тебя: великий князь Киевский Данила Романович благодарит за оказанную ему честь и по достоинству оценивает предложение святого престола, однако принять корону без соответствующей военной помощи не согласен.
      - Это вызов! - тут впервые за всё время пребывания в княжеской резиденции посол нахмурился.
      - Это моё условие святому престолу. Так я решил и от своих слов не отступлюсь.
      Данила Романович поднялся и теперь смотрел на нунция сверху вниз. Тот ничего не сказал, развернулся и, мотнув головой, быстро пошёл к дверям. "Могучие воины" последовали за ним, однако перед тем сдержанно поклонились князю.
      - Скатертью дорога! - крикнул им вслед воевода Димитрий. Остальные военачальники одобрительно зашумели.
      "Видишь? Вот и не призвал князь "хэйлэй-габир". А ты волновался, - подумал Читрадрива. - Но всё же интересно, что ещё за город они разрушили четверть века назад? Нунций упоминал об освобождении какого-то Гроба Господнего.."
      Карсидар даже не обратил внимания на его мысль. В данную минуту он готов был броситься на шею к Даниле Романовичу и от всей души благодарить его за столь мудрое решение.
      Глава XVIII
      СОРОДИЧИ
      С момента, когда выяснилось, что Данила Романович видел живых иудеян, упоминаемых в священной книге русичей, все помыслы Читрадривы были направлены к одному: каким образом их разыскать? Конечно, всё могло обстоять так, как предполагал Карсидар, то есть князь мог повстречать иудеян в дальних краях. Но этому противоречило одно простое обстоятельство. Обычаи этого народа и внешний облик людей были явно знакомы не только князю, но также Остромиру и Михайлу. Вот этого как раз не учёл импульсивный Карсидар; зато его ошибка почти сразу бросилась в глаза Читрадриве. Просто он не стал вдаваться в спор, прекрасно понимая, что Карсидару не до того.
      Деятельная натура Читрадривы так и бурлила весь остаток дня после знакомства с новым князем, нунцием и живыми (и, на своё счастье, неповреждёнными после окончания визита) "хэйлэй-габир". Он мучался, пытаясь измыслить наиболее подходящий и наименее явный способ выяснить, где проживают иудеяне. Он не спал полночи, слушая, как ворочается и вскрикивает во сне Карсидар, которому снились кошмары из истории осады загадочного города.
      В результате Читрадрива не нашёл ничего лучшего, нежели на следующий вечер прямо спросить об интересующем его предмете сотника.
      - Иудеяне?! - искренне изумился Михайло. - А на что они тебе сдались?
      - Да просто в книге про них вычитал, пока в порубе отдыхал, - Читрадрива предпочёл не открывать сотнику всей правды. - Интересно стало, что это за люди.
      - А я было подумал, что Хорсадар родственников разыскать хочет, вот и подослал тебя ко мне, - усмехнулся Михайло.
      - Какие там родственники! - отмахнулся Читрадрива и как бы невзначай заметил: - Мы нездешние, сам знаешь. Да и не похож Хорсадар на иудеян.
      Этого он не знал наверняка, а сказал так наобум. Хотя, с другой стороны, будь во внешности Карсидара что-то подозрительное, разве русичи не предположили бы сразу, что он принадлежит к этому племени?
      - Твоя правда, не слишком похож, - согласился сотник. - Особливо ухватками. Хорсадар рубака знатный, в оружии смыслит. Колдовство у него тоже ратное. А иудеяне сплошь торговцы да лекари. Правда, были и среди них вои добрые, хотя бы то же царь Давид. Только в кои-то веки он жил! Нынче же все иудеянские воины повывелись. Да и внешне они больше чернявые, темноглазые и носатые. Такого, как Хорсадар, среди них нечасто встретишь. Может, в других краях...
      - Так они не только на Руси живут? - осторожно поинтересовался Читрадрива.
      - Эк хватил! - развеселился Михайло. - Они, почитай, по всему свету рассеялись, между всеми народами, точно васильки на хлебном поле. А разве между вашими их нет?
      Такая характеристика Читрадриве понравилась, ведь анхем тоже были рассеяны и по всему Орфетанскому краю, и по соседним странам. Он ответил сотнику в том смысле, что, возможно, иудеяне живут и у них, только называются по-другому.
      - Ещё бы! Откуда бы тогда у вас Хорсадар взялся, - согласился Михайло. Что же до местных, ну, которые у нас в Киеве осели, так те в Копыревом конце обитают. Целая слободка у них за городскими стенами. Правда, какие побогаче, те в ограде поселились. Но всё одно, дел с ними лучше не иметь.
      - Это почему же? - удивился Читрадрива.
      - Пропащий народ, - с безнадёжным видом констатировал Михайло. - Они Господа истинного, Иисуса Христа, распяли. Аль не читал в Евангелии?
      Ситуация напоминала хорошо знакомую двусмысленность отношения коренных орфетанцев к гандзакам. Те тоже считали анхем пропащим, проклятым народом и избегали иметь с ними дело... за исключением разве что тех случаев, когда это сулило выгоду. И чего только не сделают деньги!
      Читрадрива объяснил сотнику, что как раз Евангелия он не читал, ибо эту книгу у них отобрали в первый же день, и поблагодарил за предупреждение. Но от мысли переговорить с иудеянами, конечно же, не отказался. Тем более, что жили они не за тридевять земель, а прямо под боком, в Киеве. Лежащее на иудеянах "проклятие" его нисколько не смущало - ведь и про его народ всякие гохем распространяли слухи один нелепее другого. Да и анхем селились в специальных районах, гандзериях, переступать границу которых считалось нежелательным!
      Перед сном он поведал Карсидару всё, что узнал от Михайла, и предложил отправиться на поиски иудеян на следующий же день.
      - Ты только подумай, как удачно всё складывается! - восторженные слова рождались сами собой, Читрадриве хотелось петь и кричать, вопреки природной сдержанности. - Мы всё-таки нашли то, что искали, хоть поначалу наше положение казалось безнадёжным! А Риндария есть! Существует! Только она оказалась непомерно огромной. По сути, это все земли, в которых обитают здешние анхем, они же иудеяне. И до чего похоже - рассеяние по разным странам, печать проклятия, особые районы проживания... Но главное-то, главное: где-то существует иудеянский город, в котором прошло твоё истинное детство! И мы его найдём, обещаю тебе, шлинасехэ!
      Вопреки ожиданиям, Карсидар отнёсся к столь великолепной перспективе довольно прохладно, поскольку уже увлёкся идеей помощи князю русичей. Трудно сказать, что послужило причиной этого. Возможно, сработал инстинкт наёмника, развившийся у него в продолжение всей жизни в Орфетанском крае. Может быть, он спешил поскорее испробовать все свои новые способности на практике, а осуществить это в полной мере можно было лишь на войне, которая здесь назревала прямо на глазах. А может, слишком велико было разочарование Карсидара, когда вместо страны колдунов он угодил прямиком в лапы дикарей-татар. Хотя почему не быть дикарям в Риндарии? И почему бы не случиться ещё одной войне в городе его детства?..