- В Габагалус я могу вернуться когда захочу - хотя приходится за это платить ощущением Чарма от Извечной Звезды. Так что я возвращаюсь не часто. Мне куда полезнее пребывать здесь, на Темном Берегу, где Чарма моих костей вполне хватает, чтобы жить как бог. Не совсем такой бог, кстати, каким ты был в Арвар Одоле. Ну и ну - ты же не только добывал воду из камня, ты еще и выращивал целые леса на песке! Нет, нам ничего такого не надо. Здесь, на Земле, я живу куда как менее полной жизнью. Но очень, как видишь, влиятельной.
      Котяра глянул через плечо в пыльное зарешеченное окно - на исцарапанные кирпичи стен переулка, на геометрические контуры башен в прорези домов.
      - Холодным и темным миром правит твоя магия, Даппи Хоб.
      - Да, согласен, на Темном Берегу совсем нет Чарма Ирта. - Носком ноги Даппи Хоб перевернул крышку, закрывая люк. - Вот почему мои причетники каждую ночь выпевают свои ритуалы, извлекая рассеянный Чарм, который им удается достать из цепочки построенных мною амулетов. Каждый город талисман: Манхэттен, Лос-Анджелес, Токио, Дакка, Лондон - мир гигантских амулетов, извлекающих растворенный Чарм из самой планеты. - Он махнул рукой, приглашая Котяру спуститься с лесов, и открыл боковую дверцу под разбитым знаком запасного выхода. - Все вместе эти устройства дают мне достаточно силы, чтобы вечно жить владыкой этого мира.
      Котяра съехал по лестнице, привлекаемый наружными запахами из-за двери. Встав у выхода, он высунул морду в столб света, проникавший в переулок, вдыхая вонь сточной канавы и выхлопных газов.
      - Владыкой этого жалкого уголка?
      - Можешь мне поверить, Риис, я всю свою жизнь посвятил тому, чтобы отсюда выбраться. - Даппи Хоб шагнул в переулок, подтолкнув Рииса вперед, и дверь без надписи и без ручки со скрипом закрылась. От дыхания в холодном воздухе поднимался пар. - Понимаешь, сейчас на этой планете теплое время. На мою долю выпал приличный кусок после очередного ледникового периода. Но скоро начнется новое наступление льда, и я хочу убраться отсюда раньше.
      Узкий переулок был усыпан принесенными ветром газетами. Прохожие на улице возле устья переулка ежились на зимнем ветерке, а за ними мелькали стеклянно-металлические машины, которые Котяра видел в своих снах о Дарвине, - легковушки, грузовики, автобусы.
      Сейчас он вспомнил эту жизнь полностью. И вся она, от начала и до конца, казалась ничтожно малой, исчезающей в тени этого намного большего существа. Котяра смотрел на оживленную улицу и жалел, что утратил блаженное неведение тех, кто шел и ехал по ней.
      - Хочешь освободиться - сбежать от меня? - Даппи Хоб махнул рукой в сторону выхода из переулка. - Давай. Я не буду тебе мешать. Этого не придется делать. Весь мир таков, как этот город. Повсюду дороги, повсюду радиоволны. Ничто от меня не скрыто, потому что вся эта планета стала моим талисманом.
      Рев клаксонов и вой двигателей заставили Котяру замереть. Он чуял в ледяном ветре запах реки, а за ним - далекий и древний запах моря, как на Ирте. Закрывая глаза, он мог думать, что стоит на заводской улице на утесах Заксара. Но эту иллюзию портил холод. Ветер задирал шерсть, уносил тепло крови и заставлял дрожать. Ноздри стали раздуваться от манящей тени запаха жареного мяса.
      - Голоден? - Даппи Хоб умел читать звериные метки Рииса. - Здесь не хватит Чарма, чтобы обычные амулеты поддерживали жизнь. Чтобы жить, надо есть. В облике Рииса Моргана ты был вегетарианцем, когда жил на Земле. Но с этими метками и с этим метаболизмом аппетит у тебя должен был вырасти. И вряд ли его можно насытить растительной пищей.
      - Теперь, когда ты вернул мне память Рииса, сними и эту кожу света. Котяра сгорбил плечи от ветра. - Такому телу в этом мире не место. Я хочу вернуться к прежней форме - верни мне мое тело.
      - Нет-нет, Котяра. Ты мне так куда более полезен. - Улыбалось все его юношеское лицо, кроме лишенных радости угольно-черных глаз. - Иди за мной, и я покажу тебе, зачем подвергся таким опасностям и лично привез тебя с Габагалуса.
      Металлическая плита в земле в конце переулка поддалась нажиму Даппи Хоба и скользнула в сторону. Выпуклые ступеньки вели вниз, в лишенную света камеру пути Чарма. В руке Даппи Хоба возник лепесток пламени, и он пошел во тьму.
      Осветился свод, открылся каменный алтарь, вырезанный в скальной стене. Чаша, вырезанная в центре алтаря, колебалась жидким блестящим серебром.
      Котяра почти не обратил на нее внимания. Он глянул прямо в нишу пути Чарма и бросился в нее, надеясь ускользнуть обратно на Ирт. Ударившись с размаху головой о каменную стену, он тяжело сел. Перед глазами плыли разноцветные круги.
      - Вылазь, Риис! - Смех Даппи Хоба повторился тихими отголосками эха. Там просто пустая камера. Путь Чарма я держу закрытым, когда он не нужен.
      Котяра вылез, потирая разбитую морду. Перед ним была комната для каких-то ритуалов, колодец лестницы в танцевальный зал, обледенелые ступени, ведущие на улицу. Пульсирующая боль в носу убеждала, что бегство сейчас маловероятно, и он подошел к алтарю в форме наковальни с погруженной в нее чашей ртути.
      Даппи Хоб жестом показал ему подойти поближе и сел на край алтаря.
      - Ночью, когда наверху бушует вечное веселье, мои причетники выпевают каденции, несущие мое влияние по путям Чарма в Габагалус. Используя Рииса как антенну - а до того гремлина со змеедемонами, моя воля достигает Ирта и командует гномами. Хлопотно донельзя, но моя цель того заслуживает. Два миллиона дней стоило мне дойти до этого - так близко до величия.
      В серебристом свете холодно блеснули глаза Котяры:
      - Что за величие можно получить от червей?
      - Повиновение, - тут же ответил Даппи Хоб. - Они выполняют мои приказы, даже не зная, что это я ими командую. Я ими воспользовался, чтобы поставить уловитель душ под самой Извечной Звездой. Они думали, что падение Ожерелья Душ в Лабиринт Нежити на Краю Мира было неловкой ошибкой, случайным последствием их стремления низложить меня. Но это не было случайностью. Скорее, это был последний, отчаянный мой план восстановить свою власть - и при этом с отмщением. Сотни тысяч дней - на самом деле даже два миллиона - понадобились мне, чтобы мой уловитель душ набрал достаточно Чарма и поймал по-настоящему огромную душу.
      - Душу младенца! - ахнул Котяра, ощущая ледяные контуры смысла, уже доступного для постижения и обжигающего своим холодом. - Ты поймал душу младенца безымянной владычицы. Поймал в Ожерелье Душ!
      - И там она спокойно обретается, пока мы тут разговариваем. - Вокруг глаз Даппи Хоба легли веселые морщинки.
      - Вот почему не шевелится дитя в ее чреве. - Котяра стоял на расстоянии удара когтя от самодовольного юнца, сидевшего на алтаре со скрещенными ногами, наблюдавшего за реакцией Котяры. - Ты поймал его жизнь?
      - Не только поймал, но и держу, - победно согласился Даппи Хоб. - Если безымянная владычица, создавшая нашу вселенную, хочет, чтобы ее дитя осталось жить, она даст мне власть над всеми этими мирами. Она сделает меня богом! И как только она на это согласится, может получить обратно Ожерелье с душой своего младенца. А владыкой творения стану я! Правда, здорово? И всего лишь потому, что владею душой дитяти нашей создательницы! - Он несколько помрачнел: - Точнее, владел - пока у меня ее не украл какой-то кобольд.
      Когти щелкнули по ладоням Котяры, и тело его дернулось: он понял.
      - Рик Старый! Это он украл Ожерелье у твоих гномов, чтобы вылечить один эльфийский клан.
      Даппи Хоб даже присел от хохота.
      - Этот кретин таскает на шее самую цель своего поиска и понятия об этом не имеет! - Не в силах перестать смеяться, Даппи Хоб похлопал себя по груди. - У меня этот курьез гвоздем сидит в сердце, с тех пор как я об этом узнал. Но что я могу сделать? Дурак-кобольд мотается по всему Светлому Берегу вместе с одним Лучезарным, который жрет всех, кто под руку попадется.
      - А ты боишься Пожирателя Теней.
      - Даже Безымянные, сновидцы этих миров, боятся стражей. Потому-то они и стражи. У них большая сила. - Даппи Хоб пробуравил взглядом Котяру: - И тебе тоже надо бы его бояться. Если он поглотит твой свет, тебе - в каком бы виде ты ни был, человека или зверя, - конец. Навеки. Лучезарные - они для нас слишком горячи, и наши души в их свете тают как снежинки. - Даппи Хоб сел поудобнее, упираясь локтями в колени, съежившись от одной этой мысли. - Чтобы сохранить между собой и этим монстром как можно большее расстояние, я направлял своих гномов отсюда, пытаясь вернуть себе Ожерелье, потому что оно принадлежит мне, потому что я два миллиона дней трудился, чтобы сделать его своим.
      Котяра непочтительно поднял голову:
      - А сейчас оно, похоже, принадлежит Рику Старому.
      - Ненадолго. - Даппи Хоб соскользнул с алтаря по другую сторону от Котяры. - Вот зачем ты попал сюда, на Темный Берег, вместе со мной. Чтобы мне помочь. - Он через алтарь взял Котяру за плечо. - Вместе со мной ты заглянешь в это озеро глаз. В нем после ночных песнопений хватит Чарма, чтобы передать одну команду. Ты это должен видеть.
      Сила у юноши была неимоверная, и если бы Котяра уперся, его бы просто подняло на воздух. Но он не стал упираться, потому что хотел заглянуть в озеро глаз и узнать как можно больше о планах этого демона. Медленно подвигаясь, он увидел в зеркальной жидкости свое отражение, и по нему плавали цветные блики.
      Ускользающие, как оптические иллюзии, блики сложились в образы Бульдога и Лары. Бульдог был прикован цепями к стене пещеры в солевых потеках.
      - Иллюзия, вроде той, что ты мне подсунул на Габагалусе, чтобы сбросить с края обрыва... - Котяра обращался сам к себе, чтобы уговорить себя отойти от алтаря. Как ни боялся он глядеть, он знал, что надо увидеть еще что-нибудь о своих потерянных друзьях.
      - Здесь другое дело, - возразил Даппи Хоб, почти соприкасаясь лбом с Котярой. - Сейчас ты смотришь через Глаз Чарма. Это на самом деле. Гляди...
      К Ларе подошел квадратный гном и сорвал у нее с шеи хрустальную призму. Тут же изображение Лары задрожало, задергалось и исчезло совсем. Гном сунул призму в пращу и метнул из пещеры.
      Призма сверкнула звездой и упала во тьму.
      - Что ты сделал? - вскричал Котяра. - Ведь к этой призме привязана ее душа!
      - Именно так. - Даппи Хоб отступил и довольно вздохнул. - Наконец-то ко мне вернулся хоть фрагмент Ожерелья. Я не осмеливался принести его сюда, пока тебя здесь не было. Без тебя он мне бесполезен.
      Котяра зашипел от страха:
      - Она же не переживет падения в пропасть!
      - Она падает сквозь Дверь в Воздухе, как было с тобой. - Даппи Хоб, пародируя изумление, постучал себя пальцами по подбородку: - Ой, смотри, вот она приземляется...
      Ртуть заколебалась, и синие блики сложились в серый зазубренный горизонт Манхэттена и железный мост через Гудзон. С неба над городом мелькнул проблеск света, отразился в серой реке с льдинами, блеснул на скоростной магистрали и воткнулся между коричневыми деревьями на лужайке. Земля брызнула грязевым фонтанчиком, взметнув комки дерна в мерзлое небо. Через несколько секунд из зарослей тростника показалась грязевая женщина, с ног до головы покрытая слизью промышленных отходов.
      - Не слишком галантно, - весело хмыкнул Даппи Хоб, - но я был бы дурак, если бы второй раз за день использовал путь Чарма. Мне не надо, чтобы какой-нибудь любопытствующий волшебник или смышленый чармодел обнаружил мой потайной коридор между нашими берегами. Пока не надо. - Он хлопнул ладонью по чаше ртути, и она с плеском исчезла. - Иди за мной наша работа переехала наверх.
      Даппи Хоб обежал вокруг алтаря и устремился вверх по лестнице, через люк в пустой танцзал. Там он открыл дверь пожарного выхода и поскакал по металлическим ступеням, подтягиваясь на железных перилах, не переставая говорить и не сбиваясь с дыхания.
      - Теперь, когда этот кусочек Ожерелья Душ оказался на Темном Берегу, я его использую, чтобы найти этого кобольдского вора и мое Ожерелье. А для этого мне нужен ты.
      Тяжелая дверь распахнулась на крышу, и под ногами захрустел обледенелый толь. Зимнее утро открывало дымную панораму труб и вентиляторных колодцев. Почерневшие стальные крепления водонапорных башен придавали пейзажу Трибеки унылый и безнадежный вид.
      Даппи Хоб вылез на парапет и махнул рукой Котяре. Кот ловким прыжком оказался рядом с ним и бестрепетно стал глядеть с высоты пятого этажа в переулок, где недавно стояли они с Даппи Хобом.
      - Мне надо, чтобы ты стоял здесь - на краю. - Даппи Хоб взял Котяру за плечи и сильными руками повернул лицом к прорези закопченного неба. - Ты ловок. Ты же
      Кот? И даже во сне можешь это сделать. А теперь не шевелись.
      Котяра состроил хмурую гримасу:
      - А зачем я стану тебе помогать?
      - Затем, что ты мне нужен. - Даппи Хоб спрыгнул обратно на крышу, жестом показав Котяре, чтобы оставался на месте. - Ты просто стой там. В виде Котяры ты способен нести Чарм с Ирта, а твоя внутренняя суть Рииса отлично привяжет его к Темному Берегу. - Он попятился, оставив человека со звериными метками на ветру, теребившем его шерстку. - Ты мне нужен, потому что ты - моя антенна, и я смогу навести моих гномов на Ожерелье Душ. Помоги мне, и я буду щедр.
      Юноша ласково улыбнулся, но это был черный взгляд акульих глаз.
      - Смотри, Риис! - Он показал вверх, в нависшее серое небо. - Смотри туда вместе со мной - через небо, к дальнему берегу, к Светлым Мирам...
      2
      МЕРТВОХОДЕЦ
      Азофель смотрел туда, откуда прямо на него глядели с неба Даппи Хоб и Котяра. На самом деле они видели не его - лишь сияние Светлого Берега, свет Извечной Звезды, льющийся сквозь время и невероятные поля тьмы. То, что они вообще могли видеть хотя бы это, свидетельствовало об огромной мощи, которую накопил почитатель дьявола, выброшенный на Темный Берег.
      Злая гениальность Даппи Хоба восхищала Лучезарного. Используя Котяру как проводника для приема и излучения Чарма, почитатель дьявола нашел способ связываться с Иртом. Маленький кусочек сна научился управлять куда как большими кусками. И все же это был не более чем сон.
      Гномы продолжали идти потоком с Края Мира по подземным путям Чарма и центральному Колодцу Пауков. Азофель смотрел на них с холодным интересом, как ребенок на муравейник. За много веков Даппи Хоб породил миллионы гномов и сейчас отправил их в путь через все миры с одной целью - захватить Ожерелье Душ.
      Зачем - Азофель не спрашивал. Ему это было все равно. Ожерелье Душ служило Рику Старому, и гномам оно не достанется. Они скоро так и будут бесцельно бродить в темноте, потому что создание тени ушло на ту сторону Бездны, покинув Светлый Берег.
      Котяра издали ощутил, что Лучезарный на них смотрит, и хотел помахать ему рукой, крикнуть, подпрыгнуть, призывая на помощь. Но не шевельнулся. Страж был слишком далеко, существо его ощущалось неясно и не было заинтересованно - отстраненный наблюдатель из космоса. Когда-то Котяру пугала сама мысль о Лучезарном, но сейчас, на крыше, он оцепенел от безысходности и страшился только одного - молчания светоносного существа, его отстраненности. Человек-кот отвернулся в бессильной досаде и посмотрел на улицу, где из-под крышек люков поднимался пар инфернальных глубин большого города.
      Отчаяние Котяры все же дошло до Азофеля, но оставило его равнодушным. Разумеется, создание тени должно быть не в восторге, что утратило богоподобное положение в Светлых Мирах. Это не интересовало Лучезарного. Он уже рассчитывал, сколько еще придется терпеть недостойное положение слуги кобольда внутри сна.
      Он был в предвкушении надежды, что это его последний выход в холод. Лучезарный поискал Рика Старого и обнаружил кобольда на Неморе. После избиения великанов Рик покинул Хелгейт и вернулся в ледовые пещеры и снежные поля, где прожил почти всю жизнь.
      В морозном тумане Рик Старый лез по деревянным ступеням, ведущим от берегов замерзшей реки в Ноллз-Бре, пещерную общину, куда родители привезли его в детстве и где он сам растил своих детей. Крутые изгибы крыш всколыхнули забытые чувства в самых глубинах его души, и он чуть было не всхлипнул и не сел в синий снег. Струйки торфяного дыма уходили вверх из отдушин ледовых куполов, разнося запах блюд, разделяемых когда-то с любимыми, которые теперь уже стали призраками: две жены, трое детей, и среди них любимая дочь Амара...
      Проснувшееся горе так обескуражило кобольда, что он не заметил рыбаков, спускающихся к нему по бревнам с пилами и топорами за спиной.
      - Это точно Рик Старый, я ж вам говорил! - раздался сверху взволнованный голос.
      Старый кобольд вздрогнул - звучание его имени пробудило его от горестного транса. Кобольды в штанах из кожи угря и сапогах из шкуры спрута шли к реке, и он узнал старейшего из них - плетельщика сетей и рыботорговца, которому Рик Старый когда-то сложил очаг - в те далекие дни, когда он еще этим занимался. Кобольд поднял обе руки в знак приветствия.
      Рыбаки помахали в ответ, потом остановились. Они были достаточно близко и могли увидеть, что старый кобольд без шапки, с блестящей на морозе лысиной, одет в рогожи из травы, а на шее у него ожерелье из радуг. И еще или это дурацкая грубая шутка? - туловище у него проткнуто зазубренной стрелой.
      - Рик? - позвал сверху неуверенный голос. - Ты Рик Старый из Ноллз-Бре?
      - Он самый! - Полуголый Рик полез вверх, к ним, весь в клубах испарины. - Братья и сестры, а я был на Краю Мира!
      Двое рыбаков попятились назад по бревнам лестницы. Третий пригнулся, всматриваясь:
      - Храни нас Богиня, это и в самом деле ты! Рик Старый! Но что это у тебя за стрела? Ты ранен!
      - Старая рана, - отмахнулся Рик и попытался засмеяться, хотя ему пришлось изгибаться, чтобы не цепляться стрелой за склон. - Гномья стрела нашла меня как раз тогда, когда я сам нашел Ожерелье Душ... - Он снова засмеялся. - Мне повезло, что я как раз держал Ожерелье. Оно, понимаете, уловитель душ...
      - Ты - мертвоходец! - завопил плетельщик сетей, разглядев разорванное тело и алое древко с невысохшей кровью. Пытаясь бежать, он споткнулся и заорал от страха, соскользнув на расстояние протянутой руки от Рика.
      - Успокойся, я ничего плохого тебе не сделаю. - Рик наклонился, чтобы помочь рыботорговцу встать.
      Упавший кобольд задрыгал ногами и завертелся.
      - Уйди! - закричал он и полез вверх прямо по склону, выронив зазвеневшие инструменты для колки льда.
      Рик лез вверх, обиженный дурацкой реакцией рыбаков.
      - Да не чудовище я! - заявил он. - Я Рик Старый, честно вам говорю.
      Но он не успел долезть до верха, как на краю лестницы появились несколько фигур в белых с золотом одеждах старейшин и загородили ему путь.
      - Уйди отсюда, Рик Старый.
      Двое из них были так стары, что кобольд даже помнил их детьми, и он позвал их по имени, моля о милосердии, подобающем почтенным.
      - Убирайся, мертвоходец! - угрожающе взмахнули они посохами. - В жизни ты был сам по себе. А теперь, когда ты мертв, как смеешь возвращаться к нам? Уходи, и быстрее, пока мы не принесли из кузниц огненные ножи.
      Рик застонал, ушам своим не веря.
      - Я погиб, спасая вас - спасая все миры!
      - Ты безумен! Изыди! - Мантии старейшин развевались на ветру, посохи бешено махали в воздухе. - Принесите огненные ножи! Огненные ножи! Рик высунул язык в адрес озверевших старейшин, повернулся сердито спиной и направился вниз, пиная по дороге льдины и бормоча:
      - Кретины невежественные!
      Внизу серая река сворачивала туда, где над изломанными льдинами плавала Извечная Звезда. Сады инея опушили ее берега. Рик тупо подумал, не направиться ли туда и не потеряться ли среди обледенелых сугробов, вылепленных ветрами и градом.
      Амара любила там играть - и другие его дети тоже. Там, где расстилались сады инея, лед был толстый и мощный - идеальный для веселых игр. Конечно, всегда существовала опасность провалиться в глазок среди неровных лучей льда. Дети любили строить из льдин лабиринты, ледовые дворцы. Опасность всегда была, и Амара это знала.
      "Но чем помогла тебе, Амара, вся наша заботливость?" Рик Старый тенью спускался по бревнам лестницы, к ломким ледяным стеблям и ветвям. Окруженный хрупкостью ледяных цветов, в самом центре уязвимости, он подумал, что можно бы и снять Ожерелье Душ.
      "Что толку в заботливости, если мы по самой природе своей обречены?" Если снять этот уловитель душ, смерть снимет и тяжелое бремя, возложенное на него безымянной владычицей. И он, как Амара, найдет свою свободу.
      Он приподнял Ожерелье и увидел в хрустальных гранях Аару. Тело ее было избито, как клубень, молотами.
      - Ведьма... - Он содрогнулся, увидев вымазанное грязью, изуродованное лицо с заплывшими глазами. - Лара...
      Мудрая ведьма, которая перехитрила Синего Типу, которая спустилась с Извечной Звезды ради любви, - кто превратил ее в такую мерзость? Волна возмущения и жалости поднялась из глубины его существа.
      От полуденного света тени съежились, и Азофель шагнул сзади, встав рядом с Риком, сияя во всю мочь.
      - Все кончено, Рик Старый.
      Кобольд поднес руку ко лбу, защищая глаза от пылающего света.
      - Что кончено? О чем ты говоришь? Я тебя не вызывал.
      - Уже не надо меня вызывать. - Азофель приглушил яркость и принял форму серебряной фигуры, озарившей ледяные склоны и глянцевую реку. - Дело сделано. Создание тени больше не находится в Светлых Мирах.
      Рик Старый резко повернулся, чуть не поскользнувшись.
      - Как это случилось?
      - Даппи Хоб поймал Рииса Моргана со звериными метками и выбросил его в Бездну.
      - Почитатель дьявола? - Кобольд ахнул, разинув рот. - Ты видел Даппи Хоба?
      - Видел. Он очень стар.
      Рик направился к Лучезарному сквозь стену ледяных зарослей, на ходу рассуждая:
      - Если Даппи Хоб выбросил создание тени в Бездну, значит, он здесь на Светлом Берегу.
      - На Ирте. В Габагалусе.
      Кобольд похлопал себя по лбу, пытаясь вспомнить.
      - Я не знаю такого доминиона.
      Азофель поравнялся с ним рядом с бирюзовыми выступами льда у берега.
      - Даппи Хоб родом из Габагалуса - это континент на дальней стороне Ирта. Но он вместе с пришельцем ушел на ту сторону Бездны. Теперь они оба на Темном Берегу. Наша работа сделана.
      Рик остановился:
      - А я думаю, что нет.
      - Тени там, где им место. - Лучезарный чуть не рычал от злости. "Неужто эта работа во сне никогда не кончится?" - Нам нужно хотя бы вернуться на Край Мира и доложить нашей владычице.
      - А Бройдо?
      Серебряная поверхность Азофеля чуть потускнела, когда он вошел в транс, и снова засветилась ярче, когда он ответил, что видит:
      - Я его видел. Он с маркграфиней в Габагалусе. Кобольд решительно топнул ногой:
      - Значит, мы направляемся в Габагалус. И дальше, если придется. Если надо будет, мы пойдем через Бездну.
      - Чего ты несешь, кобольд? - вспыхнул золотым и красным огнем Азофель. - Я не стану снова проматывать свою силу ради этого сна.
      - Нам надо к Ларе! - Рик обеими руками поднял Ожерелье Душ. - Посмотри на нее!
      Призматические тени вздрогнули и размылись перистыми облаками. По топкой земле шла вымазанная грязью женщина, топча стебли камыша.
      - Она на Темном Берегу. - Азофель шагнул назад. - Нам туда нельзя.
      - Почему?
      Лицо Азофеля в белой ауре застыло, лукавые глаза расширились от страха.
      __Слишком далеко в глубь сна, слишком близко к темному слою материи. Что-нибудь там сделать - потребует много сил. А если я растрачу свой свет в той тьме, он пропадет навеки. Пойми, я никогда не выйду из этого сна никогда.
      Кобольд задумчиво покивал, соображая, что теперь делать.
      - Тогда хотя бы давай перенесемся к Бройдо и проследим, чтобы с ним ничего не случилось. - Он поднял Ожерелье Душ к озабоченному лицу Лучезарного. - Но сначала посмотри на Лару еще раз. Посмотри на нее в этом Ожерелье, Азофель, на женщину, которую любил этот волхв. Любовь привела его сюда, чтобы возмутить нашу жизнь. Посмотри на нее.
      Облепленная грязью, она тащилась через сугробы замерзшей травы, мимо неоново-синих химических прудов, вдоль изрытых грунтовых дорог. Машины ехали наверху по эстакаде, и люди оборачивались поглазеть на Лару. Бесстрастные лица, проносящиеся на фоне унылого неба, мелькнули и исчезли Лара вошла под мост.
      Изорванными клочьями скорби брызнули из бурьяна вороны. Лара не обратила внимания. Ведьма в ней уснула и была слепа к знамениям. Лара влезла по откосу, перешла наискось колею железной дороги. Лица прильнули к вагонам пригородного поезда, глядя на грязевую женщину, идущую на негнущихся ногах по стрелкам, подобно зомби - каковой она и была.
      Наконец дорожная полиция поймала ее в запретной зоне среди кабелей высокого напряжения. Она вытаптывала круги, танцевала, извлекая силу из земли. В голове у Лары начал вспыхивать свет - она осознавала себя: небесная ведьма, призрак, посланец апокалипсиса...
      Полицейские остановились на проселочной дороге возле сумасшедшей танцовщицы, не выключая мотора. Держа наготове слезоточивый баллончик и наручники, они осторожно приблизились к вертящейся женщине, окликая ее и не получая ответа. Казалось, она в трансе или в наркотическом опьянении. И самое странное: при ее бешеных движениях в холодном воздухе не было пара от дыхания.
      Сумасшедшая дала увести себя с поля, не оказав сопротивления, как потом будет сказано в рапорте. Но там не будет упомянуто, что воздух вокруг нее казался ярче. Полицейские решили, что это статическое поле от проводов высокого напряжения. Когда они коснулись ее, не было ни искорки - только внезапная пассивность. Быстро сковав ей руки за спиной наручниками, полицейские охлопали ее заляпанные грязью одежды в поисках оружия.
      Хрустальную призму нашли только потом, в общественной клинике, куда ее доставили для медицинской экспертизы и лечения. Врачи в приемном отделении остолбенели, не обнаружив у нее ни пульса, ни дыхания, хотя зрачки реагировали на свет. И женщина повторяла: "Я - Пес, я - Пес".
      На витом золотом шнуре, держащем призму, не было застежки, и кристалл осторожно сняли через голову, когда женщину освободили от измазанной одежды и смыли грязь. Сестра поднесла камешек к свету, и в душу ее пахнуло зимой. Она вздрогнула и передала кристалл санитару, а тот запечатал его в пластиковый пакет.
      Когда сотрудник службы безопасности унес кристалл из приемной, Лара тут же начала уходить. Радужки перестали реагировать, и тело сразу застыло в посмертном окоченении. Медики констатировали смерть, и тело под покрывалом вывезли на каталке в коридор - ждать служителя, который отвезет его в морг. Но когда пришел служитель, от тела остался только отпечаток на каталке.
      В тот же вечер детектив, назначенный на расследование по факту исчезновения трупа, осмотрел украшение пропавшей. Его внимание сразу привлек искусно сделанный шнур с неповторимым и загадочным узором. Само украшение выглядело одновременно и грубо вырезанным, и очень тщательно отполированным. Детектив никогда не видел ничего подобного - кристалл толщиной в большой палец и весь в сетке радуг.
      Вглядываясь в толщу хрусталя, детектив ощутил странный мороз, будто через него протек поток холодных атомов. Зажав призму в кулаке, он вышел в осмотровый зал, где женщина умерла и исчезла.
      Качающиеся двери открылись в пустой зал. Медицинские мониторы не работали. Осмотровый стол был темен, уже накрытый простыней для следующего пациента.
      - Здравствуйте, сэр!
      Полы длинного пальто детектива взметнулись крыльями, когда он резко обернулся.
      - Откуда вы тут взялись?
      Возле кислородной установки, где только что никого не было, стояла смуглая женщина с волнистыми черными волосами, одетая в рясу священника.
      - Кристалл, который вы держите, - мой.
      - Кто вы такая? - Детектив рефлекторно взялся за нагрудную табличку.
      - Мне дано лишь мгновение ясности, сэр, - сказала женщина молящим тоном. - Послушайте меня, пожалуйста. Если вы оставите кристалл у себя, вам грозит опасность. Отдайте его мне.
      Детектив показал табличку:
      - Я - сотрудник полиции. Что вы знаете об этом кристалле? Что это такое?
      Призма в его руке тихо светилась - как маленький настороженно затаившийся зверек.
      - Он опасен.
      - Чем?
      Цвета кристалла играли в ее черных глазах.
      - Те, у кого я его украла, пойдут на все, чтобы его вернуть.
      - Да? - Ладонь детектива сомкнулась вокруг призмы в кулак. - И кто они такие?
      - Они очень опасны.
      - О'кей. - Полицейский сунул кристалл в карман и достал наручники. - Я задерживаю вас для допроса.
      Женщина не оказала сопротивления. Он надел на нее наручники и оглянулся позвать сестру, чтобы арестованную обыскали. И тут же резко обернулся на звон упавших на линолеум наручников. Он стоял один в пустом осмотровом зале, а у его ног поблескивали наручники - застегнутые и запертые.
      3
      ИНТЕРЛЮДИЯ С ЭЛЬФОМ
      Бройдо шел впереди, выходя из пещеры, где только что сразил василиска мечом змея. Рукоять горела в его руке, так сильно он стиснул ее, страшась опасности, и лишь снаружи, когда дневной свет обдал его теплом, рука эльфа чуть разжалась. Уперев окровавленное острие в песок, он смог окончательно разомкнуть пальцы на рукояти.
      Перед ним лежал иззубренный горизонт выветренных гор и деревень на склонах. Джиоти сняла с амулетной куртки кубическую линзу и стала рассматривать деревни. Дымка вдали рассеялась, и показались саламандроподобные - блестящие и безволосые, похожие на тритонов люди занятые работой. Они уже установили ветряные мельницы и водяные трубы, убранные накануне, и теперь хлопотали в полях кресс-салата и сусла. В школьных садах посреди хижин голубого камня резвились дети. А по длинным дорогам через террасы полей двигались фургоны, приводимые в действие цветастыми солнечными лопастями.
      - А теперь, когда мы сюда добрались, - спросил Бройдо, - как нам искать Котяру?
      Из пещеры они попали на известняковый карниз среди шпилей выветренных гор. Что-то змееподобное плескалось внизу в образовавшейся после прилива луже. Эта тварь застряла здесь до заката - если доживет до него, и Бройдо смотрел на нее с любопытством. Он сжалился над попавшей в ловушку морской змеей - она была будто символ его самого, выброшенного из родной стихии в полный опасностей мир.