Моя первая попытка начать самостоятельную жизнь закончилась полным фиаско. Мне очень больно вспоминать об этом; тогда мы с Брендоном были на грани сумасшествия, и только случайность, авиакатастрофа, в которой погиб мой муж, положила конец нашим мучениям. Моя единственная горькая любовь ранила меня в самое сердце, и с тех пор оно загрубело, ожесточилось. Правда, Артур считает меня редкостной душечкой, но он ошибается. На самом деле я злая, а вся моя доброта – от Брендона. Я получаю садистское удовольствие от каждого своего хорошего поступка, ибо делаю это в пику богу, который создал человечество только затем, чтобы оно страдало. А я, по мере своих сил, ставлю ему палки в колёса и этим отвожу душу.
      И вот я предпринимаю вторую попытку обрести самостоятельность. Нет, влюбляться я не собираюсь, боже упаси; но я решила остаться с Артуром и помочь ему строить новый Дом, тогда как Брендон отправился в Экватор, чтобы взойти на престол в Царстве Света. Вместе с Даной, своей женой…
      Я от всей души желаю им счастья, но боюсь, что одного моего желания будет мало. Чем дальше, тем милее Брендону Дейрдра и тем больше он убеждается, что явно поспешил с женитьбой на Дане. Всё чаще его посещают мысли (я их не слышу, но ЧУВСТВУЮ), что лучше бы он попытался увести у Артура жену. Артур, кстати, был бы совсем не против. В последнее время он стал настолько равнодушен к Дейрдре, что всеми правдами и не правдами избегает проводить с ней ночи и так и пасёт глазами Дану. Мне жаль его. Мне жаль Дейрдру и Дану. Также я жалею Брендона и жалею себя – ибо мучения брата эхом отзываются во мне.
      И хотя в разговорах с Артуром я и дальше настаиваю на том, что Диана поступила разумно и осмотрительно, запрограммировав таким образом Источник, внутри меня всё же гложут сомнения – а так ли разумно и осмотрительно? Среди прочих страстей человеческих любовь занимает особое место. В основе своей созидательная, она, тем не менее, обладает огромным разрушительным потенциалом, и пытаться манипулировать этим чувством все равно что играть с огнём… или с термоядерной бомбой – что уже ближе к истине. Безответная любовь опасна вдвойне, ибо она порождает отчаяние, которое способно затмить даже самый ясный рассудок, помрачить самый светлый ум. Мне думается, Диана не вполне понимала это, вернее, не до конца осознала тот факт, что у всякой медали есть обратная сторона. Судя по рассказам людей, хорошо знавших её, Диана, подобно многим гениям, в своём эмоциональном и социальном развитии остановилась на уровне подростка, в том милом и опасном возрасте, когда всё видится в чёрно-белых тонах, когда нет никаких оттенков, когда есть только «хорошо» и «плохо», когда добро для всех добро, а зло – всегда зло. У Дианы была сильная склонность к рационализированию, она искренне считала, что всё сущее в мире и в частности поведение человека можно проанализировать с помощью математики; говорят, она даже мыслила на ассемблере. Единственное, что было у неё иррационального, так это любовь к Артуру, – но тут мы имеем классический пример исключения, которое лишь подтверждает общее правило.
      Поставив перед собой задачу создать универсальный рецепт отделения зёрен от плевел, некий обобщённый критерий сортировки рода человеческого на агнцев и козлищ, Диана подошла к её решению с достойной удивления прямолинейностью, что называется, взяла быка за рога. Извечный конфликт добра и зла она втиснула в рамки математической логики, а в качестве мерила человечности избрала способность любить и сострадать. Если любит, значит хороший, – вот вам типичный образчик незрелого мышления. Будто мало в истории примеров того, как самые отъявленные негодяи, безжалостные и хладнокровные убийцы, были хорошими семьянинами, просто души не чаяли в своей жене и детях.
      Впрочем, надо признать, что Диана потрудилась на славу. Программа оказалась безупречной в плане исполнения, она органично вписалась в общую схему функционирования Источника, и я не имею даже малейшего представления о том, как её можно выгрузить. И нужно ли это делать. Хотя изъяны существующей идеологии очевидны, ещё более ущербной представляется другая крайность – полная безответственность адептов перед собой и другими людьми, их абсолютная безнаказанность, отсутствие сколь-нибудь прочной связи с остальным миром человеческим. Пока нет приемлемой альтернативы, программа Дианы должна работать, а потом… Тогда и видно будет, когда наступит «потом». Перенастроить Источник способен только гений – а я ещё не гений, я только учусь….
      Брендон вышел на связь (точнее, активизировал нашу постоянную связь) и дал мне знать, что приближается к барьеру бесконечности.
      ВНИМАНИЕ! ПРИВЕДИТЕ СПИНКИ ВАШИХ КРЕСЕЛ В ВЕРТИКАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ…
      Меня здорово тряхнуло, но я была начеку, и этим всё обошлось. Спустя пару секунд Брендон снова связался со мной и сообщил, что он в полном порядке. Я пожелала ему удачи.
      Ещё некоторое время я сидела, прислушиваясь к своим ощущениям. Затем встала и медленно прошлась по комнате. Теперь нас с братом разделяла бесконечность, и я чувствовала себя как после анестезирующего укола. Это уже что-то новенькое. Если в Безвременье присутствие Брендона было статическим, то сейчас – отстранённым, дистанцированным. Давление его эмоций ослабло до такой степени, как если бы он спал глубоким безмятежным сном. Образовавшуюся во мне пустоту мигом заполнили мои собственные эмоции. Я обрела больше самостоятельности – и познала горечь одиночества.
      Первым моим порывом было позвать брата, восстановить нашу прежнюю тесную связь, однако я сдержалась. Без сомнения, Брендону тоже приходилось несладко, но он не звал меня, видимо решил обойтись своими силами. И правильно сделал, молодчина. Бесконечность подвергает нас суровому испытанию, и мы должны с честью пройти через него. Быть может, это наш билет в будущее, тот самый шанс, которого мы давно ждали… Впрочем, не буду излишне обнадёживать себя. Поживём, увидим.
      Очень скоро моё терпение иссякло. Я не привыкла к внутреннему одиночеству, для меня оно было внове. Мне стало неуютно, я чувствовала себя покинутой и забытой, меня охватила паника. Но и тогда я не позвала Брендона – отчасти из упрямства, отчасти из принципа. Пусть он первый отзовётся, проявит слабость, попросит утешения; пусть он обратится ко мне за поддержкой, а не я к нему.
      Брендон не отзывался. Он тоже пошёл на принцип; началась наша любимая забава, вроде перетягивания каната – кто кого перетерпит.
      Ну нетушки, я не сдамся! Обычно в таких играх я оказывалась сильнее Брендона и на сей раз не уступлю, хотя он и находится в более выгодном положении, чем я. Вместе с ним Артур, вскоре он получит поддержку от мамы и деда Януса, а у меня есть только Пенелопа – да и та сейчас витает в облаках. Точнее сказать, под сводами собора святого Андрея Авалонского. После посещения Чертогов Смерти малышка Пенни не на шутку загорелась идеей создать шедевр, который прославит её имя в веках. Правда, пишет она не злобных чертей и страждущих грешников, а вдохновенные лики святых, ангелов и угодников, но по мне невелика разница. Чтобы скрасить своё одиночество, я решила наведаться в собор и поприсутствовать на энном акте представления, то ли комедии, то ли фарса, пользующегося бешенной популярностью у жителей Авалона, особенно у мужской половины. Ежедневно толпы горожан, в одночасье ставших чересчур набожными, приходят помолиться, получить отпущение грехов и между делом поглазеть на сестру короля в запачканной робе, с кистью в руке и очаровательными мазками краски на лице. Уж если кто из нас счастлив по-настоящему, так это, безусловно, Пенелопа. Она обрела свой Дом и моментально стала в нём всеобщей любимицей, даже как-то оттеснив Дейрдру на второй план. Я всегда считала Пенни прелестной девочкой, однако не думала, что у неё такой сильный дар привораживать людей – несомненно, унаследованный от Юноны. Впрочем, тут нечему удивляться. В Экваторе Пенелопа была, прежде всего, дитём греха, и на этой почве у неё развились сильные комплексы, но она оказалась достаточно умной и волевой, чтобы избавиться от излишней закомплексованности, когда обстоятельства переменились. Теперь уже её не волнует, что рано или поздно правда всплывёт наружу и её происхождение станет достоянием гласности. При любых обстоятельствах она сможет сохранить свой авторитет, своё влияние, свою популярность. В последнее время Пенелопа подумывает, не пустить ли самой этот слух; ей порядком надоело жить во лжи, пусть и маленькой, а ещё больше ей хочется не таясь называть Артура отцом. Но я советую немного подождать, пока Артур не приведёт своих «подсадных уток» – кто-нибудь из них обязательно проболтается.
      Едва лишь выйдя из покоев, я изменила своё первоначальное решение и передумала идти в собор. Мой кислый вид мог на весь остаток дня испортить Пенни настроение, она очень чувствительная к таким вещам. Ну а я, хоть и злюка, вовсе не эгоистка. Я не хотела мешать Пенелопе творить свой шедевр и лишать авалонцев их любимого развлечения.
      Бесцельно блуждая по дворцу, я наткнулась на группу рабочих, которые с испуганным видом протягивали электрическую проводку для освещения коридора. Ими руководили Алан Мак Кормак и Эрик Маэлгон, неразлучная парочка, мои подопечные, а последний также и мой поклонник. Мак Кормак доложил мне, что час назад одного из слуг ударило током, когда тот пытался зажечь от лампы свечу (к счастью, не убило), посетовал на царящее вокруг невежество (хотя сам с трудом понимал закон Ома), затем с бухты-барахты поинтересовался, не видела ли я сегодня Бранвену. Я сказала, что не видела, и мысленно посочувствовала ему. Вот уж угораздило его так неудачно влюбиться. Две недели назад он обратился к Бранвене с предложением руки и сердца, но услышал в ответ только смех. Смех не издевательский, а горький. Что ты сделала с нами, Диана?..
      Во время нашего с Мак Кормаком разговора Маэлгон молчал и лишь глупо улыбался, глядя на меня собачьими глазами. Менее проницательный наблюдатель на моём месте решил бы, что он строит из себя идиота, но я знала, что это не так. Его тоже угораздило и тоже неудачно. Бедные ребята! Неразлучная парочка неудачников…
      Со мной связался Морган Фергюсон и сообщил, что Артур, Брендон и Дана уже в Экваторе. Я вежливо ответила, что знаю. Впрочем, он знал, что я знаю. Просто ему хотелось поболтать со мной, вот он и воспользовался предлогом. Я не имела ничего против и пошла к нему. Морган, хоть и редкостный нахал, совсем неплохой парень, очень интересный собеседник.
      Я застала Фергюсона в августейшем обществе королей Готланда и Атлантиды и его светлейшего высочества князя-протектора Галлиса. Эти трое, едва лишь прослышав о Формирующих, не замедлили явиться в Авалон, чтобы променять абсолютную власть на вечную молодость и могущество. Артур с большой помпой принял от них присягу верности, засадил своих новых вассалов за книги, а себя провозгласил императором Нового Света. Объединение мира под сенью нашего Дома шло своим чередом. Приблизительно через месяц ожидалось прибытие нескольких европейских правителей с аналогичными намерениями. Перед соблазном фактического бессмертия не могло устоять никакое честолюбие.
      При моём появлении гости Моргана заторопились. Почему-то многие считали, что у нас роман, а мы не спешили никого разубеждать. Лично мне это было на руку – авторитет Фергюсона ограждал меня от попыток ухаживания со стороны других мужчин. Правда, до недавнего времени Морган имел дурную привычку распускать руки, когда мы оставались наедине, всё норовил потискать меня, за что я награждала его пощёчинами, а он получал наслаждение и от того, и от другого. Однако с тех пор, как он искупался в Источнике, мы стали просто друзьями.
      Перед уходом Хендрик Готийский поинтересовался, не будет ли он допущен к Причастию по высокому мастерству. Я ответила уклончиво, сославшись на то, что проведённые тесты не дали однозначно положительного результата, но и отчаиваться ещё рано. Молодой король атлантов, василевс Константин, при этом скептически улыбался. Он был гораздо умнее своих коллег и прекрасно понимал, что им троим «высокое мастерство» не грозит. Как главы в недавнем прошлом не очень дружественных государств, они не вправе рассчитывать на какие бы то ни было поблажки. Здесь нет ничего личного, это политика.
      Когда главы ныне дружественных и добровольно присоединившихся государств ушли, Морган подождал, пока я сяду, затем устроился в кресле напротив, с вожделением взглянул на мои коленки (несмотря на мой маленький рост, ноги у меня очень красивые, в частности поэтому я ношу короткие юбки) и, скорее по привычке, чем в надежде сломить моё сопротивление, сказал:
      – Боюсь, о постели мне нечего и мечтать.
      – Почему же, мечтать можешь, – с улыбкой подыграла ему я. – Но только мечтать.
      Морган вздохнул и возвёл горе очи. Сейчас он обижено мяукнет, подумала я. Ещё в детстве у меня выработалась привычка отождествлять знакомых мне людей с животными. Так отец был для меня большим могучим драконом, Артур – драконом поменьше, мама – доброй ласковой львицей, дед Янус – старым мудрым львом, а Брендон – серым волчонком. С момента нашей первой встречи я однозначно ассоциировала Моргана с котом, поначалу из-за его жёлто-зелёного глаза, но вскоре убедилась, что он действительно похож на кота – большущего, самодовольного, игривого и похотливого кота, для которого во все времена года весна, причём месяц март. Я многое повидала на своём веку, но такого развратника… маленькое уточнение – такого МИЛОГО развратника – я ещё не встречала.
      – Кстати, насчёт высокого мастерства, – произнёс Морган, переводя разговор в конструктивное русло. – Я подготовил свои предложения относительно кандидатур на следующий месяц, но так и не успел представить их Артуру.
      – Теперь этим заведую я. Боюсь, Артур задержится дольше, чем предполагал.
      – Что-то случилось?
      – В самый последний момент возникли некоторые осложнения, – ответила я. – Очень неприятные. Разве Артур тебе ничего не говорил?
      – Нет, не говорил. Это значит, что я должен воздержаться от расспросов?
      Я улыбнулась наивной хитрости Моргана. Его притворное смирение действовало на Артура безотказно – однако меня не проведёшь. Я видела, что он сгорает от любопытства и с помощью этой уловки пытается вытянуть у меня информацию. Впрочем, я тоже девчонка не промах, терпеть не могу оставаться в неведении. Помнится, я ловко развязала Артуру язык, когда он не мог решить, что рассказывать мне об Источнике, а о чём умолчать. Так что мы с Морганом родственные натуры.
      – Здесь нет никакой тайны. Скорее всего, Артур в спешке позабыл ввести тебя в курс дела. Ведь мы сами узнали об этом лишь накануне.
      – А что, собственно, произошло?
      – Погибла Рахиль из Израиля.
      – Жена Амадиса?
      – Она самая.
      – Подозревается убийство?
      – Не просто подозревается, это очевидный факт. Несчастный случай исключён. Кто-то с определённым умыслом подсунул Рахиль кусок обогащённого урана, перед тем как она вошла в Тоннель.
      У Моргана отвисла челюсть.
      – Её… того… расщепило на атомы?
      – Да, вместе со всей её свитой. Погибло свыше двадцати высокопоставленных сыновей и дочерей Израиля. Намечается роскошный международный скандал.
      – М-да, хорошенькое дельце… Это может помешать Брендону взойти на престол?
      – Нет, но может спровоцировать войну между Домом Света и Домом Израилевым. Дело в том, что царь Давид прямо обвиняет в происшедшем Амадиса. И не без веских на то оснований. Ведь только Амадис имеет доступ к урановым рудникам в Царстве Света; он один мог организовать это покушение.
      – Но с какой целью?
      – Чтобы устранить единственное препятствие на пути его примирения с Брендоном. Положение Рахиль могло расстроить готовящуюся сделку.
      – Её положение?
      – Оказывается, она была беременна. Ждала ребёнка, сына. То есть – наследника престола. При этих обстоятельствах изрядно оскудевший семейный совет, контролируемый Рахиль, вполне мог потребовать в случае отречения Амадиса передачи власти его сыну и учреждения регентства. Всё вернулось бы в круги своя и продолжились бы внутренние раздоры в нашем Доме.
      – Так ты считаешь, что Амадис убил свою жену и ребёнка?
      Я встала, прошлась по комнате и остановилась возле письменного стола Моргана.
      – Я сильно предубеждена против Амадиса и считаю его способным на любую подлость. Но если быть объективным… Даже в глазах самого беспристрастного судьи Амадис будет главным подозреваемым. Мало того, что он единственный мог раздобыть в Царстве Света необходимое количество урана. Ни Рахиль, ни её сопровождавшие не почуяли ничего неладного, а ведь они должны были обнаружить присутствие такого мощного источника гамма-излучения. Каждый Властелин перед входом в Тоннель проверяет себя и своих спутников на радиоактивность, это даже не привычка, а выработанный с годами рефлекс. Такую проверку мы производим всякий раз, не отдавая себе в том отчёт.
      – Значит, уран был спрятан в свинцовый контейнер, – предположил Морган. – Или на него были наложены специальные чары.
      – Контейнер отпадает, – сказала я. – Тем более свинцовый. Другое дело чары, которые на время превратили бы радиоактивные ядра в устойчивые; а это ещё одна улика против Амадиса. Такие чары В ПРИНЦИПЕ не могут быть сконструированы с помощью Формирующих, тут нужны более фундаментальные проявления сил, как-то Янь, Инь или Образ Источника. Амадис же, будучи верховным жрецом Митры, имеет опосредствованную связь с Порядком и при должной сноровке мог получить требуемое заклинание. Царь Давид в своём воззвании к народу Израиля не преминул упомянуть об этом. Также он намекнул, что Амадис, возможно, действовал не в одиночку, а заручился поддержкой Артура и Брендона.
      – Стало быть, грядёт война?
      – Боюсь, что да. Царь Давид человек миролюбивый, однако выхода у него нет. Так велят ему обычаи предков – кровная месть дело государственной важности, долг чести, священная обязанность.
      – Хреново, – подытожил Морган. В моём присутствии он не стеснялся крепко выражаться. – Наш архиепископ будет очень огорчён. Ведь он лелеет мечту побывать на истинной родине Спасителя.
      – Придётся ему подождать, – сказала я. – Израильтяне и в мирное время не больно-то жалуют паломников. Все они, за исключением небольшой секты мессиан, считают Иисуса самозванцем и предателем своего народа… Между прочим, тебе не кажется, что монсеньор Корунн Мак Конн уже готов принять Причастие «по высокому мастерству»? Недавно Артур предложил мне протестировать группу полукровок и обнаружить у архиепископа «особые дарования».
      – Лично я не против, – ответил Морган. – Но как на это посмотрят остальные?
      – Думаю, пришло время развенчать миф о врождённой неполноценности полукровок. Архиепископ станет первой ласточкой.
      Морган пожал плечами.
      – Что ж, решать тебе.
      Я взяла со стола сложенный вдвое лист бумаги.
      – Это твои кандидатуры на «высокое мастерство»?
      – Да.
      Я села в кресло и пробежала список глазами. Когда я подняла взгляд, то увидела на щеках Моргана румянец смущения.
      – Мы думаем об одном и том же? – спросила я.
      – Ты о Монгфинд?
      – А о ком же ещё!
      – Ну… Полагаю, не лишне будет показать, что и возраст мастерству не помеха.
      – Ой ли? – усомнилась я. – Это действительная причина?
      Морган ещё пуще покраснел.
      – Откровенно говоря, нет, – признался он. – Просто у меня возникли некоторые чувства, и это… Словом, мне очень неловко испытывать влечение к девочке, которая ещё не стала девушкой. Это смахивает на извращение. А так я позабочусь, чтобы Монгфинд быстро повзрослела.
      Я покачала головой.
      – Только не говори, что я не предупреждала.
      – А я никого не виню. Я с самого начала знал, на что иду. Монгфинд прелестное дитя, а когда вырастет, станет очаровательной женщиной. К тому же она так похожа на Дану.
      Я усмехнулась.
      – Видимо, твоему сыну придётся искать себе другую невесту.
      – Камлах будет только рад этому.
      – А Монгфинд?
      – Обычно ученицы влюблены в своих учителей, и Монгфинд не исключение. Со своей стороны я сделаю всё возможное, чтобы её детская влюблённость переросла в настоящую любовь.
      – Желаю тебе удачи, – сказала я, добавив к списку Моргана ещё несколько имён, в том числе архиепископа. – Ну а если в будущем Артур сочтёт, что Монгфинд достойна стать адептом Источника? Учитывая её способности, это вполне вероятно. Что тогда?
      Морган ухмыльнулся с нахальным видом человека, который знает то, что другим неведомо.
      – Это меня не беспокоит. Я располагаю рецептом противоядия.
      Я внимательно присмотрелась к нему. Нет, он не блефует. Ему действительно что-то известно.
      – Ты поделишься со мной или это секрет фирмы?
      – Да никакого секрета. Это даже не моё открытие, а Даны. Я единственно лишь сделал выводы.
      – Какие?
      – Ты заметила, как Дана относится к Брендону? Он ей дорог, очень дорог – но не как мужчина, а скорее как брат.
      – Но ведь прошло не так много времени…
      – Ошибаешься. С тех пор для Даны прошло больше года. Помнишь, перед самой своей свадьбой она исчезла на несколько дней?
      – Она провела их в быстром потоке времени?
      – В очень быстром. Согласись: четырнадцать месяцев достаточный срок для того, чтобы последствия запечатления проявили себя в полной мере. А между тем её нежность к Брендону не переросла в навязчивую идею, в страсть. Она любит его и дорожит им, но куда более глубокие чувства она испытывает к Артуру.
      – Неужели это из-за того, что… – я осеклась.
      – Да, из-за этого, – невозмутимо подтвердил Морган. – Из-за того, что произошло между ними в Безвременье.
      – Так ты знаешь это? Артур рассказал тебе?
      – Нет, он не соизволил. Я узнал об этом от Даны.
      – От Даны?!
      Морган изобразил на своём лице недоумение.
      – А что тут странного? Разве не могут мужчина и женщина быть близкими друзьями без того, чтобы быть любовниками? Конечно, я не отрицаю, что имел виды на Дану, но так уж получилось, что между нами сложились чисто дружеские отношения, основанные на взаимной симпатии и доверии.
      – Причём на глубоком доверии, – заметила я, справившись со своим изумлением. – Обычно женщины рассказывают о таких вещах только лучшим подругам.
      – Что ж, выходит, Дана считает меня своей лучшей подругой.
      Между нами повисло молчание. Я размышляла над словами Моргана и должна была признать, что он прав. Позже я и сама пришла бы к такому выводу; Морган опередил меня только потому, что знал о четырнадцати месяцах, проведённых Даной в быстром потоке времени.
      – Следовательно, – произнесла наконец я, – Артур и Дана, сами того не подозревая, перехитрили Источник. Они были так близки, что их близость оттеснила на второй план Брендона и Дейрдру. В момент погружения Источник зафиксировал наличие у Даны связи с материальным миром, но при прохождении Круга Адептов она запечатлела Артура. Программа Ди… кодировка Источника уже обнаружила свой изъян. Её можно обойти, причём без особого труда.
      – Что я и собираюсь сделать, когда Монгфинд подрастёт, – веско добавил Морган. – Надеюсь, этот мой брак будет счастливым, не в пример предыдущему.
      – И не в пример Артуру и Дане, – задумчиво сказала я. – Им следовало бы пожениться, предоставив Брендону и Дейрдре выяснять свои отношения.
      – Рано или поздно они придут к этому. Жизнь впереди долгая, торопиться некуда, а ЗАДЕЛ уже положен.
      – О каком заделе ты толкуешь?
      – Разве ты не знаешь? – невинно осведомился Морган. – Они зачали в Источнике ребёнка.
      – Ребёнка?! – воскликнула я. – Дана ждёт от Артура ребёнка?
      – Уже не ждёт. Она родила его… её в быстром потоке времени.
      – Это девочка?
      – Да, – сказал Морган. – Девочка. Малышка по имени Дейрдра. Урождённый адепт Источника.
      ГОСПОДИ, ТВОЯ ВОЛЯ! СПАСИ НАС И ПОМИЛУЙ…

ГЛАВА 2.
АРТУР