Вообще неандертальцы сильно страдали от зубных болезней, хотя признаков кариеса (кроме одного случая, относящегося к остаткам ископаемого человека в Родезии) у них не обнаружено. Инфекция попадала в полость зуба, как только он стачивался. Если неандерталец сам не вырывал больной зуб (иногда это было, вероятно, просто невозможно), начиналось нагноение, которое оставляло явные следы на кости. Такие следы обнаружены на челюстях неандертальца, найденного у деревни Эрингодорф в Тюрингии, и у неандертальца из Ла Шапелль-о-Сен. Неандертальцы страдали также ревматизмом. Это не удивительно: причиной были холодные, сырые пещеры, в которых они только и могли жить до начала четвертого (вюрмского) оледенения (во всяком случае, в Европе).
      Пытались ли неандертальцы лечиться, что они делали при переломах - об этом ничего не известно.
      С уверенностью можно утверждать, что неандертальцы не достигали преклонного возраста, о котором мы судим по многим признакам - по расположению зубов, по зарастанию черепных швов и т. д. Известны останки только двух неандертальцев, которым было от 40 до 50 лет, - это первобытные люди из Неандерталя и Ла Шапелль-о-Сен. Все остальные найденные скелеты принадлежат более молодым неандертальцам. В цифрах это выглядит так: 40 процентов детей, 40 процентов людей в возрасте от 20 до 30 лет, 20 процентов - старше 30 лет. Голод, нужда, постоянная борьба за существование, неблагоприятный климат, плохие жилища, многочисленные болезни, отсутствие гигиены - все это сокращало жизнь неандертальцев, хотя они и были сильными, закаленными людьми. А если взглянуть на зависимость между смертностью и полом, то надо сказать, что возраста старше 30 лет достигали главным образом мужчины. Женщины умирали раньше; это можно объяснить тем, что, будучи слабее физически, они к тому же часто погибали от родов, главным образом, конечно, из-за антисанитарных условий.
      В ПЕЩЕРЕ ГОРНОГО КОЗЛА
      Несколько мужчин вышли из пещеры и медленно, один за другим двинулись по узкому ущелью к вершине горы: на тропинке, вьющейся по каменистому дну ущелья, двоим было не разминуться.
      Шествие замыкал мальчик, которому едва минуло девять зим. Но охотники уже брали его в горы, чтобы научить искусству выслеживать и убивать зверя. Они ищут пугливых горных козлов, перехитрить которых очень трудно.
      Солнце поднялось высоко, когда шедший впереди охотник остановился на выступе скалы. Он глубоко дышит и внимательно всматривается в даль. Его спутники и мальчик - Гаур, как они зовут его, - тоже вглядываются. Но местность вокруг безжизненна.
      Флам, остановившийся первым, - крепкий, смелый охотник. Он лучше всех знает повадки зверя и умеет найти его и убить. Другие охотники слушаются его беспрекословно, потому что знают: с Фламом им никогда не придется возвращаться к огню без добычи. Их предводитель не только самый сильный, но и самый опытный.
      И на этот раз Флам раньше всех заметил на склоне соседней горы стадо пасущихся животных. Он сразу лег на землю и осторожно подполз к краю скалы. Остальные последовали его примеру.
      Долго глядели Флам и его спутники на стадо, обдумывая, с какой стороны легче подобраться, как загнать животных на скалу, к обрыву, где им останется только прыгать вниз.
      Осмотрев и обдумав все, Флам сказал, что они окружат стадо и погонят его к вершине, за которой - пропасть. А двое охотников и мальчик Гаур пойдут прямо к подножию скалы и приготовятся забить козлов острыми каменными ножами, потому что животные, которых окружат охотники, спасаясь, бросятся со скалы и переломают ноги. Их надо убить сразу: ведь и тяжело раненный, козел может скрыться среди скал, а там его уже не найдешь.
      Все внимательно слушают предводителя - его план сулит успех. А те двое, что вместе с мальчиком должны поспешить к подножию скалы, первыми поняли, чего от них хотят, и не мешкая тронулись в путь.
      Флам еще продолжал свои объяснения - многое ему приходилось повторять не один раз, - а Гаур вместе с двумя охотниками уже спускался со скалы. Он был горд: сегодня ему первый раз поручили такое серьезное дело. Забыв об осторожности, он прыгал с камня на камень, даже поскользнулся и не сразу обрел равновесие. Один охотник хотел закричать на Гаура - ему не понравилась такая поспешность, - но не успел. Гаур прыгнул - камень не выдержал, отделился от скалы и вместе с мальчиком покатился вниз. Послышались один за другим два удара - и все стихло.
      Оба охотника бросились туда, но, увидев мальчика, сразу поняли, что дело плохо. Гаур, вытянув руки, лежал на спине, грудь его придавил камень, который оборвался под ним. Узкая струйка крови вытекала изо рта, оставляя красный след на бледной щеке. Мужчины поняли, что это конец, что Гаур уже не станет охотником.
      Один снова быстро вскарабкался наверх и громким криком остановил уходящих. Задыхаясь, подбежал он к ним и рассказал о случившемся. Сумрачно выслушали люди весть о несчастье. Лица их не выразили ничего. Флам велел, чтобы тот, который принес печальную весть, и его спутник отнесли мальчика в пещеру. К подножию скалы пойдут двое других. Он назвал их, молча повернулся и быстро зашагал прочь. Остальные потянулись за ним.
      Двое пошли вниз. А те, что были там раньше, подхватили безжизненное тело мальчика и отправились обратно. Казалось, не будет конца этой печальной дороге. Они несли с собой горе.
      Тело мертвого мальчика они положили у костра. Пещера огласилась стонами и плачем женщин и девочек. Горестнее всех звучал крик матери.
      Солнце клонилось к западу, когда усталые и запыленные охотники возвратились в пещеру. Они принесли большого козла и козленка.
      Их встретили не радостные крики, как обычно, когда они возвращались с удачной охоты, не веселые возгласы и смех, а стоны и всхлипывания женщин да плач матери мальчика.
      Мужчины тоже молчали. Кто обтесывал камень, кто, стоя на коленях возле убитых козлов, снимал с них острыми каменными ножами шкуру. Флам сидел на камне, зажав коленями голову козла, и каменным ножом отделял ее от туловища. Это заняло много времени. Потом он взял другой камень и сильным ударом разбил череп, еще несколькими ударами отделил рога вместе с костью, из которой они росли, и начал пальцами вынимать из черепа мозг.
      Он съел больше половины мозга, отложил череп в сторону и подошел к костру. Подбросив в огонь несколько больших сучьев, кивнул одному из охотников и направился с ним к стене пещеры - с той стороны, где заходит солнце. Мужчины опустились на колени и начали копать острыми камнями большую широкую яму. Работали молча. Вокруг, внимательно наблюдая, стояли соплеменники. Время от времени землекопы сменялись. Яма в мягкой земле скоро была готова.
      Флам поднялся, внимательно осмотрел яму и кивком головы показал, что работа окончена. Наклонившись к мужчине, который все еще продолжал копать, он похлопал его по плечу и жестом позвал за собой. Тот бросил копать и вместе с Фламом подошел к огню, возле которого лежал мертвый мальчик. Они подхватили его за плечи и за ноги, понесли к яме и опустили. Снова послышались всхлипывания женщин. Громко закричала мать. Мужчины молча стояли вокруг, лица их словно окаменели.
      Флам уложил тело мальчика и стал засыпать его землей. Несколько мужчин помогали ему. Мать бросилась к могиле и припала к земле, уже скрывшей тело сына.
      Вскоре все было кончено. Плачущая мать еще не встала с земли, когда Флам воткнул у самого изголовья могилы рога козла. Еще и еще, целую изгородь из козлиных рогов, словно она должна была охранять и мертвого, и всех живых. А вокруг, воздевая над головой руки и хрипло напевая что-то вроде песни, подпрыгивал в танце старый охотник.
      Много тысяч лет тело мальчика покоилось в пещере, и ничто не тревожило его вечный сон. Но ученые нашли могилу, и мы узнали о древнем культе.
      В июне 1938 года в горные районы Южного Узбекистана отправилась небольшая экспедиция под руководством ленинградского археолога Алексея Павловича Окладникова. Снарядила ее узбекская Комиссия по охране и изучению памятников материальной культуры, работавшая в Ташкенте. Экспедиция намеревалась исследовать район реки Сурхан-Дарьи, откуда поступали сообщения о находках каменных орудий и оружия - свидетельств древней материальной культуры.
      Большая часть находок была сделана в районе селения Мачай, и экспедиция Окладникова направилась прямо туда.
      Поиски длились уже восемь дней. Окладников и его сотрудники исследовали за это время пятнадцать горных ущелий. В пещерах они действительно обнаружили изготовленные древними людьми каменные орудия. Но это не удовлетворяло Окладникова. Он продолжал расспрашивать местных жителей. И вот на девятый день мальчишки повели его по долине горной речушки, а потом стали медленно и осторожно взбираться по крутой, очень живописной скале. Едва заметная тропка, местами вьющаяся прямо над пропастью, привела в конце концов к узкому ущелью, заполненному обломками, которые нанесли сюда весенние воды.
      Окладников обогнул несколько крупных камней и вошел в ущелье. Все последовали за ним. Мелкий щебень шуршал под ногами, колючие кусты шиповника преграждали путь, но они пробирались дальше. Местами каменные стены ущелья почти смыкались и люди двигались, как в туннеле.
      Вдруг на повороте Окладников увидел вход в пещеру. Остановился, вглядываясь. В этот момент один из проводников воскликнул: "Тешик-Таш!", что означает "отверстие в камне", "пещера". Это и была цель похода.
      Вместе со своими помощниками Окладников вошел в большую пещеру. Она имела метров по семь в ширину и высоту и метров двадцать в длину и находилась на высоте около 1600 метров.
      То, что исследователи сразу увидели на полу пещеры, не заслуживало особого внимания - это были обломки костей животных и грубые осколки камня. Но когда они попробовали рыть пол пещеры ножами, то нашли четыре обломка костей, обугленный сук, обломки камня с явными следами обработки. На следующий день вместе с археологами в пещеру отправились двадцать колхозников. Придя на место, они разделили пол на 27 участков - по одному квадратному метру площади на человека - и начали копать. Вскоре Окладников увидел, что в отложениях можно проследить пять слоев, причем из них только два культурных. Это означало, что первобытные люди жили в пещере дважды и оба раза после них оставались в земле каменные орудия, оружие и кости съеденных животных.
      Пещеру надо было исследовать постепенно, квадрат за квадратом, слой за слоем, ни в коем случае не перемешивая их. Окладников фотографировал каждую найденную кость, каждое орудие там, где их находили, все тщательно зарисовывал и записывал. Экспедиция работала до тех пор, пока не вскопала все до конца и не добралась до скального основания.
      Самые ценные находки были сделаны в первом культурном слое. Вначале, когда снимали ножами мягкую желтую глину, в ней встречались кусочки окалины. А когда углубились, то в пещере каждую минуту стали раздаваться возгласы: "Суяк!" (кость), "Якши таш!" (хороший камень).
      Окладников продолжал рисовать - число находок все росло. Прежде всего его удивляло, что здесь очень много костей и почти все они принадлежат животному одного вида - сибирскому горному козлу Capra siblrica. Вполне логичен был вывод, что охотники из Тешик-Таша убивали их в окрестностях пещеры и разделывали в жилище.
      Приближалась минута, когда Окладников сделает открытие, которое прославит пещеру Тешик-Таш.
      Во второй половине дня 4 июля 1938 года у западной стены пещеры Окладников нашел череп человека. После двадцати дней раскопок удалось наконец обнаружить останки человека из племени охотников за горными козлами. С величайшей осторожностью череп был освобожден от глины. Но извлечь его удалось только на следующий день: он был расчленен примерно на 150 кусков.
      Ученый сразу определил, что череп принадлежал мальчику восьми-девяти лет, однако сначала не поверил, что перед ним останки юного неандертальца, хотя именно об этом говорил тип каменных орудий. Но когда в руках Окладникова оказалась характерная лобная кость, он уже не сомневался, что это череп человека середины каменного века, и стал искать нижнюю челюсть: неразвитый подбородок мог служить еще одним доказательством, что это неандерталец.
      С величайшей осторожностью куски черепа очищали от земли, но нижней челюсти все не было. Зато обнаружились позвонки, ребра, ключицы, потом плечевая кость, кости бедра.
      Остальная часть скелета была разрушена. На некоторых костях Окладников обнаружил следы работы грызунов. А нижнюю челюсть он нашел в конце концов еще сантиметров на двадцать глубже. Подбородок был неразвитым - таким, как он и ожидал. Это доказывало, что скелет действительно принадлежал неандертальскому мальчику.
      Окладников ясно представлял себе большое научное значение этого открытия.
      Во-первых, скелет неандертальского ребенка был относительно полным. Такие находки вообще редки, их можно пересчитать по пальцам: пещера Шипка - 1880 год (обломок передней части нижней челюсти ребенка восьми лет), Ла Феррасси - 1909 - 1912 годы (детские кости), Ла Кина - 1915 год (череп восьмилетнего ребенка без нижней челюсти), Эрингедорф - 1916 год (в числе других ископаемых находок - нижняя челюсть десятилетнего ребенка), Киик-Коба - 1924 год (плохо сохранившийся скелет ребенка в возрасте около года), Гибралтар - 1926 год (череп ребенка примерно десяти лет), Схул 1932 год (череп и остатки скелета ребенка трех-четырех лет) и Кафзех 1934 год (кости ребенка).
      Во-вторых, останки неандертальца впервые нашли далеко на Востоке, в Средней Азии.
      Экспедиция продолжала тщательные поиски. Обнаружилось, что вокруг черепа мальчика лежали рога горного козла - и целые, и поломанные, причем два рога, не отделенных от лобной части черепа, сохранились целиком, три или четыре пары рогов могли отломаться от основания уже после погребения. Но интересно, что все рога были воткнуты в грунт острыми концами и в одну сторону - от могилы. Все они были обнаружены в том же слое и на той же глубине, где лежал и череп мальчика. Один особенно мощный рог принадлежал, должно быть, очень старому и сильному животному.
      Исследования, предпринятые позднее В. И. Громовой, подтвердили, что большая часть костей, найденных вокруг погребения мальчика, принадлежала сибирскому горному козлу. Костей других крупных млекопитающих почти не было: только обломки одной-единственной кости оленя, две - дикой лошади, две - медведя, одна - гиены, две - леопарда. Это ничтожное количество по сравнению с 761 костью горного козла. Даже костей мелких грызунов было гораздо меньше.
      Найденные в пещере орудия были изготовлены большей частью из местного материала, известнякового камня и очень редко - из кварца или кварцита. Внимание ученых привлекли длинные массивные орудия овальной формы с острой кромкой - самого примитивного типа. Нашли здесь и необработанные "заготовки". Орудий из костей или рога не было вовсе. Окладников считал, что такие каменные орудия соответствуют мустьерской культуре в Западной Европе, но близки также к культуре каменного века южного Курдистана и Палестины.
      О самой могиле неандертальского мальчика следует сказать еще, что вскоре после захоронения она была повреждена хищником, очевидно гиеной, и грызунами - следы их зубов сохранились на ребрах скелета. Тот факт, что это случилось вскоре после захоронения, свидетельствует, что, похоронив мальчика, неандертальцы покинули насиженное место.
      Все находки экспедиции были переданы Музею антропологии при Московском государственном университете.
      Бесспорный факт находки неандертальца в Тешик-Таше, высокогорной местности в глубине Азиатского континента, решительно опроверг распространенное до тех пор мнение, что неандертальцы-охотники жили только в Центральной и Западной Европе и прилегающих районах, а в позднем палеолите их вытеснили оттуда и уничтожили пришельцы из Азии, стоявшие на более высокой ступени развития.
      Исследование находки в Тешик-Таше дало еще один важный результат, и на нем нельзя не остановиться. До недавнего времени существовало убеждение, что культ медведя был единственным культом неандертальцев. Находка Окладникова свидетельствовала о другом.
      В пещере Тешик-Таш многочисленные кости сибирского горного козла образовали своего рода изгородь у изголовья могилы мальчика. Все рога были воткнуты остриями вниз. Многочисленность этих рогов убедила Окладникова, что жившие здесь неандертальцы "специализировались" на охоте за козлами: они либо подстерегали их на водопое, либо загоняли на вершины крутых обрывистых скал - прыжок оттуда означал для животного смерть или тяжелые раны.
      Как для альпийских и прочих западноевропейских неандертальцев основным животным, за которым они охотились, был пещерный медведь, так для неандертальцев Тешик-Таша - сибирский горный козел. Оба животных так влияли на весь уклад жизни древних людей, что это привело к возникновению, по крайней мере у некоторых групп или племен, особого культа: у европейских неандертальцев - культа пещерного медведя, а на востоке, у первобытных людей Тешик-Таша, - культа горного козла. В этом суть открытия Окладникова. Что иное могла означать изгородь из рогов вокруг мертвого?
      Окладников утверждал, что у некоторых племен Центральной Азии культ, связанный с горным козлом, дошел до наших дней. Еще и теперь они рисуют его в жилищах в полной уверенности, что это изображение приносит счастье, силу, благополучие и хорошие удои. Иногда на домах вывешивают рога обыкновенных домашних козлов. У некоторых племен этот культ до сих пор связан с почитанием умерших.
      Но Окладников обратил внимание на то, что могли существовать и другие культы. Так, он отмечал, что у входа в пещеру Гуаттари и Монте-Чирчео в Италии, где был обнаружен череп неандертальца, почти правильным кругом лежали примерно одинакового размера камни. Антрополог Серджио Серджи, изучавший череп, считал, что эти камни могли быть признаком ритуального погребения (остальные части скелета не сохранились). Как и открывший это захоронение А. Бланк, Окладников высказал мнение, что такой "каменный венок" относился к изображению Солнца. Возможно, он отражал лишь некий культ головы человека. Если это так, то в итальянской пещере, быть может, был найден первый след культовых представлений неандертальцев. Подробнее мы о них пока не знаем.
      Из всего рассказанного следует, что корни культовых представлений человека уходят в весьма отдаленное прошлое и историю их мы должны проследить не с древних вавилонян или египтян, а с неандертальцев.
      Говоря о могилах неандертальцев, мы не обошли молчанием и тех, кто отрицает существование этих захоронений. Сделаем то же и теперь, потому что некоторые исследователи сомневаются и в существовании у неандертальцев какого-либо культа.
      Так, в 1952 году немецкий исследователь Ф. Э. Коби резко выступил не только против признания культа медведя у неандертальцев, но и против предположения, что они могли на него охотиться. Ученый считает охоту неандертальцев на медведя вымыслом. Выводы Окладникова, основанные на раскопках пещеры Тешик-Таш, оспаривает также М. С. Плисецкий, который не признает прежде всего культа горного козла.
      Конечно, некоторые взгляды, высказанные в дискуссии о верованиях неандертальцев, не выдерживают критики. К ним относится, например, утверждение, будто неандертальцы прятали черепа и кости медведей в каменных "сундуках", якобы сохраняя их в качестве охотничьих трофеев. Принять такую точку зрения нельзя, ибо неандерталец охотился исключительно для удовлетворения своих потребностей, а не из прихоти или для развлечения и потому само понятие "трофея" было ему просто незнакомо. Неприемлема и точка зрения, согласно которой скопления черепов и костей свидетельствуют о запасах мяса у неандертальцев. Не говоря уже о том, что в ряде случаев мы точно знаем по самим находкам, что кости были сложены уже без мяса, на черепе медведя, например, мяса настолько мало, что оставлять про запас головы не имело никакого смысла.
      Нет, согласиться с такими мнениями никак нельзя. Но в то же время нельзя одним махом отбросить все доказательства в пользу неандертальских культов: раскопки, на основании которых были сделаны такие выводы, проводились со всей научной тщательностью.
      Мне трудно поверить, что у неандертальцев не существовало культа. Неандертальцы по своему развитию стояли значительно выше любых представителей животного мира, они были людьми, хотя и примитивными. Если, как считают некоторые, более поздние люди ледникового времени - Homo sapiens fossilis - произошли от неандертальцев, тогда мы должны искать у последних и зачатки культовых представлений хотя бы потому, что никто не сомневается в их существовании у ископаемых людей современного вида, живших в позднем палеолите.
      ОХОТНИКИ ЗА ГОЛОВАМИ
      На песчаной косе у зарослей невысокого кустарника расположилось небольшое племя неандертальцев. Мужчины оживленно беседуют. В тени кустов отдыхают женщины. Весело бегают и играют дети. Вокруг валяются разбитые кости и черепа буйволов, диких кабанов и оленей, а иногда - слонов и бегемотов. Одни, выбеленные солнцем и дождем, валяются здесь уже давно, другие, со следами мяса и крови, напоминают о недавних трапезах. Даже дети не обращают на них внимания: играя, они просто перепрыгивают через большие черепа.
      Напротив над рекой возвышается островок. На нем в высокой траве прячется дозорный, охраняющий покой маленького племени. Оттуда ему хорошо видно все вокруг - ничто не должно оставаться незамеченным. Ведь несколько дней назад, во время погони за зверем, они встретили другое племя, в котором гораздо больше мужчин-бойцов, чем у них. Значит, то племя сильнее, это враги. Заметив чужих (один нечаянно выдал свое присутствие), они долго их преследовали, и только густые заросли бамбука помогли племени вернуться, не потеряв никого. Теперь надо зорко глядеть вокруг, чтобы никто не напал на стоянку врасплох. Если это случится, их всех перебьют и черепа насадят на сучья деревьев - точно так же поступают они сами с черепами врагов. Вот и здесь, посреди островка, вкопаны в песок три большие ветки. На их сучьях - человеческие черепа, словно низкие деревья, на которых растут страшные белые плоды.
      Дозорный не спускает глаз с равнины, но, кроме нескольких буйволов, что бродят вдали у болотистого берега реки, никого не видит. Вокруг ничего подозрительного. Все спокойно и там, где кусты и высокая трава скрывают берег, - в них пасется стадо диких свиней, а неподалеку медленно движутся к воде слоны (теперь мы назвали бы этих животных стегодонтами). Наверно, они хотят пить или купаться.
      Жара начала спадать, а солнце клонилось к вершинам гор, когда дозорный вдруг заметил, как из зарослей, совсем неподалеку, выскочили олени и прыжками бросились наутек. Часовой насторожился... Оленей кто-то вспугнул. Может быть, это тигр? Олени чуют его запах издалека. Или волки? Но вглядевшись, он увидел, как из кустов осторожно выполз человек, за ним - другой, третий, еще и еще. Они собрались вместе, о чем-то советуясь, а из кустов появлялись все новые люди.
      Дозорный не стал ждать. Громким криком предупредил он соплеменников об опасности. Мгновенно все племя - мужчины, женщины, дети - обратилось в бегство. Перевалив через невысокий холм, все устремились к лесу.
      Враги уже заметили берущих и с дикими криками кинулись вдогонку. Может быть, они и настигли бы их, если бы не сумерки, но тропическая ночь наступает быстро. И ночная тьма спасла племя.
      Когда настал день, песчаный берег был пуст: на стоянку не вернулись ни беглецы, ни их преследователи.
      Наступило время дождей, когда синее небо заволокли тучи. Дождь шел и шел, и земля уже не могла впитывать воду. Грязные потоки устремились к реке, которая вышла из берегов и затопила долину. Стоянка людей тоже оказалась под водой, которая смыла и унесла насаженные на сучья черепа. Когда период дождей кончился и опять наступило сухое время года, а река вернулась в свои берега, все вокруг было покрыто слоем песка и гальки. И только кое-где торчали кости, те, что подлиннее, - река похоронила место, откуда бежали люди. И другие люди узнали о нем лишь через много тысяч лет.
      Это произошло уже в наше время и, как часто бывает с открытиями, совершенно случайно. Я буду рассказывать со слов сотрудника Утрехтского университета в Голландии Г. Кенигсвальда, крупного исследователя, открывшего на Яве неизвестного до того времени предка человека.
      В 1930 году существовала одна-единственная карта острова Явы, которая к тому времени уже устарела. Геологическая служба в Бандунге решила заняться составлением новой карты. В этой большой работе приняли участие не только географы и геологи, но и палеонтологи.
      Геолог К. Тер Хаар занимался геологическим картированием холмистой местности в районе Кенденга, известной сложным строением и рельефом. К середине 1931 года Тер Хаар почти закончил карту района западнее реки Соло. В то время он жил в маленьком поселке Нгандонг. И вот в один из августовских дней, вернувшись раньше обычного, он решил искупаться в реке Соло.
      Плавая, он обратил внимание на строение берега. На высоте двадцати метров над водой был ясно виден выход слоя песка и гальки. Значит, они были отложены в те далекие времена, когда река еще не успела вырыть такое глубокое ложе. Тер Хаар взобрался по крутому склону берега, чтобы получше рассмотреть заинтересовавшие его породы, и тут заметил торчащую из песка острую кость. Сходив за молотком, он стал удалять песчаник и галечник вокруг своей находки, оказавшейся частью рога буйвола. Продолжая копать, Тер Хаар обнаружил целый череп буйвола. Тогда он решил не оставлять дела и на следующий день привел местных рабочих. Вместе с ними он нашел еще множество костей и оленьих рогов. Было очевидно, что обнаружено кладбище млекопитающих на месте древней террасы реки Соло. Тер Хаар определил в разрезе берега три террасы: первую, самую молодую, - примерно в двух метрах над уровнем реки, вторую - на высоте около семи метров над водой и третью, самую древнюю, - на высоте около двадцати метров. Находка была сделана на третьей террасе, которую открыл еще в 1907 году геолог Ж. Эльберт, участник экспедиции на Яву под руководством Маргариты Леоноры Зеленки.
      Находки на третьей террасе у Нгандонга обратили на себя внимание. Уже через две недели Геологическая служба прислала индонезийца Самзи для продолжения раскопок. Самзи с помощниками накопал здесь множество палеонтологического материала, который после предварительной подготовки паковали в ящики и отсылали в Бандунг, где он попадал в руки начальника Геологической службы инженера В. Оппеноорта.
      Оппеноорта не столько интересовали кости животных, сколько он надеялся обнаружить здесь что-нибудь неожиданное: ведь раскопки велись невдалеке от тех самых мест, где Эжен Любуа нашел знаменитого питекантропа, в свое время вызвавшего небывалую сенсацию.
      Работники Геологической службы не участвовали в распаковке ящиков и, таким образом, не увидели ничего, кроме черепа буйвола, еще одного черепа с рогами и нижней челюсти стегодонта.
      И вот поползли слухи, что в Нгандонге откопаны человеческие черепа и обнаружилось это только при распаковке ящиков в Бандунге, так как в перечне один из них числился черепом тигра, а другой - обезьяны. Вскоре стало ясно, что разговоры эти шли неспроста: Оппеноорт поспешно выехал в Нгандонг. Он прибыл как раз вовремя: только что был обнаружен третий череп, точнее, его обломок, который Оппеноорт сам увез в Бандунг. Три найденных черепа (их стали обозначать I, II и т. д.) послужили объектом первого описания. Существо, которому принадлежали черепа, было названо Javanthropus soloensis.
      Кенигсвальд, который дал фотографии черепов для публикации, сразу понял, что это не останки нового питекантропа. Свод черепов был выше, надглазничный валик не столь резко отграничен от лба, но достаточно хорошо выражен. Хотя останки человека, найденные на третьей террасе реки Соло, были названы Javanthropus soloensis, они, бесспорно, принадлежали яванским неандертальцам, в связи с чем правильнее именовать их Homo neanderthalensis. Однако, несмотря на это, значение находки исключительно велико, так как она явилась первым свидетельством того, что неандертальцы жили и в тропиках, в Восточной Азии.
      Находки в Нгандонге не ограничились тремя черепами. В январе 1932 года был найден череп IV, а в марте того же года - череп V, самый интересный. Его длина 221 миллиметр (он принадлежит к числу самых длинных черепов ископаемых людей), но емкость мозговой коробки не превышает 1250 кубических сантиметров (а череп I имел емкость мозговой коробки около 1000 кубических сантиметров). Толщина костей этого черепа 10 миллиметров. Несмотря на массивность, именно этот череп был раздроблен сильным ударом тупого предмета - дубины или камня. Его задняя стенка повреждена; треугольный осколок длиной 1 - 2 сантиметра вошел в черепную коробку примерно на полсантиметра. Края пролома почернели, по мнению Кенигсвальда, в результате фоссилизации, вызванной действием марганца. Остальная часть черепа была окрашена в темно-коричневый цвет. Яванцы, препарировавшие череп в Бандунге, уверяли, что черный цвет краев пролома - затвердевшая кровь, но проверить это уже нельзя, так как уникальный череп разобрали на части, а когда восстановили, треугольный осколок, который когда-то был вдавлен в полость черепной коробки, поставили край в край с остальными.
      Черепа IV и V тоже не оказались последними. Уже в июне 1932 года из Бандунга пришло сообщение, что в Нгандонге найден еще один череп, но с его извлечением подождут до приезда специалистов. На этот раз Тер Хаар и Кенигсвальд решили ехать в Нгандонг.
      Прибыв к месту раскопок, они увидели, что рабочие выкопали яму глубиной примерно три метра, дно которой составляла глинистая порода, значит, прежняя терраса здесь кончалась. Но ее расчистили только до половины. Несколько пальмовых листьев, воткнутых в песок, отмечали место, где находился череп.
      Очень скоро Тер Хаар и Кенигсвальд держали в руках еще один неандертальский череп, который сохранился лучше других. Уцелело основание, поврежденное у всех других экземпляров, но лицевой части и челюстей не удалось найти и на этот раз.
      Не кончились находки и на черепах VI и VII. В сентябре 1932 года Кенигсвальд откопал череп VIII, а в ноябре - IX. Потом там были обнаружены еще два черепа, X и XI, но тоже без лицевой части и без челюстей, только черепные коробки. Еще там нашли две кости голени - и больше ничего, ни единой кости, ни единого зуба, но зато 25 000 костей и зубов различных млекопитающих, хотя среди этих остатков не было ни одного полного скелета.