ГЛАВА ПЕРВАЯ

Из всего многообразия неприятных способов пробудиться от крепкого сна один из самых худших — быть разбуженным шумом играющих в пятнашки дракона и единорога.

Я с трудом разлепил один глаз и смутно попытался сфокусировать взгляд на помещении. Стул с шумом опрокинулся на пол, убедив меня, что воспринимаемые моим мозгом нечеткие образы, по крайней мере частично, связаны с исходящими от пола и стен нерегулярными вибрациями. Иной, не обладающий моим запасом знаний (приобретенных с немалым трудом и вынесенных с немалыми муками), скорей всего возложил бы вину за этот адский шум на землетрясение. Я — нет. Стоявшая за этим выводом логика была простой. Землетрясения в этом краю — явления крайне редкие. А играющие в пятнашки дракон и единорог — нет.

Начинался самый обыкновенный день… то есть, обыкновенный для юного мага в учениках у демона.

Если б я мог хоть с какой-то степенью точности предсказать будущее и таким образом предугадать грядущие события, то, вероятно, остался бы в постели. Я хочу сказать, умение драться никогда не относилось к числу моих сильных сторон, а мысль схватиться с целой армией… но я забегаю вперед.

Разбудивший меня стук сотрясал здание и сопровождался грохотом множества рассыпавшихся по полу грязных тарелок. Второй стук получился еще более внушительным.

Я обдумывал, не сделать ли кое-что. Обдумывал, не вернуться ли ко сну. А затем вспомнил, в каком состоянии мой наставник отправился спать прошлой ночью.

Это живо разбудило меня. Сварливей демона с Извра только демон с Извра, страдающий от похмелья.

Я молниеносно вскочил на ноги и направился к двери. (Мое проворство было вызвано скорее страхом, чем каким-то врожденным талантом.) Рванув на сеоя дверь, я высунул голову наружу и обозрел местность. Окружение трактира казалось вполне нормальным. Сорняки совершенно отбились от рук, вымахан местами выше чем по грудь. Как-нибудь придется что-то предпринять против них, но мой наставник, кажется, не возражал против их буйного роста, а если я заведу об этом речь, то и буду логичным кандидатом в косцы, я снова решил помалкивать на эту тему.

Вместо этого я изучил разные примятые участки и недавно проторенные в этих зарослях тропы, пытаясь определить местонахождение или, по крайней мере, направление движения предмета моих поисков. Я уж почти убедил себя, что наступившая тишина будет по крайней мере полупостоянной и можно спокойно возвращаться ко сну, когда земля снова задрожала. Я вздохнул, нетвердо-вытянулся во весь свой какой ни на есть рост и приготовился встретить натиск.

Первым в поле зрения появился единорог, здоровенные комья земли так и летели у него из-под копыт, когда он вынырнул из-за угла трактира справа от меня.

— Лютик! — прикрикнул я самым властным своим тоном.

Долю секунды спустя мне пришлось прыгнуть в убежище дверного проема, чтоб не быть растоптанным мчащимся зверем. Хотя я слегка обиделся на такое непослушание, но по-настоящему я его не винил. За ним гнался дракон, а драконы не славятся проворством, когда дело доходит до быстрых остановок.

Словно откликаясь на мои мысли, в поле зрения ворвался дракон. Или, если точнее, не ворвался, а врезался, сотрясши трактир, когда отскочил от угла. Как я сказал, драконы не славятся проворством.

— Глип! — крикнул я. — Немедленно прекрати это! Он ответил на это, любовно махнув по мне хвостом, когда проскакивал мимо. К счастью для меня, этот жест совсем не попал в цель, ударив вместо этого по трактиру с еще одним бьющим по ушам стуком.

Вот и вся польза от самого властного моего тона. Если двое наших верных питомцев будут хоть чуточку послушней, то мне повезет, и я останусь в живых. И все же мне требовалось их остановить. Кто б там ни сочинил бессмертную цитату, советующую не будить спящего дракона, ему явно никогда не приходилось возиться со спящим драконом.

Несколько мгновений я изучал гоняющихся друг за другом среди сорняков двух зверей, а затем решил уладить дело легким способом. Закрыв глаза, я представил себе их обоих, дракона и единорога. Затем я наложил образ дракона на изображение единорога, придал ему несколькими мазками мысленной кисти побольше полноты, а затем открыл глаза.

Для моих глаз сцена выглядела той же самой, дракон и единорог друг против друга на поле сорняков. Но, конечно же, я навел чары и поэтому, естественно, не подвергся их воздействию. Истинное их воздействие можно было прочесть по реакции Глипа.

Он чуть склонил голову на бок и поглядел на Лютика сперва под одним углом зрения, затем под другим, до предела вытягивая свою длинную гибкую шею. А затем повернул голову, пока совсем не оглянулся, и повторил процесс, осматривая окружающие сорняки. А потом снова посмотрел на Лютика.

Для его глаз игравший с ним приятель внезапно исчез, сменившись другим драконом. Все это сильно сбивало с толку, и он хотел вернуть себе товарища по играм.

Должен заступиться за своего зверька — когда я говорю об отсутствии у него проворства как физического, так и умственного, я вовсе не подразумеваю, что он неуклюж или глуп. Он просто молод, и это также объясняет его всего лишь десятифутовую длину и полусформировавшиеся крылья. Я вполне уверен, что когда он достигнет зрелости — лет этак через четыреста-пятьсот — то будет очень ловким и мудрым, а это уже больше, чем я могу сказать о себе. В том маловероятном случае, если я проживу так долго, то буду всего-навсего старым.

— Глип?

Дракон теперь смотрел на меня. Дойдя до предела своих ограниченных умственных способностей, он обратился ко мне, прося исправить положение или, по крайней мере, дать объяснение. Так как именно я и создал положение, вызвавшее у него расстройство, то я почувствовал себя ужасно виноватым перед ним. И с миг колебался на грани возвращения Лютику нормального облика.

— Если ты совершенно уверен, что шумишь достаточно громко…

Я вздрогнул, услышав прогремевший у меня за самой спиной глухой, язвительный голос. Все мои усилия оказались тщетными. Ааз проснулся.

Я принял самый лучший свой пристыженный вид и повернулся лицом к нему. Незачем говорить, выглядел он ужасно.

Если вы, возможно, думаете, что покрытый зеленой чешуей демон и так выглядит ужасно, то вы никогда не встречали этого демона страдающим от похмелья. Нормальные золотые крапинки в его желтых глазах сделались теперь медными и подчеркивались сеткой пульсирующих оранжевых вен. Губы его растянулись в болезненной гримасе, выставив напоказ даже больше зубов, чем при его пугающей успокоительной улыбке. Стоя там, в дверях, уперши в бока сжатые кулаки, он представлял собой картину, достаточно страшную, чтоб вызвать обморок у пауко-медведя.

Но меня он не испугал. Я пробыл с Лазом уже больше года и знал, что он лает страшнее, чем кусается. Впрочем, опять же, он меня никогда не кусал.

— Вот это да, Ааз; — сказал я, выкапывая ямку носком ботинка. — Ты всегда говорил, что если я не способен спать при любом грохоте, то, значит, не очень-то и устал.

Он оставил мою шпильку без внимания, как столь часто поступает, когда я ловлю его на собственных цитатах. Вместо этого он прищурился, глядя через мое плечо на сцену за дверью.

— Малыш, — обратился он, — скажи мне, что ты тренируешься. Скажи мне, что ты на самом деле не стибрил еще одного глупого дракона, чтоб сделать нашу жизнь совсем несчастной.

— Я тренируюсь! — поспешил успокоить его я.

И чтоб доказать это, быстро вернул Лютику нормальную внешность.

— Глип! — радостно воскликнул Глип, и они снова принялись за свое.

— На самом-то деле, Ааз, — невинно сказал я, стремясь отразить последующее язвительное замечание, — ну где бы я нашел другого дракона в этом измерении?

— Если б его можно было найти здесь, на Пенте, ты б его нашел, — прорычал он. — Насколько я понимаю, ты сумел без большого труда найти этого в первый же раз, когда я оставил тебя без присмотра. Ох уж мне эти ученики!

Он повернулся и убрался с солнечного света в тусклый полумрак трактира.

— Если я правильно помню, — заметил я, следуя за ним, — то это случилось на Базаре Девы. Я не могу добыть там другого дракона, так как ты не учишь меня путешествовать по измерениям.

— Отцепись от меня, малыш! — простонал он. — Мы уже тысячу раз говорили об этом. Путешествовать по измерениям опасно. Посмотри на меня. Застрял, лишившись своих способностей, в таком отсталом измерении, как Пент, где образ жизни — варварский, а еда — отвратительная.

— Ты лишился своих способностей потому, что Гаркин подбросил в свой котел спецэффектов тот порошок для розыгрышей и погиб прежде, чем смог дать тебе противоядие, — указал я.

— Поосторожней в выражениях, когда говоришь о своем прежнем учителе, — предупредил Ааз. — Верно, этот старый болван иной раз чересчур увлекался розыгрышами. Но он был мастером-магом… и моим другом. Не будь он им, я б не взвалил себе на шею его языкастого ученика, — закончил он, многозначительно поглядев на меня.

— Прости, Ааз, — извинился я. — Просто я…

— Слушай, малыш, — устало перебил он. — Будь при мне мои способности — чего обо мне не скажешь — и будь ты готов научиться прыгать по измерениям — чего не скажешь о тебе — мы могли бы попробовать заняться этим. Тогда, если б ты ошибся в расчетах и свалил нас не в то измерение, я смог бы вытащить нас оттуда, прежде чем случится что-то плохое. А при теперешнем положении дел пытаться научить тебя прыгать по измерениям будет поопасней, чем играть в русскую рулетку.

— А что такое русская рулетка? — спросил я. Трактир содрогнулся, когда Глип снова не вписался в поворот за угол.

— Когда ты научишь своего глупого дракона играть на другой стороне дороги? — зарычал Ааз, вытягивая шею и зло глядя в окно.

— Я работаю над этим, Ааз, — успокаивающе настаивал я. — Вспомни, мне потребовалось почти целый год одомашнивать его.

— Не напоминай мне, — пробурчал Ааз. — Будь моя воля, мы б…

Внезапно он оборвал фразу и чуть склонил голову набок.

— Тебе лучше замаскировать этого дракона, малыш, — объявил он вдруг, — и приготовиться сыграть свою роль «сомнительного типа». У нас скоро будет гость.

— Я не стал спорить. Мы давным-давно установили, что слух у Ааза намного острее, чем у меня.

— Верно, Ааз, — признал я и поспешил заняться своей задачей.

Если используешь в качестве опорного пункта трактир, то трудность в том, что каким бы ни был он заброшенным или обветшалым, сюда время от времени будут заходить в поисках пищи и крова. Магия в этих краях все еще считалась вне закона, и свидетели нам требовались в последнюю очередь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Трактир мы с Аазом приобрели при довольно сомнительных обстоятельствах. А конкретней, завладели им как законной военной добычей после того, как наша пара (с помощью двух союзников, ныне отсутствующих) наголову разгромила Иштвана, мага-маньяка, и выгнала его взашей в далекое измерение вместе со всеми его уцелевшими сообщниками. Трактир был опорным пунктом Иштвана. Но теперь он стал нашим. У кого и как приобрел его Иштван, я и знать не хотел. Несмотря на постоянные заверения Ааза, я жил в страхе перед встречей с законным владельцем трактира.

Я не мог не вспомнить все это, дожидаясь перед трактиром нашего гостя. Как я сказал, у Ааза очень хороший слух. Говоря мне, что он слышит что-то «неподалеку», он часто забывает упомянуть, что это «неподалеку» может быть больше чем в миле от нас.

Я также заметил в ходе нашей дружбы, что слух у него до странности непостоянен. Он может за полмили услышать, как чешется ящеро-птица, но иной раз, кажется, не в состоянии расслышать самых вежливых просьб, как бы громко я их не выкрикивал.

Нигде по-прежнему не наблюдалось никаких признаков нашего услышанного гостя. Я подумывал, не убраться ли с раннеполуденного солнца обратно в трактир, но решил, что не стоит. Я тщательно приготовил сцену к прибытию нашего визитера и очень не хотел расстраивать ее из-за такой мелочи, как личные неудобства.

Я щедро применил чары личины, маскируя Лютика, Глипа и себя. Глип теперь выглядел, словно единорог, и Лютика такая перемена, кажется, ничуточки не взволновала. Очевидно, единороги менее привередливы в выборе товарищей по играм, чем драконы. Я сделал их обоих куда более растрепанными и неухоженными на вид, чем они были на самом деле. Это требовалось для подкрепления образа, вызываемого моим собственным видом.

Еще в самом начале своего проживания в трактире мы с Аазом решили, что наилучший способ обращения с незваными гостями не угрожать им и не пугать их, а скорее предстать такими отталкивающими, что они сами уберутся подобру-поздорову. Для этой цели я постепенно изобрел личину, предназначенную убедить посторонних, что они не хотят быть в одном трактире со мной, как ни велик трактир и сколько б там ни было других людей. В этой личине мне полагалось приветствовать заблудших путешественников под видом владельца трактира.

Должен скромно признать, что личина эта имела шумный успех. Фактически, многие гости реагировали на нее именно шумно. Некоторые вопили, некоторым, похоже, делалось дурно, а иные чертили в воздухе между собой и мной различные религиозные символы. Никто из них не решился переночевать.

Когда я экспериментировал с различными физическими недостатками, Ааз правильно указал, что многие не находят отталкивающим любой единственный недостаток, фактически, в таком измерении, как Пент, большинство сочтет это нормой. Для гарантирования желаемого эффектах я набрал их побольше.

Нося личину, я ходил, болезненно хромая, с горбом и деформированной рукой, явно пораженной какой-то болезнью. Оставшиеся во рту зубы были кривыми и желтыми, а фокус одного глаза имея склонность перемещаться независимо от другого. Мой нос — а фактически, все лицо — не отличался симметричностью, и

— шедевр моих способностей по части личин — по грязным волосам и рваной одежде у меня, казалось, ползали злобные на вид жуки.

Общий эффект был ужасающий. Даже Ааз признавался, что ему при виде меня делалось не по себе, а если учесть, чего он повидал в путешествиях по измерениям, это было и впрямь высокой похвалой.

Мои размышления прервало появление в поле зрения нашего гостя. Он сидел прямой, как палка, верхом на огромной нелетающей ездовой птице. Он не носил ни заметного глазу оружия, ни мундира, но выправка выдавала в нем солдата гораздо красноречивее, чем смогли бы любые внешние причиндалы. Его настороженные глаза постоянно с подозрением зыркали по сторонам, когда он подвел птицу к трактиру медленным осторожным шагом. Достаточно удивительно, его взгляд несколько раз прошелся по мне, так и не зарегистрировав моего присутствия. Наверно, он и не понял, что я живой.

Мне это не понравилось. Этот человек походил скорее на охотника, чем на случайного путника. И все же он оказался здесь, и им требовалось заняться. Я приступил к разыгрыванию своей роли.

— Благородному господину надобна комната? Говоря это, я двинулся вперед своей хорошо отрепетированной покачивающейся походкой. На тот случай, если до него не дошли тонкости моей личины, я дал большому сгустку слюны просочиться из уголка рта, откуда она беспрепятственно стекла мне на подбородок.

На миг все внимание всадника ушло на укрощение его одра. Нелетающая она или нет, эта птица попыталась подняться в воздух.

Очевидно, моя личина задела какую-то первозданную струну в мозгу птицы, восходящую к временам, предшествующим ее нелетающим предкам.

Я ждал с любопытством, чуть склонив голову набок, пока всадник не вынудил птицу стоять хоть и не спокойно, но не двигаясь. Наконец он на миг переключил внимание на меня. А затем отвел взгляд и внимательно уставился на небо.

— Я разыскиваю некоего человека, известного как Скивмаг, — сообщил он мне.

Теперь настала моя очередь подпрыгнуть. Насколько мне известно, кроме Ааза и меня никто не знал, кто я и что я, не говоря уж о том, где я.

— Это моя!.. — выпалил я, забывшись и заговорив своим настоящим голосом.

Всадник обратил полный ужаса взор ко мне, и я вспомнил про свою внешность.

— Это моя хозяин! — поспешно поправился я. — Подожди… счас приведу.

Я повернулся и поспешно шмыгнул обратно в трактир. Ааз поджидал за дверью.

— Что такое? — потребовал он ответа.

— Он… он хочет поговорить со Скивом… со мной! — нервно затарахтел я.

— Вот как? — указующе спросил он. — Что же ты делаешь здесь? Выйди и поговори с ним.

— В таком виде?

Ааз раздраженно закатил глаза к потолку.

— Кого волнует твой вид? — рявкнул он. — Брось, малыш. Это же совершенно посторонний человек!

— Меня волнует! — заявил я, высокомерно вытянувшись.

— Этот человек спрашивал Скива-мага, и мне думается…

— Он что? — перебил Ааз.

— Он спрашивал Скива-мага, — повторил я, незаметно изучая поджидающую за дверью фигуру. — По-моему, он выглядит похожим на солдата, -добавил я.

— А по-моему, он выглядит напуганным, — резко отозвался Ааз. — Может быть, тебе следует в другой раз чуточку сбавить тон в своей личине.

— Ты думаешь, он охотник на демонов? — нервно спросил я.

Вместо ответа на мой вопрос Ааз внезапно отвернулся от окна.

— Если ему нужен маг, мы дадим ему мага, — пробормотал он себе под нос. — Быстро, малыш, налепи на меня личину Гаркина.

Как я уже отмечал, Гаркин был моим первым наставником в искусстве магии. Его внушительная фигура с седоватой бородой была у нас одной из самых любимых и чаще всего применяемых личин. Гаркина я мог слепить даже во сне.

— Годится, малыш, — заметил Ааз, наблюдая итоги моей работы. — А теперь не отставай от меня ни на шаг и предоставь говорить мне.

— Как это? — воскликнул я.

— Успокойся, малыш, — утихомирил он меня. — На время этого разговора я буду тобой. Понятно?

Не дожидаясь моего ответа, Ааз уже выходил за дверь, не оставив мне иного выбора, как следовать за ним.

— Кто просит аудиенции у великого Скива? — проревел резонирующим басом Ааз.

Всадник бросил еще один нервный взгляд на меня, а затем вытянулся, приняв сугубо официальный вид.

— Я прибыл посланцем от Его Наиблагороднейшего Величества, Родрика Пятого, короля Поссилтума, который…

— А где Поссилтум? — перебил Ааз.

— Прошу прощения? — моргнул всадник.

— Поссилтум, — повторил Ааз. — Где он?

— О! — внезапно понял всадник. — Это королевство сразу к востоку отсюда… по другую сторону Угольной реки… его нельзя не заметить.

— Ладно, — кивнул Ааз. — Продолжайте. Всадник набрал побольше воздуху в легкие, а затем заколебался, наморщив лоб.

— Король Поссилтума, — подтолкнул его я.

— Ах, да! Спасибо. — Всадник сверкнул быстрой улыбкой, затем бросил еще один быстрый взгляд на меая и продолжил: — Король Поссилтума свидетельствует о своем почтении и шлет привет тому, кто известен как Скив-маг…

Он остановился и выжидающе посмотрел на Ааза. Его вознаградили вежливым кивком. Удовлетворенный этим, он продолжил:

— Его Величество приглашает Скива-мага явиться ко двору Поссилтума, дабы установить там, годен ли он занять должность придворного мага.

— Я вообще-то не чувствую себя достойным судить о том, годен ли король быть придворным магом, — скромно отозвался Ааз, внимательно разглядывая всадника. — Разве он не доволен должностью просто короля?

— Нет, нет! — поспешно поправился всадник. — Король хочет установить, годитесь ли в маги вы!

— О! — вроде бы внезапно понял Ааз. — Вот это совсем другое дело. Ну-ну. Приглашение со стороны… как бишь его?

— Родрик Пятый, — объявил, высокомерно вскинув голову, всадник.

— Ну, — широко усмехнулся Ааз. — Я никогда не отказывался от пятого!

Всадник моргнул и нахмурился, а затем вопросительно глянул на меня. Я пожал плечами, так как и сам не понял шутки.

— Можете передать Его Величеству, — продолжал, не замечая нашего недоумения, Ааз, — что я буду счастлив принять его любезное приглашение. Я прибуду к его двору в ближайшее удобное для меня время. Всадник нахмурился.

— Мне кажется, Его Величество требует вашего немедленного присутствия, — сумрачно заметил он.

— Конечно, — гладко ответил Ааз. — Какой же я глупый. Если вы примете наше гостеприимство и переночуете у нас, мы с моим ассистентом будем очень рады сопровождать вас утром.

Я умею понимать намек, когда услышу его. Пустив слюну, я оскалил зубы, глядя на посланца. Всадник бросил в мою сторону полный ужаса взгляд.

— На самом-то деле, — поспешно сказал он, — мне действительно надо ехать. Я сообщу Его Величеству, что вы вскорости последуете за мной.

— Вы уверены, что не хотите переночевать? — с надеждой спросил Ааз.

— Убежден! — Всадник чуть ли не выкрикнул ответ, начиная направлять птицу пятиться от нас.

— А, ладно, — утешился Ааз. — Возможно, мы вас нагоним в пути.

— В таком случае, — решил всадник, разворачивая птицу, — мне понадобится фора… то есть, мне лучше поспешить объявить о вашем прибытии.

Я поднял руку помахать ему на прощание, но он уже двигался быстрым шагом, побуждая своего одра к еще большей скорости и не обращая на меня ни малейшего внимания.

— Превосходно! — воскликнул Ааз, радостно потирая руки. — Придворный маг! Какая халтурная работенка! А ведь начался день так злополучно.

— Если мне дозволено перебить, — перебил я,-то в твоем плане есть один небольшой недостаток.

— Хмм? Какой именно?

— Я не хочу быть придворным магом! Как обычно, мой протест ни чуточки не умерил его энтузиазма.

— Ты и магом тоже не хотел быть, -напрямик напомнил он мне. — Ты хотел быть вором. Ну, вот тут тебе хороший компромисс. В качестве придворного мага ты будешь государственным служащим… а государственные служащие воруют в куда больших масштабах, чем ты когда-либо мог мечтать!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Давай посмотрим, верно ли я понял, — осторожно проговорил я. — Ты говоришь, что меня, по всей вероятности, не наймут на основании моих способностей?

Я не мог поверить, что правильно истолковал лекцию Ааза, но тот так и излучал энтузиазм.

— Совершенно верно, малыш, — одобрил он. — Вот теперь ты уловил.

— Нет, не уловил, — настаивал я. — Это самая бредовая затея, о какой я когда-либо слышал. Ааз застонал и уткнулся лицом в ладони. Так происходило все время с тех пор, как мы покинули трактир, и любому будет тяжеловато три дня выносить стоны демона.

— Извини, Ааз, — раздраженно произнес я, -но яэтому не верю. Я принимал на веру многое из сказанного тобой, но это… это противоречит здравому смыслу.

— Да какое имеет к этому отношение здравый смысл?

— взорвался он. — Мы говорим о собеседовании для поступления на работу!

При этой вспышке Лютик фыркнул и мотнул головой, вынудив нас отскочить за пределы досягаемости его рога.

— Спокойно, Лютик! — увещевающе посоветовал я. Хотя и выкатывая по-прежнему глаза, единорог возобновил свой стоический труд, и груженая нашим снаряжением волокуша тащилась за ним по-прежнему в целости. Несмотря на происшествия вроде случившегося недавно у трактира, мы с Лютиком ладили довольно хорошо, и обычно он слушался меня. Напротив, отношения с Аазом у них в общем-то так и не сложились, особенно когда последний вздумывал гневно повышать голос.

— Требуется всего-навсего немного мягкости, — надменно уведомил я Ааза. — Тебе следует как-нибудь попробовать.

— Пока ты пускаешь пыль в глаза своим сомнительным взаимопониманием с животными, — огрызнулся Ааз, — ты мог бы и позвать обратно дракона. Нам только и не хватало, чтоб он взбаламутил всю округу.

Я бросил быстрый взгляд по сторонам. Он был прав. Глип исчез… опять.

— Глип! — позвал я. — Иди сюда, приятель!

— Глип! — донесся ответный крик. Кусты слева от нас раздвинулись, и оттуда высунулась драконья голова.

— Глип? — осведомился он, чуть склонив голову набок.

— Иди сюда! — повторил я.

Ни в каком дальнейшем поощрении мой зверек не нуждался. Выпрыгнув на открытое место, он рысью бросился ко мне.

— Я по-прежнему утверждаю, что нам следовало оставить этого глупого дракона в трактире, — пробурчал Ааз.

Я оставил его слова без внимания, удостоверяясь, все ли по-прежнему в порядке со снаряжением, висевшим на спине у дракона на манер седельных сумок. Лично я считал, что мы везем чересчур много личных принадлежностей, но Ааз настоял на своем. Глип попытался любовно ткнуться в меня мордой, и я уловил аромат его дыхания. Какой-то миг я гадал, не был ли Ааз прав, предлагая оставить дракона в трактире.

— Что ты говорил о собеседованиях для поступления на работу? — спросил я как для того, чтобы сменить тему, так и для сокрытия того, что я начал задыхаться от зловония.

— Знаю, это кажется нелепым, малыш, — провозгласил с неожиданной искренностью Ааз, — и так оно и есть, но на свете существует много нелепостей, особенно в этом измерении. Это не означает, что мы не должны иметь с ними дело.

Это заставило меня призадуматься. Многим показалось бы нелепостью путешествовать в обществе демона и дракона. Фактически, если как следует поразмыслить, это казалось нелепостью и мне!

— Ладно, Ааз, — уступил наконец я. — Я могу принять существование нелепостей как реальность. А теперь попробуй еще раз объяснить мне эту затею с работой придворным магом.

Мы снова продолжили путь, покуда Ааз приводил в порядок свои мысли. Для разнообразия Глип мирно трусил рядом с Лютиком вместо того, чтобы улизнуть в еще одну из своих исследовательских вылазок на сторону.

— Посмотри, имеет ли это какой-то смысл, — сказал наконец Ааз. — Придворные маги мало работают… по крайней мере, магически. Их держат, главным образом, для внешнего эффекта в качестве статус-символа для демонстрации того, что двор достаточно развит, чтобы иметь и мага. Их редко призывают что-нибудь сделать. Будь ты шутом, тебя б завалили работой до упаду, но магу это не грозит. Вспомни, большинство людей относится к магии нервозно и пользуется ею как можно реже.

— Если это так, — уверенно сказал я,-то я вполне годен. В своей способности ничего не делать я не уступлю любому магу на Пенте.

— Тут спору нет, — сухо заметил Ааз. — Но дело обстоит вовсе не так-то легко. Для сохранения работы не требуется почти никаких усилий. А вот получение работы может обернуться тяжелой борьбой.

— О! — успокоился я.

— Так вот, для получения работы тебе придется произвести впечатление на короля и, вероятно, на его советников, — продолжал Ааз. — Тебе придется произвести на них впечатление собой, а не своими способностями.

— Как-как? — нахмурился я.

— Слушай, малыш. Как я сказал, придворный маг — это витрина, выставленное напоказ богатство. Они будут искать того, кого им захочется держать у себя при дворе, того, кто производит впечатление независимо от того, делает он что-ниоудь или нет. Тебе надо будет излучать уверенность. И самое главное, тебе понадобится выглядеть похожим на мага… или, по крайней мере, на то, каким им представляется маг. Если ты сможешь одеться как маг, говорить как маг и вести себя как маг, то, возможно, никто и не заметит, что у тебя нет способностей мага.

— Спасибо, Ааз, — поморщился я. — Ты действительно творишь чудеса для создания у меня уверенности.

— Ну, не сердись, — принялся увещевать меня Ааз. — Ты знаешь, как левитировать разумно большие предметы, умеешь в какой-то мере летать и отлично научился чарам личины. Для рядового начинающего ты действуешь весьма неплохо, но не обманывайся, считая себя сколь-нибудь приблизившимся к статусу полноправного мага.

Он был, конечно, прав, но мне очень не хотелось этого признавать.

— Если я такой неуклюжий незнайка, — натянуто проговорил я, — то зачем же мы отправились утверждать меня придворным магом? Ааз раздраженно оскалил зубы.

— Ты не слушаешь, малыш, — зарычал он. — Удержать работу, коль скоро ты получишь ее, будет проще простого. С этим ты можешь справиться и сейчас. Сложно будет добиться для тебя найма. К счастью, с помощью немногих мелких модификаций и небольшой тренировки мы, думается, сможем подготовить тебя для приличного общества.

— Каких, к примеру, модификаций? — спросил я с невольным любопытством.

Ааз устроил целый спектакль из оглядывания меня с головы до ног.

— Для начала, — решил он, — надо заняться твоей одеждой.

— А чем плоха моя одежда? — возразил я, защищаясь.

— Совершенно ничем, — невинно ответил он. — То есть, если ты хочешь, чтобы в тебе видели неотесанного крестьянина с навозом на сапогах. Конечно, если ты хочешь быть придворным магом, ну, это другое дело. Никакой уважаемый маг никому не попадается на глаза в таком наряде.

— Но я уважаемый маг! — заспорил я.

— В самом деле? Кем уважаемый? Тут он меня поймал, и я впал в молчание.

— Вот эту-то причину я и предвидел, увозя из трактира несколько вещиц, — продолжал Ааз, показывая величественным взмахом руки на груз Лютика.

— Я-то думал, что ты просто грабил это заведение, — сухо сказал я.

— Поосторожней в выражениях, малыш, — предупредил он. — Это все для твоего же блага.

— В самом деле? Разве ты совсем ничего не ждешь для себя с этой операции?

Мой сарказм, как обычно, пропал втуне.

— О, я буду рядом, — признал он. — Об этом не беспокойся. На публике я буду твоим учеником.

— Моим учеником?

Эта работа стала вдруг казаться мне немного лучше.

— На публике! — поспешно повторил Ааз. — Наедине ты будешь продолжать свои уроки как обычно. Помни об этом, прежде чем начнешь резвиться, командуя своим «учеником».