Глава XII.

ЛЮДИ В КОЖАНЫХ ДОСПЕХАХ

Что-то мягкое и мокрое коснулось тыльной стороны его правой кисти, и Карсидар, тихо вскрикнув, с ужасом отдёрнул руку. Темнота слабо завибрировала и отозвалась негромким, но таким знакомым «хррр-ри!»

– Ристо? – слабым голосом спросил Карсидар.

Темень вокруг – хоть глаз выколи. Да и есть ли у него глаза? Есть ли руки, ноги, голова, туловище? Вдруг ему только кажется, что он жив и имеет тело, а на самом деле превратился в бесплотный дух, обречённый неприкаянно странствовать во мраке? Или того хуже – попал в обитель чёрных богов преисподней…

– Это ты, Ристо? – повторил Карсидар уже громче.

– Гррххх, – подтвердил конь, вслед за чем легонько звякнула сбруя – очевидно, он мотнул головой.

«Жив, жив, – с облегчением подумал Карсидар. – Жив, мой верный товарищ».

Впрочем, жив ли? Скорее, угодил в этот кромешный ад вместе с хозяином, бедолага. И с товарищем хозяина…

Тут перед глазами Карсидара встала ужасная картина: вцепившиеся в тело Читрадривы неведомые демонические силы скручивают его, точно мокрую тряпку, и размазывают по стенам пещеры, как ложку вязкого мёда по куску хлеба…

Из пустого желудка к горлу покатил тошнотворный комок. Карсидар почувствовал неудержимый позыв к рвоте, согнулся пополам и страдальчески сморщился. Его бы непременно вырвало, если бы перед тем, как войти в пещеру, он хоть немного поел. Но они с погибшим Читрадривой голодали уже несколько дней кряду, поэтому Карсидар лишь надрывно закашлялся, несколько раз сплюнул на землю горькую от жёлчи слюну и сел, тяжело дыша.

Фу, что за гадость! А ведь он уже не мальчишка, всякое успел повидать. Вспомнить хотя бы, что представлял собой берег Озера Десяти Дев на утро после завершения знаменитой Кандлибской битвы! Это был тот редкий случай, когда король Орфетана своим высочайшим вердиктом прощал любые прошлые прегрешения против короны и королевских верноподданных всякому, кто согласится встать под его знамёна. Естественно, первыми среди наёмников он желал видеть мастеров. А первым из мастеров жаждал заполучить Карсидара! Тот не один день думал, взвешивал, прикидывал так и этак. Ведь в королевской рати должны были находиться вельможи, объявившие солидные награды за его голову. И среди мятежных дворян их было немало. А от дикарей вообще никому не поздоровится – ни бессчётному сонму врагов, ни горстке ненадёжных временных союзников, ни считанным друзьям.

В конце концов, после долгих колебаний, Карсидар решился откликнуться на зов Лормика Пятого. Хотя риск был огромен. Пока шла подготовка к походу, никто не решался нарушить королевский указ. В дороге также было относительно спокойно – его величество пригрозил, что если кто бы то ни было предпримет попытку сведения личных счётов, его без суда и следствия вздёрнут на ближайшем дереве, как распоследнего бродягу. Зато во время битвы Карсидару несколько раз стреляли в спину и даже слегка задели левое плечо.

Но всё это сущие пустяки по сравнению с панорамой берега, открывшейся взорам уцелевших воинов следующим утром! Особенно сильно Карсидару врезалось в память перерубленное пополам тело, точнее, верхняя половина туловища всадника из дикарей. По всей видимости, перед смертью он крепко сжимал левой рукой уздечку, потому что обрубок тела так и лежал с вытянутой рукой. Внутренности вывалились из чрева, пока конь волок останки дикаря по земле. Печень была раздавлена, очевидно, кто-то на неё наступил… застывшие в остекленевших глазах ужас и боль…

А от Читрадривы и того не осталось!

Карсидара снова стошнило жёлчью, но судороги в животе длились недолго и вскоре отпустили его. Только голова сильно кружилась, да во рту было нестерпимо горько. Попить бы, прополоскать глотку. А чем?

Карсидар попробовал подняться, пошатнулся и вновь осел на землю…

Стоп!!! На землю?!

Ну да, никакое это не брюхо дракона. И не преисподняя. Просто темно, хоть глаз выколи.

Карсидар ощупал лицо. С лицом, похоже, всё в порядке, оба глаза тоже целы. Просто от испуга, от необычайности всего пережитого, что так внезапно обрушилось на неосмотрительно сунувшихся в проклятую пещеру путников, он сразу не разобрался в случившемся, не понял, что к чему. Думал, ослеп или заживо угодил в страшно подумать какое место. Об этом боязливо поговаривал иногда старина Пем. Эх, его бы сюда…

Невидимый в темноте Ристо обеспокоено фыркнул, переступил с ноги на ногу, опять звякнула сбруя. Карсидар ощупал всего себя и убедился, что он вроде бы цел и невредим. Только под ложечкой сосёт и во рту ощущается страшная горечь. А так даже меч при нём. И рукавный арбалет в порядке. Чудеса, да и только!

Карсидар на ощупь добрался до коня. Уцепившись за стремя, он подтянулся, нащупал в темноте седельную сумку, расстегнул, достал флягу, открыл… Да так и замер.

Постой-постой, это что ж получается?! Ведь они вошли в пещеру… или в пасть дракона – чёрт его знает, куда, в общем… Дул страшный ветер, мальчишка привёл коня…

Но теперь-то они с Ристо не в пещере!

Тогда где же, чёрт возьми?! Впрочем, если верить оставшемуся неведомо где Пеменхату, чёрт-то как раз и может взять – с такими присказками следует быть поосторожнее.

Эх, если бы только нечистый дух! Людей, людей следует опасаться больше всякой нечистой силы – уж в этом Карсидар успел убедиться неоднократно. Разве не люди постоянно охотились за его головой? Устраивали ловушки, засады. Как недавно в предгорье.

Карсидар прислушался. Нет, кажется, кроме дыхания Ристо ничто не нарушало могильной тишины этого места. Или глаза не успели привыкнуть к темноте? Или он ещё не вполне оправился после пережитого?

Хотя звуки…

Да, точно, эха нет. Он не в пещере. И не в горах. Карсидар задрал голову кверху, как следует пригляделся и с огромным облегчением увидел частично затянутое облаками звёздное небо. Странное небо!..

Мимолётное чувство облегчения сменилось тревогой. Звёзды в небе сплетались в совсем незнакомые узоры – загадочно-странные, до боли чужие… Впрочем, решил Карсидар, с небом можно разобраться попозже. Сейчас самое главное, что он жив! Точно жив и находится под открытым небом, пусть и чужим, незнакомым. Вероятно, он где-то в степи. Вот и лёгкий ветерок потянул, лёгенький такой ветерочек, едва ощутимый…

А что это за странный запах? Карсидар принюхался. Похоже на горьковатый дымок. Костёр?..

Ристо фыркнул, позвенел сбруей и сделал пару шагов влево. Карсидару почудилось, что конь напряжённо вытянул шею в ту сторону, раздул ноздри. Тоже чует незнакомый запах? Ох, неладно дело!..

Карсидар насторожился, как охотничья собака, которая на мгновение замерла, перед тем как взять след.

Конь приглушённо, протяжно заржал.

– Что, Ристо? – одними губами шепнул Карсидар. – Опас…

Темноту пронзил тоненький, но отчётливый свист. В следующий же миг конь взвился на дыбы и издал душераздирающий звук, близкий скорее к бешеному рёву хищника, чем к лошадиному ржанию.

– Ри-сто-о-о!!! – крикнул Карсидар, бросаясь вперёд.

Рука сама скользнула к мечу. Но неведомая сила вдруг охватила его поперёк туловища, прижала к бокам руки, дёрнула назад. Карсидар споткнулся и с проклятием нелепо грохнулся наземь. Кто-то невидимый испустил радостный клич, ему ответили другие. «Не меньше пятерых», – отметил про себя Карсидар, изо всех сил пытаясь разорвать стянувшие его путы и достать меч. Однако сделать это ему не удалось.

Конский рёв заглушал тоненький свист, и Карсидар чувствовал, как незримая сеть опутывает его всё сильнее. Он предпринял тщетную попытку вскочить, затем, потерпев неудачу, попробовал выстрелить из рукавного арбалета в том направлении, откуда вроде бы кричал один из нападавших. Нужно было быть предельно внимательным, чтобы не задеть Ристо. Но не причинив никому вреда, арбалетная стрела бесследно канула во тьму. Бесполезно…

Протяжные, слегка мяукающие (по крайней мере, так показалось Карсидару) голоса наперебой затараторили прямо над ним, скрученным по рукам и ногам, бессильно скорчившимся на земле. Присмиревший конь тяжело храпел где-то совсем близко.

– Ристо, Ристо, – тихо пробормотал Карсидар.

Товарищ по несчастью сдержанно заржал и, очевидно, попытался высвободиться из пут. Немедленно раздался грозный окрик, щёлкнул кнут. Конь взревел от боли. Карсидар закусил губу, чтобы не закричать. Ему казалось, что это он получил удар, а не Ристо. Он испытал почти физическую боль. И жгучий стыд за то, что так глупо попался.

К кому же он угодил? К загадочным «хайаль-абирам», что ли? Карсидар попытался вызвать в памяти их образы, но ничего путного из этого не вышло. Его ударили ногой в бок, и высокий голос протараторил что-то неразборчивое. Остальные засмеялись.

– Кто вы такие? – спросил Карсидар и тут же понял, что разговаривать с врагами нужно, скорее всего, на анхито.

Пока он пытался сообразить, как перевести свой вопрос, используя скудный словарный запас, который успел втолковать ему погибший Читрадрива, пинок ногой повторился, но спрашивающий заговорил уже по-другому, медленно, с трудом подбирая слова.

Карсидар догадался, что его мучитель тоже пытается говорить на чужом языке. На всякий случай он с трудом выдавил из себя фразу возмущения, которую выучил довольно неплохо:

– Мэ бид'ом?!

За что получил очередной пинок, на этот раз в голову. Перед его глазами заплясал рой зеленовато-голубых искорок, и Карсидар застонал. Ристо возмущённо фыркнул, затопал передними ногами.

Вновь отрывисто щёлкнул кнут и вновь Ристо заржал от боли. Мучитель Карсидара что-то произнёс, судя по тону – презрительно-насмешливое. Державший коня ответил ему, противно хихикая; остальные же громко захохотали.

– Мэ бид'ом! – повторил Карсидар, впрочем, уже без особой надежды на понимание.

Но вот послышался нарастающий глухой топот, все умолкли. Кажется, к ним приближался всадник.

Наконец из темноты раздался повелительный окрик. «Мучитель», как называл его про себя Карсидар, протараторил несколько фраз. Подъехавший довольно «мяукнул». Тот же час один из нападавших стукнул камнем о камень. Сослепу Карсидару почудилось, что над его головой взорвался сноп огня, который на поверку оказался обыкновенным факелом.

Однако с непривычки глазам было больно. Карсидар зажмурился и изо всех сил постарался не стонать, чтобы Ристо снова не начал волноваться и не получил ещё один удар кнутом.

Вслед за тем он почувствовал у себя на груди ногу прибывшего. Повелительный голос спросил:

– Урус?

Нога переместилась к лицу Карсидара, скользнула по щеке, поросшей пятнистой от седины щетиной. Резкий толчок заставил его голову повернуться вправо. Вновь раздался смех, но теперь более сдержанный.

– Урус, – сказал «мучитель» уже утвердительно.

Прибывший заговорил быстро и неразборчиво, время от времени срываясь на «мурлыканье».

«Верно, этот человек начальник над остальными, – подумал Карсидар. – Значит, может решить мою судьбу. Но к чему тогда разговор? Отчего он медлит?»

Карсидар осторожно приоткрыл глаза. Теперь свет факела уже не ослеплял его, и он обнаружил, что не опутан сетью, как полагал, а надёжно скручен тонкими, но прочными волосяными верёвками. Окружившие его люди были обуты в кожаные сапоги, голенища которых прикрывали потрёпанные полы странной длинной одежды.

Хотя достоверно припомнить загадочных «хайаль-абиров» из далёкого детства Карсидар не мог, почему-то он был уверен, что это не они. И не «здешние гандзаки», его предполагаемые соплеменники. Тогда кто же? И главное, что ему делать дальше?

Но пока Карсидар не мог придумать ничего путного. В голове была невообразимая каша из обрывков впечатлений от кошмарной смерти Читрадривы, движения по коридору с холодными скользкими стенами и мыслей, додумывать которые до конца не хватало сил. Хотя постепенно и с превеликим трудом Карсидар осознал: если его не убили до сих пор, значит, он зачем-то нужен этим людям; значит, его оставят в живых… по крайней мере, на некоторое время.

«Что ж, подождём – увидим», – решил Карсидар и постарался успокоиться. Ведь самое главное в критической ситуации – не растеряться и не наделать глупостей. Хватит и того, что он вовремя не обратил внимание на беспокойное поведение Ристо, в результате чего и оказался в таком нелепом положении.

Тут прибывший отдал какой-то приказ. Факел погас, двое подняли связанного Карсидара с земли и понесли куда-то во тьму. Его голова была немного приподнята; похоже, они двигались по склону вверх. Судя по топоту копыт, Ристо вели следом.

«Ага, так мы были в ложбине, вон в чём дело!» – запоздало сообразил Карсидар.

Те, кто нёс его, сделали ещё несколько шагов, и далеко-далеко, аж у самого горизонта, как показалось Карсидару, появилось небольшое рыжеватое пятнышко света.

Лагерь! Вот откуда тянуло дымом. О боги, до чего всё просто! И до чего глупо получилось…

Рядом захрапели кони, Ристо ответил сдержанным ржанием. Карсидара приподняли повыше и, держа лицом вниз, взвалили поперёк седла, точно мешок с зерном. Потом его надёжно прикрутили к луке, чтобы он не свалился во время езды. Волосяные верёвки врезались в тело, и Карсидар заскрежетал зубами от боли. Кто-то вскочил на коня, отрывисто крикнул (судя по голосу, это был всё тот же «мучитель»). Ему ответил «начальник».

– Х-хэ, – выдохнул «мучитель» и хлопнул свою лошадь по крупу. Она сорвалась с места, вокруг затопало множество ног.

Вдруг сзади раздалось бешеное ржание Ристо. Кто-то невидимый пронзительно взвизгнул и с глухим стуком шлёпнулся на землю. Тут же защёлкал кнут, и Ристо заржал ещё громче.

– Так его, так! Не давай ему сесть на себя! – задорно крикнул Карсидар, за что всадник стукнул его по затылку. Не обращая на это внимания Карсидар добавил тише:

– Так его, Ристо.

«Начальник» отдал непонятное распоряжение, кнут снова щёлкнул, Ристо всхрапнул, тяжело дыша, ещё несколько раз стукнул копытами и перестал брыкаться.

– Эй, ты жив? – окликнул его Карсидар.

От нового удара, на сей раз в висок, он едва не лишился чувств, однако наградой ему было протяжное ржание в ответ.

– Х-хэ! Х-хэ! – раздались крики, и отряд поскакал по направлению к лагерю.

Карсидар прислушался к перестуку копыт, стараясь определить, где скачет Ристо. Определённо, конь так и не позволил чужаку оседлать себя, и его вели на аркане позади остальных.

«Ну, хоть он молодчина, не поддался», – с облегчением подумал Карсидар.

Между тем, тряска в седле и холодный ветер, тугим потоком бивший в правую щёку, окончательно привёл его в чувство. И хоть ему было страшно неудобно, хоть впившиеся в тело верёвки терзали его плоть, Карсидар почувствовал некоторое облегчение. Он даже попробовал сосредоточиться и прочесть мысли «мучителя», который находился ближе других чужаков. Впрочем, ничего из этого не вышло.

В самом конце пути, когда неясное пятно на горизонте превратилось в группу шатров с коническими крышами, озарённых пламенем множества костров, Карсидар почувствовал себя значительно увереннее, чем в проклятом овраге, и исполнился решимости непременно освободиться при первом же подходящем случае – по крайней мере, сделать попытку к освобождению. Он даже слегка повернул голову и внимательнее присмотрелся к «мучителю», благо света костров для этого хватало. Хотя Карсидар не отдавал себе отчёт в собственных действиях, в глубине души теплилась слабая надежда, что у него внезапно может пробудиться талант к древнему искусству хайен-эрец. Однако «мучитель» не желал, чтобы пленник смотрел на него, и безжалостно огрел Карсидара плетью по спине; так что ему пришлось вновь опустить глаза и созерцать лоснящийся от пота тёмный лошадиный бок.

Наконец кавалькада въехала в лагерь. Мигом вокруг прибывших сгрудилась толпа воинов. «Мучитель» натянул поводья и соскочил с седла ещё до того, как его лошадь остановилась. Мгновение спустя Карсидар почувствовал, что часть пут ослабела, потом его толкнули в шею, и под всеобщий хохот он соскользнул с конской спины и свалился наземь. Подошедший «начальник» что-то «промяукал». Из сказанного Карсидар разобрал лишь слово «урус», и то потому, что в поле «начальник» произносил его довольно медленно.

– Урус, урус! – загалдели воины. Многие вновь засмеялись и принялись кричать, отчаянно жестикулируя, приседая и хлопая себя по бокам.

Теперь, в ярком свете костров, Карсидар смог рассмотреть их довольно хорошо. Люди эти были в основном низкорослы и все без исключения смуглы и черноволосы. Больших бород не имел никто, усики тоже носили маленькие. И… возможно, то была игра неверного света, либо дело заключалось в плоских лицах и широких скулах, но глаз у них почти не было видно. Не глаза, а узенькие чёрненькие прорези-щёлочки. Оружия они почти не имели, но это, пожалуй, было связано с ночным временем. Что же до одежды, то разнообразием она не отличалась. Все были в сапогах, длиннополых кафтанах без пуговиц, с замысловатым узором или без такового, подпоясанные широкими кушаками. Примерно половина из них носила вместо кафтанов доспехи из толстой кожи, и лишь у немногих доспехи были чешуйчатые металлические. Зато головные уборы явно разнились – островерхие и круглые, с полями и без полей, отороченные мехом и без него, с разноцветными перьями…

Вдруг из прохода между двумя шатрами раздался повелительный окрик. Толпа мигом угомонилась и почтительно расступилась. В образовавшийся круг вошёл важного вида пожилой толстяк в необычайно богатом кафтане, красных сапогах и такой огромной подбитой мехом шапке, что голова его казалась вдвое большей, чем была на самом деле.

– Менке! Менке! – заговорили в толпе.

Ясно было, что этот человек самый главный из всех. Карсидар не мог только понять, что такое «менке» – то ли приветствие, то ли титул. Ясно было, что его приняли за уруса и что по невыясненной пока причине урусов эти низкорослые в кожаных доспехах не любят. Пожалуй, дело в том, что племя другое… О боги! Да Карсидар понятия не имел, как очутился тут и откуда взялись эти узкоглазые! Ведь по идее в Ральярге должны жить гандзаки – или, по крайней мере, «хайаль-абиры». Ничего не понятно. Ничегошеньки!

На всякий случай Карсидар осторожно произнёс:

– Менке.

Как знать, решил он, вдруг это поможет делу, и пленившие его люди отнесутся к нему более благосклонно. Во любом случае, хуже не будет… потому как хуже вообще быть не может.

Толпа одобрительно загудела. Толстяк медленно приблизился к нему, остановился и произнёс всего одно слово. Не успел Карсидар ничего сообразить, как «мучитель» нагнулся над ним и одним взмахом ножа распорол волосяные путы на ногах. Карсидар обрадовался, с третьей попытки поднялся на ноги – без помощи рук, которые оставались связанными, сделать это было не так-то просто, – однако «мучитель» тут же ткнул его в спину. Карсидар упал на колени. «Мучитель» наступил ему на шею и, заставив пригнуться к земле, что-то сердито произнёс.

«Ах, вот как разговаривают с этим менке», – понял Карсидар.

Толстяк между тем заговорил. «Мяукал» он меньше других, а слова выговаривал медленно и уверенно, точно профессиональный чтец. Но вот в его тоне проскользнуло удивление. После недолгой паузы менке повторил последнюю фразу. «Мучитель» стегнул Карсидара кнутом по спине и со злостью и раздражением крикнул.

Карсидар застонал, сзади захрапел верный Ристо. Ясное дело, от него требуют ответа. Но какого? Что мог ответить этому менке несчастный чужеземец? И главное – на каком языке?..

– Мэ бид'ом?! – без всякой надежды произнёс Карсидар.

Менке некоторое время молчал, затем повелительно крикнул. Толпа подхватила его окрик. Карсидар вновь разобрал слово «урус», но, как вскоре выяснилось, речь шла не о нём. Пока же к ним подскочил «начальник» (теперь-то было ясно, что по сравнению с менке он всё равно что блоха против медведя), плюхнулся на колени и, прижимаясь носом к земле, быстро-быстро «замяукал». И он, и менке несколько раз повторяли слово «минкерфан»; Карсидар выделил его из общего потока абракадабры, поскольку оно было немного похоже на титул толстяка. Когда говорившие умолкли, он попробовал было вставить запомнившуюся фразу на анхито:

– Мэс'ншиум?

Фраза эта, как казалось Карсидару, несколько походила на вопрос «как тебя зовут?», который он подзабыл. Впрочем, как и следовало ожидать, успехом его старания не увенчались; «мучитель» просто ещё раз огрел его кнутом, вот и весь результат.

Тем временем из того же прохода, откуда явился менке, послышались приближающиеся шаги. Вот некто приблизился к толстяку, опустился на колени и почтительно заговорил. Карсидар хотел незаметно скосить глаза, чтобы посмотреть на нового участника допроса, когда «мучитель» схватил его за волосы, рванул голову вверх, и он увидел поднимающегося с колен рослого светлобородого мужчину. Тот был выше всех ростом, даже выше менке, и отличался от окружающих как внешностью, так и одеждой.

«Наконец-то свой!» – подумал с облегчением Карсидар, рассматривая перехваченные узенькой лентой волнистые волосы вновь прибывшего (это напомнило ему товарищей по ремеслу «вольного человека»). Не дожидаясь приглашения он повторил:

– Мэс'ншиум? – что, насколько он помнил, должно было означать: «Как дела?»

Однако «соплеменник» не понял Карсидара. И вместо анхито заговорил на по-прежнему непонятном, чуждом ему языке.

– Не понимаю, – с безнадёжным видом сказал Карсидар.

Русый гигант подумал немного, спросил ещё что-то, потом ещё и ещё. Наконец опустился на колени, коснулся правой рукой земли и обратился к менке с прочувствованной речью. Тот недовольно поджал жирные, слегка вывернутые наружу губы и насмешливо возразил гиганту, а после щёлкнул пальцами, указал на пленника и бросил несколько хлёстких отрывистых фраз.

Связанный Карсидар стоял на коленях с запрокинутой назад головой, «мучитель» держал его за волосы. Секунды ползли, ничего не менялось.

«Что он замышляет?» – думал Карсидар, тщетно пытаясь проникнуть в мысли узкоглазых дикарей.

Внезапно перед глазами мелькнуло раскалённое железо. В следующий миг его подбородок обдало нестерпимым жаром, в челюсть словно вколотили толстенный гвоздь… Запахло палёным. Карсидар дико вскрикнул и завопил:

– Да не понимаю я ни черта, что ты мне говоришь, образина жирная! И ты меня не поймёшь, и твой лизоблюд тоже!

Сзади бесновался Ристо, щёлкал кнут.

Русобородый гигант пожал плечами и, ещё раз поклонившись, прижав руку к груди, принялся что-то доказывать менке. Тот некоторое время слушал, но затем небрежно махнул говорившему рукой, будто отгоняя надоедливую муху. Гигант немедля умолк и, пятясь, отступил к шатрам.

Менке посмотрел в усыпанное звёздами небо, потом перевёл взгляд на пленника и долго молчал. Наконец его пухлые губы искривила противная ухмылка.

– Ну, чего таращишься? – прошипел сквозь стиснутые зубы Карсидар (обожжённая щека ужасно болела). – Валяй, убей меня, коли я такой дурак, что попал в руки к твоим молодцам.

Менке шагнул к Карсидару, взял его за правое ухо и, оттянув мочку, принялся рассматривать шарик серьги.

– Э, э, не тронь! Не тронь её, говорю, – боязливо произнёс Карсидар, мгновенно понявший, что собирается делать толстяк.

От этой мысли его прошибло холодным потом. Боль, которая терзала мозг при малейших попытках снять серьгу и даже при мысли о том, чтобы сделать это, казалась страшнее любой, пусть даже самой мучительной смерти.

Менке лишь презрительно усмехнулся и попробовал выковырять шарик из уха.

Боль, боль, кошмарная боль!..

Карсидар задохнулся от крика. Он полностью перестал воспринимать оружающий мир, не слышал смеха воинов и ржания верного коня, не видел трясущихся толстых губ менке. Он превратился в сплошной оголённый комок нервов, на который действовали разом лёд и пламень, все яды всех колдунов и колдуний, вместе взятых; его кололи острия всех копий, пик и мечей на свете, рубили топоры, кромсали ножи.

Карсидар видел лишь страшную, как ночной кошмар, картину: старый толстяк ловко выхватывает из висящих на узорчатом поясе ножен, щедро усыпанных драгоценными камнями, кривой тонкий меч, медленно замахивается и, оттянув его ухо, опускает вниз клинок, снежной изморозью сверкнувший в сиянии зеленоватых звёзд…

Карсидар лишился сознания.

Но и приобрел сознание новое!

Это напоминало рывок горячего скакуна, внезапно подстёгнутого всадником. Карсидару совершенно неожиданно удался прорыв в мысли менке. Да не просто в его мысли – в умы сразу всех этих воинов в длинных кафтанах и кожаных доспехах! Карсидар осознал их единый порыв – двигаться на запад, всё дальше и дальше. Каждый из них мечтал иметь побольше лошадей, овец и прочего скота, и каждый втайне надеялся, что когда его товарищи погибнут (а они погибнут непременно!), весь этот скот достанется ему. Да ещё они завладеют стадами коренных жителей покорённых территорий. Все воины жаждали богатства и почёта, все бешено мечтали возвыситься, затаптывая других.

Те же, чьё внимание было приковано к пленнику, измышляли сотни способов его умерщвления. Сам Менке (Карсидар внезапно понял, что это не титул, а имя толстяка) мысленно видел его насаженным на деревянный кол, извивающимся от боли. И тут же представлял, как с живого пленника сдирают кожу. Выдёргивают из рук и ног жилы и кости, соскребая с них тёплое трепещущее мясо. Окунают в котёл с крутым кипятком сначала по щиколотку, потом по колено, по пояс – с каждым разом всё глубже и глубже; затем вытаскивают, дают передышку – и вновь пытка! В то же время Менке вспоминал каких-то знатных людей, положенных под деревянный настил, и видел себя сидящим на его досках в обществе себе подобных; а потом по настилу ехали странного вида повозки. Кровь, стон… Весело! Менке прикидывал, как бы объединить все эти виды смерти в одну бесконечно долгую пытку, или ещё лучше – выдумать что-нибудь более изщрённое, захватывающее…

От осознания всего увиденного, а также многих других мерзостей, которые Карсидар лишь смутно почувствовал, кровь застыла в его жилах. А вслед за тем он возненавидел всех этих узкоглазых плосколицых людей самой лютой ненавистью и поклялся страшной клятвой, что уничтожит их до единого!

Но выпущенная на свободу мысль летела дальше, от горизонта до горизонта. И Карсидар почувствовал, что откуда-то с севера сюда направляются точно такие же воины. И если здесь их было достаточно много, довольно крупный отряд, то с северных земель к югу движется просто гигантская армия. Однако больше всего плосколицых было на востоке! Там же оставались их матери, сёстры, жёны, многочисленные детишки, все стада, весь скарб. И эта масса народа, словно армада саранчи, ждала лишь удобного случая, чтобы накинуться на здешние земли и поглотить их подобно уродливой опухоли, пожирающей здоровую плоть.

Также узрел Карсидар неподалёку огромный город, какого не сыскать на много-много дней пути вокруг. Город притаился, выжидал. Опасались беспощадных воинов в кожаных доспехах и «народа-саранчи». А далеко, на самом краю света, лежал родной город Карсидара, много лет тому назад переживший нападение «могучих рыцарей», рослых, с головы до ног закованных в железо, похожих на ожившие бездушные статуи. Вот они, ужасные «хайаль-абиры» с кровавыми крестами на когда-то белых, а теперь грязно-серых, как их души, плащах, осадили родной город Карсидара. Почему все так жаждут крови?! На севере и на юге, на западе и на востоке, по ту сторону гор и по эту – крови, крови, крови!..

И ещё – невиданной красоты женщина. Гордый профиль, царственная осанка. Лёгкая траурно-чёрная накидка на волосах, как и полагается вдове. Она смотрит в окно, за которым простираются кварталы белокаменных домов. На окраине уже начались пожары. «Беги, сынок. Пока можно, ты проскочишь. Должен успеть…» Белая рука нервно сжимает платок и едва заметно дрожит.

Это – мать?!

Дальше, дальше, то есть ещё раньше…

Огромные ласковые руки около лица. Левая поглаживает синеватый камешек серьги, к которому детское ушко ещё не привыкло. «Так-то лучше, сынок. И тебе, и другим. А когда вырастешь, мой принц…» Ого, шели насих воспринимается, как привычное, а не чуждое понятие! И руки, кстати, грубые мужские, а не женские. Это же!..

Но к видению не удалось приглядеться, потому что совсем рядом, примерно к северо-западу отсюда, кричал и бесновался от боли ещё кто-то…

Карсидар пришёл в себя и понял, что кричит не кто иной, как он сам, а Менке стоит прямо перед ним и с самым невозмутимым видом рассматривает камень серьги в отрезанной половине уха. Это всё самообман, никакого обморока не было, ничто не мерещилось. Зато есть ненавистный узкоглазый толстяк. Гнусный, противный Менке…

– Ах ты мерзавец! – грозно проскрежетал Карсидар. – А ну давай мою штучку сюда. Слышишь?! Не то я тебя…

Он не представлял хорошенько, чем скрученный верёвками пленник может подкрепить свою угрозу. Чувствовал лишь, что теперь может! Ещё как может…

Толстяк с безразличным видом посмотрел на Карсидара. Да так и застыл, не отводя от него взгляда. Губы Менке постепенно стягивались, складывались трубочкой, смуглая кожа лица приобретала безжизненный землисто-серый оттенок. Наконец он что-то невнятно пробормотал… Да! Как ни странно, Карсидар отлично понял смысл сказанного: «Красные глаза! Чёрт, чёрт, чёрт…»

Менке замахнулся мечом.

Красные глаза, говоришь? Ну что ж. Погоди, будут тебе красные глаза!

Карсидар отчётливо представил, с каким наслаждением он надавил бы сейчас на глазёнки этого старого хрыча, если бы удалось освободить руки. Чтобы пальцы углубились в ненавистные щёлочки-глазницы, чтобы брызнула во все стороны противная мокрота. Тогда бы он пошире раскрыл веки и увидел наконец…

И случилось невероятное: пронзительно вскрикнув, Менке выронил меч и отрезанное ухо, зажмурился, схватился за лицо – и из-под сведенных судорогой толстых пальцев брызнула кровь!

Тошнота подкатывала к горлу, но задумываться над происшедшим было некогда. Менке противноно завизжал и крикнул, чтобы пленного уруса поскорее прикончили, потому что он не человек, а злой демон.