Дамкин вернулся от знакомой девушки, к которой он ходил в гости, и, пройдя на кухню, вытащил из сумки две пачки пельменей.
      – Ставь воду! - скомандовал он соавтору.
      – Где нарыл? - поинтересовался Стрекозов, заливая кастрюлю до краев водой.
      – Моя знакомая девушка предлагала покормить меня ужином, но я взял сухим пайком.
      – А напоить пивом она тебя не предлагала?
      – К сожалению...
      Дамкин открыл пачку пельменей и начал раскладывать их на столе, как маленьких белых слоников. Глядя на слоников, Стрекозов вспомнил:
      – Дамкин, а ведь мы с тобой совсем забыли про Общество Охраны Ёжиков! Где-то у нас есть свинья-копилка, в которую мы хотели собирать вступительные взносы.
      – Поедим, найдем, - добродушно отмахнулся Дамкин, вскрывая вторую пачку.
      – Не много для одного раза? - поинтересовался Стрекозов.
      – Ты что, отказываешься от пельменей?
      – Нет.
      – Тогда не задавай глупых вопросов, - Дамкин вытащил последний пельмень. - Чем больше пельменей, тем больше мы их съедим.
      Вода в кастрюле закипела, Стрекозов вскочил со стула и, посолив, начал забрасывать пельмени в кастрюлю.
      – Дамкин, - сказал он, - как ты относишься к тому, чтобы снова устроиться на работу?
      – На работу? - Дамкин задумался. - А куда?
      – Завод "Заветы Ильича". Малотиражка.
      – "Заветы Кирпича"? Малолитражка? И кто нас туда возьмет?
      – Папа Максима Иванова предложил. Он, оказывается, директор этого завода.
      – Да ну! - удивился Дамкин. - И у них там своя газета?
      – Завод-то большой!
      – Круто! Надо устраиваться! Будем "Билла Штоффа" печатать с продолжением!
      Стрекозов помешал ложкой в кастрюле. Вкусно запахло едой.
      – Зарплату будем получать, - мечтательно сказал он. - Каждый день пельмени кушать...
      – Да, - проникся Дамкин. - Только вот надо бы отдохнуть сначала. В Крым съездить... А то устроишься на работу, так потом в отпуск только через одиннадцать месяцев выпустят...
      Звонок в дверь прервал Дамкина на середине фразы.
      – Открой, - сказал Стрекозов. - Я занят, у меня пельмени могут убежать.
      – Кого принесла нелегкая перед ужином? - простонал Дамкин и пошел открывать. - Ба! Да это Карамелькин!
      – Здравствуйте, ребята, - поздоровался Карамелькин, сбрасывая в прихожей кеды. - Я к вам в гости. Дай, думаю, зайду, вдруг у них случайно можно перекусить.
      – А мы как раз случайно решили пообедать, - Стрекозов пожал руку программиста. - Ну и нюх у тебя, Карамелькин!
      Программист уселся на стул и закинул ногу на ногу.
      – Как твоя физкультура? - спросил Дамкин. - Я смотрю, глаза у тебя узкие стали и кожа пожелтела.
      – Почему?
      – Много с китайцами общаешься!
      – Нет, - возразил Карамелькин. - С китайцем я больше не общаюсь.
      – Как! - удивился Дамкин. - Перестал заниматься каратэ?
      – Понимаешь, - Карамелькин повел носом, улавливая запах пельменей. Китаец оказался жуликом и не китайцем, а казахом. Его недавно милиция замела. Но заниматься я продолжаю по самоучителю! Сократов мне классную книжку принес. Правда, она на японском языке, но картинок много, и все понятно! А еще один приятель из нашей секции обещал меня порекомендовать настоящему японцу-каратисту, чтобы тот меня учил...
      – Арнольд! - Дамкин восхищенно прищелкнул языком. - Черный пояс тебе обеспечен.
      – А еще я заказал знакомому мастеру на заводе "Заветы Ильича" сделать мне два самурайских меча. В книжке целая глава посвящена приемам рукопашного боя с мечом!
      – Хулиганов убивать будешь? Или сам себе харакири сделаешь?
      Голодный Карамелькин игнорировал насмешки Дамкина.
      – Готово! - объявил Стрекозов и выложил дымящиеся пельмени на большое блюдо с отбитым краем.
      Дамкин достал баночку с перцем.
      – Кетчупа у вас нет? - спросил Карамелькин.
      – Чего нет, того нет, - Дамкин развел руками. - А еще что нового? Как работа?
      – У, - пережевывая горячий пельмень, отозвался Карамелькин. - На работе все в порядке.
      – А как же твой шеф, гад такой?
      – Я совершил трудовой подвиг, и шеф теперь от меня в восторге!
      – И какой же подвиг ты совершил?
      – Привезли нам в лабораторию, понимаешь ли, ксерокс, а никто таких аппаратов раньше и в глаза не видел. Ходят все вокруг, не знают, с какой стороны к нему подойти. А я взял и с полпинка его наладил. Ксерит, как зверь! Шеф на днях принес какую-то порнуху, я ему снял копию, и он счастлив!
      – Карамелькин! Да ты орел! - воскликнул Дамкин.
      Программист приосанился. Очень он любил, когда его хвалили, особенно такие скупые на похвалу личности, как Дамкин.
      – Ксерокс - это круто, - согласился Стрекозов. - А нельзя ли подсунуть тебе, Карамелькин, наш роман про Билла Штоффа? Тут недавно Бронштейн такие грамотные рисунки к нему нарисовал! Сделаем экземпляров сто, продадим на Арбате, да поедем в Крым!
      – Отличная идея! - захлопал в ладоши Дамкин, подпрыгнув на стуле от восхищения, отчего трехногий стул чуть не упал. - А, Карамелькин? Отксеришь?
      Карамелькин почесал затылок.
      – Можно попробовать, - протянул он. - А что мне с этого будет?
      – Карамелькин, сволочь, ты и так наши пельмени жрешь! - возмутился Дамкин.
      – Мы тебе следующий роман посвятим, - предложил Стрекозов. - Или, лучше, вообще про тебя роман напишем. О приключениях Арнольда Карамелькина в Африке. Пошлют тебя в командировку, например, в Челябинск, а тут террористы захватят самолет и, угрожая гранатометом, повернут его в ЮАР.
      – Значит так, - подхватил Дамкин. - Не долетая до ЮАР, самолет падает в джунгли, так как кончается горючее. Его захватывают людоеды!
      – Тут все теряются, не знают, что делать, начинают сильно горевать, а Карамелькин живо обезоруживает террористов и сдает их на границе нашим доблестным пограничникам...
      – Какая там граница? - возразил Карамелькин. - В Африке-то?
      – Ну, выводит он всех в посольство, что находится в трех километрах от места событий. Посольства-то у нас везде есть? И таким образом спасает всех пассажиров упавшего самолета...
      – А можно и другую тему... - Дамкин подхватил на вилку последний пельмень и отправил его в рот. - Сидит Карамелькин дома, кушает пельмени, и тут к нему приходят два одетых с иголочки молодых человека из КГБ. И сообщают, что в Москву, так сказать, инкогнито, прибыл сам Арнольд Шварценеггер. Хочет он походить по Москве, но все сильно опасаются за его сохранность, как бы не нарвался на советских гопников. "Поможем, - сразу же отвечает Карамелькин. - К Шварценеггеру я всегда относился с большим уважением".
      Карамелькин довольно щурился, как будто и вправду спас пассажиров самолета от террористов с людоедами, а Шварценеггера - от гопников.
      В глубине души Карамелькину не нравились рассказы Дамкина и Стрекозова, его отношение к их творчеству было предметно-принудительное. Знакомые хвалили, приходилось менять свое мнение на противоположное, так сказать, отдавать должное.
      Но всегда было приятно похвастать перед какими-нибудь девочками, что он лично знаком с авторами "Билла Штоффа". И вдвойне было приятно, если в каком-либо рассказе речь шла о самом Карамелькине. Даже если рассказ описывал Карамелькина не с лучшей стороны, это все-таки льстило.
      Карамелькин сам не брезговал раз пятнадцать начать писать рассказ или придумать остроту.
      Язвительный Дамкин как-то даже собрал несколько его афоризмов и напечатал в двух экземплярах на пишущей машинке. Книжка была тонкой и имела загадочное название "Мысли из ширинки". Карамелькин потом переименовал свой экземпляр в "Мысли как молнии". Там были весьма замечательные высказывания Карамелькина.

      – Не стоит бить яйцо молотком, что-нибудь само проклюнется.
      – Приятно встретить родственную душу, даже если она с душком.
      – Если булка со стуком падает на стол, значит, стол несвежий.
      – Друг человека, а они его в намордник!
      – Ростки репейника и баобаба почти что одинаковые. Только истинно мудрый человек способен распознать в маленьком ростке могучий баобаб.
      – Человек потому и получился из обезьяны, что сумел взять дубину и начал колотить ею по головам других обезьян.
      – "Я знаю, что я ничего не знаю", - сказал однажды умный Сократ. Я тоже это знаю!
      – Если речка зимой не замерзает, значит, в нее спускают канализацию.
      – По-грузински все женские прелести называются на букву "В": "Вах, какая попа!", "Вах, какая грудь!"
      – Лапочка - это женщина, которую лапают. А которую щупают - щупочка.
      – У меня много знакомых девушек, и многие из них мне нравятся. Я просто пока не знаю, с какой девушки начать и на какой кончить...

      Долгое время Карамелькин носился с этой брошюрой и сам себя цитировал. У Стрекозова, правда, была мысль, что Дамкин сам придумал все эти афоризмы, так как Стрекозов ничего такого за программистом не помнил.
      – Понаписать любой может, - сказал наконец Карамелькин, продолжая разговор. - Особенно о таком человеке, как я. А вот как насчет того, чтобы и меня взять с собой в Крым?
      – Легко! - Стрекозов поставил чайник. - Только тогда надо отксерить еще пятьдесят экземпляров. На сто экземпляров мы тебя не прокормим.
      – Сделаем, - сказал Карамелькин. - А вы не боитесь их продавать? Я слышал, на Арбате разгуливает рэкет. Могут побить и отнять товар. Вам будет нужна охрана. Смотрите, какие у меня уже мускулы! - Карамелькин показал. Ну, берёте меня телохранителем?
      – Берём! - согласно кивнули литераторы.
      Чего не сделаешь ради своего романа!

      Однажды программист Карамелькин купил по случаю два самурайских меча. Классные были мечи - острые, блестящие, с удобной рукояткой! Пробуя крепость стали, Карамелькин отрубил ножки у стола, сделал из одной табуретки две, проткнул в стене дырку из комнаты на кухню. Карамелькин, радуясь, как ребенок, подкидывал в воздух толстые тома классиков марксизма-ленинизма, и не успевали те упасть на пол, как меч кромсал их на мелкие кусочки.
      Развлекаться с неодушевленными предметами быстро надоело, и Карамелькин, завернув свои мечи в мешковину, поехал в гости к своим друзьям - литераторам Дамкину и Стрекозову.
      – Дамкин! - с порога крикнул он. - Смотри какой классный меч! Самурайский!
      – Ты что, Карамелькин, в ниндзя записался?
      – Да нет, просто купил по случаю. Давай покажу, какой он острый! Что у вас тут можно разрубить пополам? Хочешь, стул разрублю?
      – Иди ты! - рассудительно сказал Дамкин. - У нас и так стул без одной ножки, а ты хочешь сделать ножку без стула?
      – Дамкин, - молвил Карамелькин, - а у меня два меча. Давай с тобой пофехтуем?
      – Еще чего придумаешь? - возмутился Дамкин. - Чтоб и бедный литератор Дамкин был без ручек, без ножек? Иди ты на фиг со своими мечами!
      Карамелькин отправился на кухню, где хозяйственный Стрекозов варил суп из пакетика.
      – Стрекозов, давай на мечах помахаемся?
      – На каких еще мечах?
      – Во, купил два самурайских меча.
      – Острые?
      – Острые - просто жуть! Я дома запросто разрубил пополам табуретку!
      – Я не табуретка, - заметил Стрекозов. - Мне целому как-то сподручней.
      – Да я же не по-настоящему предлагаю драться, а только так, скрестить пару раз, сделать финт...
      – Знаешь, - Стрекозов попробовал суп, покачал головой и добавил еще перца, - делай свои финты с кем-нибудь другим. Сходи, Дамкину предложи.
      – Предлагал. Он не хочет.
      – Я его понимаю!
      – Но ведь классные мечи! Смотри, как блестят!
      – Блестят хорошо! Давай их на стенку повесим, будет, как старинное оружие на ковре. А если ты еще и ковер нам принесешь...
      – На стенку неинтересно! Мечами рубить надо!
      – Отлично! Езжай к деду Пахому в деревню, подсобишь ему заготовить на зиму дров.
      – Да ну тебя, Стрекозов, - обиделся Карамелькин и ушел, хлопнув дверью.
      Стрекозов добавил еще перчику и позвал:
      – Дамкин! Суп готов!
      – Ну, как, Карамелькин к тебе с мечом приставал? - спросил Дамкин, заходя на кухню и присаживаясь к столу.
      – О! Чуть не убил!
      – Надо ему подкинуть идейку: одеваться под ниндзя, по ночам ловить хулиганов, грабителей, насильников и умачивать их мечом! Представляешь себе названия газетных статей: "Грабитель погиб от меча", "Самурайский меч правосудия"...
      – "Маньяк с мечом", - добавил Стрекозов, наливая Дамкину в тарелку.
      – Чуть-чуть не доперчил, - покритиковал Дамкин, пробуя супчик. Стрекозов передал ему баночку с перцем.
      – А интересно, - задумался Дамкин, - что Карамелькин дальше будет делать с этими мечами?
      – Есть три варианта, - подумав, сказал Стрекозов. - Поймает Карамелькин каких-нибудь негодяев, например, пристающих к девушке, и даст им мечом по чайнику. Или какие-нибудь негодяи поймают Карамелькина, дадут по чайнику и отберут мечи. Но более вероятен третий вариант: через пару дней Карамелькин забудет про мечи, забросит их под диван, и на этом все благополучно закончится.
      – Лучше бы он магнитофон купил, - высказал мысль Дамкин. - У спекулянта Хачика есть такие классные записи!
      – Тут я с тобой прав, - согласился с ним Стрекозов, и друзья приступили к обеду.

      Главный редактор журнала "Колхозное раздолье" Аркадий Натанович Равнодушный сидел в своем кабинете и почесывал голову линейкой. Чай, принесенный опытной секретаршей, уже был выпит. Редактор любил сладкий чай с пятью ложками сахара. Красиво жить не запретишь!
      Пора было подписывать в печать очередной номер журнала, но с самого утра Аркадий Натанович был занят. Он размышлял о том, что нашел свое место в жизни, и что именно эта работа приносит ему полное удовлетворение.
      – Работа редактора не так проста, как это может показаться кому-нибудь с улицы, - думал про себя Равнодушный. - Многим кажется, что принесли мне хороший рассказ, я его опубликовал, принесли плохой - выбросил в мусорную корзину. Не-ет! Здесь все гораздо сложнее! Что такое хороший рассказ? Это не просто набор фраз и диалогов. Это еще принцип партийности, идеологическая выдержка и игра интеллекта.
      Себя самого Аркадий Натанович считал очень интеллектуальным человеком.
      – Хороший рассказ любой может написать, а тем не менее, одни считаются уважаемыми писателями, а других мы, редакторы, называем писаками и бумагомарателями.
      Аркадий Натанович задумался и опять почесал голову. Его голова была слегка вытянута, и Равнодушный часто любовался на себя в зеркало, думая, что в такой голове должно быть много разных, но умных мыслей.
      – Да, я тоже мог бы быть бумагомарателем, - главный редактор понял палец к потолку, - каким-нибудь Богом забытым графоманом. Но я вовремя понял, что не в этом заключается мое предназначение... Для этого существуют другие... Вот, например, приходит ко мне прозаик Торчков. Приятный молодой человек, оптимист, комсомолец. И рассказы у него откровенно талантливые! Конечно же я к нему со всей душой.
      Равнодушный покосился на финскую стенку. В баре красовалась пузатая бутылка "Наполеона", с уважением презентованная ему литератором Торчковым.
      – Талант! - подумал редактор. - Не перевелись еще глыбы и матерые человечища в России-матушке!
      Редактор Равнодушный отложил линейку и почесал нос.
      – Да, народ у нас одаренный, писателей много, значит, должны быть и журналы, в которых могли бы публиковаться эти писатели. А если он нигде не опубликуется, что же ему, такому талантливому, на завод идти что ли, гайки завинчивать? Не в этом же его жизненное предназначение, он же - писатель. Он рассказы писать должен... Поэтому редактор для писателя - это отец родной. Редактор его и поправит, и наставит на путь истинный...
      Так неспешно, с такой глубиной размышлял Аркадий Натанович о судьбах России, ее писателях и главных редакторах, сидя в своем теплом и хорошо обставленном кабинете.
      Зажужжал селектор, отвлекая редактора от его мыслей.
      – Да! - Аркадий Натанович нажал на кнопку.
      – К вам литераторы Дамкин и Стрекозов, - объявила его секретарша Надя. - Можно им войти?
      – Можно, раз уж они пришли, - сказал Равнодушный, недовольный тем, что ему помешали. Но тем не менее Аркадий Натанович сделал добродушное лицо и посеял на нем широкую улыбку.
      – Здравствуйте, - робко молвил Стрекозов.
      – Входите, входите! Я вас помню! Вы - Дамкин!
      – Нет, я - Стрекозов, - поправил его посетитель. - Дамкин - это вот...
      Вслед за Стрекозовым в кабинет вошел сияющий Дамкин, который задержался в приемной, обмениваясь с секретаршей Надей телефонами.
      – Да, да! Конечно!
      – Подошло ли вам что-нибудь из наших рассказов для вашего журнала? учтиво спросил Дамкин.
      – Конечно, подошло. Я так мыслю, нам надо сделать подборочку из ваших рассказов, что вы на это скажете?
      – Мы всеми руками за!
      Равнодушный внимательно осмотрел Дамкина и Стрекозова. Ни бутылки коньяка, ни коробки шоколадных конфет у литераторов почему-то не было. Редактор помрачнел.
      – Литераторы вы, я вижу, опытные, видные, кое-что из вас может получиться. Хотя пока что в ваших произведениях наблюдаются некоторые недостатки.
      – Спасибо за критику, - поблагодарил Дамкин. - Если надо что-то доработать, мы готовы прямо сейчас!
      – Легко! - подтвердил Стрекозов.
      – И в следующем номере...
      – Нет, товарищ Дамкин. Для следующего номера у меня уже есть подборка молодого автора. Его фамилия Торчков. Недавно он мне принес целую пачку замечательных рассказов! - Равнодушный благожелательно посмотрел на бутылку "Наполеона" в баре. - Так что именно его подборка будет опубликована в следующем номере...
      Дамкин проследил за взглядом Равнодушного и все понял.
      – Аркадий Натанович, мы тут со Стрекозовым переругались, два дня спорили, какой коньяк вы предпочитаете: французский или армянский. Так и не пришли к соглашению, а то преподнесли бы вам бутылочку в подарок. Вы такой чуткий руководитель.
      – Я люблю любой, - важно произнес Равнодушный. - Что ж, условимся так. Ваша подборка непременно будет осенью. После Торчкова...
      – Торчков? - расстроенный Стрекозов поморщился, как будто проглотил ложку горькой касторки. - Где-то эту фамилию я уже слышал.
      – Очень известный литератор! И очень хорошие рассказы. Я был в полном восторге. А какие названия! "Лошадиная фамилия", "Толстый и тонкий", "Жалобная книга"! Очень актуальные темы!
      – Еще бы, - согласился погрустневший Дамкин. Деньги, на которые он так рассчитывал, уплывали в неизвестном направлении. Вернее, в известном. К Торчкову...
      – Заходите ближе к осени, - подвел итог Аркадий Натанович. - Там и посмотрим. Мы планируем постоянно публиковать молодых авторов. Начнем с товарища Торчкова, продолжим вами...
      – Понятно, - кивнул головой Дамкин. - До свидания!
      – Всего доброго! - откликнулся Аркадий Натанович, лучезарно улыбаясь.
      – Непременно зайдем, - пообещал Стрекозов, и литераторы скрылись за дверью с видом мышей, которые хотели отведать сыра, но вместо этого попали в мышеловку и прищемили хвосты.

      Дамкин и Стрекозов вышли из редакции журнала "Колхозное раздолье" в подавленном состоянии. Дамкин закурил "Беломорину" и взглянул на Стрекозова.
      – И какой дурак придумал давать Торчкову рассказы? - сердито спросил он.
      – Разве это был не ты? - невинно поднял брови Стрекозов.
      – Я предлагал дать ему наши самые плохие рассказы, а ты ему Чехова подсунул! Ясное дело, Чехова любой редактор опубликует!
      – Напиши Равнодушному письмо от разгневанного читателя, обвини Торчкова в плагиате!
      – Думаешь, нам это поможет? - Дамкин выронил папиросу и растоптал ее каблуком. - Наш гонорар и так отложился до осени, а если еще и Торчкова обвинят во всех грехах, то и он нам не выплатит ни копейки!
      – Ты думаешь, он так тебе чего-нибудь выплатит? - пожал плечами Стрекозов.
      – Не думаю, - сказал Дамкин и похлопал себя по пустому карману. - Вот только денег у меня абсолютно нет!
      – Удивил! - Стрекозов вывернул свои карманы, которые тоже оказались пусты.
      Литераторы двинулись по улице. Вдруг впереди них из подземного перехода вывернули двое в потертых джинсах и очках. Один из них что-то доказывал другому, и оба весело ржали.
      – Какие знакомые спины, - молвил Дамкин.
      – Я тоже их где-то видел! - сказал Стрекозов, и литераторы ускорили шаг.
      Это были литераторы Асс и Бегемотов. Эти двое тоже писали в соавторстве, только в отличие от Дамкина со Стрекозовым, прятали свои настоящие фамилии под псевдонимами.
      Дамкин подскочил к Бегемотову и хлопнул его по плечу.
      – Какого черта? - обернулся Бегемотов и, узнав коллегу, радостно воскликнул: - Никак Дамкин?
      – Собственной персоной!
      – И Стрекозов! - завопил Асс, распугивая прохожих. - Совсем, как живой!
      Литераторы обнялись.
      – Увидев вас, я понял, кто нам даст взаймы четвертной, - сообщил наглый Дамкин.
      – И кто же это? - Асс огляделся вокруг. - Тут, кроме нас, никого нет...
      – Вы и дадите!
      – Ты в этом уверен? - язвительно ухмыльнулся Бегемотов. - Мы взаймы не даем!
      – Не хотите взаймы, дайте тогда просто так.
      – Вот видишь, - литератор Бегемотов ткнул Асса в бок. - У Дамкина прорезался голос профессионального юмориста! Учись, пока Дамкин жив.
      – Просто так только кошки размножаются, - нравоучительно заметил Асс. - Мы тут пытались название придумать для нового романа. Подкиньте свежую идейку, тогда пусть не четвертной, но червонец от сердца оторвем.
      – А о чем роман? - на всякий случай спросил Дамкин.
      – Черт его знает. Каждый день думаем, и о чем же он? Наверно, о литераторах. О друзьях. О том, как люди ходят друг к другу в гости. О месте литератора в жизни. О чувстве прекрасного, которое гложет душу человека... О том, что бывают дни, когда на дворе солнечно и весело, гуляют красивые девушки, птички поют... А бывают - когда солнца нет, дождь, холодно, все вокруг злые и отвратительные...
      – "Ублюдки", - сказал Дамкин.
      – Почему это мы ублюдки? - обиделся Бегемотов. - Сами вы...
      – Да нет! - Дамкин оживленно затряс головой. - Я вам название даю: "Ублюдки". Классное такое название. Сам бы использовал, да для друзей чего не отдашь! Особенно за десять рублей.
      – Грубое какое-то слово, - произнес Асс. - Неприятное...
      – Почему же? - возразил Дамкин. - Ублюдки - это такое состояние погоды, когда выходишь на улицу и вместо "пасмурно" или "дождливо", шмыгаешь носом, сеешь на своем лице вымученную улыбку и произносишь: "Ублюдки"...
      – Нет, - отказался Бегемотов. - Это как-то нам не подходит. Средний читатель в своей серой массе туповат, он же не поймет, что это состояние. Он решит, что это наши герои - ублюдки, потом фиг отвертишься!
      – Ну, тогда назовите свой роман "Поросята", - предложил Стрекозов, вспомнив девушку Машу и ее день рождения. - Хорошее, доброе слово, и никто не поймет, к чему оно относится.
      – "Поросята"... - задумался Бегемотов. - Тут надо крепко подумать...
      – Вот именно, - поддержал его добрый литератор Асс и достал из кармана Бегемотова мятый червонец. - Лучше семь раз хорошо подумать, чем один раз не то отрезать.
      Дамкин взял из рук литератора деньги.
      – Спасибо, вы - настоящие друзья!
      – Не за что, - отмахнулся Бегемотов. - Когда-нибудь у нас не будет денег, и вы нам презентуете четвертной.
      – Но не просто так, - сказал Стрекозов, - а за хорошее название к новому роману.
      – У вас есть новый роман?
      – К тому времени, как у вас не будет денег, напишем.
      – Договорились, - Бегемотов признательно пожал руку Дамкина.
      – Хотите мы вас с одним журналистом познакомим? - предложил литератор Асс. - Он у вас интервью возьмет.
      – Зачем нам интервью? - спросил Дамкин.
      – Пропечатают интервью с вами в газете, будете потом ходить и всем показывать. Дома на стенку повесите.
      – Я все интервью и статьи о себе тщательно вырезаю и приклеиваю на дверцу шкафа, - молвил Бегемотов. - Зеленым фломастером подчеркиваю те места, которые надо читать, а красным - те, где нас ругают. Друзья приходят в гости, открывают бутылки пива, прикладываются, запрокидывают головы и читают. Очень удобно.
      – Интересная мысль, - одобрил Стрекозов. - А что за журналист?
      – Из журнала "Наша смена". Фамилия его Бамбуков.
      – А денег он нам за это интервью заплатит?
      – Вряд ли, - хохотнул Асс. - Но и с вас ни копейки не возьмет.
      – Это положительный плюс.
      – Так что, рекомендовать вас ему? Будете интервью давать?
      – Можно и дать, - согласился Стрекозов. - Фамилия у него красивая.
      – Тогда как-нибудь на днях Бамбуков вам позвонит.
      – А он читал нашего "Билла Штоффа"? - поинтересовался Дамкин.
      – Естественно! - воскликнул Бегемотов. - Кто же нынче не читал "Билла Штоффа"!
      Дамкин польщенно потупился. Стрекозов глянул на часы и сказал:
      – Нам, собственно, пора! Дел много, времени мало...
      Две пары соавторов вежливо раскланялись, пожали друг другу руки и расстались, как и раньше, друзьями.
      – "Поросята" - это неплохое названьице, - заметил Бегемотов. - Емкое, запоминающееся... И критикам может понравиться...
      – Точно, - кивнул Асс. - Запиши, раз уплочено, а то забудем.
      – Сам возьми и запиши.
      – Я, значит, и деньги доставай и в блокнот записывай? Не слишком ли много для меня работы?
      – Значит, по-твоему, я работаю меньше тебя? Значит, я должен сейчас все бросить и разные глупости записывать?
      Через пять минут литераторы Асс и Бегемотов разругались, поссорились и разошлись в разные стороны. Они часто ссорились, может быть, именно поэтому персонажи их романов так часто били друг друга по голове. Однажды Асс и Бегемотов даже сломали дверь в издательстве "МиК", но мы об этом не будем рассказывать, поскольку роман не про них!

      День выдался погожим и солнечным. Повсюду прыгали солнечные зайчики, отражаясь от витрин магазинов и стекол проносящихся по проспекту машин, слепили глаза, отчего так хотелось оглушительно чихнуть и воскликнуть "Чтоб я сдох!".
      Дамкин так и делал.
      Литераторы шли к Карамелькину, который должен был снять ксерокс с их романа о Билле Штоффе. Закончившие недавно свою великолепную трилогию Дамкин и Стрекозов размышляли теперь, о чем написать следующий роман.
      – Эй, литераторы! - послышался приятный женский голос.
      Дамкин и Стрекозов обернулись. Из большого черного лимузина им махала рукой Зинаида.
      – Привет, Зиночка! - воскликнул Дамкин, и литераторы подошли поближе.
      Зина выпорхнула из машины и взяла друзей под руки.
      – Помните Джека Фондброкера?
      – Ну еще бы!
      – Он передавал вам привет, вы ему очень понравились. Джек скоро опять приедет в Союз и непременно зайдет к вам в гости.
      – Хорошая мысль, - одобрил Дамкин.
      – Только пусть выпить принесет, - добавил Стрекозов. - Я, например, ни разу в жизни не пробовал виски.
      – Я передам, - улыбнулась Зина. - Кстати, он наводит справки насчет издания "Билла Штоффа" в Америке.
      – Это было бы классно! - воскликнул Дамкин.
      – Ему уже отказали пять издательств! - пошутила девушка.
      – Надо было ему рукопись дать! - посетовал Стрекозов. - Ясное дело, без рукописи ни одно издательство не уговорить.
      – Да, - кивнула Зинаида. - Правда, сейчас у него не сильно много времени, чтобы по издателям бегать. Мистер Фондброкер разводится со своей женой. Она ему изменила.