И Читрадрива чихнул два раза подряд.
      Расспрашивая редких прохожих, друзья добрались наконец до Михайловой усадьбы. На нешироком дворе было так же пусто и тихо, как в городе. Никем не остановленные, они прошли в дом.
      - Чёрт знает что! - возмутился Карсидар, когда они заглянули в три комнаты и не обнаружили ни единой живой души.
      - Повымирали они все, что ли? - недоумевал Читрадрива.
      Тут до них долетел какой-то неясный звук.
      - Это вон там.
      Они пошли в выбранном направлении и вскоре заметили на полу тоненькую полоску света. Карсидар толкнул дверь. Раздался пронзительный вопль.
      - Милка?!
      - Колдун?!
      Похоже, сотникова дочка даже не заметила Читрадриву, вошедшего в комнату вслед за Карсидаром. Она стояла ни жива, ни мертва, обессилено привалившись к стене, и, вздрагивая, прятала что-то за спиной. Грудь и плечи девушки судорожно вздымались и опадали, серо-зелёные глаза приобрели лёгкий малахитовый оттенок, а схваченные бирюзовой лентой рыжеватые волосы были размётаны в полном беспорядке.
      - Да ты не бойся, мы ничего плохого...
      "Она испугалась, потому что ворожила, - подсказал Читрадрива. - Посмотри на стол".
      И правда. На столе были расставлены зажжённая свеча, бронзовое зеркальце и мисочка с водой; лежали веретено, пучки рябых перьев, отдельно длинное белое перо и клок шерсти. С придвинутой к столу скамеечки до самого пола свешивалось длинное полотенце.
      - Не бойся, говорю... - Карсидар шагнул к Милке, вытянув вперёд руку в успокаивающем жесте.
      Девушка вновь пронзительно закричала и выронила то, что так упорно прятала за спиной - частый костяной гребень.
      Краска смущения залила её хорошенькое личико. Милка поспешно наклонилась, подобрала гребень, бросила его на полотенце, замотала, а свёрток швырнула в угол комнаты.
      - Если ты стесняешься нас, можешь причёсываться, мы уйдём, - заверил её Карсидар.
      "Болван, ты обратил внимание, какие волосы запутались в гребне?" - с упрёком подумал Читрадрива.
      Тут Карсидар сообразил, что и в самом деле, там блеснуло несколько коротких, но явно не рыжих, волосков.
      "Это тоже ворожба?"
      "А ты как думал!"
      Немую сцену прервала старая женщина, возникшая в дверях позади Карсидара и Читрадривы.
      - Рыбонько моя, что случилось? - испуганно молвила она и, подозрительно уставившись на непрошеных гостей, спросила: - А вы кто будете?
      - Это мамка моя, - сказала Милка, обретя наконец дар речи. - А это Хорсадар и Дрив, колдуны, которых татонька...
      Услышав про колдунов, пожилая женщина побелела, икнула и медленно осела на пол.
      - Ну, разве можно так пугать?! - укоризненно произнёс Читрадрива, шагнул к столу и протянул руку к глиняной мисочке, чтобы брызнуть водой в лицо женщине.
      - Нет! Только не отсюда! - крикнула девушка, загораживая стол. - Вон там, у стены.
      - Сейчас, - Карсидар подошёл к деревянной кадушке, зачерпнул ковшиком воды и подал Читрадриве.
      - А как зовут твою мать?
      - Это не мама. Мамонька умерла давно, - с грустью сказала Милка. - А это мамка, она за мной по малолетству ходила.
      "Нянька то есть", - пояснил Читрадрива, возившийся около женщины, которая начинала шевелиться.
      - А где отец? Где все остальные?
      - Мы одни дома остались. А татонька с братами поехали нового князя встречать.
      - Нового?! - изумился Карсидар.
      "Вот видишь! Недаром всё выглядело так подозрительно..." прокомментировал Читрадрива, пытаясь поднять мамку и усадить на лавочку.
      Снаружи дома послышался нарастающий шум. Во дворе заржали кони, хлопнули двери. Раздался голос сотника: "...и ежели до утра их не найдут, он головы всем поснимает! Этот может".
      - Михайло, мы здесь! - крикнул в темноту коридора Карсидар, догадавшийся, что речь идёт о нём с Читрадривой.
      - У меня они, татонько, иди сюда! - пискнула вслед Милка.
      Их крики вызвали в доме и на дворе настоящую бурю. Через несколько секунд в комнату ввалилась целая толпа разгорячённых мужчин с сотником во главе.
      - Хорсадар?! Дрив?! Вы как тут очутились?! - взревел Михайло, подозрительно оглядывая налитыми кровью глазами то дочь, то ещё не окончательно пришедшую в сознание мамку, то Карсидара и Читрадриву.
      - Взяли и вышли из поруба, - простуженным голосом сказал гандзак. Надоело там сидеть, да и холодно.
      - Правильно сделали, хватит дурака валять, - одобрил Михайло, но тут же опять рявкнул: - А стражу как обманули?! Почему они ничего не знают?!
      - Так голодные мы были, поесть нам с вечера никто не принёс. - Читрадрива развёл руками. - Сам сообрази: чего с голоду не сделаешь! Кстати, накорми нас. Не то и от тебя сбежим, - пошутил он.
      - Колдуны вы чёртовы! Ф-фу-у... - отирая пот со лба, Михайло прошёлся по комнате взад-вперёд, остановился, резко развернулся на пятках и гаркнул: - А знаете, повязал князь сторожей ваших и наутро велел снести им головы, если вы не разыщитесь!
      - Тогда быстро к князю, пока не настало утро, - спохватился Карсидар. Зачем даром кровь проливать.
      - Ага! Щас и пойдём, - зло обронил один из ворвавшихся в комнату Милки мужчин.
      - А ну цыц, Будимирко! - прикрикнул строго сотник и сказал, словно извиняясь: - Это старшой мой сынок. Отчаянная голова.
      - Да пойдём мы к князю, пойдём, - успокоил всех присутствующих Читрадрива. - Только объясните: к какому? Мы тут походили по торжку и кое-что услышали насчёт нового, но думали, что это про Ростислава Мстиславовича...
      - Ростислав? - Михайло громко рассмеялся, демонстрируя крупные желтоватые зубы. - Да забудьте вы про него, про выскочку этого!
      "Как ему радовались, так по нём и горюют", - подумал Карсидар, вспоминая их въезд в Киев.
      - А что за князь? - спросил Читрадрива. - Александр Ярославович?
      - Александр? - сотник как-то жалко ухмыльнулся, переступил с ноги на ногу. - Он завернул наше посольство обратно. Ни "да" не сказал, ни "нет". Мол, делайте в своём Киеве, что вашей душе угодно, меня это не касается. Тоже ещё!..
      Михайло вновь прошёлся по комнате, посмотрел в потолок, словно выискивая таракана, спрятавшегося в щели между досками.
      - В общем, про Александра Ярославовича можете смело забыть. Не схотел стать нашим князем, и не надо. Ишь, вожжа под хвост попала! Ему престол Киевский предлагают, а он... Гордец неблагодарный! Ну ничего, ничего. Есть теперь у нас Данила Романович. Вот это да! Вот это молодец!
      Сотник лихо притопнул ногой и сообщил:
      - Князь, разумеется, пожелал видеть вас немедленно после въезда в Киев. А вы взяли да сбежали, непоседы! Да как ловко сбежали, право слово... В общем, сейчас я пошлю к Даниле Романовичу вестового, что так мол и так, нашлась пропажа, да ещё аккурат у меня дома. - И, перейдя почти на шёпот, Михайло произнёс с самым загадочным видом: - У князя есть некоторые, по-моему, дельные соображения насчёт того, как боронить от татар Киев. Это вам не Ростислав!
      Глава XVII
      НОВЫЕ ВСТРЕЧИ
      Ехать к князю на ночь глядя не пришлось. Узнав от вестового, что пропавшие колдуны обнаружились в доме сотника, Данила Романович смягчился, обвинённых в ротозействе стражников решил отпустить на свободу, а Михайлу велел передать, что Карсидар и Читрадрива должны быть в его резиденции с утра.
      Это было на руку друзьям. Они хорошенько отогрелись в тёплом доме сотника, привели себя в порядок после двухнедельного пребывания в порубе, а затем сытно поужинали, наверстав заодно упущенный завтрак и обед. Карсидар поинтересовался, где Ристо и цел ли рукавный арбалет. Михайло заверил его, что оружие в полной сохранности, и послал к Остромиру за конём. Читрадрива же принялся расспрашивать, что за человек Данила Романович.
      - Наследный галицкий князь. Прапраправнук Володимира Мономаха по линии его старшего сына Мстислава. - После волнений, пережитых в связи с благополучно завершившимися поисками беглецов, сотник много съел и выпил. Теперь он расслабился и был настроен весьма добродушно. Не в пример изначально сдержанному отношению к Ростиславу Мстиславовичу, Данилой Романовичем он открыто восхищался. Начав с рассказа о том, как целая армия рода Ольговичей вместе с каким-то Рюриком и половцами выступила в поход на город Галич, где находились оставшиеся без отца четырёхлетний Данила и его двухлетний брат Василько, Михайло уже через полчаса вконец утомил и запутал Карсидара. Зато в лице Читрадривы он нашел благодарного слушателя, который старался не упустить ни единого слова и изо всех сил сдерживался, чтобы не чихнуть, хотя время от времени всё же слегка покашливал и шмыгал носом.
      К счастью, ещё через полчаса привели Ристо, и зевавший от скуки Карсидар под благовидным предлогом удалился на конюшню. В небольшом тёмном коридорчике, отделявшем жилые комнаты от входной двери дома, он вдруг насторожился. Кажется, за ним следили.
      - Кто здесь? - тихо спросил Карсидар и в следующую же секунду сообразил, что нужно было сразу воспользоваться мягким проникновением в чужие мысли, которому научил его Читрадрива. Однако по быстрому перестуку удаляющихся шажков он заключил, что за ним следила сотникова дочка.
      "Милка! Вот неугомонное создание, - подумал Карсидар без всякого раздражения. Скорее, любопытство девушки вызывало у него лёгкое недоумение. Неужели колдун в самом деле такая интересная фигура?.."
      Едва почуяв приближение хозяина, верный Ристо поднял голову от корыта с овсом и призывно заржал.
      - Ах ты!.. - Карсидар ласково погладил морду коня, а тот ткнулся тёплыми влажными губами в ладони и повёл ушами.
      Внезапно у него родилось идиотское, можно сказать, дикое, но притом весьма настойчивое желание: что, если попробовать проникнуть в мысли Ристо?.. Глупость какая!
      Впрочем, так ли уж это глупо? Разве конь не служил ему верой и правдой свыше трёх лет? Не уносил ли его от погони, не рисковал вместе с ним в смертельных стычках, не ведая того... или всё-таки ведая? Вот это и хотелось узнать. Вне всяких сомнений, Ристо испытывает к нему если не любовь, то, по крайней мере, привязанность и преданность. Но понимает ли он, каким опасностям подвергается почти каждый день?..
      Конь мотнул головой и фыркнул, словно рассмеялся над глупыми фантазиями хозяина.
      - Ладно тебе, - сказал Карсидар. - Ладно.
      Он встряхнулся, отгоняя навязчивую идею, собрал в горсть зерно и, дуя на него, медленно высыпал, чтобы узнать, много ли там мусора, затем проверил, есть ли в другом корыте вода, тёплая ли попона, которой был накрыт конь.
      - Ну что ж, вижу, о тебе здесь заботятся. Спокойной ночи, верный товарищ.
      Вытянув шею, Ристо тихо и жалобно заржал.
      - Не бойся, теперь я тебя не оставлю... Наверное, - добавил Карсидар, вспомнив, что в день приезда в Киев он тоже никак не мог предположить, что к вечеру добровольно сядет в тюрьму.
      А ведь конь явно не хочет, чтобы хозяин уходил! Просит остаться. Или хотя бы задержаться ещё немного. Соскучился...
      Неужто он начал читать мысли животного?! Впрочем, они и раньше неплохо понимали друг друга.
      Рассмеявшись, Карсидар махнул на всё рукой и пошёл обратно в дом. В комнате сотник увлечённо рассказывал об участии Данилы Романовича в битве на Калке шестнадцать лет назад.
      - Садись, Хорсадар, послушай, - пригласил его Михайло и, как ни в чём не бывало, продолжил прерванный рассказ.
      - Давай лучше отпустим его, - несколько фамильярным тоном предложил Читрадрива, потягивавший из глиняной кружки какой-то ароматный напиток, от которого валил пар. - Видишь, устал человек. Пусть поспит.
      Хотя сотник не возражал, Карсидар всё же уловил его недовольство и даже удивление. Михайло искренне считал, что рассказывает страшно интересные вещи, и был слегка огорчён равнодушием гостя.
      Но как бы там ни было, вызванный слуга проводил Карсидара в отведенную ему комнату, где он спокойно проспал до утра. В ту ночь ему снилось, что Милка вновь подглядывает за ним, таинственным колдуном, и этот сон был очень приятным...
      Ранним утром его растолкал Михайло.
      - Вставай, Хорсадар, пора к князю.
      Карсидар неохотно раскрыл глаза и лениво пробормотал:
      - Темно ещё. Рано...
      - Что, неплохо в моём доме выспаться? - хитро спросил сотник. - Небось, в порубе хуже было?
      - Не так хуже, как холоднее. Вон Дрив простудился совсем.
      - Ерунда, - послышался в дверях голос Читрадривы. - Меня вечером напоили какой-то травкой, да и сейчас обещали дать. Гадость, как и все отвары, но помогает. А вернёмся от князя, Михайло меня в баньке пропарит. Здесь это считается лечебным средством на все случаи жизни.
      Читрадрива вошёл в комнату умытый, чисто выбритый, бодрый и весёлый, однако говорил по-прежнему в нос.
      - Собирайся, хватит разлёживаться, в самом деле. Поехали знакомиться с Данилой Романовичем.
      Несколько пригоршней ледяной воды прогнали сон. После скорого лёгкого завтрака ("Ничего, насколько я понимаю, князь вас накормит получше моего", заверил Михайло) пошли запрягать коней. А когда выезжали со двора, на крыльцо вышла наряженная и нарумяненная Милка.
      - Ты чего это? - спросил младший сын сотника Вышата, с явным неудовольствием разглядывая её украшения. Он был всего на два года старше сестры и, ещё не успев жениться и обзавестись собственным хозяйством, жил в доме отца. - Наручи нацепила, колты... С каких это пор ты стала провожать нас, когда мы из города не уезжаем?
      Михайло же ограничился кратким приказанием, отданным ледяным тоном:
      - Марш в дом!
      Милка покраснела так, что искусственный румянец на щеках перестал быть заметен, и, не сказав ни слова, убежала.
      До княжеской резиденции добрались быстро. Здесь царило бойкое оживление, особенно бросавшееся в глаза после поездки по безлюдным утренним улицам.
      - Веселей сегодня, чем в прошлый раз, не так ли? - ни к кому в отдельности не обращаясь, спросил Михайло. - То-то же!
      Просто одетый, даже без княжеского венца, Данила Романович смотрелся куда более внушительно, чем его предшественник при полном параде. Он был высокий, коренастого телосложения, светловолосый, с густой бородой и обветренным лицом, отчего казался старше своих лет, хотя на самом деле был ровесником Читрадривы. Князь принимал чужестранцев не в гриднице, а в небольшой комнатке с глухими стенами без окон, расположенной в тыльной части обширного дома, который ещё недавно занимал Ростислав Мстиславович. Соответственно и народу было поменьше: справа от Данилы Романовича стоял, заложив руки за спину, хмурый Остромир, а слева, но не рядом, а напротив князя - митрополит Иосиф, на лице которого застыло кислое выражение.
      "Обрати внимание, - подумал Читрадрива. - Здесь находится наименьшее число людей, причастных к нашей истории".
      "Даже Ипатия, который перевязывал меня, и то нет, - согласился Карсидар. И заметь: Иосиф стоит, а не сидит..."
      "Верно. Видимо, князь не очень поладил с ним".
      "Гм-м. Нетрудно догадаться, из-за кого".
      "Что верно, то верно, - подумал Читрадрива. - А поскольку это главный жрец государства, решено обойтись без лишних свидетелей".
      Первым молчание нарушил митрополит.
      - Се! Колдуны поганыя! Бесы лукавыя! - страшным голосом заговорил он. Глаголю, княже: грядёт отныне для Руси скорбь великая...
      Однако Данила Романович без всяких церемоний оборвал его:
      - Помолчи, отче.
      - Чую, княже! Чую: злое помыслил!.. - не сдавался Иосиф, но и князь стоял на своём:
      - Молчи, я сказал. Не мешай думать.
      - Паки...
      - Ну?! - Данила Романович не выдержал, изо всех сил хлопнул правой ладонью по подлокотнику стула и вскочил. Его светло-карие глаза, казалось, метали гневные молнии.
      Остромир испуганно отшатнулся. А митрополит, наконец, уступил, но всем своим видом показывал, что остаётся при прежнем мнении.
      - Так. - Князь опустился на стул, поправил одежду. - А теперь сказывайте, чужеземцы, откуда вы. Только чур, не лгать.
      - Да мы устали уже говорить... - начал было Карсидар, но Данила Романович сказал, как отрезал:
      - Мне сказывайте.
      Читрадрива взял инициативу на себя и выложил честно и откровенно ту часть сведений об их странном мероприятии, которая могла быть доступна восприятию русичей: как два наёмника отправились по своим делам в путь на юг, как с ними увязался он, Читрадрива, как прошли они владения многих знатных особ, как на границе владений последнего князя на них напали вооружённые люди, тяжело ранили старика, которого пришлось оставить на крошечном хуторке, как два других участника похода заблудились в горах, были подхвачены внезапно поднявшимся ветром и перенесены невесть в какие земли. Разумеется, ни слова про Ральярг-Риндарию сказано не было.
      - Значит, был ещё третий? - уточнил князь, слушавший гостя чрезвычайно внимательно. - Его, часом, не татарва уходила?
      - Это было ещё до сильного ветра, - возразил Читрадрива.
      - А что у вас с татарами приключилось?
      Карсидар заметил злорадное выражение, проскользнувшее на лице Иосифа. Михайло попытался что-то вставить, но князь лишь бровью повёл, и сотник промолчал.
      Тогда Карсидар рассказал, на этот раз ничего не утаивая, как очнулся после перелёта по воздуху в ночной степи, как на него накинулись дикари, связали, издевались, отрезали полуха, как он обозлился на них и...
      Тут митрополит не выдержал и разразился гневной обличительной речью:
      - Зри, княже! У поганаго лжеца Хорсадара ухо отсечено быша, ныне же есмь! Сиречь, Хорсадар суть отродье диавола!..
      Также чужестранцы были обвинены в появлении из-под земли, а не в полёте "по воздусям", в невероятно скором изучении языка и книжной грамоты, а Карсидар к тому же - в явном и неприкрытом применении колдовского огня и сведении с неба молнии, разбившей церковь святых Бориса и Глеба. Впрочем, все эти обвинения Иосиф выдвигал против них ещё перед Ростиславом Мстиславовичем, новым было только первое.
      "Заметил таки старик отросшее ухо. Глазастый", - с неприязнью подумал Карсидар.
      А Данила Романович слушал митрополита столь же внимательно, как перед тем гостей. Интересно, на чьей он стороне?.. Карсидар попробовал заглянуть в его мысли и с облегчением почувствовал всё возрастающее, хоть и сдерживаемое усилием воли, раздражение велеречивостью митрополита и непримиримостью его суждений.
      "Зря волнуешься, - отозвался Читрадрива. - Князь отдаёт себе отчёт в том, насколько мы ценны как союзники, и какими опасными можем стать в качестве врагов".
      Когда митрополит выдохся (вернее, умолк, чтобы перевести дыхание) Данила Романович заговорил:
      - Хорсадар, ты живьём попалил несколько сотен татар во главе с самим Менке. Ты что, так ненавидишь их?
      Мигом нахлынули воспоминания. Карсидар даже пошатнулся от их напора, и его вновь затошнило.
      - Так, хорошо, - похоже, молчание гостя и изменившееся выражение его лица были красноречивее любых слов. - Из того, что мне рассказывал давеча Михайло, а также из слов твоего товарища я понял, что у себя на родине ты промышлял тем, что нанимался за деньги к родовитым людям, дабы охранять от татей их богатства при перевозке. Так ли это?
      - Так, княже, - прохрипел Карсидар, ещё не вполне оправившийся от приступа ненависти.
      Митрополит охнул и закатил глаза к потолку. Данила Романович вновь хлопнул ладонью по подлокотнику стула, призывая Иосифа к порядку, и спросил:
      - А раз так, не наймёшься ли ко мне охранить от поганых татарских псов главную ценность мою - землю Русскую, которой я отныне владею?
      - Княже!!! - Митрополит грохнулся на колени и, одной рукой сжимая болтавшийся на животе громадный золотой крест, а другой отчаянно колотя себя в грудь, вновь завёл длинную речь, призванную предостеречь Данилу Романовича от роковой ошибки. К слову он помянул какого-то князя Всеслава Волхва, который по ночам оборачивался волком, добегал до Тмутаракани и пересекал дорогу Хорсу. Теперь же, мол, поганский Хорс послал другого искусителя, призванного сбить киевского князя с пути истинного и тем самым ввергнуть Русь в пучину бедствий.
      - Всеслав, как я помню, не принёс на Русь худа. Хорсадар же ненавидит татар, - возразил Данила Романович. - Значит, поможет мне. А уж Дрив денно и нощно читает Святое Писание. Или мне неправду говорили?
      Иосиф нехотя кивнул, подтверждая правоту князя.
      - Какой же из него-то враг?
      - Сие суть козни нечистаго! - возопил митрополит.
      Князь медленно встал, расправил плечи, подошёл к коленопреклонённому старцу и, нависая над ним наподобие горы, медленно, по слогам отчеканил:
      - Да я, отче, хоть чёрту душу продам, если он поможет оборонить мою землю. Ты понял?
      Иосиф страшно закричал, отшатнулся, упал на бок и пополз прочь от князя. Тот нехорошо засмеялся и прошептал:
      - Ползи, ползи гадом на брюхе. Убирайся с глаз моих! Я тебе не Ростислав Мстиславыч, которому можно влить яд слов в уши.
      - Побойся Бога Вседержителя, княже, - пролепетал старец, который дополз до стены и упёршись в неё лысым теменем наконец остановился. - Гордыня обуяла тя, грешнаго. Душу, бессмертную душу... Паче...
      - Что ты меня Богом пугаешь, - поморщился Данила Романович. - Господь послал мне этих двоих во благо, а не во зло. И в этом милость Его великая, а не дьявольское искушение! А я пуганый. Меня, отче, и не такие, как ты, пугали. Когда на Галич целое войско шло, а я, сам дитя, сидел там с братом малолетним, тогда пострашнее было. И то король Угорский за нас вступился. Значит, милость от Бога была со мной, есть и будет. И ныне, и присно, и во веки веков, - и князь слегка притопнул ногой, словно припечатал эти слова.
      Цепляясь за стену, митрополит едва сумел подняться на ноги и, слепо шаря перед собой руками, побрёл к выходу.
      - Митру возьми, отче, - князь поднял с пола странный головной убор Иосифа и подошёл к нему.
      Старец не реагировал. Тогда Данила Романович сам нахлобучил ему на голову эту богатую шапку, поправил шитую золотом накидку, сползшую с левого плеча, мягко взял под локти, подвёл к дверям. Михайло распахнул их, и митрополит пошатываясь вышел из комнаты.
      - Так, - произнёс князь удовлетворённо. - Отношения с главой церкви мы выяснили.
      Остромир поперхнулся, пытаясь сдержать смешок.
      - Всё же помягче бы с ним, - сказал Михайло, покусывая нижнюю губу, отчего его борода мелко подрагивала. - Митрополит стар, как бы чего не случилось...
      - Очухается, - возразил Данила Романович. - Это сейчас ему кажется, что настал миг гибели земли Русской. Он ещё поймёт, что я прав, а он - нет. А если помягче... Если помягче, Михайло, сам знаешь, не сдобровать тогда нашим гостям. Много прольётся крови, ибо Хорсадар себя в обиду не даст. Разве нет? - Он посмотрел Карсидару в глаза и добавил: - Зато теперь, закончив обсуждение дел церковных, мы можем, наконец, заняться нашими прямыми обязанностями.
      Князь вернулся к стулу, подбоченившись уселся и спросил:
      - Так что, Хорсадар, берёшься помочь мне супротив татарвы?
      - Да, - просто сказал Карсидар, представив на миг, как масса плосколицых узкоглазых дикарей накатывается на все окрестные земли, покрывает их, точно саранча, и уничтожает всё живое. От этого ему опять сделалось тошно, и, чтобы отогнать видение, он энергично кивнул и ещё раз подтвердил: - Да, берусь.
      - Хороший ответ, - похвалил Данила Романович. - Ну а ты, Дрив?
      - Я не воин, княже, - осторожно ответил Читрадрива. - Я просто путешественник. Смотрю мир, ищу новые знания...
      - Однако же ты колдун, как и твой товарищ. Значит, и от тебя толк будет. Скажи, берёшься ли служить мне?
      - Я помогу Хорсадару, - сказал Читрадрива, обойдя таким образом вопрос о найме на службу.
      - И ты неплохо ответил, - рассмеялся Данило Романович. - Но теперь я желал бы знать вот что...
      Он искоса взглянул на двери, за которыми скрылся митрополит.
      - Пока нет всяких недоброжелателей... Пока мы впятером... - князь явно затягивал время, обдумывая свои слова. Наконец спросил без обиняков: Признавайся, Хорсадар, кто ты на самом деле: магометанин или же иудеянин?
      - Ай, Остромир! - Михайло был явно недоволен. - Зачем ты...
      - Ничего, так и надо было, - возразил Данила Романович.
      А Карсидар опешил, не зная, что сказать. Он вообще путался в названиях здешних племён, а от него ждали немедленного ответа...
      "Мой принц, да ведь я встречал это слово в священной книге!"
      Мысль Читрадривы была послана настолько сильно, что Карсидар испугался, не услышал ли её кто-нибудь кроме него. Михайло определённо что-то почуял, вздрогнул и принялся осторожно озираться по сторонам.
      "Полегче, друг. Какое из слов ты встречал? Быстро!"
      "Иудеянин... Книга про короля Хашроша и его жену Астор! Точно! Скажи поскорей, что принадлежишь к этому племени. Раз иудеяне упомянуты в священной книге русичей, они должны почитать их".
      Но, несмотря на совет Читрадривы, Карсидар решил подстраховаться довольно с него и путаницы с древлянами. Михайло вон до сих пор подзуживает. И в тоне князя было нечто такое, что заставило Карсидара насторожиться. Поэтому он переспросил:
      - Ты сказал, магометанин или уеди... иуедянин? - Он споткнулся на незнакомом слове, слишком сложном для произношения. - Я не понимаю, что это значит.
      Русичи переглянулись. А Данило Романович строго погрозил ему пальцем.
      - Я же сказал: не лги мне.
      - Мне ни к чему лгать, княже, - Карсидар старался говорить как можно убедительнее. - Я в самом деле не знаю, кто такие иуедяне и магометане. Если считаешь возможным, объясни, отчего ты решил, что я принадлежу к одному из этих племён?
      "Ты неверно произносишь слово из священной книги, - послал мысль Читрадрива. - Но продолжай в том же духе. Кажется, князь склонен верить тебе".
      - Сейчас я задаю вопросы, - настаивал Данило Романович. - Ведь это я нанимаю тебя на службу, а не ты меня. Так что тебе и отвечать.
      Тогда Карсидар решил рассказать ему ту правду, которую знал о себе до посещения оставшегося неизвестно где Толстого Бора.
      - Раз так, княже, знай: в детстве я потерял память. Меня выловил из реки наёмный воин-бродяга, усыновил, воспитал. Он и сделал из меня того, кем был сам, то есть наёмника. Что было со мной до этого, кто были мои родители, из какого племени, я не знаю.
      Русичи вновь переглянулись.
      - Слишком много загадочного для одного человека, - решил тысяцкий.
      - Почему бы и нет? - спросил сотник. - Мало ли на наших дорогах безродных сирот! Хорсадару хоть повезло, что его подобрали.
      - Ладно же, - кивнул Данила Романович. - Допустим, ты не покривил душой. Так вот, в бане Остромир заметил, что ты обрезан, как это делают по своему закону иудеяне и магометане. Он сказал мне об этом, а Михайло почему-то промолчал. - И князь с неудовольствием посмотрел на потупившегося сотника.
      - Обрезан? - Карсидар по-прежнему не понимал, в чём дело. - Как это? Чем обрезан? Где?
      Читрадрива весь обратился в слух. Остромир недоумённо развёл руками. Данила Романович же глубоко вздохнул и заёрзал на стуле. Было видно, что он начинает терять терпение.
      - Послушай-ка, ты, Подарок Хорса... Мне что, заставить тебя спустить при всех портки? - Взгляд князя сделался злым. - Скажи, неужели ты никогда не замечал разницы между собой и другими мужчинами? - И он в нескольких словах объяснил, в чём дело.
      Карсидар только рот разинул.
      "Вот оно что!" - подумал Читрадрива.
      - Знаешь, княже, я никогда не обращал внимания на эту мелочь, - честно признался Карсидар. - Я думал, что так и должно быть. Нет, я, конечно, видел у других... так, пару раз. На живых, понятно, я не смотрел, в наших краях никаких бань нет и в помине. А видел я у убитых. Но мне казалось, что они... того... ущербные.
      Русичи так и покатились со смеху. Особенно громко хохотал Михайло, утирая с глаз слёзы.
      - Нет, серьёзно, - несмело продолжал Карсидар. - Я думал, что раз они не такие, как я...
      - Перестань!.. Прекрати!.. - еле выдавил из себя Данила Романович. - Ты и сам не понимаешь, какую... какое...
      Но всякую дальнейшую попытку объясниться пришлось оставить, пока князь не взял себя в руки.
      - Да, учудил ты... Все остальные ущербные! Ну, даёшь, право слово, - он покачал головой. - Ладно, Хорсадар, ты слишком явно не понимал, чего от тебя хотят, и удивление твоё было искренним. Так что придётся принять твои слова на веру. Да и Остромир говорил мне, что ты уплетаешь свинину за обе щеки. Хотя сам я склоняюсь к мысли, что по происхождению ты иудеянин. Среди них попадаются похожие на тебя цветом волос и глаз, а магометане все, как на подбор, смуглые и чернявые.
      Эти слова князя вызвали всплеск эмоций у Читрадривы. Михайло вновь насторожился.
      "В чём дело?" - спросил Карсидар.
      "Как, ты не понял?! Ведь Данила Романович где-то должен был видеть иудеян и магометан!" - радовался Читрадрива.
      "Мало ли люди путешествуют по свету. Нас вот тоже занесло неведомо куда, в Орфетанском крае про эти земли и слыхом не слыхивали. Видел где-то, и всё".
      "Да, да, конечно", - слишком уж поспешно согласился Читрадрива.
      Карсидару это показалось подозрительным, но выяснять, что задумал товарищ, было недосуг, потому как князь встал и направился к дверям, обронив на ходу:
      - Сегодня вы мне ещё понадобитесь, а пока у меня неотложные дела. Тут ко мне нунций пожаловал. Он держал путь в Галич, да только там меня не застал, я быстрый. А вчера, на подходах к Киеву, наконец догнал. Сперва мы отобедаем, я приму посла, потом и дальше говорить можно. Пока что оставайтесь здесь.
      Вместе с ним вышел и Остромир.
      - Кто это приехал к князю? - поинтересовался Карсидар.
      Читрадрива молчал, всецело поглощённый своей идеей.
      - Нунций. Посол римского папы, - сказал Михайло и ещё минут десять объяснял, кто такой папа.
      - Получается, что вы по-разному верите в одного и того же бога? - уточнил Читрадрива рассеянно. - И ваши жрецы не очень-то ладят с иноземными? С этим папой, то есть.