"И кровь нашего отца Утера", - закончил я его мысль и крепко призадумался. Рука моя машинально потянулась за сигаретой. Решив не прибегать к колдовству, я взял с тумбочки зажигалку и закурил.
      Итак, если наша догадка верна, то Харальд становится опасным уже не только для Дома Света, но и для всех прочих Домов и, в конечном итоге, для всего Мирового Равновесия. Однако я сознавал, что его физическое устранение проблемы не решит. Он лишь мелкая карта во вселенской игре, побить которую, скорее всего, не составит труда - но в любой момент Порядок может сдать себе другую, равноценную, и даже покрупнее, благо фанатиков среди Властелинов, а в особенности среди членов Дома Света, хватает. Янус прав: я должен сколотить грозную команду, чтобы отбить у Порядка и Хаоса аппетит до Экватора. И все же...
      И все же, во всем этом деле имелись и личные мотивы. Харальд был сыном Александра, и мне хотелось выяснить, не стоит ли за всем этим мой старший брат, отношения с которым были у меня далеки от сердечных.
      - Я должен побольше узнать об этом Харальде, - сказал я. - Не хочу покидать Экватор, оставаясь в неведении. Терпеть не могу неизвестности.
      - Наши уже приступили к сбору информации, - ответил дед. - То же самое делают и другие Дома. Мало кого радует перспектива оказаться во власти Порядка.
      - А что Александр?
      - Недавно я с ним говорил. Он божится, что ничего не знает о планах своего сына и не видел его вот уже более года.
      - Но на всякий случай его следовало бы арестовать.
      Янус чуть приподнял левую бровь и пристально поглядел на меня. Я приготовился услышать от деда дежурный упрек по поводу нашей давней вражды с Александром, но затем он, видимо, передумал и сказал:
      - Между прочим, Амадис неоднократно пытался связаться с тобой. Ты думаешь потолковать с ним?
      Я покачал головой.
      - Это исключено. Прежде мы с Амадисом были дружны, и я боюсь, что в ходе нашего разговора я буду вынужден четко определить свою позицию - либо встать на его сторону, либо объявить себя противником его режима. Ни к тому, ни к другому я пока не готов.
      - Понимаю, - сказал Янус. - Но когда-нибудь тебе все же придется сделать выбор.
      - Но позже, - ответил я.
      Следующие три сумеречные цикла, равные приблизительно четырем дням на Земле Артура, я посвятил восстановлению своей нервной системы. Тетя Помона оградила меня от посетителей за исключением самых близких родственников, но даже им не позволяла подолгу надоедать мне. Большую часть времени я проводил в дедовом Замке-на-Закате в обществе Бренды и Пенелопы. Брендон отбыл на Землю Хиросимы, чтобы уладить там свои дела, связанные с прекращением практики; он был очень ответственным человеком и не мог бросить своих пациентов на произвол судьбы. Юнона отнеслась к его решению отправиться вместе со мной крайне неодобрительно и назвала нас обоих дезертирами. Она пыталась взывать к нашему патриотизму, честолюбию и прочим свойственным каждому человеку слабостям и добродетелям, однако мы оставались непреклонными и не поддавались на ее уговоры. Обидевшись на нас, мама удалилась на Истинный Марс, в свой новый Дом. Впрочем, мы не сомневались, что на торжественный пир во Дворце-на-Вершине-Олимпа, созванный понтификом города в мою честь, она явится обязательно и к тому времени уже перестанет сердиться на нас.
      Пенелопа, будто специально в подтверждение слов Януса о неровности ее характера, впала в меланхолию. Обычно она устраивалась в углу комнаты, где мы находились, сидела там тихо, как мышка, часами не произнося ни слова, и только тем и занималась, что наблюдала за мной. Самое странное, что я не чувствовал себя неловко под ее пристальным, изучающим взглядом; она смотрела на меня с такой теплотой и доброжелательностью, что мне было даже приятно.
      Из-за такого состояния Пенелопы общался я преимущественно с Брендой. Мы болтали, дурачились, играли в шахматы и другие, менее интеллектуальные, но более подвижные игры на двоих, а время от времени, когда Пенелопа немного оживлялась или ко мне наведывался Дионис, мой старый друг и кузен, младший сын тети Помоны, мы втроем перекидывались в карты. Позже Бренда принесла в мою комнату персональный компьютер и, следуя моим указаниям, принялась конструировать для меня сверхсложные и сверхмощные заклинания. Надо отдать ей должное - она оказалась отличной помощницей, работала быстро и плодотворно, схватывая все налету.
      К исходу третьего цикла мое самочувствие улучшилось настолько, что я мог уже без опаски вызвать Образ Источника и, задействовав его на самом поверхностном уровне, продиктовал с компьютерных распечаток новенькие заклинания. Я не спешил, стараясь не перенапрягаться, вследствие чего потратил на это занятие более трех часов (хотя при желании мог бы уложиться и в один час), зато усталости почти не чувствовал - лишь легкую и, в конечном счете, приятную утомленность перед сном.
      Теперь я был вооружен до зубов и уже не страшился встречи ни с созданиями Порядка, ни с порождениями Хаоса. Особенно лихим было одно заклинание на девяти языках, которое я надиктовывал в течение сорока минут. Это был мой маленький сюрприз для Александра и его сынка, если они окажутся замешанными в играх на стороне Порядка.
      - Дед прав, - удовлетворенно констатировал я, потягиваясь в кресле. Из нас получится хорошая команда.
      - Совершенно верно, - согласилась Бренда и тут же выстрелила взглядом в Пенелопу. - Правда, кое-кто из нашей команды, не будем называть имен, чересчур угрюм и задумчив.
      В ответ на это замечание Пенелопа молча поднялась с кресла, подошла ко мне и легонько чмокнула меня в губы.
      - Спокойной ночи, Артур, - сказала она, затем поцеловала Бренду и добавила: - Спокойной ночи, кузина.
      - Ты уже уходишь? - спросил я, как всегда, млея от ее поцелуя.
      Пенелопа кивнула и сонно улыбнулась. Впрочем, сонной она выглядела с самого утра.
      - Я устала и хочу спать. Да и поздно уже.
      - Приятных тебе снов, милая, - сказал я и поцеловал ее руку.
      - Спасибо... отец. - Она всегда делала паузу, прежде чем назвать меня отцом. Видно, не привыкла еще.
      Когда дверь за Пенелопой закрылась, Бренда, качая головой, проговорила:
      - Бедняжка сейчас переживает кризис жанра. У нее так и чешутся руки начать писать твой портрет с натуры, но она почему-то находит эту идею банальной и даже вульгарной.
      - Наверно, я здорово разочаровал ее, - предположил я.
      - Да нет, что ты! Она просто без ума от тебя. Но ты совсем не такой, каким она тебя представляла. Сейчас Пенни мучительно привыкает к тому, что ты вовсе не идеал, а живой человек из плоти и крови.
      Я тяжело вздохнул.
      - Боюсь, ей придется привыкать еще кое к чему.
      - А именно?
      Несколько секунд я набирался смелости, потом заговорил:
      - Видишь ли, когда я рассказывал вам свою историю, то умолчал о том, что есть девушка, которая скоро станет моей женой.
      - Ага, - сказала Бренда и вдруг в глазах ее зажглись лукавые искорки. - Но ведь Брендону ты говорил, что ОНА - невеста твоего друга. Значит, ты обманул его?
      Меня обдало жаром.
      - Это... Дана здесь ни при чем...
      - Так ее зовут Дана? - Бренда явно забавлялась моим смущенным видом. - Красивое имя. Брендон говорит, что она очень хорошенькая и очень-очень молоденькая. Он говорит, что вы смотрели друг на друга такими влюбленными глазами...
      - Плевать, что он говорит! - вспылил я. - Все это глупости!.. - Я запнулся, сообразив, что кричу. - Прости, сестричка. Я малость погорячился.
      Бренда пересела на подлокотник моего кресла и ласково потрепала меня по голове.
      - Это я должна извиняться, что вмешиваюсь не в свое дело, проворковала она таким ангельским голоском, что всей моей обиды как и не бывало. - Ну давай, рассказывай.
      - Ее зовут Дейрдра, - начал я. - Она единственная дочь покойного короля Бриана и двоюродная сестра ныне царствующего короля Колина. Мать Дейрдры была простой смертной, а стало быть, она полукровка. И она красивая, очень красивая.
      - Ты любишь ее?
      - Да.
      - Сильно?
      - Очень сильно.
      - Бедный братик, - сочувственно сказала Бренда. - Представляю, каково тебе было, когда ты вспомнил Диану.
      Мы немного помолчали. Я чувствовал, что Бренда понимает меня, и это было отрадно. А вот моя дочь...
      - Как ты думаешь, - осторожно спросил я. - Пенни болезненно отреагирует на это известие?
      - Думаю, она будет неприятно поражена. Ведь в ее представлении вы с Дианой были единым целым. Впрочем, она уже готова к этому... ну, если не готова, то, во всяком случае, готовится. В частности этим и вызваны ее теперешние страдания.
      - Вот как? - обиделся я. - Брендон уже поделился с ней своими нелепыми догадками насчет Даны?
      Бренда внимательно посмотрела на меня, и в ее глазах я прочел невысказанный вопрос: а так ли они нелепы?
      - Нет, это я. Позавчера, когда между нами в очередной раз зашел разговор о твоей жизни в том мире, я высказала предположение, что уж если ты прожил двадцать лет, ничего не помня о себе, то наверняка у тебя есть девушка, а может быть, и жена.
      - И как она отнеслась к этому?
      - Была шокирована. Прежде она не задумывалась о такой возможности. Как я уже говорила, она только начинает воспринимать тебя как живого человека.
      - Тогда прошу тебя... - Я замялся. - Ну, как-нибудь намекни ей. Тонко, ненавязчиво, постарайся не огорошить ее сразу.
      Бренда хмыкнула.
      - Нелегкую задачку ты мне подкинул, - сказала она. - Не из приятных. Но я возьмусь за ее выполнение. Рано или поздно Пенни все равно узнает правду - так пусть лучше от меня. Для нее это будет удар, но я постараюсь смягчить его насколько смогу.
      - Спасибо, сестричка.
      Я достал из кармана сигарету и закурил. Бренда собрала разбросанные на столе листы с распечаткой текстов заклинаний и сложила их в аккуратную стопку. Как я уже успел убедиться, она была болезненно опрятна и просто обожала наводить повсюду порядок.
      - Славно мы поработали, - сказала сестра и вздохнула. - Жаль только, что я не могу воспользоваться этими заклинаниями.
      - Пока что не можешь, - уточнил я.
      - Так ты уже решил? - спросила Бренда.
      Я утвердительно кивнул.
      - Да, я отведу вас к Источнику. Всех троих.
      - Но ты еще плохо знаешь нас.
      - Зато вы мне очень нравитесь. А я привык доверять своим чувствам.
      Бренда уселась мне на колени и обхватила мою шею рукой.
      - Мы все тебя любим, Артур, - серьезно сказала она. - И мы не обманем твоего доверия.
      10
      Мы ехали по узкой извилистой улочке, ведущей в центр города, подковы наших лошадей мерно цокали о гладкие булыжники мостовой. Дорогой нам то и дело встречались вооруженные мужчины, пешие и конные, в белых плащах с черным крестом рыцарей ордена Святого Духа. Некоторые из них останавливались и глядели нам вслед - но не на меня, а на моего спутника, молоденького пажа со светлыми льняными волосами, чудными голубыми глазами, хрупкой изящной фигуркой и смазливеньким девичьим личиком.
      В конце концов Бренда не выдержала и тихонько фыркнула.
      - Проклятье, Артур! Твоя затея не выгорела. Все сразу признают во мне женщину.
      Я покачал головой.
      - Вовсе нет, сестричка, ты ошибаешься. Они думают, что ты мальчик. Красивый, очаровательный мальчик. Многие крестоносцы обожают таких, как ты, только мужеска пола.
      Бренда скривила свои губки в гримасе глубокого отвращения.
      - Фу, как это противно! Безобразие!
      - А что ты еще ждала от питомцев нашего старшего братца? Сам он, правда, не педераст, но любит держать в своем окружении извращенцев. Они психически неустойчивы и легче поддаются влиянию со стороны сильной личности.
      Бренда зябко повела плечами и содрогнулась всем телом, когда очередной крестоносец бросил взгляд чуть пониже ее талии.
      - Зря я послушалась тебя, брат. Нужно было не умничать и оставаться твоей сестрой.
      - Да, - сказал я. - Но вот беда: сестре рыцаря не пристало щеголять в мужских брюках или коротенькой юбочке. Насчет этого порядки здесь строгие.
      - Какое варварство! - недовольно проворчала моя урбанизированная сестра. - Лес дремучий.
      Я только хмыкнул в ответ. Бренда сама настояла на том, чтобы сопровождать меня в этой прогулке, формальной целью которой была моя встреча с Александром лицом к лицу - правда, только формальной. На уме у меня было нечто совершенно иное, но я предпочитал ни с кем не делиться моими планами, чтобы еще больше не волновать родных, которые и так отнеслись к моей идее неодобрительно. Бренда, видимо, заподозрив что-то неладное, вцепилась в меня мертвой хваткой, и вскоре я понял, что взять ее с собой будет стоить мне гораздо меньше нервов, чем убедить ее отказаться от этой затеи, а потом еще переживать, гадая, не отправилась ли она тайком за мной. Навязчивость Бренды, хотя я находил ее общество в высшей степени приятным, слегка озадачивала меня, а ее чрезмерная забота о моей безопасности и вовсе приводила в растерянность. Я все больше убеждался, что дед Янус был прав, полагая, что Бренда видит во мне не старшего брата, а скорее достойную замену отца, которого она, судя по рассказам родственников, очень любила, и который, в свою очередь, относился к ней с гораздо большей теплотой и нежностью, чем к другим своим детям. Такое предположение, что толку отрицать, очень льстило моему самолюбию. То, что я не питал никаких теплых чувств к отцу, еще не значило, что я не хотел быть на него похожим...
      Итак, Бренда отправилась вместе со мной, и я был вынужден принять дополнительные меры предосторожности и внести определенные коррективы в первоначальный план моих действий. Согласно первому исправленному сценарию мы должны были изображать из себя брата и сестру, кем мы, собственно, и являлись. Однако, когда дело дошло до переодевания, обнаружилось, что Бренда совсем не умеет носить средневековые дамские наряды; к тому же пышные многослойные юбки, длинные, тяжелые, сковывающие движения, вызывали в ней решительный протест, и она все время норовила задрать их повыше, давая свободу ногам, что уж никак не вязалось с образом благовоспитанной барышни-аристократки. Сценарий пришлось менять вторично, хоть и не столь радикально, и из моей сестры Бренда превратилась в хорошенького мальчика-оруженосца.
      - Если ты собираешься жить со мной в Авалоне, - после паузы заговорил я, - то должна пересмотреть свои привычки. Там женщины носят похожие наряды, пусть и не такие громоздкие.
      Улочка постепенно расширялась, и мы ускорили шаг наших лошадей.
      - Ничего, - отозвалась Бренда. - Я введу новую моду. Уж в этом не сомневайся.
      Я в этом не сомневался.
      - Только не все сразу, - предупредил я. - Не нахрапом. Думаю, не стоит шокировать благонравных вельмож, в первый же день представ перед ними в шортах и тонкой блузке без рукавов, а тем более - в купальнике... Гм. Может быть, я отстал от жизни, но по мне, те так называемые купальники, что нынче в моде, еще более бесстыжи, чем неприкрытая нагота.
      Бренда рассмеялась.
      - Да, ты действительно отстал от жизни. Видно, твоя Земля Артура, несмотря на ее близость к Истокам, очень отсталый мир, и люди там тоже отсталые. Но ты не беспокойся, я постараюсь быть паинькой и не вредить целомудрию твоих знакомых. Первым делом я приучу их к длинным платьям довольно консервативного покроя, но без всяких нижних юбок и прочей ерунды.
      - Правильно, - одобрил я. - Маленькими шажками к великой цели. Даже это произведет настоящий фурор в тамошнем высшем свете.
      - Позже я начну щеголять в юбке лишь самую малость ниже колен, продолжала строить планы Бренда. - Потом чуть выше...
      - А по пятам за тобой будут ходить толпы придворных, глазея на твои красивые ножки и норовя заглянуть тебе под юбку, - прокомментировал я, и Бренда снова рассмеялась.
      Мы вели наш разговор в том же ключе, пока не подъехали к массивным обитым железом воротам в высокой каменной стене, ограждавшей от остальной части города главное командорство ордена Святого Духа и резиденцию его гроссмейстера. Створы ворот были распахнуты, решетка поднята, но путь нам преградили два вооруженных алебардами стражника, один из которых был чисто выбрит и выглядел лет на двадцать пять, другой, бородатый, казался гораздо старше.
      - Кто? - требовательно спросил тот, что был с бородой.
      - Карл де Лумьер, рыцарь из Нормандии, с оруженосцем, - ответствовал я на чистейшем прусском наречии, которое было общепринятым в разношерстой среде рыцарей Святого Духа. - Прибыл к его светлости великому магистру с посланием от его высочества герцога Нормандского.
      Стражники посовещались между собой и с другими своими коллегами, дежурившими у ворот, затем младший направился внутрь крепости и исчез за углом караульной. Бородатый велел нам подождать, объяснив, что о нашем прибытии сейчас доложат начальству.
      Минут через десять ушедший докладывать о нас стражник вернулся. Вместе с ним важно шествовал высокий голубоглазый блондин лет сорока, типичный ариец, одетый в шикарный камзол из темно-коричневой тафты со множеством серебряных позументов. Его властный вид и почтительное отношение к нему со стороны стражников свидетельствовали о его высоком положении в иерархии ордена.
      Когда он приблизился к нам, мы с Брендой спешились. Он сдержанно поклонился, мы ответили ему тем же.
      - Командор Гартман фон Ауэ, - представился он, - адъютант его светлости великого магистра. С кем имею честь, господа?
      - Карл де Лумьер к вашим услугам, сударь, - вежливо произнес я. - А это мой оруженосец и кузен Бран де Шато-Тьерри.
      Командор неодобрительно взглянул на Бренду - ее девичья внешность произвела на него не лучшее впечатление - и неопределенно кивнул.
      - Мне доложили, что вы прибыли с посланием от герцога Нормандского.
      - Вернее, с поручением, - уточнил я. - С конфиденциальным поручением. У меня есть рекомендательное письмо, адресованное лично его светлости великому магистру, и я намерен ходатайствовать о срочной аудиенции.
      Я достал из-за отворота камзола пакет, скрепленный большой гербовой печатью из красного воска; внутри пакета лежала записка - мой привет Александру. Я решил не предупреждать его заранее о своем визите, чтобы не дать ему времени на подготовку к встрече и по возможности застать его врасплох. Помимо всего прочего, мне хотелось понаблюдать за его естественными реакциями, а не за отрепетированными позами, на которые он был мастак.
      Командор взял у меня пакет и внимательно изучил печать, убеждаясь в ее подлинности. На всякий случай я сделал ему легкое внушение, направляя его мысли в нужное русло. То ли командор был очень восприимчивым человеком, то ли он сам пришел к такому же решению, но никакого сопротивления с его стороны я не ощутил.
      - Следуйте за мной, господа, - произнес он, подтверждая свое приглашение соответствующим жестом. - Я доложу о вас его светлости.
      Мы прошли под аркой ворот и очутились на краю широкого плаца, в противоположном конце которого строем маршировали пешие крестоносцы, распевая какую-то воинственную песню. Эта песня показалась мне смутно знакомой, и только с некоторым опозданием я признал в ней более энергичную, приспособленную к строевому пению версию "Te Deum". Я мысленно выругался, затем так же мысленно рассмеялся. Это было в духе моего братца; он мечтал превратить весь этот мир в одну большую казарму, где все люди будут ходить строем и распевать католические гимны.
      Возле конюшен Гартман фон Ауэ поручил наших лошадей заботам конюхов, затем повернулся ко мне и сказал:
      - У вас славное имя, сударь. Вы случайно не родственник знаменитого Артура де Лумьера, который тридцать лет назад командовал армией Лангедока в войне с нашим орденом?
      - Да, я его сын.
      Командор с уважением поглядел на меня.
      - Даже так! Надеюсь, ваш отец в добром здравии?
      - Он давно умер, - замогильным голосом сообщил я.
      Командор перекрестился. Я последовал его примеру, а Бренда чуть было не осенила себя знамением Света, но вовремя спохватилась.
      - Да упокоит господь его душу, - произнес Гартман фон Ауэ. - Ваш отец был великим воином, сударь, и в нашем ордене его уважают, хотя он был нашим врагом. Мы свято блюдем традиции рыцарской чести.
      Я промолчал, сохраняя на своем лице скорбную мину. По правде говоря, я был польщен, что Александр не предал мое имя анафеме. Впрочем, не исключено было, что я обманывался, принимая желаемое за действительное. Может, он хотел сделать это, но не смог, потому что большинство его подчиненных чтили воинские традиции своей эпохи. В Средние Века война является неотъемлемой частью повседневного быта, и в этих условиях уважение к достойному врагу не просто красивая поза, не благородный жест, а жизненная необходимость, отдушина для гуманизма в мире, где царят жестокость и насилие. Чтобы расстрелять пленного во Второй мировой войне достаточно было того, что он - офицер вражеской армии; а в XV веке, чтобы оправдать казнь плененной Жанны д'Арк, англичанам пришлось объявить ее ведьмой. Почему-то многие историки не обращают внимания на этот примечательный факт. Я участвовал в нескольких средневековых войнах, но упаси меня бог от участия в "цивилизованной" войне - даже если в ней будут неукоснительно соблюдаться все положения Женевской конвенции...
      За прошедшие с момента нашей последней встречи три десятилетия Александр сильно изменился. Теперь он выглядел лет на пятьдесят по меркам простых смертных; кожа на его гладко выбритом лице потемнела, чуть загрубела, на лбу и переносице образовалось множество морщин, а в густых каштановых волосах виднелись седые пряди. Однако лицо его сохраняло прежнее жесткое, волевое выражение, серо-стальные глаза смотрели на мир властно и решительно, с вызовом, ярче прежнего пылал в них огонь фанатизма.
      Несколько секунд после того, как он вошел в комнату, где нам велено было ждать ответа на просьбу об аудиенции, мы молча рассматривали друг друга, освежая свою память и пополняя ее новыми сведениями о переменах во внешности. Я должен был признать, что этот облик, обычно принимаемый только самыми старыми из Властелинов, очень идет Александру. В былые времена я находил его юное лицо, отмеченное печатью одержимости, в некотором роде смешным - но сейчас мне было не до смеха.
      - Если ты хотел ошарашить меня своим визитом, - медленно проговорил Александр, - то тебе это удалось. Я удивлен, брат. - Он произнес ключевые слова, приводящие в действие чары против подслушивания, и вновь обратился ко мне: - По правилам фамильного этикета нам следовало бы обменяться сердечными рукопожатиями, но я не думаю, что это хорошая идея.
      - Согласен, - кивнул я. - Нам можно присесть?
      - Да, разумеется. Располагайтесь, где вам угодно, чувствуйте себя как дома.
      Мы с Брендой устроились в удобных креслах и немного расслабились, хотя совету чувствовать себя как дома следовать не собирались. Особенно я.
      Александр тоже сел и перевел свой жесткий взгляд на сестру.
      - Так стало быть, ты и есть Бренда? В последний раз я видел тебя совсем маленькой.
      - Жаль, я не помню этого, - вежливо ответила Бренда.
      - Ты была милым ребенком и стала красивой девушкой, - продолжал Александр. - В этом наряде ты выглядишь весьма соблазнительно.
      - Да уж! - фыркнула Бренда. - По пути сюда твои рыцари вовсю пялились на меня.
      - Что делать. Ведь ты очень привлекательная женщина.
      - Но они принимали меня за парня! Какое бесстыдство!
      Александр пожал плечами.
      - Порокам людским несть числа. Даже самые лучшие из них грешат, если не делом, то мыслию и словом.
      - Как ты, например, - ехидно вставил я; больше всего меня раздражал в Александре его цинизм. - Ты согрешил, отрекшись от семьи, и твой проступок не остался безнаказанным. Харальд, твой сын, взлелеянный и воспитанный тобой, отрекся от истинного бога.
      Александр закусил губу и зло посмотрел на меня.
      - Будь ты проклят, Артур! - угрюмо проговорил он. - Умеешь же ты достать человека! Зачем ты пришел ко мне? Что тебе нужно?
      - Свое я уже получил, - ответил я с кривой усмешкой. - Я застал тебя врасплох и вынудил совершить ошибку.
      - Какую?
      - А вот такую, - сказал я и задействовал первое из моего джентльменского набора заклинаний.
      Мой старший брат был мгновенно парализован и лишен доступа как к Формирующим, так и к своим внутренним колдовским ресурсам.
      - Можешь говорить, - разрешил я. - Но звать на помощь не советую. Все равно тебя никто не услышит. Ты сам позаботился об этом.
      - Негодяй! - гневно произнес Александр, сидя без движения в своем кресле. Глаза его горели бессильной злобой. - Ты подлый, бесчестный человек! Ты стал еще вероломнее, чем был раньше. Я принял тебя как родственника, а ты...
      - И своего ублюдка ты вызвал по той же причине? - едко осведомился я. - Небось, для того, чтобы устроить трогательную встречу дяди с племянником?
      - Он вызвал Харальда? - удивленно спросила Бренда.
      - А что же ты думала? С того момента как Александру было доложено о нашем прибытии, я непрерывно сканировал окрестности и обнаружил то, что ожидал обнаружить. Он связывался с кем-то через Самоцвет.
      - С Харальдом?
      - Уверен, что с ним. Мол, привалила удача, сынок. Птичка в клетке, жду тебя с группой коммандос из Порядка.
      - Идиот! - прорычал из своего угла Александр. - Думаешь, я замешан в безумные планы Харальда? Вот дурак ты! Я так же, как и все вы, не одобряю его сговор с Порядком.
      - Тогда зачем ты вызвал его?
      - Идиот! - снова прорычал Александр; ни изысканностью речей, ни изобретательностью по части ругательств он никогда не блистал. - Черт тебя подери, не вызывал я его! Я только предупредил, что ты пожаловал ко мне.
      - Позволь полюбопытствовать: зачем?
      - Именно затем, чтобы он случайно не сунулся сюда и не попал в твои лапы.
      - Значит, ты солгал маме и деду, - сказала Бренда. - Ты поддерживаешь связь с Харальдом!
      - Он мой сын, - отрезал Александр. - Что бы он ни сделал, он остается моим сыном. А ты, Артур, дурак, если мог подумать, что я замешан в его играх.
      Я сардонически рассмеялся.
      - Это ты дурак, братец! Ты всегда был тугодумом и таким же остался. Я знал, что если дать тебе мало времени на размышления, ты запаникуешь и совершишь ошибку. Я не сомневался, что тебе известно, где Харальд, по крайней мере, известно, как с ним связаться, и единственное, что мне было нужно от тебя, так это то, что ты сделал. Ты сообщил ему, что я здесь, и теперь он точно явится сюда, потому что охотится за мной. А я охочусь за ним и встречу его во всеоружии.
      Александр застонал, дико тараща на меня глаза, лучившиеся ненавистью и отчаянием. Только сейчас он понял, какой промах допустил, но исправить что-либо было уже не в его силах.
      Бренда посмотрела на меня с тревогой и восхищением.
      - Почему ты сразу не сказал о своих планах? Мы бы устроили Харальду отличную западню.
      - Западня и так хороша, - ответил я. - Кстати, ты держишь с братом контакт?
      - Разумеется.
      - Изолирующие чары его не прервут?
      - Ни в коем случае.
      - А если чары будут ОЧЕНЬ сильными?
      - Не беспокойся, Артур. Я же сумела вернуть вас из Хаоса.
      - Отлично, - сказал я и с насмешкой взглянул на Александра. - А вот и первый ожидаемый просчет твоего сынка, дорогой братец. Я уверен, что явившись сюда, он первым делом бухнет по нам изолирующими чарами, полагая, что мы окажемся отрезанными от внешнего мира в компании его чудовищ и сотен твоих рыцарей. Ведь ты встал бы на его сторону, не так ли? Пусть ты не одобряешь его, осуждаешь его связь с Порядком, и тем не менее он твой сын... Впрочем, я понимаю тебя. Я тоже отец, у меня есть дочь, я люблю ее и готов ради нее на все.
      - Мерзавец! - скорее простонал, а не проговорил Александр. - Какой же ты мерзавец, Артур!
      - Это твой сын мерзавец. Ведь это он первый возжелал моей смерти. Я даже не подозревал о его существовании, а он натравил на меня чудище из Порядка. И заметь: со мной была Юнона, но Харальда это не остановило. Ради своих амбиций он готов был принести в жертву нашу мать.
      - Он не знал, что она там!
      - Правда? - скептически спросил я. - Ну, допустим на минуту, что он не знал. А если бы знал, это повлияло бы на его планы? Сомневаюсь... Но вот о Пенелопе он не мог не знать! - Эта мысль лишь только что пришла мне в голову, и сказать, что она взбесила меня, значит еще ничего не сказать. - Он знал, что она там! Знал - и послал Карателя с заданием уничтожить меня и всех, кто будет со мной. Ты понимаешь - всех!
      Александр тяжело вздохнул.
      - Понимаю, - сказал он, нервно дергая щекой. Очевидно, у него зачесался нос, но он не мог унять зуд, поскольку был обездвижен. В таких вот маленьких мучениях и заключалась большая мука парализующих чар. - Да, конечно, я понимаю тебя. И признаю, что Харальд поступает предосудительно... Но, по большому счету, все это дело рук Амадиса.
      - А? - сказал я.
      - Да, да! Это наш сводный братец совратил моего сына с пути истинного. Когда Харальд впервые посетил Солнечный Град, был праздник зимнего солнцестояния... Ты слышал об этом?
      Я кивнул, пряча улыбку. Теперь я понял, к чему клонит Александр.
      - Так вот, - продолжал он. - Харальд побывал на торжественном богослужении в Главном Храме, и те дешевые трюки в исполнении Амадиса, всякие "чудеса" и "откровения", произвели на него неожиданно сильное впечатление. Я не отрицаю, что Амадис мастер запудривать мозги простым смертным, он очень эффектен в роли жреца Митры и обладает уникальным даром убеждения, но разве мог я подумать, что МОЙ СЫН попадется на его удочку! Это не могло мне привидеться даже в самом кошмарном сне.
      - Ах, друг Горацио! - сказал я.
      Александр вопросительно приподнял бровь.
      - Что ты имеешь в виду.
      - Да так, ничего. Просто я забыл, что начитанность никогда не была твоей сильной стороной. В прозе это звучит так: даже мудрецы не в силах предвидеть всего, что может случиться. А ты далеко не мудрец. Ну да ладно. Что было дальше?
      - А что дальше? Харальд подолгу беседовал с Амадисом, внимательно слушал его проповеди, штудировал вашу еретическую Книгу Пророков.