РЭЙВЕН (4)

Верность, как выяснилось, — дело непростое.

Учась в Академии, Рэйвен, как и все, принесла рутинную присягу Матокину. Иногда ее произносили как обычное домашнее упражнение, подобное другим заклинаниям, которые она и ее соученики так старательно затверживали. Но она еще и сама в душе поклялась служить императору Фелька — не в последнюю очередь потому, что считала его своим отцом.

Рэйвен также обязалась исполнять свой долг, когда лично получила назначение от лорда Матокина. Эта встреча стала величайшим событием в ее жизни. Она получила, между прочим, задание шпионить за главнокомандующим фелькской армии.

Но теперь, состоя при генерале Вайзеле, разве не должна она также проявить некоторую преданность и ему? Он, если уж на то пошло, доверился ей и проявил не меньшую веру в ее способности, чем Матокин. А может, и большую.

Но Вайзель произносил изменнические речи, не так ли? Она должна доложить об этом Матокину.

Когда она наконец на это решилась, ей стало стыдно, что так долго колебалась.

Вайзель дал ей новые приказания. Она выполнит их. Но сперва найдет Берканта, мага Дальнеречи.

Она уже привыкла к армейской походной жизни, хотя все еще терялась, видя столько войск и столько военных приспособлений. Она легко нашла дорогу к палатке мага, пройдя через весь лагерь. Молва уверяла, что завтра армию поднимут в поход, как только подготовят порталы. Солдаты переместятся путем переноса прямо к Трэлю, ворвутся в город и захватят его.

Рэйвен, однако, знала подлинные планы Вайзеля. Он доверил ей эти сведения и даже поручил ключевую роль в своем невероятном замысле. Она не могла не гордиться этим потихоньку. И тем не менее она должна поговорить с лордом Матокином.

— Маг Беркант, — сказала она, представляясь, — я — Рэйвен, недавно прибыла из Академии, и...

— Я знаю, кто вы, — сказал маг. — Заходите.

Палатка у него была маленькая, но зато он жил в ней один.

— Я должна передать сообщение лорду Матокину. — Она показала принесенный с собою на всякий случай свиток со своими полномочиями.

— Хорошо. Немного подождите, мне нужно приготовиться.

Беркант уселся на складном стуле, достал из кармана обрывок ткани и крепко зажал в руке. Рэйвен поняла, что это. Хотя сама она не умела производить такие сложные заклинания, какие требовались для магии Дальнеречи, но все же знала ее основы. Несомненно, это был лоскут одежды, принадлежащей тому магу, с которым Беркант устанавливал связь.

Рэйвен хотела бы знать, когда сможет вернуться к занятиям магией. Она еще столького не знает. Но... разве все, чем она занимается здесь, не волнует ее больше, чем затхлый быт Академии? Здесь она принимает активное участие в событиях, а не пассивно поглощает знания...

Она оказалась замешана в потрясающую интригу, затеянную двумя самыми могущественными людьми империи — лордом Матокином и генералом Вайзелем. Ее жизнь в последнее время никак нельзя было назвать скучной.

Лицо Берканта мало-помалу теряло всякое выражение, глаза тупо глядели вперед. Когда он заговорил, его голос совершенно изменился.

— Рэйвен, я ждал твоего донесения.

Девушка испытала жестокий укор совести. Она должна была сделать это несколько дней назад.

— Я... простите, я...

— Что ты можешь нам сообщить? — оборвал ее Матокин, говоря устами Берканта.

Рэйвен лихорадочно обдумывала формулировки, сожалея, что не сообразила отрепетировать речь заранее.

— Генерал Вайзель задавал мне сначала вопросы о магии Переноса. Но он уже понял, что мои знания в этой сложной области ограничены.

— Рэйвен, лорд Абраксис здесь, рядом со мной. Он хочет знать, почему генерал интересуется Переносом.

Итак, она снова беседовала — почти что лично — и с императором, и с руководителем его службы внутренней безопасности.

— Мне кажется, что генералу хочется получить из первых рук знания об этом виде магии, — осторожно сказала девушка. — Он полагает, что это облегчит ему пользование данными средствами. («Что вполне соответствует истине», — мысленно добавила она.)

— Понятно. — Казалось, будто кто-то другой шевелил губами Берканта. Выглядело это чудно.

— Кроме того, лорд, — сказала Рэйвен, сжимая кулачки, — генерал Вайзель сделал несколько необычных замечаний.

— Относительно чего?

— Относительно... вас. — Почему ей казалось, что она предает генерала? Ведь она только выполняет свой долг...

Неожиданно лицо Берканта скривилось от смеха. Его сдавленное хихиканье разнеслось по палатке. Рэйвен сильно смутилась. Наконец она услышала:

— Я сильно сомневаюсь, малышка Рэйвен, что наш добрый генерал может сказать про меня что-то, чего я еще не слышал. Ограничимся кратким упоминанием, хорошо?

— Как пожелаете, сударь.

— Что-нибудь еще?

Рэйвен успела удержаться и ничего не сказать. Если ее новости настолько не важны для Матокина, что он и слушать не желает, зачем еще что-то говорить?

— Ничего особенного, лорд, — с трудом произнесла она.

— Хорошо, продолжай в том же духе.

Сжатая рука Берканта раскрылась, лоскуток ткани упал ему на колени. Он заморгал, приходя в себя.

— Спасибо, маг Беркант, — сказала Рэйвен.

— Я лишь выполняю свой долг, — ответил он, взмахнув рукой на прощанье.

Да, думала она, выходя из палатки, я тоже... лишь выполняю.

Она намеревалась информировать Матокина о неслыханной затее Вайзеля с порталами Переноса. Даже собиралась сообщить императору о роли, отведенной ей в его плане. Но лорд Матокин не проявил интереса к ее сообщению. Ей теперь досадно было, что она так переживала из-за этого доклада.

Почему отец не уделил ей больше внимания? Она-то думала, что ей поручают что-то важное... Может быть, Матокин рассчитывал использовать ее так, как она даже догадаться не могла? Возможно. Но почему бы не объяснить ей это?

Рэйвен вдруг осознала, что вот-вот надует губы и захнычет. С подростками такое бывает. Это ниже ее достоинства. Ей уже почти двадцать зим, она взрослая.

Ну, а у взрослых есть свои серьезные обязанности. А значит, нужно служить Вайзелю так же, как и Матокину. И пора заняться тем, чего от нее ждет генерал.

Она направилась в подразделение магов Переноса. Вайзель снабдил девушку письменным приказом, дающим ей полномочия пользоваться услугами этих умелых мэтров. В считанные минуты для нее уже открывали портал.

Зная, для чего Вайзель планировал использовать эти порталы, она сильно волновалась, переступая невидимую черту. Но умение владеть собою было у нее достаточно развито, и она заставила себя переставлять ноги, одну за другой.

Воздух перед ней пошел волнами. Рэйвен шагнула прямо в середину искажения, и новая реальность мгновенно поглотила ее. Она уже проходила через портал, когда лорд Матокин отправлял ее из Фелька, и потому знала, что ее ждет. Этот мир был затянут молочно-белым туманом, и глазу здесь не на чем было задержаться. Пространство свивалось и растягивалось, словно само было сделано из тумана. Она не могла определить размеры этого места, и это особенно обескураживало. Может, оно тянется бесконечно — или кончится в трех шагах? Не было ни линии горизонта, ни неба, ни даже признаков почвы, хотя ноги ее ощущали твердую опору.

Следуя полученным инструкциям, она должна была смотреть прямо перед собой и идти, тщательно придерживаясь прямой линии. Впереди она могла различить только второй портал — в виде еще одного завихрения.

И все же, несмотря на предупреждения, она не удержалась и чуть-чуть скосила глаза. В Академии она не слышала ничего о природе магии порталов. В учебные планы не входили объяснения оснований и принципов их ремесла. Преподаватели только показывали ученикам, как выполнять те или иные действия. Между тем одно дело — знать, отчего что-то получается, а другое — владеть способами применения.

Но Академия, основанная Матокином, была заинтересована только в выпуске обученных магов-практиков. Все прочее считалось ненужным. Приближаясь к порталу выхода, Рэйвен мысленно задалась вопросом — мудро ли это?

Что-то беспокоило ее больше, чем невозможность сориентироваться. Рэйвен невольно замедлила шаги и осторожно огляделась. Теперь она почти не сомневалась, что за ней следят!

Ее сердце бешено забилось. Она вглядывалась в сверхъестественно туманную, жутковатую среду, ожидая в любое мгновение встретить чей-то упорный взгляд.

Она не сразу заметила, что остановилась. Это была ошибка. Ей говорили, что задерживаться нельзя.

Ощущение чужого присутствия усилилось. Она готова была поддаться панике, но сдержалась. Что-то внезапно коснулось ее слуха. Она как будто что-то расслышала, но звуки здесь искажались, как и все остальное.

Она повертела головой, пытаясь определить источник звука. Ее так и подмывало бежать, скорее бежать к порталу выхода. Опасность нарастала. В Академии ученики стращали друг друга историями о людях, которые исчезали, когда ступали в портал, и никогда не выходили оттуда.

Звуки нарастали, словно приближаясь. Они напоминали... очень даже напоминали... голоса. Огромный хор голосов. И они окружали ее, смыкаясь в кольцо.

Она резко повернулась и бросилась к порталу выхода, вытянув руки, с трудом удерживая рвущийся из груди вопль ужаса, ожидая, что тысячи рук вот-вот вцепятся в нее прежде, чем она достигнет выхода.

Но она благополучно выскочила на поляну посреди леса. Милые приметы родного мира: деревья, солнечный свет, надежная почва — все на месте! Задыхаясь, она пошатнулась и едва не упала на землю.

Какие-то руки все-таки подхватили ее, и она испытала момент подлинного ужаса, но тут же опомнилась, высвободилась и одернула свою новую одежду. Маг в балахоне рассматривал ее.

— Трудный переход? — спросил он.

Она непонимающе заморгала.

— Иногда случается, — пояснил он, философски пожав плечами. — Что у вас — голоса? Или вы что-то разглядели?

Еще один маг рядом — наверняка тот, что при помощи дальнеречи помогал согласовать открытие порталов. Несколько солдат сидели у костра, кое-кто с любопытством взглянул на Рэйвен, но никто не подошел ближе.

— Там можно что-то увидеть? — спросила Рэйвен.

— Бывает. — Маг Переноса снова пожал плечами. — Странные пятна, звуки.

— Я... думаю, что слышала голоса...

— Очень может быть, — сказал маг Дальнеречи совершенно равнодушно.

— Кто знает, что там творится, в том, другом месте? — добавил первый маг. — В большинстве случаев вы проходите в портал, десять шагов — и вы пересекли огромное пространство. Никаких затруднений. Хотя иногда вы что-то видите или слышите. Мы не должны болтать об этом, сами понимаете. Не нужно запугивать наших вояк. — Он с кислой гримасой взглянул на солдат у огня. — А вам было страшно?

— Со мной все в порядке, — ледяным тоном отрезала Рэйвен.

Маг Дальнеречи теперь смотрел на нее нежным взглядом.

— Я так полагаю, вы здесь не для того, чтобы скрасить наше одиночество? А жаль! В разведке так скучно....

Рэйвен с отвращением вздохнула. Если привлекательность обрекала женщину выслушивать подобное, быть может, Вайзель сделал вовсе не доброе дело, заставив ее изменить свой облик?

— Я личный представитель генерала Вайзеля для контактов с подразделениями, применяющими магию, — сказала она гордо, впервые объявляя открыто свою новую должность. Вайзель назначил ее на этот пост вчера вечером. Солдаты, расслышав это, теперь все уставились на нее.

Маг Переноса снова пожал плечами. Видно, это был его обычный жест.

— Что это, собственно, означает? — спросил он.

— Это означает, что в его армии наблюдается опасность раскола. Магические и не-магические подразделения занимаются бессмысленным соперничеством, которое может только подорвать нашу славу и помешать свершениям. Я была назначена генералом лично для того, чтобы осуществлять посредничество — таков первый шаг, предпринятый им для устранения древних и глупых предрассудков. Я ожидаю встретить готовность к сотрудничеству со стороны всех и каждого в этой армии.

Она говорила с впечатляющей внушительностью. В этот момент она ощущала, что от нее исходит властность, достойная обретенного ею офицерского чина.

Старший по команде — сержант — поднялся с земли и подошел к ней:

— У вас есть соответствующие приказы?

Он постарался придать вопросу полную невыразительность, чтобы это не прозвучало вызывающе. Рэйвен достала документ, выданный Вайзелем. Оба мага и сержант внимательно прочли его. Сержант отдал честь:

— Чем мы можем быть вам полезны?

Рэйвен понравилась такая реакция.

— У меня есть новые распоряжения для вашего отделения. И для других партий разведчиков, которые были высланы изучить оборону Трэля.

— Оборону? — фыркнул сержант. — Да у них и войска-то, может, двух сотен не наберется. Это местечко не то что падет — опрокинется куда легче, нежели У'дельф.

— Ваши донесения до генерала дошли, — сказала Рэйвен и обратилась к магам: — Он решил применить порталы.

— Мы ждали такого приказа. — На этот раз маг Переноса не пожал плечами, а кивнул.

— Но почему генерал не передал его обычным способом? — спросил маг Дальнеречи. — Зачем было посылать вас?

— Потому что генерал Вайзель не собирается перемещать армию, — сказала Рэйвен.

— Тогда... для чего же он хочет использовать порталы? — неожиданно встревожился маг Переноса.

Рэйвен объяснила план Вайзеля, повторив те простые слова, которыми пользовался он. Теперь уже все солдаты собрались вокруг нее, внимательно слушая. Кое-кто позволил себе ахнуть.

— Это... рискованно, — сказал один из магов.

— До сих пор никто не думал, что магия может быть использована для такого, — сказал другой.

Только Рэйвен не теряла хладнокровия.

— Таковы приказы генерала. Он предполагал, что некое недовольство может быть ими вызвано, почему и направил меня. Я наведаюсь и в остальные три разведывательные партии. Все вы займете новые позиции непосредственно на подступах к Трэлю. Когда маг Дальнеречи передаст вам условленный сигнал, вы сделаете, что приказано. Есть вопросы?

Вопросов не имелось.

Рэйвен велела магам приготовиться к ее переброске на стоянку следующей партии. Она сумела скрыть, как беспокоит ее необходимость вновь проходить через портал так скоро после того жуткого впечатления. Призрачные голоса все еще звучали в ее мозгу.

Но она подавила страх и без промедления сделала шаг вперед, когда портал открылся. Верность вполне могла заменить храбрость.

БРИК (5)

Он отвернулся. Ему больше не хотелось смотреть на обнаженные спины, по которым методично хлестали солдаты. Звук бича из воловьей шкуры, вспарывающего кожу и мышцы, вопли о пощаде и мучительные стоны эхом разносились по всей площади, даже когда Брик, бегло обшарив толпу глазами, стал пробираться к выходу. Его мутило от жестокости наказания — но, в конце концов, этим людям досталась всего лишь порка. Никого здесь не жгли и не убивали. Всякое насилие он измерял в сравнении с судьбой У'дельфа. Такой теперь был у него образец.

И все же оказалось трудно не испытывать хотя бы слабого сочувствия.

Зрителей было немало, хотя присутствие не считалось обязательным. Народу не хватает развлечений, подумал Брик с черствым цинизмом, который прежде шокировал бы его. В былые дни, когда он был мужем, отцом, аристократом и драматургом, он как-то ухитрялся видеть в людях лучшие качества.

Нет, не так. Незачем приукрашивать прошлое. Он почти всегда умел увидеть комическое и в людях, и в событиях. Но юмор обладал столь всеобъемлющими свойствами! Юмор сочетался с ужасом, грустью, преступлением, эпической трагедией. Некоторые из его пьес, самых любимых, касались и подобных тем — но так, что над ними можно было посмеяться. Такова была особенность его дарования.

И все же он так и не сумел вообразить, что смешного можно увидеть в этом десятке обнаженных тел, мужских и женских, до крови исхлестанных бичами. Фелькские солдаты установили длинную горизонтальную перекладину, наказуемых приковали к ней наручниками, высоко вздернув их руки над головами — так, что двум солдатам было удобно бить по спинам, двигаясь с противоположных концов навстречу друг другу. Они не получали садистское удовольствие — просто работали. Брик подсчитал, что каждому преступнику они наносят равное число ударов. Число было немалое, но всем доставалось поровну.

Он довольно легко смешался с толпой. Ему больше не требовалось ни делать специальных усилий, чтобы привлекать внимание публики, ни машинально производить дешевые эффекты. Все, что было в нем показного, наружного, поблекло и усохло.

Итак, почти невидимый, он проскользнул между людьми, хмуро взиравшими на экзекуцию. Звуки ударов все еще слышались, когда он уходил с площади. Каллаханцы, попавшие под бичи, совершили различные нарушения установленных фелькскими оккупантами правил. Перед началом наказания офицер громко зачитал все их провинности. Большинство этих людей попались на использовании металлических денег. Несомненно, представления наподобие этого заставят задуматься других возможных нарушителей.

В последнее время фелькские власти усилили меры надзора. Патрули теперь ходили по городу не просто для виду. Брик не мог решить, вызваны ли эти изменения какими-то действиями каллаханцев. Фелькское начальство вряд ли обеспокоилось бы из-за пустяков. Но, как и с самого начала, он не мог точно определить, какое воздействие оказывают его усилия по подрыву спокойствия в городе.

Он прошел мимо двери одного из магазинов, где выжег свой знак во время Лакфодалмендола. Той двери больше не было, ее заменили досками. Брик обнаружил, что почти всюду, где он оставлял знаки, их либо соскоблили, либо удалили вместе с основой. Очевидно, оккупанты сделали надлежащие выводы.

Брик слишком напрягся в тот день и расплатился за это. Он отнюдь не был настоящим магом. Попытки применить магию довели его до изнеможения, и он два дня провалялся в постели, сжигаемый лихорадкой, не в силах даже поесть. Однако едва оправившись, он стал ходить по городу, разнося известие о Рассеченном Круге. Здесь, в Каллахе, это знак повстанцев, которые готовятся сбросить иго Фелька, разве вы не слыхали? Как и прежде, он использовал свое положение странствующего музыканта, чтобы передавать эти новости.

На рынке возле Регистратуры торговля шла своим чередом. Брик зашел туда ненадолго и вскоре ушел, обменяв две синеньких «золотых» бумажки на вычурный металлический подсвечник. Он был тяжелый; Брик присмотрелся поближе, чего обычно не делал, и заметил, что вещица красивая. Он-то купил его лишь затем, чтобы пустить в оборот еще немного замечательных творений Слайдиса. Продавец, несомненно, был доволен тем, что Брик без лишнего препирательства согласился заплатить, почти не сбавив начальную цену. Ни слова не было сказано насчет того, что в монетах цена будет меньше. Наверно, публичные порки уже начали оказывать воздействие.

Подсвечник был тонкого литья, он изображал стебель растения с чашечкой из отогнутых лепестков.

Все подобные покупки Брик выбрасывал — множество дорогих вещей он отправлял таким манером в мусорные баки. Когда-то он собирал вещи, это доставляло ему удовольствие — произведения искусства, красивые безделушки. Бесполезные, легкомысленные вещички. Но то было в совсем другой жизни.

И все же он решил оставить этот подсвечник, принести к себе в комнату. Он украсит его скромное жилище... хотя об удобствах Брик давно уже не заботился.

Он шагал по улицам. Недавно прошел дождь, и теперь прохожие месили ногами жидкую грязь. Дожди шли все чаще и становились холоднее. В этом северном городе осень наступала раньше, чем в У'дельфе.

Его удивило, что он испытал сочувствие к тем каллаханцам, которых пороли. Он не думал, что еще способен на какие-то чувства. После того, как первоначальное потрясение от гибели У'дельфа сгладилось, он превратил горе и ненависть в угрюмую, сосредоточенную жажду мщения, а все прочие чувства угасли. Даже намеренно заставляя себя думать об Аайсью и детях, он не испытывал больше приступов скорби.

Какое же ему дело до этих каллаханцев? Они — чужестранцы, завоеванный народ. Они были просто орудиями мести, которую он старательно готовил. Они служили претворению в жизнь его выдумки о Рассеченном Круге, потому что поверили в нее. Они были, в некотором смысле, его зрителями. Ведь в конечном счете именно зрители, которые толпами сходились, чтобы увидеть «Ворчуна» или «Может, я ослышался?», придали жизнь этим его фарсам. Без актеров, игравших написанные им роли, и без зрителей, готовых воспринять персонажей в качестве живых людей, пьесы Брика остались бы просто причудливыми фантазиями, нацарапанными на бумаге.

Однако эта новая постановка была по сути противоположна его прошлому творчеству. Когда жители Каллаха увидели знак Рассеченного Круга, для них это стало исполнением заветного желания. В тавернах, где он потихоньку излагал эту историю, люди мгновенно загорались. Он не забывал подчеркивать, что лишь пересказывает слухи, но его талант рассказчика срабатывал безотказно. Многозначительный шепот, подкрепленный явлением по всему городу странных знаков, создал союз Рассеченного Круга из ничего, из воздуха.

Брик надеялся, что они теперь сами разносят эту весть. Может, добавляют и своих измышлений о подготовке восстания, строят планы, собирают оружие. Возможно, мужчины и женщины уже готовятся свергнуть власть Фелька?

Это была чудесная фантазия. Как жаль, что у каллаханцев в действительности нет ничего, кроме этих выдумок. Но если хоть кто-то из них поднимет руку против Фелька — это уже будет замечательным достижением.

Брику, конечно, хотелось большего. Он хотел, чтобы эти люди восстали по-настоящему. Чтобы уничтожили пришельцев из Фелька. Чтобы убивали их на улицах как бешеных собак. Но до тех пор, пока он не увидит этого воочию, он не будет знать, вдохновил ли кого-либо его Рассеченный Круг.

Брик шел кружным путем к дому, где снимал комнату. Он старательно избегал создания каких-то привычных путей: не проходил по одной и той же улице два дня подряд и обедал каждый раз в другом месте. Делал все, что мог, чтобы оставаться безвестным.

И все же когда он заворачивал за угол, хлюпая по грязи, пожилой, но еще крепкий и сильный кузнец, стоявший у входа в свою мастерскую, поднял руку и приветливо поздоровался. Брик ответил, не задерживаясь, и быстро пошел дальше. Человек не окликнул его по имени; это хорошо. Он, должно быть, достаточно часто видел Брика, живущего по соседству, чтобы начать узнавать его — а может, бывал в одной из таверн, где Брик играл. Сейчас бард всегда следил за тем, чтобы никогда не выступать дважды в одном и том же месте.

«Пожалуй, пора сменить квартиру», — подумал он. Имея при себе сказочную сумму фальшивых денег, он мог найти себе квартиру где угодно. Каллах — большой город. Есть куда спрятаться.

Подсвечник, уложенный в сумку, похлопывал его по бедру. Небо, затянутое тучами, снова потемнело — наверно, сейчас опять хлынет дождь. Брик застегнул куртку на все пуговицы, обогнул последний угол — и застыл как вкопанный. Его сердце жестоко забилось.

Солдаты.

Это не патруль — издали видно. Четверо солдат в доспехе и при оружии у входа в ветхий дом, на третьем этаже которого находилась комната Брика. Они внимательно всматривались в прохожих. Кое-кого задерживали, изучали лица, потом отпускали. И хватали эти солдаты только мужчин.

Брик почувствовал, как их глаза зацепили его. Даже на расстоянии целого квартала столь резкая остановка могла привлечь внимание. Одна голова в шлеме, затем другая медленно повернулась к нему. Теперь было не время гадать, что и как случилось, кто дал описание его внешности и места жительства фелькским властям. С этим можно разобраться и позже. Он стряхнул оцепенение, повернулся и пошел обратно, стараясь по возможности двигаться естественно, небрежно. Его сапоги разбрызгали грязь.

Уголком глаза он заметил, что двое солдат двинулись за ним. Послышался голос, отдающий команду. Забряцали кольчуги — солдаты перешли на рысцу.

Брик оставил всякое притворство и рванулся бегом. Страх обжигал его, подгонял. Он мчался по улице, а за спиною у него кто-то пролаял, приказывая ему остановиться, поднимая тревогу. Уж теперь сомнений не осталось: они бежали за ним... или то, что он побежал, заставило их пуститься в погоню? Может, они просто проводили облаву наудачу? Может, им нужен какой-нибудь мелкий мошенник, похожий на него? Все может быть, и объяснения можно будет найти потом, яростно напомнил он сам себе.

Он уже пробежал целую улицу, ноги его гудели и подгибались. Прохожие, заслышав шум, расступались, прятались под стенами домов.

Рискнув оглянуться, он увидел, что за ним гонятся трое из четверых, с короткими мечами в руках — хорошо заточенные лезвия поблескивали даже при сумрачном свете. Один из солдат был на вид постарше и несколько грузен. Он бежал последним и уже отставал. Но другие двое были молодцы хоть куда, ноги так и мелькали. Их отделяла от Брика только половина улицы.

Он хорошо знал этот квартал Каллаха. Здесь жили бедняки, и здания располагались как попало, без той приятной симметрии, какой отличались кварталы более зажиточные. И потому тут было множество проулков, тупиков и узких, кривых улочек, ведущих в никуда.

Крепкий старый кузнец все еще стоял у своей двери. Его кожа была покрыта толстым слоем сажи всюду, где ее не смывал пот. Он снова поднял руку при виде Брика, потом, заметив его преследователей, нахмурился.

Брик подумал было с отчаяния забежать в кузницу, но тут же отбросил эту идею. Он придумал лучший план — мрачный и опасный.

Пожилого солдата уже не было видно, когда Брик свернул с главной улицы, проскочив в щель между повозкой и тяжело навьюченной лошадью. Оба молодых солдата не сбавляли хода и догоняли его. Брик похудел и окреп за последнее время, но все-таки моложе не стал.

При всем при том он не ослабел, не замедлял хода. Его легкие горели, руки, стискивающие подсвечник, вытащенный на ходу, начали болеть, но сейчас это ничего не значило. Все побоку, главное — они не должны его схватить.

Прохожие, видя солдат, бегущих с обнаженными мечами, вопили от удивления и испуга. Грязь здесь была не особенно густой, но это не облегчало движения. Брик уже пару раз едва не плюхнулся в лужу.

Он еще раз сменил направление, нырнув в вонючий переулок. Оглянувшись на бегу, он успел увидеть, как один из солдат — вблизи оказалось, что это девушка, — потеряв опору под ногами, плюхнулась лицом в грязь, выронив меч. Но другой солдат даже не оглянулся на нее.

Переулок петлял, изгибаясь под неожиданными углами. Повсюду валялись поломанные ящики, раскисший картон и всяческие отбросы, но двери темных тесных лавчонок были зазывно распахнуты. Есть где спрятаться, куда зарыться.

Брик резко остановился за первым же поворотом. Стал поудобнее, весь обратился в слух. Сердце его колотилось, рвалось из груди. Ближе... ближе...

Когда солдат в азарте погони с разгону вылетел из-за угла, Брик замахнулся, вложив в движение всю силу мышц, на какую был способен, и обрушил на его голову свой красивый подсвечник.