Каэрита с трудом удержалась от смеха. Вместо этого с похвальной серьезностью она сказала:

— Сколь это ни огорчительно, однако в их слова есть смысл, знаешь ли. — Лиана бросила на нее скептический взгляд, и Каэрита пожала плечами. — Ты — единственный ребенок одного из четырех самых влиятельных лордов во всем королевстве, — мягко продолжала она, — а у таких людей всегда много врагов. В чужих руках ты можешь превратиться в могущественное оружие против своего отца, Лиана.

— Ну, наверно, вы правы, — после раздумья согласилась девушка, — хотя здесь, в Бальтаре, я в безопасности. Это признает даже отец, если, конечно, не упрется, желая настоять на своем. К тому же, — мрачно добавила она, — вряд ли меня можно превратить в оружие против него.

— Думаю, ты не права, — нахмурившись, возразила Каэрита. — И уж наверняка твой отец придерживается на этот счет другого мнения.

— Да? — Несколько мгновений Лиана не сводила с нее пристального взгляда, после чего тряхнула густыми, заплетенными в длинную косу золотисто-рыжими волосами. — Может, он так и думает, но на самом деле это ничего не меняет, госпожа Каэрита. Вы не хуже меня знаете, сколько людей жаждет, чтобы у него родился настоящий наследник. В Королевском Совете все только об этом ему и говорят, стоит только отцу появиться там!

— Уверена, вовсе не все, — возразила Каэрита, с удивлением видя, что обычная жизнерадостность на лице Лианы сменилась выражением глубокой горечи.

— Ох, конечно, не все, — согласилась Лиана. — Те, у кого есть сыновья подходящего возраста, чтобы жениться на наследнице Бальтара и Западного округа, таких разговоров не затевают. И те, кто считает себя достаточно молодым, чтобы самому претендовать на эту роль, тоже. — Она поморщилась. — А все остальные используют любой удобный момент, чтобы наброситься на него с обвинениями, словно стая дворняжек на привязанного к дереву волкодава. Сам факт моего существования дает им прекрасный предлог, чтобы досаждать ему.

— Неужели все и в самом деле так скверно? — спросила Каэрита. — Я хоть и избранник Томанака, но аксейка, а не сотойка. Томанак! — Она засмеялась. — Да и аксейка я не по рождению. Мои родители — крестьяне из Мореца! Так что я, конечно, наслышана об интригах среди придворных, но по собственному опыту мало что знаю об этом.

Лиане явно трудно было представить себе такое — чтобы женщина, удостоившаяся пояса рыцаря, да еще ставшая избранницей самого Томанака, была не сведуща в том, что так много значило в ее жизни. И еще девушку удивило, что Каэрита, казалось, искренне интересовалась ее мнением.

— Ну… — медленно заговорила она, и голос ясно выдавал ее желание быть максимально объективной, — я, может, немного преувеличиваю, но дело обстоит достаточно скверно. Вам известно, какие у Сотойи законы о престолонаследии?

— В самых общих чертах, — ответила Каэрита.

— Тогда вы знаете, что по закону сама я не могу унаследовать титулы и земли отца; они перейдут к моим детям. При условии, конечно, что у него так и не родится сын. Поскольку обычаи и традиции нашего просвещенного общества не позволяют женщине править, тот счастливец, которому удастся завоевать мою руку, станет регентом. Он будет правителем Бальтара и протектором Западного округа от моего имени до тех пор, пока эти титулы не унаследует наш первенец. Ну, а если, к несчастью, у меня родятся только девочки, он будет править, пока одна из них не произведет на свет сына.

«Грустно слышать иронические нотки в этом юном голосе», — подумала Каэрита.

— Так что, — продолжала Лиана, — две трети Совета хотят, чтобы отец решился наконец отослать мать и произвел на свет доброго, сильного наследника мужского пола. Одни напирают на то, что это его долг перед королевской семьей, другие напоминают, что регентство всегда создает возможность государственного кризиса. Не исключено, что некоторые вполне искренни — но большинство прекрасно понимают, что он никогда так не поступит. Они используют эти разговоры как дубинку против него в надежде, что он растратит политический капитал, постоянно отбивая их атаки. Меньше всего сейчас ему нужно, чтобы враги получили в руки какое-то оружие против него… Однако те, кто искренен, может быть, даже еще хуже. Потому что реальная причина, по которой они так жаждут появления наследника мужского пола, состоит в нежелании, чтобы «лакомый кусочек» — то есть я — попал в руки кому-то из соперников. А та треть Совета, которая не подбивает отца расстаться с мамой, надеется, что «лакомый кусочек» достанется кому-нибудь из них. Каэрита медленно кивнула, глядя в темно-зеленые глаза девушки. Восемнадцать лет назад Телиан Лучник женился на Ханатхе Белое Седло. Их брак объединил Лучников Бальтара с кланом Пика Ветров, но это был не просто политический союз между двумя влиятельными семействами, это была любовь. Каждый, кто когда-либо видел барона и его жену вместе, понимал это.

И уж точно утратил бы все сомнения, наблюдая, с какой яростью Телиан отвергает предложения расстаться с Ханатхой, несмотря на то, что из-за несчастного случая во время прогулки верхом она охромела на одну ногу и больше не могла иметь детей. Однако эта стойкость, безусловно, дорого обходилась их единственной дочери.

— А как сам «лакомый кусочек» относится к тому, что может кому-то достаться? — спросила Каэрита.

— «Лакомый кусочек»? — повторила Лиана, глядя в темно-голубые глаза Каэриты, и ответила совсем уж чуть слышно. — «Лакомый кусочек» отдал бы душу за то, чтобы оказаться где угодно, только не здесь.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Лиана стряхнула с себя оцепенение, наклонила голову в полупоклоне и быстрым шагом пошла прочь по коридору, напряженно выпрямив спину. Каэрита провожала ее взглядом. Может, эти признания вырвались у девушки почти против воли? И часто ли ей случается обнажать перед другими свои истинные чувства?..

Послышался новый раскат грома. Каэрита с хмурым лицом повернулась к окну. Ее симпатии были на стороне девушки — да и ее родителей, если уж на то пошло, — но не эта причина привела ее на Равнину Ветров, и она уже давно примирилась с тем, что на самом деле привело ее сюда. Некоторое время она стояла у окна, глубоко вдыхая влажный весенний воздух. Потом отвернулась и быстро зашагала по коридору в сторону винтовой лестницы.

Базел Бахнаксон, градани из племени Конокрадов, перевел взгляд на дверь библиотеки за мгновенье до того, как она открылась. Сидящий напротив него за игорным столом рыжеволосый человек тоже посмотрел туда и покачал головой.

Дверь распахнулась, и вошла Каэрита, дочь Селдана.

— Прекратили бы вы это. — У барона Телиана был неожиданно высокий голос, особенно странно звучащий в устах человека шести с половиной футов ростом.

— Что именно вы имеете в виду?

Базел, напротив, обладал звучным, глубоким басом, что отнюдь не казалось странным, поскольку его голос исходил из широкой груди градани ростом семь с половиной футов.

— Вы прекрасно понимаете что. — Телиан сделал ход черной пешкой, которую только что взял с шахматной доски. — Вот это. — Он махнул рукой в сторону Каэриты, все еще стоящей в дверном проеме и улыбающейся ему. — Могли бы, по крайней мере, хотя бы для приличия выждать, пока раздастся стук в дверь, как все нормальные люди!

— При всем моем уважении, милорд, — третий из сидящих в библиотеке, тоже градани, правда, несколько дюймов уступавший барону в росте, оторвал взгляд от лежащей на коленях книги, — вряд ли у кого-то хватит глупости считать «этих двоих» хоть в чем-то нормальными.

— Можно же, по крайней мере, пытаться, лорд Брандарк, — возразил . Телиан. — Черт побери, эти сверхъестественные штучки… внушают тревогу моим людям. Фробус! Временами они и мне внушают тревогу!

— Прошу прощения, милорд. — Каэрита еле заметно улыбнулась. — Нельзя сказать, что мы это делаем сознательно. Просто так… получается.

— Ну да. — Базел широко улыбнулся барону. — И если уж на то пошло, никто никогда не говорил, что слово «ненормальный» неприменимо к избранникам Томанака.

— Потому что они такие и есть, — чуть более серьезно добавил Брандарк, насторожив остроконечные «лисьи» уши, характерные для всех градани. — Я бы сказал, не вполне обычные. А кроме того, милорд, необычно и другое: ведь в доме одновременно гостят два избранника. Очень немногие люди имеют возможность наблюдать за двумя необычными существами сразу. Телиан задумался и кивнул.

— В этом есть смысл, — согласился он. — Но если уж на то пошло, и вся нынешняя ситуация необычна, верно?

— Именно, — с чувством пророкотал Базел своим глубоким голосом.

Он откинулся в кресле, специально сооруженном столяром Телиана по размерам и весу Базела, и посмотрел поверх рядов изящных шахматных фигур на хозяина дома — человека, в силу обстоятельств ставшего пленником градани, связанным словом.

— Надеюсь, вы не поймете меня неправильно, барон, но, думается, многие ваши люди предпочли бы видеть только мою голову на копье над воротами, а не меня целиком, сидящего в этом кресле.

— Конечно, есть и такие, — согласился Телиан. — Точно так же, как многие подданные вашего отца предпочли бы видеть мою голову на копье, если бы мы с вами поменялись местами. Трудно рассчитывать на другую реакцию, когда меньше двухсот градани «берут в плен» несколько тысяч воинов Сотойи, верно?

— Пожалуй, — ответил Базел. — Однако понимание этого не делает ситуацию приятнее, равно как не избавляет меня от зуда в лопатках. Вокруг столько людей с кинжалами…

— С другой стороны, — мягко заметила Каэрита, — никто никогда не высказывался в том духе, что быть избранником Томанака — одно сплошное удовольствие. По крайней мере, я ничего подобного ни от кого не слышала.

— И я тоже, — признался Базел, вздрогнув при воспоминании о том, как Бог Войны уговаривал некоего Базела Бахнаксона стать избранником одного из Богов Света, первым из градани на протяжении последних двенадцати тысячелетий. — «Сплошное удовольствие» — нет, эти слова никогда не срывались с губ Томанака…

— Могу понять, — покачал головой Телиан. — Достаточно сложно быть обычным бароном, безо всякого бога, постоянно выглядывающего из-за твоего плеча!

— Возможно, но и для вас, наверное, не было ничего «обычного» в том, как мы сражались в Глотке, — сказал Базел.

Телиан с улыбкой откинулся в кресле.

— Ну, я, по крайней мере, войду в историю. В конце концов, многие ли могут похвастаться тем, что сдались противнику, численно превосходя его в двадцать, а то и тридцать раз?

Все четверо рассмеялись, но с оттенком горечи. Самовольное вторжение в земли градани могло закончиться катастрофой для всех. Матиан Красный Шлем, тогдашний протектор Гленхарроу, успел достичь узкого ущелья под названием Глотка. Телиан, сместив Красного Шлема, сумел избежать худшего, но его решение было воспринято многими сотойцами как… мягко говоря, не идеальное. Со всем отрядом вторжения он сдался Базелу и миссии Ордена Томанака, впервые объединившей всех градани. Только это могло предотвратить кровавую бойню, угрожающую беззащитным гражданам города Харграма. Кроме того, случившееся существенно усложнило положение Телиана и самого Базела.

Официально и сам Телиан, и все капитулировавшие всадники Сотойи оставались пленниками Базела. Все воспринимали это как нелепую формальность, но мало кто мог хотя бы попытаться изменить положение, пока Базел и Телиан выступали единым фронтом. Это был единственный способ поддерживать хрупкий мир между двумя народами — учитывая тысячелетнюю взаимную ненависть Сотойи и градани. И Базел, и барон были полны решимости сохранять нынешнее положение вещей до тех пор, пока этот мир не станет хоть сколько-нибудь стабильным. Однако слишком многие с обеих сторон просто бредили близким крахом своих лидеров. И в данный момент Телиан находился под гораздо более массированным огнем лордов, чем Базел — со стороны градани.

— У меня такое чувство, милорд, что вы войдете в историю не только по этой причине, — сказала Каэрита. — Боюсь, однако, что время, когда я была лишена «моря удовольствия», которое никогда не было обещано мне и Базелу, подходит к концу.

— А? — Базел наклонил голову. — Он сам говорил с тобой, Керри?

— Не напрямую. — Она покачала головой. — Ну, он вообще разговаривает со мной напрямую не так часто, как с тобой.

— Может быть, — пробормотал Брандарк, только выглядевший тихоней, — это потому, что он не поручает тебе ничего настолько сложного, чтобы потребовалось… м-м-м… связаться с тобой напрямую.

— Ничего не могу сказать по этому поводу, — натянуто ответила Каэрита, сверкнув голубыми глазами, а Базел сделал грубый жест в сторону друга. — Однако у него есть свои способы передавать мне сообщения. И то, которое я получила сейчас, дает понять, что я слишком засиделась в вашем доме, милорд.

— Своим присутствием вы оказали честь моему дому, госпожа Каэрита, — со всей серьезностью ответил Телиан. — Я хотел бы, чтобы вы пробыли здесь столько, сколько пожелаете. Я понимаю, обязанности избранника превыше всего, но, может быть, вы дождетесь, по крайней мере, пока закончится сезон дождей?

— Неужели дождь на Равнине Ветров когда-нибудь заканчивается? — криво улыбнулась Каэрита.

— Только не весной, — опередил Телиана Базел. — Хотя иногда бывают передышки и в это время года.

— Боюсь, Базел прав, — согласился Телиан. — Зимой, конечно, погода еще хуже. Говорят, Чемалка использует Равнину Ветров как полигон для проверки своей самой отвратительной погоды, прежде чем отослать ее куда-нибудь еще, и я верю в это. Однако весна и вправду самый дождливый сезон. Хотя, если быть честным, эта весна — из ряда вон даже для нас.

— Что, без сомнения, окажет чрезвычайно благотворное воздействие на травы и хлеба, если, конечно, не смоет все зерно прежде, чем оно прорастет. Однако тебе, Керри, от будущего урожая легче не станет, — заметил Базел.

— Мне не привыкать мокнуть, — пожала плечами Каэрита. — До сих пор я не растаяла и не зачахла. Надеюсь, обойдется и на этот раз.

— Вижу, вы всерьез настроены покинуть нас, — сказал Телиан, и она кивнула. — Ну, я не настолько глуп, чтобы пытаться указывать избраннику Томанака, что делать, миледи. Однако если он настаивает, чтобы вы отправились в путь в такую погоду, могу я, по крайней мере, хоть как-то облегчить вам путь?

— Да — если подскажете, куда он лежит, — печально ответила Каэрита.

— Прошу прощения? — у Телиана сделался такой вид, будто он засомневался, не дурачит ли она его.

— Одно из наиболее огорчительных последствий того, что он не говорит со мной напрямую, как с Базелом, — пояснила Каэрита, — состоит в том, что я зачастую не знаю, куда мне следует направиться.

— Да уж, Базел умеет добиться точных указаний, — с лукавой улыбкой заметил Брандарк.

— Продолжай в том же духе, малыш, — откликнулся Базел. — Уверен, когда кое-кто влепит тебе по волосатой заднице и ты полетишь в ров, всплеск будет что надо.

— В этом замке нет рва, — заметил Брандарк.

— Будет, как только я закончу его копать специально для такого случая, — огрызнулся Базел.

— Как уже было сказано, — продолжала Каэрита тоном гувернантки, игнорирующей шалости своих буйных воспитанников, — я не получила никаких точных указаний насчет того, чем должна здесь заниматься.

— Вы многого добились, разрушив храм Шарны и учредив миссию вашего Ордена среди подданных Базела, не говоря уж о той роли, которую вы сыграли, не позволив этому идиоту Матиану развязать войну, — заметил Телиан.

— Хотелось бы так думать. — Каэрита еле заметно улыбнулась. — С другой стороны, меня вели сюда задолго до того, как появился Базел. Конечно, я и тогда не знала, почему. Но одно у меня не вызывает сомнений, милорд: он не любит, когда его избранники бездельничают. От висящих на стене мечей толку мало. Сейчас я точно знаю, что у него есть какие-то планы в отношении меня.

— И никаких намеков? — спросил Базел.

— Ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы не задавать таких вопросов, — ответила Каэрита. — Что бы то ни было, место моего назначения лежит на востоке.

— При всем моем уважении, госпожа Каэрита, — заметил Телиан, — должен напомнить, что три четверти Равнины Ветров «лежат на востоке». Вы не могли бы хотя бы слегка сузить рамки?

— Боюсь, не намного, милорд. Могу сказать лишь, что моя цель находится в нескольких днях пути. Не больше недели.

— Ни в коей мере не рискуя критиковать бога, — сказал Телиан, — должен заметить, что если бы мне пришлось планировать кампанию с теми крохами информации, какие он предоставил вам, я бы оказался в глубокой заднице.

— От избранников требуется некоторая… сообразительность, — согласилась Каэрита. — С другой стороны, милорд, это в большой степени объясняется тем, что он не хочет водить нас за руку. — Телиан вопросительно вскинул бровь, и Каэрита пожала плечами. — Мы должны сами твердо стоять на ногах, а если начать полагаться исключительно на его подробные инструкции, то много ли сделаешь без них? Он рассчитывает, что мы умеем работать головой и сами догадаемся, что нужно делать.

— Чувство юмора у него еще то, — вмешался в разговор Базел.

— О да… — мрачно кивнула Каэрита.

— Поверю вам на слово, — сказал Телиан. — В конце концов, вы двое — первые его избранники, с которыми мне довелось встретиться. Хотя, если быть честным, вынужден признать, я сильно сомневаюсь, что вы типичная парочка. — Базел и Каэрита усмехнулись. Телиан покачал головой. — Как бы то ни было, с ходу я не могу припомнить ничего к востоку отсюда на расстоянии нескольких дней пути, что требовало бы присутствия избранника. Если бы где-то там происходило что-то серьезное, я бы уже вынужден был вмешаться!

— Уверена, вы бы так и поступили, милорд. Однако часто до этого не доходит, в особенности если местные власти достаточно компетентны.

— Вряд ли можно было позволить этому идиоту Красному Шлему и дальше проявлять свою «компетентность», — кисло заметил Телиан.

— Вряд ли можно было помешать ему сделать это, — возразила Каэрита. — Вы же не могли отстранить его от власти до того, как он неправомочно использовал ее? Зато когда тайное стало явным, вы действовали достаточно энергично.

— Не уверен, — сказал Телиан.

— Достаточно, достаточно, — заметил Базел. — И, между нами говоря, весьма эффективно.

— Без сомнения, — согласилась Каэрита. — Однако, на мой взгляд, милорд, избранники часто обнажают проблемы, которые каким-то образом ускользают от внимания местных властей. Нередко — с помощью Шарны или одного из его родственников.

— Думаете, то, с чем вам придется иметь дело, настолько серьезно? — Внезапно нахмурившись, Телиан выпрямился в кресле. — Неужели на Равнине Ветров действует еще кто-то из Богов Тьмы?

— Я этого не говорила, милорд. С другой стороны, не впадая в паранойю, хочу напомнить вам, что мы с Базелом — избранники одного из Богов Света. У Томанака нас не так уж много, и вряд ли имеет смысл поручать нам легкие задачи. — Ее лицо приобрело такое выражение, что Телиан расхохотался. — Конечно, нам постоянно приходится заниматься в этом мире бедами обычных смертных, но мы в состоянии разглядеть деятельность Богов Тьмы там, где большинство людей видят лишь человеческое зло. А Боги Тьмы весьма преуспели в умении скрывать свое присутствие и влияние.

— Как Шарна в Навахке, — мрачно заметил Брандарк.

— Ну да, но… — начал Телиан и смолк. Все трое гостей смотрели на него безо всякого выражения, и у него хватило такта не скрывать смущения. — Простите меня. Я собирался сказать, что это случилось в среде градани, а не всадников Сотойи. Но это все равно что подумать: «Раз с нами такого не может случиться, то пусть все идет как идет», — верно?

— Отчасти, — ответила Каэрита. — Заразу всегда трудно различить, пока она не проявит себя. И долг избранника отчасти в том и состоит, чтобы очистить рану до того, как она загноится настолько, что единственным выходом будет ампутация.

— Прелестная аналогия. — Телиан состроил гримасу, но видно было, что он всерьез задумался, откинувшись на спинку и барабаня пальцами по ручке кресла. — Мне по-прежнему не приходит в голову ничего настолько серьезного, что может потребовать вмешательства избранника, — заявил он в конце концов. — Но поскольку вы и Базел — и Брандарк — стоите на своем, я задумался над тем, что на первый взгляд может показаться менее важным, чем является. Если вы, Каэрита, задержитесь на день-другой, я еще раз внимательно просмотрю отчеты местных лордов и управляющих, в поисках чего-то, ускользнувшего от моего внимания. В данный момент единственное, что мне приходит в голову, это ситуация в Калатхе.

— В Калатхе? — повторила Каэрита.

— Это городок на расстоянии примерно недели пути на восток, — объяснил Телиан. — Вы говорили, что место вашего назначения находится в «нескольких днях» пути, но я подумал об этом городе, поскольку, полагаю, с хорошим конем вы управитесь и за пять.

— Почему этот город вас беспокоит? — спросила она.

— Почему бы ему меня не беспокоить? — Он отрывисто рассмеялся, и Каэрита непонимающе посмотрела на него. — Калатха — не просто один из множества городов. Он имеет особый статус, гарантирующий ему независимость от местных лордов, и у некоторых это вызывает возмущение. И не только потому, что жители города освобождены от уплаты налогов, хотя и это тоже. — Телиан криво улыбнулся. — Наипервейшая причина в том, что Калатха — вольный город. Лорд Келлос, Мастер Мечей, мой прапрапрадед по материнской линии, более двухсот лет назад даровал его «девам войны» — с одобрения Короны, которая была весьма настойчива.

Каэрита прищурила глаза, и Телиан закивал.

— «Девы войны» не слишком популярны, — продолжал он таким тоном, что его слушатели поняли: это еще мягко сказано. — Полагаю, иначе и быть не могло, мы, Сотойя, слишком привержены традиции. Однако в большинстве своем они, по крайней мере, пользуются уважением — как враги, которых никому не хотелось бы иметь. Их очень многие не любят, но даже среди замшелых рет-роградов мало кто настолько глуп, чтобы затевать с ними свару.

— Однако сейчас в Калатхе произошло именно это? — спросила Каэрита.

— Это зависит от того, чью версию принять на веру, — ответил Телиан. — Местные лорды утверждают, что жители Калатхи вторгаются на территорию, выходящую за пределы подаренной им, ведут себя «враждебно», не прикладывают усилий, чтобы разрешить спорные проблемы мирным путем. «Девы войны» заявляют, что местные лорды — в особенности, Тризу из Лорхэма, самый влиятельный из них — непрерывно покушаются на права, гарантированные им много лет назад. Такие истории время от времени случаются всегда, и в особенности там, где замешаны «девы войны». Однако в Калатхе дело обстоит хуже всего. Калатха не самый большой вольный город «дев войны», однако самый старый, спасибо моему шибко принципиальному предку. Хотелось бы думать, что он не отдавал себе отчета в том, какой занозой в заднице станет вольный город для его потомков. А если понимал, значит, он был еще тупее, чем я привык полагать.

Каэрита хотела задать следующий вопрос, но приостановилась, удивленная не только язвительностью, но и явной горечью, прозвучавшей в тоне барона. Она решила ни о чем не спрашивать, просто кивнула и сказала:

— Да, не похоже на проблему первостепенной важности. С другой стороны, надо же откуда-то начинать, и это место кажется вполне подходящим. К тому же каждый избранник Томанак имеет свои специфические… особенности, назовем это так. — Телиан удивленно выгнул бровь, и Каэрита рассмеялась. — Предполагается, что любой его избранник в состоянии справиться с любым делом, с которым может столкнуться, и все же каждый из нас имеет свои характерные особенности и умения. Это позволяет нам служить ему более эффективно. Сейчас Базел в точности на своем месте, служа ему как Богу Войны, хотя он не менее успешно служил ему и как Богу Справедливости. — Она улыбнулась Базелу, и тот вежливо улыбнулся в ответ, однако, судя по выражению лица, градани собирался многое дать ей почувствовать, когда они в следующий раз встретятся на тренировочной площадке. — Меня же подтолкнула к служению ему обостренная жажда справедливости. — Каэрита нахмурилась, глаза потемнели от старых, болезненных воспоминаний; но она моментально взяла себя в руки. — Служение Томанаку как Богу Справедливости порождает во мне ощущение покоя или даже счастья, а мои таланты и способности проявляются наилучшим образом. Так что если между Калатхой и соседними лордами действительно существуют правовые разногласия, логика подсказывает, что мне лучше начать оттуда. Покажете мне по карте, как туда добраться?

— О, я в состоянии сделать кое-что получше, миледи, — заверил ее Телиан. — Может, Калатхе и дарованы королевские привилегии, но Тризу и его соседи — мои вассалы. Если вы подождете до конца недели, я сделаю дополнительный запрос и смогу во всех подробностях проинформировать вас о нынешней ситуации. И, конечно, я отошлю им письма с рекомендациями и приказом во всем оказывать вам помощь.

— Благодарю вас, милорд, — подчеркнуто официально произнесла Каэрита. — Это очень любезно с вашей стороны.

— Это было восхитительно, Тала. Как и всегда, — пробормотала Каэрита с глубоким вздохом удовлетворения.

Аккуратно положив ложку в пустую чашу из-под пшеничного пудинга, она похлопала себя по плоскому животу и откинулась в кресле, улыбаясь коренастой женщине-градани средних лет. Талу прислал из Харграма принц Бахнак, чтобы она стала домоправительницей его сына.

— Рада, что сумела доставить вам удовольствие, миледи, — ответила Тала с заметным навахканским акцентом. — Всегда приятно готовить для того, кто способен оценить вкусную еду.

— И пожирает ее в неимоверных количествах, — заметил Брандарк, глядя на уставленный пустыми тарелками стол, за которым сидел вместе с Каэритой и Базелом.

— Что-то я не заметила, чтобы вы ели мало, милорд, — сухо сказала Тала.

— Нет, но я ем ровно столько, чтобы поддерживать свои силы, — с усмешкой ответил Брандарк, pi Каэрита улыбнулась в ответ.

Ростом шесть футов два дюйма, Брандарк был ниже даже среднего градани из племени Кровавого Меча, не говоря уж о таком высоченном Конокраде, как Базел. И все же он был на три дюйма выше Каэриты и сложение имел более массивное; плечи его были почти так же широки, как плечи Базела.

— Ага, — согласился Базел. — Хотя для карлика-градани, который целыми днями просиживает задницу, не отрываясь от пера и пергаментов, ты нарастил на костях слишком много мяса.

— Я припомню тебе эти слова в следующий раз, когда ты захочешь, чтобы я перевел очередной запутанный текст Сотойи, — пообещал ему Брандарк.

— Кстати о запутанных текстах Сотойи, — сказала Каэрита, когда улыбающаяся Тала вышла. — Не мог бы ты, Брандарк, во время очередного набега на библиотеку Телиана найти мне копию хартии о «девах войны»?

— Пока он мне не попадался, — ответил Брандарк. — Меня заинтересовала история «дев войны», которую вы обсуждали сегодня утром с Телианом, и я провел кое-какие исследования, но пока ничего существенного не нашел. Хотя, думаю, должны быть копии хартии и дарственной на основе этого документа. Хочешь, чтобы я поискал их?

— Сама не знаю. — Каэрита поморщилась. — Просто до меня только сейчас дошло, что я, в общем-то, совершенно несведуща во всем, что касается «дев войны». Может, мне и впрямь предназначено уладить их проблему, как думает Телиан, но в юриспруденции Сотойи я разбираюсь несравненно хуже, чем в законодательстве Империи Топора. И если мне предстоит разобраться, насколько обоснованы претензии «дев войны», нужно хотя бы знать, какие привилегии им дарованы.

— Я не уверен, что для этого достаточно прочесть копию хартии. — Базел откинулся на спинку кресла, которое затрещало под его тяжестью.

— Почему? — спросила Каэрита.

— «Девы войны» не слишком популярны у большинства сотойцев, — повторил Базел сказанные недавно слова Телиана, тем же самым многозначительным тоном. — Чтобы не ходить вокруг да около, скажу, что некоторые сотойцы предпочли бы видеть в своих землях вторгшуюся армию градани, а не вольный город «дев войны».

— Они настолько непопулярны? — удивилась Каэрита.

Базел пожал плечами.

— Какой урон от вторгшейся армии, Керри? Сожженные крыши? Но крыши можно восстановить. А вот восстановить подход к жизни немного… сложнее.

— Именно этого и опасаются твои, как правило, консервативные сотойцы, — согласился Брандарк.

Каэрита кивнула в знак понимания, хотя и с выражением недоумения на лице. Как она рассказывала Лиане, родом она была из Мореца, общества с таким же феодальным укладом, как Сотойя. Однако она сбежала оттуда, когда была даже моложе Лианы. И воспитание получила в Империи Топора, где женщинам обеспечены гораздо более широкий выбор и возможности, чем в Сотойе.

— Керри, — сказал Базел, — мне кажется, в тебе слишком много от аксейских женщин. Подумай хорошенько, насколько трудно любому сотойцу воспринять женщину как воина. Для этого ему придется пересмотреть все свои представления о жизни.

Каэрита снова кивнула, теперь она действительно поняла, и Базел рассмеялся. Ему как градани приходилось в Бальтаре нелегко, но и Каэрите было не намного легче. Люди Телиана восприняли поведение своего сеньора как пример и относились к ней с тем уважением и почтением, на которое мог рассчитывать любой избранник Томанака. Однако не вызывало сомнений, что они воспринимают саму концепцию женщины-рыцаря — не говоря уж о рыцаре Бога Войны — как нечто противоестественное.

— Ну, поскольку на протяжении тысячи лет наши народы с упоением резали друг друга, — продолжал Базел, — мы с Сотойей хорошо знакомы. И уж чего про них никто не подумает — это что они по своей природе склонны к новшествам, в особенности в том, что касается обычаев и традиций. Пусть пример Телиана не обманывает тебя. Для Сотойи он радикал, каких нечасто встретишь, и вдобавок много знает о чужих землях. Однако типичный сотоец упрямее любого градани, а настоящие консерваторы по-прежнему убеждены, что колесо — опасное, безрассудное новшество, от которого в жизни не будет никакого толку.

Каэрита засмеялась, Брандарк усмехнулся.

— Не скажу, что в этом кратком описании нет элементов преувеличения, — спустя некоторое время заговорил он, — однако оно достаточно точно.