МИФФ КОНГЕНИАЛЬНОСТЬ

В дверь позвонили. Я открыл, будучи облаченным в свой самый омерзительный прикид.

— Ну и?.. — спросил я у двух маленьких ребятишек, которые, открыв рты, уставились на одноглазого седого старикашку с пятью зубами, косматыми патлами и сморщенным лицом. По одежде старичка ползали всяческие насекомые.

Мальчишки отпрянули на шаг.

— Скажите, дом с привидениями открыт? — поинтересовался тот, что постарше.

— Да, — добавил второй, таращась на меня любопытными глазенками. — Мы пришли посмотреть на монстров!

— Монстров? — переспросил я, искренне удивившись.

— Да. На страшных драконов и единорогов, и чтобы были скрипучие полы и все такое прочее! Нам об этом в городе рассказывали.

— Ишь чего захотели, — буркнул я.

А сам краешком глаза покосился на своего любимца, домашнего дракона Глипа, и, кстати, вовремя, потому что этот негодник тотчас устремился к двери. Я был вынужден упереться ему в грудь ногой, лишь бы он не высовывал носа на улицу.

— Нет здесь никаких монстров!

В это мгновение Лютику захотелось узнать, что там происходит у входной двери, а остановить упрямого единорога — это вам не какого-нибудь малютку-дракона, вечно путающегося под ногами.

— Нет тут никаких монстров. Есть лишь дряхлый законопослушный старикашка, который живет здесь один-одинешенек.

По глазам мальчишек я понял, что они порядком сдрейфили. Я задумчиво улыбнулся. Они тотчас в страхе попятились назад.

— Всего лишь одинокий старикашка, которому скучно и который обожает принимать гостей. Прошу меня извинить.

С этими словами я громко захлопнул у них перед носом дверь — опять-таки вовремя, потому что Лютик уже было высунул у меня из-под мышки мордочку.

— Да прекратите же вы наконец! — не выдержал я, потому что с одной стороны мне в бок носом тыкался малютка-дракон, а с другой — любопытный единорог.

Вид у обоих был ужасно обиженный.

— Кому говорят — не высовывайтесь! А теперь вот вас видели городские мальчишки. Нет, ну кто бы мог подумать! Дом с привидениями! И им еще вздумалось заглянуть, что внутри! Да, жаль, что сейчас тут нет Банни!

Банни, моя бывшая бухгалтерша, когда-то жила со мной здесь, в старой придорожной гостинице — заправляла интерференциями и вообще вела дом, чтобы я тем временем мог спокойно продолжать свои магические исследования. Несколько дней назад она укатила в отпуск. Лишь когда Банни уехала, мне стало понятно, как тоскливо одному в огромном доме. Одному, если не считать моих шумных питомцев.

Я сбросил с себя личину. У меня такая привычка — я всегда надеваю личину, прежде чем открыть дверь. Потому что моя обычная внешность, не произвела бы ни на кого на Пенте ровным счетом никакого впечатления. Начнем с того, что я молод, высок, но довольно тощ, с густой рыжей шевелюрой. А еще мне не раз говорили, что мои голубые глаза чем-то напоминают глаза Глипа. Когда я посмотрел в зеркало, мне никак не удалось разглядеть у своего зеркального отражения того же невинного и любопытного выражения, что и у моего питомца-дракона, однако Ааз уверял меня, что оно там присутствует. Никто бы в нашей дыре не поверил, что когда-то меня называли Великим Скивом, или Скивом Великолепным, королем магов и магом королей.

Я улыбнулся своим питомцам.

— Все в порядке, ребята. Пора обедать!

Повар из меня никакой — у себя на Базаре-на-Деве я привык к тому, что достаточно высунуть голову из палатки, как тотчас перед носом окажется что-нибудь этакое из экзотической кухни любого измерения. Нечто такое вкусное, что просто пальчики оближешь; нечто такое, на что даже страшно взглянуть или что даже страшно понюхать, и что не идет ни в какое сравнение с моим маскировочным прикидом. Моя собственная стряпня по степени омерзительности располагалась где-то между, но Глип ест все, а Лютику довольно подножного корма.

Кухня, как и полагается таковой в доме, рассчитанном на сотню гостей, была огромна. У меня в духовке — в таких еще пекут хлеб — всегда поддерживался небольшой огонь; я не любил разводить его в огромном очаге, который занимал целую стену, общую с остальным трактиром. Обычно мы ели за скромным столом, задвинутым в небольшую нишу — здесь было тепло и уютно. Соблюдать хорошие манеры не имело никакого смысла хотя бы потому, что у нас никогда не было постояльцев, так что я мог сидеть, привалившись к стене.

Я поставил на стол рагу, которое до этого вовсю кипело и булькало в котелке под закрытой крышкой среди угольев в очаге. Одна щедрая порция для меня, пять — для Глипа (надо сказать, этот негодник еще подкармливается всякими грызунами в амбаре, но я делаю вид, будто ничего про это не знаю). Рагу не подгорело, чему я был чертовски рад, поскольку с припасами у нас туго.

Отправиться в город за покупками значило привлечь к себе любопытные взгляды торговцев и горожан — они тотчас начинали судачить о том, кто я, откуда и вообще что делаю в этой старой придорожной гостинице. Когда-то мне казалось, что они таким образом проявляют дружелюбие, однако опыт заставил усомниться в этом. Теперь я отнюдь не уверен в их добром расположении к моей персоне. Я начал избегать ответов на вопросы и вместо этого сам принимался расспрашивать любопытных о том, как у них обстоят дела, отелилась ли их лучшая молочная корова и так далее. И меня потихоньку начали считать славным малым — кем-то вроде мальчика на побегушках у старика из придорожной гостиницы, однако никто обо мне так ничего толком и не узнал. Меня это вполне устраивало, хотя бы потому, что я и сам не готов пока ответить на все эти вопросы.

— Недурно, — произнес я, воздавая должное рагу из мяса белок и крыс.

Животных, которых мы употребляли в пищу, я ловил капканами в близлежащем лесу. Я также выращивал кое-какие овощи — умение, которому когда-то выучился у отца-фермера. Мать обучила меня стряпне, и за долгие годы я взял на вооружение некоторые советы из кулинарных книг. Глип сунул морду в тазик для мытья посуды, служащий ему тарелкой, когда он ест дома. Из тазика донеслось счастливое чавканье.

Я огляделся по сторонам в поисках меха с вином и удовлетворенно отметил про себя, что тот оказался наполовину полон. Я налил себе стаканчик. Вот почему я не выпил больше того, что мне полагается. Что ж, кажется, потихоньку я начинаю избавляться от дурных привычек. Эх, жаль, что со мной нет Ааза, он бы оценил это по достоинству.

Откуда-то из середины кухни донеслось громкое «бамс»! Я тотчас вскочил на ноги и вытащил из-за пояса нож. Дело в том, что перемещения между измерениями обычно сопровождаются всякого рода заклинаниями, чарами и прочими магическими устройствами, которые приводятся в действие, когда возникает необходимость перенестись в другой мир. Ведь у меня есть не только друзья, но и враги.

На мое счастье это оказалась Банни. На какую-то долю секунды я позволил себе расслабиться, но затем, увидев выражение ее лица, тотчас пулей выскочил из-за стола ей навстречу. Обычно безупречно отглаженная одежда Банни была помята, глаза заплаканные.

— Что стряслось?! — испуганно воскликнул я.

Я помог Банни сесть за стол и налил ей вина. Она тотчас осушила стакан одним глотком — такого раньше за чопорной Банни ни разу не замечалось.

Она посмотрела на меня своими огромными голубыми, но теперь покрасневшими от слез глазами. Я заметил, что на веках у нее корочкой засохла отвратительного вида зеленая паста. Ресницы перемазаны черной смолой и торчат во все стороны словно иглы.

— О, Скив, мне срочно требуется твоя помощь!

— Это для чего же? — нахмурился я. — С тобой что-то случилось во время отпуска?

Банни явно растерялась.

— Это не отпуск. Я отпросилась у тебя на несколько дней, чтобы повидать дядюшку. Дон Брюс просил меня об одной услуге. Он сказал, что не может доверить такое важное дело никому, кроме меня.

Дядюшка Банни, Дон Брюс, Крестный Отец Синдиката много лет назад поручил корпорации М.И.Ф. следить за его инвестициями на Базаре-на-Деве. Это он прислал ко мне Банни в надежде, что я на ней женюсь, и таким образом узы между его делом и моим станут еще крепче. Но я предпочитаю сам выбирать себе подружек, и должен признаться, что поначалу, когда только-только ее увидел, здорово ошибся в Банни. С тех пор я научился по достоинству ценить ее ум. Банни у нас выполняла роль бухгалтера. И если Дон Брюс посылал ее по каким-то делам, значит, дела того требовали.

— Он отправил меня раздобыть для него устройство под названием «Буб Тьюб» из измерения под названием Трофи, — тем временем продолжала Банни. — Я старалась, как могла, честное слово, Скив, но у меня ничего не вышло. Как оказалось, это выше моих сил. — Она скорчила жалобную гримаску и разревелась. — Честное слово, у меня ничего не вышло.

Я порылся в поисках чистого носового платка и сунул ей в руки.

— Ни за что не поверю, чтобы Дон Брюс поручил тебе такое опасное задание без мало-мальски надежной защиты и поддержки.

— О, Скив! Хотела бы я, чтобы оно оказалось опасным.

— Что? — не поверил я своим ушам. — Это почему же? Что такого ты должна была сделать?

Банни подняла лицо, перепачканное черной и зеленой краской.

— Приодеться, накраситься — да так, что в такой боевой раскраске никто бы и дракона не узнал, спеть, станцевать, гордо продефилировать в одном купальнике перед десятком судей с вытаращенными глазами и на протяжении всего этого — улыбаться от уха до уха!

— Но это же унизительно!

Я даже содрогнулся от ужаса. На ее месте я скорее отправился бы исследовать действующий вулкан.

— Это я и хотела сказать! — Банни разревелась белугой и нервно принялась теребить мокрый от слез платок. Обычно она прекрасно владеет собой, и меня ее реакция встревожила не на шутку. — Это так противно!

— А нельзя ли мне просто поехать туда под личиной предпринимателя и открыто познакомиться с владельцами этого самого «Буб Тьюба»? Глядишь, я и сумел бы договориться с ними. Я столько лет проработал с Аазом, что поднаторел в подобного рода делах. А если тут замешан Дон Брюс, не думаю, что проблема в деньгах…

Банни отрицательно покачала головой.

— Я бы мог попробовать его украсть. Конечно, мои таланты в этой области слегка увяли, зато, поскольку последнее время я практикуюсь в магии…

— Скив, это уже пытались сделать. Поверь, испробовали все, что только можно. Но другого способа заполучить эту штуковину нет. В том измерении нет никаких деловых встреч. Только конкурсы красоты. Как унизительно!

— Ну, не думаю, что это такая большая проблема, — заявил я, откидываясь на спинку стула. — Ты ведь вон какая красавица!

— Но не королева же красоты! Все остальные конкурсантки жульничают без зазрения совести, прости уж мне такое выражение, и мне ни за что не выиграть этот конкурс. А дядюшка возлагает на меня такие надежды! Скив, ты мне поможешь? В принципе я могла бы попросить Танду или Машу, но мне стыдно говорить им, через что мне пришлось или еще предстоит пройти, потому что они тоже женщины. Уж лучше довериться тебе.

— Разумеется, — успокоил я ее. — Но если у меня не получатся переговоры с этими ребятами, то могу предложить тебе хотя бы моральную поддержку и самую чуточку магии.

Вид у Банни был совершенно несчастный.

— Наверное, только это и поможет мне одержать победу.

Я собрал магические инструменты, которые, как мне казалось, могли нам с ней пригодиться. Глипу и Лютику оставил еды. Банни заверила меня, что я могу без проблем перемещаться между Трофи и Пентом, и мне не придется звать кого-то из друзей, чтобы те присмотрели за моими питомцами. Я, конечно же, мог взять эту сладкую парочку с собой, но от них был бы только лишний шум и неразбериха.

Вот уж чего-чего, а неразберихи хватало. И-Скакун доставил нас прямиком в гущу визжащей толпы. Я подскочил, полагая, что все вокруг так развопились, потому что им здесь что-то угрожает, однако оказалось, что это просто нормальные голоса нескольких сотен особей женского пола, и при каждой состоит от одного до целой дюжины парикмахеров и косметологов, помогающих им прихорашиваться.

Я огляделся по сторонам, рассматривая лица участниц конкурса. Было здесь несколько рогатых и краснокожих деволиц, одетых в красно-черные костюмы, не иначе, чтобы подчеркнуть цвет лица. Эти красотки бросали томные взгляды на каждого, кто имел неосторожность посмотреть в их сторону. Повсюду, ниже ростом и не такие стройные, сновали красно-розовые дамочки-джинны в давно уже вышедших из моды нарядах и с тоннами косметики на мордашках. В красотке с голубой кожей я узнал гремлиншу — она сидела, не шелохнувшись, пока над ней колдовали сразу четыре косметолога, накладывая на лицо разноцветную косметику. Видимо, по этой причине гремлинша казалась какой-то слегка размытой, словно портрет, выполненный акварельными красками. Пока я смотрел на нее, она то попадала в фокус, то вновь теряла резкость. Я также заметил несколько конкурсанток с Пента, включая и одного мужчину, загримированного, хотя и не слишком убедительно, под женщину. Были здесь представлены в изобилии и жительницы иных миров. И на лицах всех до единой участниц читалась решимость и, возможно также, легкая растерянность.

— Не иначе, как здесь задействована какая-то сильная магия, — прокомментировал я.

— Ты прав, — подтвердила Банни. — Посмотри, вон там, наверху.

И она указала куда-то в конец огромного зала. Почти под самым потолком, на высокой платформе высился прямоугольный кусок стекла, за которым мерцало магическое изображение. Я пригляделся и не смог оторвать глаз. Даже на таком расстоянии мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не смотреть в ту сторону.

— На эту стекляшку можно таращиться часами, и ничего с собой не поделаешь, — сообщила мне Банни. — Мой дядя не хотел, чтобы эта штука попала не в те руки.

— Например, в чьи? — поинтересовался я.

— Любые, кроме его собственных.

То, что Банни чуть помедлила с ответом, навело меня на мысль, что ее дядюшке эта штуковина понадобилась с какой-то определенной целью. А Банни, даже если ей что-то и было известно, явно не собиралась посвящать меня в его секреты.

Я внимательнее осмотрелся по сторонам. Зал — огромное помещение с высоким потолком — с трех сторон имел ряды зеркальных дверей. Посередине же четвертой стены куда-то в темноту уходила гигантская лестница, которую с обеих сторон украшал массивный черный бархатный занавес. В центре зала стояли несколько десятков столиков для наведения красоты. За каждым сидело по красотке или по крайней мере по участнице, которая наверняка считалась таковой в своем измерении, однако на мой взгляд, такая могла перепугать кого угодно до потери пульса. Недалеко от меня сидела одна такая дамочка-изверг, ужасно похожая на Пуки, только почти на фут выше ростом и наполовину уже. А если учесть, что Пуки редкостная худышка, то эта, надо сказать, не иначе как специально морила себя голодом для конкурса. Если же прибавить к этому полный рот шестидюймовых клыков, то красотка скорее походила на оскалившегося дракона. Ого, она еще и намазала рот губной помадой. Я даже ахнул.

— И чем я могу помочь? — спросил я у Банни.

— Наверное, ты заметил, Скив, как много вокруг всякой разной магии. Ты нужен мне, чтобы я случайно не оказалась в последних рядах.

Я пощупал пространство вокруг себя. Банни была права — непосредственно под залом проходила мощная силовая линия, которая вела прямо к лестнице. Интересно, подумал я, так было специально задумано с самого начала, еще при постройке здания? Я мог без труда подсоединиться к ней, однако обнаружил, что многие братья-маги уже сделали то же самое.

— Но ты же знаешь, что я еще не слишком далеко продвинулся в изучении магии, — попытался я найти себе оправдание.

Банни единственная из служащих корпорации М.И.Ф., кого я осмелился поселить у себя в заброшенной гостинице, где намеревался посвятить себя учению.

— Пока я набил руку только в иллюзиях, да освоил еще несколько небольших фокусов.

— Мне этого будет достаточно, — заверила меня Банни. — Главное, чтобы я выделялась из толпы, а это, как ты сам понимаешь, нелегко.

— Но ведь ты…

Отрицать очевидное было бессмысленно. Я сглотнул и ринулся вперед.

— Ты самая красивая женщина в этом зале. И если это действительно конкурс красоты, то ты выиграешь его в два счета.

— Будь все так просто, — возразила Банни, — какой был мне смысл втягивать тебя в это дело? Я бы и сама сделала все, о чем меня просил дядюшка, и никто бы ничего не узнал. Однако, признаюсь честно, мне в голову не пришло ни одной стоящей идеи.

— Что ж, постараюсь приложить максимум усилий, — пообещал я. — Итак, с чего мы начнем?

— Сначала займемся парадом красоты, — сообщила мне Банни. — Он начинается примерно через час. Я бы просила тебя прикрывать меня со спины.

Правда, на самом деле ее спина была совсем не прикрыта, как, впрочем, и все остальное тело. На Банни был весьма откровенный ярко-красный купальник. Надо сказать, этот цвет очень подходил к моему лицу. Признаюсь честно, я чувствовал себя гораздо более сконфуженным, чем она. Банни исчезла в раздевалке, но вскоре вновь появилась оттуда, на сей раз в легком халатике. Когда же она его сбросила, у меня в буквальном смысле из ушей повалил пар. Наряд Банни начинался на плечах, затем спускался вниз к ключицам, потом шел вверх и вниз от ее пупка, оставляя открытым каждый квадратный дюйм потрясающих стройных ног. Меня так и подмывало обнять ее за талию. А надо сказать, что талия у Банни такая тонюсенькая, что я мог легко обхватить ее пальцами.

А вот выше и ниже талии располагались ее женские прелести — весьма внушительные, однако нужных пропорций. На ногах у моей подружки были туфли на таком тонком и высоком каблуке, что она оказалась даже выше ростом, чем я.

Ее костюм, если можно назвать костюмом три тонюсеньких лоскутка ткани и несколько завязок, был еще весьма скромен по сравнению с тем, во что нарядились остальные участницы конкурса, толпившиеся в данный момент за кулисами. Одна красотка-джинна с фигурой, которую Ааз как-то назвал «самый сок», щеголяла всего лишь в трех узких полосках темно-зеленой ткани. Выражение лица этой прелестницы было таково, что вздумай я сейчас обнять ее за талию, то моментально лишился бы рук. Так что мне не стоило особых трудов сдерживать свои порывы.

Группка деволиц вырядилась в кричащие, блескуче-серебряные, черные, золотистые и бронзовые одеяния. На извергине было что-то такое золотисто-зеленое, под цвет глаз. В воздухе летала какая-то акулообразная особа с крохотным кусочком ткани где-то в районе хвоста. Ах да, магия, вспомнилось мне, правда, с некоторым запозданием. Понятно, зачем меня пригласила сюда Банни.

Как только она облачилась в свой, с позволения сказать, костюм, ей пришлось в дополнение к нему порядком накраситься, вернее, наложить на лицо тонны косметики. Зеленая мазюка, которой она щедро обвела глаза, была вполне безвредна, как, впрочем, и обычная тушь. На щеки и лоб Банни обильно наложила тональный крем, и мне подумалось, что это, по всей видимости, своего рода защитная маска для женского лица, потому что и другие конкурсантки намазались таким толстым слоем, что ни один солнечный лучик даже не мог рассчитывать на то, чтобы прикоснуться к их коже. Огромная насекомоподобная особа в платье в желтый горошек тоже намазала челюсти чем-то ярко-желтым и липким и обвела свои и без того выпученные фасеточные глаза черной тушью. Вслед за ней вытянулась длиннющая очередь, в которой толпилось никак не меньше нескольких сот конкурсанток.

— А приз только один? — удивился я.

Да, всего один, — заверила меня Банни, накладывая на ресницы тушь, отчего те стали напоминать зубья расчески.

Затем она отложила щеточку и посмотрела на меня. Как ни странно, при ярком освещении косметика и впрямь сделала ее ужасно хорошенькой — по крайней мере так казалось с приличного расстояния. Но если подойти поближе, можно было увидеть, как все эти цвета пересекались наподобие мозаики.

— А как же остальные?

Банни критически огляделась по сторонам и перешла на шепот:

— Большинство из них останутся здесь и постараются поймать себе мужа. На Трофи нет никакой деловой активности, кроме конкурсов красоты, и поэтому здесь полным-полно брачных контор. Местные девицы пользуются особой популярностью в качестве жен у мужчин из самых разных измерений. Правда, серьезные мужчины сюда не заглядывают. Оно того просто не стоит. Говорят, такая красотка может влететь в копеечку. Жена с Трофи — дорогое удовольствие.

Ну, я бы так не сказал, потому что толком не знал, что она имела в виду, а расспрашивать у меня не было времени. Возможно, это имело какое-то отношение к костюмам и косметике, потому что и то, и другое требовалось постоянно поправлять и что-то к ним добавлять, пока сами участницы двигались к лестнице.

На самом верху царила кромешная тьма, однако я засек тысячи пар мерцающих глаз, отражающих свет прожекторов над сценой. Раздались звуки фанфар, после чего погасли все прожекторы, кроме одного. Я изо всех сил напряг зрение. Поджарый девол, чертовски красивый в черном вечернем костюме, поднес к лицу короткий жезл. Затем он что-то пропел в верхний утолщенный конец этой импровизированной флейты, и его голос волшебным образом разнесся по всему огромному залу:

— Вот она! О, как она прекрасна! Наша королева любви! Скольких чар она полна! Как прекрасна и желанна! Она — твоя королева любви!

Я поймал себя на том, что тоже подпеваю себе под нос. Песенка оказалась заразительной. Было в ее мелодии нечто чарующее, отчего я даже вытянул шею, чтобы получше разглядеть, как девол протягивает руку куда-то в сторону лестницы. Первая конкурсантка — змееподобная особа с голубой кожей — поднялась по ступенькам.

Красотка изящно обошла сцену под руку с ведущим, из толпы послышался восторженный вздох. Что ж, посмотрим, что будет дальше, подумал я. Извергиня, стоявшая впереди Банни, что-то сердито прошипела, обнажив длинные зубы, после чего многозначительно взмахнула рукой. Она явно привела в действие магию!

В зале вздохи перешли в смешки. Я глянул на гладкую голову женщины-змеи — она пригнулась совсем низко, гораздо ниже, чем входило в ее планы, а потом вообще исчезла из виду. Публика разразилась веселым смехом.

— Поскользнулась, — прошептала мне Банни.

— Она сама упала или ее кто-то толкнул? — прошептал я в ответ, кивнув на нашу соседку.

Банни вытаращила глаза, однако вовремя взяла себя в руки, потому что желтоглазая особа покосилась в нашу сторону.

Женщина-змея попыталась вновь встать на ступеньку и сильно покраснела. Негромко выругавшись, она ухватилась на поручень. В ответ тотчас раздались дружные возгласы сочувствующих — все как один сожалели о том, что ей не повезло уже в самом начале. Извергиня довольно ухмыльнулась — зрелище, скажу я вам, не для слабонервных.

Следующей на помост вышла деволица. На ее голове, переливаясь всеми цветами радуги, венком расположились крошечные саламандры, бросая на лицо красотки разноцветные отблески.

— Разве это разрешено? — возмутилась представительница Пента, хотя ее обволакивающая аура однозначно свидетельствовала о том, что и сама она явно не чуралась кое-каких магических уловок, особенно для того, чтобы кокетливо приподнять свой широкий зад — самую привлекательную часть ее тела.

— Сам видишь, с чем мне придется тягаться, — прошептала мне Банни.

Я был вынужден согласиться. Проводимые на Трофи конкурсы красоты требовали от участниц немалой выдержки и самообладания.

Деволица сумела дойти почти до самого выхода, как вдруг ее саламандрам вздумалось изрыгнуть огонь. Шлепая руками по голове в надежде сбить пламя, несчастная конкурсантка в срочном порядке ретировалась. Я было ринулся вперед, чтобы помочь ей, но как только деволица добежала до лестницы, она сумела потушить огонь специальным увлажняющим заговором.

Банни была семнадцатой по счету. Я смотрел в оба, чтобы вовремя заметить злопыхателей и дурной глаз, и в результате Банни сумела-таки добраться до ведущего. Стоило ей грациозной походкой — длинные стройные ноги Банни при этом купались в разноцветных огнях прожекторов — ступить на сцену, как зал разразился одобрительными аплодисментами. Публика свистела и ликовала. Банни улыбнулась, и откуда-то из темноты неожиданно фонтаном рассыпались тысячи искр.

Я тотчас кожей ощутил, как в силовых линиях назревает возмущение, причем не в одной, а сразу в нескольких точках. К счастью, большинство из них были делом рук дилетантов. Я моментально заблокировал их обратным заклинанием, которому научился у Тананды, — то есть перенаправил их действие на того, от кого они исходили. Одна конкурсантка, третья в очереди от Банни, запрыгала на месте — это под ней ярким пламенем загорелись туфли. То есть с ней самой произошло то, чем она пыталась подгадить моей подруге. Восьминогая паукообразная девица споткнулась сразу на все свои восемь ног и, злобно клацнув челюстями, приземлилась на свою мохнатую пятую точку.

В этот момент чья-то рука схватила меня за горло и развернула прямо в воздухе.

— Эй, полегче! — воскликнул я, увидев перед собой злобную физиономию тролля.

Я отчаянно махал обеими руками, пытаясь дать ему понять, что пора поставить меня на ноги. Но он, что называется, и в ус не дул.

— Эй, приятель! — прорычал великан, приблизив ко мне свой зубасто-клыкастый рот. — Бери свою девчонку и проваливай с ней отсюда! А не то пеняйте на себя, мало вам не покажется!

Я знал из своего довольно длительного опыта общения с Коррешем, симпатягой-троллем, что работал под конспиративной кличкой Большой Грызь, что тролли на самом деле гораздо более умные существа, чем может показаться на первый взгляд. Я заехал обидчику коленом в нос и что было сил напрягся, чтобы он оставил меня в покое.

— Да ты знаешь, кто я такой? — прошипел я, стараясь испепелить его гневным взглядом. — Я Великий Скив. Надеюсь, ты обо мне слышал? Банни здесь под моей защитой. Taк что будь добр, оставь нас в покое, не то тебе больше никогда не ступить ногой на Деву. Ты понимаешь, о чем я тебе толкую?

Я пробуравил его взглядом, каким Ааз обычно обезоруживал своих противников.

И знаете, сработало. Тролль, хотя и не был полным идиотом, умом тоже не слишком блистал. Наверняка он обо мне слышал.

— Извини, приятель, — пробормотал он, пятясь назад. — Я не слишком тебя… того, помял?

Стоявшая за ним троллина в зеленом бархатном купальнике с весьма откровенным вырезом одарила меня испепеляющим взглядом. Я же по-прежнему был начеку — мне меньше всего хотелось, чтобы эта особа приблизилась и прочитала, что у меня в голове. Тананда, сестрица вышеупомянутого Корреша, сама по себе ловко владела всякими магическими примочками. Так что не исключено, что эта троллина могла запросто размазать меня по полу. Оставалось только полагаться на мою репутацию, а также тот факт, что сейчас был ее выход. Мы уставились друг на друга, и победителем вышел я. Троллина опустила глаза и отвернулась, притворившись, что не заметила меня.

— А-А-А-А!

Раздавшийся в толпе вопль свидетельствовал о том, что я пропустил что-то важное. Банни вернулась, но почему-то закрыв лицо руками. В результате прямого попадания дурного глаза косметика темными разводами растеклась по ее лицу. С волос капала вода, словно Банни побывала под дождем, а купальный костюм прямо на глазах начал давать усадку. Пока я отвернулся, какой-то ловкач навел на Банни быстродействующую дождевую магию. Я набросил ей на плечи халат и помог отойти в сторону.

— Ты уж меня прости, недоглядел, — попытался я загладить вину, пока мы с ней шли мимо остальных участниц конкурса, которые и не думали скрывать своего злорадства.

На сцену поднялась следующая на очереди красотка с непробиваемой, словно из гранита, кожей и в стальном бикини — не думаю, чтобы нашелся смельчак, рискнувший перейти такой дорогу.

— Я не ожидал, что тебя атакуют сразу с нескольких сторон.

Впрочем, Банни шла рядом со мной, улыбаясь и гордо вскинув голову, словно ничего страшного и не произошло. На город уже успела опуститься ночь. Уличные фонари привели нас в гостиницу, где Банни заказала номер на двоих. И лишь когда мы оказались на достаточном расстоянии от глаз и ушей тех, кто имел хотя бы отдаленное отношение к конкурсу, Банни позволила досаде взять над собой верх.

— Ну почему я тебя не предупредила! — сокрушалась она. — Здесь никто не борется за победу честно. Одно из двух: или при помощи магии участницы зарабатывают себе дополнительные очки, или же при помощи той же магии как могут стараются подгадить соперницам.

— А что говорят по этому поводу правила? — нахмурился я.

— Что это строжайше запрещено, — ответила Банни. — Участницы не имеют права прибегать к магии любого рода, чтобы придать себе дополнительную привлекательность, не говоря уже о том, чтобы портить картину остальным. Однако на самом деле нарушительниц никто не останавливает. По-моему, судьям это даже нравится.

— А как насчет защитных чар?

— О них ничего не говорится, — пожала плечами Банни. — Как мне кажется, здесь просто не верят, что любой, кто способен пользоваться магией, добровольно откажется от такого преимущества. Каждая участница мечтает о победе любыми доступными ей способами. Ведь такой вещи, как «Буб Тьюб», больше нет ни в одном из измерений. По крайней мере пока.

— Однако если судьи смотрят на все эти безобразия сквозь пальцы, то что мешает и нам прибегнуть к помощи магии? — поинтересовался я. — Я готов сделать для тебя все, что в моих силах, чтобы ты могла сосредоточиться на победе.

— Погладь меня, ведь так легко меня бросить…

Очередная экзотическая красотка в облегающем вечернем наряде провыла заключительные строчки своей песни. Почему-то мне она напомнила дракониху в период течки. Звук ее голоса колоколом гудел у меня в голове, ударяясь то об одно ухо, то о другое. Стиснув зубы, я вежливо похлопал. А что, скажите, мне еще оставалось — ведь вся свита этой крали следила за реакцией зала. Мне же не хотелось, чтобы моя более чем прохладная реакция потом вышла боком для Банни.

— Кошка, — прошептала Банни то ли мне, то ли себе.

— Ну уж нет, — шепотом возразил я. — Даже мартовские коты, и те так жутко не воют.

Второй день был посвящен смотру талантов. Чего мы только не насмотрелись!