Размышляя об этом, Ситников поглядывал на пролетающие за окном подмосковные перелески.

Внезапно шофер резко притормозил, а потом вообще остановил машину.

— В чем дело? — удивленно спросил Ситников.

— Колесо спустило, — односложно ответил шофер и вылез из машины.

Ситников сидел и тоскливо размышлял, почему это ему сегодня не везет… Однако от размышлений легче не становилось, нужно было что-то предпринимать.

Главврач смотрел, как водитель меняет колесо. «Минут двадцать провозится», — раздраженно вздохнул он.

В этот момент рядом притормозила «Волга».

— Помощь не требуется? — поинтересовались оттуда.

— Подбросьте в аэропорт! — взмолился Ситников.

Дверь распахнулась, и он уселся в машину. Та резко тронулась с места. И только тут Ситников различил, что рядом с ним уже кто-то сидит. Присмотревшись, он с ужасом опознал в соседе своего преследователя. Сердце, казалось, упало вниз, стало трудно дышать. Ситников тоскливо забился в угол, ожидая самого худшего.

В этот момент машина свернула с шоссе на проселок.

«Ну, все!» — решил Ситников. Перед ним снова возникло мертвое лицо Козопасова. В сердце как будто вогнали гвоздь. Он дернулся и попытался изменить положение тела.

— Вам нехорошо? — довольно вежливо спросил сидящий рядом.

Ситников кивнул.

— Останови, — попросил неизвестный. Машина остановилась.

— Можете выйти, — разрешил его конвоир.

Ситников кое-как выбрался из машины и осмотрелся. Дорога в этом месте проходила через чахлый березовый лесок. Ситников покосился на густой кустарник, росший между деревьями, и ему в голову пришла мысль о побеге.

«Рвануть сейчас в кусты, — неуверенно размышлял он, — может быть, не поймают? А если поймают, что тогда?»

У него даже ноги подкашивались при одной мысли, что может произойти. «Лучше не искушать судьбу, — решил Ситников, — возможно, не все так страшно. Вот ведь даже разрешили подышать воздухом, значит, убивать не собираются».

— Ну, скоро вы там? — донеслось сзади.

Ситников глубоко вздохнул и пошел к машине. Очень скоро машина подъехала к высокому забору, из-за которого виднелась крыша какого-то дома. Ворота сразу же распахнулись, и машина проехала внутрь, Ситников увидел большой красивый дом. Его просторный двор было пуст.

— Выходите! — приказал шофер.

Ситников вылез и нерешительно переминался с ноги на ногу, не зная, что последует дальше. Однако уверенность, что с ним не сделают ничего плохого, постепенно крепла.

Вряд ли в подобном доме может находиться притон, да и какой смысл тащить его неведомо куда из-за жалкой суммы, которой едва хватит на авиабилет. Абсурд! Могли бы сразу отобрать, а его самого выбросить где-нибудь в лесу.

Может быть, с ним желает провести конфиденциальную встречу какая-нибудь шишка из органов? Но тогда к чему такая таинственность? Зачем было устраивать похищение? Непонятно.

Тем временем провожатый твердо, хотя и вежливо, взял Ситникова за локоть и, ни слова не говоря, повел в дом.

По широкой лестнице с красивыми резными перилами они поднялись на второй этаж и остановились перед дверью с замысловатой медной ручкой. Провожатый секунду как будто прислушивался, потом осторожно постучал.

— Войдите, — чуть слышно донеслось из-за двери.

— Вот, доставил, — объявил провожатый, легонько подталкивая Ситникова вперед.

Тот, к кому были обращены эти слова, стоял лицом к окну и, казалось, что-то высматривал во дворе.

— Ладно, иди, — не оборачиваясь, разрешил он.

Сзади скрипнула закрываемая дверь, но Ситников даже не обратил на это внимания, разглядывая обстановку комнаты, в которую он попал. Он был несколько поражен, никак не ожидая увидеть такое. А удивляться было чему. Ничего подобного в своей жизни бывалый главврач не встречал. Комната, большая и светлая, была обставлена с роскошью, которую можно увидеть разве что в костюмном историческом фильме.

Гнутая золоченая мебель в стиле какого-нибудь Людовика, картины в роскошных рамах. Огромный пушистый ковер в розовых, зеленых и голубых тонах занимал почти весь пол комнаты. Краски ковра не били в глаза, а, напротив, были благородных блеклых тонов. Завершали убранство комнаты тяжелые темные занавеси, сейчас отдернутые. Стены, оклеенные не то тиснеными обоями, не то тканью с изображением буколических пастухов и пастушек, не нарушали, а, напротив, дополняли обстановку комнаты, выдержанной в стиле галантного восемнадцатого века.

Казалось, что ее обитатель должен быть одет в камзол, жабо и разрезные кюлоты, но облачение его, как отметил Ситников, было вполне обыденным.

Человек продолжал смотреть в окно, не обращая внимания на вошедшего. Наконец незнакомец повернулся и холодно взглянул на главврача.

— Здравствуйте, Ромуальд Казимирович, — тихо произнес он и кивнул на музейный стул, — садитесь.

Ситников осторожно сел за круглый, резной, матово-полированный стол и молча стал ждать продолжения. В первую минуту он хотел закричать, затопать ногами, потребовать объяснений, но, едва взглянув на неизвестного, понял, что это в данном случае вряд ли уместно. Неизвестный продолжал стоять у окна и, о чем-то задумавшись, смотрел в сторону. Это был человек невысокого роста, с невыразительными чертами лица, как бы стертыми, как бывает смазано изображение на монете от долгого ее употребления. Его физиономия на фоне роскоши комнаты казалась серой и безликой, однако Ситников, к своему удивлению, нашел, что человек этот был неуловимо похож на кота. Старого, умудренного жизнью ночного бродягу, который при встрече с соперником или с собакой не побежит в сторону, а, подняв лапу со стальными когтями, будет драться до последнего. Гражданин кошачьего вида был одет в отлично сшитый костюм и белую крахмальную сорочку с галстуком-бабочкой, заколотым золотой булавкой с темно-зеленым прозрачным камнем. Ситников продолжал сидеть молча, ожидая начала разговора. Наконец незнакомец снова смерил его взглядом и присел напротив.

— Итак, дорогой мой главврач, вы, наверное, удивлены всем произошедшим?

Ситников кивнул головой, подтверждая, что удивлен.

— Откровенно говоря, у меня не было намерений встречаться с вами, — продолжил незнакомец, — но обстоятельства… — Он неожиданно всплеснул руками, так что Ситников увидел крахмальные манжеты с такими же темно-зелеными прозрачными камнями в запонках, каким была украшена булавка для галстука. Этот странный театральный жест несколько рассмешил Ситни-кова, и он чуть заметно улыбнулся.

Улыбнулся и сидящий напротив, отчего еще больше стал похож на кота.

— Я рад, — продолжая улыбаться, сообщил он, — что вы не сердитесь на меня за это небольшое похищение. Ведь не сердитесь, не правда ли?

Ситников неопределенно кивнул. Кивок этот можно было понимать как угодно.

— Вот и хорошо, — одобрил незнакомец. — Давайте знакомиться, зовут меня Артур Афанасьевич.

— А фамилия? — быстро спросил Ситников.

— Фамилия? — пожевав губами, переспросил тот. — Фамилия, в отличие от имени и отчества, довольно простая — Корытов. Ну, а как величают вас, я знаю, знаю и где служите.

Ситников отметил это старомодное «служите».

— Вообще, я многое о вас знаю.

— Откуда же, если не секрет?

— Да какой секрет! От сослуживца вашего — Козопасова.

«Так я и знал, — похолодел Ситников, — все-таки это связано со Степой».

— Да вы не пугайтесь, — с легкой насмешкой сказал Корытов.

«Интересно, сколько ему лет? — неожиданно пришло в голову Ситникову. — На первый взгляд не больше шестидесяти, но чем больше смотришь, тем труднее определить его настоящий возраст. Кто же он?»

— Вы, наверное, спрашиваете себя: кто я? — неожиданно сказал старик, точно прочитал мысли Ситникова. — Да в общем-то никто, обыкновенный пенсионер.

— Ой ли? — усмехнулся Ситников. — Да и вообще, к чему эти виляния из стороны в сторону. Скажите прямо, чего вы хотите.

— Ладно, — спокойно сказал Корытов и приблизил к Ситникову лицо, перегнувшись через стол. Ситникову показалось, что серые глаза старика вдруг стали зелеными. — Я хочу, — холодно заявил он, — чтобы вы служили мне.

Удивленный Ситников недоуменно посмотрел на своего собеседника.

— Не понял, — промолвил он.

И снова с лицом Корытова произошла странная метаморфоза. На этот раз оно уже не было похоже на стертую монету, а стало столь величественно, что хотелось вытянуться по стойке «смирно» и с трепетом отдать честь.

— Что же тут непонятного? — с грозным спокойствием сказал Корытов. — Служить — это значит выполнять мои приказания, получать за это определенную плату, по-моему, вполне понятно!

— Но я уже, если можно так выразиться, служу Минздраву, а в конечном итоге — нашему государству.

— Зачем так высокопарно, — недовольно возразил старик, — где вы служите, я знаю. Но то, что я вам предлагаю, совсем другое. Вы будете служить непосредственно мне, а не какому-то государству. Мне!

— Да кто вы такой?! — крикнул Ситников, тоже решив показать характер.

— Кто я такой?! — спокойно переспросил старик. — Ну, скажем, маг.

Этого Ситников никак не ожидал. Он недоуменно вытаращил глаза и полуоткрыл рот. «Неужели сумасшедший? — пронеслась мысль. — Нет, не похож. Но ведь нормальный человек такое не скажет?»

— Вы, я вижу, мне не верите, — сказал старик. — Дело, конечно, ваше, но хочу вам кое-что рассказать. Я, конечно, знаю, что вы — главврач Тихореченской психиатрической больницы. Знаю, каков и профиль вашей больницы. И то, кому вы подчиняетесь. Ваш заместитель Степан Иванович все это мне регулярно докладывал. К сожалению, он был не очень исполнительным человеком, и в этом его ошибка.

— Так это вы?.. — начал Ситников и, не договорив, с испугом уставился на Корытова.

— Вернемся к этому вопросу в свое время. Возможно, маг — слишком громко сказано. На деле я руководитель древнего религиозно-этического братства людей. Как это ни странно звучит в наше время, Козопасов был среди моих учеников. К сожалению, ученики бывают нерадивыми… Перехожу к сути дела. В вашем Монастыре содержался один мой знакомый, некий Матвеев. «Так вот откуда ветер дует, — понял Ситников. — Опять Матвеев. И от мертвого от него нет покоя!»

— Матвеев, как бы выразиться поточнее, представлял для меня определенный интерес. Он в некоторой степени принадлежал к нашему братству, хотя и не всецело. Козопасову было поручено оберегать его и следить за его безопасностью, однако он не справился с поручением.

— И поэтому вы его убили?

— А казалось, чего проще, — продолжал Ко-рытов, не обращая внимания на реплику главврача, — присматривай за больным, не давай ему совершать глупые поступки… Но и на исполнение этой мелочи ума у нашего Степы не хватило.

— По сути дела, он не виноват, — заступился за мертвого заместителя Ситников, — кроме Ко-зопасова, за Матвеевым наблюдали и другие лица, вот они-то его…

— Ничего не хочу слышать, — откликнулся старик, — меня это не интересует. Обстоятельства, видите ли… Он мне тоже говорил об обстоятельствах. Раз приказано — сделай! И ни на какие обстоятельства ссылок быть не должно!

— А почему вас, собственно, интересовал Матвеев?

— Означенный Матвеев был близок к правительственным верхам, кроме того, вел «бриллиантовое дело».

«И об этом знает», — удивился Ситников.

— Ваш милейший заместитель подобрал ключи к вашему личному сейфу и сообщил мне содержание секретного досье на Матвеева.

«Мерзавец Степа!» — в сердцах подумал Ситников.

— Да-да, ваш интимный друг предавал вас, — старик насмешливо взглянул на главврача.

Ситников слегка покраснел.

Внезапно ему пришло в голову, что старик вслух отвечает на его немые вопросы.

«Уж не читает ли он мои мысли?» — обожгла его догадка. Старик кисло улыбнулся, отчего лицо у него и вовсе стало походить на кошачье, и продолжал:

— Надо сказать, что «бриллиантовое дело» весьма меня интересует. Оно дает выход на очень больших людей, очень!

— Выход с целью шантажа? — невинно спросил Ситников.

— Примитивное толкование, — отозвался старик, — но на минуту допустим, что это так.

«Эге! — решил про себя Ситников. — Здесь все круто замешено…»

— Как известно, — продолжал Корытов, — «бриллиантовое дело» фактически закончилось ничем, погорела только мелкая сошка. Но Матвеев вел дневник, в который заносил все коллизии дела. По сути, дневник — обличительный документ огромной силы. Это бомба! С его помощью можно свернуть горы. О дневнике многие знали, пробовали его уничтожить, но Матвеев проявил упрямство, за что и поплатился.

— Матвеев попал в Монастырь вовсе не из-за дневника, — перебил старика Ситников, — дело в том, что он обладал определенными способностями, позволявшими предсказывать будущее. Считая себя ответственным за судьбы страны, он пытался сообщить о своих, так сказать, заключениях «на самый верх», нарушил при этом субординацию, да и предсказания его произвели тягостное впечатление. За это его и отправили в Монастырь. А «бриллиантовое дело»? На мой взгляд, оно не представляет угрозы для власть имущих.

— Вы верите в прорицателей? — быстро спросил старик.

— А почему бы и нет? Я нисколько не сомневаюсь, что у Матвеева такие способности были. Да, впрочем, не у него одного. В мировой истории, и в русской в том числе, сколько угодно примеров.

— И все-таки я считаю, что Матвеев погиб именно из-за нежелания отдать свой дневник. Боясь разглашения, его и устранили.

Ситников пожал плечами, не желая спорить.

— Дело в том, — продолжал старик, — что дневник Матвеева в ближайшее время будет у меня.

— Неужели?! — поразился Ситников.

— Я вас уверяю. И в дальнейших действиях большая роль отводится вам.

— Мне?

— Именно!

— Но почему мне? — Ситников изумленно смотрел на Корытова.

— Ладно, об остальном поговорим в другой раз. Вы поживете у меня несколько дней, я думаю, вам здесь понравится.

— Но меня ждут в Тихореченске!

— Мы послали туда телеграмму, — сообщил Корытов (Ситников обратил внимание, что старик в первый раз произнес слово «мы», до этого он всегда выступал от своего имени), — в которой сообщается, что в связи с расследованием уголовного дела о смерти Козопасова вы задерживаетесь в Москве.

— А если я не соглашусь?

— То есть? — поинтересовался старик.

— Не стану с вами сотрудничать?

— Мне не хотелось бы угрожать, — сообщил старик.

— Ну, а какова награда в случае взаимопонимания?

— Не волнуйтесь, не обидим. Я, конечно, не знаю, может быть, вы и патриот этого самого Тихореченска, но, возможно, вам хотелось бы работать в более крупном городе, может быть, даже в столице. И не простым врачом, а руководителем крупного института или клиники. Как вам такая перспектива?

— Я бы не отказался.

— Да и материальная сторона была бы совсем иной… Вообще-то говоря, открывается много возможностей, не будем сейчас на них задерживаться. Все зависит от вас. Поживете пока здесь денек-другой. Можете погулять по окрестностям. Вас никто удерживать не будет. Надеюсь, вы не наделаете глупостей? Уверен, что нет. Ведь, насколько мне известно, вы — человек разумный. А пока извините за то, что заставили вас немного понервничать. Некоторая аффектация была необходима. Располагайтесь, перекусите, отдыхайте, читайте, смотрите телевизор.

— А позвольте узнать, как погиб мой заместитель? — осторожно спросил Ситников.

— Ну что вы за вопросы задаете, — засмеялся старик, — я все о приятных вещах говорю, и вдруг — на тебе! Как погиб! Вампир его прикончил.

— Нет, я серьезно.

— Вампир!!! — старик во все горло захохотал. — Вы же видели труп. Прокусил горло и всю кровь до капли высосал. Думаете, вампиры не существуют? Существуют! По-вашему, существуют же прорицатели. А раз так, то почему же не быть вампирам? — Он снова от души захохотал. И в который раз Ситников поразился мгновенной перемене, которая произошла с этим странным человеком. Смеялся Корытов весело и открыто, но зловещий повод для этого смеха не вызывал в Ситникове и тени улыбки.

— Ладно, идите, располагайтесь, — отсмеявшись, сказал старик. Он, видимо, нажал скрытую в столе кнопку, потому что сразу появился человек, ехавший вместе с Ситниковым в машине, и, ни слова не говоря, повел Ситникова за собой.

Комната, которую ему предоставили, была обставлена удобной и красивой современной мебелью. Здесь же стоял большой импортный телевизор, а на нем агрегат, отдаленно напоминающий магнитофон.

— Видео, — сообщил сопровождающий, кивнув на агрегат. — Можете смотреть. — Он объяснил, как им пользоваться. — Обед сейчас принесут. Если что-нибудь понадобится, нажмите кнопку.

Человек вышел, а Ситников остался один. Он походил по комнате, рассматривая обстановку, включил телевизор, провел рукой по видеомагнитофону… Вскоре принесли обед, который был очень неплох. Перекусив, Ситников уселся на широкую мягкую кровать и задумался. Несомненно, он попал в неприятный переплет, который сулит неизвестно что. С одной стороны — щедрые посулы старика, с другой — перед глазами обескровленный труп Степы. Но больше всего его смущал дневник.

Решив не обременять себя больше серьезными мыслями, Ситников включил видеомагнитофон и стал с интересом смотреть какую-то американскую комедию.

Уже поздно вечером, когда переживший за один день множество приключений главврач собирался лечь спать, в комнату к нему постучали. Вошел давешний старик и поинтересовался, как Ситников устроился, не нуждается ли в чем. Главврач ответил, что всем доволен, но не совсем понимает, сколько же ему здесь придется находиться.

— Все, конечно, очень здорово, — искательно улыбаясь, сообщил он, — однако мне не ясно, для чего, собственно, я вам нужен?

Корытов, на этот раз он был одет в длинный халат, усмехнулся.

— А скажите мне, пожалуйста, какое на вас впечатление производил Матвеев?

«Опять двадцать пять!» — досадливо подумал Ситников, но, решив вести себя сдержанно, стал рассказывать о прорицателе.

— Все это мне известно, — перебил его Коры-тов, — а лично ваше мнение?

— На мой взгляд, Матвеев производил двойственное впечатление, — осторожно начал Ситников. — С одной стороны, он был, по-видимому, искренним и порядочным человеком, пытавшимся что-то сделать для блага страны, пусть это и звучит высокопарно, но с другой — среда, где он вращался, наложила на него отпечаток. Ему не хватало сил оторваться от нее. Хотя Матвеев, безусловно, проявил мужество, отстаивая свои убеждения, но, в конечном итоге, он мечтал, что к нему придут и призовут его обратно. Он мне сам говорил об этом.

— То есть вы хотите сказать, что он не считал себя борцом?

— Конечно, нет! — убежденно ответил Ситников. — Я думаю, он ждал перемены обстоятельств. По-видимому, он точно знал, когда эта перемена наступит. Тут его дар сыграл с ним злую шутку. Он, несомненно, обладал пророческими способностями, но в отношении себя он не мог предсказать ничего и только надеялся, что с переменами в обществе произойдут перемены и в его жизни. Его можно сравнить со слепым, мечущимся в огромной комнате. Зная, что, безусловно, есть выход, он не может найти его.

— Может быть, сравнение и не совсем точное, — хмыкнул старик, — но оно близко к истине. Удел всех пророков — вещать, но не быть услышанными. В этом их личная трагедия, в этом драма общества, в котором они живут.

— Может быть, драма, — усмехнулся Ситников, — а может, и благо.

— Наверное, вы правы, — согласился старик. — Какими были последние минуты жизни Матвеева? — задал он вопрос.

— Неужели вам Козопасов не рассказывал? — недоверчиво спросил Ситников.

— Рассказывал кое-что, — уклончиво ответил тот, — но хотелось бы услышать от вас.

— Он попытался бежать с помощью нашего санитара, пообещав ему, что поможет найти клад. Потом между ними произошла ссора. Санитар был убит, а Матвеев решил спрятаться на квартире молодого учителя истории, с которым он познакомился не без моего участия.

— Поподробнее, пожалуйста.

— Учитель в силу своего романтического возраста интересовался нашим пророком. Откуда-то он узнал о его существовании. Он попытался проникнуть в Монастырь, но мы были извещены. Его схватили и поместили в палату, где находился Матвеев.

— С какой целью?

— Я надеялся, что юноша разговорит прорицателя. Очевидно, этого не произошло.

— Вы уверены?

— Не уверен, но фактов у меня нет. Очевидно, юноша произвел на Матвеева неплохое впечатление, а может, тому просто некуда было бежать, словом, Матвеев спрятался у него.

— А как вы считаете, возможно ли передать дар другому человеку?

Ситников иронически засмеялся.

— Очевидно, магу проще ответить на этот вопрос. Я по этому поводу ничего сказать не могу.

— А если все-таки передал? — старик задумчиво смотрел на него.

— В таком случае, — сказал Ситников, — мне жаль этого паренька.