Маркируются они, конечно, иначе. Это я предпочел называть их именно так после того, как постоял рядом всего несколько секунд. Ну, поскольку эта операция высокого класса, то надо ожидать, что наша продукция должна заметно отличаться от схожей, предлагаемой на рынке. К несчастью, как проверяющий качество, я вынужден был иметь дело с законченным продуктом до того, как он отправится в упаковку, но уже после добавления «Реалистического Натурального Аромата, Действительно Пристающего К Вашим Рукам».

К несчастью, я до конца смены был не в состоянии обнаружить ни бригадира, ни двух насоветовавших мне шутников. Конечно, я не мог позволить себе роскоши длительных поисков, так как конвейер продолжал двигаться, независимо от того, проверяет кто-то качество или нет, и начинает скапливаться куча продукции. Так как я не особенно ловко орудую лопатой, то считаю наиболее мудрым продолжить работу, отложив нашу беседу на более поздний и свободный срок.

Могу вас заверить, сама по себе работа беспокоит меня не так уж сильно. Дома мы с Нунцио подбрасываем монету, определяя, кому выполнять одну из наших задач — уборку за драконом Босса, после чего Собачье Безобразие выглядит действительно преуменьшением, если вы понимаете, что я имею в виду. Если что и вызывала у меня работа на конвейере, так это не большое удовлетворение, так как пока я на задании, эта честь достается исключительно Нунцио, и поэтому по сравнению с ним, мой конец палки выглядит относителино чистым. К тому же Рокси и Сион устроили мне розыгрыш — это признак того, что меня и впрямь они приняли в свою среду, что существенно облегчает мою задачу.

Единственное осложнение с заданием состоит в том, что, учитывая, с каким продуктом приходится мне работать, я считаю неразумным испытывать ненадежность охранников, уходя вечером с работы. Даже если бы я хотел вынести несколько образчиков, чего я не особенно желаю, поскольку, как уже отмечал, у нас есть подобное дома в вполне достаточном количестве и куда лучшего качества, «Реалистический Натуральный Аромат Действительно Пристающий К Вашим Рукам» не позволит пройти незамеченным даже мимо самых тупых охранников.

Как оказалось, эта анонимность была благословенной. Когда наконец подошло время уходить, я обнаружил, что унести товар с этого завода будет не так легко, как я сперва полагал. Все выносимое работягами с завода отдавалоть каждый раз субъектам с суровыми взглядами, определенно знавшими свое дело, и хотя нам не требовалось раздеваться для обыска, проходить приходилось по одному через серию турникетов, применявших какую-то разновидность лучей для обнаружения предметов и материалов, принадлежащих фирме. Я и так чуть не попал в беду из-за крошек эльфопыли, приставших ко мне еще с утренней работы, но Рокси заступился за меня и объяснил все мигом собравшимся охранникам, и те удовольствовались изъятием эльфопыли, не усложняя этого вопроса.

Это сняло мои претензии к Рокси за шутку с «Собачьими Безобразиями». И после того, как я покидал несколько раз Сиона к стенке, чтобы показать, как я ценю его роль в этом розыгрыше, мы все вместе отправились на поиски каких-нибудь запретных развлечений.

Так вот, если это последнее, возможно, покажется вам чуточку мелковатым, то прежде, чем выносить свой вердикт, вам надо рассмотреть положение в целом. Уже упоминалось, что фабрика, где мы вели следствие, располагалась в одном из тех не занесенных ни в какие каталоги измерений, на которых специализируются деволы. Так как единственный путь в это измерение ведет с Базара через фасадное предприятие владельца, и так как он не в восторге при мысли о сотнях работяг, топающих через его кабинет после каждой смены, то один из пунктов контракта для работы на названной фабрике обязует заключивших его соглашаться на недельное пребывание в этом незарегистрированном измерении. Для этой цели владелец предоставил работягам комнаты. Но так как он особенный скряга, даже среди деволов, то каждую из комнат делят между собой работающие по сменам. То есть, твоя комната принадлежит тебе только одну смену, а остальное время ты либо работаешь, либо где-то болтаешься. Для того, чтобы мы не заскучали между работой и сном, владелец понастроил для нашего развлечения разные бары, рестораны, кино и видеосалоны. Все это стоит немалых денег, но их можно вычесть из нашего жалования. Если вам это кажется немного похожим на замкнутую экономику, то спешу напомнить, что никто и никогда не обвинял деволов в тупости, когда дело касается извлечения прибылей. Все это должно объяснить, почему мне поневоле пришлось идти кутить с Рокси и Сионом вместо того, чтобы отправиться к себе в комнату перечитывать классику, к чему я склонен.

Ну, если говорить откровенно, то это легкомысленное времяпрепровождение отнюдь не так плохо, как я представляю. Просто из-за моего тщательно охраняемого образа мне нельзя признаться, какими скучными были на самом деле эти вечера, и поэтому я в некотором роде инстинктивно пытаюсь нарисовать их круче, чем следует. Ведь можно подумать, что нерабочее время в компании парней, работающих на фабрике магических шуток и новинок, будет веселее некуда. Знаете, звонить по телефону для ложного вызова легавых и то забавнее. Ну, они удивили меня, довольствуясь в смысле развлечений выпивкой, азартными играми и, возможно, парочкой драк… В общем, та же самая старая скукотень, какой предается любая компания добродушных ребят. По большей части они сидят и жалуются на фабричную работу и на то, как им недоплачивают… на что я не обращаю особого внимания, так как не родился еще ни один работяга, который не увлекался бы именно таким времяпрепровождением. Я быстро определяю, что во всей рабочей среде нет никого, достаточно сведущего в изящных тонкостях бескапитального предпринимательства, то есть преступности, чтобы разговаривать со мной на моем уровне. В век специализации такое не удивительно, но это означает, что не с кем поговорить.

Испытываю я, однако, от этого сплошную подавленность… и это чувство с течением времени все нарастает. Мой дух разъедает не работа и не общество работяг, а все уменьшающаяся возможность быстренько разделаться с этим заданием.

Кажется, чем больше я наблюдаю в своем агентурном расследовании, тем больше мне становится непонятно, как совершаются эти кражи. Чем лучше я узнаю своих собратьев-работяг, тем больше убеждаюсь, что среди них нет несунов, даже мелких. Это не значит, что они страдают избытком честности, так как они столь же скоры стянуть все, что плохо лежит, как и все, с кем я когда-либо работал, хоть в школе, хоть в бизнесе. Просто отдаю дань плотности охраны фабрики, через которую надо пробиться.

Как я говорил ранее, нынче век специализации, и не один из встреченных мною работяг не достоин даже держать свечу в работе моего профиля. И понятно, что после недели усиленных поисков, когда я все еще не придумал, никакого плана слямзить товары, имеющего на мой взгляд достаточно шансов на успех, чтобы стоило испробовать его, я не мог убедить себя, что систему фабричной охраны способен разгадать какой-то любитель, даже самый талантливый.

Учитывая все это, я подходил к неприятному выводу, что у нас не только мало шансов найти быстрый ответ, но есть вероятность и вовсе не расколоть это дело. Такие мысли вызывают у меня большое беспокойство, приводящее к депрессии, так как я сориентирован на успех не меньше, чем все прочие.

К концу недели мое настроение окончательно падает, особенно когда мне вручают чек недельным заработком. Я не рассчитывал на те деньги, какие я зарабатываю в качестве работяги, так как Босс мне уже хорошо заплатил. Тем не менее я был удивлен, узнав, какую сумму принес мне мой недельный труд. По правде говоря, я снова поддался искушению преуменьшить. Я не был удивлен, я был потрясен… а это дело худое, спросите любого из Синдиката, потому, что в таком состоянии склонен выражать свое нервное расстройство физически.

Тот факт, что я не нуждался в указанных деньгах, означает, что я был лишь немного потрясен, поэтому потребовалось всего трое моих товарищей-работяг, чтобы оттащить меня от кассира, сообщившего мне эту плохую новость. Конечно, в то время в меня попали парой дротиков с транквилизаторами, которые, как мне говорили, обычно применяются компаниями на Базаре для разрядки кадровых отношений. Если ваша компания не следует еще этой политике, я от души рекомендую, так как она, безусловно, снижает износ кассиров и, следовательно, сводит к минимуму расходы на обучение новых.

Так или иначе, как только я утих до такой степени, что всего лишь швырял мебель, и кассир успокоился, то есть получил достаточно первой помощи, чтобы заговорить, он объяснил мне реалии жизни. Из моих заработков вычли не только стоимость вышеупомянутых кутежей, но также и плату за комнату, которая, если учесть, что названная цифра представляет треть суммы за это место ночлега, ставит ее на несколько делений выше самого шикарного курорта, где я когда-либо предавался своим декадентским удовольствиям. Представили также и подробный счет на каждую мелочь, отправленную мною за неделю в отходы, вплоть до последней крупинки эльфопыли. Я, конечно, полюбопытствовал было, как произвели такой подсчет, так как он указывает, что правила вычетов из оплаты труда на фабрике действуют эффективней, чем сдерживающие мои воровские порывы охранники. Но в то время я слишком возмущался вычетом по розничной цене, а не за потерю исходного сырья.

Выразить свое мнение о положении вещей мне не дает только объяснение Рокси. По его словам, меня не выделяли для каких-то особых придирок. Это общефабричная политика, от которой страдают все работяги. Он также сообщил, что что стоимость первой помощи кассиру вычтут из моего жалования и что оставшихся у меня денег не хватит на заход по второму кругу.

Из-за этого я вдвойне впадаю в унынее, когда состыковываюсь с Банни для нашей еженедельной встречи и обмена сведениями, так как я оказываюсь не только неудачником, но и нищим неудачником, а это самая худшая их разновидность.

— Что случилось, Гвидо? — Спросила она, когда мы встретились. — Ты выглядишь ужасно!

Как я говорил, у Банни отличная голова, но она все же телка и, значит, обладает безошибочным инстинктом на то, как поднять парню настроение, когда тот в беде.

— Я подавлен, — ответил я. — на этой фабрике ужасные условия труда, особенно если учесть получаемую нами плату…

В ответ на это Банни закатила глаза и простонала, выражая сочувствие.

— Ах, Гвидо! Ты говоришь точь-в-точь, словно… как ты их там называешь? Ах, да. Точь-в-точь как работяга.

— Это потому что я и есть работяга!

За этот ответ я зарабатываю сверлящий взгляд.

— Нет, ты не работяга, — говорит она очень даже жестко. — Ты сотрудник корпорации «М. И. Ф. », ведущий здесь следствие. А теперь прекрати свои негативные речи и давай поговорим о деле.

Мне приходит в голову, что у нее воистину необычное представление о том, как избежать негативного мышления.

— Как угодно, — говорю я, выдавая самое лучшее беззаботное пожатие плечами, которое я обычно приберегаю для выступлений при дворе. — С точки зрения дела я действительно зашел в тупик. После недельной работы я ничего не обнаружил и не имею даже самого туманного представления о том, где искать дальше.

— Хорошо! — Произносит она, расплываясь в улыбке, способной растопить айсберг, которых на Базаре попадается очень мало для испытания моей гиперболы. Я, естественно, удивился.

— Наверное, мои маленькие, но чуткие уши обманывают меня, Банни. Я правильно понял, ты сказала, что это хорошо, что я ни к чему не пришел в своем расследовании?

— Совершенно верно. Видишь ли, я со своей стороны на кое-что наткнулась, и если ты вытянул на фабрике пустышку, то, может, сумеешь помочь мне подтвердить мои наблюдения! А теперь, вот что мне от тебя требуется.

Следуя предложению Банни, я начал следующую неделю, вынудив бригадира поручить мне работать с инвентаризацией на складе. Он сперва поартачился, так как не любил выслушивать от работяг указания, как ему работать, но после того, как я напомнил ему, насколько малы предоставляемые владельцем пособия по госпитализации, он стал более разумным.

Для оказания помощи Банни мне надо производить двойную проверку поступающих на фабрику материалов и посылать ей внутрифабричной почтой лишнюю копию итогового подсчета за каждый день. Это меня порадовало, так как это работа не только легкая, но и предоставляющая мне свободное время для занятий собственной версией.

Понимаете, я все еще зол из-за того, что мне сократили жалование. И поэтому взял на себя проведение собственного неофициального исследования условий труда на фабрике, и поскольку я обладаю преимуществом обучения в деловой школе, чем большинство работяг себя не утруждало, то для меня становится очевидным, что положение в производстве дурно пахнет, похуже, чем «Собачье Безобразие».

Вот просто для примера: на завод принято нанимать существа всяких видов, многие из которых трудно описать, не впадая в натурализм. Вообще-то, в этом нет ничего удивительного, если учесть, что главный источник их вербовки — Базар, но это создает некоторые до скрежета зубного сильные несправедливости в шкале расценок.

Прежде чем возникнет неправильное представление, позвольте мне на минутку разъяснить, с какой точки зрения я смотрю. Меня лично мало волнует кто или что работает рядом со мной, лишь бы они могли выполнить свою долю работы. Заметьте, я даже не упомянул, что Рокси ярко-оранжевый, а Сион — розовато-лиловый, так как на мой взгляд, это не имеет никакого отношения к моему анализу их личностей и способностей. Признаться, мне немного не по себе находиться рядом с тем, у чего больше рук или ног, чем у меня, но это скорее профессиональная реакция, поскольку может случиться, что мы разойдемся во взглядах, а мой стиль боя предназначен для противника, способного нанести такое же число руками и ногами, что и я, но несколько лишних кулаков могут произвести большой перевес в исходных данных. И здесь во мне говорит скорее профессиональная осторожность, чем какое-то суждение об их значимости, как личностей. Упоминаю об этом просто на тот случай, если некоторые из моих замечаний о странных существах будут приняты за расистские обвинения, по которым меня никогда не осуждали. Не такой я человек.

Однако, как я говорил, на фабричном конвейере работают много странных существ. Но самое безобразное в том, что, хотя у некоторых из них есть лишние руки и они порой выполняют норму нескольких работяг, платят им так же, как и всем прочим. В то время, как некоторым может показаться несправедливой такая эксплуатация этих существ, я вижу в ней угрозу работягам с обычным числом рук и ног, так как компания явно сэкономит на расходах, если сможет нанять как можно больше первых, уволив при этом большее число последних.

Еще одна замеченная мною несправедливость относится к охранникам, которых я никак не смог обойти. Так вот, что служило для меня источником любопытства с той минуты, как впервые прибыл на фабрику. Даже не умея быстро складывать громадные цифры, нетрудно вычислить, что если бы фабрика платила охранникам то, чего они заслуживают, то оплата их труда была бы куда выше, чем кажется экономически выгодным. На ответ я наткнулся, когда случайно подслушал, как двое сменившихся с дежурства охранников жаловались на свою работу. Им, оказывается, недоплачивали в такой же мере, как и работягам, несмотря на то, что они сохраняли добро, стоившее миллионы! Хотя положение это, несомненно, несправедливое, я не включаю его в свои заметки, так как счел не только обычным, но и привычным для заводов и обществ недоплачивать своим охранникам. Как ни бредово это звучит, но на самом деле именно так и должно обстоять дело. Если сторожа будут получать приличное жалование, то преступники вроде меня перейдут на работу охранниками, так как при этой должности лучшие часы работы и лучшие пенсии, чем при моей теперяшней, а если не будет никакой преступности, то не будет и никакой надобности в охранниках, и мы все кончим безработными. Если посмотреть с такой точки зрения, то, вероятно, статус кво будет к лучшему.

Так или иначе, я продолжал держать глаза и уши открытыми, пока не почувствовал, что собрал достаточно несправедливостей для обоснования своих доводов, а потом подождал подходящей минуты для предъявления найденного. Для этого мне не понадобилось долго испытывать свое терпение, поскольку, как я отмечал, работяги любят пожаловаться на свою работу. Сегодняшний вечер не оказался исключением из правил.

— Как ты думаешь, Гвидо? — говорит Рокси. — Кому приходится хуже, парням, делающим «Капающие туалеты», или парням, изготовляющим «Гикающие Подушки На Батарейках»?

Прежде чем дать ответ, я усиленно делаю вид, будто упорно соображаю.

— Я думаю, — осторожно начинаю я, — что если бы мозги были динамитом, то на всем заводе не найдется пороха даже на один патрон.

Ему требуется минута на понимание, к чему я клоню, но когда до него доходит, его глаза становятся действительно злыми.

— Что бы это значило?

— Это значит, что я уже почти две недели сижу здесь, выслушивая ваше нытье, и ничего в сущности не слышал о происходящем.

— Ладно, господин Собачьебезобразер, если ты такой умный, то не скажешь ли нам, работающим здесь не один год, чего же ты такого узнал за две недели.

Я предпочел пропустить мимо ушей шпильку насчет Собачьебезобразера, так как к нашему разговору теперь стали прислушиваться работяги с нескольких столиков. Я рискую потерять их внимание, если потрачу время на удары по голове Рокси.

— Вы, ребята, проводите все время, споря о том, кому приходится хуже, и в то же время опускаете суть дела. А суть в том, что вам всем достается кукиш с маслом.

И с этими словами я принимаюсь перечислять дюжину более убедительных примеров, замеченной мной в ходе следствия по эксплуатации работяг. К концу моего выступления меня слушал уже весь бар, и среди присутствующих пробегал грозный ропот.

— Ладно, Гвидо. Твой довод поняли, — сказал Рокси, пытаясь сделать еще один глоток из кружки, прежде чем до него дошло, что она пуста. — Ну и что же нам делать? Политику компании определяем не мы.

Я показываю ему улыбку, заставляющую свидетелей терять память.

— Мы не определяем политику компании, но именно нам решать, будем работать или нет при таких условиях и за предлагаемую нам плату.

Услышав это, Рокси посветлел, словно только что выиграл в лотерею.

— Совершенно верно, — согласился он. — Они контролируют фабрику, но без нас, рабочих, не отгрузят никакого «Собачьего Безобразия».

Толпа к этому времени порядком распалилась, все начали пить и хлопать друг друга по плечам. И вот тут-то кто-то высказывает обескураживающее замечание.

— А кто помешает им просто-напросто нанять новых рабочих, если мы устроим стачку?

Это говорит Сион. Как вы, возможно, заметили, он вякает куда меньше, чем Рокси, но когда он открывает рот, другие работяги склонны прислушиваться. Данный случай — не исключение, и в баре становится тише, когда работяги пытаются сфокусироваться на новой проблеме.

— Брось, Сион, — вступает Рокси, пытаясь отделаться смехом. — Какой идиот станет работать за такую плату и при таких условиях?

— Рокси, мы именно так и поступали не один год! По-моему найти новых рабочих им будет нисколько не труднее, чем прежних.

Я решил, что настало время приложить руку к происходящему.

— Ты проглядел несколько моментов, Сион, — сказал я. — Во-первых, найм и обучение новых рабочих потребует времени, и в течение этого времени фабрика не будет выпускать на продажу «Собачьи Безобразия», и значит, владелец будет терять деньги, чего он делать не любит.

На это Сион только пожал плечами.

— Верно, но он, вероятно, предпочтет краткосрочную потерю от закрытия фабрики долгосрочным расходам на выплату нам повышенного жалования.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.