Мальчик тонко чувствовал заботу о нём и платил за неё огромной привязанностью. Сколько раз он говорил Пеменхату, что не нужно ему другого хозяина! Однако же, в трактире приходилось работать с утра до ночи, и у Сола совсем не оставалось времени не то что на игру, но даже на такие мирные развлечения как, например, рыбалка. И вот теперь он не знал, как подступиться к местным ребятам, о чём с ними вообще говорить. А для них, между прочим, Сол был настоящим героем. Слухи о драке с разбойниками чудесным образом успели расползтись по замку и облететь поселение у его подножья. И вот оказалось, что среди взрослых, занимавшихся вполне взрослыми делами, был мальчишка, их сверстник! Он тоже побывал в переделке! Кроме того, он попал в караван вместе с нанятыми для охраны людьми. Он путешествует с ними. Возможно, этот необыкновенный мальчик повидал также многое другое…

В конце концов обоюдное любопытство взяло своё. Через полчаса началось осторожное сближение, а ещё минут через двадцать местные мальчишки обучали Сола какой-то незамысловатой игре. Сол взахлёб врал о том, как во время осады трактира пьяными солдатами герцога Торренкульского он лично стрелял из лука, лил на головы осаждающим кипящую смолу и вовсю орудовал дубинкой, а кроме того, выбил из рук одного солдата вот такенный меч, которым на переправе в Слюже славно поработал (кстати, имени Карсидара он не назвал и не сказал, что Читрадрива гандзак, молодец парень!). Ну, а девчонки стояли в стороне и, как и положено слабому полу, только вздыхали.

Оставшись в одиночестве, Пеменхат пошёл прогуляться по замку. Это было весьма древнее сооружение, но, судя по всему, нынешний хозяин недаром слыл любителем утончённой роскоши. В облике замка не было никакого намёка на его прямое назначение – служить надёжной защитой от врагов. Это не была суровая крепость со скуповато-прижимистой отделкой (или вообще без каких-либо следов таковой) и грубыми угловатыми формами. Большинство сооружений было перестроено заново, а стены, главная башня и некоторые другие, переделке не подвергавшиеся, тщательно отремонтированы и содержались в образцовом порядке.

В замке имелся небольшой внутренний двор, где был разбит роскошный, хоть и крошечный садик, ухоженные клумбы которого были засажены пурпурными, ярко-алыми, голубыми, жёлтыми и белыми цветами, а развесистые деревья давали приятную тень даже в самый разгар знойного южного дня. Посреди садика стояла увитая плющом зелёная беседка, слева от входа в которую из земли бил родник, облицованный по кругу мрамором. Пеменхат подошёл к роднику и погрузил в воду ладонь. Вода была ледяная и удивительно прозрачная, а в глубине плавали золотые рыбки. Старик зачерпнул горстью воду, сделал пару глотков (удивительно освежает!) и проследил взглядом за выбегавшим из родника ручейком, искусно уведенным на некотором расстоянии под землю.

Тут подул лёгкий ветерок, и в воздухе повис тихий, едва слышимый уху нежный перезвон. Пеменхат присмотрелся и заметил, что на ветвях окружающих беседку деревьев развешаны серебряные колокольчики. Он вошёл в беседку, опустился на разложенные на скамейке подушки. О боги, как хорошо! Ноющая боль под рёбрами постепенно уходила, слабое дыхание ветерка и мелодичный голос колокольчиков успокаивали, убаюкивали…

– Вот ты где, почтенный! Вставай.

Пеменхат подскочил, встряхнулся. Как ни странно, боль вернулась не полностью, а лишь слегка ноющим отголоском былого. Старик огляделся. Смеркалось. Перед ним стоял Квейд и, кажется, улыбался – из-за темноты было трудно разглядеть.

– Пора на ужин. Князь ждёт вас.

– Как, уже? – удивился Пеменхат. – По-моему, я ещё обед не переварил.

На самом деле он никогда не прочь был поесть. Сказывалась застарелая привычка мастера – поглощать еду впрок, пока есть что кушать и пока для этого найдётся время. И Пеменхат последовал за начальником каравана, который по пути заметил как бы между прочим:

– А ваш главный, мастер то есть, не дурак.

Как Пеменхат ни расспрашивал Квейда, что это значит, добиться конкретных разъяснений ему не удалось.

Во флигеле он прежде всего угодил в руки княжеского портного, который принялся приводить в порядок его одежду, за время похода изрядно износившуюся и порвавшуюся в некоторых местах. Затем находившиеся там же слуги почистили костюм старика, в то время как он умывался холодной водой над большой лоханью. Остальные уже полностью подготовились к предстоящему визиту и ожидали Пеменхата.

– Чем ты уже успел удивить Квейда? – спросил старик у Карсидара по дороге в главный зал.

– Я первым из нас познакомился с князем.

– Когда? – изумился Пеменхат.

– На конюшне. Я пошёл проведать Ристо, князь тоже заглянул туда. Помнишь, в караване была серая в яблоках кобыла, на которую не навьючивали груз? Если ты приглядывался к ней, то заметил, что она привезена далеко с запада. Это чистокровная скаковая. Очень ценная порода. Князю не терпелось взглянуть на лошадь, мы столкнулись там, потом на псарню отправились. В общем, разговорились. Любопытный он человек. Мы пока не говорили о серьёзном, но я непременно сделаю это за ужином… – И, поскольку Пеменхат не понял, что Карсидар разумел под серьёзным делом, пояснил:

– Неплохо бы выведать у него кое-что насчёт гор на юге. Князь собирает любые слухи и многое может порассказать.

Пеменхат не успел оценить устремления Карсидара по достоинству, поскольку в этот момент слуги распахнули перед ними двери зала.

Князь восседал на возвышении за небольшим столиком. Он оказался совершенно седым благообразным стариком, взирающим на вошедших с нескрываемым любопытством. Пеменхат подумал даже, что он каким-то чудом забрал всё любопытство у Сола, который в умытом и расчёсанном состоянии утратил самоуверенность, а войдя в парадный зал и представ пред светлы очи правителя пусть маленького, в основном лесистого, частью гористого, но всё же независимого княжества, растерялся окончательно. Однако, несмотря на почти детскую любознательность, поза князя была исполнена величия, как и подобало правителю, в чертах лица угадывалась былая суровая красота, а широкие плечи, мускулистые руки и толстые пальцы свидетельствовали о недюжинной физической силе, сохранившейся и по сей день.

Гости остановились перед возвышением. Князь дружески кивнул Карсидару и заговорил несколько хрипловатым голосом:

– Ага, вот и наши славные герои пожаловали. Ну что ж, с мастером мы уже знакомы. Вот ты, насколько я понимаю, и есть тот самый почтенный купец, который славно дерётся на длинных ножах и мечет короткие кинжалы, как молнии.

– Почтенный Пеменхат, к вашим услугам, – старик слегка поклонился.

– Пеменхат? Мне доложили, что обращаясь к тебе следует добавлять «почтенный», – князь бросил быстрый взгляд на стоящего слева Квейда. – Впрочем, имя твоё я слышал и раньше.

И он забормотал неразборчиво: «Пеменхат, Пеменхат… Гм-м-м…»

– У вашей светлости хорошая память, – вежливо произнёс Пеменхат. – Некогда моё имя было известно не только во всём Орфетанском крае, но, как я теперь убедился, и за его пределами.

– О-о! Я вспомнил! – Люжтен даже привстал от возбуждения. – Так ты известнейший из мастеров?

– Теперь просто почтенный Пеменхат, – сказал старик и ещё раз поклонился.

– Так, так… – князь улыбнулся и покачал головой. – Вот это сюрприз! – Затем посмотрел на Карсидара. – Кстати, мастер, ты так до сих пор и не представился ни мне, ни моим людям. Нанимаясь, ты сохранил инкогнито.

Квейд молча кивнул, подтверждая эти слова.

– Так не назовёшься ли теперь? – спросил князь.

После секундных колебаний Карсидар вздохнул, пожал плечами и уже открыл было рот, чтобы ответить князю, как вдруг вздрогнул и непроизвольно потянулся к серёжке. Никто не придал этому жесту значения, но Пеменхат всё понял и тоже содрогнулся. Карсидар почему-то взглянул на Читрадриву (Пеменхат слегка заволновался) и осторожно начал:

– Если законы гостеприимства для вас святы…

– О, что ты, конечно! Можешь быть совершенно спокоен за свою жизнь, пока находишься на территории моего княжества. Да и после не волнуйся. Я не забываю оказанных мне услуг.

Карсидар удовлетворённо кивнул и сказал:

– Мастер Карсидар, к вашим услугам.

Княжеские подданные, выстроившиеся у него за спиной, издали несколько удивлённых возгласов.

– Вот как! – воскликнул поражённый Люжтен. – Что ж это получается? В гости ко мне пожаловал не только известнейший мастер прошлых лет, но также и самый известный из нынешних… Ну, Квейд, знаешь ли, на этот раз ты превзошёл самого себя в поиске диковинок! – И князь захохотал, довольно потирая могучие руки.

Карсидар смотрел на него спокойно и уверенно.

– Ну, а кто остальные? Ты, значит, Дрив, – кончив смеяться, князь кивнул гандзаку и перевёл взгляд на мальчика. – А ты, что ли, Сол?

Читрадрива ответил князю своим обычным коротким «да» без каких-либо дополнительных проявлений почтительности. Разволновавшийся Сол вообще не произнёс ни слова, лишь кивнул так энергично, что присутствующим оставалось удивляться, как у него не оторвалась при этом голова.

Впрочем, князь нисколько не обиделся на их неумение разговаривать с сильными мира сего. Тем более, что в известном смысле, мастера тоже были сильными. И про колдовскую силу Читрадривы Квейд ему наверняка поведал. Да и вообще, можно ведь почтительно сказать: «Сейчас я буду иметь честь отхлестать вас по щекам. К вашим услугам, сударь». То есть элегантно оскорбить. Поэтому тоном, каким говорят с равными, князь сказал обращаясь ко всем четверым:

– Что ж, раз мы наконец познакомились как следует, прошу к столу, – и сопроводил свои слова широким приглашающим жестом.

Слуги провели гостей к столу, расположенному по правую руку от возвышения перпендикулярно княжескому. Во главе стола, ближе всего к князю усадили Карсидара, как главного среди наёмников, за ним разместили Пеменхата, потом Сола. Читрадрива таким образом оказался в самом дальнем конце (то ли потому, что приветствовал князя наименее почтительно, то ли из-за статуса колдуна). Напротив, по левую руку от княжеского, был другой стол, за который сел Квейд и другие приближённые.

После этого церемониймейстер подал знак, и в зал вступила колонна слуг, возглавляемая самим шеф-поваром. По помещению поползли такие ароматы, каких отродясь не бывало ни в трактире на Нарбикской дороге, ни в двух других трактирчиках, которые Пеменхат содержал ещё раньше. Столы были довольно быстро уставлены разнообразнейшими горячими кушаньями. Затем в зал вкатили пузатый бочонок, прямо на месте вышибли из него дно, и виночерпий наполнил чаши густым тёмно-бордовым вином, о котором Пеменхат знал лишь понаслышке.

К каждому из гостей был приставлен особый лакей, подносивший посуду, еду и вино; Солу прислуживал мальчик. Выросшему в гандзерии Читрадриве подобные порядки казались попросту дикими. Он даже хотел было запротестовать, когда важный слуга поставил перед ним расписную фарфоровую тарелку, но вовремя сдержался. А вот когда мальчик-слуга подал Солу высокий стакан вина (правда, разведенного пополам с водой), не выдержал Пеменхат.

Однако князь возразил, улыбнувшись:

– Ничего, почтенный Пеменхат, ничего. Сегодня я чествую гостей, мужественно защищавших мои сокровища. И коль скоро твой мальчик участвовал в той схватке, пусть принимает почести наравне со всеми.

Пеменхат не нашёлся с ответом, и когда Люжтен поднял свой драгоценный кубок за здоровье героев-наёмников, Сол тоже выпил.

Потом Карсидар провозгласил тост за здоровье гостеприимного хозяина. Потом пили за остальных участников похода, за его успешное завершение. Ели тоже недурно – колбасы, сосиски, паштеты, копчения, жаркое, запечённая с овощами баранина, дичь, салаты, холодные закуски…

Во время коротких перерывов слуги вносили в зал драгоценные вещи, ковры и ткани тончайшей выделки, привезенные караваном и демонстрировали их князю и гостям. За столом всё время текла мирная беседа. Сначала его светлость Люжтен расспрашивал Карсидара о жизни мастеров и долго смеялся над рассказом о столкновении со сборщиком налогов виконта Маз-Бендри. Потом разговор перешёл на сгоревший трактир Пеменхата. Тут Сол, которому разведенное вино с непривычки ударило в голову, забыл, что находится среди взрослых, а не в компании сверстников, и принялся повторять своё давешнее враньё, чем также немало повеселил его светлость. Впрочем, Пеменхат вскользь заметил, что во время осады мальчик держался молодцом и не испугался пожара. О том, что Сол проморгал двух герцогских солдат, он благоразумно умолчал, ибо это значило высветить перед собравшимися таланты Читрадривы. Люжтен поднял кубок за здоровье мальчика, тот хотел ответить тем же, но уронил стакан и пролил вино на стол, чем вновь позабавил князя и его людей.

– Хватит тебе пить, – шепнул покрасневшему от досады Солу Пеменхат.

Тот неопределённо дёрнул головой, выражая не то согласие, не то протест. Князь велел проводить Сола в отведенные будущему мастеру покои, и мальчик-слуга пошёл показать ему дорогу.

– Да, парень пришёл в ваше княжество вместе с нами и, если не во всём, то по, крайней мере, во многом наравне с нами. Молодец! – ласково заметил Карсидар.

Пеменхат незаметно толкнул его локтем в бок: мол, к чему концентрировать внимание на ребёнке? Подумаешь, мальчик впервые в жизни выпил много вина, ну и что? Со всяким ведь такое бывает в первый раз. Но Карсидар вроде как не понял его и продолжал своё:

– Кстати, ваша светлость, согласитесь, Сол тоже своеобразная редкость, которую вы повидали сегодня. Хоть вы слывёте собирателем редких вещей – а сегодня я убедился, насколько молва справедлива по отношению к вам! – вряд ли вы можете похвастать тем, что видели мальчика более удивительного, чем этот.

Пеменхат, обгладывавший в этот момент ножку зайца, едва не подавился. Наконец-то он понял, куда клонит Карсидар, про какого мальчика желает услышать из княжеских уст. Проклятый провокатор!..

А ничего не заподозривший Люжтен задиристо возразил:

– Вот тут ты как раз ошибаешься, мой славный мастер! Видеть я его не видел, но слышал однажды об одном необыкновенном мальчугане, который, полагаю, был гораздо более интересен, чем Сол.

– Да что вы? – с достойным настоящего мастера хладнокровием, в котором, впрочем, присутствовала некоторая доля удивления, произнёс Карсидар. – Не может того быть!

– А вот и может, – запальчиво возразил князь. – Это связано с горами, в которые мои владения упираются на юго-западе. Теперь догадываешься?

– Нет, – невозмутимо ответил Карсидар. – А о чём я должен был догадаться?

– Как же так? – вмешался Квейд. – Ведь ты сам интересовался горами.

– Я?! – изумился Карсидар. – Разве я интересовался горами?

– Ну, ты и шутник! – зычно хохотнул князь.

– Ах, нет же! – вспомнил Квейд. – Горами интересовался почтенный Пеменхат. Сегодня утром, на барже.

Карсидар бросил на смутившегося старика испепеляющий взгляд: чего, мол, путаешься в немилое тебе дело? А князь вновь засмеялся и продолжал:

– Вот и спросил бы своего товарища. Раз почтенный Пеменхат интересуется горами, он должен знать, что место это необычное. И даже весьма загадочное… – Князь многозначительно поднял над головой палец.

Пеменхату оставалось лишь кивнуть в знак согласия.

– А раз ты ведаешь о том, – продолжал князь, – не слышал ли, почтенный, про некоего мальчика, который спустился однажды с гор?

– Н-нет, – солгал Пеменхат, всеми силами стараясь говорить ровным, без дрожи голосом.

– Ну, так послушай, – охотно начал князь, не заметивший волнения старика. – Давно дело было, лет двадцать тому, а то, пожалуй, и все двадцать пять. Есть на западе моего княжества один хуторок. Небольшое такое владение, за пару часов объехать можно. Вроде ничего особенного, разве что виноградники там отличные…

– Вы сказали «виноградники», ваша светлость? – переспросил Карсидар, словно очнувшись от задумчивости.

– Да. Неплохие урожаи там собирают. Правда, вино, которое мы сегодня пьём, не оттуда, это заморское, но мы ещё отведаем и того вина. Я надеюсь, вы не покинете мой замок завтра же на рассвете? – спросил князь.

Почувствовав, что его светлость неспроста интересуется этим, Пеменхат поспешил заверить:

– О нет, что вы, князь! Я просил бы вашего разрешения погостить здесь дня три-четыре, покуда не перестанут ныть мои рёбра.

– Вот и отлично, – обрадовался Люжтен. – Мне доложили, что тебе понравился мой садик для размышлений, не так ли, почтенный Пеменхат?

Старик широко улыбнулся и уже приготовился отвесить очередной комплимент, но Карсидар опередил его и с мягкой настойчивостью промолвил:

– Ну так что же мальчик, ваша светлость?

– Мальчик? – князь наморщил брови. – Ах, мальчик! Да, прости, мастер, совсем забыл… Так я о хуторе. Расположен он у самых горных отрогов на берегу одного из многочисленных притоков Зальды. Место красивое, возражать не приходится, но, повторяю, ничем, кроме виноградников, не примечательное. Кругом леса, а ещё западнее начинаются территории диких племён. Не слишком спокойная там жизнь, прямо скажу. Однако тамошний арендатор – мой бывший оруженосец; он славный малый, вдобавок побывал не в одной переделке. Если бы не повредил на войне ногу, служил бы мне верой и правдой ещё долго. А так ушёл на покой. Но, в общем, он справляется…

– Ваш арендатор хромает? – вновь перебил князя Карсидар.

– Да.

– А на какую ногу? На левую?

– На левую? С чего ты взял? – Люжтен удивлённо воззрился на Карсидара. Но прежде чем тот успел что-нибудь сказать, князь возразил:

– Нет, хромает он на правую.

– А-а-а… тогда ничего, показалось, – разочарованно протянул Карсидар.

– Ты бывал раньше в наших краях? – спросил Люжтен.

– Нет-нет, ваша светлость. Говорю же, что показалось. Прошу вас извинить мою невыдержанность и продолжать рассказ. – Однако видя, что подозрительность хозяина не рассеялась, ещё раз заверил его:

– Действительно показалось. Прошу вас, продолжайте.

Князь пожал плечами.

– Так вот, однажды в имение моего бывшего оруженосца прибежал ребёнок. Был это мальчуган лет четырёх, от силы пяти, замёрзший, со сбитыми в кровь коленками и содранной на ладонях кожей, в рваной одежонке, носившей, впрочем, следы богатства и даже роскоши. Я-то сам эту одежду не видел, но мой отставной оруженосец на такое добро насмотрелся и кое-что в подобных вещах смыслит. А кроме того, на шее у мальчишки была золотая цепочка, на которой висел перстень с камнем.

Карсидар вновь хотел что-то спросить, но на этот раз его опередил Читрадрива (кстати, заговорил он едва ли не впервые за весь ужин):

– Что за перстень?

И Карсидар промолчал, послав гандзаку какой-то таинственный, но явно исполненный благодарности взгляд.

– Представьте, прелюбопытнейший! – воскликнул князь, обрадованный тем, что Читрадрива наконец включился в беседу. Его светлость был очень радушным хозяином и не любил, если кто из его гостей постоянно отмалчивался. – Золото, из которого он был сделан, оказалось фальшивым.

– Вот как! – воскликнул Карсидар. – Почему же?

– Я посылал на хутор одного из подмастерьев моего ювелира… после случившегося, о чём я ещё расскажу. – Люжтен выдержал многозначительную паузу. – Так вот, он установил, что это так называемое золото чрезвычайно твёрдое. И хоть со временем оно совершенно не тускнеет, никакого другого вывода, кроме того, что золото фальшивое, сделать было нельзя.

– А камень? – продолжал допытываться Читрадрива.

– Камень тоже странный. Никто никогда такого не видел. Довольно большой, небесно-голубого цвета и чистейшей воды. Отшлифован идеально и чрезвычайно твёрдый. К драгоценным его отнести было нельзя, а так… – Князь развёл руками. – В общем, фальшивый перстень я оставил старикам. На память.

– Вы имеете в виду оруженосца? – спросил Карсидар.

– Его с женой.

– А цепь?

Люжтен хлопнул в ладоши и что-то шепнул моментально выросшему у него за спиной слуге. Тот исчез и явился через минуту, сжимая в руках средней толщины жёлтую цепь.

– Она-то как раз оказалась настоящей. Нормальное золото. Плетение. Эмаль. Но выделка филигранная, можете убедиться. – Князь закатил глаза от блаженства. – Цепь у арендатора я выкупил, а фальшивый перстень оставил на память о ребёнке.

Драгоценная вещица пошла по рукам. Была она действительно самой тонкой работы, да ещё украшена овальными эмалевыми бляшками-вставочками, расписанными затейливым орнаментом.

– Так мальчика нет? – участливо спросил Карсидар, принявший эту историю слишком близко к сердцу.

Люжтен заметно помрачнел.

– Верно, нет мальчика. Как я уже сказал, он был в крайне тяжёлом состоянии. Не только чем-то здорово напуган, не только закоченел. Он и разговаривать-то поначалу толком не мог, и не помнил ничегошеньки из того, что с ним приключилось. Но потом прижился на хуторе. Оруженосцу и его жене боги не дали детей, вот они и взяли мальчишку на воспитание. Вместо сына родного был им приёмыш, вот что я вам скажу. И всё бы хорошо, да однажды на хутор напали дикари. Мальчик бросился на другой берег в лес, чтобы схорониться, а одна из досок настила моста возьми да проломись! И мальчишку унесло течением. Видать, утонул. Но даже если дикари его потом выловили, бедняге не поздоровилось. В общем, не везло в жизни этому мальчонке, так его никто после того и не видел.

– Да, не везло, – тихо сказал Карсидар и залпом осушил свою чашу.

– А… люди эти живы? – спросил Пеменхат, на которого рассказ тоже произвёл тяжёлое впечатление.

– Живы, как же, живее не бывает, – князь хлопнул ладонью по столу, словно припечатывая грустные воспоминания. – И бывший мой оруженосец, и жена его. Они другого мальчика на воспитание взяли, тот уж совсем взрослый. Все по-прежнему на том хуторе живут.

– Отбились тогда от дикарей? – оживился Карсидар.

– Отбились. По счастью, проезжали мимо мои люди, вот и помогли. Знал бы мальчик!.. Впрочем, теперь я имею в своей коллекции редкостей и эту историю, которая произошла не где-нибудь, а на моей земле. И цепь у меня. А если пожелаете взглянуть на перстень, так он у старого оруженосца на хуторе.

Разговор перешёл на то, каково жить в маленьком гористом княжестве, зажатом меж двумя могучими королевствами, территориями дикарей и до жути странными горами. Князья Люжтенские из поколения в поколение проводили традиционную политику: лавировали между устремлениями короля Орфетанского и владыки соседней державы. В случае возникновения угрозы захвата со стороны одного из них, князья Люжтенские немедленно извещали об этом второго владыку, а затем ловко уходили в сторону, предоставляя королям выяснять отношения между собой. С другой стороны, оба правителя не прочь были иметь на границе «буфер», не позволяющий соседу напасть незаметно. И кроме того, нападениям дикарей подвергались не территории королевств, а независимое Люжтенское княжество. Князь боролся и с шайками разбойников, беглых каторжников и прочего сброда, спасавшего свою шкуру в расположенных на территории его владений лесах, и в первую очередь с дикарями, за что получал даже некоторую помощь от обоих государей. Кроме того, немалые доходы приносила пошлина, взимаемая с путников, поскольку через княжество проходили важные торговые пути с севера на юг, как сухопутные, так и водные.

В общем, жизнь была нескучной и небедной, только успевай лавировать. Сидящий за столом напротив Квейд так и сиял от гордости, словно говоря: «Ну что, убедились? Не я ли говорил вам, что моего господина никто не смеет тронуть!» Пеменхат же отнюдь не был в восторге от услышанного. Ведь туманная легенда о вернувшемся из Ральярга мальчике получила таки подтверждение! И, бросая время от времени исподлобья взгляды на Карсидара, который, казалось, был полностью поглощён беседой с князем, старик отчётливо понимал, что мастер ни за что не откажется от возможности побывать на отдалённом хуторке и повидаться с людьми, воспитывавшими странного мальчишку. И уж тогда ничто не остановит Карсидара на пути в Ральярг!