Джондалар медленно пошел по берегу реки, внимательно осматривая лежавшие там камни.

— Вот, нашел! — громко воскликнул он. Жеребенок вздрогнул. Джондалару стало немного неловко за себя. — А вот еще! — крикнул он опять, не удержавшись, и смущенно улыбнулся. Он поднял серый камешек с золотистыми прожилками, но тут внимание его привлек другой камень, побольше. — Здесь есть кремень!

«Вот откуда она берет кремень для изготовления орудий! Если найти камень, который можно использовать как отбойник, и соорудить тесло, ты смог бы изготовить кое-какие орудия, Джондалар! Хорошие острые пластины и резцы… — Он выпрямился и осмотрел кучу камешков и костей, которые вынесло течением к скалистой стене. — Похоже, тут есть подходящие кости и рога. Ты смог бы сделать для Эйлы нормальное копье.

Возможно, ей не нужно «нормальное копье», Джондалар. Возможно, она пользуется таким не случайно. Но ты мог бы изготовить копье для себя самого. Это лучше, чем сидеть сложа руки целый день. А еще ты мог бы заняться резьбой. У тебя это неплохо получалось, пока ты не забросил это дело».

Он порылся среди костей и плавника, затем подошел к куче, находившейся с другой стороны, и принялся осматривать кости, черепа и рога, валявшиеся среди кустов. Пока он искал камень для отбойника, ему удалось насобирать целую пригоршню камешков для разведения огня. Когда он наконец взялся за работу и начал трудиться над первым из обломков кремня, на лице его заиграла улыбка. Впервые за очень долгое время ему удалось снова заняться любимым делом.

Он подумал о том, как много орудий сможет изготовить, имея под рукой кремень. Хороший нож и топор с ручкой, несколько копий и шило, которое понадобится для починки одежды. Может быть, Эйле понравится какое-нибудь, во всяком случае, ему будет что показать ей.

Вопреки его опасениям время пролетело быстро, и когда начали сгущаться сумерки, он собрал приспособления для обработки кремня и новые орудия, которые ему удалось изготовить с их помощью, и завернул их в позаимствованную у Эйлы шкуру. По возвращении в пещеру жеребенок принялся тыкаться носом ему в руки, упорно чего-то добиваясь, и Джондалар решил, что малыш проголодался. Он достал приготовленную Эйлой жидкую кашу из зерна, и после недолгих колебаний жеребенок принялся за еду. Она отправилась в путь около полудня. Куда же она запропастилась?

Вскоре стемнело, и Джондалар всерьез забеспокоился. Жеребенку нужна Уинни, да и Эйле пора бы уже вернуться. Какое-то время он провел на выступе у пещеры, ожидая, не покажется ли где-нибудь Эйла, а потом решил развести костер, который будет заметен издалека, — вдруг она заблудилась. «Она не могла заблудиться», — сказал Джондалар самому себе, но костер все-таки развел.

Прошло немало времени, прежде чем она наконец вернулась. Заслышав топот Уинни, Джондалар стал спускаться по тропинке им навстречу, но жеребенок опередил его. Эйла спешилась на берегу реки, сняла тушу оленя с волокуши, изменила положение жердей, чтобы лошадь смогла пройти по узкой тропе, и повела ее наверх, а Джондалар, успевший к этому времени спуститься вниз, отошел в сторону. Эйла вернулась, освещая себе путь головней. Джондалар взял ее, а Эйла погрузила вторую тушу на волокушу. Джондалар, прихрамывая, сделал несколько шагов, намереваясь помочь ей, но Эйла уже справилась сама. Наблюдая за тем, как она перекладывает тяжелую тушу оленя, Джондалар оценил силу, которой она обладала, и понял, почему эта женщина стала такой сильной. Участие лошади, использование волокуши облегчали труд и, пожалуй, были ей просто необходимы, но тем не менее ей приходилось все делать в одиночку.

Жеребенок все пытался подобраться к материнскому вымени, но Эйла подпустила его к Уинни, лишь когда они оказались возле входа в пещеру.

— Ты прав, Джондалар, — сказала она, добравшись до выступа. — Большой, большой огонь. Я не видеть такого раньше. Далеко. Много-много животных.

Ему показалось, что голос ее звучит как-то необычно, и он пригляделся к ней повнимательнее. Эйла сильно устала, ей пришлось стать свидетельницей массовой гибели животных, и в ее тревожном взгляде сквозила опустошенность. Руки ее почернели от грязи, на лице и на шкуре виднелись пятна сажи и крови. Сняв с лошади ремни, которыми крепилась волокуша, она обняла Уинни за шею и прильнула к ней, пошатываясь от усталости. Лошадь стояла опустив голову и широко расставив передние ноги, а жеребенок шумно сосал вымя. Вид у Уинни был такой же изможденный, как у Эйлы.

— Похоже, пожар бушует где-то далеко. Уже совсем поздно. Ты провела в пути весь день? — спросил Джондалар.

С трудом подняв голову, Эйла повернулась к нему. На мгновение она позабыла о его существовании.

— Да, весь день, — ответила она и глубоко вздохнула. До отдыха еще далеко, ей нужно многое сделать. — Много животных умереть. Много зверей прийти за мясом. Волк. Гиена. Лев. Другие, я не видела их раньше. Большие зубы. — Раскрыв рот, она приложила к верхней губе руки, вытянув указательные пальцы, изображая длинные клыки.

— Ты видела саблезубого тигра! Я не думал, что они существуют на самом деле! Один старик рассказывал во время Летнего Схода подросткам о том, как однажды в молодости столкнулся с этим зверем, но многие решили, что это выдумки. Так ты вправду видела его? — спросил Джондалар, жалея о том, что не отправился на охоту вместе с ней.

Она кивнула, задрожала и передернула плечами, закрыв глаза.

— Уинни испугаться. Он близко. Праща стрелять. Уинни и я бежать.

Услышав ее сбивчивое описание случившегося, Джондалар в изумлении вытаращил глаза.

— Ты прогнала саблезубого тигра, пустив в ход пращу? Храни тебя Великая Мать, Эйла!

— Много мяса. Тигр… не хотеть Уинни. Праща стрелять. — Ей хотелось поподробнее рассказать об этом, поделиться с ним своими переживаниями, поведать, какого страху она натерпелась, но это оказалось ей не по силам. Усталость помешала ей явственно представить себе все происшедшее, а затем попытаться подобрать нужные слова.

«Неудивительно, что она так устала, — подумал Джондалар. — Может, я и зря посоветовал ей воспользоваться тем, что в степи бушует пожар, хотя она добыла двух оленей. Но для того, чтобы не удариться в панику, столкнувшись с саблезубым тигром, нужна колоссальная выдержка. Потрясающая женщина».

Эйла взглянула на свои руки и снова отправилась по тропинке к реке. Она взяла головню, которую Джондалар воткнул в землю, и, подойдя поближе к воде, огляделась по сторонам, а затем вытащила из земли росток амаранта, растерла в ладонях листья и корни, смочила их и добавила песка. Тщательно вымыв руки и лицо, она поднялась в пещеру.

Джондалар уже начал разогревать камни в очаге, и Эйла очень этому обрадовалась. Чашка горячего чая — как раз то, что ей сейчас нужно. Перед уходом она оставила ему еды и понадеялась, что ей не придется теперь готовить. Заниматься этим некогда: ей нужно освежевать двух оленей и нарезать мясо, чтобы потом высушить его.

Она специально выбрала туши, которых не коснулся огонь, зная, что ей потребуются шкуры. Но, взявшись за работу, она вспомнила, что так и не собралась сделать новые острые ножи. Со временем ножи тупятся, ведь под нажимом от режущего края откалываются мелкие кусочки. В таком случае лучше сделать новый нож, а старый можно использовать для других целей, например в качестве скребка.

Она измучилась, орудуя тупым ножом, но все пыталась разрезать шкуру, пока из глаз у нее не хлынули слезы от отчаяния и усталости, от сознания того, что она не может ничего объяснить.

— Эйла, в чем дело? — спросил Джондалар.

Она промолчала, продолжая безуспешные попытки справиться со шкурой. Что она может сказать? Джондалар отобрал у нее тупой нож и заставил ее выпрямиться.

— Ты устала. Может, приляжешь и отдохнешь?

Она покачала головой, хотя ей больше всего на свете хотелось поступить именно так.

— Снять шкура, суши мясо. Не ждать, гиена придет.

Джондалар не стал говорить о том, что тушу можно затащить в пещеру, Эйла уже явно с трудом соображала.

— Я постерегу ее, — сказал он. — Тебе необходимо отдохнуть. Пойди приляг, Эйла.

Она преисполнилась глубочайшей благодарности к Джондалару. Он сможет постеречь тушу! Ей даже в голову не пришло попросить его об этом, ведь она давно уже отвыкла полагаться на чью-либо помощь. Вздохнув с облегчением, она, пошатываясь, отправилась в пещеру и рухнула на постель. Ей захотелось сказать Джондалару, как она благодарна ему за помощь, и тут слезы снова навернулись ей на глаза. Нет смысла даже пытаться, она не может разговаривать!

На протяжении ночи Джондалар несколько раз заходил в пещеру и, тревожно хмуря лоб, смотрел на спавшую женщину. Ей что-то снилось, и она металась по постели, размахивая руками и бормоча что-то непонятное.

Эйла брела сквозь туман и время от времени принималась кричать, взывая о помощи. Высокая женщина, окутанная белесоватой дымкой, лица которой ей не удалось толком разглядеть, протянула к ней руки. «Я пообещала, что буду осторожна, мама, но куда же ты подевалась? — пробормотала Эйла. — Почему ты не пришла, хотя я звала тебя? Я все кричала и кричала, но ты не вернулась. Где ты была? Мама! Мама! Только не уходи больше! Останься! Мама, подожди меня! Не оставляй меня одну!»

Высокая женщина исчезла, а пелена тумана развеялась. На ее месте появилась другая женщина, невысокая и коренастая. Ее сильные, мускулистые ноги были слегка кривоваты, но при ходьбе она держалась прямо. Большой нос с горбинкой и четко очерченной переносицей, нижняя челюсть выдается вперед, но подбородка нет. Лоб у нее низкий и покатый, голова большая, а шея толстая и короткая. Мощные надбровные дуги, а под ними карие глаза. Взгляд ее светится умом, любовью и печалью.

Она взмахнула рукой. «Айза! — закричала Эйла. — Айза, помоги мне! Помоги, прошу тебя! — Но Айза лишь недоуменно посмотрела на нее. — Айза, неужели ты меня не слышишь? Почему ты меня не понимаешь?» — «Никто тебя не поймет, если ты не научишься разговаривать как положено, — донесся до нее чей-то голос. Она увидела мужчину, старого и хромого, который опирался при ходьбе на палку. Вместо одной из рук — культя, заканчивающаяся у локтя. Левая половина лица покрыта жуткими шрамами, левого глаза нет, но правый на месте, и взгляд его говорит о силе, мудрости и сострадании к ближним. — Ты должна научиться разговаривать», — сказал Креб с помощью жестов, взмахивая одной рукой, но до Эйлы донесся его голос, очень похожий на голос Джондалара. «Как же я научусь? Я не могу вспомнить! Помоги мне, Креб!» — «Твой тотем — Пещерный Лев, Эйла», — сказал старый Мог-ур.

В воздухе промелькнуло желто-коричневое пятно — хищник подобрался к стаду зубров и повалил на землю огромную самку с рыжеватой шкурой, а та в ужасе взревела. Эйла ахнула, услышав рычание саблезубого тигра. Он обнажил клыки, и она увидела, что морда у него измазана в крови. Он подступал все ближе и ближе к ней, и казалось, что с каждым шагом его клыки становятся все длиннее и острее. Эйла оказалась в маленькой пещере и прижалась спиной к каменной стене, понимая, что отступать некуда. Послышалось рыканье пещерного льва.

«Нет! Нет!» — закричала она.

В воздухе промелькнула огромная лапа, и острые когти оставили на ее левом бедре четыре параллельные красные полосы.

«Нет! Нет! — воскликнула она. — Я не могу! Не могу! — Ее окутала волна клубящегося тумана. — Я не могу вспомнить».

Высокая женщина вновь протянула к ней руки: «Я помогу тебе…»

На мгновение в завесе тумана появилась прореха, и Эйла увидела лицо, очень похожее на ее собственное. Ее сильно затошнило, а в земле появилась глубокая трещина, из которой на нее пахнуло запахом гнилья и сырости.

— Мама! Маа-маа!

— Эйла! Эйла! Что с тобой? — Джондалар принялся будить ее. Он стоял в конце каменного карниза и вдруг услышал, как она выкрикивает слова на незнакомом языке. Несмотря на хромоту, он тут же оказался в пещере.

Эйла приподнялась и села. Джондалар обнял ее.

— Ох, Джондалар, мне приснился сон, и такой страшный! — всхлипывая, проговорила она.

— Ну ничего, Эйла. Все в порядке.

— Мне приснилось землетрясение. Вот что произошло тогда. Она погибла во время землетрясения.

— Кто погиб во время землетрясения?

— Моя мать. И Креб, но гораздо позже. Ох, Джондалар, я ненавижу землетрясения! — Она содрогнулась, прижимаясь к нему.

Держа ее за плечи, Джондалар отстранился от нее так, чтобы видеть ее лицо.

— Расскажи, что тебе приснилось, Эйла, — попросил он.

— Сколько я себя помню, мне постоянно снятся эти сны, они преследуют меня. Сначала я оказываюсь в маленькой пещере и ко мне тянется когтистая лапа. Очевидно, тогда мой тотем и оставил отметку у меня на бедре. Второй сон мне раньше не удавалось вспомнить, но я каждый раз просыпалась, когда меня начинало трясти и тошнить. Но на этот раз я его запомнила Я видела ее, Джондалар, я видела свою мать!

— Эйла, ты слышишь?

— О чем ты?

— Ты разговариваешь, Эйла. Ты свободно говоришь!

Когда-то Эйла умела разговаривать, хоть и на другом языке, она обладала всеми навыками, необходимыми для овладения устной речью. Потом она отвыкла произносить слова вслух, потому что ей пришлось освоить иной метод общения ради того, чтобы выжить, и потому что ей хотелось позабыть о трагедии, в результате которой она осталась одна. Но, слушая Джондалара, она не только запоминала слова, она постепенно усваивала структурную и интонационную основу его языка, хоть и не прилагала к этому сознательных усилий.

Подобно ребенку, который учится говорить, она от рождения была наделена склонностью и способностями к этому, ей недоставало лишь постоянного общения с себе подобными. Но ее стремление к тому, чтобы овладеть речью, было куда сильнее, чем у ребенка, и ее память была развита куда лучше. Она быстро продвигалась вперед. И хотя она еще не могла в точности воспроизвести все звуки и интонации, ей удалось в совершенстве овладеть языком, на котором говорил Джондалар.

— И вправду! Я могу говорить! Джондалар, у меня в голове появились слова, я могу выражать свои мысли!

Только теперь оба они заметили, что сидят обнявшись, и тут же смутились. Джондалар выпустил Эйлу из объятий.

— Неужели уже настало утро? — воскликнула Эйла, заметив, что в пещеру сквозь проем на входе и через отверстие для дыма проникает свет. Она сбросила с себя шкуры. — Я и не думала, что просплю так долго. О Великая Мать! Мне же нужно высушить мясо! — Она усвоила даже его выразительные восклицания.

Джондалар улыбнулся. Она обрела дар речи столь внезапно, что он не мог не изумиться, но слушать, как она говорит с забавным акцентом, было приятно.

Эйла поспешно направилась к выходу из пещеры, но, выглянув наружу, застыла на месте, потерла глаза и посмотрела еще раз. По всему каменному выступу были разложены аккуратно нарезанные небольшие кусочки мяса треугольной формы, а кое-где между ними дымились маленькие костры. Может, все это лишь снится ей? Или все женщины Клана неожиданно явились сюда, чтобы оказать ей помощь?

— Я испек немного мяса на костре, на случай если ты проголодаешься, — как бы невзначай сказал Джондалар, самодовольно улыбаясь.

— Ты? Ты приготовил мясо?

— Да, приготовил. — Его улыбка стала еще шире. Он не ожидал, что его маленький сюрприз будет иметь такой успех. Хоть он и не может пока охотиться, ему вполне по силам освежевать туши добытых ею оленей и нарезать мясо для сушки, тем более что он только что сделал несколько новых ножей.

— Но… ты же мужчина! — воскликнула потрясенная до глубины души Эйла.

Джондалар не мог знать о том, что его поступок покажется ей чем-то из ряда вон выходящим. Люди, принадлежавшие к Клану, могли черпать знания и навыки, необходимые для выживания, только из собственной памяти. В силу особенностей их развития любое умение, информация о котором хранилась в мозгу, передавалось из поколения в поколение. Обязанности мужчин и женщин были разными, и это разделение труда произошло так давно, что и сведения, хранившиеся в их памяти, разнились меж собой. Мужчины не могли выполнять работу, вменявшуюся в обязанность женщинам, и наоборот, — они не обладали соответствующими знаниями.

Мужчина, принадлежавший к Клану, мог добыть на охоте оленя и притащить его в пещеру. Он даже смог бы освежевать тушу, хотя и не так умело, как женщина. В случае острой необходимости он сумел бы отрезать от нее несколько кусков мяса, но ему даже не пришло бы в голову попытаться нарезать его маленькими кусочками для сушки, а если бы и пришло, ему ни за что не удалось бы проделать это так, как нужно, для того чтобы мясо подсыхало равномерно. Эйла с изумлением взирала на картину, открывшуюся ее взгляду.

— Разве мужчинам запрещается резать мясо? — спросил Джондалар, зная, что среди людей некоторых племен установлены правила, согласно которым женщинам и мужчинам приходится выполнять различные виды работ. Но ему просто хотелось помочь Эйле, и он никак не ожидал, что это заденет ее чувства.

— Женщины из Клана не могут охотиться, а мужчины не могут… готовить еду, — попыталась объяснить она.

— Но ты же охотишься.

Эти слова внезапно привели ее в волнение. Она совсем позабыла о том, что куда больше походит на людей племени Джондалара, чем на людей, принадлежащих к Клану.

— Я… не такая, как женщины Клана, — проговорила она, не зная, как ему толком объяснить. — Я такая же, как ты, Джондалар. Женщина из племени Других.