Александр Астраханцев
      МЫ ЖИВЕМ В МИРЕ МОДЕРНА
      Несколько лет назад в нашем подъезде поселился молодой человек с женой и малышом. С виду - обыкновенный парень без особых примет; единственное, что я заметил: когда я поначалу пытался здороваться с ним, как это заведено у нас в подъезде - он мне не отвечал и даже отворачивался. Странный молодой человек. Странный и скрытный.
      Долго никто не мог догадаться, чем он занимается: вечно куда-то спешит, рано уезжает, возвращается поздно, и даже когда он дома - машина его всегда стоит у подъезда, - пока я, искусствовед со своим довольно развитым шестым чувством, помогающим мне открывать таланты в безвестных молодых людях, не установил, что наш новый жилец - художник, причем художник с недюжинным талантом, буйной фантазией, всегда в поиске, всем своим творчеством доказывающий приверженность модернизму, а если точнее - его самому интересному, самому удивительному по разнообразию формотворчества жанру поп-арту.
      Думаю, излишне объяснять вам, что поп-арт берет для своих композиций самые обыкновенные, давно использованные предметы: связки старых консервных банок, сломанные кофейники, велосипедную раму со свалки, - и вычленяет их в пространстве, перенеся в тишину выставочного зала, заставляя зрителя остановиться в изумлении, задуматься о вечных основах бытия и вспомнить, наконец, что все гениальное - до неприличия просто. И все вы, разумеется, знаете имена патриархов поп-арта Раушенберга, Энди Уорхола; да вы и сам назовете вереницу имен их изобретательных соратников, материалом для которых служит все, что только можно найти на всех свалках мира. Мало того, им стало не хватать выставочных залов - они вышли на природу, заставляя зрителя благоговейно затихнуть после повседневной суеты перед такими произведениями искусства, как простая канава, вырытая посреди зеленого луга, или окаменевшая куча конского дерьма.
      Впрочем, что я вам говорю! - ведь вы, мои более молодые и мобильные сограждане, объехали уже весь свет и, конечно же, сподобились увидеть все эти чудеса искусства сами - вы так любознательны относительно всех проявлений культуры и так рветесь за границу пополнить свой и без того богатый интеллектуальный уровень, а я по недостатку средств все еще только мечтаю об этом и едва ли сподоблюсь все это увидеть - ведь в родном Отечестве нашем этот жанр как-то не был до сих пор в чести. Может быть, оттого, что согражданам моим и так слишком часто приходится зрить всякого рода мусорные свалки и помойки, чтобы смотреть на них еще и на выставках и в музеях? А, может, эти самые свалки и помойки и есть особенной, не понятой еще никем тягой моих соплеменников к прекрасному? Кто знает? Не одна ли это из мировых загадок необъяснимой русской души?
      И как же приятно был я удивлен, когда обнаружил, что талантливый художник, яростный приверженец поп-арта, живет бок о бок со мною! >
      Любопытно заглянуть в его святая святых, в его, так сказать, творческую лабораторию. Встав рано утром, пока все еще нежатся в постелях, он выходит из своей квартиры с полным полиэтиленовым пакетом и высыпает на лестничную площадку между этажами груду пустых бутылок, консервных банок и пузатых пластиковых емкостей из-под -кока-колы-; иногда, словно кокетливый живописный мазок, мелькнет среди этой груды сломанная детская игрушка, ношенная женская туфля, осколок разбитой фарфоровой чашки... Акт творчества его молниеносен: высыпал, слегка подправил ногой слишком вырывающийся из композиции предмет - и тотчас уходит. И сразу пустая лестничная площадка, доселе пугавшая стерильной безликостью, становится так сочно, так колоритно эстетически завершенной, так философски содержательной, а лестничное пространство - композиционно организованным. Причем автор придает огромное значение игре с формой: иногда это - батарея водочных и винных бутылок, поражающая строгостью ритма и классической чистотой замысла; иногда просто куча битого стекла, напоминающая о высоком драматизме нашей напряженной эпохи.
      И вот так - каждое утро. Просто поражаешься неутомимости и энергии его художнической натуры: ведь в жару и холод, в дождь, в снег, в темень ежедневно! - он совершает по творческому акту.
      Конечно, занятие искусством, причем нетрадиционным, не кормит его, и ему приходится подрабатывать на стороне и где-то мотаться целыми днями, чтобы содержать себя, семью и, главное, покупать материалы для своих композиций а они нынче дороги. О, как я его понимаю!..
      Сначала он оформил все девять этажей, затем принялся за оформление входа: тамбура, крыльца, площадки перед входом, пустых уголков, образованных высоким крыльцом.
      Над входом он трудился долго и терпеливо.
      Закончив его и потратив на него уйму сил и времени, он приступил к оформлению сквера перед домом и детской площадки посреди сквера. Стараясь исправить унылое однообразие природы, бездушие и лень людей, засадивших этот сквер, под каждым кустом он создал по живописной композиции, так что сквер через некоторое время преобразился, а посреди детской песочницы вместо безликой кучи песка время от времени появлялась подаренная детям живописная коллекция из пустых пивных баночек с яркими этикетками.
      Внося в свой труд разнообразие приемов, он иногда бросал отдельные предметы и целые пакеты их прямо с балкона. Необыкновенная творческая смелость!
      Вы думаете, жители нашего подъезда, а затем и дома поняли его творения? Как бы не так - они встретили их в штыки! Ну да ведь известно, что все новое с превеликим трудом пробивает себе дорогу и находит полное непонимание среди современников. Более того, поскольку поп-арт слишком будоражит воображение и всем своим содержанием протестует против упорядоченного быта, на бедного моего соседа посыпались шишки, его искусство нашли скандальным.
      А ведь он не случайно выбрал наш квартал, принадлежащий академическому институту, на тихой, чистой окраине города посреди березовой рощи, в окружении ромашковых и клеверных полян, институтского дендрария и опытных делянок, на коих произрастают диковинные растения - художник нес в наш тусклый, затхлый мирок ростки новой культуры. Но - увы! - люди с первобытно-провинциальными нравами, живущие здесь, все поголовно, от седенькой старушки до ребенка, были тесно сплочены в неприятии любых проявлений самобытности: увидят, бывало, человек бросил на землю бумажку или сорвал цветок - тут же бегут, кричат, делают бестактное замечание. Чего же можно было ожидать от них, когда среди них оказался этот одинокий Дон-Кихот поп-арта? Естественно, ему запрещали заниматься им, его ругали, ему даже угрожали блюстители -порядка- от управдома до участкового милиционера. Но он выстоял, защищая, как мог, от агрессивных обывателей свое творчество и свое достоинство.
      Одиночество его, к счастью, было недолгим. Вместо исчезающих в небытие старушек, вместо отъезжающих на заработки в далекие страны почтенных отцов семейств в каждом доме, в каждом подъезде нашего квартала стало появляться по художнику; они искренне полюбили этот тихий уголок земли, который вдохновляет их на неустанный труд. Они подхватили знамя искусства, развернутое здесь моим бесстрашным соседом, и поп-арт теперь торжествует: последователи моего соседа развивают и обновляют разработанные им приемы; вместо скромных творений, которые можно унести в одном пакете, на лестницах, в скверах вокруг дома громоздятся теперь грандиозные композиции из старых шкафов, стульев, ванн и унитазов, а однажды, проснувшись поутру, мы обнаружили на газоне перед домом необычайную конструкцию из металла, которая при ближайшем рассмотрении оказалась остовом легковой автомашины, с которой снято все, что можно отвинтить, а затем остов этот еще и тщательно обработали кувалдой и газовым резаком так, что он приобрел вид просто фантастический. Белая когда-то машина - да на зеленом газоне: зрелище необыкновенное! Так по сию пору и стоит, не переставая удивлять умением и изобретательностью безымянной группы художников.
      А знаете вы, что такое -инсталляция-, излюбленный прием нынешних модернистов? Это непрерывно, на ваших глазах меняющаяся композиция. С помощью системы блочков и моторчиков по ящику с песком, скажем, движется железка на тросике, вычерчивая на песке сложный узор, тут же его перечеркивая. Этот вот создающийся на ваших глазах и тут же меняющийся узор и есть произведение искусства, на которое смотришь заворожено.
      
      Но наши модернисты шагнули дальше: что им ящик с песком! - они пишут узоры автомобильными шинами, въезжая на газоны, на детские площадки, исписав таким образом весь двор.
      Мало того, наш район облюбовали художники-модернисты всего города: они рисуют свои инсталляции автомобильными шинами на упомянутых выше ромашковых и клеверных полянах, на делянках с диковинными растениями, они оставляют после себя там огромные коллажи, панно и композиции из пивных бутылок, консервных банок и черных обгорелых поленьев из свежесрубленных берез художники неутомимо творят вторую природу, в которой им, их детям и внукам жить в ХХI веке.
      А что же аборигены, коренные жители нашего квартала? Некоторых, как я заметил, идеи модернизма явно увлекли; они приняли их всем сердцем, ведут себя раскованно и даже взялись подражать высоким образцам, хотя, если честно, из этих неуклюжих подражаний торчат ослиные уши любительства и эпигонства - куда ж им тягаться с мастерами! Большинство же молчит: новых идей пока не восприняло и тихо надеется на возврат такого удобного, спокойного и чистого уюта.
      Да, конечно, исчезают деревья, цветы, травы - но на их месте вырастает искусственная, рукотворная природа, и трудно сказать, что ценней и прекрасней! Мы, люди с традиционными, патриархальными взглядами, грустим по уходящему миру, зеленому и голубому - но на его месте растет и ширится мир новый, невиданный: черный и рыжий от гари и ржавчины, сверкающий консервными банками, цветным стеклом, пластиком из-под -фанты- и -кока-колы-, мир ярких наклеек, устилающих землю вместо однообразной зелени травы и деревьев. Поблагодарим же нынешних творцов за этот их терпеливый, неутомимый ежедневный труд!